Текст книги "Ярость космоса"

Автор книги: Сергей Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

ГЛАВА XXV

На Земле… 2-го июля в Нью-Йорке, наконец-то, засияло солнце. Облачность значительно рассеялась по сравнению с предыдущим днем, и только кое-где отдельные кучевые облака небыстро плыли по небу, время от времени набегая на дневное светило, но скоро вновь открывая его. Даже потеплело. Но ветер дул с севера, и в нем чувствовалась прохлада.

В этот день в восточных и южных районах города было чрезвычайно людно. Можно было подумать, что весь Нью-Йорк со всеми своими многочисленными пригородами и близлежащими населенными пунктами собрался в той его части, которая располагалась на острове Лонг-Айленд. Манхэттан, Бруклин, Ричмонд, Бронкс, Джерси-Сити, Йонкерс значительно опустели, будто жителей этих районов Большого Яблока, каждый из которых был как отдельный город с населением в 1,5-2 миллиона жителей, в срочном порядке эвакуировали в юго-восточную часть острова, омываемые Атлантическим океаном.

На всех автомагистралях Лонг-Айленда, особенно в восточном Куинсе, в Хемпстеде, Левиттауне, Инвуде стояли чудовищные пробки. Автомобильные цепочки протянулись на десятки тысяч ярдов, на многие мили и, казалось, часами не продвигались ни в одном направлении.

Миллионы автомобилей на дорогах, миллионы людей на тротуарах. Все были чем-то заинтересованы и спешили куда-то на юго-восток.

"Амбассадор" стоял в личном порту, выстроенном на полуострове Рокавей, на одноименном мысе. Территорию Нового порта, которая начиналась почти сразу после поворота к нему с моста через пролив Рокавей, закрывала мощная чугунная ограда высотой с человека среднего роста, с кирпичным основанием и кирпичными колоннами, стоявшими в 10 ярдах друг от друга.

Когда такси Джинивы намертво застряло в пробке, тянувшейся в глубину Бруклина от больших автоматических ворот Порта с многочисленной вооруженной охраной, оно находилось посередине вышеупомянутого моста. Отсюда, с моста, было хорошо видно сверкающий на солнце фантастический стально-серого цвета с голубоватым отливом корпус корабля. "Амбассадор" возвышался над водой на 245 футов. Стройные ряды окон, застекленных прогулочных палуб и лоджий тянулись вдоль бортов. Лайнер имел весьма специфический вид. Он не был похож ни на один из кораблей, построенных до него. Его длина составляла чуть более 4-х тысяч футов, а ширина – четыре с лишним сотни футов. 11 нижних палуб являлись наиболее длинными: они тянулись практически во всю длину от носовой части до кормы. Затем шел второй блок из 9 палуб гораздо меньшей протяженности. От носа корабля его отделяли отдельно стоявший на двенадцатой палубе корпус кинотеатра с большим холлом в виде круглой пирамиды, площадь размером 440 на 140 футов и огромный ночной клуб, очень напоминающий амфитеатр в Сиднее. На самом кончике носа уютно располагался трехуровневый ресторан с двумя закрытыми и одним открытым залами. На корме так же отдельно стояло не менее, а даже более внушительное строение: пятипалубный универсальный развлекательный центр, в плане образовывающий букву "Т", ножкой указывающую вперед. Сверху на нем красовалась высокая белоснежная башня астрономической обсерватории. Сзади развлекательного центра еще оставалось место до края кормы, и его заполняла небольшая, в виде полукруга из-за того, что корма имела закругленную форму, площадь. Ее покрывали сменные рулонные газоны. А в 14 футах от них на многочисленных опорах стоял навес. Он был таким прочным, что одновременно служил стоянкой для нескольких маленьких двухместных вертолетов.

Вышеупомянутые 9 палуб в передней части судна образовали своеобразную лестницу (каждая последующая палуба была немного короче предыдущей), а в конце его вливались в овальную чашу настоящего стадиона.

Но всеми этими двадцатью палубами высота "Амбассадора" не ограничивалась. Выше было еще 5 палуб, возвышавшихся над судном на множестве фигурных стальных колонн и подпорок. Пятипалубный блок от двадцатой палубы отделяли 17 футов – он сообщался с остальным кораблем тремя лестничными и лифтовыми шахтами. Таким образом, 20-я палуба оказывалась открытой со всех сторон и представляла собой длинную прямую улицу на лайнере с двумя фонтанами, газонами, клумбами, скамейками для отдыха. Последняя палуба, 26-я, была открыта не только по сторонам, но и сверху, так как была последней. Помимо прогулочных дорожек и трех больших газонов, в одном из которых стоял еще один фонтан, она имела корт для игры в теннис, волейбол и ряд вертолетных площадок. Кроме того, по ее периметру торчали спутниковые антенны различного диаметра, а по углам этого гигантского прямоугольника со сторонами 1550 и 455 футов вверх уходили высокие мачты, служившие специальными передающими антеннами. У задней оконечности палубы на небольшой вышке был установлен радар. Его специфическая овальная тарелка вращалась вокруг своей оси.

Центр управления кораблем являл собой продолжение 20-й палубы, но был, в отличие от нее, закрытым. Он был блоком высотой 10 футов, шириной 60 и длиной 160 футов, заканчивавшимся смотровым балконом, зависшим почти над кинотеатром. Часть корпуса Центра управления, являвшаяся противоположной той, которая примыкала к палубе-улице, покоилась на одной толстой колонне.

Сложная конструкция "Амбассадора" трудно поддавалась описанию, поэтому Джинива, впервые видя его с моста, где стояла в автомобильной пробке, ни за что не смогла бы рассказать о том, какой он, как именно выглядит. Невозможно было сразу описать все мелкие детали, все изгибы и элементы "Плавучего города". О нем сразу можно было сказать лишь одно: очень большой, неописуемо большой корабль с 25-этажной надводной частью. И такой длинный, что его хватило бы для посадки и взлета не только реактивного истребителя, но и небольшого пассажирского самолета.

Девушка читала о нем в специальном буклете, прилагавшемся к билету, но до сих пор не могла представить его истинные размеры. Эти размеры поразили ее, вызвали восторг и отчасти даже испугали. До настоящего момента она не могла поверить, что человек способен своими руками сотворить нечто подобное, даже если в его распоряжении имелись все необходимые для этого технические средства.

В буклете говорилось, что на строительство этого колосса ушли миллиарды долларов.

Точную цифру не указывали, но было ясно, что это не один, не два и даже не три миллиарда – гораздо больше. Благодаря дорогим билетам первого класса, великому множеству платных услуг и развлечений, представленных на борту, и большому числу пассажиров, способных разместиться почти на двух десятках его этажей, а также кругосветным плаваниям, которые собрались проводить каждые 10 месяцев, "Амбассадор" должен был окупить себя за считанные годы. Если, конечно, поток пассажиров не начнет ослабевать после первых же плаваний.

Судя по описаниям внутренних помещений "Плавучего города", которые содержал в себе буклет, Джиниву ожидали самые роскошные интерьеры, какие можно себе представить, королевские апартаменты и общественные залы, где сливались воедино безумные стили будущего, по сравнению с которыми стандартный хай-тек был только лишь началом всего. Однако кое-где авторы "Путеводителя по "Амбассадору" обещали и старину с оформлением комнат в стиле конца XIX – начала XX веков, с деревянной мебелью, какая была в моде в то далекое время.

– Да уж, чего только не увидишь в своей жизни,– подал голос таксист – полноватый, лысый, со щетиной на лице мужчина, когда заметил, куда смотрит его пассажирка.

Она не сразу отреагировала на его слова, а потом переспросила, что он сказал, но тут же и догадалась, о чем шла речь. Поспешно, чтобы не вынуждать человека повторяться, молвила:

– О, я засмотрелась на корабль. Никогда не думала, что возможно создать нечто такое.

– Это еще что!– проговорил таксист.– Это всего лишь корабль, плавающий по океану.

Вот когда человек построит такую же громадину для далеких межзвездных перелетов и отправится в "плавание" по космосу, тогда нам будет можно удивляться по-настоящему.

Тогда в нашем удивлении не будет ничего необычного.

Как только он затронул тему космических полетов, Джинива вспомнила об отце. Он где-то там, в просторах океана под названием Космос. Ей бы пока не думать об этом, не возвращаться к тревожащим душу мыслям, но откуда этому человеку знать, что нужно говорить при ней, а что нет? Злиться на него не имело смысла. И девушка, чтобы не позволять плохому настроению взять верх, чтобы отвлечься, решила продолжить разговор.

– Я читала о нем,– она кивнула в сторону корабля,– однако не получила ни от прочитанного, ни от просмотра фотографий столь сильного впечатления, какое получила сейчас, увидев его.

– Я вас понимаю,– сказал, улыбнувшись, мужчина.– Со мной тоже такое происходило, когда я увидел эту громаду собственными глазами. Я даже не поверил поначалу своему зрению, но он все же был передо мной, реальный и такой большой, что у меня захватило дух! Вот подойдете к нему очень близко, тогда и у вас дух захватит. Его конца не увидите, а в высоту он вам покажется как настоящий небоскреб!

– Вы так говорите, будто удивляетесь тому, что он существует, восхищаетесь им. Но из сказанного вами ранее я поняла, что мы не должны удивляться этому, что человечеству теперь ничего не стоит создавать что-либо подобное.

– Совершенно верно. Не должны. Но мы, тем не менее, удивляемся, поражаемся, восторгаемся. И я в том числе.

– Но почему?

– Почему не должны дивиться этому воплощению научной, технической и дизайнерской мысли человека?

– Да! Почему? Ведь такого раньше не было, и неизвестно, повторится ли когда-то снова.

Таксист снова улыбнулся ей, а затем молвил:

– Мы живем в двадцать первом веке. Близится конец первой его четверти.

Цивилизация достигла таких результатов в науке, технике, искусстве, что любым новым изобретениям и открытиям становится уже как-то неудобно восхищаться. Это восхищение выходит из моды, если можно так выразиться. Мы должны принимать это как данность.

– Интересно.– Джинива подумала про звездолет, "громадину для далеких межзвездных перелетов", как выразился этот человек.

Хоть она и не хотела говорить на тему космоса и звездоплавания, потому что та вызывала тревожные мысли об отце, ей все-таки захотелось довести дело до конца и договорить с таксистом о том, о чем начали говорить. В его словах прослушивалось некоторое противоречие. Джиниве захотелось дать ему знать об этом. Она начала следующим образом:

– Если это так, то почему мы должны будем неравнодушно отнестись к появлению подобного корабля для полетов в космосе? Что-то не сходится, вам так не кажется?

Ведь когда его построят, человечество будет стоять на лестнице своего развития еще выше, нежели в данный момент. Тогда корабли типа "Амбассадора", наверняка, смогут выпускать с такой же легкостью и скоростью, как обычные автомобили.

– Но…– Кажется, таксист был поставлен в тупик. Но чуть позже он все-таки нашел, что сказать.– Звездолет и морской корабль – это совершенно разные вещи. К технике, передвигающейся в пределах одной нашей планеты, мы привыкли давно. А межзвездные полеты больших космических кораблей, летающих на немыслимых скоростях, для нас некоторое время все же будут являться чем-то необычным. Разве нет?

И мужчина, думая, что он выкрутился и достойно ответил собеседнице, бросил на нее короткий взгляд. Опять улыбнулся, но теперь самодовольно. Девушка на это никак не отреагировала. Она лишь хмыкнула, немного помолчала, и, спустя паузу, решительно заявила:

– Нет. Я не согласна. Мне кажется, если мы не должны ничему удивляться сейчас, то в будущем не должны и подавно!

– Ну, как хотите,– вздохнул таксист.– Ваше право так думать. Вы думаете так, а я думаю иначе.

Этот человек Джиниве сразу не понравился. А теперь, разговорившись с ним, она поняла, что лучше немедленно прекратить диалог, дабы не втянуть себя в какой-нибудь спор, из которого выйти победительницей будет крайне сложно. Джин вообще не любила людей, которые постоянно спорили (и не обязательно с ней лично), пытаясь доказать, что они правы, хотя на деле так не оказывалось. Увы, таких типов в мире было предостаточно, и с ними приходилось довольно часто иметь дело. Вот как сейчас.

Автомобиль такси с Кристофером и его приятелями Гарри Белденом и Мерфи Грантом застрял в чудовищной пробке на шоссе, тянувшемся вдоль бухты Джамейка и ведущем прямо к мосту через пролив Рокавей. Отсюда корабля еще не было видно.

Шел тринадцатый час. "Амбассадор" отплывал в 18:00, но парни хотели пораньше оказаться на нем, посмотреть до отплытия свои номера, где им предстояло жить два месяца, попасть на его палубы одними из первых. Они даже не думали, что народ потянется к лайнеру с самого утра, и что тот начнет принимать пассажиров еще до полудня. Хотя чему тут было удивляться? На "Амбассадор" было продано свыше 30 тысяч билетов (остальные несколько тысяч человек, которые доводили это число до четырех десятков, представляли собой обслуживающий персонал и экипаж). Столь большое количество людей быстро посадить на судно было невозможно, ведь каждый из пассажиров проходил паспортный контроль и тщательный досмотр багажа.

– Да, немного мы не рассчитали с дорогой,– заговорил Мерфи после длительного изучения карты города.

– В смысле?– не понял Гарри.

– Надо было выехать другим путем,– сказал Кристофер.

– И лучше было это сделать еще раньше,– закончил мысль первый.

– Так, может, пойдем пешком, прогуляемся?– предложил Гарри.

Мерфи, наконец, сложил карту и усмехнулся:

– Прогуляемся? Если только ты не боишься прогулки длиной в 5,5 миль. Именно столько нас отделяет от Нового порта, если измерять расстояние по дорогам, а не по прямой.

– О, тогда я лучше посижу с вами и подожду!

Кристофер сидел на переднем сидении, все окна в машине были опущены, и свежий ветер трепал им волосы, гуляя легким сквозняком в кабине.

– Чувствую: стоять мы будем долго, ребята,– высказал свое предположение водитель такси.

– Это же Нью-Йорк!– вздохнул Крис.– Чего мы еще ждали?

– Плывете по делу или отдыхать?– спросил таксист.

Никто из парней не был против беседы с ним. На этот раз их вез нормальный водитель, уравновешенный, достаточно опрятно одетый, даже обладающий некоторыми манерами, присущими интеллигентному, высокообразованному человеку. Отчего не поговорить с ним? Не сдыхать же от скуки!

Крис ответил:

– И отдыхать, и делом заниматься.

Гарри, который был немного более разговорчивым, чем Мерфи, сразу добавил:

– Не такая уж там у нас и работа, как может показаться кому-то.– Он бросил беглый взгляд на Катферта.– Наша практика не потребует абсолютно никаких усилий, а потому лично для меня это плавание будет исключительно отдыхом.

– Чем же вы будете заниматься на корабле? Что еще за практика такая, если не секрет?– полюбопытствовал таксист.

– На "Амбассадоре" есть астрономическая обсерватория с восемнадцатифутовым рефлектором,– поведал Крис.– Мы будем в ней работать!

– Небольшая поправочка!– заговорил Мерфи.– Не восемнадцать, а девятнадцать!

– Подожди, так ведь в "Путеводителе по "Амбассадор" указана именно цифра 18.

– Они ошиблись,– уверенно заявил Грант.

– А ты откуда знаешь?

Мерфи достал из кармана рюкзака тонкую книжку маленького формата и объяснил:

– Я думал, ты читал книгу руководителя обсерватории "Астролаб" на "Амбассадоре" Эдома Страйберга! Он подробно рассказывает о своем научном центре, об инструментах и оборудовании, о его возможностях. Я удивлен, что ты не читал.

– Если бы я знал о существовании такой книги, то прочел бы ее обязательно,– сказал Кристофер.– У тебя она одна?

– Одна, но, думаю, она мне не нужна. Забирай себе.

Тот обрадовался такому подарку и, больше ничего не говоря, только произнеся несколько слов благодарности, тут же принялся листать книгу. Внутри, как оказалось, были цветные иллюстрации!

Тем временем Белден решил немного просветить водителя такси в отношении Катферта:

– Наш приятель, на самом деле, очень серьезно относится к астрономии и всему, что с ней связано. Он учится вместе с нами в Аризонском университете, но мы его уже заканчиваем, а он только еще на втором году обучения. Однако я задумался бы над ответом, если бы вы спросили, кто знает о космосе больше: он или мы. Он плывет с нами в качестве нашего помощника, но создается впечатление, что все наоборот!

– Твои слова могут оказаться истинной правдой,– заметил Мерфи.

Друзья засмеялись. Крис кивнул на них и сказал:

– И это без пяти минут настоящие профессионалы! Ученые! Они старше меня на несколько лет, но со стороны и не скажешь.

Гарри промолчал некоторое время, но после этого, по-прежнему находясь в состоянии приподнятого настроения, вновь заговорил:

– Расслабься, дружище. Если ты думаешь, что мы не очень серьезно относимся к избранной нами профессии и тому делу, из-за которого плывем, то я тебя успокою.

Мы будем отдыхать и развлекаться лишь в сто раз больше, чем заниматься астрономией.

И та парочка снова засмеялась, считая, что шутка Белдена удалась на славу.

Таксист тоже хохотнул, а потом сказал:

– Быть учеными – это здорово, ребята. Значит, будете заниматься дипломной практикой! Замечательно!

– Я надеюсь, они сдадут ее,– молвил Катферт.

Двое парней на заднем сиденье успокоились и, попытавшись даже сделать серьезные лица, одновременно нацепили на голову наушники своих МР3-плееров.

Кристофер не интересовался той музыкой, какую они слушали. Хеви и панк-рок его ничуть не привлекали.

Когда в их ушах начали бушевать гитары, громыхать бешенные ударные, и они перестали что-либо слышать помимо этих звуков, Крис и водитель такси разговорились в полную силу. Как выяснилось, тот являлся бывшим школьным учителем физики из Бостона. С ним оказалось интересно беседовать на различные темы. Не только о физике и астрономии, а вообще обо всем. В процессе общения Крис высказал Джеку Филипсу (таким именем представился таксист) свои опасения насчет практики Белдена и Гранта. Ему казалось, что они, не смотря на свой возраст, живут жизнью обычных школьников, и ко многим делам еще не научились относиться со всей серьезностью и ответственностью.

– Если не будут ничего делать, то пусть не делают,– ответил Филипс.– Это их проблема. Ты не должен волноваться за их дипломы.

– Но мы хоть и не лучшие, но друзья, как ни как.

– Ну… понимаешь,– мужчина замолчал на секунду,– дружба дружбой, а в жизни каждый должен достичь намеченной цели сам. Только сам, и ни в коем случае не за счет других.

ГЛАВА XXVI

Большой конференц-зал в многоэтажном административном корпусе НАСА под Хьюстоном заполнялся людьми. Длинный стол из красного дерева, покрытый темно-красным лаком, стоял в окружении нескольких десятков черных стульев с высокими спинками. В нескольких местах на столе установили микрофоны с эмблемами разных телекомпаний и радиостанций, а по сторонам зала расставили видеокамеры на мощных штативах.

Журналисты уже были в сборе. Пресс-конференция должна была вот-вот начаться, но никто пока не садился за стол – ждали сотрудников Агентства. Те появились вовремя, но их было лишь несколько человек: главные специалисты и часть руководства НАСА. Место во главе стола занял Кларк Труман и заговорил:

– Уважаемые коллеги, наша пресс-конференция посвящается Первой пилотируемой экспедиции на Марс. Прежде чем мы расскажем для теле– и радиокомпаний, то, что нам самим известно, я бы хотел, чтобы каждый из вас представился. Возможно, у представителей средств массовой информации возникнут вопросы не только ко мне, но и к кому-либо из вас. Прошу.

После церемонии знакомства представителей НАСА с журналистами глава агентства заговорил о катастрофе, произошедшей с Первой марсианской экспедицией. Начал повествование, двигаясь от того момента, когда астронавты не вышли на связь с ЦУПом в назначенное время, до полной расшифровки всех данных, полученных от аварийной системы пилотируемого межпланетного корабля. В ходе повествования была озвучена причина трагедии: в "Созвездие" одновременно попало несколько крупных метеорных тел, пробивших его корпус и вызвавших взрыв всего судна. Других версий быть уже не могло.

Когда рассказ был завершен, журналисты зашумели, начались активные обсуждения услышанного, зазвучали вопросы, адресованные ученым. Тогда им были показаны кадры, переданные камерами видеонаблюдения с "Созвездия", на которых тот взрывался. Остались сокрытыми лишь те фрагменты материалов, где гибли сами астронавты.

На столе перед Кларком стоял ноутбук, с которого изображение шло в проектор, висевший под потолком, и проецировалось на экран за его спиной на торцевой стене зала. После прокрутки всей видеозаписи мужчина вернулся к одному из последних кадров, щелкнув несколько раз радиомышью, и заговорил:

– Вот здесь одна из камер корабля, скорее всего, сорванная с корпуса взрывом, успела заснять кусочек атмосферы планеты. И мы видим в ней следы, явно оставленные прохождением через нее метеоритов. На этом кадре можно насчитать двадцать три космических тела! Об их размерах трудно судить, но столь яркие следы, оставленные ими в марсианской атмосфере, говорят о том, что метеориты были довольно большими и массивными. Возможно, до нескольких футов диаметром.

Отсюда мы и смогли заключить, что "Созвездие" погиб в результате попадания в него таких тел. Теперь, думаю, мы с коллегами ответим на ваши вопросы.

Пожалуйста, начинайте.

Один из репортеров, сидевших за одним столом с начальством НАСА, опередил других и представился:

– Телекомпания "Окленд-ТВ", Сан-Франциско. Скажите, мистер Труман, значит ли все сказанное вами и показанное нам на экране, что астронавты погибли?

Кларк Труман задумался на одну секунду, хотя ответ был готов задолго до этого.

Просто выбирал, как лучше его начать.

– Мы знаем, что вся модульная часть "Созвездия" взорвалась. Те, кто находился в модулях, однозначно не могли выжить. А вот судьба челнока для нас остается неизвестной. Потому нам неизвестно и то, живы ли двое пилотов, находившихся в его кабине в момент происшествия.

Поднял руку еще один журналист:

– Мистер Труман, телекомпания "Тревел-ТВ", Нью-Йорк. Вы собираетесь в ближайшее время предпринять еще какие-нибудь меры по прояснению мельчайших подробностей трагедии помимо построения теорий и их подтверждения с помощью полученных от Аварийной системы "Созвездия" данных?

– Если вы имеете в виду запуск еще одного пилотируемого корабля к Марсу, то скажу следующее. Вам известно, что в нашем распоряжении имеется второй корабль "Созвездие" с челноком "Канаверал", который может отправиться на Марс в любой момент. И если мы каким-то образом узнаем, что хотя бы один из астронавтов выжил и ждет помощь, не имея возможности вернуться на Землю самостоятельно, он ее непременно получит.

А отправлять к четвертой планете людей, чтобы просто попытаться выяснить все обстоятельства случившегося, бессмысленно. Обломки "Созвездия" развеяны по космосу, часть их сгорела в атмосфере Марса. Исходя из этого, делаем вывод: прилетев на место, мы ничего там не найдем. Будет пустое космическое пространство.

– Ежемесячный астрономический журнал "Любители астрономии Лос-Анджелеса", Лос-Анджелес.

Мистер Труман! Вероятно, мой вопрос будет несколько отдален от темы пресс-конференции, но в моем журнале очень просили, чтобы я задал сегодня этот вопрос вам лично. В ночь на 30 июня при идеальных погодных условиях вдруг возникли значительные затруднения с наблюдениями Марса. Какими вы обладаете сведениями по этому поводу?

– Затруднения с наблюдениями Марса?– Кларк нахмурился.– Похоже, я об этом не проинформирован.

Он посмотрел на старшего астронома Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства и спросил:

– Мистер Ноллан, вам ничего такого не известно?