Текст книги "Стражи цветка (СИ)"

Автор книги: Сергей Сухоруков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Мошенник! – крикнул эльф, живо вскочив на ноги.

– Вор! – крикнул Ян, бессознательно сжимая кулаки. Юноша перестал держать Алессию и та, пискнув, съехала по внутренней стороне плаща на землю, оставив на нем борозды от когтей.

– Я мошенник?– опешил от подобной наглости Ян.

– Я вор?– заорал от возмущения Анадил.

– Конечно, ты вор,– простужено сказали за спиной Яна.– Ты конокрад.

В тюрьму вошли два дюжих тюремщика. У одного из них шея была замотана шерстяным платком.

– Я не крал!– переключился эльф на тюремщиков.– Этот конь сам за мной увязался!

– Там разберутся,– просипел орденец с платком, выталкивая эльфа наружу.– А у тебя, колдун, он что украл? Говори, приобщим к делу.

– Да...ничего. Только я не колдун.

– Кто бы сомневался,– хохотнул напарник простуженного тюремщика.– Ты – не колдун, этот бродяга – не вор, а старина Берг вовсе и не пьян.

Упоминая Берга, орденец пнул ногой спящего кнехта. Это и был Берг.

Дверь тюрьмы захлопнулась. Ян и Алессия остались наедине. Если не считать спящего кнехта.

– Все пропало!– отчаянно сказал Ян.– Цветок у рыцарей!

– Возможно,– сдержанно ответила Алессия.– У эльфа его точно уже нет.

– Цветок здесь и он у рыцарей!

– Не паникуй,– строго сказала Алессия.– Может у них, а может, и нет. Мы не знаем. Главное – мы нашли эльфа. Найдем и Ключ, в смысле, цветок.

Ее оговорке Ян не предал значения.

–Каков нахал! – вспомнил Ян состоявшуюся долгожданную встречу с эльфом.– Он ворует мой цветок, а я у него же и мошенник!

– А он его не крал,– Алессия зевнула и улеглась на гнилую солому.

– Прости?

– Эльф цветок у тебя в кости выиграл,– неохотно пояснила кошка.

– И ты знала!.. И не сказала!..– возмутился Ян.

– Скажи я тебе правду, ты разве не вернулся бы в свое село?– огрызнулась Алессия.

– Ну и вернулся бы! – запальчиво ответил юноша.– Тебе то что? Это мой цветок!

– Это не т в о й цветок! Это и вовсе н е ц в е т о к ! Это К л ю ч от Двери в нижний мир.

– Ключ?

– То, что вы называете волшебным цветком – на самом деле Ключ. И я не могла себе позволить, чтобы он остался у какого-то бродячего эльфа.

– Ну а я могу себе это позволить,– решительно заявил Ян.– Не понимаю, зачем я вообще преследую этого Анадила? Раз он у меня цветка не крал, следовательно...

–Это я заставила тебя сесть в повозку и погнаться за эльфом.

– Но как?

– Я была очень убедительной...

– И что ты мне там интересно наплела?

– Повторить? – мурлыкнула кошка.

– Так значит, с самого начала, наша погоня за эльфом – это твоя идея?– растерялся Ян.

– Да. Сам виноват. Тебе не стоило играть на цветок. Был бы сейчас дома...

– Ну, допустим. Но почему ты мне позволила на него играть?

– Мы все совершили в ту ночь немало ошибок,– миролюбиво признала Алессия.– Но какой толк об этом вспоминать? Мы все исправим.– Она помолчала, припомнила ту самую игру и, не выдержав, сердито воскликнула: – Но додуматься играть в кости с каким-то шулером на Ключ! На самую ценную вещь обоих миров!

– Если он так ценен, то почему ты не отобрала у эльфа его назад, там, в корчме? – резонно спросил Ян. "Ведь ты – колдунья",– договорил он про себя.

– Я всего лишь слабая кошка, – сожалея, ответила Алессия и раздраженно добавила: – И потом – я опоздала. Этот эльф сумел исчезнуть раньше!

– Ну а почему тогда ты вообще позволила мне этот цветок найти?

– Это ты сам. Я наоборот хотела тебе помешать. Но не успела. Не ожидала, что тебя привратники пропустят.

– Привратники?

– Ну, бесы, по-вашему. Они охраняют Ключ от таких как ты... кладоискателей. Найти ведь цветок не сложно. Сложно к нему приблизиться. А взять Ключ так и вовсе невозможно,– Алессия странно посмотрела на юношу, точно впервые его увидела. – Я о таких случаях и не слышала. До сих пор.

– А вам, колдунам, зачем этот Ключ?– теперь уже Ян, тоже притворно зевая, удобно устраивался на полу рядом с серой кошкой.

– Нам колдунам?– медленно повторила Алессия, еще не понимая.

– Ну, или колдуньям,– невинно уточнил Ян.

– Ты... знаешь?

– Что ты не настоящая кошка? Давно,– соврал Ян.– Я хочу знать, почему ты это от меня скрыла.

– Так было надо.

– Кому надо? А я доверял тебе и даже полюбил.

– Что?– вздрогнула Алессия.

– Как кошку,– пояснил Ян.

– Ты тоже оказался не так плох, как мне это показалось сразу,– призналась Алессия. Ян даже и не подозревал, как тяжело было его гордой спутнице сказать это вслух.

– Теперь это не важно,– сказал он.– У меня больше нет подруги кошки.

– Но есть я, – мягко сказала Алессия.

– А кто ты? – с горечью спросил Ян.– Чародейка, которая мне все время лгала? С самого начала. Скажи: а маги вообще хоть когда-нибудь говорят правду? Если они все такие, как ты, то вы мне не нравитесь. Значит, прав отец Ксиома, прав Орден? Вы лживы, двуличны и опасны!

– Опасны?– прошипела юная магесса.– Опасны, говоришь? Если ты веришь в это, то, как смеешь со мной так разговаривать? Мальчишка! Да мы охраняем этот мир от фанатиков и глупцов вроде твоего Ксиомы или магистра Ульриха фон Вундеркляйна. Великая Неона! Да кому я это объясняю!

Алессия гневно фыркнула и замолчала. Ян замолчал тоже. Так они молча и просидели, пока снаружи не послышались шаги. Когда дверной засов вновь загремел, чародейка подбежала к двери. Как только дверь приоткрылась, кошка шмыгнула в образовавшуюся щель, вызвав легкий переполох у охраны. Ян не мог поверить: Алессия бросила его. Неужели он настолько обидел ее? Но ему, наверное, не в чем было себя упрекнуть. В его воспитание не входило общение с животными или магами, а тем более общение с капризными девчонками-чародейками.

На этот раз тюремщики пришли за ним. Вели его сразу по замковому двору, затем ввели в башню, спустились по лестнице в подвал и втолкнули в небольшую комнату. В комнате за круглым столом сидел редковолосый, седой дознаватель в кафтане с рыцарским крестом на груди. Он поднял усталые красные от недосыпания глаза на арестованного и скучно спросил:

– Почему не в армии?

Ян, как можно почтительней объяснил, что он, к его величайшему сожалению, не имеет чести быть подданным Ордена. Дознаватель сначала безразлично, а затем все внимательней, слушал юношу, чему-то одобрительно кивая своей морщинистой седой головой.

– Грамоте что ли обучен? – благосклонно спросил пожилой рыцарь, когда узник закончил свою оправдательную речь.

– Да, – удивился вопросу Ян.

– Читаешь? Пишешь?

– И читаю и пишу.

– Вот это я уважаю, парень,– неожиданно сказал рыцарь. Его усталые глаза оживились, с интересом разглядывая Яна. – Наш Орден на весь свет славен своими блистательными рыцарями и отважными воинами. Их у нас, и правда, хоть пруд пруди. А вот чиновников, чиновников не хватает. Некому государством управлять. Никто не хочет, а чаще не умеет, с бумажками возиться. Тут славы нет. Все хотят на коне скакать да ворогам головы рубить. Вот тут – слава. Вот за это толпа героем величает. Парадокс, юноша, не правда ли?

Ян, который, как и положено узнику, слушал внимательно, вежливым кивком согласился со своим тюремщиком.

– Вот ты думаешь, я кто? Дознаватель? Судья?– шмыгнув простуженным носом, продолжал орденец.– Нет. Я и есть комтур Вальдемар фон Гейм.

Ян побледнел.

– Не пугайся,– успокоил его комтур.– Да, я комтур, а, вот, видишь, самому приходится разбирать дела вроде твоего. Не хватает людей. Кстати, о деле. Ворчун Шлак обвиняет тебя в колдовстве. Ты ведь не колдун? Вижу, вижу. Этому сержанту, после контузии, везде колдуны чудятся. Куда ты, говоришь, шел? Ну, так и иди с Богом...Или может лучше ко мне в гарнизон наймешься? В канцелярию. Поначалу писарчуком, а там посмотрим. Не хочешь? Ну, ступай. Только куда ты пойдешь, на ночь глядя-то? Тут у нас рядом трактир есть – можешь переночевать.

Ян смутился и стал благодарить за совет.

– А! У тебя денег нет! – догадался комтур.– Вот тебе письмо к трактирщику Понку.

Фон Гейм что-то черкнул на желтой бумаге и протянул ее Яну.

– Переночуешь за счет казны. Сержант! Проводи!

Только оказавшись за воротами Динбурга, юноша глянул в письмо комтура. Прочитать его он не смог. Вместо букв на бумаге аккуратно были написаны какие-то цифры, да в нижнем углу листа была оттиснута круглая печать. По дороге в трактир Ян размышлял о том, что и среди рыцарей и комтуров, попадаются хорошие и благородные люди. Настроение у него было приподнятое. Старики в деревне оказались правы: ему везло. И Алессия про то же говорила. Ян нахмурился. Знать бы, куда она сама сбежала. Юноша на нее уже нисколько не сердился. Более того: без чародейки он почувствовал себя неуверенно и одиноко. Оставалось надеяться, что его серая приятельница в скором времени вернется. Идти дальше без нее – об этом Ян даже думать не смел.

Трактир, крышу которого венчала квадратная, зубчатая декоративная башня так и назывался: "Под башней". Прежде чем войти в дверь, Ян обратил внимание на объявления, в беспорядке прибитые на деревянном щите, прислоненном к трактирной стене. С большего плаката, в центре щита, мужественно улыбалось широкое красное лицо кнехта. Плакат призывал рекрутов-добровольцев вступить в динбургский гарнизон, взамен обещая вечную загробную жизнь. Остальные объявления были частные. Наниматели приглашали на постоянную и временную работу слесаря, пекаря, четырех писарей, двух счетоводов и даже одного золотаря. Не трудно было заметить, что в услугах воинов или охранников местные купцы и цеховые мастера не особо нуждались. Ян вспомнил слова комтура фон Гейма и подумал, что в Ордене, он, зная грамоту, пожалуй, всегда сможет заработать себе на еду и ночлег. Приободрившись этим, Ян толкнул тяжелую старую дверь, вошел в трактир и едва не застонал. Так вкусно не пахло даже на кухне в "Бук и дубе". А может это голод усилил запахи, но Ян понял, что за миску похлебки он отдаст последнее, что у него осталось ценное, например, свой зеленый плащ. Трактирщик Понк, румяный, добродушный старик с хохолком на лысеющей голове, хлебосольно разведя руками, услужливо кинулся ему навстречу.

– Чем могу?– радуясь согнутой в поклоне спиной, спросил трактирщик.

Ян робко протянул ему записку комтура. Старик, скользнув по ней взглядом, выпрямился. Радушия на его лице заметно поубавилось. Он вытер свои руки о кожаный фартук, взял записку и еще раз в нее глянул, уже внимательней. Затем, по-стариковски что-то пробормотав себе под нос, указал юноше на ближайший свободный стол и ушел назад к стойке. Яну только оставалось надеяться, что бумага комтура его накормит. А пока он терпеливо ждал, осматриваясь по сторонам. Здешняя общая зала мало чем отличалась от залы в "Бук и дубе". Разве что свечей было больше, а мебель, столы и лавки, были более грубыми, как и лица большинства посетителей. Поскольку в трактире "Под башней" отдыхали в основном орденские солдаты.

Занятый изучением постояльцев, юноша не заметил, как трактирщик, искоса поглядывая на него, что-то быстро шепчет тщедушному, высохшему от пьянства красноносому мужичку с бледным и помятым лицом. Мужичок слушал и кивал.

Ян совсем было уже потерял надежду на ужин, когда трактирщик сам принес ему миску с чем-то горячим и поставил перед ним кружку пива. Понк еще не успел дойти до трактирной стойки, как Ян, обжигаясь, миску эту очистил, даже толком не разобрав, что в ней было. Есть все равно хотелось. Он хлебнул пиво. Горьковато.

– Какой аппетит! Какой великолепный аппетит,– восхитился бледный, красноносый мужичок, обращаясь к Яну, и, не спрашивая, подсел за его стол.– А жадный трактирщик пожалел такому славному юноше овсяной каши!

– Простите? – не понял Ян. Он увидел, как на его стол стали озираться постояльцы, и ему стало неловко.

–Тс-с! – понизил голос мужичок и зашептал, наклонившись к юноше, неприятно дыша на него перегаром: – Я все видел, парень! Ты принес письмо с замка?

– Да.

– С печатью комтура?

– Да, вроде...

– Вот! – опять вскрикнул мужичок.– Тебе полагается больше! Проси! Требуй!

Впрочем, я сам все устрою!

И он умчался к стойке так быстро, что Ян не успел его остановить. Через пару минут помрачневший трактирщик Понк принес целый поднос еды, сердито поставил его перед Яном и удалился. Вслед подошел, пыхтя от напряжения, и новый знакомый Яна. Он придирчиво оценил поднос на столе и недовольно пробурчал:

– Хлеба все-таки пожалел, старый гном. Ну да ладно, не хлебом единым...

И мужичок торжественно поставил на стол два кувшина с пивом и один с медом.

Ян был впечатлен и в знак благодарности предложил разделить с ним ужин. Мужичок охотно согласился. Для этого, похоже, он и старался.

Они уже выпили все пиво, а Ян так и не узнал, как зовут его сотрапезника. Представиться тот, видимо, забыл, а сам юноша спрашивать не стал. За едой они дружно посмеялись над скупостью Понка и по достоинству оценили щедрость комтура Вальдемара. Когда принялись за крепкий мед, их разговор зашел об орденской армии, службу в которой стал расхваливать Яну его красноносый собутыльник. В разгар своей речи, мужичок вдруг спросил молодого собеседника:

– Ты вот, я смотрю, не в армии. Может, хвор чем?

– Да нет, здоров,– удивился Ян. И почему здесь все об этом его спрашивают?

– Это хорошо,– довольно кивнул головой мужичок и опорожнил кубок с медом.– А родители здоровы?

– У меня их нет,– коротко ответил Ян и выпил тоже.

– Ах ты, горемыка,– совсем уж обрадовался мужичок.– Но я не о том. Ты не думал о своем будущем? О достойной карьере?

– Нет еще,– Ян, пошатываясь, встал из-за стола.– Я счас...

Когда юноша вышел из залы во двор, орденский вербовщик стер с лица добродушную, пьяную гримасу. Теперь он выглядел озабоченным и усталым. Налив себе меду, он торопливо выпил.

– Что, Крюк? Парень уже на крючке? – насмешливый голос заставил его вздрогнуть.– Ох, смотри! Не миновать тебе как-нибудь удара ножа за твои проделки.

Вербовщик Крюк быстро взглянул на насмешника. Заговорил с ним орденский солдат с арбалетом за спиной, сидящий за соседним столом. Крюк стрелка вспомнил. Когда-то тот тоже попался в его сети.

– Не твоего ума дело,– злобно ответил вербовщик.– Пей свое пиво и помалкивай.

Но тут вернулся в залу Ян, и лицо мужичка смягчилось, пьяно и рассеяно улыбаясь по сторонам. Когда юноша уселся на свое место, вербовщик услужливо подлил ему еще меду. Чокнулись, выпили.

– А говорю я о благородной карьере военного,– закусывая мед редькой, продолжил Крюк прерванный разговор, украдкой поглядывая на собеседника, стараясь угадать его реакцию.

– Не знаю,– неуверенно ответил Ян.– Я больше в кости люблю...

– Солдаты в кости каждый день играют,– заверил вербовщик и выложил на заляпанный жиром стол какую-то смятую бумагу и любовно разгладил ее.– Поставь крестик и вступи в бравую армию Ордена! А?

Но Ян решительно отказался.

– Всю жизнь тебя поют и кормют. А делать по сути ничего не надо,– уговаривал вербовщик.– И всегда с тобой твои верные боевые товарищи.

Но упоминание о верных товарищах лишь нагнало на Яна уныние. Он оказался в чужом краю и остался один. Кошка его бросила, оборотень – и тот убежал.

– А мед-то закончился!– поразился вербовщик, заглядывая в кувшин.– Возьмем еще!

Ян попробовал слабо протестовать.

– Возьмем!– настаивал его собутыльник.– Теперь я угощаю!

Глава 2

– РЕКРУТЫ ПОДЬЕМ!!!

Ян разлепил глаз. Резкий неприятный утренний свет и какие-то люди суетятся, торопятся. "Бедолаги", – пожалел их юноша и закрыл глаз. Спать дальше.

– Господин кнехт,– вкрадчиво позвал голос над его головой.

Ян недовольно поморщился и перевернулся на другой бок.

– Встать!!! – удар кулака сбросил его с теплой, нагретой кровати на холодную, твердую землю. Ян, ничего не понимая спросонья, сидел и потирал бок, которым ударился. Проведя ладонью по своим волосам, юноша обнаружил, что почему-то коротко острижен.

– Встать.

Поднимаясь, он сперва увидел над собой две мускулистые ноги с крепкими икрами, затем гульфик, затем живот, мощную грудь и, наконец, злющее квадратное лицо орденского сержанта. За его спиной выглядывали молодые насмешливые лица с бритыми головами. Ян сообразил, что находится в солдатской казарме. Но почему?

– Все во двор,– прогудел сержант, уже отвернувшись от Яна. И все, толкаясь, выбежали во двор. Ян, не спеша, вышел последним. У входа в казарму в линию выстроились полтора десятка орденских новобранцев. Они, поеживаясь от утренней прохлады, недовольно смотрели на опоздавшего Яна. Грубиян сержант стоял перед строем.

– Здесь какая-то ошибка! – Ян решительно подошел к сержанту.– Я не наемник и я не орденец...я...

– Если и так, то допустил ее ты, когда поставил свою подпись в контракте,– насмешливо перебил его сержант.– В строй!

– Но...

– В СТРОЙ!!!

Ян подчинился, решив поговорить об этом недоразумении позже и с кем-нибудь менее шумным.

– Кто еще не знает, что я – сержант Штоп – не люблю повторять дважды?– цедил, не разжимая зубов сержант, строго сверля глазами рекрутов.– Орденский кнехт понимает приказ с первого раза – в этом успех наших побед!

Новобранцы заметно приуныли. Их не радовали ни приказы, ни будущие победы. Бессовестные вербовщики обещали им веселую и легкую жизнь.

– Где мы,– спросил шепотом Ян у длинного прыщавого соседа.

Тот, быстро глянув на его красные глаза и темные круги под ними, понимающе усмехнулся и коротко ответил:

– Динбург.

Впрочем, Ян и сам уже знал ответ. Он увидел красную черепицу знакомой башни, в которой его допрашивал комтур. О комтуре заговорил и сержант.

– Вальдемар фон Гейм сегодня будет смотреть вас. Привести себя в порядок. Карл,– хмурясь на грязный, выцветший плащ Яна, вспомнил Штоп.– Заведи новичков на склад.

Ян, утешая себя тем, что вероятно комтур и поможет ему, поспешил за широкоплечим кнехтом по имени Карл. Рядом с Яном, преданно смотря в спину их провожатому, шел еще один новичок, невысокий большеголовый и белобрысый орденский крестьянин. Когда они проходили мимо кучки кнехтов, поивших лошадей, Яна весело окликнули.

– Колдун! Здорово!– возле колодца стоял знакомый Яну тюремщик c шарфом на шее.– Смотрю, ты решил вступить в наши ряды и искупиться? Вот это правильно!

– Колдун? Почему колдун?– округлил синие глуповатые глаза крестьянин и отошел от опасного соседа на шаг в сторону.

– Меня оправдали,– твердо сказал Ян.

– Шевелись там,– поторопил Карл.

На складе Ян отдал свой плащ, рубаху, штаны и башмаки угрюмому усатому сержанту, а взамен получил полный комплект орденского обмундирования. Он уже примерял на своей стриженой голове круглую суконную шапочку с плоским верхом, а его белобрысый сослуживец не надел и штанов, запутавшись в штанинах.

– Господин кнехт, помогите,– отчаянным шепотом попросил Карла бывший фермер.

Пока новобранцы одевались, Карл почтительно беседовал со складским сержантом, предусмотрительно стараясь завести с ним дружбу. Услышав мольбу белобрысого рекрута, он сердито хотел на него прикрикнуть, но, увидев его мученья, сжалился.

– Чудак! Чего ты в него руку суешь? Это не перчатка – это гульфик! Ты что, гульфиков никогда не видел? Эй, парень, помоги.

Вдвоем с Яном они его кое-как одели. Выведя своих подопечных из склада, Карл повел их в кузницы.

– Господин кнехт, а вы давно уже служите? – уважительно спросил белобрысый рекрут Карла по дороге.

– Болда! – добродушно отозвался Карл.– Какой я тебе господин? Я такой же солдат, как и ты. Зови меня Карл. А служу сам недавно. Девятый день только.

– А ты как сюда попал, Карл?– отвлекшись от своих мрачных мыслей, поинтересовался Ян.

– Так, как и большинство из нас,– невесело ответил кнехт.– Зашел к старому Понку выпить кружочку пива.

– То есть?– не понял Ян.

– А ты сам-то помнишь, как здесь очутился? Я видел, как тебя вчера привели из трактира. Не в добрый час ты туда заглянул. У комтура и Понка схема давно уже отработанная: сперва горькое пиво, затем сладкий мед, а на закуску – горькая редька и сладкие речи вербовщиков. И вот ты ставишь крест в военном контракте и крест на своей свободе. И отныне ты – бравый орденский солдат.

– Это все комтур?– не хотел верить Ян.– Он же благородный рыцарь!

– Благородный...Рыцарь...– кивая, соглашался Карл.– А также один из главных поставщиков рекрутов в орденское войско. Сам магистр ценит его за это и прощает ему многие чудачества.

– Какие еще чудачества?– уныло спросил Ян. Он уже понял, что Вальдемар фон Гейм ему не поможет. Скорее, наоборот.

– Да он эти...стишки любовные слагает. Еще, слышал, книги собирает. Может за редкую книжку скакуна хорошего отдать. А еще, по секрету мне сказывали, он как-то одному своему приятелю за столом заявил, что не только Единого, вообще никаких богов нет! Можете себе такое представить?

– Неужто вы не сами на службу пошли?– переварив услышанное, поразился белобрысый рекрут. Он-то нанялся в динбургский гарнизон добровольно, шел сюда и боялся даже, что не примут, откажут.

– Где там,– скривился Карл.– Я сам скорняк и не из последних. Что я в армии позабыл? Жениться вот собирался. У нас без этого в цех не принимают. Я и ехал за подарками невесте. Да вот, бес попутал...

– И что невеста? Знает где ты? – посочувствовал Ян.

– А какая мне теперь разница?– безразлично сказал кнехт.– А вот и кузни.

Спустя час, гремя железом, они уже возвращались в казармы. Успели как раз к приходу комтура.

Вальдемар фон Гейм явился к новобранцам в сопровождении священника, который, как и все орденские священники, больше походил на воина, чем на пастыря. Его тренированное тело, колючий взгляд и изрезанное шрамами худое костистое лицо естественно смотрелись бы где-нибудь на поле битвы, а никак не за алтарем в церкви. Ян вспомнил слова Гудагая о том, что сложно победить государство, где даже священники – воины.

Фон Гейм, довольно улыбаясь, осмотрел новое пополнение. Увидев в конце шеренги Яна, он кивнул ему, как старому знакомому. Комтур поздравил рекрутов с их вступлением в ряды прославленной орденской армии и пожелал им успехов в святом деле распространения истинной веры. Затем он представил своего спутника. Звали его отцом Бориусом. Он был назначен наставником по стрельбе и фехтованию в помощь сержанту Штопу. После чего комтур удалился, а Штоп и отец Бориус сразу же начали занятия. Они раздали рекрутам длинные палки и велели колоть и рубить ими тренировочные манекены, насаженные на столбы по краям плаца. И новобранцы принялись усердно колотить палками по своим условным противникам, выбивая из них пыль и пучки соломы. По тому, как будущие орденские солдаты орудовали своими палками, можно было определить сословную принадлежность и даже род занятий того или иного рекрута. Бывшие крестьяне, как, например, тот белобрысый, которого Карл вместе с Яном водил на склады, били по манекенам часто и трудолюбиво, словно молотили зерно. Городские парни кололи, как портные иглами, то и дело роняя свое оружие из непослушных пальцев, непривычных к тяжелой физической работе. А один – крепенький, жилистый рекрут – рубил по соломе, точно дровосек-браконьер по деревьям, который рубит быстро и с оглядкой, чтобы не поймали. Как позже Ян узнал – он действительно им был. И нанялся в армию только после того, как однажды все-таки попался лесничему своего сеньора.

Штоп и отец Бориус наблюдали за тренировкой молча. При этом сержант презрительно улыбался, а священник хмурился. Когда рекруты совсем уже выбились из сил, Штоп вновь построил их в линию. В нескольких коротких, но очень выразительных фразах он объяснил новобранцам, что упражнение они выполняют неправильно. После этого оба наставника начали заниматься с рекрутами индивидуально, вызывая по очереди каждого на тренировочные поединки.

В скором времени молодые солдаты убедились, что лучше учиться у священника, чем у сержанта. Штоп больше орал, чем учил, искренне веря, что так до рекрутов быстрей дойдет воинская наука. Бориус же говорил мало и по делу. И фехтовал он отлично. Рекруты, после схватки, отходили от него, шипя от боли и потирая руки и ноги.

Яну выпало сразиться со священником. Когда до него дошла очередь, юноша взял шест, но атаковать не торопился. Он видел посиневшие от ударов конечности своих товарищей и не хотел себе того же. Тогда отец Бориус напал сам. И сразу же получил удар в ногу. Священник хмыкнул и стал действовать осторожней. Больше Яну не удалось его коснуться, хотя сам он несколько чувствительных ударов все же получил. Остальные рекруты больше не тренировались, а окружили поединщиков и глазели на их схватку, подбадривая своего товарища. Смотрел и Штоп, заметно радуясь, когда рекрут-выскочка получал удар. Закончив бой, отец Бориус отбросил шест в сторону.

–Хорошо,– скупо похвалил он новобранца.

"Еще бы"– подумал Ян и вспомнил двух своих прежних наставников, отца Ксиому и Гудагая. У одного он учился грамоте, у второго – фехтованию. Когда Ян ленился писать буквы, отец Ксиома кричал. А когда юноша был не внимателен на уроках фехтования, то, пропуская удары, получал палкой. А бил Гудагай больно. Не трудно догадаться, какую науку Ян усвоил первой.

– Молодчина, Колдун!– обступили Яна рекруты. Вымотанный тренировкой юноша не стал с ними спорить. Колдун так Колдун.

Наконец долгий армейский день закончился, и рожок протрубил отбой. Ян уже начал засыпать, как кто-то настойчиво потряс его за плечо.

– Ян сын Гавия? Срочно к комтуру!

Ян, несмотря на смертельную усталость, поспешил в башню. Он надеялся, что комтур вспомнил о нем и теперь поможет покинуть орденское войско, куда юноша попал, всем же очевидно, лишь по недоразумению.

Фон Гейм действительно вспомнил об образованном рекруте. Едва увидев Яна, он всучил ему стопку бумаги:

– Перепишешь это и вот это. Срок – до утра!

Два следующих дня прошли одинаково: учения днем, работа в канцелярии комтура ночью. В итоге Яну приходилось еще тяжелей, чем его товарищам. Но на третий день волей случая от большинства тренировок ему удалось избавиться. Вечером при скудном свете свечи он чинил свой серый плащ, когда услышал откуда-то со стороны входа чей-то требовательный рык:

– Кто здесь...эта? Ведьмак?

– Колдун,– подсказали рекруты.

– А, ну да, Колдун.

– А вон он.

Ян поднял глаза и оробел. В его сторону, тяжело ступая, задевая головой потолок, двигалась гора мускулов. Таких огромных людей ему еще не доводилось встречать. Лет сто назад таких называли великанами и с ними сражались странствующие рыцари. И чаще всего погибали. Около Яна здоровяк остановился и, хрустнув своей бычьей шеей, сфокусировал на нем свои маленькие глазенки-пуговки.

– Слышь-ка, малый, гврят ты...эта?.. буквы знаешь?

– Немного,– скромно ответил юноша.

– Мне...эта? Бабе письмецо надыть. Чиркни, а?

Ян с готовностью приготовил бумагу и перо.

– Имя?

– Брудервальд.

– Девушки,– терпеливо пояснил Ян.

– А! – захрюкал Брудервальд. Отсмеявшись, он наморщил свой низкий лоб, вспоминая.– Как же ее? А! Вроде бы Милкой мамка ее звала?

– Значит, Милка?– и Ян принялся старательно сочинять послание неизвестной ему орденской крестьянке, опасаясь разочаровать заказчика.

В казарму заглянул Штоп.

– Кто сегодня конюшню чистит?– заорал он с ходу. Нашел взглядом Яна.– Колдун, не ты ли?

Брудервальд нахмурился.

– А вспомнил! Велетая очередь,– быстро проговорил сержант.– Велетай! Марш в конюшню.

Белобрысый рекрут, с которым Ян ходил на склад и к кузнецам, покорно вышел из казармы. Вскоре Ян сообщил гиганту Брудервальду:

– Готово.

– Эта? Зачти-ка,– потребовал Брудервальд.

– Здравствуй, дорогая Милка,– с выражением начал читать Ян.– Жив я и здоров. Служу в крепости...

Закончив читать, юноша нервно глянул на великана, понравилось ли ему?

Тот какое-то время мучительно думал.

– Эта? Ни героично как-то. Она ж мне э-э...не даст,– решил Брудервальд.– Не даст согласия на руку, значит.

Ян вздохнул и начал переписывать все заново.

– Дорогая Милка,– читал он чуть позже другой вариант, "героический".– Пишу тебе сидя на убитом нами драконе. Земля горит под ногами. Сержант Штоп, мир его праху, не послушал меня и завел нас в засаду к поморам. И теперь его кишки клюют вороны. Я и сам легко ранен в обе руки и обе ноги...

Ян читал, а великан слушал и жмурился от удовольствия.

– Моя будет девка,– заверил он юношу, бережно пряча письмо.– А ты... того? Может, и сказки знаешь? Про героев там... могешь?

– Могю. То есть могу,– улыбнулся Ян.

Дождь, который ночью скупо выдавливал из себя влагу по капле, к утру расщедрился и бодро забарабанил по черепице на стенах и башнях замка. Промокая под дождем, новобранцы отрабатывали приемы с копьем и алебардой. Яна с ними не было. Он сидел в казарме в окружении Брудервальда и его приятелей, пил горячий мед и рассказывал им многочисленные истории о воинах, ворах и игроках, которые знал немало.

– Слышь, Колдун! А расскажи что о своих собратьях по цеху – о колдунах? – попросил один из воинов, подмигивая остальным. Солдаты довольно загоготали.

– О магах? Да я ничего о них толком и не знаю,– ответил Ян и вздохнул, невольно вспомнив Алессию.– Разве что легенду о Хоррогоре. Так ее все знают.

– Ну, еще раз послушаем, ты как, Брудервальд?

Гигант благосклонно кивнул, и Ян начал рассказывать.

Черный колдун Хоррогор ненавидел весь свет и потому одиноко жил в своей мрачной башне на вершине горы. Ни один зверь не решался вырыть свою нору, ни одна птица не решалась свить гнездо рядом с его мрачным жилищем. Сторонились колдуна и люди. Только старый мельник по имени Алайдар раз в день навещал затворника, когда приносил ему пищу и свежее пиво. Но однажды заболел старый мельник и отправил вместо себя в башню свою дочь красавицу Неону. Колдун, едва увидев девушку, воспылал к ней низменной страстью и пленил ее, закрыв в своей башне. Три дня безутешно плакала Неона, умоляя своего тюремщика отпустить ее к отцу, но глух был проклятый колдун к ее просьбам.

Напрасно ждал старый мельник свою единственную дочь. Так и не вернулась она в отцовский дом. Тогда Алайдар обратился за помощью к трем светлым волшебникам Войтану, Ранару и Двою. Чародеи согласись помочь обиженному мельнику. Все трое явились они к Хоррогору в башню и приказали ему вернуть дочь отцу. Рассмеялся им в лицо черный колдун и велел убираться с его горы. Разгневались добрые волшебники, и началась битва! День и ночь длилась она, сотрясая небо и землю. Сильней оказались три чародея, ибо добро всегда побеждает зло. Был повержен темный маг.

– Больше ты никому не причинишь зла,– сказал Войтан колдуну и поднял свой меч, чтобы оборвать его черную жизнь. Но тут случилось невероятное! Прекрасная Неона бросилась к раненому злодею и закрыла его своим телом. Рыдая, умоляла она волшебников пощадить ее возлюбленного – черного колдуна Хоррогора. С ужасом поняли чародеи, что страшное зло совершил их враг: чарами околдовал юную деву, лишил ее разума, украл ее сердце.

– Лишь смерть злодея снимет твои чары!– воскликнул Войтан, оттолкнул Неону и пронзил мечом колдуна. Но не сразу умер Хоррогор. Из его мертвеющих уст вырвалось черное погибельное проклятие своим убийцам, и лишь тогда испустил он дух.