Текст книги "Стражи цветка (СИ)"

Автор книги: Сергей Сухоруков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Бравым гномам нужно оружие?– перегнувшись через прилавок, спросил он, смотря на низеньких покупателей сверху.

– Это кто здесь гном?– возмущенно заорал кладовик. В его ладони опасно заискрился электрический разряд.– Почему сразу – гном?!!

– Остынь, братец!– копша перехватил руку своего приятеля и вежливо обратился к торговцу:– Мой друг хочет сказать, почтенный, что мы не гномы.

– Простите,– пожал плечами купец.– Но гномы так все похожи друг на друга.

Кладовик покраснел и ткнул затрясшегося от смеха копшу кулаком в бок. И, видимо, чтобы скрыть смущение, он принялся изучать товар на прилавке. Среди стального изобилия его заинтересовал пластинчатый панцирь, один из тех, которыми так славились искусные оружейники Бохары.

– Примерь, братец, примерь,– посмеивался копша.– пригодится.

Из любопытства кладовик действительно взял панцирь и попробовал его надеть. Но даже при обоюдной помощи купца и копши сделать это так и не удалось. Не подошли коротышке и ни одна из кольчуг. Все они для него были тесными и не по росту длинными. Длинными оказались и восточные кривые булатные сабли.

– Могу только посоветовать оружейную лавку для гномов,– виновато развел руками купец.– Может, там что-нибудь подберете?

Кладовик угрюмо посмотрел на купца, засопел носом, но сдержался.

– Вах! Зачем война? Зачем оружие? Возьми дыня! – закричал горбоносый торговец дынями с лавки напротив, отчаянно размахивая руками, чтобы привлечь к себе внимание.

Но духи кладов хором отказались.

– Подходите, подходите! – настаивал торговец.– Вы ищите Ибрагима Цареградского? Я знаю, где этот Ибрагим!

Библиотека Вилькоффа занимала весь первый этаж так называемой башни. И хотя самые ценные книги маг вывез в Княжество, тут еще было что почитать. Гевот налетел на книги коршуном, и с большим трудом удалось его оторвать от чтения и отправить патрулировать улицы столицы в поисках купца. Ян, который столько книг не видел и за всю свою жизнь, тоже поначалу взялся изучать их с огромным энтузиазмом. Но вскоре, задыхаясь и кашляя от пыли, попросил пощады. И чародейка все чаще выгоняла их с эльфом в город, чтобы они не путались под ногами. Что касается оборотня Януса, он целыми днями спал наверху и почти не показывался.

Ян, после памятного процесса по делу ведьмы и ее помощников, стал самым знаменитым горожанином в славном городе Мальбурге. При встрече с ним уважаемые мастера и почтенные купцы солидно ему кивали, подмастерья и ученики робко здоровались. Пользовался он расположением и у женской половины города. Пожилые горожанки смотрели на него весьма благосклонно, а девицы краснели и хлопали ресницами ему вслед. Попадались, правда, и те, кто, завидя его, спешили закрыть ставни своих окон. Но таких было не много. Однако его нашумевший разговор с котами на площади, спасший им и их хозяйке жизни, оказал ему и плохую услугу. Многие посчитали, что он – колдун. Более того слухи так раздули его участии в этом судебном процессе, что получалось, что Ян в одиночку, используя магию, разогнал орденский Трибунал и его охрану. Теперь праздные болтуны на площади всех уверяли, что великий магистр, якобы опасаясь могущественного мага, и повелел распустить свой суд. К тому же юноша попросил магистрат позволить ему поселиться в заброшенной башне Каллигера. Магистрат не только позволил своему новому горожанину там жить, но и подарил ее в вечное владение. Не без помощи все того же Готзигера. Заселение Яна и его спутников в башню мага подтвердили подозрения горожан. Ну разве стал бы не колдун жить в башне колдуна? Нет, не стал бы. Поэтому, даже ранее сомневающиеся убедились в том, что этот славный юноша все же колдун. Но только добрый колдун. И пока при встрече с ним горожане приветливо улыбались. Пока улыбались. Но как долго это будет продолжаться? Гевот Ворон первым проявил озабоченность и заявил своим спутникам, что им лучше здесь не задерживаться. Было решено остаться еще на один день и назавтра покинуть город, даже если ничего полезного в башне так и не найдут. Тем более денег у них было немного, а цены в столице были...столичными. А обращаться за помощью к Готзигеру Ян все также стеснялся. Те монеты, что у них время от времени появлялись, зарабатывал, как ни странно, Анадил. Он играл по трактирам на флейте и, негласно, в кости. И кости приносили дохода неизмеримо больше, чем музыка. Что, конечно, хитрого эльфа не удивляло.

После более чем скромного обеда (ужины у них благодаря эльфу были немного сытнее) Ян и Анадил немного побродили по городу. Не пройдя и квартал, приятели заметили, что город волновался. У хозяина скобяной лавки они узнали, что таинственный зверь, который сожрал нищего, накануне разорвал любимую лошадь мельника. Вместе с самим мельником. В Мальбурге начиналась паника.

Ян решил, что будет лучше вернуться в башню. Эльф же отправился в трактир "Оранжевый вепрь" к Богасту на заработки. Там они и договорились встретиться вечером.

Когда Ян вошел в библиотеку Вилькоффа, кошка все также неутомимо прыгала по книжным полкам, поднимая пыль и разрывая паутину. Горка книг на полу заметно увеличилась. Значит, Гевота опять ожидала бессонная ночь. Ян, собственно, и не мог вспомнить, чтобы он видел, как черноволосый маг когда-либо спал. Может маги во сне и не нуждались. Хотя та же Алессия любила поспать подольше. Но ведь сейчас она была кошка?

Ян улыбнулся ей, когда она быстро глянула на вошедшего юношу. Чародейка отвернулась, сосредоточив все свое внимание на первом же попавшемся ей толстом фолианте в порыжевшем кожаном переплете. Юноша украдкой вздохнул. В последние дни он стал замечать, что Алессия переменилась к нему. В общении с ним она вновь стала сдержана и холодна, как когда-то в начале их совместного путешествия. Не трудно было заметить, что она старалась избегать юноши и больше проводила время с Гевотом, разбирая книги и рукописи великого мага. Даже с эльфом она, казалось, была приветливей, чем с ним. Ян сколько не старался, так и не смог понять, чем он ее обидел. Может, пришло время выяснить?

– Что тебя тревожит, Алессия?– Юноша спросил не то, что хотел, но на другое не решился.

– Я рада, что ты, наконец, догадался спросить!– сразу же язвительно отозвалась кошка, точно ждала этого вопроса. Она мягко спрыгнула на пол и, вертя хвостом, подошла к Яну и гневно заглянула ему в глаза.– Я очень рада, Ян, известный всему Мальбургу как благородный Ян Чародей. Да что там Мальбургу? Всему Ордену уже известный! А ты рад?

Внезапная вспышка гнева чародейки была для Яна неожиданной, и он слегка растерялся:

– Чему рад?

– Ну как же!– деланно удивилась кошка.– Разве ты у нас не герой?

Ян протестующе замотал головой.

– О! Посмотрите! Это не тот ли самый благородный Ян, который вытащил смазливую девицу из костра? – кривляясь и передразнивая, заговорила Алессия разными голосами.– О да! Он еще и котов спас, болван...

– Я не понимаю тебя...

– Зато я поняла, что надо было избавиться от тебя еще там, в лесу! Как велел мне долг. Пожалела... А теперь из-за твоей очередной глупости мы рискуем всем!

Внезапное признание кошки вызвало у Яна шок. Он непозволительно быстро забыл, как опасны могут быть чародеи. Алессия напомнила ту ночь, когда он и нашел этот злосчастный цветок. Могла ли данная молодая чародейка пожертвовать жизнью малознакомого ей деревенского юноши тогда в лесу ради какой-то непонятной ему цели? Выходит – могла. Но ведь она этого не сделала.

– Конечно, благородно заступиться за невинную девушку,– уже спокойней продолжала Алессия, избегая взгляда юноши и явно сожалея о вырвавшихся ранее словах.– Но ты же должен понимать, что там, на суде, ты своими переговорами c котами заявил на весь Орден, что "я тот самый парень, который понимает язык животных"! Как ты думаешь, Калигерра или Дитриха это заинтересует? Или ты думаешь, что мир между Орденом и твоим Княжеством усыпил князя Велислава настолько, что он отозвал своих шпионов из орденской столицы?

– Так ты поэтому злишься?– немного разочарованно протянул Ян. Он-то надеялся, что причина ее злости была несколько другая.

– Конечно!– фыркнула кошка, но, не удержавшись, добавила:– Кто-то же должен из нас озаботиться нашей миссией, а не только пьянствовать и тискать девок по конюшням!

– Ничего там не было, то есть я не помню,– засиял Ян от удовольствия. Ему показалось, что в голосе чародейки он услышал нотки ревности.

– Мне безразлично,– резко ответила Алессия, чем задела самолюбие юноши.

– А говоришь, словно ревнуешь,– обиженно брякнул он и тут очень пожалел об этом.

– Что ты там себе вообразил?!!– яростное шипение кошки не было похоже на связную речь. Ян слова скорее угадал, чем разобрал.– Ты думаешь, что я тебя буду ревновать к какой-то шлюшке? Ш-ш! Мяу! С какой стати я вообще должна тебя ревновать? Ты мне интересен только как орудие в войне против врагов Стражей! И мне безразличны твои симпатии. Если, конечно, это не мешает делу.

– На себя посмотри!– разозлился и Ян.– Да ты при виде своего Ворона пялишься на него туманно и зело влюбленно! Это не мешает делу?

– Дурак! – почему-то обрадовалась чародейка словам юноши и вернула все свое внимание книгам.

Немного смущенный случившимся разговором Ян решил ей помочь и присел возле книг, разбросанных на полу. Но мысли его были заняты другим и работа не клеилась. Он рассеяно листал какую-то рукопись, как услышал над своей головой настойчивый стук. Это Янус звал его к себе. Оборотень настолько разленился от безделья, что даже не давал себе труда спуститься вниз. Ян сам поднялся наверх узнать, что вдруг понадобилось его волосатому приятелю.

Весь второй этаж башни оборотень занимал один. Ему его охотно уступили по той причине, что не каждому был приятен звериный аромат Вилкаса, особенно стойко держащийся в закрытом помещении. Вот и сейчас, еще поднимаясь по лестнице, Ян сначала почувствовал запах сырости заброшенного дома, смешанный с запахами крупного зверя и немытого человеческого тела, и только потом увидел самого обладателя этих ароматов. Оборотень по своему обыкновению лежал прямо на полу, где, собственно, и спал. Янус так и не пожелал привыкать к кровати, как, впрочем, и в целом к городской жизни. Он постоянно жаловался Яну на головные боли и упрашивал скорее покинуть город. Юноша был уверен, что и сейчас оборотень позвал его по той же причине. Жаловаться.

– Мне нужно немедленно покинуть город!– заявил он, едва Ян переступил порог.

– Потерпи,– попросил Ян и пообещал:– Завтра уйдем все вместе.

– Ты не понимаешь,– Янус встал и начал ходить по комнате.– Мне тяжело здесь. Я не выдержу.

Затравленный взгляд оборотня тоскливо заметался по стенам.

– Я не выдержу.

– О чем ты?

Но Янус уже заговорил о своей второй после города неприязни – о магах.

– Уйдем вдвоем. Надо бросить магов. Они – зло.

– Они наши друзья,– попытался в очередной раз Ян убедить волка в том, в чем и сам-то не всегда был уверен.

– У магов не бывает друзей,– сказал оборотень.– У них есть только союзники или враги.

– Тебе-то откуда это знать?– возразил Ян своему слишком уж прямолинейному другу.

– Я вижу. Я слушаю.

– Ты слышал мой разговор с Алессией?– догадался Ян.

– У меня острый слух,– уклончиво ответил Вилкас.

– Допустим ты прав, Вилкас. Но мы-то им не враги?

– А ты уверен, что ты им союзник? Друг Ян, ты нужен им, но ты и опасен для них.

– Мы должны помочь им, Вилкас.– Ян старался быть терпеливым с оборотнем.– Опасность угрожает всем.

– Поможем. А что будет потом? Ты слишком много узнал об их тайнах, тайнах, которые они хранили веками. Вы найдете цветок, они скажут тебе спасибо и отпустят домой? Ты слишком легко веришь. И кому? М а г а м !

– А что ты предлагаешь?– оборотню удалось, наконец, посеять некоторые сомнения и потому голос Яна звучал раздраженно.– Как мы справимся со всем этим без них?

– Ну, быть может, тебе помогут в моей деревне. Нашим старейшинам многое по силам, – неуверенно предположил Вилькас.

– Они тоже маги?

– Конечно же нет!– обиделся оборотень.– Они старейшины и жрецы.

– Помнится, ты мне говорил, что тебя изгнали, а твои сородичи – кровожадные звери?

Вилкас сразу поник и молча лег на пол. Ян немного подождал и вышел из комнаты.

Шпион пешком прошелся по городу и вскоре убедился, что город мало изменился. Изменились горожане. Они стали подозрительными и не такими дружелюбными, как были прежде. Впрочем, причиной тому могли быть последние трагические события, в которых некоторые горожане и особенно горожанки винили Яна Колдуна и его спутников. На площади и в церквях шептали, что, мол, это они накликали на город беду своими чарами и пренебрежением к святой церкви. Ну а о чем горожане шептались дома, увы, шпионам Дитриха то было неведомо.

Наверное поэтому особенно недоверчивыми горожане стали по отношению к чужакам. Наблюдательный шпион не мог не заметить косые неприветливые взгляды в свой адрес. И это в городе, в котором он родился и провел свое детство и юность.

На углу хорошо ему знакомой улицы он остановился возле старой вывески на торговой лавке. Вывеска так была стара, что наверняка еще помнила времена, когда в городе проживал сам всемогущий маг Маузер фон Вилькофф, который даже оказал честь однажды лично посетить эту лавку. Во всяком случае, в тот день торговец посчитал это именно за честь. Ведь это было задолго до церковного проклятия "черному Колдуну и его приспешникам вплоть до изгнания на времена вечные". Кажется так звучало в приговоре?

Ноги Дитриха невольно сами завели его внутрь этой самой лавки. Покупателей в ней не оказалось. Только заметно постаревший торговец покойно дремал за прилавком. Видимо, дела шли не так уж хорошо, раз в столь почтенном возрасте хозяину лавки приходилось самому обслуживать покупателей. Впрочем, похоже, покупатели редко здесь прерывали его старческий сон. Дитриху пришлось это сделать.

Проснувшийся торговец с готовностью предложил свои услуги. Но княжеского шпиона, конечно, никак не могли заинтересовать предметы женского туалета, к тому же вышедшие из моды десяток лет тому назад, которыми, собственно, почтенный хозяин лавки и торговал.

– Уважаемый, как я вижу, давно живет в этом славном городе. Не подскажет ли он, где я могу найти Яна известного как Колдун, он же Чародей?

– О! Юноша, я советую тебе держаться от него подальше!– скрипуче ответил старик, нисколько не удивившись просьбе незнакомца. Торговец назвал Дитриха юношей, хотя, конечно, шпион никак не тянул на это обращение. Но подслеповатые глаза хозяина видели уже не так зорко, как прежде.– Этот Ян – сильный маг! Слышал ли ты, как он запросто говорит со зверями и птицами? Они все ему служат, уж ты мне поверь. Даром, что он молод. В этих вещах я разбираюсь. Моим постоянным клиентом был сам Маузер фон Вилькофф, до того, как его изгнала святая церковь из нашего города.

Дитрих с сомнением оглядел запыленные и выцветшие от времени женские шляпки и платки, развешенные по стенам. С чего бы это они заинтересовали его господина?

– Уж я-то разбираюсь в магах!– продолжал бахвалиться старик.– Уж до чего хорош был Вилькофф, но где ему до этого самого Яна!

Тут уже шпион с сомнением посмотрел на самого торговца: не издевается ли тот? Но почтенный хозяин лавки был очень серьезен.

– Так где я могу увидеть этого мага, более могущественного, чем сам Маузер фон Вилькофф?– угрюмо повторил свою просьбу бывший слуга Вилькоффа.

– А нет ничего проще! Он и поселился в башне старого Вилькоффа. Сам-то ее хозяин, как я слыхал, сгинул в Княжестве. А башня вот осталась.

– Как? Башня еще цела?– для Дитриха это новость была неожиданной. Что не часто можно сказать о любой из новостей.

– Целехонька! Нашел диво! Там, небось, каждый камешек, каждый гвоздик на чарах. Так что этой башне станется? Стоит не падает.

Дитрих усмехнулся этим словам. Много лет назад немало этих самых "гвоздиков на чарах" ему самому пришлось вколачивать в уже тогда ветхие доски старого дома, который почему-то горожане прозвали башней.

Холодные глаза шпиона потеплели, смягчив черты его бесстрастного лица. Вспоминая прошлое, он улыбался. Теперь быть может старый торговец и узнал бы стоящего перед ним человека. Если бы он не был так слеп. Но он был слеп. А больше некому было узнать в мрачном иностранце того юношу, сына небогатого ремесленника, который когда-то жил здесь. Раньше у того юноши в этом городе были и родные и друзья. Теперь нет ни тех, ни других. Только далеко отсюда остались те, кто приказывал ему, и те, кому приказывал он. Совершенная формула для душевного равновесия и профессионализма.

Но нет больше и того юноши. Глаза профессионала вновь заледенели и на старого торговца по-прежнему жестко смотрели холодные глаза шпиона и убийцы.

– Значит, почтенный Гоззо, говоришь в башне?

Дитрих бросил золотую монету на прилавок и вышел из лавки.

Гоззо Шнайдер, слепо щурясь, удивленно смотрел ему вслед. Откуда этот любопытный и щедрый чужеземец мог знать его имя?

Спустившись в библиотеку, Ян вновь присел возле отобранных чародейкой книг и манускриптов и усердно принялся их изучать. Почти все они так или иначе касались магов и магии. И только в одном из свитков Ян с удивлением прочитал рецепт трав для омоложения кожи. Оставив свои комментарии при себе, он отложил его в сторону и сосредоточился на истории магии.

История магов и магии впечатляла своей древностью, запутанностью и скукой. Юношу искренне заинтересовала только разгромная критика и поношение игровой магии в книге "10 запретов для начинающего мага". Автор, некий почтенный магистр и педагог Сильфиус Стун, гневно высказывался на тему использования магических чар в таких недостойных занятиях как то игра в кости или любовная игра "Кувшинчик". Окончательно запутавшись в многочисленных именах знаменитых магов, знахарей, предсказателей и шарлатанов, Ян захлопнул очередной, двадцать девятый, том "Краткой истории магии в изложении придворного мага Дастора Двухбородого" и бросил его в кучку остальных книг. Юноша с уважением подумал о Гевоте Вороне, который получал истинное удовольствие от чтения всей этой белиберды. Вспомнив о Вороне, он вспомнил и о своей размолвке с Алессией. Ян нашел глазами кошку и какое-то время смущенно наблюдал за ее усердными поисками.

– Извини меня, Алессия,– раскаянно попросил он. Юноша и сам-то толком не знал за что просит прощения, но посчитал, что так будет лучше. И юная чародейка его поняла.

– Сходи-ка лучше навести эльфа,– мирно ответила она. Ее голос зазвучал по-прежнему дружелюбно.

Глава 11

Колодок не успел еще выбраться в столицу на поиски Яна, когда одним не очень прекрасным для него утром в корчму "Бук и дуб" вошли члены ворутской купеческой гильдии Булка и Наин Ненадавур.

– Что и говорить – приятно вернуться домой,– благодушно говорил человек гному, переступая порог двери.

– Вы правы, почтенный, да только мой дом далеко, – впадая в ностальгическую грусть, что он всегда делал, говоря о своей далекой родине, ответил Наин.– уже многие годы удел моего народа нищенствование и бродяжничество. О бедный мой народ!

– Ну полно вам! Разве не стало наше княжество вам, гномам, второй родиной? И не кажется ли вам, что ваша нужда, о которой вы так любите всем говорить, мягко говоря, преувеличена?

– Мой народ благодарен вашим князьям. Нигде нам не было так покойно, как у вас. Ну а что касается наших богатств, на которые вы так невежливо намекаете, то это жалкие крохи, по сравнению с тем, что мы потеряли дома.

– И этих крох вам вполне хватает, чтобы жить безбедно, да еще и позволить местному князю содержать войско почти равное орденскому! – заметил босой полноватый юноша в рубище, сидящий у входа в залу и потому хорошо слышавший разговор купцов. Это был бродячий школяр Лакмус, добравшийся, наконец, до Княжества. Он сидел на лавке и грыз черствый кусок хлеба, которым угостила его Марта. На большое денег у школяра не было.

Гном хоть и причислял на словах себя и свой народ к нищим бродягам, не посчитал для себя достойным вступать в беседу со всякими там оборванцами. Промолчал и Булка. Но школяра слышали не только они.

– Это еще почему у нас войско почти равное орденскому? – прогудел чей-то громкий голос.– Не почти – а равное!

Это был Гудагай. Вместе с Колодком он вышел встречать гостей, которых искренне рад был видеть. Чего нельзя было сказать о Колодке. Корчмарь, едва увидел Булку, изменился в лице. У него не было случая сказать купцу, что он скрыл от Гудагая правду о Яне. И теперь Колодок отчаянно делал Булке знаки, подмигивая и еле заметно кивая на рыцаря. Но корчмарь зря беспокоился. Булка не выдал его. Его выдал гном.

– Что это у вас с лицом, господин Колодок?– озадаченно спросил Наин Ненадавур.– Как поживаете, господин Гудагай? Как там Ян? Он уже вернулся из Ордена?

– Откуда вернулся? – притих Гудагай.

– Из Ордена?!!– ахнул Колодок.

Из-за стойки высунулось удивленное лицо Болды.

– Ну да, из Ордена,– подхватил и Булка.– Я так рад, что парень нашелся.

– Нашелся? – зарычал Гудагай.– Я что-то не припомню, чтобы мне сообщали, что он терялся!

– То есть как? – расстроился Булка.– Я же Вам писал.

– Писал, что он гостит у тебя,– рыцарь строго глянул на корчмаря.– Не так ли Колодок?

– Не совсем так,– признал корчмарь.– Я подумал, что будет лучше, если пока Вам правду не сообщать и...

– Не сообщать?– взорвался рыцарь.– Мой бедный мальчик страдает в плену у этих орденских псов, а ты мне об этом не сказал?!! Ты в своем уме, корчмарь?

– Насчет плена,– робко кашлянул Булка,– вы ошибаетесь. Юноша вовсе не в плену. Он вступил в орденскую армию.

– Что-о?!! – одновременно закричали Гудагай и Колодок.– В орденскую армию?!!

– А я-то думал, он в столице! – добавил корчмарь и прикусил губу, обожженный яростным взглядом старого рыцаря.

– А он и в столице,– сказал Наин Ненадавур.– Только в орденской. Ян теперь знаменитость в Мальбурге.

– А! Так вы говорите о Яне Колдуне! – обрадовался Лакмус.– Как же! Я встречал его. Добрейший юноша. Только он уже ушел из армии. Мне один монах рассказывал, что он поселился в Мальбурге в башне покойного Вилькоффа и вроде бы собирается жениться.

– Колдун? В Мальбурге? Жениться? – пораженный наповал Гудагай медленно подошел к школяру и тяжело плюхнулся на лавку рядом с ним, устало прислонившись спиной к стене.– Как это может быть? Мы об одном и том же Яне говорим? О моем воспитаннике?

– О нем. О нем теперь весь Орден говорит,– подтвердил гном.– Парень умудрился разоблачить орденский Трибунал. После чего великий магистр распустил его.

– Распустил свой суд? Из-за Яна? – не поверил Гудагай.

– Из-за него.

– О! Мой мальчик! Но надо все же навестить его. Болда вели Люпусу седлать мою лошадь. Я еду в Орден!

– Но стоит ли туда ехать?– засомневался корчмарь.

– А почему бы и нет?

– А что если Ян уже сам сюда едет?

– Что-то долго он едет,– проворчал рыцарь.– А ну как он, и правда, там у них поселился паршивец? Вот я ему поселюсь!

– И все же не будем торопиться,– настаивал Колодок.– Мы к парню сначала гонца с письмом отправим.

– И кто поедет?

– А хотя бы вот этот славный юноша,– корчмарь кивнул на Лакмуса.

– Но я иду в Воленград,– возразил школяр.– Мне еще надо основать там университет.

– Университет подождет.

– Но...

– Ты же хочешь новый плащ, башмаки и денег на дорогу?

– Хочу.

– Значит отвезешь?

– Ладно,– сдался Лакмус.– Только ради Яна. Давайте ваше письмо.

– Садись за стол и пиши...

Анадил поиграв на флейте весь вечер, из озорства решил закончить свое выступление популярной среди эльфийской молодежи мелодией песни "Краденый конь". Конечно, мало кому из людей она была известна и потому постояльцы "Оранжевого вепря" слушали ее с удовольствием. Хотя в самой песне пелось о том, как у жадного глупого купца был в работниках находчивый эльфийский молодец, который сразу соблазняет супругу купца, затем портит его дочь и в конце концов сбегает в свой табор на его коне. Впрочем, один из слушателей Анадила эту песню знал прекрасно и теперь слушал ее улыбаясь. Это был эльф по имени Саледил. В трактир он пришел недавно. Заказал дешевое пиво и сел в сторонке, терпеливо ожидая, пока Анадил закончит развлекать подвыпивших постояльцев.

Доиграв, Анадил поклонился и, сопровождаемый редкими хлопками публики, прямиком направился к своему сородичу.

– Что-нибудь случилось, брат? Почему ты здесь?– вместо приветствия спросил Анадил.

– И я рад тебя видеть,– усмехнулся Саледил.– Особенно рад видеть тебя в здравии. Говоря по правде, некоторые из нас были уверенны, что твои попутчики все же сдадут тебя палачу. Люди эльфов, да еще и конокрадов, не жалуют. Я, например, тоже удивлен. Тому, что они этого не сделали.

– Ты только за этим и явился? Убедиться, что меня не повесили?– с неприязнью спросил Анадил. Они с Саледилом никогда особо не ладили. Не поэтому ли Роман"диил послал к нему именно его?

– Не только за этим,– Саледил дунул на сапфир, украшавший тоненькое золотое колечко на его изящном пальце, посмотрелся в него и потер.– Я знаю чего ты боишься. Ты боишься, что я явился к тебе с приказом Роман"диила вернуться в табор. Как же! Кому интересно пасти таборных лошадей? Много интересней их воровать у пьяных рыцарей или зазевавшихся купцов. Но не бойся! Роман"диил послал меня лишь сказать тебе, что наш табор уходит далеко на запад. И если ты в ближайшее время не присоединишься к нам, то мы увидимся не скоро. Очень не скоро. И учитывая это обстоятельство, имеет ли смысл продолжать тебе твою... кхе-кхе...миссию. Или, может, будет лучше, если ты вернешься. Так сказал Роман"диил. Ну, так как? Что ты на это скажешь?

– Я остаюсь,– не колеблясь ответил Анадил.

– Не понимаю, как тебе не зазорно находиться в компании с людьми?– с удивлением разглядывая сородича, проговорил Саледил.– Что ты в них нашел?

– Им не справиться без меня,– серьезно сказал эльф.

– Ты что, и вправду, веришь в эту ерунду с угрозой миру? Из-за какого-то паршивого цветка?

– Верю.

– Хорошо, допустим. Но ты-то как им сможешь помочь? Они-то хоть маги...

– Прежде всего, они – люди,– с ноткой превосходства напомнил Анадил.– А разве можно доверить людям спасение мира? Вот разрушить – это пожалуйста!

– Тут ты прав,– одобрительно закивал головой Саледил.– Это ты верно сказал. Что ж. Будь им нянькой и дальше. Удачи тебе!

Саледил вышел из трактира, а Анадил сел на его место и задумался. Задумался о том, правильно ли он поступает, оставаясь с Яном и его спутниками. Или все же стоило, пока не поздно, вернуться в табор. В таборе со своими сородичами он провел всю свою прошлую жизнь. А Яна, по сути, едва-то и знает. Но эльф верил, что там, в корчме, свела их сама судьба. А, значит, если будет нужно, судьба и разведет. А главное, нравился ему этот Ян. Славный он парень. Эльф раньше и не подозревал, что среди людей такие и встречаются.

Тут Анадил обратил внимание на только что вошедшего в трактир крупного телом и богатого одеждой купца. Когда купец проходил мимо, на его шее соблазнительно блеснула золотая цепь. Эльф, напрягшись, внимательно следил за цепью и за ее хозяином, боясь спугнуть удачу. Была высока вероятность, что этот купец заявился в "Оранжевый вепрь" с целью побросать кости.

Богаст, угодливо кланяясь, мелкими шажками приблизился к новому посетителю. Купец что-то быстро шепнул, и трактирщик почтительно повел его к игровому столику.

Радостно улыбнувшись, Анадил вскочил с лавки.

Бывший десятник Барым, разжалованный за нерадивость в простые солдаты, сидя на пеньке уныло смотрел на дорогу. Ему и его напарнику было велено наблюдать за корчмой "Бук и дуб" и сообщать обо всем подозрительном. Но что считать подозрительным? О чем сообщать-то? Сразу Барым еще старался проявить усердие, а затем махнул рукой. Все равно живя, как он, в лесу, карьеры не сделаешь. От скуки степняк пристрастился к кумысу и теперь если и задерживал путников, то делал это не столько с целью исполнить свою службу, сколько в надежде выклянчить у них лишнюю монету. Чем больше он пил, тем больше ему требовалось денег. И чтобы их добыть Барым начал останавливать именно тех путников, у кого рассчитывал разжиться хотя бы медной монеткой, уверяя себя, что именно эти путники и вызывают подозрение. Если задержанный платил, он следовал дальше своей дорогой. Если нет – степняк пугал арестом и тюрьмой. А когда не помогало и это, то пускал в ход кулаки. И уже дважды был сильно побит. Первый раз его побили ворутские подмастерья кузнецы, возвращавшиеся навеселе с пирушки в "Бук и дубе" в город, в другой раз его поколотили они же, но только уже наоборот, когда ехали в "Бук и дуб" пировать. С тех пор Барым кузнецов, да и других мастеровых, больше не трогал.

Лес, слева от него затрещал ветками, и в небо поднялись перепуганные птицы. Барым догадался, что это к нему торопится его напарник, сидевший в засаде рядом с корчмой. Только он мог поднять такой шум. Все же надо признать, что им, детям степи, никогда не научиться тихо передвигаться по лесу. Напрасно капитан Дитрих доверил им слежку. Они воины, а не шпионы.

– Барым! Тот оборванец, что пришел в дом со стороны Ордена возвращается обратно. И уже на лошади. Не иначе посыльный! – снимая лесную паутину со своего плоского лица, доложил по старой привычке Барыму его напарник, хотя Барым больше не был десятником.

– Я тебя понял. Возвращайся,– приказал бывший десятник, поднялся и вышел на дорогу. Будет хорошо, если тот оборванец окажется гонцом. Еще будет лучше, окажись у него хоть какое-нибудь письмецо, которое можно будет предъявить начальству в качестве доказательства своего рвения. Гладишь, и капитан вновь его повысит.

Приятные мысли воина прервал топот лошадиных копыт. На дороге показался ожидаемый всадник. Хотя назвать его всадником можно было только с натяжкой. Зад наездника то и дело взлетал над седлом, сам он сидел, прижавшись животом к лошадиной шее, вцепившись руками в гриву, чтобы не упасть. Так уж получилось, но Лакмус (конечно же, это был он) сел на лошадь во второй раз в своей жизни. Когда степняк преградил путь, лошадь остановилась сама, а школяр просто скатился с нее на дорогу. И прежде чем, Лакмус успел подняться, опытные пальцы княжеского гвардейца его обыскали и даже вытащили письмо, которое он прятал под рубахой.

– Кому письмо,– требовательно спросил Барым, раскрывая свиток и изучая его.

– По какому праву...– пискнул Лакмус и закашлялся. При падении он наглотался дорожной пыли.

– Мышиная сотня. Именем князя,– важно сказал степняк и свернул свиток. Какой прок было в него смотреть, если читать он все равно не умел.

– Это всего лишь письмо господина Гудагая к своему воспитаннику в Орден, – откашлявшись, пояснил Лакмус. Он уже жалел, что взялся поработать почтальоном.