Текст книги "Ussr (СИ)"

Автор книги: Сергей Рок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Рок Сергей
Ussr

1. Начало

Автоматические кафе, говорят, стали практиковать прежде всего в Японии, а потому даже сейчас в общем принципе таких заведений сохранился некий тихий аскетизм. Если бы кто-то спросил у меня – как бы ты назвал это заведение, я бы сказал четко – Нигде. Впрочем, есть еще Никогда. Ничего. Незачем. Ни-для-кого.

Я сидел в одном таком Ни-для-Кого, и все столы и стулья были свободны, за окном разрасталась ночь, распуская свои световые цветки. Большой автомат, двести сортов лимонадов, плюс – твои собственные мечты, которые ты можешь рассказать автомату – он попытается их реализовать, построив шкалу согласно цвету твоих глаз, форме линий на руке, да и, может быть, генерации случайного числа. Люди все больше любят это самое случайное число, потому что остановить количественный рост привычных вещей невозможно. Ты думаешь – сколько сотен видов лапши, и какая из них натуральная? Вопросы.

И сами вопросы есть синтетика. Метод случайного числа, и вот перед тобой – типовой набор автоматического кафе. Дверь открывается плавно, неслышно, генерируя какие-то зомбические чувства. Уткин. Конечно, вокруг офиса были и другие кафе, но он зашел именно сюда – нигде нельзя побыть одному. Он тут же подсаживается.

– Ты мясо себе брал? – спрашивает он.

– Всегда всё беру, – говорю я, – вот это, говорят, делается из углеводороднйо суспензии, но когда в соусе, чем-то даже лучше мяса натурального. Еще надо, чтобы клали водоросли.

– Железка лишнего не даст.

– А ты у нее спроси. Если люди говорят, что все машины уже давно затаились – даже самый жалкий прибор по выдаче еды давно за тобой следит, слушает тебя и наматывает на ус. Но у него же есть своё мнение? Спроси его о чем-нибудь.

– О зарплате.

– Зачем ему твоя зарплата.

Уткин любит пожаловаться – есть в нем такое.

Я думаю, что специалист должен ставит перед собой определенную цель – она – гора. Скала. Она – лестница на Луну. Вы пробовали приставлять такое сооружение к некоему предмету, который бы мог быть построен (нарисован, выведен)?

Но иначе – как быть на Луне?

В нашем мире немного героев. Они появились, они расцвели, и вот – они идут. У нас есть дверь – потому что в нашем мире все достаточно ровно, может даже – плавно или как-то еще. А им она нужна – это их переход.

Кажется, что одушевленная искусственными звездами ночь за дверями кафе – часть твоей темной души.

– А что у вас по вину? – спрашивает Уткин.

Автомат столь глуп, что даже не может ответить как человек. Он просто чем-то мигает на дисплее.

– Четыреста сортов. Подойдет.

– Здесь есть только универсальное вино, один сорт, – говорю я.

– Ты так думаешь?

– А ты закажи. Набери, например....

– Шато Марго....

– Шато Марго по годам, а теперь покрути линейку лет. Видишь, есть Шато Марго столетней выдержки. Это такая фишка. Хочешь чего-то заказать, бери Шато Марго, крути годы, вот.... Видишь, цена почти не поменялась. Вино состоит из трех компонентов. Первое – масса, второе – универсальный краситель, третье – подсластитель. Все три вещества позволяют получить любой сорт вина, а уж Шато Марго – самое популярное вино для таких мест.

Уткин пожал плечами. Он не знал, что ответить.

– Не в курсе, где Александр? – спросил я.

– А, он как всегда – во всех местах одновременно. Я думаю, это вредно для здоровья. Ты бы смог оказаться в голове у какого-нибудь деятеля прошлых лет? Есть лишь теоретическая инсталляция. Но на этом строится вся статистика. Представь, ты проснёшься через сто лет после своей смерти, и окажется, что хотя это и ты, это одновременно и не ты, это какой-то Вася. И ты спросишь у Васи – Вася, как так вышло?

– Ничего не понимаю, – проговорил я.

– Ну, ты у него спроси. Он твой друг. Я от таких экспериментов далек. Я считаю, мозги надо содержать в порядке, а перегрузки лечить старым методом – взял бокальчик, осветлил кровяные тельца. Красное делает кровяные тельца краснее.

– А белое? Белые тельца? – спросил я.

– Наверное.

Мне показалось, что снаружи начался дождь, но нужно было, чтобы кто-то открыл дверь – иначе нельзя было проверить. Дождь – мировой, глобальный, по всей земле, по всем мирам и временам, даже в том далеком месте, где сейчас, возможно, должен наступить Всемирный потом, и остаются последние часы. Это, кажется, называется пространственно-временным эхом, когда реальность плодит саму себя, и все здесь напоминает наблюдение звездного неба, когда ты не видишь лишь далекое прошлое. А там, на кромке волны времени, еще не наступило новое время, и нет даже Адама. Но мы, впрочем, кое-что знаем об этом благодаря достижениям в области технологий, но также и ментальным путешествиям. Всем этим занят Александр, и он гораздо лучше осведомлен во всех этих вопросах.

– Вот, – сказал я, – наколов кусок вроде бы мяса на вилку.

– Отлично. Мясо, – ответил Уткин.

– Мясо.

– Давай. Хорошее винцо.

А ничего, винцо было неплохое – может быть, сюда правда завозили Шато Марго? Но где его взять в таких количествах? Размер земного шара не увеличить. Остаются старые дедовские методы – масса, добавки, синтез. В таком или подобном кафе можно просидеть, может, сутки – мало кого тут встретишь. А еще лучше – уехать куда-нибудь, найти такое кафе и погрузиться в безвременье. С другой стороны, существует большое количество нормальных заведений, где всё по-старинке – к тебе подходит официант, и.... А что, если ты хочешь послать официанта нахрен? Вот, допустим, сеть кафе, где ездит велочеловек. Одно колесо, две руки, поднос, голова-болванка, пара стрелочных индикаторов для красоты, мутный масляный глаз с зеленой подсветкой. Вот ты пнешь его, и тут же к тебе придёт штраф. Да, ты даже не успеешь сообразить, как с тебя спишется пеня.

– У вас, наверное, ничего нового, – сказал я.

– Ничего, – ответил Уткин, – а меня устраивает.

– А как дома?

– А, то же самое.

– У всех – одно и то же.

– В наше время ничего не происходит, – заметил он, – я завидую людям, у которых бывают всплески, желание великого.

– Это пассионарность, – заметил я.

– Ну да. Тут можно курить?

– Наверное.

Уткин выпустил большое облако дыма. Я думаю, это был человек без грусти, что он только что и констатировал.

Открылась дверь, и правда – мир погрузился в дождь, и сам он был дождь. В дверь зашли два кота. Они сели за стол и стали щелкать пультом заказа.

2. Дро

Ко мне прибыл агент. Его звали Дро. Мы прошли улицами, улицами сами разнообразными, пока не вышли в другом времени – на дворе был СССР. Нам больше ничего не требовалось. Мы нашли пивняк – это был особенно мужской пивняк, то есть, ларёк на улице, где кружек не хватало, и пиво выдавали в баночках. Мы взяли по баночке, а рыбы нам одолжили местные бухарики.

–Вы с мебельной фабрики? – сказал один мужик.

–Да, – ответил я.

–И ты?

–И ты, – ответил Дро.

Пиво было ничего, хотя с водой. Сюда бы совкоблогеров, но, впрочем, они не заслужили. Оказалось, что Дро нашел явочную квартиру. Она была поблизости. Мы сходили туда за баллонами, взяли три баллона пива, а рыбы нам продали на дому.

–Приходите, – было предложение.

–Ладно, – ответил я.

Мы сели смотреть черно-белый телевизор. Было 2 канала, один на метровом диапазоне, другой – на дециметровом.

–Тебе нравится? – спросил Дро.

–Да, – ответил я.

–Как ты думаешь, реально снять баб?

–Ты тут больше был.

–Был. Ладно. Ты прав. Но сегодня футбол.

–А кто играет?

–Спартак – Арсенал.

–Круто, – сказал я, – что-то знакомое. Какой же год?

–А хрен его знает, – ответил Дро, – не помню. Надо купить газету.

–Ты не покупал. Как работать?

–По запаху. Как ты думаешь, это всё правда или мы спим?

–Правда, – ответил я.

–И ты знаешь, где мы?

–Конечно. Воронеж. Город моей мечты.

Я, конечно, думал – был ли я раньше в Воронеже? Вроде бы да, вроде бы нет. У нас, наверное, задание, но сколько много людей сидят в блогах и пишут про светлые годы – эх, нуждался бы я в деньгах, был бы я алчен. Какую бы акцию провёл. И вот согласно этому, многое вообще проясняется – высокоразвитые цивилизации в космосе (хотя мы ни одну такую не видели) ни к кому не лезут. Когда я был дурней, я прямо таки тянулся, чтобы вещать истины. Надо людям что-то сказать, надо доказать, надо собрать их в великую кучу и быть главным, чтобы тебе аплодировали, а ты – мегамозг. Черт, ведь и мультфильм был про мегамозг, а теперь это забыто. Время. Нет, время, это наш флаг. Вот теперь я стал умнее, и я ни радуюсь, ни жалею. Ну, живут же так люди, и пусть живут, и ничего страшного. Мечтают они о светлом прошлом в СССР, и пожалуйста, ребята. Мечтайте. Но мысль я не закончил – если бы я был молод в наше время, то есть в то стойбище, в котором приходится констатировать своё нахождение, я бы стал брать деньги с блогеров.

Я бы отправлял их сюда. Например, один час – сто тысяч. Можно и миллион брать. Да хоть миллиард. Но у них просто денег нет. Незачем это.

Но, вот теперь я не хочу. Я курю. Я люблю курить.

–Правда, – сказал я, – я хотел организовать группу "Курение".

–Организуй.

–Не знаю, нет времени.

–И о чем бы ты пел?

–О пользе курения.

–Кстати, скоро закроются магазины. Не забывай, где мы. Не в падлу, сходи.

–Схожу, – ответил я.

Проблем с деньгами не было. Мне их никто не выдавал, я сам набрал, дав объявление в газету – у кого есть деньги СССР, мол, продайте горку. Я насобирал целый мешок. Оставалось прогладить.

Я вышел в магазин, забывая о том, что Дро обещнулся найти баб, чтобы весело провести время. Стояла осень. Улица 20-летия Победы излучала двойственный поток – мрачно и хорошо. Всё было именно так – вечер закрывал все магазины, советские люди расходились по квартирам, молодёжь шастала небольшими группками, напоминавшими волков.

Итак, в мою авоську был пойман улов:

Ркацители – 4 шт.

Завтра Туриста – 2 шт.

Колбаса Докторская – 500гр.

Хлеб – 1 шт

Томатный соус "Краснодарский" – 1 шт

Ставрида в томатном соусе – 3 шт

Суп сухой (в бумажном пакете) – 4 шт

Соль – 1 пачка

Я шел и мечтал, как может мечтать настоящий агент. Здесь можно оставаться навсегда. Деньги есть. Бухло есть. Сигареты я не покупал, Дро взял свои. Всё. Вроде бы и водка там была. Были еще какие-то овощи, по-мелочи. Я, конечно, за суп, за борщ, но времени не было еще, чтобы готовить.

Итак:

Спартак – Оденсе

-ФРГ, – сказал я.

–Дания, вроде, – ответил Дро.

–А.

–А может, нет. А ты был в ФРГ?

–Нет.

–А в ГДР?

–Да.

–Но ты же наверное в чистой Германии был.

–Нет, я в ГДР как раз был. Зачем мне врать?

–ГДР, – сказал Дро, – знаешь, людей надо менять. Общество менять. Нельзя только жрать. Надо, чтобы интереснее было жрать.

–А я ж за что? – спросил я.

Футбол был как футбол. Нет, Спартак никогда хорошо не играл, а в былые годы вся эта перепасовка, мелкая, без вязкости в середине – это не то, чтобы пас. Это стеночка. А Юра Гаврилов не знает, что делать с мячом, если ворота пустые. Федя Черенок, ясное дело.

Курили мы много, чтобы искуриться советским табаком. Так было до сна. Потом сон. И дым. И висят топоры. Я выпил каких-то капель, чтобы избавиться от дидактического наследия. Это было сложно. Это было невозможно. Во сне я видел судьбы мира, и это жутко парило мозг.

Такая вот теплица. Вы были в теплице? Еще говорят – парники. Но парники – это без подогрева. А с подогревом – это теплица. Как раз при СССР, сейчас, то есть, это актуально. Где ты купишь огурцы? Правильно, на рынке. Их вырастил тепличник.

Я не смог заснуть и стал курить. Выкурил одну штуку "Ракета". Потом – одну штуку "Столичные". Потом – "БАМ". Не все сигареты были вкусными. Например, если вам попадается табак завода "Погар", то лучше повеситься. Липецкий табак – также для экзекуторов. "Прима" (Тбилиси) – пойдет. Нормально. Это что касается сигарет без фильтра.

Утром идея о создании ансамбля "Курение" продолжала меня сопровождать. Но мы ничего не делали. Каждый лежал на своём диване и что-то читал. Не знаю, какой был год. 82-й, кажется. Никакого телика. Только газеты, только книжки. Здоровое питание.

–Еще может забухаем? – спросил Дро.

–А что там у нас? – ответил я.

–Ничего нет.

–Оставалось винище.

–Я ночью встал и допил.

–Пьянь.

Он ничего не ответил. Читал "Труд". Я нашел на полке роман "Судьба", и всё это было символично.

"Судьба"!

Конечно, тут всё – сурово. Советское. Хорошее. После СССР в мире уже ничего нет, это я точно знаю, просто людям сказали: и судите о жизни по жрачке. Но и куры судят о жизни по жрачке. Нет, нет. Я даже сказал вслух:

–О жизни надо судить по космосу.

–Чо? – спросил Дро.

–Я говорю, по жизни надо судить по космосу.

–Гонишь?

–Чо ты там?

–Хочешь подраться? – осведомился Дро.

–Да ну тебя.

Я читал, читал. А он мучился. Ему бы прямо сейчас – пивка. А это надо идти аж на угол, до ларька, а пива может и не быть – могли не завезти. Наверняка, это его напрягает. Хотя в гастрономе, например, есть ром. По 7 рублей. Я всё присматривался, и уже собрался. Рому, иваси – чистого, не сельди этой вездесущей, да и ставриды копченой. Люблю рыбу. Да и колбасу тоже люблю. Копченой взять, чистой такой, без сои, и петь. И, хотя мы говорили, мол – скукота, баб бы – я думаю, если ты мужик нормальный, с бабами всегда можно решить. А с такой колбасой – никогда.

3. Воспоминания

В прошлый раз на операции мы ловили мелких, гадостных, пришельцев. Я потому знаю Дро в работе – он если перестанет пить, то может и не курить, он может перейти на спортзал, и всё. Но мы же здесь, в том краю, где как раз есть все эти невозможные товары, прекрасная колбаса, при чем, мы спустились еще до Горбача, и всё в порядке.

Мы работали, надо сказать, под Пермью.

Дро предупредил:

–Я – командир. Смотри, какая гадость! Многие менты – не менты. Обнаружен спуск инопланетян по лучу, они вселяются в ментов, ездят, палочкой машут. Всё это сквернее некуда.

–Они забирают людей? – спросил я.

–Не знаю. Пока фактов нет.

Мы занялись. Один раз чуть не постреляли нормальный наряд. Я был за рулём, нас остановил бочонок в 200 кг весом.

–Жопа не тянет? – спросил я.

–Чо?

Тут началось. Ну, я быстро решил – либо валить, либо ехать. Но потом здоровые мысли восторжествовали. "Учись, говорю, шкаф, как правильно падать". Бац его, на спину. Второй передергивает автомат. Дро у него автомат выхватил и выбросил в кусты. Говорит: поехали. Всё чисто.

Когда выезжали, сзади стали стрелять. Я в обратную засадил из дробовика, чтобы сильно понты не колотили, что стрелять умеют. Потом выдал им дымовую гранату, из ружья же. Но понятно, они сообщили на пост. Мы свернули на просеку, и никто нас не нашел. Больше ничего не знаю. Но больше мы не ошибались. И уже двумя днями позже я встретил этот наряд. Люди, как люди, но в глазах – зеленый свет.

–Ваши документы.

–Зачем прибыли? – спросил я прямо.

Он покрутил головой. Всё это напоминало закрутку. То есть, закаточную машинку. Когда банки закатывают. Правда, есть новые – их не надо крутить. Ну, вы в курсе. Да сейчас уже никто и не закатывает. Типа и надо.

–Что вы имеете в виду? – спросил другой, что сидел в машине. Голос тонкий, как у типичного мента.

–Вопрос ясен, – ответил я.

–Бросаешь вызов? – осведомился третий.

Но его не было видно. Где они его держали?

–Не хотите, не отвечайте, – ответил я, – пеняйте на себя.

Потом Дро рассказал, что они за ним прицепились. Две бэхт. Он ехал на японце, но там дорогая плохая, просто так не уйти. Едет и думаю – что, мол, делать? Нет, ушел. Мало ли. Потом бы стали б потрошить, мозг вскрывать. Действовали мы не вдвоём, был и Гарик Вашингтон, и даже девушку нам на стажировку дали. Сразу говорят – смотрите, чтобы не забеременела. Я говорю – вы лучше Аллу Пугачову пришлите. Они не поняли, едва было не послали за ней, за Пугачовой. Что б мы с ней делали?

На отдыхе мы были на Складах Судьбы.

Это великое место.

Значит, объясню в двух словах. Есть тело. Большая такая штука, она окутывает планету земля. Внутри нее – структура, математическое ядро, алгоритмы. И – потом – начинается распареллеливание. И уже у каждой параллельной структуры – локальное ядро. Чтобы через все эти дела связываться, надо знать методы передачи данных.

Вот у нас – значит – частная локализация. Всё устроено унифицированно. Я, например, как сущность локализации, прописан. И мне выделено пространство имён – и внутри него я то один человек, то другой, ну и всякие там циклы – жизнь, смерть. Если по делу, то Склады Судьбы – просто набор цифр. Но визуальное отображение у них есть. Самый что ни есть Гуй (GUI по типу). Я не знаю тонкостей, но Гуй он и есть Гуй. То есть, там была контора. Были сами склады. И работники складов – с виду люди, а там хрен его знает, кто они на деле.

Мы общались. Из склада виноматериалов приносили напитки. Кушали. Много всяких чипсов было, орешков. Потом мне показали свой склад. Он такой большой, изба. Бревенчатый. Это – архив моей локализации. Тут я нашел, что родился я не здесь, что меня послали, но забыли. Потому что локализация началась всего лишь в 19-м веке. Я прожил три жизни, а потом методом подселения меня оцифровали и добавили туда еще человек 5-6, чтобы я умнее был, а то какой я агент, если моно? Не знаю, что там Дро.

Мы не друзья.

Это и хорошо. А то бы подрались. А так – всё собираемся, и нет.

Значит, девушка потом правда забеременела. Но это был кто-то не из наших, видимо, пока была на задании, где-то подтаскалась.

А пришельцам мы устроили засаду. Гасили из помповиков. Оказалось, они все – из разных миров, были с зеленой кровью, были без крови. Прилетела на помощь тарелка, высадился десант – работали ножами. Просто так не порежещь – они плотные, как резиновые. Самые маленькие, сантиметров в 50 ростов, прыгали, как сволочи.

Потом накрыли и лабораторию – там и правда опыты проводились над нашими русскими людьми. Что касается тарелки, то привязали ее тросом, отволокли в ангар, в колхозе. Колхоз заброшенный. Поставили про меж ангаров. Накрыли брезентом. Привезли водки. Ну, на капоте разложили, отмечаем победу. Я себе на память пару голов оставил, но потом сжег – от них шли сигналы, и это мешало спать.

Стоим, спокуха. Приезжают черти. Местные, видимо:

–Э, братья, что вы тут трётесь?

Нас было трое. И их пятеро. Блатуют.

–Где братья? – спросил Дро.

Был еще Сепа, Ковров. Говорили, что от него девушка забеременела. Но я ж сразу сказал, что не от него.

–Чо, братик?

Ребята были малость кавказские.

–Чуваки, хотите, ноги выдерну? – спросил Сепа.

–Чо?

Мы не вмешивались. Четверых Сепа побил, одного оставил, чтобы он тех увёз. И говорит:

–Вы лучше сюда больше не приезжайте. Понял?

–Понял.

–Нет, не понял.

Тут он ему говорит на его языке, родном. Тот понял. Но потом Сепа чувачку еще звонил, советы давал, как жить – мол, как жить, как докладывать. Но и всё в той истории. Недавно, кстати, было.

4. Вася

Васю я встретил уже вечером. Купил я как раз тот самый ром, что в те годы продавался. Такая бутылочка – и две кружечки в придачу, в коробочке. Купил все четыре штуки, что в том магазине были. Во все прочие времена люди могут и не знать, где взять хороший ром. А он здесь есть, в СССР. Это кто-то с кем-то расплачивался.

По поводу всего остального, то мы и дальше собирались увлекаться едой и питиём. Я шел с двумся сумками. Одна была чисто сумка, другая – авоська. Ром в первой был. Далее, я зашел в хлебный, взял там белого, серого и булочек. Потом я взял молока в бутылках. Я торжествовал. Потом я купил, как и мечтал, колбасы, снова – завтра туриста, снова каких-то соусов в банках. Я чувствовал, что душа горит.

Я ощущал, что всё. Я реализовался в этой жизни по полной. На поворотике неожиданно встретился Вася.

–Затарился? – осведомился он.

–О, – я то ли обрадовался, то ли нет.

Вася был с чемонаданами. Он – парень худой, отстраненный, сдержанный. Очень сдержанный. Откуда он взялся здесь, в СССР? Видимо, дела какие-то были.

–Футбол вчера смотрел? – спросил я.

–Вот, удивил, – проговорил он с непонятной какой-то интонацией, – а прикинь, ты был бы тут в год потопа "Титаника". И ты мне сказал – Вась, слышишь, Титаник утонул.

–Ну и что?

–Это оружие, – сказал он, – бери чемоданы.

–А как же сумки?

–Бери все сразу.

–Может, зайдешь? Забухаем.

–Да что там у вас делать? Вот тебе письмо от Александра.

Так мы и разошлись.

Дро разложил закусь на стол. Нормальным мужиками ничего не надо. Жратва, выпивка. Сигареты. Разговоры.

–Краснодарский "БАМ", – сказал он.

–А мне ростовский табак больше нравится, – ответил я.

Выпили тут же – очень тянуло. Знаете, есть в мире великие постановки. На Шекспира надо ходить при Шекспире, всё остальное либо не катит, либо режиссёр должен быть круче – и такие были. И если бы я был вообще по жизни театрал, я бы знал.

А вот о музыке – да, надо было конечно в "Мелодию", поехать, то есть. Посмотреть. На самом деле, самый крутой агент – это кто-то другой. Кто-то в стороне. Например, ты вдруг понимаешь, что ты – Ленин. Но не так, чтобы подселили по беспонту, и всё. Ты прямо-таки – Ленин! Ну ладно, не Ленин. Хотя кто его знает, кого ж еще выбрать. Политики. Поэты. Я не знаю подробностей.

–Давай, – сказал Дро.

–Слушай, а кто кубок УЕФА выграл в следущем году?

Мы выпили по одной. В телике было черно-бело, и смутно. Но что делать? Радиоточка? Что вы? Голос Америки может слушать?

–Андерлехт, – ответил Дро.

–Да ты что?

–Не закусываешь?

–Боюсь сразу лопнуть. Нет, слушай, может быть, сейчас не 82-й год?

–Может, – ответил Дро, – я не проверял. Может и 81-й. Хотя нет. Я помню. С кем потом играл Спартак? Кому проиграл?

–А хрен его знает?

–Ладно. Ух, хорошо.

В чемонадах была целая куча детекторов, пара роботов, средние и легкие универсальные пистолеты – это значит, что заряд формируется во встроенном коллайдере. Хочешь, пулей стреляй, хочешь – противотанковым шариком, хочешь – еще чего похуже. Был один большой прибор. Разобранный.

–Добрый, – сказал Дро.

–Почему?

–Не знаю. Наливай.

–Давай.

5. Во сне

А я не то, что спал, я находился в некоем сумраке, очень хорошем, очень приятном, где каждая мысль цвела, и каждый цветок рождал свою собственную ветку образов, и я варьировал полуреальность и полусон. Кажется, что я достиг всего, чего хотел. Конечно, они могли бы сказать мне – не хочешь побыть, например, Брежневым. Нет, это ведь хорошо, что никто ничего такого не предложил. Или, например, какой-нибудь Суслов, Андропов. Делать мне больше нечего. А так – стелится потолком белесый дым и утекает в радостную воронежскую область, и ты – словно бы студент прохладной жизни, или – какой-нибудь любитель острых ощущений, асоциальный элемент. Тебя ищет милиция, а ты этому рад, ты готов на все это ложить. Спустя годы о тебе снимут передачу с Коневским. Скажут – это был невероятно пронырливый и хитрый позитивист, очень любил приземленные ценности, от еды до женщин.

Я скажу очень важную вещь: если у вас утонченное понимание вещей, этот типа субличности Б-6. Есть еще Б-7, но, чаще всего, все зиждется между ними. Ну, например, вы любите стихи.

Ах!

Нетленка!

Нет, это всего лишь Б-6, то есть когда мы рассматриваем душу как энергетическую модель, то рассматриваем именно так. Ну, конечно, не надо забывать – Б-6.1, 6.2, детские переживания, травмы головы, коляска без дна.

Если вы – водитель мусоровозки, прочих грузовиков, самосвалов, то это, скорее всего, – Е-3. Вообще, насчитывается всего шесть базовых вариантов, а также бесовские вкрапления – это когда в человеке сидит отражение дьявола, а значит, он может быть очень лукавым. Абсолютные гении лукавы. Агенты же проходят перепрошивку, им добавляют необходимые кластеры, и потом я не могу сказать про Дро, например, что он тип Н. Нет, у нас свои классификации.

Положим, он пришел на двадцатый подвальный этаж, сел в кресло установки "Якорь", и там подвергся довольно жестокому облучению, да такому, что кванты души сместились и поменялись порядок. Появился манипулятор. Что такое дьявол? Это такая форма жизни, на смежных радиочастотах пространственно-временного континуума. Их там много живёт. Специально для Дро был выловлен один, немного раскатан, вырвано жало и всё такое. Теперь, его подселили в ядро разума. В старину таким образом (без аппаратов, конечно же) ведьмы получали темную силу. Но, в случае Дро, все многократно просчитано. Когда он очухался, то проходил долгий курс реабилитации и тренировок.

А что? Сейчас он – пацан как пацан.

Утро. Я вижу, как он лежит с сигаретой.

– Спишь?

– Да.

– Спишь и говоришь?

– Да.

– Какие планы?

– В магазине подмигнул продавщице. Хорошее народное лицо. Или, может, нужна балерина?

– Балерины пафосны.

– Возможно.

6. Письмо от Александра

Можешь представить себе феномен лиц. А, мы часто думаем так – люди придумывают, люди сочиняют, и верно – возьми простую жизнь – что мы видим? Конечно, мы раскрашиваем дни надеждами. В помощь нам идут развлечения – вот ты взял большие наушники, включил музыку, и ты улетел. Но если отойти от привычных ритмов, слушать классику, совмещать ритмы сверхскоростей с восприятием медленных величин?

Один сисадмин работал в магазине дисков, где он на досуге сочинял тексты – совсем он был этим был занят. Работали они и ночью. Так вот, сначала думает он – сошел с ума – ночью магазин оживает, и если исполнитель уже умер, то он выходит из диска, полупрозрачный, и куда-то направляется.

Я решил этот вопрос изучить, а потому, нанялся в этот магазин продацом, а так как это было место культовое и экспериментальное, но попасть туда было не так уж просто. Вот и ночь, а так как народ там отдыхает и ночами, то покупатели есть всегда. Но есть особенно темные часы (хотя, слово "темный" тут из несколько иного разряда). Смотрю, и правда, не было никого, а тут – один, второй, третий – целая череда. Я пошел за ними следом, и, спустя какое-то время я понял, что свое местонахождение определить я не могу. Но едва я менял какой-то настрой внутри себя, как тотчас оказывался в магазине. Я обратился к сисадмину. Он мне говорит:

– Я к этому привык. Хочешь, идём с ними на сейшен.

– Сейшен? Какой сейшен?

– Они собираются.

Нужно было как-то снова собраться, чтобы войти в поток – это ведь представить себе, все это начинается вновь и вновь, и сколько же среди всех этих дисков мертвых исполнителей?

Наконец, мы и правда оказались на сейшене, там был один длинный стол, и все люди сидели тут, при них было много вина, играл виниловый проигрыватель.

Как ты понимаешь, мой друг, это закончилось обыкновенно, потому что всё вдруг заканчивается. Это была смесь, как мы это называем. Чистая регрессия не даёт нужных результатов. Я снял с себя шлем, налил кофе и написал отчет.

Мир мертвых – не фигура речи, как думали раньше. Но кто-то еще думает так? Люди ничего не думают. Конвейер транспортирует субстанции в месту, которую условно называют Девелопер. Мы пока не можем понять, как работает вся эта информационная машина, но настанет день, и мы получим доступ к ее пульту. Образы, видения мертвых – это некие испарения Девелопера. Каждый человек, живущий на земле, множество раз проходил через него, чтобы пройти архивацию, локальную формовку, а потом – подпитку в энергоцентре. После чего происходит рождение.

Но самое главное – это не образ твоей головы, а именно – погружение в сам Девелопер. Я подумал – что, если всё оно так и выглядит – курорт, магазин дисков, выход из дисков и сессия?

7. Мизия

Если была бы судьба сразу узнать, где он, Мизия? Прийти, поймать в теплой кровати, пустить пулю в лоб, и всё на этом.

Мизия!

Я курил на балконе, содрагаясь от ненависти. С другой стороны, зачем она, ненависть? Что он мне сделал? Но тут было что-то скрытое. Я понимал, что даже если бы и не задание, я бы и так – искала бы его, искал, пусть бы закопало меня само время!

Но всё это – время. Всё это вода. И мне еще говорил Толя:

–Мизия! Скоро мы его возьмём.

И они его взяли. А дело было так. Толик нанялся в аргентинску армию. И жил он там долго. Существуют записки. Целый дневник. Страшно интересно, страшно затейливо. При чем, всё это было долго, а Мизия не знал, что ради него живёт с нуля человек. Да, всё это говорится только для того, чтобы понять всю трудоёмкость процесса. Вся жизнь ради выстрела. А он – резкий и тёмный. И у меня не было к нему уважения. Хотя я, порой, интерисуюсь биографиями, интерисуюст судьбами. Например – маньяк. Почему у него в голове так?

Нет, Мизия не маньяк. Он не интересен.

В тот день устроил теракт. Был взрыв, было много тел. Еще, он увлекался огнемётом. Соберет людей, и – кнопочка. Огонь, поглощение. И опять же скажу – например, я думал об Анотолии Онуприенко. Конечно, я не испытываю симпатии, но тут есть первичное дыхание демона, при чем, по факту никакого демона нет. Это игра слов. Нечто перманентно-звериное смешано с человеческим. Всё дело именно в смешении генетическом. А убийцы среди медицинских работников? Гарольд Шипман, Джон Бодкин Адамс, Дональд Харви, Рональд Кларк, Марсель Петье, Максим Петров, Василий Кулик? Каков список зверьков?

Например, сидишь ты за компьютером. Твои условности переводятся в машинный язык. И ты пытаешься понять. Нет, ты пытаешься разжижеться в чувствах. Словно бы надо поносить чужую шкуру.

Мизия мелок и сер.

Ладно. Вот, допустим, Сергей Ткач. 8 изнасилований, 30 случаев возможных изнасилований с убийствами. Дилетанты думают, что останавливают зло, но это – обязательный кусок системы.

Белов, Владимир Борисович, ховринский маньяк.

Головкин, Сергей Александрович, 1959-1996.

Малюк, Виктор Иванович, убийца по объявлениям.

Чёрный, Сергей Анатольевич, ленточник.....

Толян же не справился. После теракта они зажали Мизию в горах. У того кончился бензин, он валил налегче. Тело точно было. В чем причина?

Ведь было тело? Он был убит. Что-то тут напутано. Но, впрочем, возможно, виноват парадокс времени.

Наверное, я и теперь повторяю это как поэму. Без зла, даже без цели, а просто как некий поэт-песенник.

Всё, хватит с этим.

Я скажу, что есть такое место. Это таинственный порт, я скажу это, чтобы отвлечься. Не могу думать, не могу говорить о тех людях, которых не люблю.

Я там был. Стоишь, и ветер холоден. И в бухту заходят гигантские корабли. Они больше обычных во много раз, были и железные, но – всё больше деревянные. И все они говорят. Ты слышишь голоса кораблей.

Я не знаю – может, это и голос судьбы, но какой судьбы? Из каких океанов они пришли? Один из кораблей спросил у меня: чего я стою, чего я жду?

Я и правда ждал. Это был греческий корабль, и мне казалось, что и я там живу, в той невероятно темно-синей дали, в глубине океана времени, и вот, он вышел и показался, и глаза на корме нарисованы специально для того, чтобы на меня смотреть. А следом – средневековый галеон. И ветер с моря оживляет во мне все части сознания, и кажется, как только ты превратишься в прозрачный воздух, в само время, все тайны откроются тебе, ты будешь самым свободным существом.