Текст книги "Игра в бессмертие (СИ)"

Автор книги: Сергей Потёмкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Призывно звякнул колокольчик. Открыв почту, я увидел строку с цифрами: Кэсс прислала мне адрес Убежища. Вместе с кодом, позволявшим сюда войти.

Словно бы спохватившись, она добавила:

– Вы ведь не натворите глупостей? Учтите, если что – мигом отсюда вылетите… Мне достаточно лишь этого захотеть.

Я вместо ответа подошёл к ней и накрыл её своим пиджаком. Для упомянутых «глупостей» было не время. Хотя я определённо хотел их натворить. Чтобы не испытывать такого желания, мне надо было ослепнуть.

Кэсс вновь улыбнулась – в этот раз иронично:

– Вы как добрый барсук, охраняющий фею в одной старой сказке…

– Не читал, – признался я. – Но за барсука спасибо.

Кэсс вымученно засмеялась. Потом вдруг посерьёзнела:

– Хочу вас кое о чём попросить: вы пока в «Адреум» не возвращайтесь… Я отлежусь и пойду с вами.

«А вот это будет видно», – подумал я.

Но Кэсс будто мысли мои прочла:

– Я должна взять бинокль сама, понимаете? Только я, никто другой… И куклу тоже. Но не спрашивайте, почему… – она помедлила, будто ища слова. – Просто… просто я чувствую, что должно быть именно так. Поэтому обещайте, что в «Адреум» без меня не вернётесь.

Ничего не ответив, я сел на стул.

Свет пульсара заливал комнату. Мертвенно сиял ночник. Аватары слепо глядели с подставок.

В те секунды я начал кое–что понимать.

– Ваши приступы… когда они начались?

Кэсс молчала.

– Вы упоминали сон, который всё повторяется… Первый приступ случился после перового сна?

Вновь я остался без ответа, но он был в глазах Кэсс.

– Яблоко, бинокль и кукла… – моя догадка переросла в убеждённость. – Вот почему они нужны вам – из–за превращений… Вы надеетесь с их помощью прекратить приступы… Думаете, это поможет?..

Кэсс чуть слышно проронила:

– Не думаю – знаю… Но не знаю, откуда… Безумие, да?..

Она улыбнулась, но с растерянностью. Её облик напомнил мне ребёнка, оказавшегося в толпе.

Да, она могла играть… Но в ту минуту не играла – я мог в этом поклясться.

Инстинкт самосохранения – вот что ею двигало. То, о чём Кэсс услышала в «Китеже» – кукла, яблоко, бинокль – могло оказаться спасательным кругом. Будто в них крылось что–то, без чего в ВИРТУСе ей не выжить.

Кэсс это чувствовала, но не могла объяснить.

Это и впрямь было безумием…

– Хорошо, – сказал я. – Отсыпайтесь, и мы вернёмся в «Адреум». Вместе.

– Спасибо, – прошептала Кэсс.

Через несколько минут она и правда уснула – с безмятежностью феи, охраняемой барсуком.

Глава 13

Мой второй визит за сутки Затворника не обрадовал – он вообще редко радуется гостям.

В этот раз буферной зоной, откуда я к нему прибыл, послужил речной причал; мне пришлось снова вводить коды, а затем идти сквозь мрак внутри сканнер–программы. Но если прошлая верификация привела Кэсс и меня на вершину скалы, то теперь я очутился в ярко освещённом зале. В его центре была гейм–сфера – точнее, её виртуальная копия: серебристый шар–клетка, когда–то заменявший гейм–кресла. Сами кресла тоже присутствовали: их модели – от первых до современных – хаотично стояли вокруг. Видеостены слева и справа демонстрировали локации из самых популярных в ВИРТУСе игр, а высоко под потолком золотилась голограмма «VC»: логотип «ВИРТУС Корпорэйшн».

– Добро пожаловать в музей ВИРТУСа, – прогремел откуда–то голос Затворника. – Музей виртуальности, созданный в самой виртуальности.

– Оригинально, – оценил я. – Твоих рук дело?

– Ну а чьих же ещё? – Затворник вроде бы хмыкнул. – На тех, кто всё делает сам, некому настучать. Работай я не в одиночку, давно был бы на нарах.

Появился он эффектно – впрочем, как и в прошлый раз: вышел из рта Дианы Кнежик, чей фотопортрет занимал дальнюю стену (тоже интерактивную). На сей раз вместо пижамы Затворник облачился в смокинг – бог его знает, зачем… Нужно быть слегка безумцем, чтобы понять его логику.

Миновав гейм–сферу, он остановился передо мной.

– Ну и какого чёрта, Клим? Я ведь просил не приходить ко мне чаще одного раза в неделю.

– Знаю, Затворник. Но мне нужна помощь.

– Разве?.. Вирусов на тебе нет. Я проверял, пока ты шёл через сканнер.

– Речь не о вирусах. Мне нужно, чтобы ты кое–куда влез.

Затворник переменился в лице.

– В каком смысле – влез?.. Тебе нужен хакер?

Я кивнул.

– Даже и не мечтай, – взгляд Затворника посуровел. – Избавить кого–то от программы–шпиона – это запросто. Сканирование операционки, диагностика браузера, антиспам – вот краткий список моих услуг. Хакерства среди них нет.

У меня это вызвало иронию:

– А кто год назад вскрыл бухгалтерию фирмы, принадлежащей зятю алтайского губернатора?

– С чего ты взял, что это был я? – испугался Затворник.

– Элементарно, Ватсон: ты сам грозился это сделать. А того губернатора называл вором.

Затворник облегчённо выдохнул:

– Это ничего не доказывает, – тут он прищурился: – Я что, правда так говорил?

Я пожал плечами. Затворник хмуро осведомился:

– А мы пили?

– Водку, коньяк… Ты всё это запил колой.

– Пить с тобой больше не сяду, – пообещал Затворник. Потом вдруг хмыкнул и признался: – Представляешь, кто–то оставил бэкдор: внёс в систему той фирмы дефект алгоритма. А иначе чёрта с два бы я получил доступ к базам. Видимо, на губернаторскую семейку был зуб даже у их айтишников.

Я усмехнулся: как бы Затворник ни артачился, а своих хакерских подвигов он особо и не скрывал.

Только вот его сварливость сильно мешала переговорам (конечно, если он не набивал цену):

– Но это не значит, что я стану тебе помогать!

– А за большие деньги?

– Проваливай, Ларин.

– А за очень большие? – и я назвал сумму.

Затворник изогнул бровь:

– Ты что, банк ограбил? Или у менторов возросли гонорары?

Я неопределённо пожал плечами. С деньгами Рябова я мог пойти на такие траты.

– Хочешь дружеский совет? – полюбопытствовал Затворник. – Когда тебе платят столько бабок, нужно либо отказаться, либо глянуть под ноги и убедиться, что между тобой и деньгами нет большой кучи дерьма.

«Запоздалый совет…» – подумалось мне.

Затворник вроде колебался. Ловя момент, я уточнил:

– Ничего сверхсекретного взламывать не придётся – всего–то сервер «Адреума». Нужно кое–куда попасть и кое–что присвоить. Со мной будет напарник… – тут я осёкся под взглядом Затворника:

– Напарник – или напарница? Та, что с тобой приходила?

– Напарница, – признал я.

Затворник вздохнул – мне показалось, с сочувствием:

– Значит, в дерьмо ты уже наступил. Все пакости нашего мира связаны с женщинами и деньгами.

– Так ты поможешь?

– Вопреки собственному совету? – он вновь ухмыльнулся и покачал головой. – Нет, Клим – прости, не помогу. Ты ведь ментор. Раз тебе нужен хакер, значит, ты занят не своим делом. Думаю, ты и не представляешь, во что влип… По лицу вижу, что не представляешь.

– Это хорошие деньги, Затворник…

– Слишком хорошие. Но это–то меня и пугает. Мой нос уже учуял кучу, в которую ты вляпался.

Я мрачно вздохнул. Без помощи Затворника к биноклю не подобраться, а значит, не узнать, кто скопировал Кэсс и, возможно, был виновником её смерти. А меня это не устраивало, причём сразу по двум причинам: во–первых, я привык доводить начатое до конца, а во–вторых, из–за случившегося с Кэсс приступа. Конечно, я мог притвориться, что мне на это плевать, но с тем же успехом я мог сломать палец и заявить, что не чувствую боли.

Сделав в уме пару подсчётов, я поймал взгляд Затворника:

– Ещё сто тысяч.

– Господи, Клим…

– И у меня есть доступ к учётке одного из админов.

Затворник вздохнул, почесал подбородок. Искоса на меня глянул:

– Куда именно ты хочешь попасть?

– В Яму дьявола. Мне туда надо спуститься с напарницей и кое–что взять.

– Неужели прибор, за который воюют кланы? – Затворник выглядел разочарованным. – Хотя нет – не стал бы ты из–за этого нанимать хакера…

– Не стал бы, – подтвердил я. – Дело не в приборе, Затворник. В чём конкретно, не скажу… да я, если уж честно, и сам не знаю. Но это вопрос жизни и смерти. Не исключено, что в прямом смысле.

Затворник хмурился и молчал.

– Ты как–то взламывал «Битву за рай», – продолжил я, – стал невидимым для неписей и других игроков. Сможешь провернуть это в «Адреуме»?

– Ты и об этом пронюхал? – брюзгливо (но не без гордости) бросил Затворник. – Ну взламывал, было дело… Между прочим, из сугубо идеологических соображений: они выставили Камило Сьенфуэгоса идиотом!

Я решил не уточнять, кто такой Сьенфуэгос – а не то бы нарвался на лекцию об анархизме. Видимо, соратник Кастро и Че Гевары: «Битва за рай» швыряет геймеров в пламя Кубинской революции.

– Ну так как? – спросил я. – Сумеешь это повторить?

– Суметь–то сумею… – признался Затворник. – Да только вот здесь, – он ткнул себе в лоб указательным пальцем, – включился персональный радар неприятностей. И знаешь, что он советует?

– Держаться от меня подальше? – смекнул я.

– Хуже. Он советует тебя послать.

– А выключить его можешь? Ну хотя бы по дружбе?

Затворник тоскливо на меня посмотрел.

– Мерзавец ты, Ларин… Таким, как ты, гореть в аду.

– В буржуйке самого дьявола, – подтвердил я. – Жариться без права на апелляцию.

Затворник махнул рукой. По его взгляду я всё понял:

– Спасибо, старик.

– От дополнительных ста штук не отказываюсь, ясно?

– Само собой.

Затворник с досадой уточнил:

– Когда ты хочешь попасть в Яму?

– Чем раньше, тем лучше, – я вновь подумал о Кэсс – точнее, о творившихся с ней «метаморфозах». – Если можно, сегодня.

– Пришли мне свой адреумский ник. Вместе с ником своей… напарницы. Естественно, с паролями.

– И с данными админской учётки. Через пятнадцать минут пришлю. Ты только звуковые уведомления не выключай.

Об отключении уведомлений я упомянул не зря – была у Затворника такая привычка.

– Поучи меня ещё… – проворчал он. – Всё, проваливай. Переведёшь деньги – начну работать.

Чтобы телепортировать меня из локации (своим глупым правилам Затворник не изменял), он открыл интерфейс и стал быстро касаться невидимых мне символов. Я слегка заволновался. В прошлый раз он отправил нас с Кэсс в музей, но теперь, судя по его настроению, мне сулило оказаться в болоте.

Готовясь к худшему, я уставился на фотопортрет Кнежик – и будто наткнулся на её взгляд: твёрдый, сочетающий ум и харизму. Не по–женски волевой и буравящий насквозь.

Я поёжился. Неудивительно, что эта дама развелась после пары лет брака…

– Слушай, Затворник… – у меня вдруг возник вопрос. – Ты ведь уверен, что ВИРТУС губителен для человечества. Так зачем же создал его музей, да ещё и с фото Кнежик во всю стену?

– Что вредно для всех, то полезно для одного, – философски заметил Затворник. – ВИРТУС меня кормит, причём сытно. А что до Кнежик… – тут он внезапно подобрел: – Знаешь, я ею восхищаюсь.

– Ты?.. Восхищаешься?.. – изумился я (до сего дня я полагал, что восхищения Затворника мог удостоиться разве что Прудон).

– Ты читал её биографию? – отвлёкшись от интерфейса, Затворник глянул в мою сторону. – Или хотя бы статью в «Википедии»?

Я постыдился сказать, что не читал даже статью – хотя что в этом такого? В конце концов, многие ли пользователи «Майкрософта» прочли в своё время биографию Билла Гейтса?

– Невежда… – заключил Затворник. – Эта женщина в жизни хлебнула столько, что нам с тобой и не снилось. Отец алкаш, а дура–мать вкалывала на двух работах, чтобы семью прокормить. Любила его, видите ли… даже уехала ради него из Польши: её будущий муженёк учился там по обмену. Но после их свадьбы он опустился: мало того, что в бутылку нырял, так ещё и в карты поигрывал. А это был конец девяностых: тогда можно было сыграть в «Дурака» и лишиться жилья. Правда, до этого не дошло, но из–за его гулянок семья вечно бедствовала. Ну а в две тысячи девятом случилась авария… – тут Затворник сделал паузу. – Неужели ты и про это не знаешь?

– Что–то слышал, – я напряг память. – Отец Кнежик вроде напился и чуть не угробил себя и дочь.

– Вообще–то только дочь, – мрачно уточнил Затворник, – сам–то он отделался синяками. Спьяну решил отвезти её в школу… трезвым бы он до этого не додумался. Девочка ехать с ним не хотела, так он заставил. А помешать было некому, потому что мать на работе была.

Затворник помолчал, будто собираясь с мыслями. Затем продолжил:

– На перекрёстке этот урод погнал на «красный»: то ли проскочить хотел, то ли в башке что–то заклинило… И в него врезался джип. Руль–то у них был справа – они ж в Новосибирске жили, а там многие ездили с правым рулём, ну а джип их с левой стороны долбанул… как раз там, где сидела Кнежик. Она потом восемь операций перенесла. Два года пропускала школу, – тут Затворник едко хмыкнул: – Хотя это и к лучшему: Кнежик ведь была гением… А у наших училок любой гений расхочет быть гениальным.

Он умолк, и я спросил:

– Как же она добилась таких успехов в науке, если школу пропускала два года?

– Наверстала, – пожал плечами Затворник. – К тому же большую часть знаний Кнежик почерпнула из интернета. Она потом часто говорила, что Всемирной паутине обязана каждым своим достижением: интернет стал её школой. И он же пробудил в ней мечту о виртуальности. О новом мире, где ей хотелось бы спрятаться.

– Спрятаться?.. – повторил я.

– Спрятаться, раствориться… Дословно не помню. А что?

Я покачал головой, опять думая о Кэсс: раствориться в новом мире – разве не это с ней случилось?.. Уж она тут так спряталась, что днём с огнём не найдёшь.

– Повзрослев, – сказал Затворник, – Кнежик взяла фамилию матери, а отца ненавидела до конца его дней… да и своих, думаю, тоже. Она вообще ненавидела пьяниц: на полном серьёзе заявляла, что обществу нужен сухой закон. Ходят слухи, что она даже не пробовала алкоголь. Ни разу в жизни, представляешь?

– Не очень, – честно сказал я.

– Ну да, – укоризненно бросил Затворник, – тебе это представить сложно… Но гений – он на то и гений, чтобы быть слегка сдвинутым. А уж Кнежик с её загубленным детством имела на это полное право.

Тут я мысленно согласился.

Внимание Затворника вернулось к интерфейсу; он стал жестикулировать, будто дирижёр. Про себя я порадовался, что не вижу иконок: лучше не знать, куда он меня отправит.

Но Затворник меня телепортировал в сквер… правда, заброшенный, с парочкой зомби. Я снёс им головы куском арматуры, непонятно с какой стати валявшемся рядом. Разумеется, это было удачей – или заслугой Затворника: побеседовав о Кнежик, он и впрямь подобрел.

Когда я вернулся в Убежище, Кэсс ещё не проснулась. Мой пиджак она сбросила, разметавшись по кровати. Сейчас она спала спокойно, но до этого ей явно снился кошмар.

Будить её я не стал.

Сев на стул, я невольно ею залюбовался.

Кожа Кэсс была синей в свете пульсара. Бретелька кружевного платья – того, что пришло на смену стимпанковскому костюму – сползла на плечо, рука свисала до пола. Тёмные локоны разметались по лицу и подушке; у правой части буквы «V», образованной декольте, пугливо пряталась родинка, а её младшая сестра темнела чуть заметной точкой на оголившемся бедре.

«Она – виртуальная…» – напомнил внутренний голос.

Если честно, звучал он жалко… И не только из–за вполне понятных инстинктов. Видно, я привыкал к мысли, что Кэсс не более виртуальная, чем я сам.

Но тут на ум мне пришло вот что: а не погибни Кэсс в реале – что тогда? Считал бы я ту Кэсс, что лежала передо мной, настоящей? И, если да, то выходит, настоящими они были бы обе?

И ещё: ведь мозг при копировании не разрушается… Кэсс погибла в ДТП, но не во время копирования. А раз так, то ситуация с двумя Кэсс теоретически возможна. Да что там с двумя: три, четыре, пять… десять Кэсс могут существовать одновременно! Как и десять разных версий меня. И пусть девять из них не смогут покинуть ВИРТУС, это ещё не значит, что они не будут мной. Если уж на то пошло, то что такое «я»? Мои воспоминания? Мои чувства и восприятие мира? Мои реакции? Но память, характер и мировосприятие, которые я считаю своими, стали бы присущи и моим клонам – так кто посмел бы утверждать, что настоящими им не быть? Люди верующие мне возразят – мол, у клонов нет души… А если её нет и у меня самого?

С другой стороны (нить заумных размышлений упорно тянулась, хотя мне уже хотелось её оборвать) можно вспомнить умных неписей вроде Цолфи: создав энписи с таким интеллектом, Кнежик возвела базис для имитации сознания человека. Но тогда возможно ли, что новая Кэсс неотличима от тех же неписей?..

И вот тут я решительно сказал себе «стоп».

Кэсс – это Кэсс.

Её внешность – это её внешность, а не плод фантазии программистов. Её мысли – это мысли Кэсс Рябовой. Её чувства – настоящие… Настоящая боль, настоящий страх. Настоящее желание жить.

Кэсс настоящая – и точка.

* * *

Свой гонорар, на который даже в Москве можно прожить четыре месяца, а если сильно экономить, то и все восемь, Затворник отработал за пять часов.

За это время я успел выйти в реал, поужинать и привести себя в порядок. Заодно проверил почту и эсэмэски. И там и там было уведомление: комиссия по ролевой этике возобновила действие моей менторской лицензии. Николай, он же Спайк, чьи статы я обрушил накануне (а теперь уже казалось, что с тех пор прошла вечность), отозвал свою жалобу.

Обрадованный этой вестью, насытившийся макаронами по–флотски и взбодрённый контрастным душем, я вернулся в гейм–кресло.

– ВИРТУС-вход!

* * *

В ВИРТУС-меню меня ждали не только двери, но и конверт, мерцавший в метре над полом: письмо от Затворника, присланное через анонимный сервер. Естественно, зашифрованное: общаться без шифра Затворник бы не рискнул. Из письма следовало, что всё готово – охраняемый каньон смиренно ждёт нашего с Кэсс визита; мы можем спокойно туда спуститься, а геймеры и энписи нас не то что не увидят – даже касания не ощутят, если мы вдруг кого–то из них толкнём. Кэсс и я будем призраками… Виртуальными фантомами, сквозь которых можно пройти.

Через полчаса мы уже были в «Адреуме».

Из выбиралки мы вышли прямиком к вышке, где за семь часов до этого говорили с часовым (точнее – чуть в стороне, где находился аналог респа: нам в этом смысле повезло – ведь не будь здесь точки для входа в игру, пришлось бы вновь ехать в Шелфулд). Кэсс первым делом окинула себя взглядом:

– А нас точно не увидят? Я‑то и себя вижу, и вас…

– Не увидят, не сомневайтесь, – заверил её я. – Кстати, и не услышат.

К знакомой станции как раз подошёл поезд. Я свистнул сошедшим с него пассажирам, но реакции не последовало.

Сложив рупором ладони, я прокричал:

– Набираю отряд нубов! Платить буду миллион!

Никто даже не обернулся.

– Видите? – сказал я. – Для них нас нет.

Кэсс неуверенно кивнула. Ей сложно было взять в толк, что законы ВИРТУСа так легко нарушить. А всего–то и надо, что один хакер и боящийся разоблачения извращенец…

Впрочем, мы подстраховались и своих аватаров одели в военную форму: мундир, брюки, фуражка. Всё тёмно–синее, как на охраняющих каньон энписи. Правда, там полно и геймеров, а те одеты как попало (носить форму с них не требуют), но ведь и неписей хватает… Так что, если нас увидят, мы затеряемся в толпе.

На всякий случай я напомнил:

– Не вздумайте открыть ВИРТУС-меню: если это сделать, то…

– …то админы засекут наше присутствие, – перебила Кэсс. – Вы это уже говорили.

– О подобных вещах, – терпеливо сказал я, – лучше пять раз напомнить, чем потом один раз потерять аватара. Единственное, что можно открыть – это инвентарь. Приват–зона, меню и Убежище под запретом.

Кэсс хмуро кивнула.

Невозможность выйти в меню означала, что пока действует программа Затворника (а она действует четыре часа), мы будем торчать в «Адреуме». Отыскав бинокль, нам придётся покинуть каньон и затаиться.

Правда, с учётом способностей Кэсс всё выглядело проще: она могла бы взять бинокль, вложить его в инвентарь – и сменить аватара; её нынешний аватар попал бы в Убежище, а бинокль, будучи в его слотах, покинул бы каньон навсегда. Но быстрой смене аватара мешал недавний приступ: из–за него к этому трюку Кэсс теперь сможет прибегнуть лишь завтра. А до завтра тянуть нельзя – ведь есть Взломщик… И его новый ход не заставит себя ждать.

Так что вариант был один: быстро и тихо присвоив бинокль, вернуться сюда же, сесть на поезд и, доехав зайцами до Стимкастера, найти безлюдный парк или сквер.

Открыв инвентарь, я взял тёмные очки. Утром в «Адреуме» было пасмурно, но теперь тучи разошлись, а солнце не успело сползти за горы.

Вскоре мы вышли на грунтовку, где паровые грузовозы, курсировавшие между каньоном и Шелфулдом, оставили две колеи. Пейзаж тут был мрачным, как и у станции: каменистая почва, низкий кустарник. Пройти надо было километра четыре, но уже довольно скоро, преодолев полпути, мы увидели столбы дыма – призрачно–серые, едва заметные: это дымили полевые кухни (солдат–неписей ведь надо чем–то кормить). Ещё минут через пятнадцать с невысокого холма стала видна стоящая вдалеке бронетехника и армейские палатки, расставленные, как мне показалось, хаотично и в спешке; в ВИРТУСе военный лагерь иногда похож на кемпинг. Видно, среди Легионеров не нашлось никого, кто был знаком с военным делом.

Само собой, я счёл это удачей.

На очередном холме, когда уже стали слышны голоса, я вновь открыл инвентарь и из слотов с экипировкой достал вещмешок. Затем открыл слоты с оружием.

– А это ещё зачем? – удивилась Кэсс, когда я стал складывать в мешок мины: очень осторожно, по одной на секцию. Мины были круглыми, похожими на плоскую банку с гуталином (вероятно, геймдизайнеры использовали форму настоящих противопехотных фугасных мин).

– Для подстраховки, – бросил я.

– Так нас же тут как бы нет, – Кэсс всё больше удивлялась, – значит, и оружия нашего нет. Если кто–то наступит на мину, она не взорвётся.

– Верно, – подтвердил я. – Но вдруг программа Затворника перестанет действовать?

– Думаете, это возможно?

– Кто знает… – я ушёл от прямого ответа. – Просто не хочу, чтобы нас застали врасплох.

В ту минуту я вновь думал о Взломщике: если он в курсе, что мы явимся за биноклем – а он явно этого ждёт – то мог как–то подготовиться. Значит, и нам надо быть начеку.

Напоследок я взял револьвер и кинжал. Прицепил к ремню ножны и кобуру – и лишь после этого закрыл инвентарь.

Минут через двадцать мы уже шли между рядами палаток, обходя солдат–неписей и разодетых «по–стимпанковски» игроков; хоть Затворник и уверял, что их можно пройти насквозь, проверять это не хотелось. Впрочем, они нас и правда не замечали – даже в нашу сторону не смотрели… А если смотрели, то сквозь нас.

Задержавшись у полевой кухни (судя по запаху, варилось что–то гороховое), я снял вещмешок, извлёк мину и, положив её на землю, выдернул чеку. Хлопотавший рядом повар тут же на неё наступил. Я вздрогнул, но взрыва не последовало. А вот если наше жульничество раскроют админы, а затем сделают нас видимыми, ужин у вояк будет незабываемым…

– Приятного аппетита, – пожелал я. Иногда в кайф побыть злодеем…

Второй заряд я положил у одной из восьми «лап» бронированного «тарантула», оснащённого малокалиберной пушкой. Ещё метров через десять оказал ту же любезность его «собрату» и играющим в карты нубам. Один взрыв – и уже начатая ими прокачка пойдёт псу под хвост.

– Вы демон, – бормотнула Кэсс.

Я лишь дёрнул плечом. Эти геймеры ничего не потеряют, кроме своего времени – а они его и так тратят впустую. Переживут.

На пути к каньону я оставил ещё шесть мин: у трёх палаток, на подножке броневика с пулемётными башнями, за ромбовидной бронированной машиной на гусеницах и у пушечного лафета. Похоже, всё это добро кланы пригнали на всякий случай, не спеша его использовать в боях за каньон… а если бы использовали, от каньона бы ничего не осталось.

С последней, десятой миной я расстался у обрыва, положив её рядом с одной из картечниц: те стояли через каждые шесть–семь шагов, глядя дульными срезами в сорокаметровую пропасть.

Взглянув туда, Кэсс прошептала:

– Мы как раз над дирижаблем – если спустимся здесь, пройти надо будет всего метров сто.

– Шептать не нужно, – напомнил я. – Нас ведь не слышат.

– Знаю… Но лучше я всё–таки буду шептать – а то как–то не по себе…

Кэсс покосилась на дозорного: тот стоял у ограждения, над которым торчали стволы картечниц. Солдафон–энписи спокойно нёс вахту, будто нас тут и не было. Столь же мирно вели себя его «коллеги», дежурившие вдоль каньона.

Посмотрев через пропасть на южную сторону, я увидел ту же картину, только несколько картечниц Волкам заменили скорострельные пушки. За орудиями стояли два грузовоза, похожие на допотопные армейские грузовики (если не замечать паровой механизм и смотревшую в небо трубу). Выходило, что южная часть впадины могла простреливаться Легионерами – то есть с севера, а северная – Волками, с юга.

Нам снова пришлось открыть инвентарь. В этот раз мы достали альпинистские обвязки со страховочными кольцами, тросы, карабины и страховочно–спусковые устройства; их ещё не было в то время, стилистику которого тут копировали, но не заставлять же игроков учиться альпинизму? А без тормозящих приспособлений обычный геймер в такую пропасть не попадёт – разве что кубарем, с истошным воплем.

Надев обвязки, мы вставили верёвки в страховочные устройства и соединили их с закреплёнными на поясе карабинами. Тросы привязали к сложенным «лапам» «тарантулов», застывших метрах в двадцати от каньона: судя по открытым моторным отсекам, их ремонтировали, а значит, с места они не сдвинутся. Да и «сидели» они там, где удобно спускаться: склон напротив их стоянки был крутым, но не отвесным.

Мы начали спуск, отталкиваясь ногами от ребристой тверди. Я предупредил Кэсс, чтобы она не отпускала трос, вытравливая верёвку одной рукой (да, я помнил, что у неё разряд по скалолазанию, но бережёного бог бережёт), однако в ответ получил лишь лукавый взгляд. Что именно он означал, я понял в последующие пару минут: Кэсс так ловко управлялась с рычагом страховочного устройства, что мне стало стыдно. В итоге спустилась она первой, а потом дожидалась меня внизу.

Скользя вдоль склона, я косился вниз и вправо, где темнел обгоревший каркас дирижабля: весь покорёженный, полусплющенный, он лежал поперёк русла высохшей когда–то реки (согласно игровой легенде, та пересохла из–за жары). Хвостовая часть каркаса упиралась в южный склон, носовая «не дотянула» до северного метров десять. У кормы валялись камни, отвалившиеся от выступов: дирижабль обрушил их при падении.

Спустившись, Кэсс доложила:

– Здесь пока ещё светло, – её голос слабым эхом разлетелся по каньону. – Как думаете, управимся до темноты?

– По идее, должны, – достигнув дна пропасти, я отстегнул карабин и глянул на вечернее небо. – В «Адреуме» темнеет поздно, так что у нас есть часа полтора.

Осматриваясь, мы подошли к дирижаблю – точнее, к его помятому остову, похожему на огромный скелет кита. Между шпангоутами просачивались лучи солнца: считалось, что в дирижаблях «Адреума» вместо гелия используют водород, так что обшивка сгорела. Среди куцых пучков чахлой травы валялись раскиданные взрывом обломки.

– Смотрите! – Кэсс что–то заметила и, обойдя каркас, вплотную подошла к его стенке: – Там что–то блестит!

Я тоже это увидел: внутри сплющенного корпуса угадывался медный блеск. Там было нечто металлическое, похожее на музыкальную трубу. Вероятно, часом раньше мы ничего бы не заметили, но сейчас, когда солнце уже садилось, «труба» сверкала в его лучах.

Кэсс взглянула на меня:

– Это то, о чём я думаю?

– Наверняка, – я даже не усомнился, что мысли у нас одинаковые. – Прибор, который нужен кланам.

– Возьмём его? – спросила Кэсс, но тут же сама себе возразила: – Хотя ну его к чёрту… Зачем время зря тратить?

Через пару мгновений мы уже искали бинокль. Размениваться на пустяки было бы глупо: нас сюда привело кое–что поважнее, чем игровой артефакт.

Сначала я поискал взглядом гондолу с рубкой, чтобы сориентироваться и понять, откуда начинать поиски, но ничего похожего не увидел: наверное, она вошла в грунт или попросту развалилась. От мотогондол тоже ничего не осталось – разве что обломки двигателей. Ещё я обнаружил покорёженный ствол малокалиберной пушки, отлетевшей при ударе о землю. Её вид заставил меня усмехнуться: почему мы так любим играть в жюльверновщину? И не только в жюльверновщину – в рыцарей, в сталкеров, в шпионов… даже в бомжей и проституток? Ведь среди тех вояк, что торчат в лагере в сорока метрах над нами, людей успешных и состоятельных – единицы; я бы зуб дал, что в реале у них куча проблем и ещё не сложившаяся карьера. Но вместо того, чтобы её строить, они рвутся в ВИРТУС… даже несмотря на то, что зверюга–капрал, натаскивающий бойцов клана, гоняет их жёстче, чем шеф по работе, а состряпанный женой ужин вкуснее солдатской похлёбки.

Подумав об этом, я и увидел бинокль.

Тот был прямо под склоном, на груде камней – будто в кучу их собрали как раз затем, чтобы бинокль положить сверху. Между ним и дирижаблем валялись обломки. Я счёл их останками того, что звалось марсовой площадкой.

– Кэсс! – позвал я.

Она обернулась и, поняв, на что я смотрю, застыла как вкопанная.

– Он ваш, – сказал я. – Я не стану его брать.

Мы прошли по осколкам иллюминаторов. Обогнув обломок каркаса, Кэсс наклонилась и, с трепетом протянув руку, взяла бинокль. Едва я успел его рассмотреть (вмятина на латуни, сетка трещин на линзах, ремень на петле), как тот исчез в её слотах: Кэсс даже не пришлось открывать инвентарь.

– Как будто ждал меня… – прошептала она.

Стоило ей это сказать, как зазвенел колокольчик – мне прислали письмо.

Предчувствуя неладное, я напрягся. Насчёт писем Затворник предупреждал: пока мы с Кэсс невидимки, открывать можно лишь его сообщения. А иначе возникнет риск, что нас засекут админы.

Ну ладно, посмотрим…

Я открыл мессенджер. Рядом с жёлтым конвертом серебрилась буква «З». И адрес мне был знаком.

Затворник.

У меня засосало под ложечкой: из–за пустяков он бы сейчас не писал. Раз пишет – значит, что–то стряслось.

– Открыть письмо, – велел я.

Сообщение было без шифра, который мы обычно использовали. Впервые на моей памяти Затворник переписывался общечеловеческим языком.

«Мать твою за ногу, Клим Ларин!!! – а дальше был текст без точек и запятых: – Меня пытаются взломать попробую держать невидимость ещё неск мин макс 6 чтоб ты сдох я ведь не хотел в это лезть!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

Было и третье предложение, но из имевшихся в нём слов цензурных бы не набралось и половины.

– Блин… – лаконично изрёк я.

В общем–то я не удивился – не могло всё пройти гладко… Да и не я ли полагал, что Взломщик к нашему визиту готовится? А проблемы Затворнику устроил наверняка он – простой айтишник бы не справился. И уж точно бы не справились админы «Адреума».

Кэсс, глядя на меня, испугалась:

– Всё плохо?

– Не совсем… – покривил я душой. – По пятибалльной шкале – на слабую троечку…. В общем, у нас максимум шесть минут.