Текст книги "Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ)"

Автор книги: Сергей Милошевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

– Мало ли кто его сюда мог засунуть, может пацан какой, – не унимался рыжий комитетчик.

– Пацан на такую высоту не достанет, – раздраженно ответил Холмов. – А вот ваши дурацкие комментарии я бы попросил оставить при себе. Стойте себе в сторонке и молча сопите в две дырочки, ежели ни хрена не понимаете в нашем деле…

Обиженный Анатолий Викторович замолчал и вправду тяжело засопел, выпуская воздух через широкие ноздри.

– Ну все. Результаты я вам сообщу часика через три-четыре, – закончив работу, произнес судмедэксперт, обращаясь к Михаилу Алексеевичу.

– А раньше никак нельзя? – поинтересовался Кочергин.

– Увы… – развел руками эксперт. – Химические процессы должны идти строго определенное время. Скоро только кошки родятся…

Глава 4. Осквернитель памятника вождю пролетариата задержан

– Вы были правы, Александр Борисович! – ворвавшись в гостиничный номер прямо с порога крикнул возбужденный Михаил Алексеевич. – Анализы показали, что этот негодяй, обмочивший памятник Ильичу, болеет трихомониазом! Мы уже запросили местный кожно-венерологический диспансер и через полчаса сведения о всех мужчинах города, которые болеют этой заразой, будут у нас на столе.

– А если этот негодяй лечится не в диспансере, а частным образом, или занимается самолечением, или вовсе не лечится, еще не зная о своей болезни… – засомневался рыжий Анатолий Викторович.

– Да заткнись ты! – не сговариваясь, в один голос заорали на рыжего скептика Холмов и Кочергин. – Надоел своим нытьем. Где бы он ни лечился, теперь ему от нас не уйти.

Через минут сорок запыхавшийся Валерик протянул Шуре список лиц мужского пола города Зеленогорска, проходящих курс лечения от трихомониаза.

– Девятнадцать человек, – пробормотал Холмов, изучая список. – Многовато… Значит слушайте меня ими внимательно сюда, Михаил Алексеич. Необходимо, во-первых, срочно заполучить фотографии всех этих мужчин – фас, профиль. К сожалению, на нашем фото незнакомец снят строго сверху, лица его не видно… Значит, тогда нужно будет граждан с густой шевелюрой исключить, зато к лысым присмотреться как можно пристальнее. Знаете что… Дайте задание своим людям сфотографировать лысых подозреваемых сверху, только незаметно для них. Сравнив диаметр их лысины и цвет волос на фотографиях, снятых из космоса и в Зеленогорске, мы сузим круг подозреваемых до минимума. После чего уже можно будет приступить непосредственно к задержанию и допросам. Да, вот еще что… Сразу после задержания у подозреваемых необходимо снять отпечатки пальцев, слюну на анализ и сравнить полученные результата с теми, которые были получены в результате исследования «бычка», извлеченного мною из щели в гранитном постаменте. Авось это будет последней уликой. Выполняйте!

– Слушаюсь! – вытянулся в струнку Кочергин, с нескрываемым восхищением глядя на Шуру.

Вечером того же дня Михаил Алексеевич докладывал небрежно развалившемуся на диване с папиросой в зубах Холмову.

– В результате проведенных по вашим указаниям оперативно-розыскных мероприятий в числе подозреваемых оказались трое; Попов, грузчик овощной базы, Яркий, сборщик барабанов местной музыкальной фабрики, и, наконец, некто Шептило Виктор Михайлович, водитель электрокары на номерном предприятии «Звезда». Как выяснилось, у первых двух железное алиби – Попов в канун приезда товарища Андропова, как ранее судимый за хулиганство, был подвергнут превентивному задержанию и находился в КПЗ вплоть до отъезда из города Генерального секретаря. Яркин в момент прибытия товарища Андропова к горкому партии работал на фабрике во вторую смену, что подтверждается показаниями многочисленных свидетелей. Что же касается Шептило, то в ответ на четкий вопрос наших сотрудников относительно того, где он находился известного числа в известное время, – подозреваемый начинает плести какую-то ерунду про премию за экономию электролита, шашлычную «Ромашка», восемь бутылок портвейна и так далее. Кроме того, на ногах Шептило обнаружены ботинки фабрики «Красный октябрь». И, самое главное, – на извлеченном вами из постамента памятника Ленину окурке папиросы «Прима» обнаружены отпечатки пальцев Шептило. (Не говоря уже о том, что диаметр его лысины и цвет оставшихся волос практически полностью соответствуют тем, которые имеются у гражданина, сфотографированного американским спутником). В общем вопрос ясен окончательно. По моему указанию Шептило арестован и сейчас находится в следственном изоляторе Зеленогорского управления Комитета государственной безопасности в ожидании допроса. Думаю, к допросу нужно приступить немедленно, не дожидаясь утра. – Конечно! – вскочил Шура, довольно потирая руки. – Нельзя терять ни минуты, ведь в нашем распоряжении осталось меньше двух суток. Нужно ковать железо, пока оно горячо. Поехали сию минуту.

– Фамилия, имя, отчество! – сурово обратился рыжий комитетчик Анатолий Викторович, которому поручили вести допрос, к сидевшему напротив него невзрачному лысому мужичку, здорово смахивавшего на Джузеппе из известного телефильма про Буратино.

– Шептило Виктор Михайлович, – торопливо ответил «Джузеппе», испуганно глядя на Анатолия Викторовича.

– Дата и место рождения?

– 16 февраля 1942 года. деревня Большие Шишиги Мичуринского района Тамбовской области.

– Где работаете?

– Зеленогорский завод «Звезда», цех электротранспорта. водитель электрокары…

Окончив задавать обязательные вопросы, Анатолий Викторович направил в лицо «Джузеппе» плафон настольной лампы, в которой горела ослепительным светом мощная, ватт этак на двести пятьдесят лампа, и зловещим голосом произнес:

– Итак, уважаемый Виктор Михайлович, вы догадываетесь о причине вашего пребывания здесь? Или…

– Ей-Богу, мужики, здесь какая-то ошибка, вы меня с кем-то путаете, – забормотал Шептило, переводя растерянный взгляд с Анатолия Викторовича на Шуру и остальных комитетчиков, молча наблюдавших в сторонке за ходом допроса. – Я ни в чем не виноват, клянусь родной мамой…

– М-да?.. – с невыразимым сарказмом промычал рыжий офицер КГБ. -Тогда расскажите пожалуйста самым подробным образом о том, чем вы занимались после полудня… июля 1983 года? Думаю, эту дату вам будет достаточно легко вспомнить – в этот день в Зеленогорск приезжал Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов. Я так думаю, к вам Генеральные секретари не каждую неделю ездят…

– Конечно помню, чего не помнить… – торопливо закивал головой Виктор Михайлович, и его лысина несколько раз блеснула в лучах мощной лампы. – В тот день я в ночь работал в третью смену. Ну, задержал нас утром начальник цеха, чтобы мы, значит, на выступлении этого… как его черт… Андропова поприсутствовали. Он к нам на завод должен был приехать. Ну, мы, значит, поприсутствовали, и пошли с ребятами домой. Время уже было одиннадцатый час. А у меня в кармане червонец был, я как раз накануне премию получил, за экономию электролита. Ну, я и говорю – мужики, давайте с устатку зайдем в «Ромашку» (это у нас такая шашлычная есть). дернем по стакану винца и по домам разойдемся. Ну, взяли восемь бутылок портвейну на четверых и два чебурека. Ну, выпили… А потом…

– Да, вот именно, что было «потом»?! – заворчал Анатолий Викторович, приподымаясь над столом на согнутых колесом руках, ладони которых упирались в стол. – Это нас больше всего интересует.

– Потом взяли еще три бутылки, – подумав, вспомнил Шептило. – Потом песни пели. «Ой, мороз-мороз», «Вот кто-то с горочки спустился». Потом курили на лавке, разговаривали. Потом смутно помню… Очнулся дома, около десяти вечера, поужинал и снова на работу пошел…

– А что было в промежутке между перекуром на лавочке и ужином, вы, стало быть не помните? – зловещим голосом произнес рыжий комитетчик. – А? Или все-таки вспомните?

– Ей-Богу, ни хрена не помню, гражданин начальник, – развел руками «Джузеппе». – Как ножом из памяти выскребли.

– Зато мы прекрасно помним! – не сдержавшись, заорал Анатолий Викторович. – И то, что вы прятались за памятником Ленина помним. И то, что вы, извините за выражение, обоссали этот памятник, да еще в тот момент, когда в нескольких десятках метров от вас находился Генеральный секретарь нашей родной коммунистической партии помним. И кое-что другое помним…

С этими словами офицер госбезопасности сунул под нос растерянно хлопающему ресницами Шептило фотографию, снятую американским разведывательным спутником. Увидев свое изображение, да еще в столь неприглядном ракурсе, Шептило побледнел, закрыл на несколько секунд глаза, открыл рот, затем открыл глаза, но рот не закрыл. Так он простоял достаточно долго, до тех пор, пока у рыжего комитетчика не лопнуло терпение.

– Так что, будем рассказывать все чистосердечно и попытаемся как-то смягчить себе участь, или по-прежнему будем симулировать частичную потерю памяти? – спросил он у обалдевшего «Джузеппе».

– Да… Был грех, сознаюсь… – наконец. медленно произнес Шептило (при этих словах Шура и кагебисты торжествующе переглянулись). – Сам не знаю, как меня к этому памятнику занесло. Сильно выпимши был, ну и вздремнул чуток, к памятнику прислонивши. Очнулся, смотрю – вокруг менты… извините, милиционеры бегают, площадь оцепили. Ну я это, испугался маленько и решил вообще от греха подальше из-за памятника пока не выходить, спрятался там в нише пьедесталами Вскоре, значит, этот… Андропов приехал. А меня, как на грех, в этот момент так в туалет потянуло – мочи нет! Ну, я и не сдержался, сами понимаете, маленько памятник уделал…

Все разошлись, я вышел из-за памятника и домой пошел. А как вы узнали, что это был я? Обалдеть, вот наше кэгебе работает, как в кино, ей-Богу…

Последнюю часть речи «Джузеппе» мог бы и не произносить – его уже никто не слушал. Михаил Алексеевич от избытка чувств сжимал Шуру Холмова в своих объятиях, а Анатолий Викторович и Валерчик, радостно улыбаясь, пожимали друг другу руки. Все радовались успешному окончанию сложнейшего дела. – Ну, вот и славно, – когда общее веселье немного поутихло, произнес Михаил Алексеевич, утирая ладонью вспотевший лоб. – В таком случае, попрошу вас, уважаемый Виктор Михайлович, немедленно отдать нам ключ.

– Какой ключ? – удивленно посмотрел на него Шептило.

– Тот самый ключ, который вы подобрали на площади. Кстати, а зачем он вам понадобился?

– Никаких ключей я не подбирал, – замотал головой «Джузеппе». – Вы что-то путаете…

– Опять двадцать пять, – вздохнул Анатолий Викторович. – Вот такой ключ, дорогой вы наш гражданин Шептило…

И он швырнул на стол графическое изображение ключа от «ядерного чемоданчика». – Вот такой ключ был утерян одним из… сопровождающих товарища Андропова в тот самый момент, когда вы прятались за постаментом памятника Владимиру Ильичу. Никто кроме вас взять этот ключ не мог. Потрудитесь немедленно отдать ключ или указать его местонахождение.

– Да не брал я никаких ключей ни на площади, ни вообще нигде! – с плачущим выражением лица стал бить себя в грудь, словно орангутанг, Виктор Шептило. При этом раздался такой звук, словно кто-то колотил веслом по пустой деревянной бочке. – Клянусь здоровьем родной мамочки не брал! На памятник мочился, этого не отрицаю, а ключей не брал, честное слово…

Офицеры госбезопасности и Шура Холмов растерянно переглянулись.

– Послушай, обезьяна, в последний раз говорю – гони ключ! – начал терять самообладание Анатолий Викторович. – Отдашь ключ – клянусь партбилетом, что мы тебя сразу отпустим на все четыре стороны. Не отдашь – сядешь в тюрьму, и надолго сядешь. Пойми, скотина, что за такое поведение, за злостное, циничное оскорбление государственных символов и высшего руководства страны тебе грозит как минимум пять-шесть лет усиленного режима…

Но несмотря на эти угрозы, «Джузеппе» оставался непоколебим и, шмыгая носом, продолжал упорно отрицать свою причастность к похищению каких бы то ни было ключей. Прошло десять, двадцать минут словесной перепалки рыжего Анатолия Викторовича с Шептило, но результата не было. Все это время Шура глядел на ошалевшего, измученного «Джузеппе» каким-то странным, изучающе-задумчивым взглядом. Наконец Холмов неожиданно поднялся и попросил у Михаила Алексеевича разрешения покинуть здание КГБ и отправиться в гостиницу.

– Да. конечно, – разрешил Кочергин. – Вы свое дело сделали отлично, можете быть свободны. Идемте я вас провожу.

– Пока этот хмырь не раскололся окончательно, я попрошу вас Зеленогорск не покидать, – попросил Михаил Алексеевич, когда они с Холмовым вышли в коридор. – Мало ли, вдруг нам еще потребуются ваши консультации. Хотя, думаю, к утру дело будет закрыто – поработаем с ним НАШИМИ СРЕДСТВАМИ (эти слова Кочергин произнес многозначительным тоном), и этот плешивый верблюд вспомнит все – в буквальном и переносном смысле. Деваться ему некуда, ведь кроме него ключ действительно взять было некому. Не понимаю причины его ослиного упрямства…

– Я никуда пока уезжать не собираюсь, – ответил несколько рассеянно Шура – по выражению его лица было заметно, что он думает о чем-то другом. – А со своей стороны я попрошу вас не слишком обижать этого балбеса Шептило. Не надо его пока бить…

– Никто его бить и не собирается, – усмехнулся Кочергин. – У нас есть другие средства… Всю дорогу до гостиницы Холмов о чем-то напряженно размышлял. Войдя в номер, он сунул в стакан с водой кипятильник, включил последний в сеть и стал с задумчивым видом перебирать груду лежавших на столе фотографий. На одном снимке взгляд его задержался. И задержался надолго – уже давно сердито булькала и ворчала вскипевшая вода в стакане, а Шура все глядел, не мигая, на фотографию, сделанную американским спутником-шпионом…

… На следующий день плохо спавший всю ночь Шура поднялся с постели, когда за окном гостиницы еще едва брезжил рассвет, окрашивая окрестные дома нежно-розовым, как слабый раствор марганцовки, цветом. Глянув на соседние, нетронутые с вечера, кровати (комитетчики не пришли ночевать, видимо потому, что всю ночь допрашивали Шептило). Холмов стал одеваться. Одевшись, он, даже не попив чаю, вышел из гостиницы на улицу и торопливыми шагами направился в сторону горкома партии.

Было чудесное летнее утро. Город еще спал, прохожих на улице почти не было. Полностью соответствуя своему названию, Зеленогорск был очень «зеленым» городом – здесь росло много деревьев, декоративных кустарников, то и дело встречались клумбы, на которых густо росли самые разнообразные цветы. Было видно, что местные жители любят свой небольшой, симпатичный городишко. Запах свежей зелени, умытой утренней росой, слегка пьянил Шуру, и вскоре от вялой сонливости, вызванной плохим сном, у него не осталось и следа.

Минут через десять ходьбы Холмов очутился на ставшей ему уже знакомой до последнего булыжника площади перед горкомом партии. Обойдя вокруг оскверненного по пьянке простым советским работягой Виктором Шептило памятника Владимиру Ильичу Ленину, Шура закурил и стал внимательно осматриваться по сторонам. На находившемся неподалеку от площади парке, над которым, тревожно крича, кружились птицы, взгляд его задержался…

Когда через час с лишним Шура Холмов вошел в здание местного КГБ, первое, что он увидел, это улыбающуюся до ушей физиономию Михаила Алексеевича Кочергина.

– Все отлично, Шептило сознался! – с трудом сдерживая радость сообщил комитетчик, бросившись к Шуре.

– Долго нас мучил, гад, но таки в конце концов раскололся…

– Что вы говорите?! Шептило сознался? – искренне удивился Холмов. – В самом деле? С ума сойти… Да, ваши спецсредства, видно; в самом деле очень эффективные.

– А вы сомневались? – самодовольно хмыкнул Кочергин. – От чекистов, брат, ничего не скроется.

– Ну, и где же ключ*? – полюбопытствовал Шура, глядя на Михаила Алексеевича каким-то странным, загадочно-ироническим взглядом.

– Он его утопил в речке Лоханке, во время рыбалки, когда понял, что ничего ценного этот ключ не представляет, – объяснил Михаил Алексеевич. – Эта речка всего в километре от Зеленогорска. Мы вызвали из Москвы специальную группу водолазов-аквалангистов, она уже летит сюда на вертолете. Так что, думаю, самое позднее к полудню сегодняшнего дня ключ от «ядерного чемоданчика» будет, наконец. в наших руках.

– Я думаю, что он будет в ваших руках даже несколько раньше, – неожиданно произнес Холмов и на лице его заиграла многозначительная улыбка. – Попрошу пригласить сюда ваших коллег.

– Это еще зачем? – недоуменно вытаращился Кочергин.

– Сейчас увидите, – пообещал Шура. – Ну давайте, не теряйте драгоценного времени…

Пожав плечами, Кочергин вышел и вскоре вернулся с рыжим Анатолием Викторовичем и Валериком. Вид у комитетчиков был утомленный, невыспавшийся.

– Внимание, господа офицеры! – объявил Холмов, когда вошедшие уставились на него вопросительным взглядом. – Смотрите внимательно сюда! Вы, часом, не это искали?

И небрежным жестом Шура швырнул на широкий подоконник какую-то блестящую металлическую штуковину необычной конфигурации.

– Японский бог, да ведь это же тот самый ключ от «ядерного чемоданчика»!! – прохрипел внезапно потерявший голос Михаил Алексеевич, всмотревшись в блестящую штуковину. – Где вы его нашли?! Вы что, уже успели обшарить дно в Лоханке? Но как вы догадались…

– Никуда я не нырял, успокойтесь, – ответил Холмов, явно наслаждаясь произведенным эффектом и видом остолбеневших и обалдевших кагебистов. – Тем более, что ключ никогда и не был в речке Лоханке…

– А где же он был?! – воскликнули ничего не понимающие комитетчики.

– Обыкновенно, на дереве, – широко улыбаясь, сообщил Шура. – В вороньем гнезде.

– Как в вороньем гнезде? – прошипел окончательно потерявший голос Кочергин. При этом лицо его покрылось фиолетовыми пятнами. – Как он там оказался?

– Очень просто, можно сказать – элементарно, – с трудом сдерживая смех, ответил Шура. Его затащила туда ворона, которая прогуливалась по площади в тот момент, когда на ней находился товарищ Андропов и сопровождавшие его лица. Знаете ли, вороны, сороки и прочие птицы отряда вороновых обожают тащить к себе в гнезда всякие яркие, блестящие предметы – монетки, булавки, колечки… Есть у них такая необъяснимая при-вычка, вам расскажет об этом любой орнитолог. Ваш ключ сделан из блестящего хромированного металла, поэтому он, конечно же, привлек внимание вороны. Тем более, что ключ невелик и нетяжел и его вполне спокойно можно было утащить в клюве…

– Позвольте, а что же тогда бросил в реку Шептило? – недоуменно воскликнул рыжий Анатолий Викторович. – Он же сознался в том, что это он поднял ключ?…

– Я думаю, что при вашем сильном желании Шептило сознался бы не только в похищении ключа от «ядерного чемоданчика», но и в том, что он является лидером подпольной масонской ложи, – усмехнулся Холмов. – Или в том, что за шесть лет до своего рождения он убил из рогатки товарища Кирова.

– Почему же тогда вы сразу не сказали нам, что ключ утащила ворона? надул губы, словно обиженный карапуз, Анатолий Викторович. – К чему был весь этот спектакль с прятавшимся за памятником Шептило?

Шура неторопливо закурил, погасил спичку, помахав ею в воздухе, и, присев на подоконник принялся объяснять.

– Никакого спектакля не было, – произнес Холмов, сделав пару глубоких затяжек. – Шептало и в самом деле находился за памятником. Этот-то факт и увел меня в сторону от правильного пути расследования. Выяснив, что за постаментом памятника Ленину в момент исчезновения ключа находился какой-то человек, я все свои усилия стал прикладывать к тому, чтобы найти этого неизвестного, будучи в полнейшей уверенности, что именно он и похитил ключ. Рассуждая логически, этого действительно СДЕЛАТЬ БОЛЬШЕ БЫЛО НЕКОМУ! Но в нашем деле полезно порой мыслить не только логически, но и абстрактно…

– Что вы хотите этим сказать? – спросил рыжий офицер КГБ, подозрительно глядя Шуру. – Что значит «абстрактно»?

– Объясняю для балбесов, – охотно ответил Холмов. – Абстрактно – это значит рассуждать не в узких рамках обычного человеческого мышления, а попытаться выйти за эти рамки. Говоря грубо – допустить мысленно самые невероятные гипотезы и теории. К примеру, предположить, что ключ украл человек-невидимка. Или привидение, или бесплотный дух святого Варфоломея. Или ключ спер вообще НЕ ЧЕЛОВЕК! (Чувствуете, как близко мы уже подошли к разгадке?) Понимаете, во время допроса Шептило я каким-то шестым чувством почувствовал, что этот пьянчуга ключа действительно не брал. Уж поверьте моей интуиции, я за свою жизнь допросил столько людей, сколько вам не приходилось видеть на белом свете, и почти никогда не ошибался. Да и зачем ему нужно было, в самом деле, лезть за какой-то валяющейся на площади непонятной блестящей штучкой, думал я, когда он в этот момент дрожал за памятником, боясь, что его в любой момент могут обнаружить охранники Андропова либо милиционеры из оцепления. Едва до меня дошла эта элементарная мысль, как я сразу включил свое «абстрактное мышление»… Шура на минутку умолк, прикурил новую папиросу от окурка предыдущей, после чего продолжил.

– Вернувшись в гостиничный номер, я еще раз внимательно осмотрел фотографии, сделанные из космоса американским спутником и почти сразу увидел на них то, что я должен был увидеть раньше. Если бы все мое (и ваше!) внимание не было бы занято фигурой мочившегося на памятник Ленину лысого мужика, одетого в пиджак мышиного цвета и ботинки фабрики «Красный октябрь»…

Холмов достал из кармана немного смятую фотографию и протянул ее Кочергину. Остальные комитетчики сгрудились вокруг своего шефа, глядя через его плечи на фотоснимок.

– Глядите вот сюда, на эти три черных пятна, обведенных фломастером, – указал Шура. – Что это, как по вашему?

– А хрен его знает, – пожав плечами просипел Михаил Алексеевич, – пятна какие-то и все…

– «Пятна»!.. – не удержался и передразнил его Холмов, скорчив рожу. – Вот, взгляните в лупу, какие же это пятна! Это разгуливающие по площади птицы, две вороны и голубь, ясно же видно. Как только я их увидел, я сразу обо всем догадался. Ну конечно же, кто еще мог незаметно для окружающих (а кому в голову придет глядеть на каких-то ворон, когда в десяти метрах от тебя находиться полубог – сам Генеральный секретарь ЦК КПСС!) спереть ключ, кроме вороны!? Конечно никто, в этом я теперь не сомневался. – Итак, наконец-то я вышел на верный путь, – продолжал Шура. – Однако оставалось самое сложное – обнаружить, куда же эта ворона-воровка спрятала похищенный ключ. Где искать пристанище этой твари? И вот тут-то я уже начал рассуждать логически. Я вспомнил, во-первых, о том, что в период гнездовий многие птицы, и в частности вороны, очень редко улетают очень далеко от своих гнезд. Это я запомнил еще со школы. (Видите, в нашей профессии любые знания хоть когда-нибудь, да пригодятся). А, во-вторых, я учел тот момент, что птицы разгуливали по площади достаточно спокойно, не особенно опасаясь находившихся неподалеку генсека со свитой. Значит, к виду людей они привыкли, очевидно потому, что видели их вблизи неоднократно. Из всего этого я сделал чрезвычайно важный вывод – гнездо вороны, укравшей из-под носа КГБ ключ от устройства, от которого зависит безопасность не только СССР, но и всех стран Варшавского договора, должно непременно находиться в городской черте, возможно даже неподалеку от площади. Исходя из данного умозаключения, я решил сегодня утром осмотреть прилегающие к площади окрестности по методу так называемого «увеличивающегося радиуса». Когда я пришел к горкому и внимательно осмотрелся, размышляя, с чего бы начать поиски, внимание мое сразу привлек расположенный неподалеку парк с густо посаженными деревьями. Естественно, я сразу направился туда. И – о радость! – высоко в кронах деревьев я сразу заметил несколько вороньих гнезд. Пришлось засучить брюки, вспомнить босоногое детство и маленько полазить по деревьям. В третьем по счету гнезде я и обнаружил ключ…

Шура театрально развел руками и с довольным выражением лица посмотрел на молчавших комитетчиков, тупо глядевшими на него.

– А что теперь прикажете с Шептило делать? – нарушил молчание Анатолий Викторович. – Как с ним быть?

– Как? Да никак, – махнул рукой Холмов. – Отпустить на все четыре стороны – и все дела.

– Как это «отпустить»? Хорошенькое дело «отпустить»! – засипел Кочергин. – Человек совершил такое тяжкое правонарушение, осквернил памятник вождю мирового пролетариата, а вы «отпустить».

– Милый мой, неужели вы хотите раздуть дело о том, что какой-то ханыга мочился на памятник Ленину в тот самый момент, когда в нескольких десятках метров от него находился Генеральный секретарь ЦК КПСС? – искренне изумился Холмов. – Вы в своем уме? Да это будет такой скандал, по сравнению с которым утеря ключа от «ядерного чемоданчика» покажется вам мелкой неприятностью! Тогда у всей вашей «девятки» уж точно головы полетят, можете не сомневаться.

– Хм, пожалуй вы, как всегда правы… – подумав, согласился Кочергин, почесывая небритую щеку. В этот момент дверь кабинета распахнулась и дежурный офицер Зеленогорского Управления КГБ бодро отрапортовал, обращаясь к Михаилу Алексеевичу:

– Товарищ майор, только что на окраине города совершил посадку вертолет, на котором прибыла вызванная вами группа водолазов-аквалангистов. Какие будут ваши дальнейшие распоряжения – послать за ними машину, или вы сами подъедете к ним, и укажете место и фронт работ?

– Скажи им, пусть катятся на все четыре стороны, они мне уже больше не нужны, – махнул рукой Кочергин. – Или нет, отставить, передай им, пусть ждут нас на месте. Мы улетим в Москву на этом же вертолете….