Текст книги "Ussr (СИ)"

Автор книги: Сергей Рок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

На кубок УЕФА намечалось вот что:

Андерлехт Брюссель, Бельгия – Порту Порту, Португалия – 4:0

Бенфика Лиссабон, Португалия – Локерен Локерен, Бельгия – 2:0

Рейнджерс Глазго, Шотландия – Кельн Кельн, ФРГ – 2:1

Наполи Неаполь, Италия – Кайзерслаутерн Кайзерслаутерн, ФРГ – 1:2

Валенсия Валенсия, Испания – Баник Острава, Чехословакия – 1:0

Спартак Москва, СССР – Хаарлем Хаарлем, Голландия – 2:0

Корвинул Хунедоара, Румыния – Сараево Сараево, Югославия – 4:4

Ференцварош Будапешт, Венгрия – ФК Цюрих Цюрих, Швейцария – 1:1

Хайдук Сплит, Югославия – Бордо Бордо, Франция – 4:1

ПАОК Салоники, Греция – ФК Севилья Севилья, Испания – 2:0

Рома Рим, Италия – Норчеппинг Норчеппинг, Швеция – 1:0

Сент-Этьен Сент-Этьен, Франция – Богемианс Прага, Чехословакия – 0:0

Викинг Ставангер, Норвегия – Данди Юнайтед Данди, Шотландия – 1:3

Вердер Бремен, ФРГ – Браге Борленге, Швеция – 2:0

Шленск Вроцлав, Польша – Серветт Женева, Швейцария – 0:2

Шамрок Роверс Дублин, Ирландия – Университатя Крайова, Румыния – 0:2

Порту Порту, Португалия – Андерлехт Брюссель, Бельгия – 3:2

Локерен Локерен, Бельгия – Бенфика Лиссабон, Португалия – 1:2

Сараево Сараево, Югославия – Корвинул Хунедоара, Румыния – 4:0

ФК Цюрих Цюрих, Швейцария – Ференцварош Будапешт, Венгрия – 1:0

Бордо Бордо, Франция – Хайдук Сплит, Югославия – 4:0

Кайзерслаутерн Кайзерслаутерн, ФРГ – Наполи Неаполь, Италия – 2:0

ФК Севилья Севилья, Испания – ПАОК Салоники, Греция – 4:0

Кельн Кельн, ФРГ – Рейнджерс Глазго, Шотландия – 5:0

Норчеппинг Норчеппинг, Швеция – Рома Рим, Италия – 1:0 (2:4 по пенальти)

Богемианс Прага, Чехословакия – Сент-Этьен Сент-Этьен, Франция – 4:0

Хаарлем Хаарлем, Голландия – Спартак Москва, СССР – 1:3

Баник Острава, Чехословакия – Валенсия Валенсия, Испания – 0:0

Данди Юнайтед Данди, Шотландия – Викинг Ставангер, Норвегия – 0:0

Браге Борленге, Швеция – Вердер Бремен, ФРГ – 2:6

Университатя Крайова, Румыния – Шамрок Роверс Дублин, Ирландия – 3:0

Серветт Женева, Швейцария – Шленск Вроцлав, Польша – 5:1

Тихий ужас, как вы понимаете. При чем, что транслировать будут лишь эсэсровские матчи. А то бы посмотрел. Конечно, можно попросить Викепедио, чтобы дали канал. Поискать там в базах данных. Но всё это – словоблудство.

Мы делились всякими историями. И Ованес был тут как тут. Дро рассказывал:

– В Украине есть пирамиды. Они как египетские, а ряды длиной по много сотен километров – цепочка тянулась от Крыма к середине страны и выше. В некоторых пирамидах время от времени происходило странное – там собиралось много людей, очень важные такие, в одеждах. Но, если вы поедите туда, то ничего не найдете.

–Я знаю, – сказал Клинских, – я всё знаю.

–Зато я нэ понял, – проговорил Ованес, – почему?

–Потому что это – отдельное государство.

–Как так?

–Все просто и сложно, – ответил я, – потому что и Воронежей очень много. Бесчисленное множество. И если ты попадёшь туда, Ованес, то нет гарантии, что ты не встретишь там сам себя. Поэтому, будь аккуратен.

–Как я туда попаду? – осведомился Ованес.

–Всё бывает. Вдруг нам придётся проскакивать. И вот что.

–Да, – сказал Дро.

–Да?

–Возьми часы, – сказал я, – это экранировка. На днях едем на дело. Но нужно, чтобы ничего с тобой не вышло. Это бот. Он будет следить за тобой.

–Как он будет следить? – недоумевал Ованес.

–А вот коты – они единичные, – проговорил Клинских, – никогда не будет другого такого. И не ищите. Копий нет. Это невозможно.

–Такого как ты – точно нет, – согласился Ованес.

65. Медитационное

Я еще помню, Лиля спрашивала – мол, ты одновременно читаешь, ешь, куришь, слушаешь музыку и составляешь отсчет. Я стал спорить. Был красный как помидор. Мол, что за отдел у вас. Как так? Так и должно быть? Потом я пошёл за картошкой, и по дороге я встретил группу борцов с курением.

–Уберите сигарету! – потребовали активисты.

–Давай драться, – ответил я.

Тут они начали играть в соевых червяков: мол, а ну-ка, а ну-ка, ударь. Мол, ударю, тут же снимут на камеру, тут же ролик разместят. Я стал курить две сигареты одновременно, а потом – у меня с собой была кнопка комплексного западла. Это очень маленькая вещь. Я прицепил западло к рубашке одного из активистов и пошел своей дорогой. За углом я включил дисплей. Там был большой набор. Но хватало, например, сероводорода. А что? Почти лекарство.

Я вернулся, мы пожарили картошки, и вообще – хорошая была неделя. В расширении шёл дождь. Словно бы это была особенная субтропическая погода. Я взял прибор управления и накрутил синевы – теперь горы были веселее. Мы, конечно, их не меняли – надо привыкать к чему-то особенному. Потом, я понял, что это хорошо, что их там не обучают делать сто дел одновременно. Так ты больше ощущаешь, что живёшь. Автоматизм – это большое потребление энергии. На душевность не хватает. Какие уж там шашлыки.

Я лежал и молчал. Я даже подумал, что это хорошо, что Надя хотела тепла просто так. А теперь, поделившись с ней, я уже сам утекал туда во тьму. В носу горело. В голове немного пошатывалось. Но тогда как же её муж, тот, кэпэсэсовский? Нет, ну он не чувствует. Но тут тоже дело тёмное. Тут лучше не думать. Задачу бы надо локализовать. А вот Лиля? Вот бы она на моём месте развернулась. Ну, не будем брать Надю. Представим, что из воронки выполз какой-нибудь паренёк. И вот, она проникается всей душой. И её пропитывает эта непонятная субстанция, которая, конечно, не кислота, и не летейская вода, но тоже хорошего мало. И вот, они сливаются в акте любви. Но не просто так. Это – сбор ощущения на память. Потом, конечно, дойдет до того, что Лиля будет лежать, как догнивающий лист. И будет некая точка невозврата. Когда даже она уже не встанет, оставшись лежать пеплом. Но всё это мысли. Она бы поиграла. А я – до десяти сознательных процессов за квант времени. Наслаждение от того, что ты – четкий. И Дро – он тоже чёткий. И Клинских тоже чёткий. Все мы чёткие. Еще змея – и она чёткая. И несколько ботов. И дрон. Предположим, вдруг через Воронеж будет идти вражеская армия. А мы сидим, пьем водку, и вот – ставят батарею, наводят её прямиком на мебельную фабрику. А нам – все ни по чем. Потому что дрон разворачивает своё единственное орудие, ставит режим широкополосного поражения, и там – там просто напросто микроволновая печь, только посильнее. Асфальт цел. Дома целы. А чуваки превратились в сухарики с пивом. Сколько их там было – столько и сухариков. Разумеется, если я укажу дрону использовать себя не по назначению, как минимум, меня переведут на работу в офис. Скажут – Влас, вот ваш стол, следующие пять лет – никаких операций, одни лишь документы. И вот... А вот про Клинских не знаю. Наверное, к ним на досуге и не зайдешь – интерьер сугубо кошачий. Да, впрочем, есть же сеть. Надо ему по джабберу как-нибудь привет написать.

Медитация начинается так: делаем колпак. Снаружи от колпака надо создать канал. Например, выбираем подходящий энергоконтур, чаще всего – ествесственный, и начинает накачивать колпак. Получается вроде как окуривание. А на стенках видны лица, страны и города. Теперь надо принюхиваться, разбирая все образы и находя нужные. Вот например, увижу я зал, а там – там Анатолий Карпов играет в шахматы. Что это значит? А ничего. Это значит, что он и играет. Шахматы – круто. Раньше играл. Сейчас даже не добираюсь. Класс потерял. Стал даже бояться садиться за один стол с серьезными. Но нет, не боюсь я. Но всё равно, в бою веселей. Уже бы подраться. Уже бы хотя бы с Дро. Спортивно. По правилам. Перчатки, шлемы. Но опять же – это будет рассеивать внимание.

Я зевнул и вышел выпить молока.

–Ованес сказал, там его блатата какая-та поджала, – проговорил Дро.

–И чо делать?

–Не знаю. Можем съездить. Пока время есть.

–А Надя?

–А ты влюбился?

–Немного надо, – ответил я.

–Это, знаешь, Влас, это в какой-то степени бесовство, – ответил он, – когда человеку ни чем не помочь, ты с ней просто играешь. Чтобы тебе было интересно. Тебе надо, ты царь и бог. Ты же играешь?

–А чего ты? – не понял я.

–Да нет, ничего.

–Может, ты хочешь?

–Не думал. Но ты сразу же говоришь про крайности.

–Да ну тебя.

–Ну играйся, играйся.

–Подраться бы, – поговорил я, – даже пострелять негде. А подраться-то? Может, сходим на секцию?

–Ты староват.

–Зато всех побью.

–Это ты хватил с лихом, – сказал Дро, – давай, вернешься, пробежишь марафончик. Или забег по триатлону. Чо сразу драться? Или велозаезд на 200 км.

–Лучше шахматы, – ответил я.

–Замётано.

66. Немного сведений

Мы получили немного материала с запозданием. Рассказывала S:

"Во время стажировки я меняла личность. И надо было распознать – кто я, для чего живу. Вы знаете, это называется идентификация при подселении. При чем, надо как понять себя, так и вернуть на базу. Впрочем, если время выйдет, тебя возвращает автомат. И вот, все было нормально. Я думаю, это было в Америке, в 50-е годы. Я жила в фермерской семье, и городок наш был небольшой, да и не важно, как всё это называлось.

Мизия появился внезапно. Представьте себе, ведь именно из-за него я вспомнила. Он уже тогда был в розыске. И вот, наш магазин – в нём продают всё. И оружие, и одежду, и еду. Хотя нет, конечно, продавалось все не совсем официально, но крышевал шериф. Да и никто друг в друга не стрелял.

Магазин малюсенький, с комнатку. За стойкой стоит человек, продавец. Я там тоже внутри, я наблюдаю происходящее. Но я не знаю, что всё подстроено. Вошёл человек. Усатый такой, суровый, похожий на ковбоя чем-то. Стал спрашивать, есть ли в продаже оружие. Человек начал перечислять, что ему нужно. Говорит – винчестер. Продавец достаёт из-под прилавка винчестер. Взрывчатка! Получает взрывчатку. Ну и т.д. Список был где-то из 10 наименований.

Почему они ему давали? Ладно, продали, и ладно. Но те, кто гнался за ним, понимали, что здесь они его и настуигнут. Но не вышло. Началась суматоха, он вбежал на второй этаж, выпрыгнул в окно и ускакал на лошади. Ловить его было не на чем. То есть, и преследователей был автомобиль, но Мизия ушел в овраги. Какой уж там автомобиль".

– Допустим, – сказал Дро.

Я прочитал еще один блок.

Короткий рассказ Дмитрия Д, который в свое время работал у Мизии на подхвате, потом – был в бегах, пока, наконец, след его не затерялся:

"Точно могу сказать, что в течение двух лет Мизия был директором обувного магазина, а началось это в 1971-м году. Могу сказать, что хватка у него была по настроению – если начнет он тревожится, то ничего не получается дельного. А магазин-то что – работает себе и работает, что там думать особенного? Что директо в таком магазине делает? А ничего. Ничего не делает. Ну, когда приходил дефицит, он сразу же мудрил, мудрил спокойно, без особенных напряг. Ему нравилось – но это и дураком надо быть, чтобы не намутить ничего, когда есть такая возможность. Один раз закатил он мир, были тут два секретаря, жены их, и мы – потому что всегда были на подхвате, и он никогда не скупился. Оно ж как происходит – главное, стол накрыть и концентрически отдыхать. Пей себе, слушай магнитофон, можешь пойти потанцевать. Я думал – может, приведут кого-нибудь для души. Пришли тут некая Валя, некая Лариса. Ну, у меня почему-то настроение пропало, я решил Яковлевичу, парторгу, рассказывать про картошку. Говорю, вот какая на ростовщине картошка, а какая – рязанская. Еще я знал про крымскую картошку, она считается редкой – потому что ее только там выращивается, и запросто так ты ее не купишь.

– Ну есть же любители затариться, если есть хорошая дача, – заметил Яковлевич.

Я снова сам себя спросил:

– А чего скучают дамы?

Но никакого ответа внутри себя я не находил. Налили еще три подряд. Чувствую, еще много, много водки в меня влезет, сколько захочешь. Можно смело еще пузырь открывать, а потом – второй. А говорил я обо всём – я если захочу, могу сутки говорить, не остановишь.

Так, значит, я пошел курить, а Яковлевич – в сортир. Курю, смотрю – стоит он, Мизия, а бледный, аж белый. Курит, и словно бы не курит – словно время остановилось. Я подумал, что он в статую превратился. Стою, молчу. Он говорит:

– Значешь, сколько я торчу?

– Не знаю, – отвечаю.

– Много торчу.

Я пожал плечами.

– Ты слышал о ренегатах?

– Не знаю, – я пожал плечами.

– Ренегаты появились в 9-м веке нашей эры, когда Летающие Мозги произвели очередную бесконечную партию одноразовых, хотел сказать презервативов, гуманоидов. В эту партию добавили немного примеси. Они нашли генетически-энергетические материалы. В свое время существа, которых звали Богами, производили много странных существ-веществ. Пока никто ничего не нашел. Они нашли, полагая, что очередная партия будет усилена, но как раз пошло все наоборот – многие из этой партии вдруг почему-то стали мыслить самостоятельно. Часть из них свалила на Землю и отказалась возвращаться. Они затерялись среди людей. За просто так не определишь, кто они такие?

– Много ты им торчишь? – спросил я.

– Много. Я и не собирался отдавать.

– Зачем им деньги? – спросил я. – Они же гуманоиды?

– А тебе зачем? – спросил я.

Я пожал плечами.

– Я ж говорю, это ренегаты, они ни чем не отличаются от людей. Многие из них позанимали ключевые посты в различных государствах. Делают они это просто так, из жадности. Назад их никто не вернет.

– Они в курсе, где ты? – спросил я.

– Не знаю. Мне кажется, что да.

– Тогда валить надо.

– Ладно. Давай несколько дней подождём, посмотрим, что будет.

А ничего тогда и не было. И неделю спустя, и две, и три. А на счет провала, он сам проморгал, и кто-то из друзей его заложил, приехали менты. Ну, с чем приехали, с тем и уехали".

67. Рассуждения

Всё это могло привести к форменному провалу. Но излишества в дисциплине. Что вы! Это когда операция на классе. Это когда ты лежишь, куришь. Одно движение – это ты отправил в канал ствола один патрон. Второе – это один выстрел, одно лежащее тело, операция закончена. В общем, мне говорили, что будут следить, будут прикрывать, и что шеф послал на известное количество букв нескольких представителей власти, лично звонил наверх, и потому мы продолжаем жить.

Но он тоже человек.

Она снова звонила. Конечно, она бы не уволокла на дно черных морей и новичка. Нужно было анализировать информацию по их группе. Но это не наше дело. И если соваться туда – то ты уже немного не ты, ты – ты просто дилетант. Никакой четкости. Да. Если ты не можешь сказать себе: я – четкий, то фиг. Фиг вам.

Все линии контролируют боты. Куда уж тут волноваться....

–Хочу прийти к тебе, – сказала Надя.

Мне стало холодно. Будто бы меня стали замораживать. Интересно, что чувствует её муж-капэсэсник? Но, можно предположить, что он – выползший на свет призрак какого-нибудь ихнего дрона. Тогда он живёт сухо. Им наверное хорошо вдвоём. Жизни нет. Лишь нефть иного мира. Они даже не разговаривают. Дело их сплачивает. Они продают фиговы дефицитные товары, и это – энергообмен, но обмениваться не чем. Но это предположение. Может быть, он – мужик обычный. Просто – наказание это такое. Когда твоя жена – практически смерть. И не важно – что за смерть, откуда она.

–Скоро придешь? – ответил я.

–Это Дро против?

–Почему?

–Я знаю. Нам надо встретиться. Может быть....

–Не бойся.

–Давай их обманем.

–Давай,– сказал я.

Словно бы меня кто-то заставлял. Черт, но чего бояться?

Я вышел на кухню. Всё было вяло. Словно нас сушили, и мы были рыбой. Я напитался тьмой. Всё это оставляло некий дым в общем фоне квартиры, и мы говорили ни о чем.

Была скумбрия в масле, хлеб, отварной картофель. Была трехлитровая банка огурцов. На сковородке оставалось немного жареного китового мяса. Покупали замороженным. Китовое мясо – вещь хорошая. В томатике. С лучком. Понятное дело, с водочкой.

Был хлеб белый, за 20 копеек. Была игра минтая, но не готовили. Были спинки минтая в томатном соусе. Наконец, маринованный фаршированный перец. Наконец, Ркацители, в бокалы по 0.5. Клинских тихо нюхал валерьянку. Тащился, видать. Непозволительное разложение. Только Дро был в норме.

–Давай, – сказал я.

–Давай.

Пили спокойно. Вино холодное, прозрачное. Вино-слеза. Вино-вода. И там, за окном, вечер уже переоделся в хмурь, и это было, конечно же, пофиг. Тьма занимала меня всё больше. Я ощущал себя героем этого похода в никуда, ни для чего, после жизни, после смерти, после всего. Видимо, существует то, что ты даже не терпишь, но нет слова для определения этого явления.

–Помнишь Федота? – спросил Дро.

–Помню.

–Его сейчас послали газоны стричь.

–А что именно?

–Да так и стрижёт. Нет, не дома. Но – скукота. Хотя – функциональная. Так надо. Там, значит, что-то типа Белого Дома, и он там ходит с газонокосилкой, и всё. И будет так лет двадцать ходить, стричь. Потому что никто бы и не согласился. А у него – столько косяков и залётов.

–Надо бы что-то другое пожрать купить, – сказал я.

–Может, коньяку?

–Да. Но уже поздно. Магазины закрылись.

–Можем самогону взять на дому.

–Давай.

Так мы и поступили. Но самогон самогону – рознь. Обычное дело, это когда дрожжи и сахар. Если хорошо гонят, то продукт не хуже водки. Но всё же, любители этого дела больше ценят серьезно изготовленные продукты. Это, например, чача. А где её взять, чачу? Или самогон, основанный на пророщенной пшенице. Но это, видать, надо ехать в то же фигово Сомово. Там умельцы есть.

68. Генерация сна

Было ясно, что мы уже завтра выдвинемся на ресторан. Я не знаю, что за ресторан. Там, как до вокзала ехать, там он стоит. И что там, на ресторане? А ничего. Но Ованес был зачислен нами в штат, мы платили ему, впрочем – как попало. То есть, что попадало, до и давали. Деньги давно закончились. Приходилось допечатывать их на формирователе. Но ведь и тот – машина не лучшая. Выдавал он одни и те же номера. Получается – обман. Но не банк же брать.

Дро даже поразмышлял на тему дальнейшего его, Ованеса, присутствия в операциях. Но всё это были чисто слова.

Так вот, коротко о том, как генерировать сон. Надо добраться до начала ядра. Ядро это – в человеке. Когда я вспоминал письмо Александра, но не сомневался, что правда в его словах – очевидна и прохладна. Потому что бытие не разрушает ядро. И небытие – также. Вот воронка – пожалуй. Но это утомило. Надо было спать.

После осмотра ядра ты получаешь в своё распоряжение полость сна. Так было и теперь. Наконец, я пришёл в студию, которая располагалась под кинотеатром. Это была репетиция ансамбля "Курение".

– Я на басе, – сказал Дро.

–Нет, я на басе, – возразил я.

–А чо ты?

–А чо ты?

–Давай драться, что ли? – спросил Дро.

–Я на барабане, – заявил Клинских.

–Кто ж петь будет? – осведомился я.

И правда, проснувшись, я вспомнил про реальность ансамбля "Курение". Вышел на кухню. Там тарахтел холодильник "Саратов". Хорошая машина. Если холодильник молчит, грустно как-то. Тут бы, конечно, взяться сравнивать – где лучше жить? Вот, были бы мы тут с Лилей. Я бы ходил в воронежский шахматный клуб. Она бы – в клуб шашек. Не умеет, то мелочи – научится. Собирали бы значки. Марки. Монеты, вот. Спичечные этикетки. Можно бы было вступить в коммунисты. Но вот тут какая беда? Времени мало.

Ест время, жрёт, забирает, и потому нет такого места, где бы счастье, однажды начавшись, не закончилось.

69. Письмо от Александра

Ты был, мой друг, при взрыве? А, да. Помнишь, мы пробовались на скафандрах. Это та жуткая штука, что выдерживает атомный взрыв, только не в эпицентре, но хотя бы – в километре от вспышки. Это когда успевает включиться электромагнитный лак. И всё это несется мимо тебя. Но в целом.... Да, ты – словно водолаз. Но потом уже придумали устройство без водолазного костюма, но нужно менять кожу.

И вот, в тот день меня словно бы распяли на кресте. И стали менять кожу. Я был в сознании. Одну кожу сняли, другую наклеили. Я лежал, недвижимый. Я был чудовищем в облике человека.

Когда ты лежишь вот так, пытаясь ожить, это тоже странно, может даже приятно. Когда ты умираешь – то и в этом может быть радость. Но, конечно, если ты не боишься.

Тогда я прибыл к мосту. Я понимал, чего меня туда послали – будет взрыв. Вокруг было много людей, а за мостом – спуск, покрытый бетоном, где можно было укрыться. Мозг подавал мне сигналы, что я кого-то знаю, и что у меня есть семья. Ну ты знаешь, это – метод вписывания в реальность. Ничего другого. Потом тебя выписывают. Словно бы из квартиры выписывают. Но и из жизни так же выписывают.

Пришел сигнал:

– Сконцентрируйся. Иначе это будет повторяться снова и снова.

– Я привык, – ответил я.

– Не застрянь. Ощути.

– Но это существующее, существовавшее, или смесь реальностей? – спросил я.

– Мы полагаем, так выглядела война в период предыдущего человечества.

И вот – вспышка. Как это жарко, мой друг. Мы (прочие люди) залегли в ямке, а кто не успел, тот сгорел. И тогда я даже подумал – ведь это – особенная баня, где ты паришься всего один раз, зато – как. Впрочем, это – некоторое ерничество. Выжившие были. Мы вышли, чтобы спрятаться за бетонным спуском. Возможно, там, внизу, были лодки, чтобы плыть по реке.

Впрочем, тебе это, может быть, и не интересно. Потому что спустя много лет мир был другим, и я продолжал жить в нём, так и не понимая – ведь я испытал костюм на практике. Зачем жить? Но так бывает. Терпение, мой друг, терпение – навсегда. Без него – никуда.

Я ехал на поезде через мир, от Англии, потому что и Англия есть всегда, и была и там. Ты, конечно, скажешь, что Воронеж – не везде. О, конечно. Ведь в перпендикулярных мирах живут те, кому не стоило бы жить вообще, но это не доказывает теорию о разумности одного конкретного существа.

Да, вокруг были просторы, где люди вымерли. И я вышел в пустынных полях, теперь, скорее – в зеленых пустотах для никого, чтобы вновь испытать судьбу. Здесь меня должны были ждать амазонки, о которых я собирался размяться. Но я встретил чувака на аэроплане, и он летел, размахивая пулеметом.

–Зачем тебе пулемёт? – крикнул я.

–Он тут раньше был, – ответил тот.

–Тогда дай его мне.

–Нефиг делать! – радостно отвечал он.

Нет, он почему-то не знал про амазонок. Впрочем, я бы справился и голыми руками. Тем не менее, вооруженный, я двинулся вдоль старой заброшенной дороги. Ты спросишь – почему люди вымерли? Не знаю. Вымерли, и всё тут. Был, конечно, большой город, где-то на побережье Средиземного мора. Там был колпак. Очистители. Там я вскоре встретил неизвестного мне агента, из чего стало ясно, что они, агенты, могут приходить не только с нашей стороны.

Но в тот момент они, амазонки, вышли на охоту. Но вот только кто тут охотился? Я хорошо запомнил красивую, белую, главную. Надо было связать её и везти с собой, как рабыню. Но я шучу. Романтика тут ни к чему. Мой нож пришел в действие. Кровь была как вишневый сок.

70. Аудиодневник

Чем дальше ты живёшь, тем больше потребность поменять себя. Это возможно. Поэтому мне изначально известно, что моя должность – это не самая великая вещь, которую могут предложить. Нет, идея пойти и подраться остаётся. Но представьте, вам бы предложили жить по заданию.

В этом плане есть некая зависить. Мизия свободен. Тут должно быть что-то личное.

Тень спрашивает у человека:

–Человек, ты видел Ю?

–Видел, – отвечает человек.

Потом, так как с тенью долго говорить нельзя, человек идёт и разговаривает с кустом. Куст же суховатый, крыжовниковский, и сидят на нем красные прозрачные пауки.

–Уже совсем со мной плохо, – говорит человек, – раньше видел я, как в квадратном ящике проявляются призрачные упоминания об особенных людях. А теперь я сам такой. Теперь я думаю – где найти такую ручку, чтобы как громкость, открутить всё назад, чтобы не быть таким?

–Человек, ты видел Ю? – спрашивает крыжовник.

Я думаю, что не возьму с собой ни катушки, ни кассеты. Но их надо будет где-то спрятать и найти. Но нет, конечно, предметы с ногами – враг бытия. Ты должен быть свободен, как ветер.

Непостоянные женщины интересны. Это словно смена рациона. Нельзя же постоянно есть одно и то же.

Вот вам конфеты.

На завтрак – шоколад, на обед – мармелад, на ужин – сахар ложкой. Или наоборот – женщина-кислота. Женщина-уксус. Женщина-консервация. Впрочем, если вы ищете что-то гениальное, то придется мириться – люди, которые играют в стене мироздания роль особенных кирпичей, не бывает простыми, легкими, шелковыми.

Это касается всех. Некоторые даже, становясь уже тенями, лишь усиливают это качество. Именно за счет этих стенок и стоит до сих пор мир.

Да, но потребление женщины – это не один банальный набор условностей.

Не будем говорить о сексе. Об этом можно написать, например, роман. У меня была мысль. Я понимаю, что нельзя строчить мыслеконцепты как из пулемета, как будто ты пытаешься успеть на какой-то особенный праздник.

Звонок.

Погнали.

Не успел – оставил.

Ладно. Начнем с того, с чего начали. Всё заново. Непостоянные женщины интереснее. Но главное – не играть по их правилам.

Я бы еще рассказал про излучение. Но это сложно для понимания. Хотите, чтобы вокруг постоянно толпились женщины?

Для этого предназначается луч.

Но теперь уж ночь, и пора сменить пластинку. Хотя ладно. С чем едят женщин? Можно ли съесть перфекционизм?

Верно, надо учиться его готовить. На то и жизнь.

На самом деле люди ничего не ищут. Даже те, что создают видимость, лишь движимы запахами природы и звуком натянутой струны – хотя то не струна, а нитка, которой управляют марионеткой.

71. Чистка оружия

Когда ты понимаешь, что скоро уже наступит скоро, то это скоро – оно словно коммунизм. Да, люди шли, людей вели, это был танец зверей в одну стороны – потому что никто не видел новых людей и новые виды, которые могли появиться из человека. И воины точили ножи. Я разложил перед собой набор мелочи, которая призвана облегчить понимания твоего пути.

Датчик скорости проникновения и прицепленный к нему улавливатель. Эту штуку цепляем пластырем на тело. Если вам ударят ножом, нож на полпути погнется. Это дело его задержит. Конечно, если нож попадёт в тело, может случиться, что ничего не произойдет. Но еще одну такую пару – Ованесу. Потом – кастет с полупериодический вибрацией. Но надо правильно махать им. Ударишь в столб так – будет так. То есть, ничего. Ударишь не так – столб завалится, увлекая следом за собой провода.

–А ты? – спросил Дро у Клинских.

–Всё своё ношу с собой, – ответил тот.

–А ты идешь? – спросил я.

–Иду.

–Чо делать будешь?

–Выпустите меня. Побегаю.

–Правильно. Побегай.

–Далеко не убегай, – посоветовал Дро.

–Главное, ничего не применять такого, – сказал я, – это палево.

–Думаешь, Мизия отслеживает порядок вещей?

–Вполне.

–Посмотрим.

–Ну....

–Пусть базарит Ованес, – сказал Клинских.

–А мы в сторонке посидим, – проговорил я.

–Точно.

Я собрал самый тяжелый прибор – многопосный автомат на много режимов. С таким, например, можно засесть в окопе против танковой дивизии. Его будет достаточно. Если противник будет применять самолёты, то и их можно посбивать. Но всё это по идее. На полную мощность можно стрелять только на полигоне, да и то, из укрытия. Но, впрочем, если ты не дурак, то, зная, что против тебя вышел чувачок с таким оружием, ты будешь применять метод засады. Ружьё это называлось "Карп". Я его собрал, а потом стал колоть прикладом орехи.

–Похвально, – заметил Клинских.

72. Еще....

Всё это напоминает наступление нового года. Жажда ёлочки. Жажда подарков. Скорее бы. Ты ходишь смотреть на часы. Но еще не 31-е. Еще рано. Но всё равно – часы, мандирины.

–Влас, можно, я тоже запишу дневник? – спросил Клинских.

У нас в квартире было уже несколько телевизоров и магнитофонов. Импорт не брали, хотя Ованес предлагал. Музыка играла постоянно, так как мы её употребляли, словно продукты, понимая, что это – сила момента. Когда еще ты будешь слушать музыку СССР?

–Валяй, – сказал я.

–Ну включи мне, Влас.

–А ты сам не можешь?

–Откуда? Знаешь, сколько мне лет?

–Даже боюсь спрашивать?

И правильно, лучше не знать таких вещей. У котов свой возраст. И вот, я взял один из кассетников, вставил туда "МК-60", Клинских прыгнул на стул, подвинулся к микрофону и начал:

– Есть некоторое понимание кошек во сне. Ты вроде бы не собирался с ней связывать судьбу. Но вроде бы и не неотпускал. Но и немного держал. Ну, как говорится, ни себе, ни другим. Но в итоге таки конечно. Все образуется. И кошечки приходят во сне как-то странно. Надо описать бы чувство об ушедших кошках в стихах, но проза точнее – у стихов есть большой минус. Преодолевая некую черту, они обретают форму отчасти абсурдную – так бы писало ГиперЭго. Вот вышло бы оно из недр – из мозга, из души...

Нечто с картины Сальвадора Дали. И вот взялось бы оно писать стихотворение "Мои ушедшие и отпущенные на волю кошки". В правом углу – глаз. В левом – нос. По воздуху летят губы. Глаза растут на поле. И – строчки, строчки...

В прозе даже абсурд понятнее.

Но тут не абсурд, просто – реальность и попытка ее продеть в ушко особой иглы.

Так как я кот, я большую часть времени сплю. Мне снятся сны. Это – моё основное занятие. После вот что снится. (Это после грустного осознания) – значит, вижу странного полосатого кента. И он мне объясняет, как коты-бесы перемещаются в пространстве. Значит, становится он посреди комнаты, голову поднимает и сосредотачивается так, что видит свою ауру изнутри. На ней начинает проступать иней. Потом он принимает форму знаков. Ну и он начинает знаки эти силой мысли двигать, бац – переместился.

Ну и говорит – ты пробуй, только десять лет будешь пробовать, ничего не выйдет. Вот тебе черная таблетка. Перемещайся в Италию, там один дом. Хозяева приезжают раз в год. Палева нет. Выйдешь – со всеми здоровайся. Никто вокруг ничего не знает, потому не будет проблем. Там много кругом странных котов сидят, есть глупые, а есть – очень умные. Не забывай уважать.

И вот, встал я посреди комнаты, смотрю – проступают узоры. Такие типа снежинок. Съел черную таблетку. И – оказался в доме в том. Ну, окна закрыты жалюзями. Жарковато. Кондиционеры выключены. Посоветовали включать только в одной комнате и на кухне, чтобы палева не было.

Выбежал я, иду по дорожке к морю, мотыля хвостом. Соседским котам говорю типа – здрасте, здрасте. Улыбаюсь. Там фишка была в том, что они ничего не знали. Ну, коты не купаются. А я искупался. Пришел, нашел пожрать. Пожрал. Потом поспал, съел черную таблетку и вернулся.

И мне говорят:

–Значит, туда сейчас переместились коты-бесы с рогами. Они на море приехали купаться издалека. Обычные коты боятся воды, а коты-бесы – вовсю. А ты, если хочешь, поезжай в горные районы Китая на конференцию. Там, в общем, такие же любители передвижений. Ничего не делают – общаются, вино пьют и делятся картами – куда можно без палева отправится, чтобы и газ был, и квас, и денежка. Ну и хорошо – мыши. Я просто сам не особенно по мышам, поэтому их и не вспоминаю.