355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Радин » Лёхин с Шишиком на плече (СИ) » Текст книги (страница 13)
Лёхин с Шишиком на плече (СИ)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:13

Текст книги "Лёхин с Шишиком на плече (СИ)"


Автор книги: Сергей Радин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Что дальше?

– Попробуй уснуть, – сказал Елисей. – Или просто вздремнуть.

– Это будет как в утреннем сне? С остановкой?

– Да. Только привидения не смогут помочь, если что. Им теперь путь сюда заказан.

– А Шишик?

Что-то прошелестело по комнате. Лехин даже на балкон оглянулся, Может, дверь от сквозняка распахнулась, таща за собой штору?

Выяснилось, Шишик издал звук наподобие вздоха. Висел он на люстре, одинокий и несчастный, прямо над Лехиным.

– Ишь, бедолага, – сказал Елисей. – И хочется, и колется. Нельзя бы ему, конечно. Вон как напугался. Ежели согласится – возьми. Однако держи при себе. С себя не спускай. Может, и пригодится.

– Шишик, неужели ты меня оставишь? Я ведь совсем один! – Лехину вдруг вспомнилось: "Белеет мой парус, такой одинокий…"

Джучи проследил взгляд хозяина и тоже вопросительно мыркнул на люстру.

Еще один шелестящий звук – и "помпошка" очутилась на груди человека. Подползла к подбородку и заглянула в глаза.

– Ничего гарантировать не могу, – предупредил Лехин. – Даже не знаю, понадобишься или нет. Но мне очень хочется, чтоб ты был рядом. Я знаю, что это шантаж. Но ничего не могу поделать. Так что решай сам.

Желтые глазища хлопнули почти невидимой пленкой век и исчезли с подбородка Лехина. Секунду спустя хозяин почувствовал, как Шишик влез в левый нагрудный карман.

Итак, закрыли глаза. Ищем самое темное место и вглядываемся в него. Испытанный способ побыстрее заснуть. Правда, непривычно лежать на твердом. Неудобно. Палас на полу – это вам не матрас на пружинной кровати…

Сразу полезли беспорядочные мысли обо всем на свете – важные вперемешку с пустыми, впечатления от сегодняшнего утра – с обрывками воспоминаний. Впечатлялась голова – впечатлялась и спина посте-пенным холодком с пола. И – ничего больше…

Лехин уже устал от ожидания, от напряженного лежания, от вороха мыслей. Захотелось размять задеревеневшую спину, и он решил извиниться перед домовыми и подняться на секундочку, чтобы подвигать плечами.

И поднялся. Извиняться не пришлось. Комната пустовала. Пропали домовые, кот, мебель. Пропали яблоки. Гардинка и меч были на месте. Может, потому, что их он держал в руках. Сначала расслабленно, а теперь вцепившись в оружие…

… так, что костяшки побелели. Домовые, выглядывавшие из прихожей, замерли. Комната, где лежал хозяин, внезапно оплыла и перекосилась…

…и это было настолько тошнотворно, что Лехин поспешил опустить глаза. Он-то думал – мебели нет. Мебель стояла на месте. Как бы иначе догадаться, что он дома.

А вот комната вытворяла черт те что. Три дня назад Лехин видел, как призраки играючи соорудили из нее огромный зал. Сейчас незваные пришельцы превратили помещение в призрачный макет странного здания, которое могло бы явиться в сны Мебиусу или Сальвадору Дали. Чем пристальней вглядывался Лехин, тем отчетливее происходило деловитое безумие архитектуры…

Появилась дверь. Около дивана. В стороны от нее нарисовались стены. Стены еще не обрели законченность, а дверь вдруг вспухла прямым углом – углом другой стены, понял Лехин. Эта другая въезжала со своей дверью. Въезжала – и остановилась в изодранной первой стене, а по краям печально обвис косяк первой двери, будто края небрежно разорванной упаковки.

Сквозь обе стены виднелась лестница, наполовину утонувшая в полу, с площадкой к трем дверям.

Над площадкой медленно кружил балкон, некогда любовно остекленный. Ныне из разбитых рам тоскливо свешивались полотнища не то занавесок, не то стиранного белья. Балкон кружил, и края полотнищ тяжело подметали площадку, то и дело цепляясь за трубы, которые лезли из пола вместе с лестницей.

Трубы лезли не просто так. Они наращивали сложную геометрическую систему, тяжеловесную даже на поверхностный взгляд. Маленькие трубы-перемычки энергично почковались отовсюду, иначе система рухнула бы под собственным весом.

В снах Мебиуса или Сальвадора…

"Сон" – ключевое слово. Ибо отчетливо Лехин видел лишь то, во что всматривался. Все остальное уплывало в темноту или смутную мглу. Как и бывало в снах.

Он попробовал шагнуть – гардинка вертикально полу, меч – горизонтально. Пол под ногой твердый. Архитектура продолжала безумствовать: ползла, кривлялась, качалась… Но, когда Лехин нерешительно взялся за ручку двери, вломившейся сквозь стену, дверь резко отвердела. И потеряла прозрачность.

Лехин замер и затаился, прислушиваясь, – и дверь затаилась. И за дверью затаились. Только что никого не было – и появился некто. Лехин даже слышал дыхание неизвестного – прерывистое, с трудом сдерживаемое. Будто бежал и внезапно остановился,

Медленно, примериваясь, чтобы не распахнуть сразу и не спугнуть неизвестного, Лехин принялся отодвигать дверь левой рукой, стиснув гардинку подмышкой и помогая себе плечом. В жестком косяке дверь двигалась неохотно. И неожиданно легко поддалась.

Так же неожиданно исчезло чужое дыхание, и Лехин еще досадливо – про себя – посетовал на слуховые галлюцинации. И перешагнул порог.

Шаг получился мучительно долгим, и кто-то успел закричать: "Не ходи туда!", а сам Лехин успел подхватить гардинку и меч и скрестить их защитным блоком от потенциального противника. Но мыслил он все еще не сонными категориями. Он помнил зверюг и ждал нападения снизу вверх. А за дверью прятался человек. Он ударил Лехина в висок чем-то каменным.

Кто-то – не сам Лехин, а человек в нем под влиянием напиханной призраками боевой премудрости, – среагировал на начало агрессивного жеста и попытался уклониться от удара. Но готовность к придуманной атаке снизу была еще слишком свежа, и Лехин получил-таки по макушке.

Но и незнакомец завизжал, потому что Лехино оружие ответно действовало стремительнее хозяина: крутнулась гардинка, вылетая из защитного блока, – ее конец врезал по подбородку незнакомца, заставляя открыться; и тот задрал от боли голову, а меч свистнул – и быть бы противнику безголовым. Но вся вбитая в Лехина премудрость оказалась не на высоте перед скоростью противника. Меч скрежетнул по странной ржавой штуковине, которую тот буквально вбросил в пространство перед собой.

Отскочил Лехин – отскочил незнакомец. Ржавая дубинка в его руках из оборонного положения переместилась в угрожающее. А если бы Лехин этого не понял, угрозу ему продемонстрировали наглядно: из кончика дубинки, нацеленной на Лехина, высунулась остро заточенная металлическая полоска – почти нож.

Но Лехину сейчас было не до противника. Сейчас он проиграл бы не по скорости, не по силе и не по умению драться. Рана на голове. Мелочь, но – елки-палки! – как она кровоточила! Заливала левый глаз – и в шатком мире своенравной архитектуры Лехин чувствовал себя совсем уж неуверенно.

Человека с железной дубинкой он узнал. По серьге в ухе – паук врастопырку. Бритый убийца из сна про остановку. Тот, который ударил первым. Внешность его. А в остальном…

… Алые струйки ползли по левому виску хозяина, под головой постепенно расплывалось темное пятно, в котором исчезал геометрический узор паласа.

Никодим обвязал пояс Елисея веревкой, и тот, с влажным полотенцем в руках, мелкими шажочками поспешил к хозяину. Он бежал, стараясь быть незаметным, а в душе охал и плакал: для магического существа воздух в комнате был отравлен. В яблочном контуре, куда прыгнул домовой, дышалось легче. Елисей торопливо отер кровь с лица хозяина и вдруг зашатался, обернулся к Никодиму, увидел его беззвучно кричащий рот – и понял, что попался.

Вытащить упавшего Елисея Никодим не мог. Старый домовой неосторожно зашел с другой стороны человека. Сколько ни тяни за веревку, тело Елисея будет упираться в тело хозяина. Что же делать?!

Джучи ходил-ходил вокруг Никодима, нетерпеливо помыркивая, и внезапно встал перед ним пушистым котиком-игрушкой. А домовой все смотрел в круглые кошачьи глаза – и котик-игрушка постепенно уступал появлению кота-охотника, сильного жесткого зверя. Пушистая шерсть улеглась, обнаружив впалые бока мускулистого хищника.

– Иди! – тревожно сказал Никодим, подтолкнув кота в комнату.

33.

К лицу прикоснулось что-то влажное и прохладное. Кровь больше не заливала левый глаз, а вскоре бесследно исчезла тупая боль на макушке.

Бритый убийца не то зарычал что-то недовольное, не то заворчал – в любом случае нечленораздельно. Дразняще высунутый язык лезвия вновь шмыгнул в невидимую норку железной дубинки.

Лехин был на сто процентов уверен: Паук хотел броситься на него, пока кровоточила рана. Исчезновение крови остановило его. Более того. Заставило, кажется, даже подумывать о бегстве. Именно так Лехин понял поведение противника, когда тот начал чуть отступать, бросая по сторонам короткие оценивающие взгляда. А потом и вовсе резво развернулся и побежал – по ступенькам, растущим из пола, на лестничную площадку; здесь подпрыгнул, ухватился за перила балкона и почти вплыл в пустую раму. Балкон качнулся под грузом, но кружить продолжал. Занавеска, которую Паук увлек за собой в прыжке, раздулась от сквозняка и вновь вывалилась наружу.

Сквозняк? Это на отдельно-то взятом балконе? Значит, эта воздушная сараюшка – часть другого помещения, как и предполагалось ранее?

И тут Лехин повел себя как последний дурак. Или как азартный пацан, которого поймали на бумажке для игривого котенка: бумажка пошуршала и поползла маняще. Как не кинуться за нею вдогонку? Ведь бумажка хоть и на нитке, но ведь глупая: так и пляшет перед носом – в надежде, когда надо, ускользнуть.

И Лехин бросился за "бумажкой". Он повторил путь Паука и уже собирался подпрыгнуть, схватиться за балконные перила, когда его безжалостно дернули за ухо. От неожиданности Лехин замешкался. А в следующий миг пришлось присесть: балкон не собирался благодушно ожидать опоздавшего пассажира и в безучастном кружении мог снести любое препятствие. Балконная плита приходилась Лехину по грудь, и он поспешно и здраво рассудил, что голова ему еще понадобится. И присел, и забыл поругаться с Шишиком, что остановил на полпути к цели.

Забыл, потому что взглянул боязливо наверх – точно ли достаточно низко присел, не заденет ли его? – и застыл: такой плита могла быть только после хорошей бомбежки – вся в дырах, из бетона во все стороны торчат куцые металлические прутья – и кто-то стоит, прижавшись боком к одной из стенок. Классическая поза человека, подглядывающего в щель окна.

Как ни таил Лехин дыхание, все же оно казалось очень громким. Но балконный угол проехал, и можно было на пару секунд выпрямиться. Задняя сторона. Странно. Двери на балкон или просто входа какого-нибудь здесь тоже нет. Есть открытое – тьфу! Разбитое! – окно с занавесками. Ну-ну. Балкон все-таки самостоятельная единица?.. Лехин снова присел.

Ладно, а сквозняки тогда откуда? Из дырявого пола? Хорошо. К какому выводу пришли? Что противник недосягаем? Но ведь и оставлять его просто так не хочется. В тылу же.

Совершенно бездумно Лехин встал в очередной раз и нажал на подплывающий угол. Почему-то он ожидал, что балкон поддастся… Балкон не просто поддался – качнулся. Он заплясал припадочно и непредсказуемо. Лехин испуганно отскочил к лестнице. Такого впечатляющего результата он не мог предугадать. Балкон трясся и шарахался, будто неустойчиво вис на дохленькой резинке.

Паук вывалился из балконного окна уже не так плавно и даже изящно, как в первый раз. Он шмякнулся на пол распластанной лягушкой, чудом увернувшись от взбесившегося балкона. И тут, пока он стоял на четвереньках, его жестоко стошнило. Белесая слизь обляпала не только лестничную площадку, но и ладони бритого, дубинку… Здорово его раскачало!

"Во сне их убили, – думал Лехин, настороженно следя за Пауком (рука как-то не поднималась на человека в таком состоянии). – Убили страшно и бесповоротно. Откуда же он здесь взялся? И где зверюги? Здесь же должны быть они!"

Странное поведение противника заставило Лехина еще более насторожиться. Все еще стоя на коленях, ладонями упираясь в пол, Паук нагнулся к блевотине… обнюхать? Но как нагнулся!.. Не сгибая рук в локтях, он сунул нос чуть ли не в самую слизь! Плечи сошлись над головой, будто у Паука напрочь отсутствовал позвоночник.

"У бара были и зверюги, и тень – почти прозрачная зверюга! – ахнул Лехин. – Это что же – они перетекают из формы в форму, постепенно переходя к человеческой?! Как же я их смогу отличить от человека не во сне?!"

Их жуткой позы Паук вывернул голову на Лехина, словно услышал; ощерил рот, то ли предупреждая, то ли пугая частоколом крупных клыков.

И одновременно между лопатками Лехина морозно засвербило. Да так жестко, что он передернулся и, схватившись за лестничные перила, обернулся.

Меч, всунутый в ременную петлю на бедре перед прыжком на балкон, вновь влетел в правую руку. Левая почти машинально крутанула гардинку, проверяя собственную готовность к бою.

У двери, за которой недавно прятался Паук, находилось четверо. Трое бритоголовых и зверюга. Они там не просто находились, но медленно и явно таясь приближались к Лехину. Предметов в руках бритоголовых Лехин не узнавал, хотя не оставляло впечатление, что ребятки не металлолом собирают, а пришли с самодельным и опасным оружием.

"В мой дом", – холодно напомнил себе Лехин.

Расклад оказался оригинальным – пятеро против одного. Причем пятый, можно считать, в личном тылу, если в качестве фронта рассматривать промежуток между основным количеством врагов и Лехиным.

Обнаруженные трое нерешительно остановились, а зверюга, наоборот, махнула к лестнице. Блевавший Паук, как бегун на старте, с четверенек бросился на Лехина. Наверное, позиция атакующего сверху показалась соблазнительной. Он был ближе зверюги и получил по полной. Все скопившееся напряжение Лехин выплеснул именно на него. Левая рука в сторону – отвлекающий маневр свистнувшей кругом гардинки. Поворот тела вокруг оси в прыжке навстречу Пауку. И – выпад левой ноги по оскалу бритоголового. Пока тот, плюясь кровью и сломанными клыками, раскрывшись любому, самому примитивному удару, пятился к балкону, Лехин завершил прыжок, упал на одно колено и буквально кинул меч в пасть зверюги.

Зверюга по инерции своего прыжка рухнула животом наверху лестницы. Лехин удобно вытянул меч из сдохшего зверя и еще разок наподдал ногой Пауку. Балкон, успокоенный после свистопляски, как раз вновь разворачивался кругом. Два движения встретились – молотком по яйцу! Череп Паука хлюпнул. Бритоголовый, совершенно очевидно мертвый, свалился косо: мгновение его голова, будто прилипшая к балконной платформе, ехала вместе с летающей конструкцией. А затем та "отпустила" его.

В полуобороте, стоя между двумя трупами, Лехин повернулся к остальным. Краткий бой получился впечатляющим и наполнил уверенностью. А тут еще эта поза – статуя торжествующего победителя. Вскинуть бы оружие кверху и проорать на дикарский манер что-то гордое, типа "йо-хо – хо!" Ага, типа: "Ну что, уделал я вас?"

Только на бритоголовых поза победителя должного впечатления не произвела, И не то что должного – вообще не произвела. Они перебуркнулись между собой и крадучись разошлись по агрессивной комнате, окружая утонувшую в полу лестницу. И от деловитого их перемещения Лехин как-то подувял, зато сосредоточился на насущном. Прямо к нему на лестницу шел Бугай – почти прямоугольный детина, лицо безразличное, неподвижное. Как и все бритоголовые, был Бугай в спецовке, только рабочая одежда на нем казалась спортивной формой тяжелоатлета.

Под лестницу шмыгнул второй. Этот явно напрашивался на кличку Шкет и не оттого, что походил на пацана, а оттого что худой до болезненности. Так что кличка стала логичным сокращением ласкового "шкелетик".

Третий разглядывал лестничную площадку и, кажется, примеривался прыгнуть под вращающийся балкон. В детстве мама его, наверное, звала "солнышком", а друзья-приятели не забывали напомнить: "Рыжий-рыжий! Конопатый! Убил дедушку лопатой!" Ибо рыж он был в спектре от мягко-желтого на голове (волосы подрастали) до темно-коричневой веснушчатой россыпи по коже.

Пока что оружие и "занятая высотка" придавали Лехину уверенности. И то, что противник не хотел драться толпой, а шастал вокруг трудноуследимой единицей, лишь настораживало. Несмотря на двойной успех, Лехин понимал, что его личный шанс на победу расценивается… ну, скажем, пятьдесят на пятьдесят? Или он все-таки занесся?

Больше всего беспокоил Бугай. Он подходил к лестнице неспешно, и Лехин осторожно присматривался, как противник двигается и почему в руках его пусто, хотя, вроде, вот только что были какие-то железяки. Глядя на массивную фигуру ("Ну и шкаф, елки-палки!"), Лехин утешался, что грозный противник на вид уж очень медлителен и неповоротлив.

Доутешался… Лехин еще только подумал взглянуть, что там делают остальные двое; кажется, мгновения не мелькнуло, когда он лишь шевельнул главами в их сторону…

Бугай словно взорвался. В два шага он прыгнул к лестнице. Сдернул за хвост мертвую зверюгу со ступеней и – без замаха, без раскачивания тела, будто мяч от стены отскочил, – швырнул грузное тело в Лехина. Лехин нырнул вниз – почти успел, но теперь выпрямиться было трудновато; основной удар каменной туши пришелся в балкон – тот подпрыгнул… И что-то там о смирительной рубашке подумалось, когда пришлось уворачиваться от бьющейся в истерике конструкции.

А потом началось что-то странное. Пальцы левой руки вдруг резко ослабели. Гардинка выпала к сухой жестянкой поскакала по ступенькам. Изумленный Лехин обнаружил, что левая кисть онемела, и вообще смотреть на нее страшно – кровищи – то!.. Прямо как перчатку надел!.. Подумать, что произошло, не дали. Дошло чуть позже: шипы пролетевшей мимо зверюги пропороли кожу от запястья до пальцев, когда нагнулся и инстинктивно прикрыл голову руками.

Упала зверюга, конечно, снова на ступени – балкон отпасовал. И снова к ней с атакующим рыком кинулся Бугай. A у Лехина нога вдруг прилипла к полу, точно бетоном ее залили. Не бетоном. Из-под лестницы скользнула тощая ручонка с корявыми когтями, цапнула Лехина за щиколотку. Шкет! Умудрился повиснуть на ноге Лехина, ногами упершись в углы под лестницей.

Сначала – тяжесть, ощущение бетона. Лехин попытался стрясти Шкета – вскрикнул от боли: то ли специально, то ли стремясь удержаться, Шкет вонзил когти в добычу.

А тут еще Рыжий наконец подпрыгнул и шлепнулся животом на край лестничной площадки, извивается, ползет. Хорошо, с противоположной стороны. Секунд десять можно его игнорировать.

А вот Бугая не проигнорируешь: и рычит, и уже вновь грузно склонился к шипастому снаряду. И едва он ухватил зверюгу за лапу и загривок, Лехина осенило: агрессоры привыкли брать силой и хитростью. Драться они не умеют. Умеет Лехин.

Осенило и вдохновило. Да так, что в мышцах адреналин грохнул связкой гранат. Человек даже не обратил внимания, что левая кисть больше не кровоточит, что горячая, разрывающая боль в ноге куда-то пропала.

В момент, когда Бугай взвалил звериную тушу на плечо, готовя новый бросок – на этот раз с близкого расстояния, Лехин подтянулся и вцепился в подъезжающую сторону балкона. Шкет почти уже вылез из-под лестницы. Его длинный тощий череп что-то шипел под ногами человека, а вторая рука когтисто упиралась в площадку, готовая принять вес тела, когда понадобится перекинуть его.

Балкон величественно ехал. Лехин чуть расслабил пойманную в "капкан" ногу. Потом такую же слабину дал Шкет, решивший, что человек покорился своей участи. И Лехин ударил его ботинком в лицо. Шкет чавкнул окровавленным ртом, обвис, вновь держась только на когтях в ноге человека…

Балкон ехал… Лехин разворачиваясь лицом к Бугаю, жестко поднял ноги, неимоверно тяжелые от живого груза… Бугай одновременно послал зверюгу в Лехина. Шкет коротко взвизгнул, впечатанный в кинжальный хребет зверюги, и вместе с нею рухнул на Рыжего, который на коленях стоял на краю площадки.

Когти Шкета выскользнули из ноги Лехина. Человек отпрыгнул от возмущенного балкона, прихватил с пола меч и пошел навстречу Бугаю – тот пер на него, как танк. И морда-то у него была именно такая – бронетанковая. И плевать-то ему было на оружие в руках Лехина. А может, с высоты своей мышечной массы посчитал Бугай меч чем-то вроде соломинки. Так что Лехин пропустил только один удар от противника. Удар, от которого сам чуть не слетел на кучу малу, копошившуюся под лестницей. Удержался, сунув меч между прутьями, торчащими из бетона.

Он еще удивился, что сумел воспользоваться мечом. Удивился чуть позже. А пока, оглушенный (Бугай достал кулачищем голову – Лехин не ожидал, что он попрет прямо на меч), очень медленно вытянул меч из железного, согнутого кольцом прута и стал дожидаться Бугая, который шел к нему, шарахаясь от подпрыгивающего балкона.

Со стороны Лехина балкон как раз развернулся, и человек смог выпрямиться и быстро прослушать собственное тело. Поразительно: нигде ничего не болит. Разве саднит немного. И серебристые звездочки, мельтешившие перед глазами после пропущенного удара, как-то уж очень скоро пропали. Лехин даже мельком подумал; призраки его, вроде бы, только драться учили; неужели он не заметил, что они дали урок, как мгновенно восстанавливаться после тумаков и шишек? Здорово: голова, рука и нога – все ощущается почти здоровым. И просто спортивный интерес: бок-то почему в крови? Или кровь чужая?

С Бугаем он разобрался безжалостно. В конце концов не Лехин начал войну, которая оказалась не игрой, как раньше он надеялся. Ни капли жалости, когда шагнул навстречу бритоголовому под вращающийся балкон и меч сам трижды дернул руку – надрезы под колени, а едва противник грохнулся на задрожавшую площадку – укол в сердце

И – оказалось, в мире есть только два звука: его, Лехина, дыхание и скрип все еще неспокойного балкона. Вялое шевеление Рыжего, который никак не мог выбраться из-под тел, не в счет.

Оглядев место "великой битвы", Лехин уже не впервые спросил себя: "И что дальше?"

Лучше бы не спрашивал.

Далее в странней комнате – а еще точнее, в странном мире – начался настоящий абсурд. Так решил Лехин, хотя впоследствии подумалось, что более нелепого сочетания слов, чем "настоящий абсурд", он не слышал.

В приоткрытую дверь прозвучал спокойный мужской голос:

– Эй, вы, зверинец! Где вы там? Я же просил далеко не ходить. Возвращайтесь. Ну!

Гора мертвого мяса – Бугай тяжело перевернулся со спины набок, затем на четвереньки… По пяти ступенькам лестницы он пробабахал словно окаменевшими ножищами. Лестница дрожала так, что Лехин всерьез обеспокоился, не развалилась бы. Устояла.

Вслед Бугаю потянулась изрядно помятая зверюга, за ней – шатающийся, как на ветру, Шкет; Рыжий, странно дергающий плечом; и Паук, чья голова всмятку вроде как медленно оплывала, принимая нормальную форму.

"Уйдут!" – понял Лехин и бросился к двери, чудом увернувшись от края балкона, именно сейчас вознамерившегося покачаться… От сквозняка?..

Зачем бросился-то? Почему-то вбил себе в голову, что надо обязательно увидеть человека, пустившего потусторонних зверюг в наш мир. И еще. Каленым железом жгла мысль, что человек тот не просто проводник – хозяин. И что-то еще, не совсем вразумительное, что стопроцентно оправдывало желание увидеть его.

Лехин выскочил за дверь. В комнате, где он очнулся в странный мир, появился еще один проем. Может, он и был, только Лехин не замечал. Прямо из стены вырвали кусок кирпичной кладки. Даже рваные обои висят…

Из кармана высунулся Шишик, проворно влез на плечо хозяина и перепуганно пискнул: Лехин уже перешагнул "порог" и принялся почти бегом спускаться по лестнице. Почти – потому что здесь, за стеной, дымилась тьма со смутным светом где-то внизу… Привычное дерганье человека за ухо ни к чему не привело. Лехин боком, чтобы не упасть на невидимых ступенях, погружался в черную пропасть. Сбежать от хозяина Шишик опоздал. Поэтому он юркнул в привычный карман и крепко-накрепко зажмурился.

34.

Осталось последнее яблоко. Тринадцать штук дряблых, гниловато-черного цвета валялись вокруг человека, уже ни на что не годные. Чуть что с хозяином происходило, в комнату посылали Джучи, и кот лапой подкатывал к человеку яблоко. Объяснить коту, почему яблоко сразу чернеет, а хозяин легче дышит, не смогли. Главное, что Джучи уловил эту зависимость и не отказывался ходить в опасную для домовых зону.

Но осталось последнее яблоко – светло-желтое, с оранжево-розовыми штрихами на прозрачно-сочном боку, а хозяин шагнул из пространства, видимого домовым – не без помощи Шишика, конечно, – и пропал. Шагнул во тьму, где "помпошке" жить можно, лишь прижимаясь к человеческому телу, излучающему защиту – пока еще излучающему. Шагнул туда, где одному не справиться с потусторонними зверюгами, поскольку там их царство, там сила их бесконечна и страшна. И вытащить азартного хозяина в силах лишь другой человек. Всего-то-навсего другому надо взять Лехина за руку и поднять почти бездыханное тело с пола.

– Лексея Григорьича заманивают, наверное, – шепотом – от ужаса – предположил Никодим. – И зачем мы придумали послать хозяина к ним…

– Не придумали мы, – сурово уточнил Елисей. – Вторглись, ведь, вражины к нам домой. Кто ж мог подумать, что Алексей Григорьич врагов-то выгонит да сам за ними пойдет? Впрочем, прикидывать так и эдак – только время тянуть. Кого на помочь звать будем?

– Бабку Петровну! Она соседка и хозяйка моя. Языком зря трепать не будет.

– Старая! – отрезал Елисей. – Сил не хватит. Сам подумай: возьмется она поднимать хозяина, да и ослабеет. И его не вернет, и сама, не ровен час, за ним отправится. Здесь человек нужен сильный да сочный – вон как то яблоко. Чтобы силушку свою передал хозяину, вытаскивая, да сам пропажи не заметил.

Сидеть бы долго домовым рядом с телом Лехина, листая его телефонную книжку и обсуждая знакомых хозяина, не прозвени на последнее пожелание Елисея певучий головок Касьянушки:

– Дедушки домовые, а дедушки? За дверью-то в подъезде мается человечек чудный. Вроде, и постучаться желает, вроде, и робеет. Можа, нам такой подойдет? А уж силен добрый молодец: на лицо – кровь с молоком, а в плечах – сажень косая!..

Не дослушав ласкового речитатива, домовые резво проскочили привидение, парящее в дверном проеме, протолкнулись сквозь стену и очутились на лестничной площадка,

– О! – восхищенно высказался Елисей.

– Ага! – радостно поддакнул Никодим, и оба снова нырнули в стену – побыстрее открыть входную дверь незнакомцу в черном костюме…

… Павел Иванович работал в частном сыскном агентстве. Лучше всего ему удавалась слежка. Второе место в арсенале его сыщицких приемов занимало умение случайно завязать знакомство и вызвать подозреваемо-преследуемый объект на разговор о том о сем. В такой беседе Павел Иванович непринужденно расставлял определенные акценты, и объект обычно сам выкладывал интересующие сведения, думая, что ведет пустую болтовню. Выкладывали по-разному: или напрямую говорили о деле, подтверждая полученную от клиента информацию; или же рассуждали завуалированно-обобщенно – и тогда Павлу Ивановичу оставалось сбегать в пару мест уточнить крохи информации, выуженные после длительных процеживаний такой беседы.

Неудивительно, что дело Алексея Григорьича Николина поручили Павлу Ивановичу. Клиентка – дорого и модно одетая аристократка в стиле Мэрилин Монро – заявила следующее: бывший муж во время совместного проживания казался абсолютно никчемным на стезе добывания денег. В последний год он нашел работу грузчика на продуктовом рынке. Однако через два месяца через развода он купил двухкомнатную квартиру – в хорошем районе!.. Дальше клиентка могла не щебетать. Павел Иванович прекрасно понял, что имеет дело с тяжбой о совместно нажитом имуществе. Ушлый муж, небось, зарабатывал деньги, не потея с утра до вечера на рынке. Поднакопил, а когда женушка вильнула хвостом, принялся обустраивать холостяцкий быт в новой квартире. Бывшая хотела компенсации – половину стоимости квартиры плюс проценты, набежавшие за два года развода, – за моральный ущерб. От Павла Ивановича требовалось доказать, что деньги бывший муженек скопил, будучи еще "бракованным".

Агентство располагалось в доме напротив рынка. Павел Иванович провожал даму до вызванного такси, когда она и углядела бывшего. На любительской фотографии Николин выглядел невзрачно, даже улыбался неуверенно. Ничего удивительного – рядом с такой ослепительной женщиной. Ничего удивительного, что Павел Иванович, гордившийся умением мгновенно вычислять нужное лицо в толпе, не сразу сопоставил человека со снимка – с молодым мужчиной, отличительной особенностью была легко различимая внешняя и внутренняя сила. Впервые в своей практике сыщика Павел Иванович был вынужден уточнить: "Короткие светлые волосы, белая джинсовая рубашка?"

Последовав за объектом, Павел Иванович выяснил, что Николин и в самом деле работает на рынке грузчиком, но в данный момент находится в деловом отпуске – что это такое, уточнить не удалось; что знакомые и коллеги относятся к нему с большой симпатией; что Николин живет напряженной внутренней жизнью: время от времени он мягко улыбался словно бы своим мыслям.

У дома объекта, чей двор порадовал глаз просто невероятной чистотой, Павел Иванович постоял немного, обдумывая дальнейший "модус операнди". Решиться заглянуть в квартиру заставила невесть откуда взявшаяся туча. Она будто плюхнулась на дом грузной темной громадой, решительно отключив солнечный свет и обрушив на перепуганные деревья и мирно лежавшую до сих пор пыль шторм местного значения. Последний состоял из недвусмысленно влажного ветра, который бесчинствовал со страстью выпущенного на волю джинна. Пригибаясь и заслоняясь полой пиджака от колючих порывов, Павел Иванович забежал в нужный подъезд, бездумно поднялся до почтовых ящиков и получил предлог позвонить в квартиру Николина; какой-то разносчик рекламы, откровенный лодырь, не рассовал глянцевые цветные буклетики по ящикам, а просто вывалил кучу на подоконник.

Павел Иванович провел ладонью, расправляя отопку и бегло прочитывая информацию. Вот оно! Акция! Не вчитываясь в дальнейший текст, он быстро выбрал нужные буклеты, рассчитывая познакомиться с сутью акции уже в лифте. А выходя из лифта, уже повторял в уме славословие тридцатипроцентной скидке на мягкую мебель.

Правда, перед дверью в квартиру Николина сыщик вдруг засомневался. И сомнение-то странного порядка. Не впервые ему звонить в чужую квартиру и заводить легкий, полушутливый разговор, отталкиваясь от темы рекламки. Не боялся он и физической расправы (мало ли что бывает в детективной работе) – боевая подготовка за плечами, скромно говоря, неплохая. Но шагнул к двери, поднял руку к звонку – и занервничал. Да так, что сам удивился, руку отдернул и замер, пытаясь определиться, что его встревожило. Не определился. А в ушах беспокойно била барабанная дробь, выстукивая ритм настойчиво-чеканной фразы: "Что-то не так! Что-то не так!"


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю