Текст книги "Кубатура сферы"
Автор книги: Сергей Слюсаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Сергей Слюсаренко
Кубатура сферы
От автора
Возможно, читатель, знакомый с серией книг С.Т.А.Л.К.Е.Р., в первый момент может не увидеть здесь знакомой Зоны, отважных героев и страшных аномалий. Но это только вначале. Настоящая книга является приквелом ко всем событиям, которые известны по блестящей межавторской серии.
Как появилась та, страшная и непознаваемая Зона? Ведь не всегда зона отчуждения вокруг 4-го реактора Чернобыльской АЭС была центром аномалий, который описан в серии. Автор попытался проанализировать возможный ход событий, предшествующий локальному апокалипсису – образованию Зоны С.Т.А.Л.К.Е.Р.а. В работе помог личный, очень скромный, опыт участия в ликвидации, связанный с первой профессией автора, и многочисленные беседы и рассказы тех, кто работал на Чернобыльской АЭС до взрыва, тех, кто работал и работает в зоне отчуждения, тех, кто родился и вырос в Припяти, но оставил родные места навсегда.
Мысленно пройдя шаг за шагом самые тайные места вокруг реактора, послушав тех, кто своими руками возводил Монолит, кто бегал на танцы в ДК «Энергетик» и выдавал книжки в библиотеке, автор попытался понять – в какой момент в Зоне сломался хребет цивилизации. В 1986 году, в 2006-м или в 1088-м? А может, и в 2004-м. Ответа нет. Вернее, есть несколько ответов. Возможно, читатель найдет их в книге.
Автор благодарен Людмиле Одинцовой за титанический труд по правке рукописи, Владимиру Васильеву за поддержку, Сергею Каташу за консультации по миру Зоны, Илье Новаку за понимание, Анне Китаевой и Михаилу Васнецову за добрые советы, а также Елене Якущенко за описание мирной Припяти.
И проснулся Яхве на восьмой день творения и взроптал: «О Господи!».
Библия, неопубликованное каноническое издание с учетом первых четырех поправок
ГЛАВА 1
Таможенный контроль осуществляется с целью обеспечения соблюдения государственными органами, предприятиями и их должностными лицами, а также гражданами порядка перемещения через таможенную границу Украины товаров, транспорта и других предметов.
Ст. 21-я Таможенного кодекса Украины
Второй пилот открыл люк и, придерживая тросик, чтобы не зацепился, выбросил наружу трап. К грохоту двигателя прибавился свист вращающегося ротора. Сквозь запах керосина и холодного металла в кабину ворвался поток влажного, настоянного на осенней листве воздуха.
– Все, прибыли, выгружайся! Мы тут долго торчать не будем! – проорал пилот и ткнул пальцем в толстой перчатке в сторону люка.
Малахов подхватил свою сумку и первым ступил на трап. Он задержался на секунду, положив руку на облезлую обшивку видавшей виды транспортной «вертушки», словно оценивая обстановку. Спрыгнул на землю и быстро, торопясь скрыться от осточертевшего шума, потопал в направлении домика на краю вертолетной площадки. Вадим даже не оглядывался, он прекрасно знал, что вся группа последовала за ним. Только Клава останется на некоторое время – проследит за выгрузкой внедорожника.
До обшарпанного здания диспетчерской было не более сотни метров. К тому времени, когда Малахов поднялся на порог этого мрачного строения, вертолет уже взвыл всей мощью двигателя и ринулся на восток, спеша убраться от греха подальше. Зону приезжие не любили, не любили даже ее окрестности. Вертолетная площадка – или, как называлась она официально, «Воздушный терминал дальнего базирования» – располагалась недалеко от шоссе, почти на опушке редкого леса, с двух сторон подступавшего к реке Припять. Осенний лес выглядел уныло и бесполезно.
– А, бойцы невидимого фронта прибыли. – Из-за архаичного канцелярского барьера выплыла недовольная физиономия хозяина диспетчерской. – Чего так долго?
Человек за стойкой был немолод и не слишком опрятен. Небритая рожа на жирной шее выглядывала из растянутого воротника толстого свитера. Поверх свитера была надета жилетка на манер репортерской. На столе, вплотную приставленном к перегородке, вперемежку с мятыми квитанциями лежали остатки еды. Сам хозяин пил чай, не вынимая пакетика из чашки, давно не мытой, судя по коричневой кайме. Рядом лежал кусок писчей бумаги, на которой, оставляя жирные круги, валялись объедки копченой рыбы. Воздух в диспетчерской был затхлым, словно тут никогда не проветривали. Застоявшийся табачный смрад въелся в мебель и стены.
– Был бы фронт… – буркнул Вадим. Грязная контора его раздражала. – Я – Малахов, это моя группа.
За спиной Малахова стояли два человека. Не было сомнения, что это и есть группа.
– А пропуск на четверых с транспортным средством заказан, – брюзгливо проворчал небритый.
– Средство на улице, мне его сюда закатить? – Малахов представил, как Клава на своем «Патриоте» вламывается в помещение этой задрипанной конторы, и мечтательно улыбнулся.
– Шутники, – констатировал диспетчер, обтер руку о живот и протянул ее Малахову через стойку, слегка приподняв зад над стулом. – Я – Сулима, я тут дольше всех держусь. И каждый прибывающий почему-то норовит пошутить. Только что-то те, у кого получается вернуться, не шутят. Вот пропуск. Карта, я думаю, у вас есть. А то приезжают иногда…
– А вам разве не сообщили о нашей группе подробностей? Я уверен, что вы информированы больше, чем делаете вид. – Малахов, чуть склонив набок голову, глянул на Сулиму.
– Да сюда столько контор посылали своих следопытов, что, наверное, уже весь песок из Зоны повывезли. И каждый сообщает, что он под крышей кого-то, кто выше самого господа бога. А Зоне плевать. Кто туда не лезет – тот живой. – Сулима лениво зевнул, мелькнув гнилыми зубами. – Ладно, берите пропуск и езжайте. Стемнеет скоро. После моста не гоните особенно. В Леливе обязательно отметьтесь. Они мне звякнут. Я обязан доложить о вашем прибытии.
– Так прибыли уже, – из-за спины Малахова буркнул Гера Тельбиз, Сулима вытянул по-гусиному шею, пытаясь его разглядеть. Гера не был похож на обычного сотрудника спецслужб, он выглядел, скорее, как вечный студент перед сессией – взъерошенный, чуть склонный к полноте от сидячей работы. Однако при этом Тельбиз смотрел на диспетчера уверенным, жестким взглядом.
– Прибыли, говорите? Ну-ну, – кивнул Сулима. – Только вечером до Лелива доезжает половина таких вот храбрых. Носили вас черти где-то. Вы же должны были с утра прибыть! А мне потом отвечай.
Малахов взял лист бумаги с лиловыми печатями, который Сулима выложил на барьер, и молча повернулся на выход. Его товарищи, не дожидаясь команды, тоже покинули конторку. Уже в двери Малахов оглянулся и сказал Сулиме:
– Нас черти не носят. Инструкции, которые получили, выполняйте. Строго выполняйте. Отчитываться и докладывать о миссии будем только мы сами. Понятно?
На пороге домика Тельбиз вытащил из нагрудного кармана прибор, очень похожий на наладонник, и тихо проговорил:
– Выходит на связь. Спутниковый «Иридиум». Вот скотина, написано же в инструкции – визит не разглашать!
Малахов выразительно глянул на Тимура Рымжанова – с виду хрупкого смуглого молодого человека с длинными волосами, заплетенными сзади в лихую косичку, придающую ему хулиганский вид. Тимур беззвучно открыл дверь и скользнул в помещение диспетчерской. Раздалось невнятное восклицание, потом приглушенный звон упавшей чашки.
Рымжанов появился на пороге, держа в руках телефон с толстой антенной.
– Не успел, гад. Я надеюсь, у него только одна спутниковая трубка. – Тимур довольно потряс своей добычей. – Ведь сказали мерзавцу – исполняй инструкции.
– Я и не сомневался, что он сразу начнет стучать. – Тельбиз взял телефон и, сдвинув на тыльной стороне крышку батарейного отсека, вытащил аккумулятор. – Так надежнее.
– И сотовый забрал? – улыбнулся Малахов. – Он у него в нагрудном кармане был.
– И еще тот, который в столе. – Тимур стал вытаскивать из кармана трофеи.
– Это все?
– Ну, там у него еще «стальки» кусок был. Видать, мзду берет. – Рымжанов разжал ладонь. Небольшой кругляк отсвечивал металлическим блеском. – Судя по весу, может до двух грамм золота нагнать.
– Не выбрасывай, по возвращении сдашь, – предупредил Малахов. – Ладно, Гера, поставь ему колпак.
Он не спросил, почему Тимур так легко узнал «стальку». Впрочем, подготовительный инструктаж слушали все.
Тельбиз кивнул и направился к стоящему рядом с диспетчерской внедорожнику. Клава подогнала его поближе, но на всякий случай не вплотную к диспетчерской. Открыв заднюю дверь машины, Гера достал металлический рифленый ящик. Заученными, доведенными до автоматизма движениями откинул запорные замки, извлек несколько небольших прямоугольных блоков и жгут проводов. Захлопнул крышку и на ней, как на монтажном столе, быстро соединил блоки. Потом вернулся к дому и запихал собранную конструкцию под невысокий порог между прогнившими досками.
– У него теперь только полевушка работать будет. И то если провод не перебьют, – удовлетворенно сообщил Гера. – А колпак он вряд ли догадается искать.
– Тогда – по коням! – Малахов двинулся к машине. – А то и вправду темнеет.
– А чего это он пугал? – спросила Клава, прежде чем повернуть ключ стартера. – Ведь местность до Лелива даже Зоной назвать нельзя.
– Да понты это! Привык дилетантов запугивать. Небось и проводника нам хотел навязать, – ответил Вадим. – Но в темноте действительно не стоит кататься.
Малахов отметил про себя, что группа, как всегда, работает слаженно – выполнение обычных рутинных инструкций происходит автоматически. Вот, например, Клава, готовя машину в дорогу, не забывала общий аудиомониторинг.
Машина энергично поелозила по грязи, широко разлитой затяжной осенью вокруг вертолетной площадки, выскочила на асфальт и ринулась по разбитому шоссе на запад. Через несколько минут, перемахнув чудом сохранившийся мост через Припять и слегка визгнув резиной на перекрестке, внедорожник уже несся к контрольно-пропускному пункту в Зону «Лелив». Вдали виднелся полосатый шлагбаум и белый куб КПП под серой шиферной крышей. Ближе к пропускному пункту удалось разглядеть старенький бронетранспортер поддержки, скромно спрятавшийся среди еще не облетевших щемяще желтых берез. Из здания вышел человек в камуфляже и в защитной полусфере на голове. Охранник держал наперевес M16. Американская винтовка смотрелась диковато в этих местах. Весь вид охранника говорил о нерушимости границ, по крайней мере здесь, на въезде в Зону.
– Ишь, хохлы, под НАТО норовят мимикрировать, – буркнула Клава, тормозя у опущенного шлагбаума.
– Унутрення мытна сэрвиция Украйины. Выйдить з автивки та предъявыть докумэнты, – произнес человек с ружьем заученную фразу, пахнув самогонкой в открытое окно машины.
Он решительно выхватил пропуск и паспорта всех членов группы из рук Малахова и скрылся в здании. Сразу же оттуда вышел другой. Он тоже был в военной форме со странными коричневыми шевронами и околышем того же цвета. Судя по трезубам на погонах – лейтенант.
– Мыныстерство по Чернобылю. Автивку до догляду, будь ласка. – Опять выученная фраза. Офицер произнес ее строго, уверенно, не глядя на прибывших.
– Смотрите, – безразлично ответил Малахов.
– Видчынить двиркы.
– Что? Вы извините, товарищ военный, но мы по-украински не очень. – Малахов, конечно, понимал, чего хочет проверяющий. Он так же прекрасно понимал, что надо скорее проехать в Зону, но что-то ему подсказывало, что нельзя идти на поводу у этих капэпэшников. Вадим спинным мозгом чувствовал, что пропускать их не хотят.
– Москаль мени не товариш! – грубо отрезал человек в форме. – Нэ розумиешь – йидь до своей Моськвы.
– Да мы только оттуда приехали. Вы же читали документы? У нас международная миссия, она под протекторатом и нашего, и вашего президентов.
– Я таких папирьцивь надывывси стока, – вяло протянул лейтенант и неожиданно сообщил: – Всэ, повертайтэ назад. Я нэ можу вас пропустыты.
– Это чего вдруг? У вас тут что, местная незалежность?
Эта фраза совсем взбесила проверяющего.
– Ты, сука, нашу незалэжнисть нэ чипай, за знущання над национальными святынямы криминальна видповидальнисть. Руки у гору, зараз ты у мэне зрозумийешь, дэ тут хто!
Военный резким движением выхватил из кобуры пистолет. Сделал он это эффектно, но допустил одну, ошибку. На мгновение бросил взгляд на свою кобуру, сбрасывая кожаную петлю с рукоятки пистолета. Когда он опять перевел глаза на Малахова, ему прямо в лоб смотрел ствол модернизированной «беретты» калибра десять миллиметров. Охранник скорее всего и не видел никогда такого странного оружия. Вроде и похоже на пистолет, но явно мощнее.
– Бросить оружие и лечь на землю! – медленно, почти по слогам, проговорил Вадим.
Лейтенант оторопел и замешкался, не желая нюхать осеннюю дорогу, да к тому же остаться совершенно безоружным. Резкий удар по руке выбил оружие, вторым ударом Тимур положил незадачливого вояку лицом на мокрый асфальт, не забыв дать пинка напоследок. Клава была уже за рулем, Гера Тельбиз наводил порядок внутри домика КПП.
Малахов достал из багажного отделения «Патриота» небольшой темно-зеленый тубус и, огибая здание КПП слева, осторожно двинулся к БТРу. Крадучись он подошел вплотную к боевой машине. Бронетранспортер был пуст, видимо, техника обслуживалась теми воинами, которых сейчас били в помещении КПП. Вадим отошел метров на пятнадцать, привел тубус в боевое положение, выпустил ракету, целясь в двигатель БТРа. Ракета резко ударила по броне и прошла навылет, навсегда лишив транспорт способности двигаться. Когда Вадим подходил к КПП, таможенная служба уже была полностью обездвижена. Четыре человека лежали на асфальте как бревна. Длинные и неподвижные. Возле них, держа таможню под прицелами, стояли Тимур с Германом. Клава, прислонившись к машине, со скучающим видом осматривала придорожный лес.
– Господа, расскажите нам, чем мы обязаны столь пристальному вниманию с вашей стороны? – поинтересовался Малахов.
– Ты подохнешь, москаль, – ответил один из тех, кого скрутили внутри будки, и, тихо взвыв после короткого пинка Тимура, продолжил: – Сулима звонил, велел не пропускать.
– Как он мог звонить? Что ты несешь? – Малахов взревел. – И с каких пор диспетчер драной вертолетной площадки руководит у вас армией?
– Только что звонил, у него «зеленая сопилка» есть.
– Вот блин, – тихо ругнулся Тельбиз. – Они тут за счет Зоны имеют неплохую экипировку. Кто мог знать?
– Это я виноват, – вздохнул Тимур. – Надо было лучше искать. Правда, ведь было только словесное описание, и я…
– Сейчас придется вернуться и добыть образец, чтобы впредь не ошибаться, – прервал его Вадим. – Ты, коричневый, покажи, где твоя «сопилка»?
Почему-то Малахову захотелось поднять именно того, свидомого лейтенанта, который вел себя так нагло и оскорбительно. Тот с готовностью вскочил и затараторил, отряхивая мундир:
– Сейчас, товарищ начальник! Вы ж не подумайте, мы ж не со зла! Просто нам тут всю ночь сидеть, а если не выполнить, шо Сулима скажет? А до утра можно и «соплю синюю» поймать, а как с ней потом жить?
– О, русский язык вспомнил. Веди, воин. – Вадим рук таможеннику на всякий случай не развязал.
Лейтенант заколебался, он хотел подобрать свою фуражку, которая валялась в грязи. Тимур сжалился и нахлобучил головной убор на пленного, придав тому совсем несуразный вид.
– Так мы ж на службе, товарищ начальник, на службе не можно по-русски, а только ридной мовой, а если застукают, так и погоны содрать могут. – Лейтенант семенил к домику пропускного пункта, сохраняя униженно-подчиненную позу.
– Меньше бояться надо! Такие боязливые полицаями становились и от страха нам в Крыму в спины стреляли. А в итоге – где твоя родина? Львовская республика да чернобыльский анклав? Все просрали.
– Я в крымскую в тылу был, интендантом, – опять засуетился охранник. – А вот командир наш, так он в сотне имени Бандеры, Бахчисарайский фонтан штурмовал. Говорят, лютый был. Вы его убейте. И гадом меньше, и нам тут повышение будет.
– Вот блин, народ! Не трепись, показывай свою чертову дудку. – Малахов зашел в помещение КПП вслед за пленным.
«Зеленая сопилка» оказалась черным предметом, напоминающим кастет. Только с тремя отверстиями. При этом ничего общего с описаниями, которые были получены при инструктаже, не имела.
– Как это работает? – Малахов с недоверием вертел артефакт в руке.
– Да просто. Хочешь вот с человеком поговорить – так и говори. Я бы показал, товарищ командир, тока руки связаны.
– Ничего, ты на словах. – Малахов ни на минуту не сомневался, что его собеседник при первой возможности постарается проломить ему череп и смыться.
– Ну, это просто. На руку надел и говори. Тока у того тоже сопилка должна быть. – Связанные руки не позволяли жестикулировать, и лейтенант компенсировал недостаток убедительности гримасами.
– Ага, а как оно выбирает, с кем говорить?
– А хто его знает. Как-то само. Типа знаешь, с кем говорить, – оно и говорит с ним. А тут все так работает. Это очень ценная вещь. Мало у кого есть. Вы, может, хоть немного за нее заплатили бы, товарищ начальник, а то ж дома сами понимаете, жинка, зараза, шоп ее, и кабанчика годуваты надо, а тут работа эта…
– Пошли, а то сейчас, кажется, заплачу по ребрам. – Малахов кивком показал на выход. – Что-то еще есть из артефактов?
– Так, может, у командира нашего, пана капитана Зайця, шо и есть, я ж говорил, вы бы его того… А у меня ничего. Святой истинный крест.– Военный попытался, как показалось Малахову, перекреститься, но из этого получилось одно дерганье.
– Ладно, хватит крестить себе задницу, замнем эту тему, топай.
У шлагбаума Малахов отдал приказ – Клаве с Тимуром вернуться назад и изъять «сопилку». Правда, перед этим заставили главного из капэпэшников связаться с Сулимой и сообщить, что москалей отправили в сторону Рыжего леса. Откуда никто не возвращался. Было слышно, как Сулима ехидно заржал в ответ. Несмотря на пистолет у виска, у охранника был достаточно естественный голос. Охранник понимал, что худшее уже позади и его больше бить не будут, и поэтому охотно сотрудничал.
От Сулимы вернулись минут через двадцать. Доложили, что жить будет, но при этом будет часто бояться. «Сопилку» добыли. Перед тем как покинуть КПП, с охранников взяли честное благородное слово, что те ни словом ни духом. Кроме того, пообещали об инциденте не распространяться, дабы не уронить честь мундира таможенников. Особенно президентам недружественных стран. Охрана уныло сопела. Но выбирать – молчать или пуля в затылок – не стали. О том, что никто убивать их не собирается, таможне решили не говорить.
Малахов хорошо себе представлял, что военным не выгодно рассказывать, как им накостыляла какая-то научная группа. А дырявый бронетранспортер можно списать на причуды Зоны. Тем более что про гранатометы с невзрывной боеголовкой еще мало кто знал.
До первого пункта, в котором можно было нормально, если это слово подходит для Зоны, переночевать, оставалось примерно восемь километров. Шоссе было вполне сносным, впрочем, для Клавы не имело никакого значения – по шоссе ехать или по бурелому. Со стороны казалось, что Клава совсем не обращает внимания на машину и сидит, просто положив руки на руль. Если бы «Патриот» ехал сейчас по городской улице, его бы обязательно остановил какой-нибудь особо жадный гаишник. Конечно, хрупкая женщина, блондинка с несерьезной прической кудряшками на тяжелом внедорожнике, – странное зрелище. Как правило, после таких остановок гаишники оставались в полном смятении чувств и со страхом скорого увольнения. Клавино удостоверение и ее способность общаться с применением методов психологического давления сказывались на боевом духе стражей дорог не наилучшим образом.
Осенний лес по обе стороны шоссе был тих, и даже внутри кабины казалось, что воздух наполнен запахом грибов и преющих листьев. Через пятнадцать минут машина остановилась у одноэтажного здания. Белый силикатный кирпич с годами посерел, но окна светились, значит, внутри здания были люди. Фары внедорожника высветили прибитый над крыльцом фанерный щит с надписью: «Готель «Гранд Копачы». Бэд та брэкфаст. Атрактывни цины».
– Я надеюсь, это у них все-таки юмор такой? – предположила Клавдия, ставя машину на ручник.
– Ну, на проживание нам дали достаточно гривен, так что гранд-отель осилим, – ответил Гера. Он по совместительству с должностью главного электронщика отвечал за финансы, если операции происходили за границей.
Малахов отправил Тимура на разведку, выяснить ситуацию с гостиницей. Из машины было видно, как открылась дверь, осветив силуэт Рымжанова и щербатый цементный порог. Совершенно явственно раздался грустный скрип несмазанных петель. Тимур скользнул в помещение. Оснащенная банальной пружиной дверь поприветствовала его громким хлопком. Через мгновение Рымжанов опять показался на пороге и помахал рукой – мол, все в порядке. Все спокойно вышли из машины. Тельбиз помог достать из багажника большие сумки. Малахов и Тимур, закинув багаж на плечи, двинулись в гостиницу. Гера на секунду задержался, попытался взять сумку Клавдии, но она только хмыкнула в ответ. Как только группа покинула внедорожник, с неба как по команде рухнули дождевые струи. Унылая гостиница попалась в нужное время и в нужном месте.
Холл отеля напоминал вестибюль общежития, если бы не регистратура. Вахтерша необъятного размера сидела в клетке, сваренной из толстых арматурных прутьев. Такая клетка была уместна в зоопарке, в разделе «Хищники». Но, видимо, этого требовали местные особенности. Стены холла были окрашены зеленой больничной краской. В глубину гостиницы вела широкая лестница их трех ступенек, оканчивавшаяся архаичным порталом с гипсовой лепниной.
– Добрый вечер, у вас остановиться можно? – вежливо улыбнувшись, спросил Малахов.
– Какой же добрый. – Толстая тетка за решеткой кивнула в сторону окна. – Вон как припустило, теперь до утра лить будет. Деньги за неделю вперед.
Баба производила отталкивающее впечатление своей старой засаленной трикотажной кофтой и торчащими из-под заколок седыми космами.
– А отчего же за неделю? – удивился Вадим. – Нам всего на день.
– Сразу видать, первый раз тут. Несешь полную чушь, как все приезжие городские. – Тетка брезгливо скривилась. – Проводника я вам что, из кармана вытащу?
– Да зачем нам проводник, мы и сами.
– Сами? – с сомнением в голосе переспросила вахтерша. – Ну, тогда… восемь тысяч гривен. Паспорта давайте.
Тетка пятерней потянула к себе за решетку четыре паспорта в кожаных обложках.
– Ишь ты, – проговорила вахтерша, осматривая документы, – из Москвы самой, а жизнь свою не жалеете.
– Да чего ее жалеть? – Малахов протянул даме несколько купюр, которые передал Гера. – А вот ваши друзья на КПП не очень радовались, что мы из Москвы.
– Шакалы они, а не друзья, – отрезала тетка, сгребая со стойки восемь цветных бумажек с портретом Петлюры. – Любого на выходе оберут до последней нитки. Хотя вам это и не грозит.
– Чего так? Побоятся?
– Да кто вас побоится? Без проводника или вокруг дома потопчетесь или не вернетесь. Не любит Зона таких, пришлых. Вот возьмите, блок двухкомнатный. – На стойке звякнула худенькая связка ключей. – Поесть в корчме сможете. В стоимость не входит.
– А как же «брэкфаст» с рекламы? – вмешалась Клава.
– Ты бы, милочка, лучше домой ехала. – Гостиничная тетка смотрела на Клавдию снисходительно, как врач на душевнобольного. – Ну, мужики – понятно, а ты бы еще детей нарожала, счастлива была. А туда же… Корчма вот – прямо тут.
Кивком вахтерша показала на дверь напротив регистратуры. Дверь была самая обычная, на ней кнопкой был прикреплен листок из тетрадки в клеточку. Вблизи можно было разобрать надпись шариковой ручкой: «Корчма Ириш-пуб».
– Название какое-то странное, – сказал Тельбиз, внимательно изучив вывеску. – Нет, чтобы назвать, «Галушка» там или «Стчи». Или вот, к примеру, красиво так – «Лейка».
– Это ты у них спроси, – возмутилась хозяйка. – Пустила сюда, вроде место людное, а толку никакого. Думала, ресторан сделают, а тут… Гэндэлык! Выгоню, наверное. Идите поселяйтесь, не толпитесь на входе, мешаете постояльцам. А почему «Лейка»?
– Так глупее не придумаешь! – улыбнулся Герман.
– Можно и глупее, – пробормотала Клава. – Лишь бы деньги приносило.
Надо сказать, что за все это время в помещение не вошла ни одна душа, да и дверь в корчму выглядела совершенно уныло, словно за ней была мертвая зона.
Блок, как его назвала хозяйка, начинался маленькой прихожей. Прихожая освещалась тусклой лампочкой, света ее хватало только на то, чтобы рассмотреть три двери, одна вела в туалет с душем, две другие – в одинаковые скромные комнаты с железными кроватями. Панцирные сетки от времени растянулись и провисали даже без нагрузки. Одну комнату отдали Клаве, а лишнюю кровать перетащили туда, где устроились мужчины. Пока обустраивались, явилась хозяйка с охапкой влажных сероватых простыней и наволочек. Хмыкнув, она не стала комментировать перемещения и потребовала, чтобы пошли с ней получать матрацы. Тельбиз с Тимуром отправились за хозяйкой, и через десять минут все было готово к ночлегу. После этого решили наведаться в корчму. Сухой паек приберегли на потом, а отказываться от нормального ужина не имело никакого смысла.
Под сверлящим осуждающим взглядом дамы за решеткой подошли к двери «ириш-пуба».
– Ну что, добро жаловать в ресторан! – Тимур толкнул дверь и пропустил впереди себя Клавдию. Он даже в таком месте оставался галантным. За дверью оказался классический буфет или, скорее, маленькая заводская столовка.
– Точно, здесь раньше была общага ПТУ каких-нибудь механизаторов сельского хозяйства, – заключил Гера, оглядывая помещение. Слева находилась стеклянная витрина, отгораживающая от зала кассу, вход на кухню, если, конечно, там была кухня, и судки с готовой пищей. Пахло кислыми щами. Из сумрака кухни выплыла фигура в белом халате, требующем незамедлительной стирки. Это, похоже, был хозяин, он же официант, а также главный повар заведения. Исходно белый халат обтягивал жизнерадостное брюшко этого лысоватого, немолодого мужчины. Из нагрудного кармана торчали авторучка и расческа из дешевой пластмассы.
– Добро пожаловать! – излишне воодушевленно поприветствовал вошедших хозяин и живо бросился навстречу клиентам.
Он пытался подвести каждого под руки к столику, незаметно стряхнув крошки и пепел с нестиранной скатерти. Потом, когда гости расселись, застыл в вопросительной позе. Готовый на все, даже штурмовать Эверест, ради дорогих клиентов.
– Всегда рады посетителям. Вы устраивайтесь поудобнее, сейчас вас обслужат. Зина! Тут посетители! – громко оповестил толстяк кого-то на кухне.
Оказалось, персонал корчмы состоял не из одного человека, и пока команда выбирала столик и рассаживалась, Зина, худенькая женщина без признаков либидо, молча ожидала в стороне, крепко сжимая в руке блокнот и карандаш.
– Что заказывать будем? – обратилась она почему-то к Тельбизу лично, словно угадала в нем главного.
– А меню у вас есть? – поинтересовался Гера.
– Есть первое, второе и десерт. Но десерт кончился, – безапелляционно сообщила официантка.
– А первое – это… – попытался натолкнуть Зину на мысль Малахов.
– Первое – суп, – объявила Зина, как прокурор на суде.
– Ладно, тогда давайте второе, – Малахов решил на всякий случай не выяснять, из чего состоит второе, – и…
– Хлеба сколько? – перебила Зина, возмущенная бестолковостью посетителей.
– Ну, по паре кусочков, наверное. – Малахов растерянно посмотрел на товарищей.
– Белого, черного? – Официантка была раздражена до крайности.
– Так! – не выдержала Клава. – Милочка, слушай сюда. Четыре отбивных, и не вздумай пережарить, на гарнир картошка и зеленый горошек, потом салатик из помидоров. Потом так: пива по большому бокалу, пока будешь жарить мясо, ну и бутылочку водочки. И рюмки помой!
Зина, восприняв указания совершенно спокойно, отправилась в глубь кухни. Через пару минут вернулась с пивом в разных бокалах, с графином водки и рюмками, еще влажными после мытья.
Клава удовлетворенно глянула на товарищей, довольная своей скромной победой. Надо сказать, что хоть по штату она была инструктором боевого вождения, психфак и кандидатская по бесконтактному вербальному и невербальному воздействию в военное время иногда давали о себе знать. Водка в графине оказалась не паленая.
Тут Гера заприметил в дальнем углу пыльный раритетный телевизор «Электрон» времен тотального дефицита.
– Эй, шеф, – обратился он к хозяину заведения, который копошился за прилавком, – а телик можно включить, новости, там, или футбол?…
– Да не работает он, – с сожалением протянул бармен.
– Я гляну, может, чего получится? – Гера поднялся из-за стола.
– Да смотри, ради бога, мне-то что.
Тельбиз подошел к запыленному ящику с экраном, пощелкал выключателем и, не добившись ничего, снял заднюю крышку. Поковырявшись в потрохах древнего прибора, Гера поставил крышку назад и вернулся к столу.
– Дохлый совсем, – громко, так чтобы услыхал хозяин, сказал Тельбиз.
Во время еды говорили о чем угодно, только не о сегодняшних событиях. Годы работы приучили автоматически соблюдать режим секретности. Когда отмороженная Зина принесла мороженое, которое не заказывали, у всех четверых уже был слегка осоловелый вид, как у обычных путешественников или искателей приключений. А другие, видимо, сюда и не забредали.
– У вас свободно? – Бородатый мужичок, который уже несколько минут безнадежно топтался в зале, наконец решился и подошел к столу, где сидела группа. – Не помешаю?
Был мужичок бодр и суетлив. Из-под длинного не по размеру плаща торчали носки давно не чищенных сапог. Он был похож на сельского кладовщика на пенсии. Когда уже никому не нужен, а выпить еще хочется.
– Ну вообще-то нас четверо за четырехместным столом, – ответил Тимур, не глядя на пришельца.
– Да ну что вы, не беспокойтесь! – оживился гость. Он быстренько подтащил стул и втиснулся между Клавой и Тимуром. – В тесноте, да не в обиде! Мы тут народ такой, гостеприимный.
Рымжанов было поднялся, чтобы отсадить мужичка, но Малахов придержал его за руку.
– А вы искать где будете? – Мужичок уже вытащил из бесформенного плаща мятый пластиковый стаканчик и успел плеснуть себе из графина оставшейся водки. – Я ведь не просто так, меня тут каждый знает. Вы мне скажите, куда собрались, я вам сталкера найду. Пару дней – и точно найду. Вы любого спросите про Мыльникова. Я – Мыльников, тут каждый меня знает. Зина, ты меня знаешь? – крикнул он через плечо.
Невнятный возглас из кухни должен был подтвердить, что знает.
– Вот вы пойдите и спросите у кого хотите, может Гаврила Павлович плохого посоветовать? Так и скажут – не может, – не унимался Мыльников.
– Гаврила Павлович, мы по грибы приехали, – перебил его Малахов. – Вы уж извините. Где тут маслята водятся?
