Текст книги "Долина (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Лорд Валериан задохнулся от злобы: женщина в отряде из трёхсот мужчин?! Она что – не соображает, чего добивается?!

– Вы… немедленно… – с трудом разжимая задеревеневшие от напряжения челюсти, заговорил Алек, – немедленно…

– Лорд Валериан, – мягко и необидно перебила леди Юлиана. – Только люди моего сословия видят во мне женщину. Для ваших воинов я не более чем статуя, которой можно лишь любоваться.

Когда Алек вник в её слова, он мельком оглянулся на всадников. Те сидели в сёдлах и ждали сигнала к походу. На высокородную смотрели спокойно и бесстрастно. Поколебавшись, он крикнул привести лошадь для леди.

Через минуту на берегу остались монах и трое воинов.

Чёрная лавина всадников хлынула к подножию Дымного Облака. Лорд Валериан, с совершенно испорченным настроением, посматривал на высокородную, летящую на лошади почти не отставая. Немного успокоила мысль, что женщина в отряде пробудет недолго. "Как она сказала? Только люди моего сословия видят во ней женщину? Меня, значит, вообще можно не принимать во внимание? Ибо от людей "нашего сословия" она ждёт только галантности… А я не то и не сё, значит… Я ей не вышколенный дворцовый придворный… Я воин, а на войне свои законы!.. И попробуй она только не подчиниться, случись что…"

Как и все в Атал-эне, он многое знал о высокородных дамах, занимающихся магией и передающих колдовские секреты из поколения в поколение. Леди Юлиана происходила из древнего рода, известного неисчислимыми богатствами. Будучи старшей из трёх сестёр, она благополучно и выгодно выдала замуж младших и осталась, по сути, правительницей самого настоящего анклава в Атал-эне. Зачем же на самом деле она здесь, среди Всадников Смерти, обычно охраняющих самые проблемные границы государства? Опять что-то связанное с политикой?..

… Юлиана прекрасно знала, что творится в мозгах Алека Валериана. Ей нравился этот диковатый страстный мужчина, так не похожий на изысканных, рафинированных вельмож королевского дворца Атал-эна. Она тоже знала о нём достаточно: младший сын, много лет назад сбежавший без разрешения семьи на кровопролитную войну и лишённый за то наследства, чему очень обрадовался его старший брат. Титул лорда без права наследования ему оставлен последним королём как воинский. Жизнь – война, судьба – война… Но даже ему она пока не откроет второй миссии, толкнувшей её в опасное путешествие. Рановато. Пугать не хочется… Она улыбнулась, распластавшись на спине лошади и прижавшись к её холке.

4.

Эрик.

Шаг из тронного зала в чёрный омут подземелья откликнулся непроизвольной дрожью всего тела. Эрик приоткрыл рот, чтобы Ползуны не услышали его внезапно участившегося, шумного дыхания. Никогда бы не подумал, что однажды уподобится чувствительным неженкам, называющим себя цивилизованными людьми. Но никогда не думал и о том, что попадёт в лапы столь страшных созданий, существование которых мог бы подтвердить нормальный человек из выживших.

Он шёл так, словно голову ему замотали множеством тряпок – слепее слепого. Пока под ногами (шёл с опаской, шаркая подошвами) Эрик ещё чувствовал хорошо обработанный камень – скорее всего, плиты. Что и заставило его задаться бесполезными вопросами – хотя точно знал, что не получит ответа. Плиты под ногами – созданы ли руками строителей замка, или в его подземельях давно обитали страшные твари, ждущие своего часа? Он представил, как они, тяжело прыгая или ползая, передвигаются на нижних уровнях замка; как время от времени пропадают наверху не самые заметные люди – из числа прислуги или стражи… И снова содрогнулся.

Постепенно растворяясь во тьме, сливаясь с нею, глядя широко открытыми глазами и не находя им опоры, Эрик в какой-то момент понял: колдовства Ползунов ему не понадобится, чтобы сойти с ума. Ещё несколько шагов – и тьма сдёрнет его разум. Осознав опасность, он судорожно прижал к себе ношу. Голова мальчишки безвольно мотнулась и упёрлась лбом в его грудь. Ошеломлённый прикосновением горячей кожи, варвар с внезапным облегчением вспомнил, что их, живых, здесь двое. Более того – их, людей, двое среди этих монстров. И, пока есть возможность держаться рядом, надо уповать на то, что он выдюжит… Продолжая шаркать ногами, Эрик вспомнил, как он поднимал мальчишку, кутая в плащ. Тонкая кожа и хрупкие кости. Не болен ли, часом, будущий король?.. Угрюмо насупившись, Эрик признался себе, что боится потерять шанс на жизнь.

Всё ещё чувствуя болезненное тепло лба, греющего его кожу, Эрик осторожно отогнул край плаща с головы мальчишки. И – обрадовался: венец сиял, освещая худенькое лицо!.. Глаза варвара словно отдохнули в сумеречном разноцветном свете. С неохотой закрыв сияющий обруч, Эрик вновь окунулся во мрак. Но уже осознание, что можно в любой момент открыть плащ, заставило его воспрянуть духом.

Теперь он шёл, не только шаркая, чтобы не упасть, но и прислушиваясь. Оказывается, не он один волочил ноги. Правда, он-то волочил из боязни оступиться. Едва Эрик прекратил опасаться безумия, внушаемого тьмой, он обнаружил: чёрное, невидимое пространство вокруг густо наполнено шарканьем, шлёпаньем и свистящим сопением. Вспомнив охоту на жертвенного медведя, варвар попробовал сделать то, что старые охотники называют "слушать кожей": настроившись на движение, можно "увидеть" всех, кто перемещается в нём, и картину самого пространства.

Вскоре Эрик знал, что по ровной дороге целая процессия незаметно, но точно продолжает спуск. И лучше бы он не "слушал кожей". Высокие своды громадных пещер Дымного Облака, показалось ему, вкрадчиво принялись опускаться… Наваждение навалилось так ясно, что варвару почудилось: пещера вот-вот поймает их всех в ловушку, где они и погибнут от нехватки воздуха!..

Ладно ещё, он вовремя вспомнил о своём живом талисмане и откинул с лица мальчишки краешек плаща. Спокойное лицо принца сразу перевело его мысли в другое русло. Он вспомнил два других мальчишеских лица. Сыновья, погодки. Они спали, когда племя Чёрного Медведя оставляло родные места в поисках наживы. Когда он заглянул к ним проститься, неровный свет и треск лучины побеспокоили их сон, но тень недовольства обвеяла их лица ненадолго… А потом подошла их мать, отобрала лучину и задёрнула полог к сыновьям. Из крепкого деревянного сруба они вышли вместе. Точнее, вышел он – она сидела на нём, обнимая, ногами обвив его пояс… "Я думаю о странном", – решил Эрик и закрыл освещённое драгоценными камнями лицо спящего.

Стало гораздо легче, но всё-таки Эрик, кажется, не полностью вышел из охотничьего состояния "слушать кожей". Иначе с чего ему вдруг показалось, что слева от него появилось огромное нечто – и явно живое? Это нечто и производило тот звук, за который подземных тварей и назвали Ползунами. Оно не шлёпало, а ползло. Почти бесшумный шелестящий звук тяжёлого тела, скользящего по наклонным плитам параллельно с Эриком, заставил варвара резко встать на месте. Нечто не сразу заметило, что Эрик остановился, и проползло немного дальше. С замершим сердцем варвар слушал, как скрипят под тяжестью невидимого тела песчинки на камне. Он даже отчётливо услышал момент, когда громадный невидимка обнаружил, что человек не двигается. Часть его, не ушедшая вперёд, остановилась, а передняя с привизгом царапающих камни песчинок повернулась к варвару.

Теперь невидимка словно взял Эрика в полукольцо.

Хотя варвара так и подмывало зашагать дальше, он не двигался, затаившись. Он "услышал кожей" полукольцо высотой где-то до его плеча, а потом резко поднял голову: как будто оказался в колодце и сверху намеревались закрыть крышку. Дождавшись, пока крышка нависнет над ним, Эрик стянул плащ с головы мальчишки.

Чудовище не отдёрнуло голову прятаться от света драгоценных камней, как предполагал Эрик. Сонно глядя в глаза человека, оно словно размышляло, застыв камнем, а варвар с ужасом рассматривал змеиную плоскую морду в четыре лошадиные головы, но не гладкую или в мелкой чешуе, а будто бородавчатую, настолько густо покрывали её наросты – от кругловатых до похожих на острые клыки. Словно дав полюбоваться собой, голова медленно развернулась и ушла во мрак… Эрик попытался оторвать одеревеневшие ноги от каменных плит и чуть не упал.

– Иди-и… Вссс… Иди-и…

Варвар и сам был бы рад продолжить путь. Однако ноги превратились в каменные колонны, и сдвинуть их с места оказалось совсем не просто. Помог машинальный взгляд на мальчишку. На живые огни королевского венца. Закрыв лицо принца, Эрик снова двинулся вперёд. Непослушные ноги на первых шагах зудели огненной болью, но вскоре стали привычно послушными.

Кажется, времени прошло совсем немного, прежде чем Эрик догадался проговаривать про себя, в такт своим шагам, слова старинных рун, известных с детства каждому из племени Чёрного Медведя. До сих пор подземная дорога, покрытая плитами, никуда не сворачивала. Варвар сбежать не надеялся. В отличие от него, Ползуны прекрасно видели в темноте. Но знать примерное расстояние от королевского замка на всякий случай нужно. Да и проговаривание знакомых, почти родных слов успокаивало и почти отвлекало. Он знал двенадцать рун и решил, что, как только вспомнит все, завяжет узел на мягкой верёвке, служившей ему поясом. И – снова начать первую руну. Сколько кругов рун он прочитает, такой длины и будет дорога к замку.

На чтении седьмой Эрик не сразу, но всё же расслышал: громадный змей, продолжая скрипеть песчинками, по-прежнему ползёт рядом, зато постепенно исчезает множественное шлёпанье. Забыв о проговаривании, Эрик внимательно вслушался во Тьму. Первое впечатление, что Ползуны уходят в стороны, исчезло, едва он расслышал тихий шаг множества существ, идущих на собственных, возможно, человеческих ногах. Когда исчезло последнее характерное шлёпанье, варвар, затаивший дыхание так, что не стало хватать воздуха, медленно выдохнул и обратился к Чёрному Медведю с напоминанием о себе.

На десятой руне стало заметно, что в подземелье очень неуверенно светлеет. На двенадцатой Эрик отчётливо видел слева громадное текучее тело, а справа – тонкие фигуры, явно идущие самой обыкновенной человеческой походкой.

Второй рунный круг. Третья песня. Свет изливается спереди всё ярче и ярче. Варвар уже различал рисунок на теле чудовищного змея и готов был рассматривать его снова и снова, лишь бы не видеть сопровождающих справа.

Но память и воображение постоянно возвращали его к единственному взгляду, брошенному на "стражников": недавно уродливые, они превратились в стройных, высотой не уступающих варвару людей. Они обладали поразительно утончёнными лицами, несколько женоподобную красоту которых портила только одна особенность – удлинённые верхние клыки, слегка поднимающие верхнюю губу, отчего все лица обрели выражение надменной брюзгливости.

Эрик несколько раз пытался читать руну, но спотыкался, едва видел перед глазами нежное лицо с клыкастым ртом.

Может быть, и получилось бы далее проговаривать затверженные слова, но посреди равномерных, привычных уху звуков неожиданно послышался тихий стон. Варвар откинул с лица мальчишки ткань и наткнулся на взгляд широко открытых глаз. Только через несколько машинальных шагов Эрик сообразил: мальчишка смотрит – и не видит. Но в слабом стоне из пересохших губ легко угадать слово "пить", произнесённое на языке жителей равнины. Ещё некоторое время на соображения, как выполнить желание мальчишки, – и Эрик просто остановился. Сопровождающие на этот раз немедленно обернулись к нему. И такая тишина устоялась, едва он перестал двигаться, что даже готового ко всему варвара передёрнуло.

– Хозяин хочет пить, – угрюмо объявил Эрик.

Из толпы справа вышел высокий тип с длинными, лёгкими, как паутина, светлыми волосами. Его одежда ничем не отличалась от одеяния других: длинный узкий плащ серого цвета, наглухо застёгнутый у горла и выпускающий изнутри лишь кружево воротника; длинные обтягивающие сапоги с отворотами; из оружия – изящный кинжальчик-игрушка на поясе.

По привычке выделять самое опасное в противнике варвар сразу упёрся взглядом в руки Ползуна. Эрик было попятился, но вовремя вспомнил: шаг назад – и прислонится к змеиному боку. Поэтому остался на месте, не в силах отвести глаза от лап с длинными ухоженными когтями – почти кошачьих лап, торчащих из пышных рукавных кружев.

– Так чего хочет будущий король? – спросил светловолосый низким хрипловатым голосом.

– Пить, – буркнул варвар.

Светловолосый взглянул на мальчика, на руку Эрика, всё ещё держащую край плаща. Во вновь наступившей тишине светловолосый одной лапой крепко обхватил руку Эрика и оттопыренным когтем другой спокойно и деловито распорол кожу на руке человека, начиная с запястья до локтя. Из небольшого кривоватого надреза на лицо мальчишки плеснула кровь. Не обращая внимания на окаменевшего варвара, светловолосый поправил его дёрнувшуюся руку, чтобы кровь попала в приоткрытый рот принца. Ползун смотрел на свои действия так сосредоточенно, что, забыв о надрезе (а боли он не боялся), варвар засмотрелся на детское лицо, выпачканное его кровью. Мальчик сглотнул – светловолосый довольно усмехнулся. Ещё глоток. Принц вдруг задышал – часто-часто. И варвар, несмотря на перехват когтистой лапы, рвущей его плоть, быстро освободил мальчика от плаща и почти подвесил лёгкое тело на свою руку, придерживая за плечо. Принца стошнило. К великому облегчению Эрика.

Дождавшись конца конвульсий маленького хозяина, Эрик вытер ему рот и снова завернул в плащ. Стараясь говорить ровно, он объяснил светловолосому:

– Кровь – пища тяжёлая. А господин мой слаб. Ему нужна вода.

– Потерпит, – надменно ответил тот. Внезапно он напрягся, раздув ноздри и превратившись в неподвижную статую. Такие статуи, изображавшие древнейших богов, Эрик видел на одном из островов моря Атлантов.

А вот остальные Ползуны, напротив, оживились. Они столпились перед светловолосым и Эриком с мальчиком на руках, и внезапно заблестевшие глаза замирали то на кровавой лужице, застывшей между плитами, то на руке варвара, неуклюже обёрнутой тряпкой.

"Учуяли кровь!" – сообразил Эрик и от неожиданности страшного открытия всё-таки отступил. И – шага через два упёрся в холодный гладкий бок. "Почему же они раньше не унюхали её? Заглушила засыхающая на них?"

По громаде, к которой отчаянно прижался варвар, будто дрожь пробежала. Оставаясь недвижим на том участке тела, к которому прижался Эрик, змей взметнул над толпой Ползунов громадную голову – и застыл.

Для варвара мгновения текли с движением толпы: сначала они отступили, потом развернулись в направлении недавней дороги и зашагали.

Светловолосый – стоял, запрокинув голову, точно заворожённый. И Эрику захотелось ударить его, пока он изображает статую. Ударить мечом, которого никто не удосужился забрать – в чём было какое-то обидное пренебрежение. Ударить по открывшемуся из вороха кружев незащищённому горлу…

Змей плюнул на рвоту мальчишки – светловолосый и Эрик вздрогнули одновременно. Слизь зашипела, сворачиваясь и запекаясь.

Светловолосый отошёл от Эрика на почтительное расстояние. А Эрик оттолкнулся от змеиного бока и зашагал дальше. Рана его не беспокоила. Бывало и похуже. Лишь бы когти светловолосого не оказались ядовитыми. Где-то стороной его почему-то забавляла странная мысль, что не только он побаивается громадного змея.

5.

Астри.

Едва в глубокой темноте дракон мягко спланировал на одну из террас замка, Родрик съехал с его шеи и, пробежав несколько шагов рядом, поймал скользнувшую к нему Астри.

Бродир остановился чуть дальше, чтобы никого не задеть, перекидываясь в человеческое тело. Уже втроём они встали на краю террасы.

Под ними – тоже терраса, но шире. Взгляд вперёд – пологая равнина, примыкающая к замку и огороженная крепостными стенами, – часть города-государства. Не сговариваясь, трое взглянули на чёрно-синее небо с мерцающими звёздами и ровным белым светом полной луны. Астри, стоящая между юношами, почувствовала, как резко шевельнулся воздух: вздрогнул Бродир – от сильного желания прыгнуть в эту бездну и взлететь в бесконечное пространство. Она видела однажды, как он такое проделал: шагнул в пропасть в человеческом обличье и взмыл в воздух драконом, чтобы купаться в небесном океане.

Родрик стоял неподвижно, и всё же Астри знала, что он испытывает близкое Бродиру желание: перекинуться в волка – и взвыть на холодное ночное светило. В роду Родрика бытовала легенда, что в древнейшие времена Волки умели летать среди звёзд. Загнанные на землю какой-то бедой, летать они отвыкли, а крылья только мешали бегать… Но время от времени белый лунный свет касается души Волка, и он воет в тоске по утерянной способности, по недосягаемому пространству без границ.

Сама Скорпа сильных чувств к небесам не испытывала. Ей нравилось нежиться на тёплых камнях и бездумно следить за лениво плывущими облаками. Ей нравилось наблюдать, как над Бархатной долиной собирается гроза. Но не совсем понимала, как можно мчаться под тёмными взволнованными тучами, сумасшедшими бросками уворачиваясь от огненных стрел и копий, особенно если тебя при этом сносит шквалистым ветром. Но, когда Бродир спускался и в изнеможении садился рядом с нею и Родриком, Астри видела его счастливую улыбку, с трудом скрываемую зависть Волка и снисходительно думала: каждому свои игрушки.

Но сейчас ворожба Луны оказалась лишней.

Астри шагнула назад. Движения хватило, чтобы Волк и Дракон взглянули на неё, и девушка буднично сказала:

– Если мы пойдём в замок, неплохо бы найти для Родрика какую-нибудь обувь. Сапоги, например.

Волк опустил глаза на свои босые ноги и улыбнулся.

– Снимем с первого же трупа, – пообещал Бродир.

– … А мне – со второго, – растерянно сказала Скорпа, едва юноши открыли высокие ворота с террасы в замок и глазам предстала длинная анфилада.

Такого она не ожидала. Труп на трупе. Идти по ним – разгребать ногами мёртвые, возможно ещё не остывшие тела, искать, куда шагнуть, чтобы нога не заскользила. Ощущения уже не самые лучшие и не только потому, что на самой девушке всего лишь короткая туника и лёгкие ременные сандалии.

Между тем Родрик уже деловито обулся в крепкие, хоть и неуклюжие сапоги с меховой отделкой, снятые с мёртвого варвара.

– Мы же хотим добраться только до тронного зала – узнать, что с принцем. Я понесу тебя. Но тебе тоже надо что-то накинуть. Мне почему-то кажется, что в замке холоднее, чем на открытом пространстве.

– Я это тоже чувствую, – отозвался Бродир, мельком взглянув, как Волк взял Астри на руки и она обняла его за шею, чтобы удобнее сидеть. Осмотревшись, Бродир снял с какого-то облачника – вероятно, придворного (слишком изысканно и богато одет) короткую накидку и укутал плечи Скорпы. Встретившись глазами с Родриком, он вызывающе спросил: – Донесёшь?

– Я знаю – ты сильнее, – спокойно сказал Волк. – Но именно по этой причине хочу, чтобы твои руки были свободны.

Астри отвернулась, чтобы Дракон не успел заметить её усмешки: скрытый комплимент и понравился Бродиру, и заставил его смутиться. Во всяком случае, он уже не злился, что Астри не на его руках.

И всё своё раздражение он выместил на трупах. Дракон шёл так, что, расталкивая ногами трупы, проложил довольно приличную дорожку. Родрику оставалось только следить, как бы не поскользнуться на подсыхающих чёрных лужах.

Когда Родрик проносил девушку мимо торцевой стены, она сняла с неё чудом уцелевший и до сих пор горящий факел. Волк промолчал, а Бродир, обернувшись на мотающийся по залам анфилады свет, чуть приподнял бровь, но – тоже ни слова не сказал. Астри не знала, поняли они её, нет ли. Они, все трое, хорошо видят в темноте. Но тихая скорбь этого места, холодное, влажное молчание смерти, распростёршей крылья над бесконечными недвижными телами, заставили девушку хоть что-то сделать для мёртвых. Её казалось неловким смотреть на них из темноты. Пусть будет тёплый свет.

В последнем зале перед тронным – трупов меньше, и Скорпа смогла стать на ноги. Но факела из рук не выпустила. Ощущая себя всё ещё странно ничтожной перед ликами смерти, она всё ж смогла заговорить о волнующем её:

– Тихо как… А вдруг все варвары в тронном зале?

– Боюсь, Астри, в тронном зале мы опять найдём всего лишь трупы. Я не чувствую в замке живых.

– Смотрите-ка, – кивнул Родрик на два столба. У подножия одного жалкой кучкой лежали человеческие останки. – Пахнет как облачник, а темноволосый.

Они подошли ближе. Вглядевшись, Бродир пнул застывшее тело так, чтобы оно перевернулось на спину. И хмыкнул.

– Точно. Это регент. Однажды я видел его торжественный выезд в торговый город у моря Атлантов. Облачники светлые и высокие, а этот маленький и тёмный.

– Он защищал принца? – спросила Астри, с жалостью глядя на разрубленный череп маленького человека в блестящих когда-то одеждах.

– Астри, ты жалеешь не того, – вздохнул Бродир. – Если бы регент хоть на минуту поверил, что принц представляет собой ценность, он давно бы продал мальчика.

– Я тоже слышал, что на уме у регента только коммерция.

– Тогда скорее идём в тронный зал, проверяем, где мальчик, и быстро уходим. Мне здесь… не нравится.

Быстро уйти не удалось. Потому что не удалось войти.

Двери, которые должны распахиваться в зал, почти сразу мягко тыкались во что-то тяжёлое и дальше не шли.

Юноши некоторое время смотрели на упрямые двери, а потом переглянулись.

– Топорами? – предложил Родрик. – Вон их сколько везде.

– И чтобы всё свалилось на нас? – поморщился Бродир.

– А что это – всё? – спросила Астри.

Они взглянули на неё и вздохнули. А Скорпа мило улыбнулась. Мужчины. У них свои игры да игрушки. Она давно заметила: когда рядом один из них – она спокойна; когда их двое – ей хочется кокетничать напропалую… Даже не то что кокетничать, а быть кокетливой. Ей нравилось, что её считают легкомысленной. И когда они злятся друг на друга. И когда начинают хвастать перед нею.

Бродир машинально заложил за ухо прядь, выбившуюся из идеально-гладко зачёсанных назад волос и снова вздохнул.

– Отойдите за колонну! – велел он. – Я открою двери осторожно, но мало ли…

Астри хотела было спросить, что он придумал. Но при взгляде на жёсткое, сосредоточенное лицо Дракона прикусила язычок. Что-что, а уместность любопытства и кокетства определить она умеет. И без звука подчинилась руке Родрика, потянувшего её прятаться за покрытую резьбой колонну.

Колонна расположена близко к дверям, так что Волк и Скорпа могли и следить за действиями Бродира, и укрыться от последствий, если что.

Бродир же постоял минуту, опустив руки, потом медленно поднял их и словно начал набирать из воздуха снег и лепить из него кругляш. Сначала ком получился с яблоко, затем с арбуз, а Дракон всё так же неподвижно и слепо – голова запрокинута кверху, работают только руки! – лепил и уминал кругляш.

Наконец он поднял явно весьма тяжёлый шар – поднял с усилием. Ладони оказались чуть выше плеч. И – подтолкнул к дверям.

Взревел огонь. Ослепительный таран – величиной с дерево в два обхвата – играючи ударил в двери, легко распахнув их. Будто и не было горы трупов, удерживающих двери со стороны тронного зала, – так легко расшвыряло их в стороны.

Забывшие спрятаться за колонной, восхищённые Родрик и Астри немедленно подошли к Бродиру. Взволнованная Астри только и могла сказать:

– Это красиво!

– И точно! – добавил Родрик, успевший заглянуть в зал.

– Что значит – точно? – сразу переспросила девушка и бросилась к догорающим дверям. Юноши поспешили следом.

– Бродир только открыл двери и сбил с пути целую кучу трупов, причём сами трупы огнём не задело. Дракон, когда ты этому научился?

– Неделю назад. Отец показал, как брать из воздуха составляющие огня, как соединять их, пока не получишь необходимого объёма. Сегодня впервые проделал самостоятельно.

– И сделал это отлично! – искренне сказал Волк.

Бродир не смог удержать радостной улыбки. Одно дело – восторги Астри, впечатлительной и падкой на яркое и эффектное. Другое – похвала почти соперника, видевшего и оценившего исполнение сложного приёма… Скорпа легко прочитала чувства и размышления Бродира – и усмехнулась: он меня видит такой? Это хорошо. На будущее.

Уже в зале они обошли вокруг трона и, честно говоря, пришли в недоумение.

– Одни варвары – ни одного облачника! – удивлялась Астри.

– Такое впечатление, что они разом сошли с ума и перебили друг друга, – внимательно оглядывая зал, высказался Бродир. – Волк, по-моему, это уже твоя охота.

Родрик, и так худощавый, словно похудел ещё больше. Чуткие ноздри длинноватого носа заметно раздулись. Волк дважды обошёл трон, присел на корточки у чёрной полосы и будто погладил её, не касаясь. И, так же, с раскрытыми пальцами, держа ладонь, снова приблизился к королевскому трону и сел.

– Говори, кровь, – безучастно сказал Родрик и заговорил сам не только монотонно, но и с большими паузами, словно прислушиваясь к кому-то и повторяя сказанное: – Я маленький. Меня ударили в спину. Я видел – он убежал…

– Регент убил принца? – прошептала Астри, пока Родрик снова слушал.

– Не убил, – шёпотом ответил Бродир. – Родрик сказал: "Я видел – он убежал". Скорее – ранил.

– Я полз. Я хотел умереть с отцовым мечом в руках. Как будто держась за его руки. Сначала пришли большие и страшные. Потом приползли тихие и всех убили.

Родрик сорвался с трона и завертел головой, лихорадочно прислушиваясь и принюхиваясь. Обычно загорелое, лицо его вдруг побледнело. Застыл, расслабился – и вдруг зашагал. Неуверенно, как будто его позвали, а он сомневался, идти ли.

– Они вырастали дымом, но превращались в чудовищ. Они несли с собой безумие и алкали крови, – бесстрастно проговорил Родрик.

Бродир, нагнувшийся к двум мёртвым варварам, взглянул на Волка.

– Ползуны?

– Возможно, – уже обычным голосом откликнулся Родрик.

– Взгляните сюда, – предложил Бродир.

– А что там? – неуверенно спросила Астри. Если сначала она закрыла сердце и душу, запечатала чувства словами: "Это всего лишь люди!", то зрелище множества мертвецов защиту медленно разъедало. Она издалека, от трона, видела, что Бродира заинтересовали двое, но сразу подойти не решилась. И, лишь услышав присвист Родрика, тоже склонившегося над Бродировым объектом изучения, всё же поспешила к ним. Не понадобилось объяснений, что варвары убили друг друга топорами.

– Всё сходится, – констатировал Бродир. – Варвары считали себя победителями, но пришли Ползуны и в два счёта уничтожили всех.

– Ползуны… – медленно повторила Астри и прислушалась.

– Мальчика они забрали с собой. Его крови нет…

– Тихо… Слышите?

Все трое замерли. Тишины в замке не осталось. Словно волна, до тронного зала постепенно, по нарастающей докатывался странный, слаженный шум… Дракон шагнул вперёд, под немыслимым углом согнул скрещённые руки и будто из-под мышек вытянул два меча. Не отводя взгляда от обгорелого входа в зал, встряхнул руками Родрик – меч в правой, кинжал – в левой. Астри стояла за ними уже в золотистых доспехах, готовая обороняться двумя лёгкими мечами с долами-желобками для стока яда из рукоятей.

Причина шума ещё не появилась в дверном проёме, как Дракон, почти с разочарованием, сказал те же слова, которыми себя утешала Астри:

– Это всего лишь люди!

6.

Алек Валериан.

Колонна Всадников Смерти, ощетиненных оружием, вливалась в разгромленные ворота города. Факелы в руках каждого второго превращали воинство лорда Валериана в странную ночную реку с отблесками пожара – на шлемах, на кольчуге и щитах. Впереди колонны ехали Алек и десять лучших из лучших. За ними ещё десятеро. Так что леди Юлиана и догнавший их монах оказались под надёжной охраной.

Алек готовился к яростному сопротивлению высокородной или к её глубокому презрению, когда велел ей оставаться не с ним, а среди воинов. К его удивлению, она покорно склонила голову и заняла место там, где ей указали. Это было неожиданно, но город уже показался – точнее, показались его контуры на фоне ночного неба – и лорд Валериан выбросил все мысли о нежеланном человеке в отряде.

На первой же торговой площади Дымного Облака он поднял руку. Секунды – пока увидели знак и передали в конец колонны. Секунды – пока остановились. Тишина. Звонкая. Где-то звякнули шенкеля. Всхрапнула лошадь. Триста призраков застыли в ночи живыми тенями. Сначала тишина города оглушила, затем в ней забрезжили звуки: повизгивание, грызня, шелест сдвигаемых тел, лёгкий топоток лап.

"Падальщики, – размышлял Алек, вглядываясь в темень. – А завтра набегут мародёры из предместий. Охрану у ворот на этот раз оставлять не буду. Если высокородная говорит правду и в человеческие дела вмешались чуждые нам, не могу позволить отдавать людей на заклание неизвестно чему".

По колонне прошло бесшумное движение: из ближайшего чёрного переулка послышался странный шаг – клацающий, медленный и неровный.

Окаменевший отряд, казалось, перестал дышать.

И резко вскинули луки те, что находились ближе к переулку.

Хромая лошадь шла, низко опустив голову, с трудом таща вцепившихся в неё трёх собак. Она, видимо, обезумела от боли, но, раненая, стряхнуть падальщиков, польстившихся на живое мясо, не могла.

Не дожидаясь команды, Всадники Смерти выстрелили. Две стрелы в одного пса, одна во второго – договориться не успели, кто в кого стреляет. Два зверя свалились сразу. Третий, визжа, бросился в переулок. Тоненький вопль, когда запоздавшая стрела нагнала пса, взвился к ночному небу – и оборвался.

– Не убивайте, не убивайте! – умолял монах, путаясь ногами в стременах, плохо подтянутых по ноге. Он всё-таки спешился, но – опоздал. Копьё лорда пронзило лошадиную голову. Животное вскинулось и рухнуло.

Лорд Валериан спокойно проследил, как к монаху торопится леди Юлина. "Начнёт успокаивать, проклиная меня и всадников?" – высокомерно предположил он.

Однако высокородная вновь удивила: она, с факелом в руках, обошла лошадь и толково объяснила монаху, что вылечить животное с такими ранами невозможно, а оставить мучиться или на участь стать добычей, заживо съедаемой другими хищниками, – бесчеловечно. Она же помогла монаху, упавшему на колени, подняться и довела, придерживая за руку, до его лошади.

Ещё раз оглянувшись, Алек заметил, что платье больше не липнет к ногам леди Юлианы. Высохло. Он вспомнил обидное объяснение высокородной, в чём разница между его Всадниками и придворными хлыщами, но почему-то на этот раз оно не заставило придумывать обидный ответ… Более того, недавнее объяснение стушевалось перед видением: взметнувшаяся волна, женщина идёт на берег, не стесняясь облепившего её платья. И спокойно – так, как обычно продумывал тактику боя, лорд Валериан решил: "Я возьму её тогда, когда мне этого захочется. И путь потом плачет, что она не хотела этого…" И забыл о принятом решении.