Текст книги "Мажор в школе магии 4 (СИ)"

Автор книги: Сергей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

«Не поддавайся ему, – голос Аббадона в моей голове звучал напряжённо, но сдержанно. – Он пытается вызвать у нас реакцию. Спровоцировать. Он всегда был мастером манипуляций».

– Чего ты хочешь? – повторил я, чувствуя, как мой голос дрожит от напряжения.

Асмодей выпрямился и отступил на шаг, давая мне пространство для дыхания. Он повёл рукой в воздухе, рисуя когтем странные символы, которые вспыхивали алым светом и оставались висеть в пространстве, медленно вращаясь вокруг своей оси. Эти символы были древнее любого человеческого языка, но я каким-то образом понимал их общий смысл – договор, пакт, обязательства.

– Территории, влияние, власть – вот что по-настоящему важно, – произнёс Асмодей, его голос теперь звучал почти деловито, если такой термин вообще применим к существу из бездны. – Твой демон сейчас слишком слаб, чтобы защитить свои владения.

– Владения? – переспросил я, не понимая, о чём речь. – Какие ещё владения?

Асмодей снова усмехнулся, и на этот раз его смех был почти снисходительным.

– О, полукровка, ты так мало знаешь о своём… сожителе, – прорычал он. – Аббадон, как и все Высшие Демоны, владеет обширными территориями в нашем мире. Земли, пропитанные хаосом и безумием, где он правит абсолютной властью. Но сейчас, когда он разделён между четырьмя сосудами… – Демон развёл лапы в стороны, демонстрируя когти. – Его владения беззащитны перед более сильными претендентами. Такими, как я.

Внутри меня Аббадон клокотал от ярости, но я чувствовал, что он вынужден признать правоту своего врага. Гнев сменялся чем-то более холодным, расчетливым, более… человеческим? Нет, скорее прагматичным. Сохранение сил для будущей мести.

«Он прав, – наконец произнёс Аббадон в моём сознании, и каждое слово давалось ему с трудом. – В моём нынешнем состоянии я не могу противостоять его вторжению».

Я ощутил всю глубину ненависти и унижения, которые испытывал Аббадон, вынужденный отступить перед древним врагом. Эти чувства были настолько сильны, настолько чисты в своей интенсивности, что у меня защипало глаза. Никогда в своей жизни я не сталкивался с эмоциями такой силы. В сравнении с ними даже самые острые человеческие переживания казались бледными тенями.

Асмодей, словно читая наш внутренний диалог, оскалил пасть в жуткой улыбке. Его острые, как бритва, клыки влажно поблескивали в мерцающем свете Междумирья.

– Как приятно видеть тебя таким… сговорчивым, старый враг, – прорычал он, и в его голосе звучало глумливое торжество. – Возможно, человеческое тело делает тебя мудрее. Или… слабее?

Его последние слова были сказаны с таким явным презрением, что я почувствовал, как Аббадон вновь вскипает от ярости.

«Не поддавайся, – приказал я своей демонической части. – Именно этого он и добивается».

К моему изумлению, Дина внезапно сделала шаг вперёд. Её глаза пылали насыщенным красным светом, намного ярче, чем у Мелиссы или Ярика. Вокруг её тела клубилась тёмная аура, которая, казалось, стала ещё гуще в присутствии Асмодея – словно она тянулась к нему, как растение к солнцу.

– Я пойду с тобой, – произнесла она, обращаясь к демону. Её голос звучал странно, словно два голоса сливались в один – её собственный, человеческий, и другой, глубже и древнее, принадлежащий аспекту хаоса Аббадона.

– Дина, нет! – выкрикнул я, делая шаг к ней, но она остановила меня повелительным жестом, в котором было что-то нечеловеческое, что-то, от чего мои мышцы на мгновение парализовало.

– Я чувствую силу внутри себя, – произнесла она, и её лицо исказилось странной смесью экстаза и боли, почти оргазмическим наслаждением, смешанным с невыносимыми муками. – Она растёт с каждой минутой. Каждым ударом сердца. Каждым вдохом. Это… восхитительно и ужасно одновременно.

Её кожа начала меняться, приобретая почти металлический отлив, глаза полностью затопил красный свет, даже белки исчезли в этом сиянии. По её рукам пробегали багровые вспышки, оставляя после себя узоры, похожие на руны. Похожие на те, что я видел на коже Аббадона в Зеркале Души.

Её взгляд переместился на Мелиссу и Ярика, но в нём не было ни тепла, ни сочувствия – только холодный, оценивающий интерес, словно она смотрела на лабораторных мышей.

– Я всегда была чужой здесь, среди вас, – продолжила она, возвращаясь взглядом к Асмодею. – В библиотеке с книгами мне было уютнее, чем среди людей. Но теперь… теперь я чувствую, что такое настоящая сила. Настоящая свобода.

Она сделала ещё один шаг к Асмодею, теперь стоя так близко, что могла коснуться его.

– В твоём мире я смогу полностью раскрыть свой потенциал, не так ли? – в её голосе звучала странная интимность, почти соблазняющая. – Освободиться от оков человеческой морали, человеческих ограничений. Стать тем, кем я всегда должна была быть.

Асмодей склонил рогатую голову, его верхняя пара глаз сузилась от удовольствия.

– Аспект хаоса найдёт в демоническом мире свой истинный дом, – подтвердил он, протягивая когтистую лапу. – И под моим… покровительством ты сможешь обрести контроль над своими новыми способностями, – закончил Асмодей, его голос стал почти гипнотическим, обволакивающим. – Сила хаоса безгранична, если знать, как её направлять.

Я смотрел на эту сцену с нарастающим ужасом и отвращением. Дина, которую я знал как тихую, замкнутую библиотекаршу, теперь выглядела так, словно всю жизнь готовилась к этому моменту. В её позе, в выражении её лица читалось что-то, чего я никогда раньше не видел – абсолютная уверенность в своём выборе.

– Ты же понимаешь, что он использует тебя? – мои слова прозвучали отчаянно даже для меня самого. – Ты для него всего лишь инструмент для получения части владений Аббадона!

Дина медленно повернула ко мне голову, и в её насыщенно-красных глазах я увидел странную смесь жалости и презрения.

– А разве не все мы кого-то используем, Сергей? – её губы изогнулись в холодной усмешке. – Разве ты не используешь свою часть Аббадона для силы? Разве твой дед не использует тебя как продолжателя рода Лазаревых? Разве Емельянов не использовал меня, чтобы скрасить своё одиночество?

Она сделала паузу, её взгляд на мгновение затуманился, словно она вспоминала что-то далёкое.

– Всю свою жизнь я была инструментом, – продолжила она тихо. – Для матери я была оружием мести Никольскому. Для Красного Лебедя – проводником в школу. Для учеников – отличным объектом для насмешек.

Дина сделала шаг ко мне, и я невольно отступил, ощущая демоническую силу, исходящую от неё волнами – тёмную, искажённую, но невероятно мощную.

– Но теперь, – её голос стал глубже, звучнее, – теперь я буду использовать, а не использоваться. Я буду той, кто обретёт силу. И если для этого мне нужно заключить союз с Асмодеем… – Она обернулась к демону, кивнув. – Я готова заплатить эту цену.

Глава 22
Контракт с Бездной

Асмодей взмахнул когтистой лапой, и в воздухе материализовался свиток из материала, похожего на пергамент, но с металлическим отливом, словно кожа и металл соединились в одно целое. Свиток парил в воздухе между ними, медленно разворачиваясь, открывая руны, которые пульсировали то красным, то чёрным светом. Эти символы были древнее любой человеческой письменности, но каким-то образом я понимал их общий смысл – договор, обязательства, плата.

– Этим договором я обязуюсь принять тебя под своё покровительство, – объяснил Асмодей, его голос звучал почти торжественно. – Я научу тебя контролировать аспект хаоса, защищу от тех, кто захочет отобрать эту силу, и дам тебе место среди своих приближённых.

Его коготь скользнул по пергаменту, указывая на особенно сложную группу рун.

– В обмен на это ты признаёшь мои права на владения Аббадона, – произнёс Высший Демон, его голос стал глубже, когда он объяснял самую важную часть договора. – По законам Бездны, даже малейшая часть Высшего Демона имеет право говорить от имени целого. Владея тобой, я получу законное право на его земли, его слуг и его армию.

Он провёл когтем руне, светившейся ярче других.

– Древние законы непреложны. Кровь к крови, власть к власти. С этой частью Аббадона я смогу претендовать на всё, что ему принадлежит.

Дина без колебаний протянула руку к свитку. На моих глазах её ноготь удлинился, изогнулся и заострился, превратившись в коготь, почти такой же, как у Асмодея, только миниатюрную копию. Этим когтем она проколола свою ладонь, и кровь, которая брызнула на пергамент, была не совсем человеческой – слишком густая, слишком тёмная, с багровыми проблесками, словно в ней плавали крошечные искры.

Капли крови упали на контракт, и руны вспыхнули ярче, впитывая жидкость. По пергаменту пробежала волна сияния, и символы начали перестраиваться, формируя новые узоры, отражающие суть заключаемого договора.

Асмодей сделал то же самое своим массивным когтем, и его кровь – густая, почти чёрная, с зеленоватым отливом – растеклась по пергаменту, сливаясь с кровью Дины. В местах, где они соприкасались, возникали вспышки энергии, словно две субстанции сражались и одновременно сливались в единое целое.

Символы на контракте засветились ослепительным алым светом, такой яркости, что мне пришлось на мгновение отвести взгляд. Когда я снова посмотрел на свиток, он уже сворачивался сам собой, затем сжался до размеров монеты и растаял во вспышке чёрного пламени.

– Контракт заключён, – проговорил демон с удовлетворением. – Отныне ты под моей защитой… и в моей власти.

Я чувствовал, как внутри меня Аббадон содрогается от бессильной ярости и ненависти. Волна его эмоций была настолько сильной, что на мгновение я потерял связь с реальностью, погрузившись в чистое пламя гнева. Видение его владений в демоническом мире – земли, пылающие тёмным огнём, реки из расплавленного металла, существа, порождённые его волей и полностью ему подчиненные – мелькнуло перед моими глазами.

«Не стоит так переживать, старый друг», – голос Асмодея прозвучал прямо в моём сознании, он каким-то образом подключился к связи между мной и моим демоном. – «Я буду… хорошим хозяином. И, кто знает, возможно, я даже позволю твоим слугам жить. Ну… хотя бы некоторым из них».

«Я верну всё, что ты забрал», – ответил Аббадон, и его ментальный голос был полон такой злобы, что мне стало трудно дышать. – «Когда соберу все свои части, я приду за тобой. И никакие договоры тебя не спасут».

Дина стояла рядом со своим новым хозяином и с каждой секундой её облик всё больше менялся. Тёмная аура вокруг неё уплотнилась, превратившись в нечто вроде плаща или крыльев из дыма. Её кожа приобрела металлический оттенок, а глаза теперь были полностью красными, без белков и зрачков – два кроваво-алых омута, в которых отражалось пламя Междумирья.

– А теперь пора прощаться, – произнесла она, обращаясь ко мне. Её голос звучал странно отстранённо, словно она уже частично покинула человеческий мир. – У меня впереди новая жизнь и новая судьба.

Она бросила взгляд на Мелиссу и Ярика, которые по-прежнему стояли рядом, шокированные происходящим. В их глазах тоже горел красный огонь, но не такой интенсивный, как у Дины – словно демоническая сущность в них была более разбавленной, более контролируемой.

– Жаль, что вы не идёте с нами, – сказала Дина, но в её голосе не было искреннего сожаления, скорее, холодная констатация факта. – Части Аббадона всегда будут стремиться воссоединиться. Поэтому мы обязательно встретимся снова… рано или поздно.

Асмодей обратился ко мне в последний раз. Все шесть его глаз сфокусировались на моём лице, пронзая, словно физической силой.

– Передай своему… сожителю, что я буду рад нашей следующей встрече, – его клыкастая пасть растянулась в жуткой улыбке. – Когда он соберёт все свои части воедино – если сможет. И тогда… – Его голос понизился до рычания, в котором слышался звериный голод. – Тогда мы закончим то, что начали тысячелетия назад.

Дина в последний раз окинула взглядом Междумирье, застывшие фигуры деда, Шумиловой и Габера, тело Емели на земле. В её глазах не промелькнуло ни тени сожаления, ни намёка на человеческую теплоту. Только холодный, рассчитывающий интерес существа, для которого люди были не более чем инструментами или препятствиями.

– Прощайте, носители, – произнесла она равнодушно, словно говорила о погоде. – Наши пути ещё пересекутся. Я буду ждать этого с нетерпением.

Высший демон поднял руку, и портал из чёрного пламени разгорелся ярче, расширяясь, словно ненасытная пасть, готовая проглотить целый мир. Я заметил, как время вокруг нас начало медленно восстанавливаться – фигуры деда, Шумиловой и Габера уже не казались абсолютно неподвижными. Они двигались, но всё ещё мучительно медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление.

Дина шагнула к порталу, и в последний момент, перед тем как войти в огненную арку, она обернулась ко мне. На мгновение мне показалось, что в её глазах мелькнула тень человечности, проблеск того существа, которым она была до обретения части Аббадона.

Но это длилось лишь долю секунды. Затем Дина расправила свой плащ из тьмы, который превратился в подобие крыльев, и шагнула в портал вслед за Асмодеем. Чёрное пламя взметнулось, окутывая её фигуру, и когда оно опало, ни её, ни Асмодея уже не было видно.

Портал начал сжиматься, его края искривились и поплыли, словно воск под пламенем. Когда арка полностью сомкнулась, она взорвалась беззвучной вспышкой, выпуская во все стороны волну энергии, которая прокатилась по Междумирью, восстанавливая нормальный ход времени.

Волна тёмной энергии, которая должна была меня уничтожить, рассеялась в воздухе, не достигнув цели. Заклинания деда, застывшие в полёте, устремились к пустоте, где ещё мгновение назад стояла Дина. Шумилова рухнула на колени, зажимая раненое плечо. Габер с трудом поднялся на ноги, его взгляд метался по пещере, пытаясь осознать произошедшее.

Я опустился на одно колено, из носа хлынула кровь. Перед глазами плясали чёрные точки, каждый мускул тела горел от перенапряжения.

– Что произошло? Где Дина? – дед бросился ко мне, одной рукой помогая подняться, другой направляя палочку в ту сторону, откуда исходила угроза.

– Асмодей, – выплюнул я вместе с кровью. – Асмодей забрал её.

Лицо деда окаменело, глаза расширились. Он крепче сжал палочку, а воздух вокруг него заискрил от бессознательного выброса магии.

– Асмодей? – его голос звучал так, словно он надеялся, что ослышался. – Здесь? В Междумирье?

– Он появился из портала черного пламени, и тогда время остановилось, – я утёр кровь рукавом, пытаясь собраться с мыслями. – Асмодей говорил только с нами четверыми, пока вы все были заморожены. Он предложил Дине сделку – своё демоническое покровительство в обмен на владения Аббадона. И она… – я бросил тяжёлый взгляд на Мелиссу и Ярика, – согласилась.

– Добровольно? – Шумилова пыталась подняться, но рана не позволяла.

На мой молчаливый кивок дед бросил встревоженный взгляд на Ярика и Мелиссу. Они стояли плечом к плечу, словно ища поддержки друг у друга. В их глазах пульсировал красноватый свет, меняя интенсивность в такт ударам сердца. Тёмная аура вокруг их тел стала тоньше после исчезновения Дины, но полностью не рассеялась – она обволакивала их, как полупрозрачный плащ, второй слой кожи, едва различимый, но определённо присутствующий.

Мелисса медленно разжала и сжала пальцы, наблюдая, как между ними пробегают крошечные разряды тёмной энергии, оставляя в воздухе мерцающие следы.

– Что теперь с нами будет? – её голос дрожал, хотя она явно пыталась сохранять спокойствие. – Я чувствую чье-то присутствие внутри… оно говорит со мной.

Ярик провёл дрожащей рукой по лбу, стирая испарину. Его зрачки сузились до крошечных точек, а вокруг них расплылся тревожный красноватый ореол.

– Эта часть Аббадона… она хочет вырваться наружу, – произнёс он, непроизвольно оглядываясь, будто существо внутри него могло подслушивать. – И я чувствую его голод – древний, ненасытный, бесконечный.

Дед подошёл к ним, его движения были осторожны, но уверенны. Он провёл палочкой в воздухе, создавая диагностическое заклинание – серебристые нити света обвили Ярика и Мелиссу, переливаясь разными цветами там, где соприкасались с тёмной аурой.

– Ситуация непростая, но вполне решаемая, – произнёс дед, внимательно изучая результаты заклинания. – В каждом из вас находится лишь малая часть второй половины Аббадона – по сути, всего одна шестая от целого Высшего Демона. Даже сильнейшие маги прошлого не решались связываться с такими сущностями, предпочитая демонов рангом пониже для своих контрактов. Но Серёжа был первым, кому удалось обуздать подобную силу, сохранив контроль и человеческую сущность. А у вас задача проще – ваша часть значительно меньше, чем его, и разделение произошло по классическим канонам ритуала, что даёт дополнительную защиту.

Он повернулся ко всем нам, его взгляд скользнул по застывшему телу Емели, которое лежало на земле, по раненой Шумиловой, по мне, всё ещё стоявшему на одном колене. Я заметил, как в отдалении, там, где упало тело Евсеева, клубился особенно густой туман. Полупрозрачные щупальца, похожие на змей, медленно утаскивали труп бывшего триумвира вглубь Междумирья. В ту же сторону, где мы в последний раз видели отброшенную заклинанием деда Алину, прежде чем она скрылась в белесой мгле.

– Сейчас нам необходимо выбраться отсюда, – произнёс дед решительно, помогая Шумиловой подняться на ноги. – Ткань реальности Междумирья нестабильна после такого мощного всплеска магии. Я чувствую, как само пространство вокруг нас истончается. Если задержимся слишком долго, можем навсегда потерять дорогу домой, или стать пищей для существ, подобных тем, что сейчас пируют останками Евсеева.

Тем временем Габер медленно приближался к своей дочери. Каждый шаг давался ему с видимым усилием, словно сапоги налились свинцом. Его массивная фигура, обычно источающая силу и уверенность, сейчас казалась надломленной. Я заметил, как дед и Шумилова осторожно отступили, давая отцу и дочери пространство для этого мучительно необходимого разговора.

Когда Габер остановился перед Мелиссой, в его глазах отражалась такая боль, что смотреть на неё было физически больно. Это была не слабость – только орк, знающий истинную силу, мог так открыто показать своё страдание, не боясь потерять достоинства.

– Мелисса… – произнёс он хрипло, словно каждый звук причинял ему боль. – Дочь…

Она подняла голову. В её глазах пульсировал красный свет, то вспыхивая, то затухая.

– Это не то, что ты планировал, да, папа? – голос Мелиссы звучал глухо, с металлической хрипотцой, но без обвинения.

Габер судорожно вдохнул, его широкая грудь поднялась и опала. Он стиснул зубы так сильно, что на скулах заходили желваки. Орочьи клыки прикусили нижнюю губу, и капля тёмной крови скатилась по подбородку.

– Я бы вырвал себе сердце голыми руками, если бы это могло забрать из тебя эту тварь, – процедил он сквозь зубы, и столько первобытной ярости было в этих словах, что я поверил – он сделал бы это, не задумываясь.

Несколько мгновений Габер и Мелисса молчали, застыв в этой мучительной сцене.

– Знаешь, – неожиданно произнесла Мелисса, и её голос звучал удивительно спокойно, – я его чувствую. Внутри. Это как будто… вторая тень. Живая. Голодная. Древняя.

Габер вздрогнул, его руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Ты сможешь… – он замолчал, не в силах произнести самое важное.

– Справиться? – Мелисса горько усмехнулась. – Придётся. У меня, знаешь ли, не так много вариантов.

Габер медленно опустился на одно колено перед дочерью. Этот жест, в исполнении могучего орка, был столь неожиданным, что дед резко выпрямился, а Шумилова, даже несмотря на свою рану, сделала инстинктивное движение вперёд, словно хотела помешать.

– Прости меня, – произнёс Габер, и в его низком голосе не было мольбы или жалости к себе, только чистая, обжигающая боль. – Я подвёл тебя. Как отец. Как воин. Как орк.

Последнее слово он выговорил с таким презрением к себе, что оно прозвучало как удар хлыста. Его массивные плечи напряглись, мышцы вздулись под кожей, словно он сдерживал желание разорвать самого себя на части.

Мелисса долго смотрела на отца, и что-то менялось в её взгляде – за кровавым сиянием проступали её настоящие глаза, полные боли и непролитых слёз. Её рука, слегка подрагивая, поднялась и коснулась заскорузлой от битв щеки отца.

– Вставай, папа, – в её голосе звучала тихая, но несгибаемая сила. – Орки никогда не стоят на коленях. Ты сам учил меня этому.

Пальцы Габера, эти огромные, способные ломать кости и разрывать плоть инструменты смерти, с неожиданной нежностью обхватили руку дочери. Его глаза, почти полностью скрытые тяжёлыми надбровными дугами, блестели от сдерживаемых слёз.

– Ты… – он осёкся, подыскивая слова, – ты сильнее, чем я думал. Сильнее меня.

Мелисса слабо улыбнулась, хотя эта улыбка явно далась ей с трудом.

– Мы выберемся отсюда, – твёрдо сказала она. – А с этим, – она коснулась своих глаз, в которых пульсировал красный свет, – мы разберёмся позже. Вместе.

Габер медленно поднялся, его огромная ладонь по-прежнему сжимала руку дочери. На его лице застыло выражение суровой решимости, которое я хорошо знал – такое бывает у воинов перед последним боем, когда они готовы отдать всё.

– Вместе, – повторил он, и это слово прозвучало как древняя клятва, скреплённая кровью.

Я заметил, как дед и Шумилова переглянулись. В их взглядах читалось что-то вроде надежды. Даже Ярик, всё ещё дрожащий от собственной борьбы с демонической сущностью, выпрямился и расправил плечи, словно решимость отца и дочери придала ему сил.

Наблюдая за этой сценой, я ощутил странное тепло, пробивающееся сквозь усталость и боль. Несмотря на всё случившееся, на демоническую сущность, разделённую между ними, на предательство и утраты – связь между отцом и дочерью осталась нерушимой и, возможно, стала даже крепче. В этом единении была сила, которая заставляла верить, что ещё не всё потеряно.

Но именно в этот момент я почувствовал внутри себя странное движение – словно Аббадон, до сих пор молчавший, внезапно забеспокоился. Его присутствие в моём сознании стало отчетливее, как бывает, когда он хочет что-то сообщить, но почему-то сомневается.

«Есть ли способ извлечь твои части из них?» – мысленно спросил я, глядя на Ярика и Мелиссу.

Последовало долгое молчание. Настолько долгое, что я уже решил, что Аббадон не ответит. Затем прозвучал его голос, приглушённый и необычно сдержанный:

«Вариант есть всегда. Только не думаю, что кто-либо из вас готов к нему… по-крайней мере – сейчас».

Внутри меня что-то сжалось. Я бросил ещё один взгляд на своих друзей – Мелиссу, стоящую рядом с отцом, её глаза, в которых постепенно возвращался орочий цвет; Ярика, всё ещё бледного, но уже пытающегося справиться с внутренней борьбой. Они были сильнее, чем я думал. Возможно, сильнее, чем они сами о себе думали.

Я мысленно кивнул, понимая, что сейчас не время для подобных разговоров. Сначала нужно выбраться из Междумирья, вернуться в безопасное место, восстановить силы. А потом… потом будем разбираться с последствиями.

– Нам пора идти, – негромко произнёс дед, возвращая меня к реальности. – Туман начинает сгущаться.

Он был прав. Белёсые клубы Междумирья вокруг нас становились плотнее, их движение ускорялось, словно предвещая какие-то изменения в этом странном месте.

Я почувствовал, как внутри меня нарастает мрачная решимость Аббадона, его безмолвная клятва звенела в моём сознании подобно удару колокола – глубокая, резонирующая, неотменяемая.

«Когда-нибудь я верну все свои части и отомщу Асмодею», – произнёс он, и его голос был холодным и твёрдым, как сталь. – «И тогда он пожалеет, что оставил меня в живых».

Мы молча начали собираться. Габер бережно поднял тело Емели, держа его на руках, словно спящего ребёнка. Ярик и Мелисса встали рядом, инстинктивно держась ближе друг к другу – общая судьба сблизила их, создав невидимую связь. Дед помог подняться Шумиловой, поддерживая её за талию, чтобы не беспокоить раненое плечо.

Сумрак и Пушистик, словно почувствовав наше решение, двинулись вперёд, указывая дорогу через зыбкие пространства Междумирья. Два фамильяра безошибочно находили путь в белёсом лабиринте, их глаза светились в тумане подобно маякам.

Мы шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Габер нёс тело Емели, его лицо было каменным, но в глазах стояли невыплаканные слёзы – не только из-за дочери, но и из-за юноши, который пожертвовал собой, защищая друзей.

Я замыкал нашу маленькую процессию, время от времени оглядываясь назад, проверяя, не следует ли за нами кто-то или что-то. Но Междумирье постепенно успокаивалось, возвращаясь к своему обычному, медленно пульсирующему ритму, словно разыгравшаяся буря демонических сил утомила даже само пространство между мирами.

Вскоре впереди показался проблеск – не ослепительный свет, а скорее тусклое свечение, отличавшееся от белёсого тумана Междумирья. Выход. Путь назад, в наш мир.

Моя последняя мысль перед тем, как мы пересекли границу между мирами, странным образом переплелась с мыслью Аббадона, создав единое целое: «Мы вернёмся сильнее. И в следующий раз мы будем готовы».