355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Слюсаренко » Кубатура сферы » Текст книги (страница 17)
Кубатура сферы
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 17:23

Текст книги "Кубатура сферы"


Автор книги: Сергей Слюсаренко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 26

176. Всех лиц, приближающихся к посту или к запретной границе, обозначенной указателями, кроме начальника караула, помощника начальника караула, своего разводящего и лиц, сопровождаемых ими, часовой останавливает окриком: «Стой, назад!» или «Стой, обойти вправо (влево)!».

Устав гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил СССР

– Был Сухомлинов, и не стало. Вышел весь. – Сухой сидел, нахмурившись и сжавшись, словно ожидая удара. – А почему – не тебе судить. И семью я не видел уже шесть лет, так, деньги передаю только. С перекупщиками. И нет у меня никакой легенды. Я – Сухой. Все.

– Да чего ты? Я не думал, что ты так расстроишься. Нет так нет, – спокойно ответил Малахов и примирительно глянул на Сухого.

– Если ты не хочешь о себе говорить, не надо, мы же не биографию твою изучать приехали, – сказал Вадим. – У нас, ты ведь сам видишь, другие цели. А вот про город… Ты помнишь все слова Гасла?

– Какие еще слова? – Сталкер ответил резко, все еще раздраженный. – Он много чего говорил.

– Ну как же? Про то, как вход найти, не помнишь? Про колесо – не отставал Вадим. – Неужели забыл?

– И про волхвов, – неожиданно вспомнила Клава.

– Что про волхвов? Это все знают. Только проверить нельзя.

– Так, новая теория? – с легким раздражением спросил Малахов.

– Да только ленивый про это не думал! – развел руками Сухой. – Там такое народ говорит.

Сталкер, словно перед долгим рассказом, церемонно достал пачку сигарет и, не предлагая никому, закурил. Выпустив первую, аппетитную струю сизого дыма, он начал очередной рассказ.

– Ведь как было, Русь-то когда крестили, думаете, все это было, как выборы очередной Рады? Все довольны, и светлое «потом» маячит? С кровью крестили. И самое ужасное, идолов-то не только в Киеве с круч кидали, а и севернее на веревках тягали, глумились. Ну вот волхвы, ну они же тогда за это дело, за веру-то, отвечали и решили…

– Слушай, Сухой, ты вовсю в роль сталкера вжился? Мы в общем-то немного историю изучали, не надо нам талдычить, как на базаре для теток, – перебила его Клава. – Ты можешь использовать даже научные термины, мы поймем. А то сейчас начнешь еще «иже-паки» всякие.

– Вот я и говорю, со слов Гасла, он тут был вроде апологета главного этой теории, надо сказать, весьма сомнительной. – Сухой даже не глянул на Клаву. – Волхвы, после того как их мир порушен был полностью, сдаваться не хотели. Они здесь устроили… ну, скажем, сходку. Я не знаю, как тогда это называлось. Не вече же! В общем, что решали тут волхвы, никто не знает. Они, как народ говорит, как раз на том месте, где четвертый блок, в лесу и сидели у костра. И Гостомысл, и Олег Вещий, и Недеря… все!

– Ну ты сказал! Когда крещение, а когда Олег! – не выдержал Гера. – Это же бессмыслица!

– Ну давай, расскажи мне о смысле здесь, в Зоне, давай! – Сухой словно хотел вызвать на бой Тельбиза. – И вообще – Гасло был мужик неграмотный, он мог всякое сказать.

– Ну, ты-то… – попытался встрять Малахов.

– Я рассказываю, и я предупредил – теорию Гасла, – отрезал Сухой.

– Так вот, если вам интересно конечно, – продолжил он. – Собрались тут волхвы, поговорили, и все. Не стало больше на Руси волхвов. Ушли в другое измерение! И все, что здесь сейчас происходит – это они иногда возвращаются. Кому, праведнику, хабар подкинут, кому, грешному, кровопийцей каким обернутся. И всегда здесь было и будет черт-те что! Не надо было над идолами глумиться, ой не надо!

– Ну хорошо, а про колесо ты уже забыл? – после долгой паузы, когда все обдумывали сумбурный рассказ Сухого, спросил Малахов.

– Лучше бы ты забыл! – Сухой в сердцах даже ударил ладонью по сиденью. – Конечно, помню, только повторяю – не надо туда лезть, не вернетесь.

– Ну так вот, – не обращая внимания на слова Сухого, продолжил Малахов. – Ведь и ты сам понимаешь, что вход в тоннель мы можем только с колеса увидеть. Вопрос в том – как? От колеса до Саркофага сколько у нас?

– Больше трех километров, – ответил Гера, сверившись моментально по компьютерной карте.

– Вот именно, потому вот такой вопрос: что мы можем увидеть от колеса на расстоянии в три километра? Туман? Трубу реактора в небесах? – Малахов спрашивал скорее себя, чем своих товарищей.

– Ни фига оттуда не увидишь, лес весь вид перекрывает, – сообщил Сухой.

– Значит, придется на колесо лезть, – заключил Герман.

– Вот же неймется, – почти спокойно сказал сталкер. – А это что за…

Впереди, уже на самом въезде в город, возле проржавевшего шлагбаума стоял человек. Стоял по стойке «смирно», словно в почетном карауле у какого-нибудь мавзолея.

– Будка у этого КПП года три как сгорела, тут никогда не было охраны. – Внезапно сталкер замолчал, присматриваясь к часовому сквозь очки. – А ну-ка останови, Клава.

– О, имя вспомнил, – воскликнула Клавдия и остановила машину.

– Я сейчас. – Сухой выбрался из машины, не забыв прихватить свой новый автомат.

Он медленно пошел в сторону КПП и остановился в десяти метрах от стоящего человека.

– Давайте сюда, все спокойно. – Сухой уже научился пользоваться коммуникатором. – Тут цирк какой-то.

– Что-то не нравится мне все это, смотри. – Гера отодвинулся от монитора сканера так, чтобы Малахов смог увидеть картинку. – Вот смотри – это, видимо, зомби, несколько сотен штук, все толкутся на площади и в подворотнях. Этот часовой – тоже, наверное, из них.

– Почему ты решил, что это зомби?

– Ну, во-первых, с нашей помощью живых людей тут мало осталось, а во-вторых – температура тела понижена. – Гера вывел значения температуры на экран. – Тридцать градусов – это как-то не по-людски.

– Ну поехали, посмотрим на твоего зомби. Судя по всему, наш шерп уже познакомился со стражем городской черты.

Машина легко преодолела последнюю сотню метров до развалин городского КПП. Часовой был одет в рваный камуфляж. В руках он держал поломанную швабру, как ружье, на плече. Лицо сковывала безумная гримаса, выпученные глаза смотрели вперед бессмысленно и неподвижно. Лицо было одутловатым и пятнистым, словно его тронула гниль. Малахов вышел из автомобиля, и вместе со сталкером они подошли ближе.

– Осторожно, он укусить может, мало ли что ему в голову взбредет, – предупредил Сухой. – Я эту гнусь хорошо изучил. Может, вышибить ему мозги, да и ладно? Ну не мозги, конечно, откуда они там. Бошку снести,и все.

– Вышибить всегда успеем, надо разобраться, – возразил Вадим. – Ты же сам говорил, что они вокруг Саркофага тусуются, а теперь вот все сюда сползлись. Я думаю, когда мы антенны завалили, они потеряли мотивацию. Только непонятно, что они сейчас творят.

Когда до зомби оставалось несколько метров, тот повернул голову в сторону идущих и заговорил. Говорил зомби очень четко и громко. Однако слова представляли собой несуразный набор звуков, не неся никакого смысла.

– Вта трунек быр! – строго говорил часовой. – Трунк!

– Он, наверное, сейчас думает, что говорит «Стой, кто идет!», – предположил Малахов.

– Да ни хрена он не думает, это же мейндаун! – Сухой снял с плеча автомат. – Они, когда еще людьми были, мало что думали. Только «Гэть!» и могли орать.

Зомби услыхал знакомое слово, встрепенулся и завопил: «Эть! У-Э-О!»

– Ну да, так и орали. Ишь, расшумелся, придурок, интересно, он так и будет тут гавкать и нас не пускать? – Сухой медленно пошел дальше по асфальту в направлении города.

Зомби, не прекращая кричать, начал совершать манипуляции со шваброй и взял ее наизготовку.

Когда Сухой поравнялся с часовым, тот стал изображать, что стреляет, сгибая и разгибая указательный палец правой руки, прижатый к середине швабры. На этом его манипуляции окончились, и зомби опять застыл по стойке «смирно», старательно охраняя поломанный шлагбаум.

– Поехали, это идиотизм какой-то. – Сталкер, уже не обращая никакого внимания на мейндауна, прошел КПП, остановился по ту сторону шлагбаума и стал ждать остальных.

Рудиментарный мозг зомби скорее всего не мог определить, что надо делать при приближении машины. Это привело к сильному дисбалансу в поведении мейндауна. Он стал издавать новые звуки, размахивать шваброй, слегка подвывал, но никаких осмысленных действий не предпринял. Иссякнув, он застыл на своем посту, преданно пуча глаза в никуда.

– Ну что, посмотрим, что у нас за сборище на площади. Все равно никуда не денешься, не плутать же по улицам, объезжая, – предложил Герман.

Все с ним согласились, правда, Сухой настоял на том, чтобы окна плотно закрыли, сославшись на то, что от мейндаунов можно ждать чего угодно.

Внедорожник, все еще сохраняя пониженную скорость, двинулся по бульвару. Внезапно словно ниоткуда слева по полосе, отделенной аллеей, появилась встречная машина неестественно оранжевого цвета.

– Не бойтесь! Это Бай, – успокоил Сухой.

– Какой такой бай? А басмача нам ждать не надо? – Чувствовалось, что Малахов был уже на пределе от всяких неожиданных явлений.

– Да нет. Призрак тут один. Безобидный. Я его по машине узнаю. «Ситроен» у него, внедорожник. Ну, в общем, в жизни такого не бывает. Он тут три года уже колесит, домой хочет. Обижается, а спросить дорогу не может, поскольку призрак. Я потом расскажу. – Сухой махнул рукой, вроде как приветствуя встречного призрака.

В ответ раздался звук клаксона из «ситроена», по мелодии напоминающий «Марсельезу».

На центральной площади города, к которой вывел бульвар, усаженный успевшими основательно надоесть тополями, бурлило действо. Точно посередине были навалены большие кучи мусора, раскиданы куски фанеры, пластика, разноцветные полиэтиленовые пакеты. Во всем этом хаосе угадывалась некая система. Картину дополнял нестерпимый смрад, который возникает в местах, где отсутствует канализация и биотуалеты.

– Слушай, а они что, еще и гадят? – не выдержал Малахов?

– У них нет обычного в нашем понимании обмена веществ, – ответил Сухой. – Но феномен налицо. Как вместе собираются больше трех, так сразу вонь поднимается. У них «свистки вонючие» у каждого есть. Но нужна критическая масса. А почему в машине воняет? У вас что, нет фильтрации?

– Я тоже так подумала, – заметила Клава. – Видать, вонь не в воздухе. Опять пси-поля ваши.

– Я понял, это они вроде как палаточный городок соорудили! – первым догадался Герман. – Ну дают – под каждой кучкой кто-то сидит! И смотри – они даже какие-то тряпочки на палки нанизали!

Действительно, возле каждого схрона или стояли, воткнутые в щели в бетоне, или просто валялись палки с привязанными к ним полосками ткани. Чуть дальше, на ступеньках, ведущих к развалинам дома культуры «Энергетик», несколько зомби совершали странные манипуляции. Они нескладно молотили палками по железным бочкам и дружно голосили нечленораздельное, изображая то ли выступление на концерте, то ли протестный перформанс. Чудом сохранившаяся телефонная будка стала центром еще одного представления. Внутри нее стоял человек и с таким же безумным выражением лица, как и у остальных, изображал, что он разговаривает по телефону. Телефона на месте, естественно, не было, давно украли, но зомби вполне удовлетворялся старой черной галошей, приложив ее к уху. Видимо, говорил он уже давно. К кабинке выстроилась очередь из нескольких десятков зомби. Еще одну, тоже не маленькую очередь, можно было увидеть вдалеке, но цели ее были неизвестны.

– Это называется: цирк уехал, клоуны остались, – резюмировал Герман.

Его слова вызвали совершенно неадекватную реакцию у одного из стояльцев на площади. Тот громко взвизгнул и пришел в движение. Неловко работая руками и ногами, он, как рак-отшельник из чужой раковины, вылез из-под картонной кучи и, пуча глаза в никуда, стал орать, помахивая палкой с блеклой ленточкой.

– Эть! Эть! – провозглашал безумным голосом зомби. – У-Э-О!!!

Внезапно, словно услышав боевой клич, повылезали другие обитатели мусорного городка и стали кричать хором. Бочки на ступеньках загрохотали громче. Беснование продлилось несколько минут и прекратилось так же внезапно, как и началось. Видимо, иссякли силы. Только в самом центре зомби-женщина, грязная и толстая, разевая беззубый рот, продолжала кричать, словно в припадке. В разорванной кофте болтались обвисшие толстые груди.

– Понятно. – Сухой даже сплюнул от возмущения. – Видал я такое. Это они опять майданят.

– Мне тоже понятно, – согласилась Клава. – Типичный импринтинг. Когда их первый раз облучили, провоцировали революционные действия. Вот все ритуалы того времени и запечатлелись в их мозгах. Или что у них там сейчас. Пока психотронные антенны работали – они выполняли функцию охраны. Я так понимаю, подходы к забору прикрывали. А сейчас внешний контроль утерян, у них работают только те поведенческие мотивации, которые более или менее сохранились.

– Наши действия? – спросил Малахов. – Объедем это сообщество или? Может, устроим тут выборы и вовлечем в евроинтеграцию?

– Я думаю, если молчать, то ничего не случится, они, ты же видел, на голос реагируют, – сказал Герман.

– На русский язык, – уточнил Сухой. – Ну, сам понимаешь. А ехать через площадь лучше. Ведь тут ни одной аномалии нет – видишь, они свободно шастают.

– Ехать так ехать, давай, Клава, – согласился Вадим. – Только не задави кого из этих. Не отмоешь скаты потом.

– Не задавлю, хотя и хотелось бы, правда, Сухой? – Клава хитро глянула на сталкера.

– Это точно! – Сухой посмотрел на Клаву почти нежно.

Осторожно, словно посетитель туалета на автовокзале райцентра, машина стала двигаться по площади, выбирая дорогу между обиталищами зомби.

Приняв влево, «Патриот» объехал дом культуры и выбрался на площадку аттракционов. Среди ржавых остовов качелей, каруселей и электромобильчиков гордо высилось колесо обозрения. Легкомысленные желтые кабинки под такими же желтыми тентами покачивались на весу, издавая неприятный скрип. Ржавый треугольник подвески колеса пугал своей непрочностью. Время и отсутствие ухода превратили некогда монументальный аттракцион в мертвый скелет. Удивительно было, как еще он не завалился набок под первым мало-мальски сильным порывом ветра.

– Вот теперь, рядом с этим колесом, совершенно понятно, что Гасло говорил чушь, – сообщил Герман и поморщился. У него не было совершенно никаких идей. Более того, он не представлял с какого конца можно взяться за решение задачи.

– А по-моему, он сказал как раз все понятно, – возразил Сухой. – Надо валить отсюда на хер и потом…

Что надо, Сухой не успел сказать, взвыл вызов срочной связи. Малахов сразу переключил главный монитор на себя и принял сообщение из Центра.

– Герман, полная боевая, локатор визуализируй! – резко скомандовал Малахов. – Клава, проверь все системы «Патриота», к нам летят гости, и похоже заморские. Десантный вертолет, по описанию натовский, подлетное время пятнадцать минут.

– Есть, засек, с западного направления, СН-50 Grand Chinook, на борту до пятнадцати человек, точнее определить не хватает разрешения системы.

– Ну и? Какие мысли? – поинтересовался Малахов. Вопрос был риторическим, в такой ситуации решение принимал только Вадим.

– Валить будем? – отрешенным голосом спросил Герман и вопросительно глянул на Малахова. Малахов немедленно связался с Центром. Там приказали ждать до выяснения.

– Довыясняются они, – буркнул недовольно Герман. – Нам что теперь, сидеть как мыши под веником?

Повисла тягучая пауза. Неопределенность раздражала и угнетала. Но пауза длилась недолго. Ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы, судя по данным со сканера, вертолет приземлился и те, кто был внутри его, высадились недалеко за зданием дома культуры. Тревожно пискнул сканер.

– Направленный сигнал, – немедленно стал докладывать Герман. – Спектр аналогичный тому, что излучала РЛС, психотропного действия, сигнал остронаправленный, направление – практически на нас.

– Практически, но не на нас. – Малахов произнес это на повышающейся ноте, потому что мгновенно стало понятно, кому предназначался этот пси-посыл.

В нескольких десятках метров от детской площадки, с двух сторон огибая здание дома культуры, выползала толпа зомби. Толкая друг друга, они проходили через обшарпанную полукруглую колоннаду, просачиваясь сквозь плотный молодняк тополей, захватывая в клещи детский городок. Но главной целью этого нашествия были, несомненно, люди. Взвизгнула в боевом развороте резина «Патриота», внедорожник стал передней частью к наступающей биомассе. За последнее время у всех членов группы уже полностью пропали иллюзии о намерениях аборигенов Зоны. Никто не подумал сомневаться и выяснять их. Переведенный в полную боеготовность «Патриот» ощетинился всем своим вооружением. Через мгновение автомобиль окутался огнем из всех стволов. Заброшенная площадка аттракционов превратилась в ад. Близкая дистанция лишала группу маневра, а нападавших не интересовали ни собственные потери, ни огневая мощь противника. Стадо мейндаунов двигалось неотвратимо как саранча, топча окровавленные трупы тех, кто вышел на площадку первыми. Сомнамбулическая отрешенность на мертвых лицах, бессмысленные выкрики: «Эть! Эть!», сжатые в грязных, покрывшихся струпьями руках ветки с привязанными обрывками ткани, придававшие особый безумный вид нападающим, не оставляли никаких сомнений, что бой будет до последнего живого или зомби в городе. Давящее на мозг пси-поле превращало это кровавое побоище в тяжелую работу для людей, бессмысленную и беспощадную. Вадим и Сухой, выйдя из машины, ручным оружием помогали «Патриоту», ревущему огнем из всех штатных боевых систем. Но, топча горы растерзанного мяса, зомби неотвратимо сжимали смертельное кольцо. Когда, казалось, уже нужно было отступать, Гера закричал:

– Источник поля засечен, подавляю. – Не дожидаясь подтверждения, Герман выпустил в небо две ракеты.

Через секунду за зданием раздалось два глухих взрыва. Наступавшие разом, словно им отключили питание, обмякли и стали хаотически разбредаться по окрестностям, не обращая никакого внимания на людей. Только тихое ворчание и звуки бьющихся в конвульсиях висели над полем недавней битвы.

– Откуда шел сигнал? – Малахов протиснулся в салон «Патриота» и глянул на экран сканера. – Это что – наши новые гости? Когда они успели высадиться?

Сканер ближайшего пространства показывал, что ракеты поразили цель прямо за зданием ДК. На том месте сейчас курилась воронка, а вокруг были разбросаны обломки электронных устройств.


ГЛАВА 27

При осмотре частей расчлененного трупа каждая из них должна быть отмаркирована, сфотографирована, описана с обязательным указанием: анатомического характера, размеров и формы отчлененной части тела с характеристикой всех поверхностей, толщины подкожной жировой клетчатки, степени развития мышц.

Дипломная работа на тему «Особенности тактики расследования убийств с последующим расчленением трупа»

Зверь мчался через лес так, что казалось, земля летит ему под ноги сама по себе. Неведомая, непонятная ему сила гнала зверя вперед. Зверь чувствовал только голод и жажду, но тот, кто пытался овладеть его сознанием, побеждал, заставляя время от времени забывать обо всем, но все равно – зверя вели инстинкты. Бессознательные и смутные. Он знал, что надо бежать вперед, что там, за последней полосой леса, в городе, его ждет нечто очень важное. Зверь не знал слова «город», он вообще не знал слов, но смутный образ сидел в его мозгу. И все время хотелось есть. И то, что эта сила влекла его, не давая утолить голод, делала голод еще сильнее. Только раз, резко остановившись в своем непрерывном движении, он припал к роднику, бившему из земли посреди деревьев. Утолив жажду, от чего жрать захотелось еще сильнее, зверь опять бросился в направлении видневшихся впереди первых домов. Впрочем, для него они не были ни домами, ни жилищами, ничем. Просто тот, внутри, раньше видел это, и это его не беспокоило.

Мягкая земля сменилась твердым асфальтом. По нему сразу же заскрежетали когти. Бежать стало легче, но непривычнее, зверь теперь должен был следить, чтобы не потерять равновесие на поворотах, поскользнувшись на твердом покрытии. Путь к цели не был прямым, приходилось продираться сквозь стену отвратительной, неестественной вони, которая, казалось, была толще и тверже стен сгрудившихся вокруг зверя зданий. Но вдруг среди смрада он учуял тонкую нить запаха, который показался ему знакомым и приятным. Зверь, потеряв на мгновение осторожность, ринулся ему навстречу, но, словно ударившись о непреодолимое препятствие, остановился. Он почуял, что впереди, прямо за поворотом, находится враг. Страшный. Тот враг, которого надо уничтожить. Зверь, принюхавшись, припал брюхом к асфальту и стал красться осторожно и беззвучно. Он прижал голову к самой земле и практически распластался на дороге, сантиметр за сантиметром приближаясь к цели.

Майор Кроули нервничал. Во-первых, он очень боялся Зоны. Никто и никогда из его коллег не летал сюда, но легенды об этих местах ходили самые ужасные. О страшной радиоактивности, о том, что пьяные русские здесь бродят прямо по улицам, что озверелые мутанты охотятся за чистой плотью. Его беспокоило то, что десантная группа, которую он доставил, была вооружена до самых зубов так, словно тут ведутся открытые боевые действия. Кроме того, майор был крайне недоволен тем, что для охраны вертолета ему выделили только одного человека. Пусть этот лейтенант и был похож на дикую гориллу и не выпускал М16 из рук, но здесь, в Зоне, надеяться на безопасность не приходилось, и одного человека было явно мало. А еще майор все не мог успокоиться от того, что полетел он не со своим штурманом, а приданым, и что этот штурман, из тех же головорезов, что и остальная часть десанта, сейчас ушел с остальными. А случись что? Как без штурмана возвращаться? Хотя, конечно, можно обойтись и своими силами, но ведь Кроули не нанимался на подвиги и нарушения служебных инструкций.

– Эй, лейтенант. – Майор устал нервничать и решил поболтать. – Долго твои будут по городу рыскать? Не хотелось бы торчать до темноты.

– Да что там рыскать, у них дел-то на пять минут, – охотно отозвался лейтенант, он тоже нервничал, видимо, был недоволен своей участью в этой операции. Так простоишь на посту, а другие потом медали получат.

– А ты откуда родом? – Майор никак не мог понять, был ли этот сержант американцем. – Акцент у тебя странный.

– Словения, – ответил лейтенант, – я там родился, а потом, после школы, в Иностранный легион пошел, а потом…

Что потом, он не сказал, почувствовав на себе посторонний взгляд. Тихо, без единого звука, он жестом показал майору, чтобы он убрался в кабину вертолета, а сам, чуть пригнувшись, резко переместился за ближайшее дерево. Оттуда, стараясь захватить для обзора как можно больший сектор, он начал осматриваться. Было тихо. Настолько тихо, что в ушах зазвенело. Даже ветер, который время от времени гонял по битому асфальту гнилые листья, затаился. Все словно застыло, как муха в янтаре. Если бы лейтенант мог видеть сектор хотя бы на десять градусов больше, он бы успел отследить легкое движение слева, но он этого сделать не смог. Десантник продолжал просматривать по кругу всю территорию, оставляя за спиной вертолет. И уже когда ему стало казаться, что ничего не происходит, что все страхи – это, скорее, плод его фантазии, из-за спины раздался жуткий вопль. Перекатившись кубарем, лейтенант залег за невесть с каких времен валявшимся здесь бетонным блоком. Осторожно, стараясь не выдать себя, он высунулся из-за бетона, пытаясь рассмотреть, что же произошло там, возле вертолета. Вертолет стоял на том же месте. Его черный, матового цвета борт был распорот, словно циклопической вилкой или когтями стального монстра. На вывороченном наружу металле болталась, держась на фрагменте позвоночника, голова Кроули. А сверху, с лопастей ротора, свешивались кишки, слегка курящиеся в осеннем воздухе. Подавляя тошноту, лейтенант потянулся к рации на поясе, включая связь с группой.

– Мэй дей, мей дей, – почему-то шепотом, словно боясь вспугнуть мертвого майора, стал шипеть он в микрофон.

Но десантник сразу же понял, что его никто не слышит. В наушнике не было никаких сигналов, даже обычных шумов и пощелкивания. Понимая, что все идет не так, он попытался вскочить, но что-то остановило его, придавив сверху. Дикий и неуправляемый страх сковал лейтенанта. Он почувствовал, как от лица отлила кровь, как липкий пот потек по спине, которую сверху к земле прижимала неизвестная сила. Медленно, не решаясь увидеть то, что было за его спиной, он оглянулся. Над ним, положив на спину тяжелую переднюю лапу, стоял зверь. Морда угловатая, с выпирающими скулами и страшными клыками, грудь, покрытая пластинчатым панцирем, страшные когти черного цвета. Зверь спокойно смотрел на человека. В другой, свободной лапе он держал обрывок провода от рации. Казалось, что провод просто перекушен кусачками. Лейтенант не отрываясь смотрел на отрезанный кабель, словно это было самое главное в его жизни. На аккуратно срезанную прозрачную оболочку, на белый кружок тефлоновой изоляции, на блестящий, словно золотой, торец медного провода. Но это не было самым главным в его жизни, это было последним, что он увидел. Зверь, посмотрев в очередной раз на десантника своими внимательными глазами, обхватил его шею двумя пальцами и резко дернул вверх. Оторванная голова попыталась закричать, но не смогла. Зверь, уже не имея сил бороться с голодом, припал к хлещущей кровью разорванной шее трупа и жадно пил горячую жидкость. Утолив и жажду, и голод, он ринулся вперед, туда, где его ждали новые враги и новая пища.

– От машины, – истошно закричал Гера.

Все бросились врассыпную, Малахов успел в последний момент выдернуть из кабины Клаву, которая замешкалась, не желая бросать свой автомобиль. Но Вадим силой завалил ее на мокрый асфальт площадки аттракционов, стараясь прикрыть собой. Гадко воя, оставляя дымный след, ракета, запущенная с площади, ударила прямо в багажник на крыше «Патриота». Система пассивной защиты помогла не сильно, но спасла машину от разрушения. Грохот обломков затих, но никто не поднял головы, ожидая второго ракетного удара. Однако все было тихо.

– Всю жизнь мечтала о кабриолете, – раздался голос Клавы. Она первая не выдержала и, приподняв голову, осмотрелась. У машины срезало верх с системой ракетного огня и пулеметом. – Вот теперь сбылись мечты. Может, мы уже нашли эту Сферу?

– А сканер жив. – Гера» не отрываясь от земли, проверял работоспособность электроники прямо с очков коммуникатора. – Вот только придется что-то с антенной придумать, связи с Центром нет.

– Хорошо, что связь головы с туловищем присутствует, – мрачно сказал Малахов. – Почему так поздно ракету засек? И почему больше не стреляют?

– Почему не стреляют – вопрос не ко мне, а ракета… Они ее из-под прикрытия захреначили. И защиту активировали. Они наводились из космоса поэтому я сигнала не засек. Наверное…

– Ладно, не время сейчас разбираться. Что там вокруг? – Малахов поправил очки, ожидая сигнала от сканера.

– Группа в составе, – Герман на секунду замолчал, рассматривая картинку на мониторе, – пятнадцати человек. А, нет, двое нейтрализованы, они, видимо, обслуживали психотронную пушку. Значит, тринадцать человек, вооружение – стрелковое оружие, гранатометы, обходят нас, так же как мейндауны только что. А нет!

Малахов и сам видел, как красные точки на синтезированной картинке, сначала разойдясь цепью, не стали обходить здание дома культуры с двух сторон, а вошли в него, словно просочились сквозь стены.

– Они через окна выбитые пролезли, – догадался Герман. Он поправил очки и повернулся к Вадиму. – Сейчас рассредоточатся и из окон нам устроят веселые картинки. Уходим? Успеем? Ой, блин… Это что?

Сканер бесстрастно показал, что нечто громадное, стремительное ринулось внутрь здания…

Зверю не нравился запах, царивший в сыром, мертвом доме. Набухшая до рыхлости трухлявая штукатурка, полусгнившие листы бумаги. Но зверь понимал, что цель близка. Гадко скрипело под ногами стекло, тот, второй, который был внутри зверя, заставлял обходить острое крошево, чтобы не пораниться.

Сержант Райан занял очень удобную позицию. Отсюда, из полуразбитого окна, хорошо просматривалась площадка аттракционов, и, спрятавшись за низким подоконником, сам сержант оставался практически неуязвим и незаметен. Ему было хорошо видно людей, стоявших под прикрытием разбитого внедорожника, и ничто не мешало ему взять их в прицел, как только по автомобилю ударят гранатой с верхнего этажа. Здесь, в разбитой комнате развлекательного центра, было тихо, как бывает тихо только в мертвых зданиях. Сколько таких зданий сержант видел в своей жизни – не перечесть. И в Сербии, и в Абхазии, и в Руанде… Всегда, когда начиналась борьба за власть, на помощь новым режимам приходили безликие, не числящиеся ни в одной армии мира наемники. Но они не были наемниками в полном смысле слова. Они были на службе, какой страны – они не знали сами. Секретные воины революций, выходившие на тропу войны по команде. И получавшие за это хорошие деньги. Команда, прибывшая вместе с сержантом, тихо похрустев битым стеклом, рассыпалась по зданию, заняла боевую позицию, как на тренировках. Все ждали только приказа. Райан, увлеченный прелюдией к бою, даже не успел ничего сообразить, когда неведомая сила оторвала его от пола и подняла почти до потолка. Жуткий, заставивший всех содрогнуться человеческий крик смешался с ревом. Это был не рев, а скорее боевой клич зверя, вышедшего на охоту. У окна, рядом с согнутым в подкову автоматом, еще бился в агонии Райан. Он уже не мог кричать. И уже не мог жить. В нескольких метрах от него валялись его оторванные ноги. Последнее, что мелькнуло в умирающем мозгу сержанта, – это неуместная мысль о том, что оторванная нога шевелится.

– Это оно? – тихо прошептала Клава.

– Да, оно. И я, кажется, догадываюсь, что будет дальше, – сказал Вадим. – Всем сидеть за машиной, хоть какое-то прикрытие. Гера, приготовь пневматичку.

Не отрывая взгляда от окон, в которых хорошо различались засевшие там вооруженные люди, Вадим осторожно переместился за левое крыло «Патриота».

Герман даже не пытался понять, что задумал командир, осторожно, стараясь не подставиться под огонь, достал из багажника пневматический метатель транквилизатора – устройство, похожее на винтовку, но с толстым стволом, заряжаемое шприцем со снотворным.

– Есть.

– Держи наготове, – приказал Вадим.

В здании шло побоище. Зверь, легко передвигаясь по ненавистным помещениям, одного за другим отлавливал десантников. Военные забыли о цели миссии, у них сейчас были другие заботы. Выжить, выжить в драке с неизвестным врагом. А враг был страшен – не только своей ловкостью и силой, но и тем, что никто не мог понять – кто он. Нападавший двигался как тень. Он то влетал черным комом в дверь, не реагируя на сумбурную стрельбу, то выпадал сверху. Очередная жертва даже не успевала понять, откуда взялось чудовище. Зверь ломал оружие, сгибая стволы винтовок M16, как будто это были соломинки для коктейля. Отталкиваясь задними конечностями от стен, вылетал прочь от агонизирующей жертвы и так же безошибочно находил следующую. Капитан Штампе, командир группы, продержался дольше всех. Как только он услышал предсмертный крик Райана, подсознание шепнуло ему, что, возможно, не все пройдет так гладко, как должно было быть. Штампе привык, что нападают он и его люди, а тут, похоже, совсем наоборот. Ловко, словно чемпион по паркуру, он вылетел через балкон последнего этажа на крышу здания. Там, устроившись за кирпичным блоком вентиляционной системы, он залег, взяв в прицел выход на крышу. Штампе знал, что нападавший обязательно будет идти до конца. Что-то ему подсказывало, что живым из этой бойни выйдет только один. Впрочем, капитан бывал и не в таких переделках, и до сих пор в схватках один на один ему везло. Легкий ветерок чуть качал прилипший к крыше желтый кленовый лист. Вдруг Штампе пришла в голову совершенно глупая мысль, что вот этот листок, вот эта облезлая, покрытая архаичным рубероидом крыша – это, может быть, последнее, что будет в его жизни. Что уже никогда не будет пива в биргартене, недалеко от его дома в Брауншвейге, что никогда он не будет кормить золотых рыбок в своем пруду, и даже тсанта, мертвая голова, добытая в Амазонии, которую он повесил у себя над столом, не будет пялиться на него своими мертвыми закрытыми глазами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю