Текст книги "Сотвори свою смерть"
Автор книги: Сергей Шарапов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
V
Целый день женщины возились у плиты, готовясь к вечернему застолью. Виктор же слонялся из угла в угол, поражаясь широте души деревенских жителей и одновременно скучая. Он уже и сам был не рад, что своим приездом доставил столько хлопот.
К вечеру стол ломился от угощений: соленые рыжики, пельмени, зажаренная курица…
Наконец хлопнула дверь, и Марья Степановна, вытерев руки о передник, вышла навстречу первым гостям.
Это была пожилая супружеская пара. Оба доброжелательно улыбались и с любопытством разглядывали молодого человека.
– Проходите, проходите, – пригласила Марья Степановна и указала на выстроенные в ряд стулья. – Садитесь.
Гости уселись за стол и молча сложили руки на коленях.
В хату начал стекаться народ. Все знакомились с Виктором, пожимая ему руку, и тот от множества новых лиц совсем растерялся. Ольга, заметив смущение жениха, поспешила на помощь.
– Садись рядом со мной и ни о чем не думай, – прошептала она. – После первой чарки твое присутствие и внимание будет совсем не обязательно.
Виктор примостился у краешка стола и первые полчаса лишь наблюдал за приглашенными. Слева от него устроился худощавый старик с жиденькой седой бородкой и бегающими глазками. Он, не умолкая, о чем-то спорил со своим лысым соседом, после каждой рюмки доставал из кармана табакерку и, нюхнув из нее, чихал на всю комнату. Неожиданно повернувшись к Виктору и увидев его удивленное лицо, старик добродушно рассмеялся и принялся торопливо объяснять:
– Я, милок, был заядлым курильщиком, лет сорок, не меньше… Однажды прихватило так, что пришлось ехать к доктору в город. Он послушал и сказал: «Хочешь жить – забудь про папиросы». С тех пор вот таким способом балуюсь.
Старик вновь потянулся за табакеркой, и через минуту на всю хату, заглушая голоса разгулявшихся гостей, послышалось громкое «апчхи». Виктор немного отодвинулся от болтливого соседа и переключил внимание на других участников застолья.
Сидевшие напротив Виктора мужики, то и дело обзывая друг друга, развернули дискуссию о политике, да так связно, что впору было удивляться их осведомленности. Вдруг неугомонный сосед вновь толкнул Виктора в бок и довольно громко спросил:
– Как думаешь, война с Азией будет?
– Что? – от неожиданного вопроса Виктор едва не поперхнулся.
Старик повторил.
– Пойдут на нас чурки или нет?
Виктор произнес было несколько стандартных фраз, но вдруг заметил, что стал центром всеобщего внимания. Даже женщины нетерпеливо смотрели ему в рот, словно ждали от столичного гостя какого-то необычного ответа.
– Я, как и любой из вас, – Виктор обвел глазами сидящих за столом, – негативно отношусь к войне. Ведь в таких случаях гибнет множество людей… Впрочем, это дело политиков, а я – ученый.
Кто-то разочарованно вздохнул, и с другого конца стола донеслось:
– Это мы в школе проходили…
– Да, это все знают, – подхватил старичок сосед и, вновь толкнув Виктора, попросил: – Ты скажи, что ты сам думаешь.
Виктор растерялся. Он на мгновение задумался и с удивлением понял, что своего мнения на этот счет у него нет. Несмотря на то, что работал под крышей Министерства обороны, при слове «война» у него возникали ассоциации лишь с учебником истории и только.
– Значит, ученый? – вновь крякнул старичок, не дождавшись ответа.
«Вот прилип», – с раздражением подумал Виктор и, понимая, что сосед просто так не отстанет, кивком подтвердил: да, мол, по научной части.
– Так вот, скажи мне, ученый… – начал было не на шутку разошедшийся собеседник.
– Я еще раз повторяю, – поспешил оборвать его Виктор. – Война – дело политиков и их совести…
Старичок хитро прищурился и скорее себе, чем молодому собеседнику, сказал:
– Да-а-а, начинают политики, воюют генералы, а выигрывают-то ученые…
Положение спасла Оля. Заметив, что жених попал в трудную ситуацию, она негромким, но мелодичным голосом вдруг запела. Видимо, эту песню знала вся деревня, потому что женская половина собравшихся сразу же подхватила мелодию. Олин расчет оправдался: болтливый старик наконец отстал от Виктора и добросовестно подвывал общему хору. А Виктор почувствовал непреодолимое желание выпить. Налив себе в рюмку водки, он лихо опрокинул ее в рот и сморщился, спеша побыстрее закусить огурцом. «Русская» сразу же разлилась по телу приятной теплотой, и все вокруг показалось Виктору не таким уж и скучным.
– Витька, кончай пить, а то с непривычки упадешь, – толкнула Оля жениха в бок.
– Не упаду, – обиженно возразил тот.
Однако замечание невесты немного отрезвило его, и до конца застолья Виктор больше не взял в рот ни капли. Так и просидел с краю, наблюдая за деревенскими и борясь со сном.
К тому времени, когда гости начали расходиться, он был уже на грани отчаяния – решил, что гульба затянется до утра. Машинально подавая каждому руку на прощание, поискал глазами невесту. Оля улыбнулась ему, выглянув из-за чьих-то широких плеч, и подмигнула.
Когда за последним из гостей закрылась дверь, молодые люди вздохнули с облегчением.
– Устал? – участливо спросила Оля.
– Не настолько, чтобы не помочь тебе убрать со стола.
Она со смехом замахала руками.
– Не вздумай! Еще тарелку уронишь…
– Ты хочешь сказать, что я пьян? – Виктор сурово нахмурил брови, изображая сердитого мужа.
– Ты трезв как стеклышко, – парировала Оля, кивнув на замерзшие окна, и принялась ловко складывать посуду.
Виктор все-таки попытался ей помочь, но тут появилась Марья Степановна и шумно запротестовала:
– Не мужское это дело возиться на кухне!
Виктору ничего не оставалось, как вновь сесть на диван и оттуда следить, как ловко и складно управляются мать и дочь.
Наконец все было убрано, и будущая теща с Олей уселись напротив него. Марья Степановна, естественно, заговорила о своей деревенской жизни. Вначале Виктор с интересом слушал, даже задавал какие-то вопросы. Но разговор постепенно перешел на личности. Никого из односельчан, о которых рассказывала теща, он не знал, поэтому ему трудно было ориентироваться в ситуации. Он быстро потерял нить разговора, закрыл глаза и постарался расслабиться.
И тут услышал слабый стон, доносящийся откуда-то со двора. Желая удостовериться, что это ему не померещилось, посмотрел на невесту и ее мать. Женщины как ни в чем не бывало продолжали интересный только им разговор.
Стон повторился.
«Не могли же они не слышать», – подумал Виктор, ничуть не сомневаясь, что уж на этот раз непременно прочтет на лицах женщин беспокойство.
Однако те, судя по их поведению, и думать не думали о чем-то ином, кроме своих проблем.
Он поднялся из-за стола и вышел на крыльцо. Было темно, и Виктор не сразу рассмотрел, что снег сошел и повсюду проросла молодая трава.
– Ой! – сдавленно донеслось откуда-то из темноты.
Это был голос ребенка. Виктор прислушался, чтобы определить, откуда исходит звук.
– Нет, нет, не надо… – повторил все тот же голос и захлебнулся в рыданиях.
Почувствовав, что во мраке происходит нечто ужасное, Виктор бросился на голос. Донеслось несколько глухих ударов, и рыдания прекратились. Он остановился. Молодая ярко-зеленая трава у него под ногами стала багровой. Постепенно кровавое пятно начало расползаться, и вскоре Виктор обнаружил, что стоит посреди поляны, где все сплошь такое же багровое, как и то пятно: трава, кустарники, деревья, небо. Вдруг среди этого торжества густого багрянца Виктор увидел белую фигурку мальчика. Его руки, лицо, глазки были точно под цвет белой, старательно накрахмаленной рубашки, и лишь бросались в глаза синие следы пальцев у него на шее…
Виктору стало жутко.
– Я помогу тебе! – неожиданно ворвался откуда-то голос невесты, и Виктор почувствовал прикосновение ее руки к своей.
– Да, – кивнул он и последовал за нею.
– Устал?
– Есть немного.
Вместе они вышли с багрового поля, и, приглядевшись, Виктор обнаружил, что невеста привела его в дом своей матери, усадила на кровать и выключила свет. Виктор машинально разделся и залез под пуховое одеяло.
«Я убежал, как последний трус», – терзаемый укорами совести, он никак не мог заснуть. Встал, осторожно вышел из дому и вновь оказался на багряной поляне. Посреди нее лежал ребенок. Увидев синие следы на шее малыша, Виктор понял, что тот был задушен. Едва сдерживая отчаяние, рванулся к нему, но не смог сделать и шага. Красные стебли какого-то змееподобного ползуна обвили его ноги и, продолжая расти, тянулись вверх. Когда они добрались до груди, Виктор схватил топор и отсек один из багровых стеблей. Обрубок с неприятным шумом упал на землю. Виктор посмотрел на растение и, к своему ужасу, вместо него увидел отрубленную голову женщины. Показалось, что она смотрит на него.
– Это не я его задушила, – прошептали губы, и глаза закрылись.
В это мгновение из-за деревьев донесся глухой демонический смех. Виктор, судорожно сжимая в руках топор, бросился туда, понимая, что это голос убийцы. Оказавшись среди деревьев, он понял, что еще раз ошибся. Это были не деревья, а люди. Они цепочкой проходили мимо и, тыча в него пальцами, презрительно шептали:
– Палач… палач… палач…
Виктор хотел возразить, но, взглянув на свое отражение в луже, обнаружил, что на нем действительно одеяние палача.
– Нет! – прокричал он. – Вы же знаете, я не хотел этого!..
Ужасную сцену оборвал сонный Олин голос.
– Спи, – пробормотала она и повернулась к нему спиной.
– Спи?.. – на мгновение Виктор опешил, не понимая, где находится сейчас.
Оглядевшись, он обнаружил, что лежит на широкой кровати рядом с Олей в большой комнате с дощатым потолком. Вышитые занавески на окнах и икона в углу повергли его в такое изумление, что он приподнялся на локте и ущипнул себя, думая, что это все еще продолжение сна. Однако комната осталась прежней, и посапывающая под боком Оля никуда не исчезла.
«Боже мой, да я же у тещи!» – наконец вспомнил Виктор и осторожно выбрался из-под одеяла.
На душе у него было неспокойно, но мозг работал четко и ясно.
«Нет, я так больше не могу, – решил Виктор и, увидев на стуле свою одежду, взял ее. – Нужно пойти проветриться. Иначе все это кончится дурдомом…»
VI
Выйдя на крыльцо, Виктор увидел, что начинает светать. Морозный ветер, ударивший в лицо, заставил его запахнуть поплотнее пальто и почти до самых глаз надвинуть шапку.
Хотя в деревне обычно вставали рано, в это время на улице не было ни души. Пройдя вдоль домов, он очутился на окраине. Не раздумывая, Виктор побрел дальше по едва различаемой, петляющей среди сугробов тропинке.
Первым делом он попытался преодолеть гнетущее состояние, охватившее его во время сна и не отступавшее даже сейчас, несмотря на то, что сознание было ясным.
«Однако эти видения становятся все более и более правдоподобными и угрожают стать основным предметом моих мыслей, – с тревогой думал Виктор. – Я должен им что-то противопоставить, но что? Ясно одно: сны – следствие непонятной болезни… Но где причины, вызвавшие ее? На этот вопрос не ответил даже профессор. В таком случае могу ли я поставить диагноз?.. И что означает история с могилой?.. Транс?.. Возможно… Но при чем здесь Оля, моя мать, какое-то дерево, сожженное молнией?..»
Внезапно Виктор почувствовал, что у него из-под ног резко исчезла земля, и он куда-то проваливается. Однако падение длилось не более секунды, и, ощутив вновь под ногами земную твердь, он понял, что угодил в небольшую, занесенную снегом яму.
«Лучше бы смотрел под ноги, – иронично посоветовал он сам себе. – Совсем потерял голову из-за каких-то идиотских снов… Тоже мне ученый!»
Выбравшись из сугроба, он обнаружил, что тропинки, по которой шел, нет. От него вдаль по ровному снежному покрывалу тянулась лишь едва различимая цепочка его собственных следов. А вокруг – никаких признаков цивилизации.
«Где же деревня? – спохватился Виктор, внимательно всматриваясь в окружающий его полумрак. – Неужели я заблудился? Какая нелепость…»
Однако, как ни силился, деревню он так и не увидел.
«Нужно подняться на какую-нибудь возвышенность, – решил он. – Может, оттуда будет виднее».
Не мешкая, побрел на холм. Оказавшись на самой вершине и заметив вдали огоньки деревни, облегченно вздохнул.
«Километров пять, не меньше», – прикинул Виктор на глазок.
Когда он перевел взгляд на ложбину у холма, то к своему неимоверному удивлению обнаружил, что находится почти у самого шоссе. А тут еще его внимание привлек какой-то странный силуэт у самой дороги. Подойдя поближе, Виктор узнал это место – упавшее дерево, раскинув голые ветки, почти полностью скрывало машину, в полумраке напоминавшую остов корабля, потерпевшего крушение.
«Кому взбрело в голову в такое время здесь останавливаться?» – подумал Виктор.
Темнота мешала разглядеть, есть ли кто-нибудь вблизи машины. Потом Виктор увидел спешащего к ней человека. Его фигура в утреннем полумраке показалась неестественно большой.
«Оптический обман…» – попробовал успокоить себя Виктор, но, чем больше наблюдал за неизвестным, тем больше терялся в догадках.
Движения человека показались ему какими-то резкими, механическими. Можно было подумать, что идет большая неуклюжая кукла.
«Выпил, наверное», – предположил Виктор.
Однако когда незнакомец сел за руль и автомобиль тронулся с места, Виктор удивленно крякнул.
«Что ж, или водитель столь самоуверен, что даже в таком состоянии не боится вести машину, или меня вновь подвело зрение».
Автомобиль скрылся за холмом. Виктор, несколько разочарованный тем, что очередное приключение не состоялось, опустил голову и лишь сейчас заметил, что стоит в нескольких шагах от могилы Франкенштейна. Подойдя поближе, он присел на корточки и вздохнул. Снежок, слегка припорошивший могильную плиту, почти не скрывал надписи на староанглийском…
«Третий раз за сутки попадаю сюда, – озадаченно подумал Виктор. – Хотя почему третий? Ведь впервые я побывал здесь во сне…»
При мысли о ночных кошмарах его передернуло.
«Что со мной происходит? Чем объяснить мое странное состояние?» – Виктор непроизвольно перевел взгляд на следы у самой плиты и, словно обращаясь к кому-то, удивленно протянул:
– Так ты, оказывается, не одинок, Франкенштейн…
Проникшись любопытством, Виктор привстал, пытаясь рассмотреть путь, по которому человек спускался с холма.
– Но почему тебя навещают ночью? – вслух продолжал рассуждать Виктор. – Может быть, ты преступник, в любви к которому зазорно признаться?.. А зачем тебе я?.. Ведь это ты…
Внезапно, осознав происходящее, Виктор схватился за голову.
«Я разговариваю с мертвецом и вовсе не во сне! Какой бред!» – подумал он и огляделся, испугавшись, что кто-то мог его услышать.
Но вокруг никого не было, и он облегченно вздохнул… Решив вернуться в деревню, бросил прощальный взгляд на могилу и вдруг его внимание привлекли две цепочки следов. Одна из них принадлежала ему, Виктору, а вторая – незнакомцу, исчезнувшему за холмом вместе с последними тенями ночи. Но самым поразительным было то, что след незнакомца был вдвое больше его собственного, хотя он носил сорок второй размер…
«Еще один персонаж из сна, и, судя по следу, он непременно должен быть гигантом… Все правильно, – рассудил Виктор и вдруг спохватился: – Но что же в таком случае уготовано мне на этот раз?»
Не найдя ответа, Виктор, продолжая размышлять, спустился к поваленному дубу.
«Не слишком ли много мистификаций? – остановил он поток суматошных мыслей. – Я ведь ученый, а это значит – прагматик. Нужно рассуждать трезво и попытаться отыскать закономерности в происходящем, а не вдаваться в панику. Главное – избежать эмоций, которые никогда ни к чему хорошему не приводили. Итак, реальное – это необычный след…»
– Огромный след, огромный след… – бормотал он, напрягая память. – Где я об этом слышал?
Однако так и не вспомнив, с досадой махнул рукой и направился в сторону деревни.
VII
Подойдя к знакомому дому, Виктор толкнул калитку и замер: в самом центре двора стояла огромная рыжая корова с поломанным рогом и жалобно мычала. Он опасливо попытался ее обойти. Однако рыжуха тяжело задышала и, опустив голову, двинулась на чужака. Виктор едва успел отскочить.
«Еще чуть-чуть, и я бы бесславно погиб в глухой архангельской деревне… – подумал он. – А все бы сказали, что дурак: не лезь на рога даже и домашнему животному».
Вторая попытка попасть в дом вновь оказалась неудачной. Виктор ощутил, что пальцы у него окоченели от мороза, а уши вот-вот отвалятся. Громко насвистывая мотив из оперы «Кармен», он начал прохаживаться по двору, надеясь, что его рулады кто-нибудь да услышит. Но среагировала лишь корова. Она глухо замычала и шагнула к Виктору. Взгляд рыжухи был таким угрожающим, что он посчитал за благо удалиться за калитку, где едва не столкнулся с тещей, спешащей домой.
– О… зятек! – удивленно воскликнула женщина, пропуская Виктора во двор.
Тот отрицательно замотал головой.
– Только после вас…
Марья Степановна смело потрусила по дорожке мимо коровы, даже не обратив на нее внимания. Виктор осторожно последовал за ней, стараясь держаться рядом. Однако рыжуха на этот раз спокойно жевала свою жвачку, не пытаясь посягнуть на чью-либо жизнь. На всякий случай, не совсем веря в добродетельные качества коровы, Виктор сжал кулаки. Видимо, скованные движения зятя, его побледневшее лицо заставили Марью Степановну призадуматься. Когда вошли в сени, хозяйка, отряхивая снег с валенок, со смехом спросила:
– Ты что, Милки испугался?
Виктору было стыдно признаться в своей слабости, и он отрицательно покачал головой.
– Нет, конечно… А чего ее бояться?
Марья Степановна с недоверием посмотрела на зятя и лукаво проговорила:
– Моя Милка лучше любого сторожа… Как-то раз забрались воры во двор, а рыжуха так размычалась в сарае, что все соседи посбегались.
– Что вы говорите? – деланно удивился Виктор, с содроганием вспоминая однорогого монстра.
Женщина вновь накинула полушубок и, заметив недоуменный взгляд гостя, пояснила:
– Пойду Милку подою.
Виктор подождал, пока за тещей закроется дверь, и вошел в комнату, где все еще спала Оля.
– Пора вставать, мое солнышко, – ласково позвал он.
Девушка что-то сонно пробормотала и перевернулась на другой бок. Первым желанием Виктора было забраться под одеяло и, обняв любимую, забыть про все кошмары и сомнения, однако она так сладко посапывала, что было жаль будить ее.
Побродив по дому, Виктор вышел во двор и, заметив тещу, стоящую у хлева, поспешил к ней.
– Может, помочь? – предложил он, кивнув на ведро, которое та держала в руках.
Марья Степановна вновь окинула взглядом зятя с ног до головы и поинтересовалась:
– А ты что-нибудь умеешь делать кроме своей науки?
Виктор покраснел и задумался.
– Могу дров наколоть, – неуверенно ответил он.
– Попробуй, только не наломай, – согласилась теща скорее из вежливости.
– А где топор?
– Где-то в сенях, – вздохнула женщина и, когда Виктор повернулся, чтобы идти к дому, остановила его. – Я сама принесу…
Пока теща искала топор, Виктор заглянул в хлев к своей новой знакомой.
Милка из угла стойла равнодушно смотрела на него. Чувствуя себя в безопасности, Виктор по-детски показал корове язык и произнес:
– Глупая ты, рыжуха, я ведь свой…
Видя, что Милка навострила уши, он повторил:
– Свой!
Корова угрожающе замычала и нацелилась на него своим единственным рогом. Виктор поспешил ретироваться на двор, подальше от своенравного животного.
Оглядевшись, он заметил, что от дома спешит Марья Степановна. Напряженное лицо тещи заставило молодого человека пойти ей навстречу:
– Что случилось?
Женщина устало опустилась на колоду и объяснила:
– Ой, Витенька, не знаю даже, как сказать.
– Успокойтесь, – Виктор присел на корточки и, взяв руки женщины в свои, растерянно проговорил: – Я не знаю, что произошло, но, поверьте, все обойдется.
Марья Степановна подняла на зятя печальные глаза и сдавленным голосом произнесла:
– Зашла я в сени за топором, ищу его и слышу – радио разрывается. Вначале мне захотелось его выключить, чтобы Оленьку не разбудило…
Она громко высморкалась в платок.
– Не тяните, – попросил Виктор.
– Прости, – Марья Степановна поплотнее укуталась в шаль и продолжала: – Так вот, по радио что-то рассказывают, я и не прислушивалась сначала, а потом, когда поняла…
Теща вновь замолчала.
– Что-то важное передавали? – предположил Виктор, подумав, что, наверное, умер кто-то из правительства.
Мать Оли только головой покачала.
– Ой, божечки, и куда это свет катится… Это ж до чего дошли, – в голосе женщины появились нотки негодования. – Уже деток убивать начали… И где – у нас в Архангельске!..
Виктор выжидательно посмотрел на Марью Степановну.
– Нашли маленького мальчика на пустыре… – пояснила она. – Изверг какой-то задушил…
– Да, время неспокойное, – согласился Виктор и предложил: – Пойдемте в дом, чего тут мерзнуть…
Повинуясь спокойному мужскому голосу, Марья Степановна поднялась и шаркающей походкой направилась в хату. Виктор, поддерживая тешу под руку, с удивлением подумал, как за считанные минуты горе – даже чужое – может изменить человека.
Переступив порог, мать Оли расстегнула полушубок и, войдя в комнату, грузно опустилась на диван.
«Слава Богу, что хоть не плачет», – подумал Виктор и, присев рядом, проговорил:
– Зря вы все принимаете так близко к сердцу. Ребенка не вернешь. Остается надеяться, что убийцу быстро отыщут.
– Какого убийцу?.. О чем это вы? – в дверном проеме появилась заспанная Оля и, увидев расстроенное лицо матери, спросила: – Что за траур?
Марья Степановна вновь принялась рассказывать об услышанном ею по радио.
Виктор устало потер виски, и вдруг перед его глазами вновь промелькнули багровая трава и синие отпечатки пальцев на шее. «Боже, неужели я под таким впечатлением от рассказа, что мое воображение рисует к нему иллюстрации?..» – пронеслось у него в голове.
– Его избили… – слова Виктора опередили мысль, и он очень удивился этому.
– Да, – подхватила теша. – Перед тем, как задушить, ударили несколько раз по голове.
«Стоп! – приказал себе Виктор. – По-моему, я это где-то видел…»
Оля широко раскрытыми глазами смотрела на мать, и это мешало Виктору сосредоточиться.
«Да это же мой сон», – наконец вспомнил он, собирая воедино фрагменты, которые непроизвольно всплывали в памяти.
В комнате какое-то время стояла мертвая тишина.
– Какой ужас! – первой нарушила молчание Оля.
«Ужас объял меня с ног до головы, когда я увидел задушенного ребенка…» – взгляд Виктора упал на стоящий у порога топор.
– Его убила женщина…
– О чем ты? – невеста осторожно подошла к Виктору и положила руку ему на плечо.
– Что? – тот не сразу сообразил, что обращаются именно к нему.
– Ты сказал: «Его убила женщина».
– Да?.. – смутился Виктор, но вдруг почувствовал, как обрывки кошмарных снов выстраиваются в логическую цепочку: задушенный ребенок, казненная женщина и издевательский смех настоящего убийцы.
Виктор обвел тещу и Ольгу затуманенным взглядом и медленно произнес:
– Не знаю, кто задушил мальчика, но мне кажется, обвинение падет на женщину.
На лице невесты промелькнул страх, и Виктор тут же пожалел о сказанном…
