Текст книги "Ярость космоса"

Автор книги: Сергей Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

ГЛАВА X

У Стивена Барра был отличный спортивный автомобиль с открытым верхом, быстрый, двухместный. И он нес своего владельца по одной из автомагистралей Хьюстона в его юго-восточные районы, на самую окраину города. Там у Барра находился дом – он жил отдельно от родителей – и клуб, который отец передал ему.

У Эдгара Барра и без того имелось немало проблем, просто масса всяких забот и дел, поэтому он, посчитав, что сын уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно управлять заведением, содержать его и получать прибыль, сделал его владельцем "Ультра-клуба".

А сам он, начав богатеть именно на нем, занялся другим, более серьезным делом, из-за чего теперь ездил довольно часто на деловые встречи в другие города.

Мать же, проработав некоторое количество лет бортпроводницей на внутренних авиалиниях, теперь занималась различной домашней работой на компьютере.

С недавних пор у Эдгара и Мичелины Барр была квартира в центре города в одном из высотных зданий. Стивен тоже был не прочь иметь квартиру где-нибудь на пятнадцатом этаже. Его клуб приносил, порой, очень неплохой доход, и парень намеревался спустя некоторое время осуществить свою мечту, но дом, который оставил ему отец, переехав с матерью в центр, продавать не собирался.

В настоящее время никого из родителей в городе не было. Отец пребывал в очередной командировке, а мать отдыхала в Майами со знакомыми.

Ночь была в самом разгаре. Единственный крупный мегаполис, расположенный на побережье Мексиканского залива, сравнимый по размеру и числу населения с такими сверхгигантами как Чикаго или Лос-Анджелес, жил своей жизнью. Свернув с трассы, уходившей дальше на восток к Бомонту, Стивен подкатил к двухэтажному зданию клуба, расположенному немного в стороне от шоссе и окруженному с трех сторон автомобильными стоянками, а с четвертой – несколькими деревцами и кустарником.

Остановил свою "Феррари" перед центральным входом и покинул салон машины.

В свете уличных фонарей, установленных по периметру территории клуба, молодой человек увидел, что к нему вышли двое его приятелей.

– Привет, Стив,– проговорил один из подошедших.

– Привет, Джек. Привет, Рой,– с мрачным видом поздоровался тот.

Рой – он был выше Джека и довольно худощавый – спросил:

– А где твоя избранница? Ты обещал с ней приехать. Что-то случилось?

– Случилось,– подтвердил догадку приятеля Барр.– Получилось так, что она просто не поехала. Я один, как ты успел заметить. И не спрашивай, из-за чего она не захотела поехать. Не хочу говорить об этом.

– О'кей, не буду,– пообещал тот, зная переменчивый и вспыльчивый характер друга и не желавший вступить с ним в конфликт из-за своих вопросов.

Троица парней простояла возле машины Стивена около минуты, затем тот молвил:

– Ну, все, давайте в клуб. Я хочу отвлечься. Этот вечер у меня получился не совсем таким, как я хотел. Наша с Джинивой помолвка – это радостное событие, но эта Марсианская экспедиция с ее папашей… она все портит!!! Видите ли, там что-то случилось, и она, узнав об этом, решила остаться дома и переживать за этих долбаных астронавтов, мать их! Ну что, я и уехал один…

– Так нам поздравлять тебя, дружище, или как?

– Ну, разумеется! Нет Джинивы – отметим без нее,– вдруг оживился Стивен.– Давайте, давайте, идем. А все, кто не с нами, пусть идут куда подальше!

И он устремился к дверям дома, взбежав по лестнице на крыльцо, над которым была установлена вывеска, освещаемая двумя специальными лампами. Джек и Рой не произнесли ни слова и тоже поспешили внутрь клуба. Ладно, раз нет Джинивы, можно было и без нее обойтись, но как можно было забыть о двух товарищах, оставшихся там, у нее на дне рождения?

Оказавшись внутри заведения, Джек поинтересовался у Барра:

– Эй, Стив, а как же Корри и Уоррен? Они остались у Джинивы? Ты без них уехал?

Стивен совсем забыл о том, что оставил своих товарищей у Беттелзов, ничего не сказал им, но на вопрос Джека Стюарта ответил почти сразу, не растерявшись:

– Они скоро приедут, не волнуйтесь. Они знают, куда я отправился.

Холл клуба был небольшим: он представлял собой прямоугольное помещение, где слева от входа стояло два шкафчика для хранения одежды. Здесь же находились два журнальных столика и несколько кресел вокруг них, аппарат для чистки обуви и стол с креслом, где сидел охранник. Это был Дин Хэммонд – здоровый парень, даже чуть выше владельца "Ультра-клуба". Стивен Барр держал в своем клубе только тех людей, которых знал очень хорошо и мог доверять им на все сто процентов.

Поздоровавшись с Дином, Стив прошел в главный зал клуба с танцполом на несколько десятков человек. В зале, разрывая динамики, подвешенные где-то на стенах под потолком, громко играла музыка, а помещение освещалось лишь маленькими светильниками на столиках для посетителей и бегающими по стенам разноцветным огоньками от крутившихся вверху цветных мини-прожекторов. Парень надеялся, что Корри Инвуд и Уоррен Лиснай не будут обижены на него из-за того, что он оставил их на дне рождения, а сам смылся в свой клуб. Да, не очень красиво вышло. Стоп!

Интересно как получилось: он почему-то думал о друзьях, но не о своей девушке!

Это удивило его самого, но… Стивен не хотел философствовать и размышлять над тем, правильно ли он все сделал. Оказавшись в зале с громкой музыкой, он отбросил все в сторону и забыл обо всем. Просто, он считал, что всегда все делает правильно, а значит и нечего задумываться над содеянным. И пусть его кто-либо попробует в чем-то упрекнуть.

ГЛАВА XI

На Марсе…

Наполовину разбитый и покореженный, космический челнок лежал в марсианских песках на поверхности дневного полушария планеты. Вся пыль, поднятая им при падении, улеглась, но его фюзеляж в нескольких местах еще дымился.

В кабине корабля тоже все было в дыму. Двое астронавтов лежали на полу на спинах и смотрели в потолок через прочные стекла своих скафандров. Из-за густого дыма потолок едва просматривался, и если бы они не были в защитных костюмах, то уже отравились бы угарным газом и умерли от этого. Не зря все-таки были сделаны эти изобретения, эти космические скафандры, так как они действительно сохраняли жизнь в экстремальных ситуациях тому, кто находился в них.

Двое мужчин – командир и штурман – пришли в себя после весьма жесткого приземления на чужую планету, но продолжали лежать на спинах и смотреть, как дым забивал отсек до такой степени, что ничего нельзя было разглядеть дальше вытянутой руки. Они лежали и медленно осознавали, что с ними произошло, что вообще случилось.

Метеорный поток! Очень мощный метеорный поток! Он застал их команду врасплох.

Выскочил из глубин космоса и ударил по ним. Команда не могла выжить. Никак не могла. Карл, Джим, Мейсон, Джек, Томас и… Лорен – они все погибли. Взорвались вместе с модульной частью системы "Созвездие". Метеоры за секунды разнесли в клочья "Созвездие" и едва не подбили сам шаттл. Только им – Джону Беттелзу и Акселю Стокарду – повезло. Они еще не погибли. Не погибли там, в космосе под лавиной метеоритов, но могли запросто погибнуть и здесь, в безжизненной пустыне Марса, где летними ночами температура опускалась ниже -40 градусов по Цельсию, и постоянно возникали пылевые бури ужасающей силы.

Их осталось только двое. Двое из восьми членов экспедиции. Они лежали здесь, в разбитом или почти разбитом шаттле, и думали, думали… осознавали случившееся…

Где-то в других отсеках корабля был пожар, и все его помещения плотно забивало дымом от жженой проводки, горящих деталей приборов и внутренних частей корпуса.

А до Земли, отсюда было 30 миллионов миль.

Они поняли, что живы. И вроде как не пострадали при посадке. Их сорвало с кресел и бросало по отсеку, но прочные, толстые костюмы их защитили. Никакой особо сильной боли в теле не ощущалось, а значит, кости должны быть целы. Да, они, несомненно, живы и даже не травмированы. Сомнений в этом уже не было, когда оба услышали в своих переговорных устройствах, встроенных в скафандры, неровное дыхание друг друга.

Дым, наконец, сгустился до такой степени, что невозможно стало увидеть самих себя. Казалось, они лежали не в дыму, а зарытые в землю.

Джон Беттелз осторожно поднял левую руку и поднес к стеклу скафандра, но едва ли различил ее смутный, очень смутный силуэт. Боже, дым! Пожар! Так ведь у них сейчас весь кислород выгорит, который есть в баках корабля, и они больше не смогут снять эти неудобные и тяжелые костюмы. Надо было срочно тушить пожар! Все остальное после. Сначала тушить.

Взяв себя в руки и стараясь не выдавать своего нервного возбуждения и страха перед возможной смертью, Беттелз позвал товарища:

– Аксель, ты меня слышишь?

Прошло несколько секунд тревожного и нетерпеливого ожидания, прежде чем в наушниках переговорного устройства раздался голос штурмана, испуганный, хриплый, ослабший.

– Слышу тебя. Я жив. Кажется, со мной все в порядке. А как ты?

– Вроде тоже ничего. Аксель, мы горим! Нужно немедленно что-то предпринять!

– Да… кажется, ты прав. О, черт! Джон! Мы здесь только двое! Двое!

По его голосу Беттелз понял, что тот пытается сдержать себя, чтобы не дать волю чувствам, и молвил в ответ, сам переполненный ими, с наворачивающимися на глаза слезами:

– Я знаю, дружище. Ниши друзья и коллеги погибли. Так уж вышло. Будь мужественным.

Мы еще живы и должны что-то сделать, чтобы попытаться выжить и вернуться домой.

Если мы это сделаем, тогда сможем отдать дань памяти товарищам.

Тот не отвечал. Некоторое время промолчал и Джон, однако потом заговорил, и смог сделать так, чтобы его голос прозвучал более твердо, чем до того:

– Аксель, ты меня слышишь? Нам не стоит лежать и ждать смерти. Надо бороться.

Кислорода в скафандрах хватит лишь на несколько часов. Мы должны ликвидировать все очаги возгорания в корабле и проверить его герметичность. Ты слышишь?

– Да, да… да,– наконец, подал голос Стокард. Я… готов, наверное.

– Хорошо. Необходимо отключить подачу кислорода во все отсеки. Скорее!

Медленно и осторожно, будто все еще не веря в то, что они целы и почти не пострадали, астронавты поднялись с пола из груды осколков взорвавшихся приборов и сорванных с креплений в момент сильной тряски и расколовшихся на части мониторов. Из-за дыма ничего не было видно. Им пришлось действовать наугад.

Аксель уселся в свое кресло и стал нащупывать на приборной панели перед собой пульт управления подачей и очисткой кислорода. Он помнил, где тот находится, и скоро нашел его, нащупал на нем кнопки и переключатели. Потом произнес:

– Я нашел. Только постой, подожди.

– Что?– спросил командир, стоя за ним и шаря рукой по пультам на потолке.

– Энергии нет. Все системы вырубились, и нам не отключить подачу кислорода.

– Черт!– громко выругался Беттелз.– Верно говоришь! Как я мог забыть? Наверное, это из-за стресса.– Потом его осенило, и он с надеждой в голосе спросил.– А запасная система энергоснабжения? Она не пострадала?

– Откуда же я знаю?– нервно откликнулся второй пилот.– Я ничего перед собой не вижу. Я даже не могу сказать, цела ли у нас кабина.

– Нужно попытаться включить резервное питание,– сказал Джон Беттелз.– Я надеюсь, она работает.

– Хорошо. Ты помнишь, где она включается?

– Да, помню.

Первый пилот с трудом смог пробраться на свое место, а когда все же расположился в кресле, начал водить руками по всем приборам у себя над головой, так как нужные им кнопки и переключатель находились именно там. Когда рука наткнулась на самый большой рычаг слева от головы, там, где потолок плавно переходил в боковую стенку кабины, он сообщил своему коллеге:

– Я нашел рычаг включения аварийного энергоснабжения.

– Я тоже,– произнес Стокард.

– На счет "три",– скомандовал Джон, и его голос прозвучал уже вполне спокойно и уверенно. Работа и мысли о том, что нужно сделать для своего со Стокардом спасения, отвлекали от остального и заставляли собраться.– Один, два… три!

Оба пилота одновременно перевели рычаги в противоположное положение. Приборы корабля издали легкий писк, на панелях перед лобовыми окнами и по бокам кабины вспыхнули некоторые уцелевшие при посадке дисплеи, кнопки и датчики.

– Есть! Слава богу, работает,– вздохнул с облегчением командир.– Теперь отключим кислород.

В свете приборов, очень мутном из-за густого дыма, который скопился внутри корабля уже в таком количестве, что, казалось, начинал распирать его, вырываясь наружу, они нашли нужные кнопки, отключавшие подачу кислорода. Ввели в систему многозначный пароль, который во всей команде знали только они вдвоем, нажали несколько кнопок, производя все действия наугад. Но Джон и Аксель не были бы отличными астронавтами и первоклассными пилотами как самолетов, так и космических кораблей всех типов, если бы не знали где и что в кабине расположено: где находится управление системой навигации и автопилот, где датчики работы систем челнока и так далее.

Кислород перекрыли и включили вакуумную вытяжку. Весь дым, скопившийся в отсеках, начал быстро уходить из корабля. Пожары прекратились сразу, как оставшийся после этого кислород полностью выгорел, и его больше не стало. Нет кислорода – нет и огня.

Секунда за секундой дым уходил. Становилось все светлее и чище. И вот, наконец, взору выживших астронавтов открылись окружавшие их предметы.

– Отсеки корабля очищены от вредных примесей и дыма на 55 процентов,– спустя минуту молвил Беттелз, глядя на датчик загрязнения воздуха.

– Подтверждаю,– отозвался штурман.

– Отлично. Главный компьютер сообщает, что никакого возгорания больше нет. Можно пускать кислород.

– Раз можно, значит, пускаем,– не был против Аксель Стокард.

Они провели необходимые манипуляции с аппаратурой и дальше просто следили за показанием датчиков. Еще через минуту уровень загрязнения воздуха в отсеках челнока составлял не 55, а 15 процентов – уровень чистого воздуха с сорока пяти возрос до 85.

– Отлично, Аксель. Поздравляю. Мы победили пожар и очистили наш корабль!– произнес командир и потом даже улыбнулся самому себе или, возможно, находившимся перед ним приборам.

Когда с момента включения аварийной подачи энергии прошло всего около двух с половиной минут, приборы показали полное очищение воздуха в каждом уголке шаттла: никаких вредных и токсичных примесей в нем не отмечалось.

– Да, мы очистились,– повторил Беттелз.– Но у нас сгорело более четверти запасов кислорода. Печально. Оставшегося хватит максимум на три недели.

Когда "Созвездие" был еще целым и невредимым, кислород для вентиляции всех его помещений брался из больших резервуаров, находившихся в модульной части космического корабля. Оторвавшись от модулей, челнок стал использовать собственные запасы жизненно важного для человека газа. Пожар, возникший в отсеке шаттла, уничтожил немалую его часть, и запасов кислорода в небольших баках челнока стало еще меньше. Теперь наступал тот период, когда придется бросить затею с исследованием Красной планеты, не тратить на научные работы драгоценное время, а делать все, чтобы спасти себя. Если верить показаниям приборов, у Беттелза и Стокарда действительно оставалось в запасе никак не более трех недель.

И три – это в самом лучшем случае. Времени не так уж и много на то, чтобы отладить шаттл "Созвездия" и убраться с этой злосчастной планеты. Какие уж тут научные изыскания? Не до них как-то.

Было еще восемь других скафандров. У каждого имелся кислородный баллон, которого хватило бы для дыхания в течение пяти – шести часов. Но это не спасение. На это не стоило особо рассчитывать.

Покончив с пожаром и очисткой воздуха, два товарища-астронавта остались в креслах и какое-то время молчали. Обдумывали все, что только что сделали, прогоняли в уме всю свою трагедию и осознавали всю серьезность положения, в котором оказались.

– Да-а, дела…– вздохнул Беттелз, глядя перед собой, в окна.

Лобовые стекла покрылись многочисленными трещинами, но выдержали и не разбились.

Нос "Созвездия" зарылся в марсианские песок и пыли до самых иллюминаторов, и астронавтам, смотревшим сейчас в них, из-за этого казалось, что они находились на уровне земли. Впереди, куда смотрел шаттл, красовалась сухая безжизненная пустыня бурого цвета. В мутном желто-сером небе невысоко от горизонта стояло солнце. То самое солнце, что согревало и освещало Землю. Но здесь оно было чуть меньшего размера; его диск выглядел совсем небольшим, но светил еще достаточно ярко, чтобы марсианский день не отличался заметно от земного по яркости. И тишина. Мертвая тишина как внутри шаттла, так и за его пределами. Такая тишина, словно люди в один миг оглохли, напрочь лишились слуха.

Несколько минут оба астронавта сидели и безмолвствовали, просто смотрели на этот марсианский пейзаж, на этот чужой холодный и беззвучный мир, а затем Аксель Стокард негромко, с определенной долей волнения и трепета в голосе выговорил:

– Джон, мы на Марсе! Мы на Марсе! Понимаешь?

– Да, на Марсе,– подтвердил командир.– Мы первые люди, которые совершили посадку на эту планету.

– Знаешь, я бы сейчас рассмеялся. Чувствую, что хотел бы посмеяться, но… нет, не могу,– сказал штурман.

– Почему?

– Почему?– тот промолчал немного.– Не знаю. Просто у нас все так вышло… Мы первые люди, прилетевшие на Марс. От этого и радостно становится. Но то, как мы сюда прилетели…

– Понимаю,– вздохнул Джон.– Нет, у меня только грусть, никаких радостных мыслей не возникает.

– Я же не сказал, что мне весело,– так же негромко и достаточно медленно, словно находясь в глубоком раздумье, говорил Стокард.– Мне отнюдь не весело, Джон. Если б я сейчас и посмеялся, то это, скорее, был бы горестный смех над нашей судьбой, вообще над нами. Да уж, отличные из нас получились первопроходцы. И это при всем притом, что мы с тобой далеко не новички. Особенно ты.

– Если я правильно тебя понял, то ты хочешь сказать, что не веришь в наше спасение. Так?– с опаской спросил Беттелз.

Его коллега молчал. Наверное, не хотел отвечать, потому что Джон Беттелз правильно все понял. Не дождавшись ответа, командир корабля заговорил следующим образом:

– Мы еще не проверили состояние шаттла в целом. Если у него нет никаких пробоин – а у меня есть основание полагать, что нет, – то у нас есть шансы на то, чтобы улететь отсюда. Но даже если мы не сможем стартовать с планеты, мы отрегулируем аппаратуру для связи и пошлем на Землю сигнал. Они, наверное, получили сигналы аварийной системы "Созвездия" и считают погибшими всех, но мы передадим, что двое ждут спасения на поверхности Марса. За нами прилетят.

– Прилетят…– усмехнулся Аксель.

– Да. Ведь есть второй модульный корабль "Созвездие". На нем и придут за нами.

– У нас кончатся все запасы кислорода задолго до прибытия помощи,– констатировал штурман.

– Аксель!– вдруг резко произнес первый пилот Джон Беттелз.– Мы еще живы и должны сделать все для спасения, прежде чем станет ясно, что мы и впрямь обречены. Я не хочу раньше времени думать о смерти. Если ты запамятовал, я напомню: у меня на Земле семья осталась. И у тебя есть семья. Давай думать о них.

– И?

– И начнем работать. Будем пытаться спасти себя.

– Да, спасти,– повторил Стокард.– Было бы неплохо…

– Если мы будем держать себя в руках и работать слаженно, то у нас может получиться!

– Джон, ты такой оптимист!

– Оптимистом необходимо быть, дружище. Иногда это ой как помогает.

ГЛАВА XII

На Земле…

Ночь в Аризоне продолжалась. Медленно, но верно перемещались по небосводу созвездия. Одни уходили понемногу за горизонт, а другие наоборот появлялись над ним, только уже с противоположной стороны.

За те минуты, сколько Кристофер общался с отцом по телефону, его приятель смог отлично рассмотреть Марс, в данный момент времени приближавшийся к той точке своей орбиты, где он оказался бы на самом минимальном расстоянии от Земли за последние годы. Наступало уже второе в XXI столетии великое противостояние*, и Красная планета сверкала на небосклоне необычайно яркой звездой с большим и отчетливо видимым даже невооруженным глазом диском. А вот звездочка Сатурна без бинокля практически не просматривалась. Она исчезла с неба!

Увидев это, Крис сообщил об этом отцу.

Сидя за телескопом – вернее, под ним, – Стенли слышал почти все, о чем разговаривали Кристофер с отцом. Взглянув в очередной раз на Окольцованную планету через телескоп, молодой парень увидел только ее нечеткий, размытый диск.

Были как в легком тумане и звезды, на фоне которых висела шестая планета Солнечной системы. Все это было очень странным и наводило на определенные мысли…

Наконец, разговор старшего и младшего Катфертов закончился. Оставив свой мобильный телефон на панели за рулем, где тот и находился до этого, Кристофер вышел из джипа и, допив кофе у столика, приблизился к другу.

– Ну, что там творится такого? Разглядел, что с Сатурном? На небе его не видно. И это тогда, когда он должен сверкать наравне со звездами 1-й величины!

– Да, я вижу какое-то дерьмо в космосе! Между нами и той планетой, словно, что-то есть. Но ведь в космосе не может быть тумана, так?

– Так! Там есть газ и газовые сгустки – туманности. Но в пределах Солнечной системы и вообще в ее окрестностях никаких газовых туманностей нет и быть не может!

– А что сказал твой отец?– поинтересовался Стенли Диксон, поднимаясь с кресла, так как думал, что его товарищ уже хочет сам расположиться в нем.

Крис Катферт не садился. Он смотрел на звездное небо в течение десяти секунд, а потом ответил:

– Он работает над созданием суперточного звездного атласа и ему самому пока некогда сидеть и смотреть, происходит ли что-то странное с Сатурном. Он сказал, что в эту ночь небосвод рассматривают телескопы всех обсерваторий запада страны, плюс еще сотни астрономов-любителей. Если на небе что-то будет не так, кто-нибудь это непременно заметит и всем остальным очень быстро станет известно о случившемся. Тогда он попробует что-нибудь разузнать для меня.

– В Китт-Пик очень мощные и большие телескопы. Там быстро разобрались бы, что за туман в космосе,– произнес Стенли.

– Конечно,– согласился молодой Катферт.– Телескопы там не просто большие и мощные – лучшие оптические инструменты на континенте!

Диксон отошел к столику. Взяв свой хот-дог и налив себе кофе, стал жевать.

По шоссе изредка проходили автомобили, и звук от них доходил до двух парней. Но как только звук транспорта стихал, вновь устанавливалась полная тишина. Сверху на астрономов-любителей смотрели безмолвные и подозрительные созвездия.

Кристофер стоял на месте уже минуты две или три, любуясь ими, а по истечению этого времени спросил у приятеля:

– Ну, так как насчет задания? Выполнишь, если я тебе его дам?

– Давай, давай,– услышал он в ответ.– Попробую выполнить.

Он вернулся к машине, взял атлас звездного неба и подсел с ним на корточки к телескопу. Читать в темноте даже полностью приспособившимися к ней глазами оказывалось весьма сложно, но все же можно.

Стенли начал копаться в багажнике, наверное, складывая их кружки и кофеварку.

Потом затих, а еще через минуту раздался его голос:

– Эй, Крис! Ты что, приобрел билет на этот корабль?

Тот оторвал взгляд от своей книги. Стенли стоял у "Шевроле" и держал в руке что-то похожее на несколько скрепленных между собой длинных узких листков. Глаза у него сверкали от удивления и даже восторга.

– Ты поплывешь на "Амбассадоре"?

Кристофер закрыл атлас, встал с корточек и, в очередной раз приблизившись к автомобилю, а теперь еще и к Диксону, с улыбкой сказал:

– Да, дружище, это билет на "Амбассадор". Где ты его нашел?

– У тебя сумка с вещами открыта. Я и увидел там его. Ты мне ничего не рассказывал об этом! Когда успел?

Молодой человек отложил атлас и взял у друга свой билет – книжечку из нескольких листов размером 8 на 4 дюйма, с множеством защитных знаков, картинок и рельефных золотых надписей. Теребя билет в руках, рассматривая его так, будто бы видел впервые, он начал читать:

– Океанский рейсовый пассажирский суперлайнер "Амбассадор". Билет Первого экономического класса. Палуба 16, номер 27. Отбытие из Нового порта в Нью-Йорке в 6 часов пополудни 2-го июля.

Спрятав после этого билет в сумку, молодой астроном продолжал говорить следующим образом:

– Да… послезавтра я поплыву на нем! Обойду вокруг всей планеты и вернусь через два месяца. Или чуть больше. Я приобрел билет всего пару дней назад, поэтому еще как-то не пришлось заговорить ни с кем об этом.

– Слушай, ведь это же здорово! Ты и не представляешь, как бы я хотел оказаться на твоем месте, попасть на этот корабль. Я о нем много читал. Это поистине великолепное судно! О нем так все отзываются, так пишут и рассказывают!

Во время произнесения таких слов Стенли Диксон был похож на ребенка, который возбужденно, с горящими глазами, рассказывал папе и маме о каком-то чудесном явлении, свидетелем которого стал, и которое его потрясло до глубины души. Крису даже как-то неловко стало. Чтобы это ощущение не усилилось, он попытался от него отвлечься и спросил:

– Если ты так восхищаешься им, и хотел бы тоже отправиться в путешествие, то почему бы тебе также не купить билет? Отправились бы вместе! Мне кажется, билеты еще есть в продаже.

– Дружище!– проговорил тот, вздохнув и покачав головой.– Если б я только мог себе это позволить! Ты же знаешь, как я небогато живу.

– Но на Второй класс стоимость у билета не такая уж большая. Точную сумму сказать не могу, но где-то не более нескольких сотен долларов. И хочу заметить: мой Экономический класс от Второго ничем принципиальным не отличается, хотя за свой мне пришлось заплатить больше.

– И это еще называется Экономическим классом?– усмехнулся Стенли.– Сколько же стоят самые дорогие и престижные апартаменты?

– По-моему, двенадцать тысяч, или даже больше,– прозвучал ответ.

Потом они немного помолчали, и Катферт с виноватым видом молвил:

– Слушай, я же не знал, что ты так мечтаешь о путешествии. Но если я тебе ничего не говорил о покупке билета, то ты, в свою очередь, не говорил мне о том, что хотел бы тоже поплыть на корабле.

– Да я и сам лишь несколько дней назад узнал, что его уже успели приготовить к очередному плаванию и идет распродажа билетов.

– Если бы ты сказал раньше, то я, возможно, смог бы одолжить тебе на билет, как-то помочь купить его…

– Э, нет, дружище, этого не надо! Правда, не надо,– воскликнул Диксон так, словно испугался последних слов приятеля.– Спасибо, конечно, что сумел бы помочь, но я уж обойдусь. Правда, обойдусь. И если ты думаешь, что я обижусь на тебя за то, что ты плывешь, а я нет, то уверяю – все просто отлично. Я и не подумаю ни на кого держать обиды. Мы же просто друзья, не родственники, не братья, в конце концов.

– Да, но… мы очень хорошие друзья!– уточнил Кристофер.– С самого детства знаем друг друга.

– А разве ты один уплываешь?– решил поинтересоваться его очень хороший друг.– Может, ты собрался в путешествие с родителями или даже с девушкой, и я тут вдруг буду крутиться у вас под боком.

– Не говори так. Обижаешь, приятель,– вымолвил Крис, взглянув на того с укоризной.– Лучшие друзья не могут никогда помешать друг другу. Я убежден в этом. К тому же никакой девушки у меня сейчас нет, если ты не знал. Я плыву с двумя знакомыми.

Они учатся на последнем курсе в нашем университете и работают с отцом в Китт-Пик.

На "Амбассадоре" есть обсерватория, и они плывут, чтобы проводить там для себя наблюдения в течение всего рейса с разных частей земного шара. Отец предложил мне отправиться с ними в качестве их помощника. Это будет мой первый небольшой шаг к карьере профессионального астронома.

– Я искренне рад за тебя. Значит, твоя мечта стать великим ученым все же имеет немало шансов сбыться.

– Хочется надеяться на это.

Прошло еще пять или десять секунд молчания, после чего Стенли, как ни в чем ни бывало, спросил:

– Так что там с заданием? Ты хочешь, чтобы я что-то сделал или как? Ночь скоро будет заканчиваться.

Крис улыбнулся чему-то, глядя себе под ноги, потом перевел взгляд на небо и произнес:

– А к черту все эти занятия! Давай просто ляжем на землю и посмотрим на звезды без всяких телескопов и прочих приборов. Знаешь, чем отличается астроном-профессионал от любителя? Я это понял и мне из-за этого становится грустно.

– Чем же?– полюбопытствовал Стен.

У Кристофера появился оттенок грусти на лице, и он произнес, остановив свой взгляд на ярком сверкающем Марсе:

– Тем, что у профессионала почти нет времени на романтику. Он делает какие-то вычисления, постоянно работает с компьютерами, даже в телескоп смотрит все реже, так как радиоастрономия в последнее время уверенно вытесняет оптические наблюдения. А любитель – это нечто другое. Любитель сидит под совершенно открытым небом где-нибудь в поле. Вокруг только ночь и… эти прекрасные загадочные звезды. И ему даже не обязательно иметь ручной телескоп: он может получать куда больше удовольствия, просто наблюдая за ними, за их блеском, за мерцанием и медленным, но таким уверенным передвижением по небосводу. Здесь-то и начинается вся романтика. Мысли твои летят ввысь, в черные небесные дали, и ты думаешь о Вселенной, о бесчисленных мирах, из которых она состоит, о невообразимых просторах, разделяющих галактики, и о вечном…

В это время звезда Марса на небосклоне вдруг сильно задрожала, начала мигать, а потом стала терять четкость и яркость.