Текст книги "Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ)"

Автор книги: Сергей Милошевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Стало быть, дело тут такое, – сообщил Бурлаки, когда они наконец зашли в комнату на улице Пекарной 21 «б» и Шура с Димой сходу, без закуски выпили по три рюмки водки, чтобы согреться (Ефим Алексеевич пить отказался). – Влип я в одну очень невеселую историю недавно… И хочу тебя просить помочь мне из нее выпутаться.

– Что, опять кто-то на тебя «наезжает»? – насторожился Холмов.

– Все, кто могли, на меня уже «наехали», – грустно улыбнулся слесарь-угонщик. – Нет, тут дело другое… Бурлаки тяжело присел на диван и поминутно утирая ладонью со лба выступавший пот начал рассказывать.

– Понимаешь, неделю назад. такси, которое я обслуживал, перед выходом его на линию попало в аварию, врезалось в дерево. Водитель отделался ушибами и синяками, а вот его пассажирка расшибла себе физиономию и сломала ключицу. Таксист утверждает, что вся эта хреновина случилась по причине неравномерного срабатывания тормозов. Он, дескать, только нажал педаль тормоза, как машину тут же начало крутить и выбросило с дороги прямо на дерево…

– Так может быть его просто занесло? – перебил Ефима Алексеевича Шура. – Если на скользкой или грязной дороге нажать тормоз, то, ясное дело, машину может закрутить.

– Я тоже не сомневаюсь в том, что его занесло! – закивал Бурлаки.

– Какие там, к чертям, тормоза! У меня машины выходят на линию как куколки, как швейцарские часы, все шофера знают. Но, понимаешь, гаишники записали в протоколе, что (тут Бурлаки достал из кармана какую-то бумагу и стал монотонно читать) «условий для заноса на участке дороги, где произошло ДТП, не имелось. Поверхность асфальта равномерно слегка влажная, коэффициент сцепления примерно 0, 55..». Ну, и так далее.

– Хм… – задумался Шура. – А что показала техническая экспертиза? Ведь экспертиза без труда могла определить – исправны ли были в момент аварии тормоза или нет.

– Да какая там экспертиза! – злобно воскликнул Ефим Алексеевич. – Начальник колонны как услышал, что «условий доя заноса не было», так сразу и заявил: «это Бурлаки виноват, тормоза хреново проверил». А сама машина разбита вдребезги, кто там будет копаться в ней и проверять, отчего тормозная трубка лопнула, от удара или от недосмотра механика. Ведь это сколько мороки, тем более, что «виновник» уже во всеуслышание объявлен…

– Хм… – еще раз произнес Шура. – Дело, конечно, гиблое… Может этот таксист гаишнику в лапу дал, чтобы он в протоколе написал то, что ему выгодно?

– Может быть хотя вряд ли. Ведь акт об этом ДТП старший лейтенант Печкуров составлял. Он же денег принципиально не берет, ты же знаешь. Да его все одесские шоферы поэтому знают.

– Да. «Белая ворона», позорящая славный отряд одесских автоинспекторов, – в раздумьи пробормотал Холмов. – Даже и не знаю, чем тебе и помочь… Зацепиться тут практически не за что, да и времени уже прошло порядочно.

– Шурик, дорогой, ну попробуй, авось что-нибудь и получится! – умоляюще зашептал Бурлаки. – Может, Печкурова «расколешь», что он бабки от таксиста брал, может еще что… Ведь эта сучка-пассажирка подала на таксопарк в суд. А ведь в таком случае, ответчиком буду я, меня ведь сделали виноватым! Попробуй Шурик, прошу тебя, ведь сам знаешь, мне с уголовной связываться никак нельзя… Выручи, а за мной не пропадет. Хочешь, машину тебе того… сделаю? Только документы на нее ты сам доставай.

– Да какой хрен мне ТАКАЯ машина, – усмехнулся Холмов. – Кстати, а откуда у тебя эта «Волга»? Тоже «сделал»?

– Нет, – помотал головой Бурлаки. – Эту я у себя в таксопарке купил, списанную. Пришлось, конечно, попотеть, чтобы восстановить эту рухлядь, но как видишь, сделал из нее ляльку…

– Слушай, а как у тебя с теми ребятами? Ну, которые тебя шантажировали и заставляли машины угонять? – немного помолчав, осторожно поинтересовался Шура. – Все по-старому?

– По старому, – сразу помрачнел Бурлаки. – Две тачки в месяц вынь да положь. И не абы какие, а те, на которые укажут. Удружил ты мне, брат, своей картотекой…

– Ну, кто же знал, что так выйдет, – стушевался Холмов. – Ладно, так и быть, займусь твоим безнадежным делом. Завтра зайду к тебе в таксопарк, гляну на разбитую машину. А ты постарайся к тому времени подготовить мне все бумажки: протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей, в том числе, обязательно и шофера, ну и так далее. Только учти, я тебе ничего не обещаю…

– Я завтра во вторую смену, с трех часов дня, – объявил повеселевший Ефим Алексеевич. – Вторая колонна, пятый бокс. Да у любого спроси, тебе покажут, где я нахожусь. Ну, жду…

Глава 2

Бурлаки ушел, а Шура закурил папиросу, походил немного в задумчивости по комнате, затем подошел к окну, слежка отодвинул занавеску и выглянул на улицу. Там было все спокойно – изредка проезжали автомашины да редкие прохожие, подняв воротники и ежась от холода, спешили по своим делам. Лишь в подворотне противоположного дома торчал какой-то парень в кепке, лениво гонявший из одного угла рта в другой «Беломорину». Шура озабоченно вздохнул и задернул штору – подозрительного фрайера он наблюдал на этом месте уже несколько дней подряд и он ему сильно не нравился.

В этот момент в дверь кто-то резко и сильно постучал. От неожиданности Холмов аж подпрыгнул, и, опрокидывая стулья, бросился к кровати, за спрятанным под подушкой револьвером.

– Ты, Шурик, в последнее время какой-то пуганый стал, – неодобрительно покачал говолой Дима и громко крикнул – Войдите!

Дверь отворилась и в комнату робко заглянул мужик простецкого вида, одетый в плащ-«болонья», яловые сапоги с высокими голенищами и картуз из кожзаменителя. Вид у мужика был настолько крестьянско-деревенский, что в комнате сразу повеяло яровым клином, высокими надоями, намолотом с гектара, силосными башнями, трудоднями и прочей колхозной мишурой.

– Добренький вам день! – поклонился мужик, стянув с головы картуз.

– Извиняйте, конешно, за беспокойство, но мне Александр Холмов нужон…

– Это я, – кивнул Шура. – проходите пожалуйста, присаживайтесь.

Мужик осторожно присел на самый краешек стула и торопливо заговорил.

– Я, знаете ли, нездешний, я из Белгородской области, села Хлебалово председатель тамошнего колхоза «Лидер октября» Тимофей Степанович Кобылко. Я тут в вашем санатории «Куяльник» отдыхаю, ну и случайно о вас прослышал. И подумал. что может быть, вы сможете нам помочь. А то, ежели дело так пойдет дальше, то от нашего колхозного стада скоро одни пустые стойла останутся…

– Какое стадо, какие стойла? – недоуменно спросил Шура, без особой радости глядя на мокрые и грязные следы, оставляемые председателевыми сапогами на полу, который они с Димой только сегодня утром тщательно вымыли.

– Известно какое стадо, колхозное, – невозмутимо повторил председатель. – Понимаете, товарищ Холмов, какие-то странные вещи происходят у нас. Шесть голов крупного рогатого скота, а точнее – четыре коровы и два быка за последние полгода пали от неизвестной причины….

Дима, прислушивающийся к разговору, громко хмыкнул, а Шура изменился в лице.

– Вы, папаша, что-то, видать, перепутали, – стараясь говорить вежливо, произнес он. – Я следователь, понимаете ли, частный детектив, а не ветеринар…

– А мне и не нужен ветеринар. Ветеринары, мать ихнюю за ногу, все равно ни пса не могут определить, – пояснил гость из села Хлебалово. – Тута вота в чем закавыка…

После получаса расспросов и путаного, сбивчивого рассказа Тимофея Степановича, Холмову наконец удалось уяснить ситуацию. Оказалось, что несколько раз пастух, пасший стадо коров, принадлежащих молочно-товарной ферме колхоза «Лидер октября» на местах выпаса, обнаруживал, что одна из мирно жующих травку буренок находится без признаков жизни. Дальнейшее вскрытие показывало, что все коровы околевали от одной и той же крайне странной причины – «сильного удара непонятным предметом в область нервного сплетения». (Которое, как известно, у коровы находится в достаточно недоступном месте, чуть ниже и левее шеи). Самое загадочное было то, что ни пастух ни его помощник ни разу не заметили ничего подозрительного или непонятного и божились, что не спускали с коров глаз. Стадо спокойно паслось, к нему никто и ничего не приближалось, утверждали они. Поэтому вопрос – кто мог нанести (и чем!) коровам столь мощные, убойные удары оставался абсолютно открытым. Ответить на него никак не удавалось, несмотря на то, что несколько раз с пастухом и подпаском дежурил сам председатель колхоза, а также участковый милиционер, ветеринар и главный агроном.

– Главное, две последние коровы, вернее, корова и бык таким же макаром врезали дуба не в поле, а уже на ферме! И опять никто ничего не видел! – плачущим голосом произнес Кобылко. Он достал огромный носовой платок, сшитый из мешковины, громко высморкался, издав звук, словно про-солировал тромбон и продолжал. – Что это за напасть такая, ума не приложу. Мне в райкоме сказали – ежели еще одну скотину потеряешь – партбилет на стол и в агрономы….

– М-да… – задумчиво промычал Холмов. Что и говорить, история, конечно весьма интригующая и любопытная. Я бы ею охотно занялся, ежели бы ваши коровы паслись где-нибудь на Приморском бульваре, Пушкинской или на худой конец в Крыжановке. А так – пардон. Сильно далеко. А я на выезде не работаю.

– Я оплачу вам дорогу в оба конца! – просительно зашептал председатель, схватив Шуру за руку. – Плюс бесплатные харчи и жилье. А в случае успеха отпишу вам свинью или телку…

– Телка – это хорошо, – улыбнулся Холмов, мягко отстраняя руну председателя от своей руки. – Но еще раз пардон – никак не могу. Вы уж извиняйте, но…

– Печально. Очень печально, – с таким огорчением произнес Тимофей Кобылко, что Диме даже стало его немного жалко. – На вас у меня была последняя надежда. Болыпе мне помощи ждать неоткуда. Ну, цростите тогда за беспокойство…

Он вздохнул, поднялся и направился к выходу. Но у самой двери задержался, повернулся к Холмову и сказал.

– Я вам адресок свой все-таки оставлю на всякий случай. Как знать, может когда судьба и занесет вас в наши края…

– Оставьте, – пожал плечами Холмов. Гость из деревни черкнул на обрывке газетной бумаги несколько слов, протянул клочок Шуре и низко, словно ленинский ходок, поклонившись, скрылся за дверью. Холмов равнодушно глянул на записку, затем скомкал ее и ловким броском зашвырнул прямо в мусорную корзину, стоявшую в углу комнаты.

– А поставь-ка, Вацман, чайничек, – сладко зевая и потягиваясь обратился он затем к Диме, возившемся у плиты. – Водка – водкой, а лучше чайку душу русского (да и еврейского тоже) человека ничто не согреет…

На следующий день Холмов отправился на улицу Осипенко, которую вся Одесса называла не иначе, как Средняя (дореволюционное название). в таксопарк, где работал Ефим Бурлаки. Там он довольно долго, с помощью принесенных с собой подручных средств – мощной лупы, микроскопа и даже специальных химреактивов изучал действительно здорово искуроченные агрегаты тормозной системы разбитого такси. Выводы, которые Шура сделал после после многочасовой, кропотливой экспертизы были обнадеживающими и говорили в пользу Бурлаки. Характер всех изломов, обрывов и трещин красноречиво свидетельствовал, что произошли они суть от сильного удара, но ни коим образом не от каких-то иных причин.

Закончив копаться в разбитой машине (это было уже поздним вечером). Шура углубился в скрупулезное изучение всех документов, связанных с аварией такси. Однако в них он, к сожалению, не обнаружил никаких сведений, которые хоть в малой степени были бы «на стороне» его клиента. Единственно, внимание Холмова привлек один противоречивый факт. В объяснительной таксист написал, что авария произошла в 10.20 утра, а в протоколе ГАИ было отмечено другое время – 11. 05. А остальное было в полном ажуре – изучение тормозного пути, утверждал в протоколе автоинспектор Печкуров, не оставляло сомнения в том, что в момент торможения все четыре колеса автомобиля находились на автодороге «с равномерной асфальтовой поверхностью», что, естественно, никак не могло привести к заносу.

– М-да… – вздохнул Шура. – Пока ничего определенного сказать нельзя. «За» тебя, Ефим, только результаты моего осмотра автомобиля. Но это тоже, как говорится, вилами по воде, сам понимаешь… Все остальное «против». 3автра поеду осматривать место происшествия. Где говоришь, произошла эта авария, на Житомирской?

– Да, рядом с заводом «Орион», – уныло ответил Ефим Алексеевич. – Я за тобой утром заеду, подброшу туда…

Подъехав утром следующего дня на улицу Житомирскую, Холмов с задумчивым видом стал изучать обстановку на месте, где случилось автопроисшествие. То, что оно произошло именно здесь, сомнений не было – на коре росшего неподалеку от обочины мощного луба остались свежие следы желтой автомобильной краски. С первых же мнгновений осмотра Шура понял, что главная его версия, на которую он возлагал основные надежды рухнула. Дело в том. что он надеялся увидеть где-нибудь поблизости пересечение основной дороги с грунтовой. Съезжая с такой дороги в сырое время года (а сейчас было именно такое время) автомобили, а особенно трактора, выносили на своих колесах на асфальт дороги комки и куски грязи, которые вполне могли спровоцировать занос – подобные случаи бывали. Увы – такой грунтовой дороги нигде поблизости не наблюдалось. Как не наблюдалось и вообще ничего такого, что теоретически могло способствовать заносу автомобиля. Шура вздохнул и стал медленно прохаживаться взад-вперед вдоль обочины, глядя себе под ноги. Делал это он уже скорее чисто машинально, чем с какой-то осознанной целью, понимая, что вряд ли сможет помочь Бурлаки. И тут в природе что-то неуловимо изменилось. Шура даже не сразу понял – что именно. Потом он догадался – солнце выглянуло из-за туч и озарило своим мягким светом окрестности. Однако, Холмов по-прежнему оставался неосвещенным, так как путь солнечным лучам преграждал громадный, высокий корпус завода «Орион», расположившийся вдоль дороги и отбрасывающий на нее свою тень. Шура остановился, достал из пачки папиросу и, медленно разминая ее затекшими пальцами, как-то подсознательно констатировал, что граница между освещенным и неосвещенным участком дороги проходит как раз по тому месту, где, согласно про – токолу, произошел занос такси. И тут в голове Холмова начали мелькать некие, пока еще не сформировавшиеся в какой-то вывод, но вполне уже определенные мысли. Забыв зажечь папиросу, он подошел к зтому участку дороги, встал у обочины и принялся пристально вглядываться в грязно-серую поверхность асфальта. Внимание Холмова сразу привлекла небольшая. размером с иванушкино копытце, лужица на теневом участке дороги, поверхность которой была подернута лед ком. На точно такой же лужице, расположенной на освещенном участке трассы льда не было…

– Японский бог, ну конечно! – воскликнул Холмов. – И как же это я только сразу не сообразил… И Шура принялся прыгать и семафорить руками Ефиму Алексеевичу, сидевшему в своей «Волге», призывая его подойти.

– Гляди-ка сюда! – сообщил Шура задыхавшемуся от быстрого бега Бурлаки, тыча пальцем вниз. – Вот, гляди сначала на этот участок дороги, а потом на этот… Видишь? Понял в чем тут собака зарыта?

Бурлаки несколько минут оторопело глядел туда, куда ему указывал Шура. затем несмело покачал головой.

– Тогда объясняю для дураков, – терпеливо продолжил Холмов. – Сейчас, хоть и весна. но на дворе еще не жарко. Особенно ночью, когда вообще стоит минусовая температура. Ночной мороз «прихватывает» находящуюся на поверхности асфальта влагу и влажные испарения и дорога становится скользкой… ну не то, чтобы очень скользкой, но коэффициент сцепления на ней становится иным, чем днем. Но лучи утреннего солнца, которое уже греет достаточно сильно (потому как все-таки весна) быстро растапливают этот ночной ледок. И дорога становится не такой скользкой. В данном же случае, на вот этом небольшом отрезке автодороги, солнечные лучи не смогли выполнить свою «функцию». По элементарнейшей причине – «путь» им перекрывает вот это высокое здание цеха завода, отбрасывающее на асфальт тень. Поэтому на освещенном участке дороги был один коэффициэнт сцепления, а на неосвещенном другой. Что же случилось с вашим такси? А случилось…

– Да ежу понятно теперь, что с ним случилось! – вскричал возбужденный Бурлаки. – Он нажал тормоз в тот момент, когда одна часть машины находилась на освещенном участке дороги, а вторая – на неосвещенном. Передние и задние колеса попали на участки дороги с разным коэффициэнтом сцепления и машину занесло…

– Умница! – ласково похлопал Шура Ефима Алексеевича по небритой щеке. – Соображаешь.

– Да, но почему же этот Печкуров не заметил столь очевидной (тут Холмов презрительно хмыкнул) вещи? – вновь помрачнел Бурлаки. – Может быть этот шоферюга все-таки дал ему пару червонцев в лапу?

– Может, может, – процедил Шура. – Но, в конце концов, это уже дело десятое. Хотя, конечно… Холмов немного помолчал, задумчиво посмотрел на дорогу, затем решительно произнес.

– Как бы там ни было, нужно немедленно ехать в ГАИ, найти там Печкурова и объяснить ему ситуацию. Пусть переписывает протокол. Если заупрямится – сфотографируем место происшествия, чтобы была видна тень на дороге и додадим на него аппеляцую руководству облавтоинспекции.

– Едем! – подпрыгнул довольный Бурлаки.

Старшего лейтенанта Печкурова они нашли на лавочке, возле здания госавтоинспекции. Печкуров перочинным ножиком вырезал из березового полена новый регулировочный жезл (закрепленный ним жезл отобрали какие-то подвыпившие хулиганы, когда он поздно вечером возвращался с дежурства). отчего здорово смахивал на папу Карло в момент создания Буратино. Холмов вежливо поздоровался, представился и принялся рассказывать о цели своего визита.

– Ничего я переписывать не буду, – хмуро произнес автоинспектор, выслушав Шуру. – В протоколе все указано точно – поверхность дорожного покрытия была однородной, без всякой ледяной корки…

– Да какой однородной, – начал кипятиться Холмов. – Я же только что там был и своими глазами видел. Поедемте сейчас же к месту аварии, и вы убедитесь во всем лично, собственными глазами…

– На кой бес мне ехать, когда я там был в день, когда случилось ДТП, – упорствовал Печкуров. – Бросьте ерундой заниматься…

– Ах так! – взорвался Шура. – Ну ладно, кореш, ладно… Смотри, как бы тебе пожалеть потом не пришлось об этом…

– Ой. испугал… Прямо-таки дрожу и падаю от страха, – не смутился старший лейтенант. – Видал я таких пугалъщиков, пятки вместе, носки врозь…

Красный от возмущения Холмов хотел было сказать еще что-то, но вовремя удержался и, круто развернувшись, направился к «Волге». На полпути он остановился, вернулся к зданию ГАИ и позвонил из висевшего на фасаде здания телефона-автомата в одесский гидрометеоцентр. Узнав, что в день аварии такси погода была практически такой же, как сегодня, Шура раздраженно швырнул трубку на рычаг и торопливо зашагал к машине.

– Упорствует, сучий лесок, – мрачно объяснил он Бурлаки. – Не хочет падло, признавать очевидных фактов. Похоже, таксист его действительно «подогрел» парочкой червонцев. Ну ничего… Сейчас заедем ко мне, возьмем фотоаппарат, зафиксируем все это дело, и куда он потом, сволочь, денется.

Однако, когда Шура и Яфим Алексеевич вновь подъехали к месту аварии, их ожидал невероятный сюрприз: вся дорога была залита ярким, весенним солнцем, от мрачной тени не осталось и малейшего следа. Холмов остолбенело посмотрел на дорогу, затем поднял глаза к небу, прищурившись от ласковых солнечных лучей и вдруг нервно расхохотался.

– Господи, какой же я болван! Ну, конечно… Теперь все ясно.

– Что ясно? – недоуменно спросил Бурлаки.

– Солнце-то с течением времени поднялось выше, «выглянуло» из-за здания цеха и осветило всю дорогу, – объяснил Шура. – Так что, может быть этот гад Печкуров и не врет. Возможно, когда он приехал, здесь уже светило солнце и все растаяло. Это, конечно, произошло не в один миг, но может быть автоинспекция сюда добиралась, как это нередко бывает, довольно долго… Ну да, наверное, так именно и было. Тем более, что в пользу этого предположения говорит то, что в записанное в протоколе время совершения ДТП отличается от реального времени аварии больше чем на сорок минут в большую сторону. Очевидно, Печкуров таким образом хотел скрыть факт столь длительной задержки. В общем, нужно немедленно найти таксиста, совершившего аварию, и выяснить у него точно – сколько прошло времени от момента происшествия до момента прибытия сотрудников ГАИ. Тогда идем скорее в таксопарк, – торопливо произнес Бурлаки, глянув на часы. У него через полчаса смена начинается.

Предположения Холмова полностью подтвердились. Таксист поведал ему, что поначалу он долго не мог найти телефона-автомата, чтобы сообщить об аварии (пассажирку увезли в больницу на попутной машине). потом, почти сорок пять-пятьдесят минут ждал гаишников, которые объяснили свое опоздание поломкой машины. Однако Шура, как бывший сотрудник органов, прекрасно знал, что порой может скрываться под расплывчатым термином «поломка машины». Он не поленился, нашел в этот же день напарника Печкурова, сержанта-гаишника, который выезжал в тот день вместе с ним к месту аварии такси, угостил его в ближайшей бутербродной вином и выяснил в дружеской беседе, что долго ехали они к месту ДТП на Житомирской потому, что по дороге старлей заскочил к своей любовнице, жившей неподалеку, на улице Щорса.

Дальше все было просто. На следующий день Шура дважды сфотографировал участок дороги, где занесло такси – в 10. 30, когда случилась авария (с тенью) и в 11.20, когда изволили явиться сотрудники ГАЙ (тени уже на дороге почти не было). Снимки Холмов показал Печкурову, попутно рассказав автоинспектору о результатах своей экспертизы разбитого такси. А заодно, как-бы невзначай поинтересовался – чем это он занимался у своей подружки, проживающей на ул. Щорса, такого-то числа в такое-то время. Естественно, под давлением столь серьезных аргументов старшему лейтенанту Печкурову не оставалось иного выхода, как задним числом переписать свой протокол, указав в нем, что «занос автомашины такси произошел вследствие обледенения участка дороги и непредвиденных обстоятельств, предусмотреть которые было практически невозможным». Благодаря этой расплывчатой, туманной формулировке найти конкретных виновных в аварии такси оказалось практически невозможным, поэтому в суде, не мудрствуя лукаво, просто отказали пострадавшей пассажирке в иске. Таким образом, Ефим Алексеевич Бурлаки оказался полностью реабилитированным и буря, собравшаяся было над его головой, благополучно прошла стороной.