Текст книги "Драйзер"

Автор книги: Сергей Батурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

В эти же годы появляются в журналах стихи и поэмы Драйзера, посвященные в основном человеческому восприятию жизни, философским и лирическим раздумьям; многие из них впоследствии вошли в сборник стихов писателя «Настроения». Писателю теперь не приходилось беспокоиться о хлебе насущном, заработки его достигают ста долларов в неделю – явный признак если не успеха и процветания, то, безусловно, благополучия.

В июне 1898 года по заданиям журналов Драйзер едет в Чикаго. Каким непохожим был этот его приезд по сравнению со всеми предыдущими! Рекомендательные письма редакторов ведущих журналов «Сексес» и «Космополитен» открывают перед ним двери особняков чикагских воротил – владельца знаменитых чикагских боен Ф. Армора, фабриканта мебели А. Ревелла, президента железнодорожной компании «Пульман» Р. Линкольна, которых он интервьюирует для серии своих очерков. Он посещает Иллинойсский технологический институт, знакомится с перевозкой грузов по реке Чикаго. Находит он время и чтобы просто побродить по так хорошо знакомым улицам.

По пути в Чикаго он заехал навестить свою невесту Сару Уайт, все еще ожидавшую решительного шага с его стороны. Она на этот раз без обиняков настаивала на том, чтобы точно определить дату их свадьбы. Ему нравилась ее простота, скромность и чувство внутреннего достоинства, ее безупречная английская речь была предметом его тайной зависти, он с наслаждением окунался во всю атмосферу семьи Уайтов, атмосферу, в которой «воспитывались преуспевающие дети». Но Драйзер тянул с определением сроков свадьбы, уходил от ответов на прямые вопросы. Он видел узость и консервативность ее взглядов, знал твердость ее характера, в его ушах звучали предупреждения друзей о том, что она ему не пара.

Посещение Джексон-парка, на территории которого пять лет тому назад была расположена всемирная выставка, с новой силой пробуждает в нем воспоминания о давно минувших днях, о первых встречах с Сарой Уайт, снова и снова убеждает его в необходимости женитьбы. Полученное вскоре после его возвращения в Нью-Йорк письмо от ее младшей сестры, рассказывающее об отчаянии Сары, подталкивает его на решающий шаг, и 28 декабря 1898 года в Вашингтоне Теодор Драйзер сочетается законным браком с Сарой Осборн Уайт. Скромная церковная церемония прошла в присутствии единственной родственницы – сестры невесты. Молодожены возвращаются в Нью-Йорк и начинают совместную жизнь.

Занятия журналистикой дали Драйзеру не только финансовую независимость, но и определенную известность. Его имя включено в справочник «Кто есть кто?» за 1899 год, в котором он значится как редактор, поэт и писатель. Знакомые журналисты, друзья отмечали его огромную трудоспособность, редкую наблюдательность, умение подметить мельчайшие детали, твердую веру в силу человеческого духа. Его статьи всегда отличались убедительностью аргументов, энергичным слогом, безупречной логикой. Он много и плодотворно работает, пишет целый ряд статей и очерков, в том числе и навеянные посещением Чикаго – «Самая маленькая и самая трудолюбивая река в мире» (о реке Чикаго), «Чикагская упаковочная индустрия», «Город Пульмана», «Проблемы канализации в Чикаго» и другие. Молодая жена, он называл ее Джаг, старалась получше вести хозяйство, приветливо встречала его старых друзей и знакомых.

По приглашению Артура Генри Драйзеры проводят лето 1899 года в его старинном особняке в городке Моми, штат Огайо. Теодор и Артур пишут вместе статью «Как прожить день на восемь центов» и проводят бесконечные часы в беседах на философские темы. Артур настойчиво убеждает Драйзера снова попробовать свои силы в прозе – написать роман или хотя бы рассказ. Сам писатель впоследствии рассказывал об этом в одном из писем критику Генри Менкену: «Даже еще в 1897 и 1898 годах я не имел ни малейшего представления о том, что когда-нибудь буду романистом. Меня влекло, если вы поверите этому, к пьесам, и если бы я был предоставлен самому себе, я бы работал именно в этом жанре. Но случилось так, что тогда в Нью-Йорке я неожиданно встретился с молодым человеком, которого я знавал за четыре года до этого в Толедо, штат Огайо, Артуром Генри. В то время, в 1894 году, он заведовал отделом городской жизни в «Толедо блейд», только что женился и жаждал начать писать. По каким-то причинам я ему понравился, и вот теперь он все время вертелся около меня. Он был прекрасно начитан, доброжелательный критик и способный человек… очень сильно заинтересованный в романе как жанре, а также в рассказе… Именно он уговорил меня написать мой первый рассказ. Это все – чистая правда. Он изводил меня, утверждая, что я наполнен рассказами, до тех пор, пока я не поддался его уговорам. В конце концов я таки написал один рассказ, сидя вместе с ним в (его) доме на берегу реки Моми, в городке Моми, штат Огайо, неподалеку от Толедо… И после каждого написанного абзаца я краснел до корней волос из-за своего безрассудства – все написанное казалось таким глупым. Он настаивал, чтобы я продолжал, что это хорошо, а я думал, что он просто смеется надо мной, что все это ужасно, что он хочет подшутить надо мной. В конце концов он взял рукопись, отдал ее перепечатать и отослал в «Эйнслис». Они мне прислали чек на 75 долларов. Так я начал. Все это именно так и было, святая правда. Затем он начал дудеть о романе. Я должен написать роман, я должен написать роман. К тому времени я уже написал четыре или пять рассказов и продал все».

Так под давлением Артура Драйзер пишет один из своих первых рассказов – «Сияющие рабовладельцы». Сюжет рассказа полуфантастичен: некий Роберт Макевен в своих грезах превращается в муравья, вступает в смертельную схватку за жизнь с другими муравьями и спасается только тем, что возвращается из мира грез в мир реального существования. Биограф писателя, хорошо знавший его, Роберт Г. Элиас писал впоследствии, что рассказ этот представляет собой «жизненную аллегорию, в которой борьба за существование ведется безрассудно, слепо и в которой судьба каждого определяется скорее силой, чем добрыми или злыми намерениями». По своим мотивам и выводам – спасение и смысл существования заключаются не в мире ирреальных грез, а в реальной действительности – рассказ этот весьма близок к философскому эссе «Возвращение гения», написанному и опубликованному еще в первые годы работы Драйзера в газете.

Один из журналов принял рассказ, и вскоре он был напечатан. А тем временем вдохновленный похвалами Артура Генри Драйзер пишет четыре новых – это «Негр Джеф», «Мир и мыльный пузырь», «Дверь мясника Рогаума» и «Когда старое столетие было новым». Сюжеты всех этих рассказов почерпнуты молодым писателем из собственных наблюдений, он хорошо знал и жизненные ситуации, и людей, которых описывал. История жестокого суда Линча над негром, имевшая место в Сент-Луисе в дни, когда там работал Драйзер, послужила основой для рассказа «Негр Джеф». Репортер, герой рассказа, через соприкосновение с американской действительностью осознает, что окружающий его мир – это далеко не поэтическая идиллия, а арена повседневной борьбы за существование, борьбы грубой и беспощадной. Конфликт между строгим отцом и жаждущей развлечений дочерью («Дверь мясника Рогаума») весьма напоминает историю, происшедшую в семье родителей писателя.

Обращение к жанру рассказа дало молодому писателю возможность полнее высказать переполнявшие его чувства, позволило с большей свободой, чем это допускалось в очерках и статьях, излагать известные ему факты. Таким образом, уже с первых шагов в литературе Драйзер берет в основу своих произведений факты реальной жизненной действительности, нисколько не приукрашивает их, и стремится через них выразить свое внутреннее понимание происходящих событий. Внимательный читатель рассказа «Негр Джеф» не может не заметить, что все симпатии автора на стороне затравленного, невинного Джефа, что автор вместе с матерью Джефа оплакивает его трагическую судьбу.

Драйзеры возвращаются в Нью-Йорк вместе с Артуром Генри, который на какое-то время останавливается у них. Он не перестает убеждать Теодора в необходимости посвятить себя литературе. Сам Артур начинает писать роман. Драйзер поддается настойчивым уговорам друга и берется за работу. «Наконец, – писал он впоследствии, – я взял лист желтой бумаги и, чтобы доставить ему удовольствие, наугад написал заглавие – «Сестра Керри». Писатель утверждал: в тот момент «в голове моей не было никаких идей, кроме этого имени. Я не имел ни малейшего представления, кем она должна стать. Я частенько подумываю, что в этом есть что-то мистическое, как если бы меня использовали в качестве медиума».

Близкий друг писателя, редактор из журнала «Эйнслис» Ричард Дюффи вспоминает, что первоначально у Драйзера имелся совершенно другой замысел романа. Его дружба с Полем, хорошее знание мира музыкантов и артистов дали ему материал для романа, который он задумал перед «Сестрой Керри». В нем он намеревался описать жизненный путь создателя популярных песен, для которого успех явился разлагающим началом. Судя по тому, как он развивал этот план, роман обещал отличаться новизной и достигнуть успеха.

Некоторые американские исследователи творчества Драйзера считают, что опубликованная в декабре 1900 года в еженедельнике «Харперс» статья «Истоки музыки» подтверждает свидетельство Дюффи. В статье этой Драйзер нарисовал яркую картину, если можно так выразиться, музыкального бизнеса, раскрыл все те невидимые пружины, которые создавали успех той или иной песне. Он рассказал о положении композиторов в мире музыкальных издателей, о жизни певцов и антрепренеров, о роли «толкачей», о коммерческих манипуляциях и театральных трюках, которые превращали рядовую песню в «боевик». Есть в статье и описания, которые известным образом перекликаются с «Сестрой Керри», это портрет молодой, удачливой водевильной актрисы, ее манера разговаривать, одеваться, вся атмосфера ее мимолетного успеха.

В основу романа Драйзер решил положить эпизоды из жизни своей сестры Эммы. Юной девушкой приехала она в Чикаго в надежде устроить свою судьбу. Случай свел ее с состоятельным пожилым архитектором, и она стала его содержанкой. Мальчишкой Теодору приходилось бывать в гостинице, в которой она жила со своим любовником, и он надолго запомнил и показную роскошь апартаментов сестры, и ее многочисленные наряды. Через некоторое время сестра увлеклась женатым управляющим респектабельным рестораном «Чэпин энд Гор» по фамилии Гопкинс, дочь которого была ненамного моложе Эммы. Заподозрившая измену жена Гопкинса наняла детективов, которые выследили любовников.

Воскресным вечером в феврале 1886 года Гопкинс взял из кассы ресторана три с половиной тысячи долларов и вместе с Эммой уехал в Монреаль. Но благоразумие взяло верх, он вернул большую часть денег владельцам ресторана, что спасло его от суда и следствия. В Варшаву (штат Индиана), где в то время жили Драйзеры, приезжали детективы и расспрашивали мать, что ей известно о том, куда бежала Эмма. Приезжала и госпожа Гопкинс высказать свое возмущение поступком Эммы.

Гопкинс и Эмма уехали в Нью-Йорк и, сменив фамилию, начали новую жизнь. Ему удалось завязать связи с городскими чиновниками и поступить инспектором в отдел по уборке улиц. Но главным его занятием было устройство тайных свиданий полицейским и чиновникам с дамами легкого поведения. Какое-то время он на этом неплохо зарабатывал. Но очередное разоблачение коррупции среди городских властей нанесло удар по Гопкинсу, он потерял работу и все свои доходы. Он стал изменять Эмме, бил ее, требовал, чтобы она сдавала комнаты для свиданий. Обосновавшийся к этому времени в Нью-Йорке Теодор некоторое время наблюдал за развитием событий в семье Эммы, а затем помог ей уйти от Гопкинса. Впоследствии Драйзер писал, что он позже начал сочувствовать Гопкинсу, поняв, что тот «страдал от того самого террора жизни, или от обстановки в Нью-Йорке, или от того и другого, которые затем захватили в свои клещи и меня».

Эта по-своему романтическая житейская мелодрама дала писателю основную канву для романа. Эмма превратилась в сестру Керри, архитектор стал коммивояжером Друз, управляющий рестораном Л. Гопкинс – Джорджем Герствудом. В романе много автобиографических черт. Действие его происходит в Чикаго и Нью-Йорке, городах, которые Драйзер не только прекрасно знал, но и по-своему любил. Восемнадцатилетняя Каролина Мибер – сестра Керри – отправляется из провинциального городка в Чикаго в поисках лучшего будущего. Не затем ли ехал в Чикаго в 1887 году шестнадцатилетний Теодор? А хождения Керри по городу в поисках работы, ее страхи и застенчивость, ее мысли как две капли воды похожи на то, что пережил и прочувствовал при первом столкновении с жестокой реальностью большого города будущий писатель. Керри живет в том районе, в котором в действительности в разное время жил Теодор. Описание забастовки нью-йоркских трамвайщиков, в которую втянут Герствуд, навеяно сценами, которые писатель наблюдал в Толедо.

Один из очерков Драйзера, «Гримасы нищеты», был опубликован в журнале «Деморестс» в ноябре 1899 года, то есть ровно за год до выхода в свет романа. Очерк имеет весьма характерные подзаголовки: «Странные способы облегчения крайней нищеты. – Последние возможности наиболее жалких нью-йоркских попрошаек». Очерк этот, с одной стороны, является ярким образцом «журнализма улицы Бауэри», а с другой стороны, полон реалистических описаний, рисует впечатляющую картину жизни «дна» Нью-Йорка. Сюжетно очерк распадается на четыре самостоятельные зарисовки. Автор использует в нем прием контраста, противопоставления. Он начинает очерк с описания ярко освещенного вечернего Бродвея в час, когда завсегдатаи театров отправляются на спектакли, другие расходятся по ресторанам и барам, когда «ночь наполнена радостями и весельем». Но вот от одетой в вечерние костюмы и платья массы людей отделяется «невысокий, крепко сложенный военный в плащ-накидке и мягкой фетровой шляпе». Он одиноко стоит на углу улицы, посвистывает и наблюдает, как постепенно замирает жизнь вокруг: гаснут яркие огни, начинает расходиться и разъезжаться но домам нарядная публика. Становится холоднее, и из темноты появляются фигуры нищих. Сначала они молча ходят вокруг, как бы не обращая внимания на военного, но через какое-то время один за другим подходят к нему, он выстраивает их в очередь, а сам обращается к идущим благополучным людям: «Так вот, господа, этим людям негде ночевать. Нужно найти место, где бы они смогли приклонить голову этой ночью. Не могут же они лежать на улице. Мне нужно двенадцать центов, чтобы поместить одного из них в постель. Кто даст мне эти деньги?»

До поздней ночи собирает капитан, как его называют все, необходимые деньги, а затем ведет большую группу нищих в одну из ночлежек Бауэри. «В этом заключалась идея капитана о его долге перед своими согражданами». Три другие зарисовки рассказывают о благотворительной столовой на углу Шестой авеню и Пятнадцатой улицы, в которой раздавали бесплатные завтраки; о ресторане Флейшмана на углу Бродвея и Девятой улицы, где в полночь раздавали сотни буханок хлеба; о ночлежке на Бауэри, куда впускали без денег.

Работая над романом, писатель использовал очерк «Гримасы нищеты», описывая последние скитания Герствуда по Нью-Йорку. В главе XLV, которая так и названа «Гримасы нищеты», он рассказывает, как Герствуд получает ночлег с помощью капитана. Глава XLVII начинается с описания благотворительной столовой на Пятнадцатой улице, в которой кормили бесплатно обедами. Герствуду иногда удавалось там пообедать. В этой же главе описывается и то, как Герствуд получает хлеб из магазина Флейшмана. Кончать счеты с жизнью Герствуд приходит в одну из бесплатных ночлежек. Как видим, рисуя тяжелую картину нищенского существования Герствуда, писатель использовал хорошо ему известный материал современной американской действительности. И таких картин, взятых прямо из жизни, в романе немало.

Хотя работа над романом продвигалась довольно быстро – Драйзер потратил на него лишь семь месяцев, – и все же было несколько перерывов. Описывая жизнь такой, какой ее видел, писатель временами думал, что такой метод не вполне серьезен. В то время он был далек от мысли, что создает произведение, революционное по форме и содержанию; Драйзер просто писал, преисполненный «сочувствия к человеческим страданиям». В середине сентября, через месяц после начала работы, он подошел к моменту встречи Керри с Герствудом, перечитал написанное и решил, что истории недостает последовательности и что вообще она скучна, отложил рукопись в сторону и снова принялся за статьи для журналов. Однако Артуру Генри вскоре удалось убедить Драйзера вновь приняться за роман.

Следующая заминка наступила при описании сцены похищения денег. Писателю не хотелось, чтобы Герствуд выглядел обыкновенным вором, по меньшей мере его вина должна была быть под сомнением. Но вот и эта проблема разрешена, и работа над романом подходит к концу. Но сама концовка романа долго не давалась писателю, нужные мысли пришли неожиданно во время загородной прогулки. Конечно, еще требовалось что-то подправить, что-то сократить, но роман уже был закончен. Теперь дело оставалось за тем, чтобы найти издателя.

Писатель в беседе со своим первым биографом Дороти Дадли так описывал работу над романом после того, как были преодолены первые сомнения: «Мне удалось справиться с первой трудностью, и потом все пошло хорошо, пока я не добрался до падения Герствуда, а тогда мне пришлось вернуться памятью к тем временам, когда я служил в «Уорлд». И дело снова затормозилось. Мне вдруг показалось, что я вообще не гожусь для писательства. Роман показался мне слишком трудным, почти неосуществимым делом… Но прошел еще месяц, я вновь поймал нить повествования, и в мае книга была закончена. Генри прочитал ее и сказал: «Не меняйте ни слова». И все же еще несколько недель заняли исправления. Генри помогал мне. В мае или июне 1900 года я отослал рукопись в журнал «Харперс». У меня там был знакомый редактор. Рукопись мне вернули. Тогда я отнес ее в издательство «Даблдей». И в ноябре книгу напечатали».

Однако в действительности все произошло не так гладко и просто.

Рассказанная в романе история жизни Керри неискушенному читателю может показаться весьма банальной, немало подобных историй знало американское общество. Приехав в большой город из провинции с намерениями чистыми, как ее юность, Керри с первых же шагов сталкивается с моралью капиталистического общества – мечты превращаются в действительность только с помощью денег. Хочешь получить образование – плати деньги, хочешь хорошо одеться – плати, хочешь развлекаться, весело жить – опять же выкладывай деньги. «Ах, деньги, деньги, деньги! Как хорошо иметь их! Будь у нее много денег, все ее заботы развеялись бы как дым». Керри пытается заработать необходимые средства честным трудом, но вскоре понимает, что даже самый тяжелый труд может обеспечить ей лишь нищенское существование.

«Великий соблазн земных благ» преобладает над голосом рассудка, и Керри становится любовницей коммивояжера Друэ. Ее желание жить с комфортом удовлетворено, но только на время. Жажда еще более обеспеченного положения, новых развлечений приводит Керри к Герствуду. Она бежит с ним в Канаду, затем в Нью-Йорк. Но связь с Герствудом не приносит Керри ни благополучия, ни счастья. Она вынуждена снова искать работу. На этот раз фортуна улыбается ей – Керри становится актрисой и вскоре добивается успеха.

На первый взгляд в истории Керри нет ничего необычного, ничего такого, что могло бы вызвать гнев сторонников викторианской морали. Роман весьма прост по своему содержанию, написан скупыми стилистическими средствами, и лишь развитие действия в нем преисполнено напряжения и драматичности, цепко держит внимание читателя. Но это можно было поставить лишь в заслугу автору, но отнюдь не в упрек.

«Действительно, – отмечал критик М. Гейсмар, – при первом прочтении романа Драйзера, преисполненного нежного и того выношенного чувства жалости, которым окрашены все его истории, трудно понять, почему эта книга вызвала такой фурор в начале века и перебрасывалась из издательства в издательство в течение почти десяти лет».

Таким же вопросом задается и один из видных теоретиков, историков и критиков США, Френсис Отто Маттисен, который в монографии о Драйзере писал: «Обращаясь к книге Драйзера сегодня, труднее всего понять, почему тогдашняя Америка сочла такой революционной созданную им «картину условий жизни».

Ответ на подобный вопрос и прост и сложен. Он вытекает из тех условий, в которых впервые появился роман. Драйзер, свидетельствует Маттисен, «знал, чего ждали от писателей Индианы. Двое таких писателей как раз в то время помогали укрепиться неправдоподобно распространившемуся увлечению рыцарскими романами. «В те времена, что рыцарство цвело» (1898) Чарлза Мейджера, романтическая история о том, как «Мария Французская» сочеталась вторым браком с Чарлзом Брендоном, по своей популярности даже превосходила «Алису из старого Венсена» (1900) Мориса Томпсона, где Индиана отличается от той, которую помнил Драйзер, не потому лишь, что Томпсон писал о временах пионеров. Из индианских писателей, современных Драйзеру, наибольшего успеха добились Бут Таркингтон, только что выпустивший «Джентльмена из Индианы» (1899), и Джин Стрэттон Портер… Для писателя, который был лишен ощущения живой традиции и не мог на нее опереться, такие запросы публики могли оказаться чрезмерно сильно действующим прессом».

Сюжетная сторона романа и место его действия взяты писателем из реальной американской жизни конца XIX века. Так поступали и многие другие писатели, но роман Драйзера – произведение глубоко художественное, факты повседневной жизни освещены в нем творческим видением автора, показаны через его индивидуальное восприятие действительности. Из жизненной мелодрамы писатель создает историю социальную, подымаясь до показа типичных героев в типичных обстоятельствах. Именно этим он сразу же навлек на себя немилость ярых апологетов «американского образа жизни», защитников капиталистического общества.

Американские писатели до Драйзера за некоторым исключением видели свой долг, по выражению писателя Вильяма Дина Хоуэллса, в изображении «наиболее радостных сторон жизни, являющихся в то же самое время и наиболее американскими». Другой американский писатель, поэт Эдгар Ли Мастерс, писал в этой связи: «Сорок лет назад, принимаясь за роман вроде «Сестры Керри», нужно было помнить, что о женщине необходимо писать в духе только одной идейной концепции. Книга должна была непременно доказать, что женщину ждет возмездие… даже не в силу тех или иных ее поступков и их последствий, а в силу христианской доктрины греха. Писателю надлежало расчистить путь, дабы по нему прошествовала истина, высвобождая из тенет порока юные сердца и неся свет разума умудренным опытом повсюду, куда доходили отблески ее факела».

«Сестра Керри» не только не укладывается в прокрустово ложе подобных концепций, но и гневно восстает против них, восстает против затхлой буржуазно-религиозной морали. «…Ведь Керри не просто избежала возмездия, – подчеркивает Маттисен, – Драйзер вообще не считал, что она грешна, и это был самый дерзкий его вызов условным понятиям конца XIX века». К подобному же выводу приходит и Дороти Дадли. «В эпоху, когда всеми овладела боязливость, – отмечала она, – когда эту боязливость, во всяком случае, усиленно насаждали люди, стоявшие во главе общества в последней трети XIX века, Драйзер был один из тех, кто от рождения не был связан условностями и жил, не признавая их».

Теодор Драйзер стал одним из первых писателей, осмелившихся заявить во всеуслышание, что «наиболее американскими» являются отнюдь не «наиболее радостные» стороны жизни. «С первых же страниц романа, – писал Маттисен, – его автором движет твердая вера, что он помогает запечатлеть специфически американский опыт…» Своим первым романом Драйзер поднял завесу и показал подлинную Америку, ту Америку, в которой он вырос, которую он познал на собственном жизненном опыте. И поэтому его роман прозвучал, словно набатный колокол в тихий идиллический рождественский вечер. Как отмечал современник Драйзера писатель Джордж Эйд, «в то время, когда некоторые из нас строили курятники или, возможно, бунгало, Драйзер сооружал небоскребы».

История создания «Сестры Керри», или, если выразиться точнее, история запрещения романа, весьма и весьма необычна. Завершив работу над книгой в апреле 1900 года, Драйзер по совету друзей представил рукопись в издательство «Харперс энд бразерс», в котором его хорошо знали как автора ряда статей, опубликованных в принадлежащем фирме ежемесячном журнале «Харперс», причем последняя из них, «Железные дороги и простые люди», увидела свет всего лишь за два месяца до этого – в февральском номере журнала за 1900 год. В самом начале мая издательство возвратило рукопись. В письме автору издатели оценивали роман как «выдающийся образец… реализма», однако полагали, что он не найдет сбыта. По совету редактора журнала «Харперс» Г. Алдена писатель относит рукопись романа в издательство «Даблдей, Пейдж энд компани» и вручает из рук в руки одному из владельцев фирмы, Фрэнку Даблдею.

Первым читателем романа стал сотрудничающий в фирме выдающийся американский писатель-реалист Фрэнк Норрис, чей роман «Мактиг» был выпущен этим же издательством в предыдущем году. Драйзер читал книгу Норриса и очень высоко оценивал ее. Драйзер приходил в восторг от «великолепного местного колорита, силы и правдивости каждой страницы. Это была настоящая книга, такая же захватывающая, дающая так же много, как любая из тех, что я раньше читал. И это была книга об Америке. Я не мог говорить ни о чем другом многие месяцы», – свидетельствует он.

Некоторые друзья писателя не без оснований придерживались того мнения, что роман был отвергнут издательством «Харперс энд бразерс» именно из-за реалистического изображения действительности, и поэтому опасались того, что и в другом издательстве его постигнет та же судьба. Однако сам писатель был настроен оптимистически, полагая, что если можно было выпустить в свет такой «правдивый портрет американской жизни», как «Мактиг», то и «Сестра Керри» имеет все основания быть изданной. И поначалу оптимизм Драйзера вполне оправдывался.

Фрэнк Норрис в это время придерживался вполне определенных взглядов: он считал, что американские граждане «эксплуатируются и обманываются лживыми представлениями о жизни, лживыми образами, лживым сочувствием, лживой моралью, лживой историей, лживой философией, лживыми иллюзиями, лживым героизмом, лживым изображением самопожертвования, лживыми взглядами на религию, долг, поведение и манеры». «Люди имеют право на правду, – утверждал он, – как они имеют право на жизнь, свободу и счастье». С первых же страниц «Сестра Керри» захватила его, и он рассказывал жене и знакомым, что читает шедевр. Уже 28 мая 1900 года он писал Драйзеру: «Моя копия отзыва о «Сестре Керри» куда-то запропастилась, и я не могу процитировать ее. Но я хорошо помню, что в нем говорится, и мне доставляет удовольствие повторить, что «Сестра Керри» – лучший роман, который мне довелось читать в рукописи с тех пор, как я работаю для фирмы. Вы можете оставаться в полной уверенности, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы было принято решение об издании книги. Я буду действовать так быстро, как это только возможно, и не исключено, что дам вам знать еще до конца этой недели».

Тем временем роман прочли два совладельца фирмы Генри Лейнер и Уолтер Пейдж. Хотя Лейнеру роман не понравился, он тем не менее высказался за его публикацию. С общего согласия Пейдж 9 июня направил Драйзеру письмо, в котором сообщалось, что фирма «весьма удовлетворена вашим романом… Поздравляем с таким хорошим творением». По приглашению Пейджа Драйзер в понедельник 11 июня посетил фирму и лично выслушал поздравления владельцев. Его попросили сделать в рукописи незначительные поправки, после чего предполагалось заключение формального договора. Писатель скрупулезно выполнил пожелания фирмы и вместе с женой уехал отдыхать к ее родителям.

Он сообщил о своем успехе друзьям в Сент-Луис и Питтсбург и с удовольствием читал поздравительные письма. Голова его была переполнена планами новых книг, он твердо решает писать по роману ежегодно и тут же принимается за работу над вторым романом. Единственное серьезное огорчение – он уже понимает, что его семейная жизнь не удалась, и глубоко переживает это, хотя пока и не подает вида.

Но тут неожиданно разразилась беда. Основной партнер фирмы Фрэнк Даблдей на время уезжал в Европу и не читал рукопись «Сестры Керри». Возвратившись из путешествия и услышав восторженные отзывы о романе, он взял корректуру и по прочтении решил, что роман аморальный и не сможет найти читателей. Того же мнения придерживалась и его жена, также прочитавшая роман. После обсуждения издатели решили просить писателя освободить их от обязательства опубликовать книгу. Первым обо всем узнал Артур Генри, находившийся в Нью-Йорке и зашедший вечером в гости к Фрэнку Норрису. Обеспокоенный таким оборотом событий Артур тут же написал обо всем Драйзеру. Писатель получил также письмо и от Пейджа, который писал: «Я вынужден с сожалением сообщить, что чем больше обсуждали мы вашу книгу, тем больше возрастала наша неуверенность. Превалирует чувство, что, несмотря на блестящее мастерство, выбор героев все же является неудачным… Говоря откровенно, мы предпочитаем не издавать вашу книгу, и мы бы хотели освободиться от наших обязательств перед вами».

Тут же пришло новое письмо от Артура Генри. «Настаивайте на выполнении Даблдеем и Пейджем своих обещаний, – советовал он Драйзеру. – Я несколько раз разговаривал с Норрисом и уверен, что это самое лучшее, что вы можете сделать. Они признают, что обязаны опубликовать книгу, если вы пожелаете того. Норрис согласен со мной, что, если они сделают это, Даблдей вскоре смирится со всем, а книга будет отлично продаваться. Норрис, который связан с газетами, критиками, окажет всяческое содействие в продвижении книги, и я знаю, что он будет доволен, если фирма в конце концов опубликует книгу».

Проведя бессонную ночь, Драйзер пришел к тому же выводу, что и его друг Артур. Он написал Пейджу, что настаивает на выполнении условий соглашения. Переписка между ними продолжалась безрезультатно, пока Драйзер не возвратился в Нью-Йорк. При личной встрече с владельцами фирмы Драйзер твердо стоял на своем.