Текст книги "Кубатура сферы"
Автор книги: Сергей Слюсаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 3
Хера ты вылупился? До хера знаешь?
«Командные слова». Приложение к Общевойсковому Уставу, стр. 270, раздел «Для заметок». Ордена Трудового Красного Знамени военное издательство Министерства обороны. Москва, 2011
Двадцать лет назад.
В армии Вадиму было тоскливо с первых дней. Но угнетали его не «тяготы и невзгоды армейской службы», а давила убогость бытия. Все, чему учили в учебке, было примитивно до раздражения. Казалось, что из интересной и динамичной жизни он попал в кисель. Вроде того, что давали на обед и называли, наверное, за вкус, напалмом. Впрочем, Малахов, человек по природе мягкий, скорее всего перенес бы всю это службу спокойно и без конфликтов. Несмотря на то, что сержант его взвода был последней сволочью и постоянно издевался над солдатами. Но у кого могут быть другие воспоминания о первых месяцах службы?
Спустя три недели после призыва случилось приятное событие – учебные стрельбы. Для Вадима это был маленький праздник. Он любил стрелять. Когда-то давным-давно, сейчас казалось – в другой жизни, правдами и неправдами уговорив тренера, он стал заниматься в школьном тире. Попадать в десятку удавалось не очень часто, но не это было главное. Запах пороха, потертое дерево прикладов школьных ТОЗов, атмосфера тира – это кружило голову. И сейчас, среди бездарного убийства времени и сил, Вадим мечтал выйти на огневой рубеж и показать всем – он стреляет классно! Ему казалось, что потом станет намного легче.
Но жизнь распорядилась иначе. За сутки до стрельб выпала ему тяжкая доля – наряд по кухне. Суточное мытье кружек закончилось безумной усталостью, дрожью в стертых до крови руках и сонным маревом в голове. Да тут еще какая-то гадость укусила за ногу, комар, наверное, и нога раздулась так, что невозможно было натянуть сапог. Уже на позиции – на помосте, откуда надо было стрелять, – Малахов понял: он ничего, кроме слепящего глаза солнца и желания заснуть прямо здесь и стоя, не ощущает. Ткнула в ладонь, выставленную по уставу за спиной, рука сержанта, раздающего патроны, раздалась команда лечь для стрельбы.
Попытка прицелиться была совершенно бесплодна. Мушка прыгала как сумасшедшая. А потом все исчезло. Остались только мишень и ощущение, что пуля полетит куда надо. В этом странном состоянии Малахов и выпустил все три пули в корову – так называли в шутку погрудную мишень. Вадим сразу понял, что все хорошо. И гильзы стреляные в улавливателе остались – не придется потом искать их в грязи под злобные окрики сержанта. Но когда стали объявлять результаты, Малахов скис. Результат – десятка. Но одна. Две пули – в молоко. Да такое, что даже вообще в мишень не попали.
Сержант назвал Малахова уродом и пообещал ему, что он на кухне до малого дембеля будет учиться попадать в нужное место. Потом командир приказал заменить мишени. Вадим, подойдя к своей, действительно увидел только одну одинокую дырочку. Точно в центре. Точно в цифре «10». Из этой дырочки торчала пуля. Еще горячая… Повоевав с ней немного, Малахов извлек ее из дощатого щита, на который прикалывались кнопками бумажные мишени. Пуля была не простая. Это было целых три расплющенных пули. Одна сидела в другой.
– Товарищ сержант! – Вадим подбежал к своему командиру, улыбаясь, протянул ему свою находку. И свою реабилитацию.
Сержант был не дурак и хотел, чтобы начальство его похвалило за отличную подготовку подчиненных. С не меньшим энтузиазмом, чем у Малахова, он ринулся к командиру части, наблюдавшему за стрельбами вместе с какой-то шишкой из Москвы. Сначала сержант попросил у товарища генерала обратиться к товарищу подполковнику. А потом вручил мишень и объяснил, что рядовой Малахов выбил тридцать из тридцати, а никак не десять. Подполковник поздравил сержанта с успехами в боевой и политической подготовке. На этом вроде все и закончилось. Но назавтра, на утреннем разводе, Вадиму приказали выйти из строя и выразили благодарность. И обязали явиться в штаб сразу после развода.
В штабе учебки Вадима ждал незнакомый капитан с погонами синего цвета. Без особых церемоний он заявил, что Малахову предписывается прибыть к руководству в Москву. И добавил, что повезут его на машине. Машина на самом деле оказалась обычным «уазиком». Вадим устроился на лавке за креслом водителя. И, как настоящий солдат, сразу же заснул. Проснулся он от тишины.
– Ну что, воин, отоспался? – Водитель, в форме прапорщика смотрел на Вадима в зеркало заднего обзора и улыбался.
– Я не спал! – вскочил Малахов. – Я отдыхал лежа и смотрел…
– Ну конечно, особенно последний час, пока мы тут стоим. – Прапор еще шире улыбнулся. – Не парься, парень, я что, сам не был салабоном? Давай протри глаза, да пошли.
– Куда?
– Куда, куда… Куда надо.
Военный «уазик» стоял во дворе гигантского, очень официального здания. Вадим вывалился из машины на пыльный асфальт. Оказалось, от спанья на жесткой лавке все тело застыло и плохо слушалось.
– Ну и видос, – заключил прапорщик, – ты хоть морду руками потри, а то как…
– Я, товарищ прапорщик… – попытался оправдаться Малахов.
– Это ты у себя в учебке козыряй и товарищами называй. Меня Витя зовут. – Прапорщик протянул руку. – У нас не принято званиями тыкать. Или выкать. Пойди пойми, какое оно на самом деле.
Вадим спорить не стал. И начал сердито тереть щеки ладонями. Видимо, это помогло приобрести бодрый вид. Удовлетворенный водитель кивнул, показывая, куда надо идти.
Они прошли мимо строгого рядового с синими погонами. Вадим удивился, что солдату на вахте было не меньше сорока лет. Пропетляв по этажам, коридорам с ковровыми дорожками, мимо обитых опухшим дерматином дверей, мимо еще нескольких вахтовых, добрались к цели похода. Обычная для этих мест стеганая дверь. Никаких табличек, которые в изобилии попадались по пути.
– Давай заходи, – подтолкнул Вадима его сопровождающий.
– А вы? – смутился Малахов.
– Мне там дела нет. И допуска, – отрезал Виктор. Вадим глубоко вдохнул и распахнул дверь. Сразу за ней оказалась еще одна. Эта неожиданность сбила боевой дух. Вторую дверь Малахов открывал уже осторожно.
– Да что вы там скребетесь, молодой человек, заходите.
Вадим вошел в кабинет, вернее, в большую комнату, обставленную удобной, не казенной мебелью. Не было традиционного стола начальника с пристроенным перпендикулярно столом попроще. Стол был круглый и располагался посреди комнаты. И еще журнальный, у окна, возле кресел. Рядом с ним заслоняли окно два темных силуэта, два человека в форме. Оба они были подтянутыми и выглядели, не в пример начальству в учебке, спортивными и ухоженными.
– Товарищ… – замялся Малахов, пытаясь выяснить звание старшего, чтобы доложиться по уставу.
– Не шуми. – Тот, который стоял лицом к двери, сделал шаг навстречу и протянул руку. – Валерий Андреевич.
– Вадик, – как-то совсем не по-военному произнес Малахов. Он совсем потерял кураж.
– Да знаю, знаю, проходи! Есть хочешь?
– Никак нет! – поспешил отказаться Вадим.
– Конечно-конечно, – согласился Валерий Андреевич. – Садись, чаю выпей для приличия. А то вон – кожа да кости. Как тебя только в армию взяли. Не человек, а гусь недокормленный! Тебя Гусем не дразнили случайно?
– Нет, – растерянно произнес Вадим.
– Ну, значит, сына твоего так будут дразнить. – Валерий Андреевич улыбнулся и слегка подтолкнул Малахова к столику.
Только сейчас Вадим рассмотрел, что на столе постелена небольшая скатерка, а на ней – тарелка с бутербродами и стакан чая в подстаканнике. Бутерброды были с ветчиной и икрой. Черной. Малахов поколебался лишь мгновение, понял, как он изнурен овощным рагу и гороховой кашей с вареным салом, и, сдерживая себя изо всех сил, съел все бутерброды и выпил чай. Хозяева этой странной комнаты в это время деликатно отошли к дальнему окну и тихо говорили о чем-то.
– Спасибо! – Вадим, убедился что съел все, встал из-за стола и вытянулся почти по стойке «смирно».
– Ты еще скажи – разрешите идти, – хохотнул второй, который не представился. Он был в погонах полковника. Валерий Андреевич – на звездочку младше. Это Вадим рассмотрел только сейчас. До этого мешали бутерброды.
– Да я… – начал он.
– Ладно, успокойся. – Полковник не дал Вадиму развить мысль. Которой, впрочем, и не было. – Садись, поговорим.
Вадиму предложили устроиться в одном из трех необъятных кожаных кресел старой работы.
– Ты где такому научился? – Валерий Андреевич достал из кармана те самые три пули и кинул на маленький столик, который разделял кресла. – Мы проверили, ты стрельбой серьезно не занимался.
– В школе в тире.
– Школьный тир не может подготовить снайпера высшей квалификации, – перебил его полковник. – Тем более такого, который из раздолбанного СКС одну в одну лепит.
– Я, товарищ полковник…
– Да не оправдывайся. Пойдем, покажем тебе кое-что.
За шторой в дальнем конце комнаты оказалась дверь. А за дверью тир. Такой Вадим видел только в кино про шпионов. Длинная галерея, мишени на тросиках, зрительные трубы. Разделенные щитами места для стрельбы. На расстоянии не менее пятидесяти метров виднелись черные кружки уже установленных мишеней.
– На, попробуй. – Подполковник держал в руках странное оружие. Вроде бы автомат, но очень короткий, с необычным диоптрическим прицелом.
– А как из него? – растерялся Вадим. Он не хотел ударить в грязь лицом. Ведь он такого чудного устройства никогда не видел.
– А просто, – успокоил старший чин. – Дави на спусковой крючок, и все.
– А целиться тут как?
– Считай – головоломка. Пробуй.
Автомат удобно лег в руку. Он оказался на удивление легким, и даже отсутствие приклада не мешало. Странное дело. Не было никакого волнения. Вадим словно включился в веселую детскую игру. Когда с палкой в руках кричишь: «Кых-кых, падай – ты убит!». Просто навскидку он спустил курок. Без отдачи, резким хлопком отозвалось оружие. Вадим понял – по крайней мере в мишень попал. Он опять и опять спускал курок, до тех пор, пока спусковой крючок не застыл намертво в нажатом положении. Видимо, так оружие отзывалось на пустой магазин. Малахов вышел из состояния эйфории.
– Ну ты и расшумелся! Нравится? – Валерий Андреевич вытащил из рук Вадима автомат.
– Попал?
– Ну, давай мы тебе на этот раз не скажем.
– Почему? – Вадиму было непонятно, зачем проверять, как он стреляет, и не говорить результат.
– Пойдем побеседуем.
Они вернулись в кабинет.
– Мы предлагаем тебе перейти на службу к нам, – начал без всяких экивоков полковник.
– В КГБ?
– Не совсем. Но не это важно.
– А что я должен делать? – В душе у Вадима была буря. Во-первых – возможность избавиться от бездарной солдатской службы, во-вторых, видимо, попасть на спецслужбу. Но с другой стороны… Страшно.
– Ну, так сразу и делать, – фыркнул Валерий Андреевич. – Тебе еще учиться и учиться. А потом тебе объяснят, что делать.
Несмотря на то, что Вадима забрали в армию со второго курса университета, слово «учиться» последнее время у него ассоциировалось только с учебкой и дурковатым сержантом. Видимо, эти мысли хорошо прочитались на лице.
– Твоя учеба будет несколько отличаться от того, что было в учебке, – успокоил полковник. – Ты, конечно, будешь учиться стрелять, но и еще многому другому. По окончании тебя посвятят в твою будущую работу, и твое дело – принимать предложение или нет. Работа не связана ни с военным делом, ни с разведкой. Очень близка к тому, чему ты учился в университете.
– А что же я скажу дома?
– Не самая большая проблема – тебе еще почти два года в армии служить. Будешь письма писать, как и писал. Но с отпуском не получится.
– Мне надо подумать. – Вадим уже не сомневался, но что-то ему подсказывало, что надо сделать солидный вид.
– Ну конечно-конечно! Думай! – Валерий Андреевич сделал короткую паузу и продолжил: – Уже подумал?
– Так точно!
– Ну и молодец. Надеюсь, в твоей части не осталось особо дорогих личных вещей?
– Шинель?
– Тебе здесь новую дадут. Джинсовую. – Полковник встал, показывая, что разговор окончен. – Меня зовут Николай Петрович Лазненко.
Похоже, знать, как его зовут, было дозволено не всем.
– Учеба будет длиться около года. На это время ты будешь общаться только с инструкторами и преподавателями. Жить будешь на базе. Увидимся через год. – Полковник словно произносил строгую инструкцию.
– Хорошо, – кивнул Малахов. – Валерий Андреевич, а я как отстрелялся?
– Отлично отстрелялся!
– А сколько выбил?
– Какая разница, в самом деле? Там и патроны были холостые. А стрелял – хорошо! Кстати, ты чего хромаешь? Портянки мотать не научили?
– Укусило что-то. Раздуло вот, – совсем не по-армейски пожаловался Вадим.
– По прибытии в учебный центр – немедленно в санчасть, – строго сказал Валерий Андреевич.
Следующий раз с Лазненко Вадим действительно встретился только через год. Весь год прошел как сплошная тренировка. Занятия по психологии, космологии, теория стрелкового дела, тактика боя, боевые искусства, религия, оккультизм. И каждый день спортивные тренировки. Но не безумные армейские кроссы, ничего, кроме потери здоровья, не приносящие, а методичные, грамотные тренировки. Учеба, тренировки, учеба и ни слова о том, ради чего все это. А однажды в комнату Вадиму постучали, и вошел Лазненко. Он прервал начавшего докладывать Малахова – мол, успокойся. Полковник расспросил курсанта о жизни, об учебе, нравится ли и как вообще настроение. А потом предложил прогуляться.
– Вадим, скажи мне, что ты думаешь о летающих тарелках? – после непродолжительного молчания спросил Лазненко.
– Ну… – протянул Малахов, от неожиданности не зная, что сказать. – Я очень в школе интересовался. А потом… Ну, когда читаешь книжки и статьи об этом, практически веришь. А когда по телевизору выступают всякие эксперты и контактеры, так…
– Веришь или не веришь? – перебил его полковник.
– Пока не потрогаю руками – не поверю. Правда, это уже будет не вера, а знание.
– Хорошо, а вот про полтергейст тоже слышал? – продолжил Лазненко.
– Сказки.
– А если потрогаешь – поверишь? – усмехнулся Николай Петрович.
– Ну, полтергейст скорее сам потрогает.
– Логично… Короче, мы рассчитываем, что в ближайшее время ты присоединишься к работе особой группы. Эта группа как раз занимается выяснением того, что есть выдумка, а что есть правда. И не газеты читать, а именно придется попытаться потрогать.
– Я должен дать ответ?
– Не обязательно, ты же уже согласился год назад. Ответ дадим мы, после того как увидим твою работу. А пока – продолжай учебу.
ГЛАВА 4
Что сделал я?
Библия, неопубликованное каноническое издание с учетом первых четырех поправок.
2 дня назад. Октябрь 2012 года.
На проходной Малахова ждал вызов к Лазненко. Вадим уже привык, что такие вызовы почти всегда связаны с новым заданием. Поэтому сейчас он, не задерживаясь, отправился на четвертый этаж, в кабинет генерала.
– А, заходи давай. – Лазненко стоял в приемной и листал пачку бумаг. Валя, секретарша, из-за стола улыбкой приветствовала Вадима.
Малахов вошел в кабинет, за двадцать лет службы ставший для него родным. Удобно устроился в глубоком кожаном кресле. Это кресло все, даже Лазненко, называли креслом Малахова. Все знали, что занимать его может только он.
– Как дела Вадим, как Ольга? – Генерал вошел в кабинет, тщательно закрыл двойную дверь. – Да сиди ты, сиди.
– Ну вы же знаете и так, – смутился Малахов.
– Знаю и с удовлетворением слежу за развитием событий. Ты извини, что я так. Хотя понимаю, как тебе не просто. – Лазненко произнес эту фразу со скорбным выражением лица.
– Мне не тяжело. Мне наконец легко, – ответил Вадим и увидел, что в глазах начальника прыгают чертики. – Вот только за Гусенком скучаю. Я ведь так мало с ним раньше виделся. Работа, работа…
– А что, Ольга не позволяет с сыном видеться? – Тут Лазненко понял, что Вадиму эта тема неприятна. – Нуда ладно. Ты о Чернобыле хорошо информирован? На уровне газет или интересовался?
– Интересовался. И когда грохнуло, и после Крымской, когда шум поднялся про статус Зоны.
– Ну, когда грохнуло, все ясно было. Это потом стали нагнетать муть – когда деньгами запахло. И после войны – понятно. Кто откажется от клочка земли, на который ООН постоянно выделяет финансирование? Впрочем, это все тривиально. Что знаешь об артефактах?
– Я же постоянно веду поиск аномалий. Конечно, в курсе.
– Ну, расскажи в двух словах, что накопал.
– Да не особенно точные сведения. После полной изоляции Зоны, перевода ее в режим Украинского анклава, положение всех, кто там остался, стало безысходным. Конечно, самоселы всегда были властям до лампочки. Но оставалось совсем немного легальных жителей, которые обслуживали экскурсионный бизнес. Заодно нелегально торговали оптом грибами и ягодами из Зоны. Фон уже не очень высокий был, так что покупателям они не вредили. Драгметаллы тянули с брошенной техники.
А потом, после войны, в Зону ломанулся всякий сброд. После этого стали рассказывать сказки о мутантах, об артефактах, которые можно найти в Зоне. Уже спустя пару лет число обитателей стабилизировалось, но легенды об артефактах выжили, и даже был организован – естественно, нелегальный, – сбор. Смертность среди поисковиков оставалась очень высокая, власти перестали выдавать пропуска. А артефакты… Я находил фото каких-то стекляшек, которые могут показать обратную сторону Луны, ножей, которые могут быть использованы как скальпели, и при этом пациенту не нужна анестезия. Только фото и никаких реальных свидетельств. Я посылал вам отчет.
– Да, конечно. По нему работала другая группа, – ответил Лазненко.
Вадим знал, что группа его в департаменте не единственная, и знал, что ни при каких обстоятельствах одна группа не будет знать о работе другой. Впервые Лазненко сказал о том, чем занимались другие сотрудники.
– Обстановка в Зоне стала радикально меняться в последнее время. К сожалению, мы, кажется, прозевали один очень важный момент. Кроме генных мутаций, стали развиваться психические. Ты помнишь во времена Крымской войны отряды укрошахидов? Те, которые еще на Майдане были обработаны психотронной пушкой. Так вот, они почти все ринулись в Зону. Хотя есть подозрение, что их туда силой депортировали нынешние украинские власти. Причем сделали это очень аккуратно. Так вот, все эти люди растворились в Зоне. Что с ними стало – неизвестно. Они не контактируют с местными, не пересекаются со сталкерами. Они – тени, которых не видно. Зомби. Вообще сейчас Зона – достаточно интересное образование. Есть с дюжину сталкеров, есть перекупщики, есть организованный сталкерский бизнес. Есть некоторое количество держащих Зону бандитов. Они в основном перекупщиков контролируют.
– Новая миссия – это поиски зомби? – поинтересовался Малахов.
– Нет. Эти зомби, их вообще-то официально назвали «main down» ввиду того, что все основные функции мозга практически отсутствуют – просто отягощающее обстоятельство. Задачи там у нас другие. – Лазненко на секунду замолчал, потом продолжил: – Примерно месяц назад мы получили информацию о том, что в Зоне локализован действительно серьезный артефакт. Для его обнаружения отправилась группа с простым заданием. Не аналитика, не поиск чего-то неопределенного. Они должны были выйти на местных поисковиков-сталкеров и с их помощью определить, насколько этот артефакт реален. Тем более что было известно, кто из этих самых сталкеров якобы на него набрел. Ну, они его и взяли в помощники. Имя у него странное было – Гасло. Ну… в общем, мы потеряли группу.
– Совсем? Несчастный случай? – Малахов помрачнел.
– Совсем? Совсем – это было бы счастье! – Генерал вскочил и нервно заходил по кабинету. – Они последний раз связались с нами из Канар! С теплого пляжа, пьяные в задницу! Позвонили по закрытой линии и послали меня на… А за час до этого выходили на связь из Зоны, мол, на подходе к артефакту, ждите следующего сеанса. Но этими охламонами мы займемся отдельно!
Генерал подошел к сейфу, громыхнул архаичным ключом и извлек бутылку армянского коньяка. Малахов знал, что коньяк в сейфе всегда армянский. Лазненко достал из застекленного шкафа два больших бокала, разлил и, не чокаясь, выпил. Малахова долго уговаривать не пришлось. Несмотря на утро.
– Так, Вадим. В секретной части получишь документы. Группе – двухдневная готовность. Оснащенность – по полной. В Зоне провести максимально возможный сбор информации, никого не стесняться. С бандитами, если вдруг возникнет напряженность, не церемониться. Если что, мы поможем всеми доступными средствами. Когда изучишь документы – ко мне на инструктаж. Завтра вечером.
– Есть! – почти по-уставному ответил Малахов. – Николай Петрович, а про смертельно опасные аномалии в Зоне – правда?
– Еще какая, – мрачно ответил Лазненко.
– Отлично! – Малахов поднялся и, пожав руку начальнику, вышел из кабинета.
