Текст книги "Книга 365 мыслей (СИ)"

Автор книги: Сергей Неизвестнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Аквариум (Синий альбом – 1981) – Гость

(227). Есть вопросы, которые не требуют ответа по двум прямо противоположным причинам. В первом случае сам вопрос уже заключает в себе ответ, а во втором – сам факт вопроса говорит о том, что любые ответы будут бесполезными...

Дольский Александр – Говорите, я молчу

(228). Кумиры – удобное средство для упорядочения мира эмоций и вкусов зрителей. Они, однако, в определенный момент превращаются в мешки с песком для тех, кто пытается создать что – то свое. Чтобы шар уныло не волочился по земле, необходимо сбросить мешки с песком и отправиться в свободный полет. Там на высоте, кумиры могут встретиться снова в виде других шаров или, кто знает, – они могут даже так и остаться мешками с песком, лежащими на земле. Настоящее творчество свободно от кумиров или поклонников. Творец – всегда равный среди равных и другой среди других...

Аквариум – Великий Дворник

(229). История ничему не учит потому, что те, кто нуждаются в ее уроках, слишком заняты – они творят Историю

Михаил Щербаков – Когда надежды поют, как трубы... (Прощание славянки)

(230). По сути существует лишь два источника серьезных жизненных ошибок. Первый: мы делаем то, что требует окружение, но не нужно нам самим. Второй: мы не делаем то, что действительно нужно нам самим, потому что окружение этого от нас не требует. Таким образом, некоторым залогом избавления от несчастий могла бы быть просто последовательная демократия: после того как учтено мнение окружения, стоит не забыть узнать мнение еще одного человека – самого себя

(231). Часто симпатии и антипатии между людьми не имеют никакого разумного объяснения. С одними людьми можно находиться рядом постоянно, а от других почему – то хочется держаться подальше. Анализ ситуации при этом выглядит по меньшей мере смешным: все вокруг – хорошие и достойные во всех отношениях люди. И если в этом мире никаких объяснений симпатий – антипатий не находится (а объяснений хочется ), то можно попробовать поискать их в другом мире. Что, если мы все давно знакомы? Что, если рождение на этом свете – это смерть на другом? На том, где творятся невоплощенные души? Что если некоторые из них уже успели пообщаться там и найти общие интересы и мотивы для будущего воплощения? А некоторые, напротив, успели осознать свою разницу? Что, если некоторым из них была изначально предначертана общая судьба или миссия? А другим – прямо противоположная миссия? Что, если мы все уже собирались за общим круглым столом, созерцали друг друга в свете своего Творца и вели самую интересную и самую главную беседу в своей жизни, которая и предопределила все роли, все симпатии и антипатии? При этом Лета – река забвения – стерла своими прохладными водами почти все воспоминания нашего предсуществования, но оставила их маленькие кусочки, чтобы мы могли узнавать друг друга и в ослепляющих лучах жаркого полуденного Солнца, и в желтом холодном свете Луны, и в тусклом свете собственного беспамятства и в ровном и обманчивом свете чужого равнодушия...

Александр Дольский – Посмотри мне в глаза, посмотри

(232). Если бы я был президентом России, я бы поменял систему оплаты труда большинства служб. На сегодняшний день она имеет затратный характер: в полиции премия светит лишь при выполнении плана правонарушений, в больницах – плана по больным, автодорожным бригадам удобно не слишком стараться с покрытием, чтобы на будущий год быть обеспеченным работой и т.д. Антизатратная схема оплаты служб могла бы быть например такой. Сотрудники всех служб начиная с ближайшего месяца получают максимальную и очень высокую зарплату. Она кладется на счет, но ее значительная часть (скажем половина или две трети) замораживается на счете до следующего месяца. Если в течение месяца по компетенции службы и данного конкретного сотрудника не происходит «ничего плохого», то в следующем месяце начисляется такая же зарплата с замораживанием, а уже замороженная часть одновременно «отмораживается». Если же происходят профессиональные косяки, то замороженная часть перетекает в штрафы пропорционально степени косяка. В случае тяжелых косяков остается номинальный прожиточный минимум и человек сам не задержится на такой работе. Вот собственно и все. При этом полицейский будет следить за тем, чтобы на его участке все было в порядке и заниматься профилактикой правонарушений, а не их констатацией по факту. Врач будет заниматься профилактикой болезней и их качественным лечением, дороги будут делаться на века, как и сантехника ну и т.д. Остается конечно проблема классификации профессиональных косяков и еще ряд дополнительных служб по контролю за ними, чтобы они не скрывались. Последнее впрочем, можно переложить на граждан. Если бы я был президентом... Увы: я не пройду в вуз на специальность «президент России» – не сдам ЕГЭ по русскому

Иваси – Песня про тесто

(233). Нынешним летом в Брашове (Румыния) на научной конференции произошла загадочная история, которая остается для меня загадкой и до сих пор. Несколько вечеров мы собирались в больших апартаментах гостиницы у одного из коллег и устраивали маленькие научные семинары по своим вопросам. Семинары сопровождались коньяком «Хенесси» и хорошей закуской (это важно для этой истории!), но меня этот аспект касался меньше всех, поскольку так получилось, что я рассказывал результаты последней незаконченной статьи. Слушатели пили коньяк, закусывали и в перерывах между этими занятиями задавали вопросы и критиковали меня, а я рассказывал, отвечал, оправдывался и т.д. На последнем семинаре родилась идея совместной работы трех авторов, в числе коих был и я. Я точно помню, какие слова проговаривались, что говорил один соавтор, с чем согласился другой и что говорил я сам. В результате все разошлись по своим комнатам полностью удовлетворенные и полные идей по этой совместной работе. Неразгаданная загадка этой истории выявилась несколько дней назад, когда я сделал попытку контактов с двумя коллегами – соавторами по этой работе. Выяснилось, что что ИЗ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ РАЗГОВОРА МЫ ТРОЕ СДЕЛАЛИ АБСОЛЮТНО РАЗНЫЕ ВЫВОДЫ О ТОМ, ЧТО ЖЕ ПРЕДСТОИТ СДЕЛАТЬ. Я был просто уверен, что это будет совместная статья на основе моего черновика, где каждый соавтор будет отвечать за свой раздел. Второй коллега был также абсолютно уверен, что речь шла про другую статью, следующую после этой, а эта будет написана без его участия. Наконец, третий был еще более абсолютно уверен, что речь шла о том, чтобы сократить объем этой статьи и перевести ее на английский с помощью второго коллеги для хорошего журнала типа Physical Review Letters. Эта картина мнений меня глубоко потрясла и потрясение не прошло до сих пор. У меня возникло два главных вопроса: 1) Как такое возможно? 2) Кто мы все после этого? На первый вопрос у меня до сих пор нет ответа, со вторым мне помог второй коллега. Он привел пример: проекция цилиндра на плоскость может выглядеть как круг, как прямоугольник или даже как шестигранник, в зависимости от выбора направления проектирования. И тут меня осенило: я был там шестигранником...

Несчастный случай – Что ты имела ввиду?

(234). Жизнь достаточно коротка, чтобы все ее время незаметно поглотилось решением мелких насущных проблем. Поэтому есть все резоны вопреки рассудку и отсутствию малейших шансов попробовать решить самые большие задачи – не важно в какой области! По сути, самыми интересными и достойными наших усилий являются нерешаемые задачи, касающиеся абсолютно невозможных или невероятных вещей. Здесь нас могут ждать смертельные разочарования и полное крушение надежд, но... кто из тех, у кого получилось, шел наверняка и имел уверенность в успехе? И много ли из тех, кто пробовал и не получилось, сожалели о своих попытках? И так ли уж у них и не получилось? Наши намерения и цели как правило определяют лишь начальное направление пути, а дальше тропа поисков непредсказуемо ведет нас к тем загадкам, о которых мы сначала даже не могли и думать... Загадка имеет много преимуществ перед отгадкой, главное из которых – потенциал движения. Счастливы те, кто в своих поисках испытал максимальное напряжение всех своих сил: в свете этого самопознания меркнут даже самые великие отгадки...

Александр Дольский – Стремись в заоблачные выси

(235). История – хрупкая вещь! Достаточно найтись одному чудаку, который систематизирует и уложит документальные свидетельства событий в иную схему, и привычный уклад времени рушится, корни и основания растворяются в крепкой эссенции научных доводов, а будущее перестает освещаться слабым светом достоверного прошлого и тонет во мраке полной неопределенности. Но даже и это не самое серьезное потрясение! Бывают минуты, когда все то, что было и то, что будет, становится вдруг абсолютно неважным по сравнению с тем, что происходит сейчас. В такие моменты история просто упраздняется за своей ненужностью, или приобретает столь незначительную меру, что представляется далекой галактикой, мерцающей точкой в Океане. В этой точке концентрируются холод и боль, одиночество и слепые поиски, скорби и утраты – все становится маленьким и едва заметным на фоне одного – единственного События...

Александр Дольский – Прощай, двадцатый век

(236). Сегодня играли с младшей (5 лет) в игру «Рифмы», которая почему – то полюбилась нам в последнее время. Она говорит слова (что вижу, о том и пою) – а я называю рифму. – Ложка! – Ножка! – Цветок! – Носок! – Холодильник! – Будильник! – Синхрофазотрон! – ...? – А ты хоть знаешь, что это такое? – Ну ты, же сам говорил, что это такая большая игрушка для больших дядей! Я вспомнил, что когда то пытался ей объяснить это и не нашел способа лучше. Тут жена подлила масла в огонь: – А, кстати, зачем он нужен? Я начал лихорадочно придумывать оправдания про физику элементарных частиц, медицину и энергетику, но оказалось, что главное – то я уже объяснил: – Ну, играть ведь хотят не только дети, но и взрослые. И они строят себе свои игрушки сами. Правда, хороший синхрофазатрон стоит столько же, сколько не одна сотня домов, в котором мы живем (современная 9 – этажка на 400 квартир). – Поэтому, – это я уже говорил дочери, – никогда не проси у меня купить тебе синхрофазотрон. Она тут же сориентировалась в ситуации: – У тебя есть выбор: либо ты покупаешь мне на день рождения гостиную для семейства кенгуру, либо два синхрофазотрона Я уже убегал на работу и сделал вид, что не расслышал... А все – таки, есть ли хорошая рифма на «синхрофазотрон?» У меня получается только что – то тупое, типа «тихо сел на трон»

Иваси – Погрузить бы в корабли...

(237). "...Рисунки и надписи на твоей коже рассказали мне лишь о том, кем ты хотел бы стать, но этого достаточно для того, чтобы смутно догадываться о том, кто ты на самом деле... Я хотел заглянуть в твою бесконечность, но ты сам ограничил себя своими рисунками и письменами, взвесил и исчислил свои сокровища несколькими цветными формулами... Я хотел видеть тебя разным, но ты сам сделал себя одинаковым, подчиненным своим замысловатым знакам, красивым, но ничуть не таинственным... Ты сам похоронил себя в определенности своих стремлений, как будто бы уже навсегда воплощенных в линиях и символах на твоей коже – и мне остаются в удел лишь случайные прогулки по кладбищу твоей свободы... "

Михаил Щербаков – Я фланирую над миром

(238). «... В этой книге тебе многое или почти все покажется непонятным, странным или даже чужим. Это нормально. Страшно не то, что ты ничего не поймешь сейчас – скорее всего, все так и будет – гораздо страшнее, если бы ты все прямо сейчас и понял... Просто не выбрасывай ее навсегда. Эта книга не обещает никаких великих разгадок великих тайн, хотя в ней есть и тайны и разгадки, равно как не обещает утешения и покоя – хотя в ней есть целые моря утешения и Океан покоя. Просто когда – нибудь придет время, когда открыв ее просто так, ты увидишь вдруг между ее строк давно знакомые зеленые острова с городами и услышишь в переменчивом речетативе ее текста пение птиц на восходе Истории и многоголосый говор человеческой речи на Ее закате. Рассеянные блики смысла обретут очертания – это будут одновременно уже преодоленные тобой границы твоей несвободы и приоткрывшая тебе свою тайну безграничность твоей судьбы...»

Михаил Щербаков – Издалека вернувшись (Избранное 1)

(239). Если не смотреть на номиналы железных дисков, висящих на концах штанги, то можно поднять и удержать гораздо больший вес, чем если знать номиналы и мысленно соотносить их со своими или чужими рекордами. Представление о пределах возможностей, которое живет в мозге, сильно опережает реальные пределы, а может быть даже по какому – то таинственному механизму и предопределяет их. Никто не знает, какие пропасти и бездны он преодолел сегодня, просто гуляя по городу, или делая свою работу, или делая обычные покупки в магазине, или решив проехать на трамвае, а не на маршрутке и т.д. И даже когда жизнь обретает тяжесть, которая давит и пригибает к земле, мы все равно не имеем никакой объективной меры ее величины и это, а часто – только это, помогает держать ее вес без жалоб и сомнений. Это тот случай, когда знание могло бы убить своим первым же озарением, а незнание сохраняет, и его неопределенность парадоксальным образом дает и надежду, и новые силы...

Михаил Щербаков – Дорога

(240). Оглядываясь назад и анализируя те свои попытки в чем бы то ни было, которые потерпели неудачу, я могу указать задним числом исчерпывающий список достоверных причин неудачи. Напротив, я не могу указать ни одной достоверной причины для удачных попыток в чем бы то ни было, – даже задним числом. Таким образом, неудачи тяготеют к логике и анализу, а удачи – просто есть, а логика и анализ похоже тут не причем. Чему же учат современные позитивные методики успеха? Может быть тому, как по – научному попадать во всякие неприятные ситуации – попал, проанализировал и вроде не так обидно А можно ли научить успеху и удаче? Во всяком случае мои органы обоняния улавливают подозрительный душок в любой научно – обоснованной концепции счастья и методике удачи

Михаил Щербаков – Ой, не троньте, отойдите

(241). Борхес + Декарт. У Борхеса есть замечательная короткая новелла «Argumentum Ornitologium» (Орнитологический довод), которая представляет собой еще одно доказательство бытия Бога. Вот весь ее текст: %%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%

Я закрываю глаза и вижу птиц, вижу их меньше секунды. Я никогда не могу сосчитать их. Определенное ли число птиц вижу я, закрыв глаза? Да, если есть Бог, ибо Он его знает точно. И нет, – если Бога нет. Кто же может определить число, не считая? Пусть так. Я вижу птиц. Скажем меньше десятка. Несомненно больше одной. Если число не определено – то это не девять, не восемь, не семь, не шесть и не пять. А также не два, не три, не четыре. Но я вижу птиц. Числом меньше десятка, точно больше одной. Их сколько – то есть! Ergo, Бог существует. %%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%

Математически суть этого доказательства сводится к использованию т.н. аксиомы выбора – краеугольного постулата, лежащего в основаниях теории множеств и вызвавшего много споров. Доказательство Борхеса можно существенно сократить, если использовать формулу Декарта (Cogito ergo sum – Мыслю, следовательно существую), модифицированную надлежащим образом: Eligo ergo Deus est – Выбираю, следовательно Бог существует!

Александр Дольский – Самолет мой

(242). Как то раз, будучи еще студентом, я ради интереса на одной вечеринке попробовал пройтись в женской туфле на высокой шпильке и чуть не вывихнул ногу несколько раз. Хождение на шпильках требует особого искусства и специальной походки, при которой, как того требуют законы физики, проекция центра тяжести не выходит за весьма небольшую для туфель – шпилек площадь опоры. Если учесть, что центр тяжести у женщины находится несколько ниже чем у мужчины, то женщины имеют несколько больший запас устойчивости по природе вещей, но все равно – искусство остается искусством! – А искусство требует жертв. Я смог насчитать три причины, по которым женщины готовы на такие жертвы: 1) Причины геометрические: шпильки добавляют роста; 2) Причины эстетические: высокие шпильки делают рельефнее изящный изгиб стопы; 3) Причины акустические: «Внимание! – Я иду!»

Михаил Щербаков – Волхонка

(243). Уровень благосостояния любой общеобразовательной школы можно легко оценить по ее отношению к начальным классам и выпускным классам, причем отношение к выпускным будет определяющим. Состояние общества в любом государстве можно легко оценить по его отношению к новорожденным и старикам. Жизнь – школа, поэтому, как это ни парадоксально, отношение к старикам снова будет определяющим...

Александр Дольский – Старики

(244). Практической эссенцией всех духовных истин является благодарность. Благодарный не может быть завистливым, злым, жестоким или жадным. Напротив, неблагодарность питается этими и еще многими другими пороками. Способный благодарить может принимать дары разной формы и размеров от других людей, следовательно он не имеет преград к этому в виде гордости и тщеславия. По закону взаимности умеющий принимать дары умеет и делать их другим. Благодарность имеет память и создает потенциал притяжения в обществе. Напротив, неблагодарность обрывает цепочку связей при всяком своем проявлении и создает потенциал отталкивания и отчуждения. Трудно сказать, является ли благодарность началом изменений в человеке и обществе или их завершением, но если люди не умеют благодарить друг друга – они живут в темном и холодном подземелье...

Александр Дольский – О, жизнь моя, как ты мгновенна...

(245). В мою бытность школьником в Магадане главной культурной ценностью каждого дня была возможность гулять на дворе и в его окрестностях. При этом формы гуляния ранжировались по степени важности и интереса примерно следующим образом: 1. Поход на городскую свалку. Это было событие N1, которое предпринималось нечасто – приблизительно раз в месяц. Поход туда делался на «пешкарусе» около двух часов в одну сторону, поэтому выход планировался с утра в одно из воскресений. Сколько там было чудесных и интереснейших вещей: мы бродили на этом Клондайке цивилизации часами, выискивая свои сокровища, и находили их! 2. Лазание по вентиляционным ходам в кулинарном техникуме, который стоял по соседству с моим двором. Мы знали там все ходы и выходы и чувствовали себя как боги, хотя обитатели техникума не раз пытались поймать нас и даже пару раз вызывали милицию, но потом махнули рукой. 3. Прыжки по гаражам. Гаражи делились на легкие, средние и трудные. Я был адептом средних. Однажды зимой подскользнулся на заснеженной металлической крыше и даже вывихнул ногу. Это был наш самодеятельный вариант современного паркура 4. Водные приключения. За моим двором почти всегда стояла большая и довольно глубокая лужа, по которой можно было плавать на плотах – деревянных, пенопластовых, пластмассовых. Заодно мерялись высотой резиновых сапогов – у кого выше, тот круче 5. Пошухарить. Сюда входили разные варианты: поорать в вентиляционные решетки того же техникума, попроситься зимой погреться у вахтерши кулинарной общаги по соседству, а потом по команде залпом обстрелять ее снежками, обстрелять сырыми яйцами проходившую классную руководительницу за неуды из окна 5 этажа друга, поставить большой ящик от телевизора где – нибудь в темной подворотне, залезть в него втроем и внезапно выскочить, когда мимо проходит прохожий, привязать за нитку набитый птичьими какашками кошелек и угорать из – за кустов, перебросить через лужу доску и просить 10 копеек за вход и выход у прохожих (часто давали!), пробраться на какой – нибудь охраняемый объект мимо охранников незамеченными и стащить что – нибудь просто так, для поднятия престижа и т.д. 6. Костер с баллончиками. Просто так жечь костер было как – то не принято, а вот повзрывать в нем баллончики с дихлофосом, лаком для волос, стеклоочистителем и т.д. – это было одно из любимых занятий! Если обеспечить правильный наклон и правильно оценить массу, то полетом взорвавшегося баллончика можно было даже управлять: однажды мы таким образом разбили окно одному пацану, который чем – то нас не устраивал. 7. Разумеется дворовые игры: «Казаки – разбойники», войнушка на стройке, футбол – хоккей (без коньков). 8. Зимой походы на лыжах и на городской каток. На лыжах лично я любил не бегать (хотя бегал неплохо), а кататься с гор. Я забирался в заснеженные карьеры и гонял оттуда, иногда отрываясь от поверхности (чем не слалом?). На катке любимым занятием было сбивание с ног девчонок, или даже еще интереснее – их более взрослых чем мы парней, которые плохо катались. 9. Эксклюзивным врямяпровождением были поездки на море на дачу к моему другу по субботам – воскресеньям. Это – особая статья, там было все: маленькая дача с гаражом на берегу, овчарка, швертбот с парусом, моторка, рыбалка, ягоды – грибы, дикая малина, самостоятельность и... романтика! 10. Посиделки в подъезде. Они делались зимними вечерами. Лист фанеры в подъезде под лестницей в темноте отгораживал небольшой закуток, куда могло набиваться 2 – 7 человек. Покупалась четвертинка или половинка хлеба, все усаживались, жевали хлеб и рассказывали страшные истории про «ковер с синими галочками» или травили анекдоты, из которых большая часть была с нецензурной лексикой. Когда кто – то заходил, мы замолкали как мыши и нас даже не замечали. Были молодежные клубы и секции, но в моем кругу и у меня самого они не пользовались популярностью или любовью: вольная жизнь и приключения были предпочтительнее Хотя в 6 – ом классе я все же стал регулярно посещать секцию классической борьбы... Сейчас большая часть наших пунктов немыслима или даже невозможна в той форме, которая была у нас. Мы знали меньше, чем современные сверстники, наверное в каких – то отдельных организованных видах досуга и умели меньше (паркур и скейтбоардинг – мы даже не знали про такое!), но в целом, если один на один с улицей и природой – мне кажется мы дали бы фору современникам

Александр Дольский – Баллада о мороженом

(246). Из всех необъяснимых чудес на свете есть одно, которое является в то же время некоторой необъяснимой нормой жизни – это наша любовь! Чудо любви заключается и в том, что начинаясь на малом и конечном она способна подниматься выше всяких пределов и выводить за пределы чувств, мыслей и интуиции. Данте Алигьери любил Беатриче, а когда потерял ее на земле, то его любовь вернула его к ней, проведя через круги Ада и Рая. Любовь – инвариант жизни и смерти, достижимое совершенство, вечная путеводная мелодия и наш шанс...

Ария – Возьми моё сердце

(247). Магия отличается от науки тем, что магическое действо не предполагает понимания того, что происходит – оно ориентировано на результат: если сделать так, то получишь то – то и то – то. В сущности, большинство манипуляций с современной техникой даже у опытных пользователей часто напоминает именно упражнения по магии В мире, к примеру, не существует ни одного человека, который бы понимал в деталях работу всех частей ноутбука, с которого я сейчас набираю этот текст. Возможно с электродвигателем ситуация проще, но большинство пользователей лифтом или феном нажимают кнопки и занимаются магией. Ситуацию с электродвигателем и даже ноутбуком можно в известном смысле «исправить» – достаточно собрать высококвалифицированный коллектив программистов, инженеров, физиков и математиков. При этом, однако, понимание получится все равно лишь до определенного предела – такова природа научного знания. Но если даже в техносфере – малой часть реальности – находится место бытовой магии, то сколько же магии содержится в полной реальности? Всегда ли мы понимаем, как у нас получилось что – то? И главное – всегда ли хотим понять это? И – еще главнее! – всегда ли можем понять? И что для нас важнее – понимание или результат? Кажется, что ответ на последний вопрос разделяет современную цивилизацию на два плохо уживающихся лагеря, у каждого из которых свое прошлое, свое будущее и свои острые камни, о которые легко разбиться, летя на полной скорости...

Михаил Щербаков – Треска

(248). Нет плохих и хороших песен, – есть разные вкусы! Но если общее свойство «плохих» песен все же существует, возможно оно связано с некоторой печатью принуждения, которую оставил творческий процесс авторов. «Хорошие песни» – свободные существа. Они рождаются, оформляются и появляются на свет может быть и не легко, но свободно. Их автор ничего не хотел выразить специально, он никого не хотел ничему научить – он пишет о том, что слышит без искусственных пафоса, надрыва и усилий. При этом строчки текста обладают зарядом здорового смысла независимо от темы, а музыка дает ему его естественную и непринужденную окраску. Песня почти с первых тактов сразу ложится на слух – она может быть интересной, даже если не близка по любимому стилю или жанру. «Плохая» песня – это инвалид творческого труда автора: ведь он (автор) очень хотел написать классную песню, чтобы все ее слушали и пели. Или хотел сказать новое слово в песенном искусстве, или хотел открыть людям последнюю истину, которую вдруг понял вчера, когда гулял со своей девушкой. Поэтому он старался изо всех сил: где надо – добавил, в другом месте – отрезал, текст отредактировал, чтоб необычные символы были, но и не слишком далеко от земли, саундов разбавил пожестче, чтобы сначала било по нервам, а потом – чтоб покой был и т.д. В результате – пернатое длинношеее с кошачим хвостом и крокодильими глазами Музыка по своей природе свободнее текста, поэтому чаще встречаются песни с «плохими» текстами и сносной или даже красивой музыкой, чем наоборот. Но, конечно, и музыку можно упороть по самое не балуйся ... Если человек иногда ощущает себя в тюрьме, он слушает или сам поет песни, в которых надеется ощутить хоть слабый ветерок свободы. Разочарование возникает тогда, когда вместо свободы он получает новую тюрьму из слов, звуков или смысла...

Рубиновая Атака – Песня моя

(249). Поэт, в некотором смысле, – заложник общества, в котором он живет – он почти обречен на непонимание и неприятие большинством во все времена. С обывательской точки зрения он бездельник и тунеядец – он не производит материальных благ, занимается для большинства не пойми чем, и вообще – он странный и подозрительный, мутит что – то и блажит При этом сам он потребляет материальные блага, которые производят другие. И при всем желании оценить в материальном эквиваленте его стихи даже в потенциальном будущем будет весьма затруднительно, разве что по стоимости тиража его сборников, которые еще должны продаваться. По всем законам капитализма поэты должны исчезнуть, ну разве что для стихов на поздравительных открытках могла бы остаться армия производителей рифмованных текстов. Однако время настойчиво рождает поэтов – в каждую эпоху своих, гениальных, талантливых и не очень. Они открывают дверь из этого мира, чтобы, когда кто – то пробудится от своего затянувшегося сна, новые непривычные и странные строчки рассказали ему о двери и дали ему представление о том, что за ней. И, конечно, настоящая поэзия неподвластна времени, так же как вне времени находятся и те двери, которые она открывает...

Александр Дольский – Сердце поэта

(250). Я нашел в Одноклассниках почти всех своих друзей – одноклассников из 1А. Нас сильно поразбросало в пространстве – большинство уехало из Магадана, значительная часть живет за рубежом. Есть ли какой – нибудь смысл в том, что мы много лет назад неоднократно собирались все вместе в одном классе именно в таком составе? Если этот смысл есть, то он сделался почти неуловим – растекся в пространстве и времени. Мы несомненно влияли друг на друга, но почему именно таким составом? Мог ли чье либо место занимать другой? Или каждый был на своем? Здесь явно не хватает одного обобщающего урока Он мог бы начаться, например, так...

Наталья Викторовна (наша первая учительница) и мы все сорокалетние дядьки и тетьки снова собрались в нашем классе на 4 – ом этаже СШ 15 г. Магадана. Она выходит к доске и говорит: – Открываем тетрадки... – А в клеточку или в линейку? – Сегодня все равно какие. Пишем сегодняшнее число: ... – ое ...бря. Классная работа! – А какой у нас урок сейчас будет? – Ваша жизнь! – А тема урока? – Ее смысл! – О, нормально! – Мы начнем тему немного издалека.... .... Дальше она объясняет азы нашей жизни как первоклассникам, а мы, типа, все понимаем. Как положено – с примерами и наглядным материалом – он же сидит прямо тут в классе, готовый к использованию – Ну, всем все понятно? – Да...! – Мы потрясены. Все стало ясно – кто мы, зачем и что нас связывало и продолжает связывать все это время. – У вас еще впереди выпускной экзамен! Готовьтесь! – Она проходит по ряду, наклоняется к каждому и тихо разговаривает с ним немного. Потом наклоняется ко мне и тихо говорит: – Тебе еще нужно проработать вопросы гармонии и баланса личного и общественного. И не забудь про цветы! Про личное и общественное я еще могу понять, но причем тут цветы? Я открываю рот, чтобы спросить, но она уже наклонилась к Смуровой Даше, потом к Садохе Игорю, потом дальше, дальше... Моя последняя мысль приводит меня в ужас: «Экзамен в форме ЕГЭ?» – и я просыпаюсь

Рубиновая Атака – Синева, пустота, тишина

(251). «Необразованный не может быть свободным!» – пишу я на титульной странице презентации центра Логос для спонсоров. Красивая мысль, которая цепляет внимание, потому и пишу ее по инерции уже много лет. Но как же она неверна! Сколько вокруг образованных и несвободных, причем их рабство связано именно с их образованием. Вслед за Григорием Паламой я бы сказал, что образование можно сравнить со змеиным ядом: он может быть при известных условиях и лекарством, но вообще летален. Вместе с образованием необходимо противоядие, которое оставит в сохранности некоторые способности, как то: удивляться и радоваться простым вещам, всегда учиться и расти, иметь и развивать интуицию, эмоции, чувства и не ограничивать свою реальность рамками схем и концепций. А сколько еще таких ярких по форме и ложных по сути лозунгов живет и носится по свету и в головах! Я сегодня поэкспериментировал – заменил титул презентации на «Свободный должен быть образованным!» (любопытно, но «Свободный должен...» – как – то плохо), потом на «Необразованный не должен быть несвободным!» (так лучше, но слишком много не). И не нашел ничего лучшего, чем «Образованный должен стать свободным!»