Текст книги "Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ)"

Автор книги: Сергей Милошевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Глава 2. Старший лейтенант, митрополит Бодайло

Переночевав в одной из расположенных в подвале одиночных камер предварительного заключения, спешно переоборудованную под более-менее пристойный «гостиничный номер», Холмов с аппетитом позавтракал (завтрак был весьма сытный и вкусный) и, сопровождаемый одним из сотрудников КГБ, рыжим и веснушчатым мужчиной хмурого вида, поднялся наверх, в кабинет начальника 9 отделения.

– Доброе утро! – приветствовал его генерал-лейтенант.

– Как спали, как настроение?

– Настроение бодрое, спал отлично, – усмехнувшись, ответил Шура. – Никогда не думал, что в подвале Лубянки так хорошо спится.

– Если бы вы попали сюда при других обстоятельствах (тьфу-тьфу, конечно!). то не думаю, чтобы на этом же месте спали бы столь крепко, – коротко хохотнул комитетчик. – Однако, пора за работу, Александр Борисович. Вот две папки с материалами проведенного нашими сотрудниками расследования. Можете сесть в соседнем кабинете, там сейчас пусто и никто вам не помешает спокойно изучить дело…

Начальник «девятки» отвел Холмова в кабинет, расположенный напротив, передал ему две увесистые палки и сказал. – Изучайте пока, а я на десяток минут отлучусь. Дела, знаете ли…

Шура уселся за один из столов довольно обширного кабинета и углубился в изучение содержимого папок – фотографий места событий, протоколов, докладных записок, и так далее. Тщательно ознакомившись со всеми документами и фотографиями, Холмов нахмурился и тяжело вздохнул – ни малейшего намека на хоть чепуховую «зацепку» ему найти в них не удалось.

– Черт его знает, с какого конца к этому гиблому делу следует подбираться… – озабоченно пробормотал Шура, обхватив голову руками и погрузившись в размышления. Из этого состояния его вывел какой-то непонятный гомон, раздававшийся совсем рядом. Подняв голову и оглядевшись по сторонам, Холмов понял, что шум доносится из соседнего кабинета, имевшего общую дверь с кабинетом, в котором сидел он. Дверь была приоткрыта и Шура увидел, как там, за длинным Т-образным столом рассаживаются восемь товарищей весьма строгой наружности в штатском, но с военной выправкой. Усевшись за стол, мужчины стали изучать какие-то бумаги. Шуру они не заметили, так как сидели к нему вполоборота.

– Ну, я думаю начнем, товарищи? – спросил присутствующих круглолицый мужчина в очках, сидевший во главе стола. Получив утвердительные ответы, он нажал кнопку селектора и отрывисто произнес: – Приглашайте! Почти в то же мгновение резная дверь соседнего кабинета открылась и на пороге появился бородатый длинноволосый человек благообразной наружности. Дорогой костюм-тройка сидел на нем мешковато, и было заметно, что бородатый чувствует себя в нем немного неловко. Легкой, пружинящей походкой он подошел к столу и, степенно поклонившись, певуче проговорил:

– Во здравии да пребудут все милостью божьей в сией обители!

– Ну ты мне эти свои архиерейские штучки брось! – неожиданно вспылил круглолицый мужчина. – Ну-ка выйди и доложи как положено! Распустились там, понимаешь… Благообразность бородатого словно сдуло ветром. Лихо щелкнув каблуками, он развернулся через левое плечо и исчез за дверью. Через пару секунд бородатый, чеканя шаг, подошел к столу и сухо отрапортовал: – Старший лейтенант Бодайло по вашему приказанию прибыл!

– Вот так вот… – проворчал круглолицый. – А то бормочет, понимаешь, всякую фигню. Ну, давай, докладывай.

– За отчетный период было отслужено три молебна за досрочное выполнение промышленно-финансового плана областью, один молебен, посвященный открытию июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС, проведено шесть душеспасительных бесед на тему «Всякая власть от Бога», а также собрано прихожанами двести тысяч рублей на постройку тепловоза для БАМа… – затараторил бородатый.

– Ну что ж, я вижу, дела у тебя идут неплохо, – с удовлетворением отметил круглолицый после того, как прозвучала фраза «старший лейтенант Бодайло доклад окончил». – Исходя из этого есть мнение о необходимости присвоить тебе звание… тьфу, черт, дать тебе сан этого, как его… митрополита, вот.

– Служу Советскому Союзу! – просияв, хрипло выдохнул Бодайло. – Погоди радоваться! – охладил его восторг круглолицый. – Окончательное решение выносит комиссия, на которую тебя собственно и пригласили. Товарищи, все изучили личное дело и характеристики Бодайло? Тогда прошу задавать вопросы.

– Какова основная идея работы Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»? – задал первый вопрос один из сидящих за столом мужчин.

– В своем гениальном труде «Материализм и эмпириокритицизм» Владимир Ильич Ленин развил учение диалектического материализма о причинности и дал достойный отпор теоретикам идеализма, – бойко сообщил Бодайло. После того, как вспотевшего Бодайло изрядно погоняли по основам материализма, трудам классиков марксизма-ленинизма и решениям последнего съезда КПСС, круглолицый махнул рукой и обратился к присутствующим.

– Я думаю, товарищ подходит на должность, как ваше мнение? Получив утвердительные ответы, круглолицый набрал номер на телефонном аппарате с гербом на диске.

– Але, Синод? Да, утвердили. Завтра прибудет в ваше распоряжение, подыскивайте епархию…

– Ну вот, как там у вас говорится: «Благослови тебя господи», – сказал круглолицый, положив трубку.

– Желаю успехов на новом поприще. Кстати, зайди в бухгалтерию, зарплату получи. И про партийные взносы не забудь, поди уже месяца три не платил. Все ясно?

– Так точно! – щелкнул каблуками Бодайло. – Разрешите идти?

– Ступай. Привет пастве! – весело махнул рукой круглолицый. С отчетами только не тяни. Да, чуть не забыл: зайди в спецхран и забери свое кадило из ремонта, там инженеры микрофоны поменяли на более мощные…

В этот момент в кабинет, где сидел Холмов, вернулся начальник девятого отделения. 3аметив, что Шура прислушивается к происходящему в соседней комнате, он поспешно подошел к приоткрытой двери и осторожно затворил ее.

– А что, попы тоже, оказывается, в КГБ служат? – неодобрительно ухмыльнулся Шура, кивком головы указав на закрытую дверь, ведущую в соседний кабинет.

– Религия, батенька, дело весьма серьезное. А каждое серьезное дело в нашей стране должно находиться под нашим внимательным присмотром и чутким руководством, – несколько туманно ответил генерал-лейтенант, впрочем, ничуть не смутившись.

– Были у нас в Одессе лет этак пятнадцать назад двое братьев, Гриша и Миша Чумаченко, – начал вспоминать Холмов. – В трамваях по карманам и сумкам тырили – «щипачи», в общем. И как хитро, шельмы, научились работать! Заходят они, значит, в трамвай, и Гриша начинает громко, во весь голос заливать пассажирам про бесконечное милосердие божие, да про козни сатаны, про второе пришествие да про необходимость покаяться и очистить душу от скверны. В общем, изображал из себя полусвихнувшегося религиозного фаната. И так ловко, сука, заливал, что у пассажиров уши отвисали и рты раскрывались! А Миша в это время спокойно по их карманам шарил и кошельки выуживал. Лет пять они так гастролировали без проблем и попались совершенно случайно… Начальник «девятки» засмеялся, затем лицо его вновь стало серьезным.

– Ну, как успехи, раскопали что-нибудь? – спросил он, постучав костяшками пальцев по папке.

– Глухо, товарищ генерал, – откровенно сознался Шура. – Никаких зацепок. Скажите, а какой-либо другой киносъемки происходившего в тот день на площади у вас не имеется? Ведь не один же, в конце концов, кинооператор снимал визит товарища Андропова в Зеленогорск.

– К сожалению один, – развел руками начальник «девятки». – Зеленогорск – закрытый город, в котором расположен достаточно секретный завод оборонного значения. Поэтому число журналистов, освещающих визит, было сокращено до минимума. Киносъемку осуществлял только оператор ТАСС, остальные информационные агентства получили от него уже готовый киноматериал…

– Понятно. А фотографии? Кто-то из фотокорреспондентов делал фотографии на площади? Ведь у вас фотографии только те, которые вы сделали ПОСЛЕ того, как с площади ушел Андропов и сопровождающие его лица.

– Фотокорреспондентов было двое – из «Правды» и тоже из ТАСС… – ответил генерал КГБ. – Только зачем вам фотографии, если есть отличная киносъемка?

– Так… А вдруг на какой-то фотографии есть изображение чего-то такого, что не попало в кадр кинохроники и что даст хоть какую-то зацепку, – не очень уверенным тоном объяснил Холмов. – Нужно сделать по одному, очень качественному отпечатку абсолютно всех (подчеркиваю – всех!) кадров фотопленок, отснятых этими фотокорреспондентами на площади.

– Да ради бога, – пожал плечами генерал и в голосе его Шура уловил оттенок иронии. – Сегодня к вечеру вам все сделают.

– Тогда пришлете их в Зеленогорск, – произнес Холиов, поднимаясь с места. – Я хотел бы сейчас немедленно выехать к месту происшествия. Авось там я смогу нащупать что-нибудь…

– Логично, – кивнул начальник девятого отделения. – Машина вас уже ждет. Идемте, я представлю вам наших сотрудников, которые будут вас… это… которые будут вам помогать. Обращайтесь к ним с любыми просьбами, в случае необходимости вам будет предоставлено все, вплоть до пассажирского самолета, истребителя или подводной лодки. Примерно через полчаса Шура уже сидел в черной «Волге», на огромной скорости мчавшейся по хорошей автостраде в сторону Зеленогорска. Вместе с ним в машине находились еще трое человек, сотрудников госбезопасности – уже знакомый нам рыжий и веснушчатый мужчина хмурого вида, которого звали Анатолий Викторович, совсем молодой, высокий и худощавый парнишка Валерик и седоватый мужчина с могучими бицепсами. Последнего звали Михаил Алексеевич Кочергин, он был старшим группы. Монотонное гудение мотора и равномерное. спокойное движение убаюкали Холмова и он скоро заснул, уронив голову на плечо Валерику. Проснулся Шура, когда «Волга» уже стояла у зеленогорской гостиницы с романтическим названием «Зеленый бор», в которой им был забронирован двухкомнатный четырехместный номер. Устроившись в гостинице и пообедав в гостиничном ресторанчике, все четверо отправились к месту, где самым загадочным образом исчез ключ от «ядерного чемоданчика» – на площадь перед Зеленогорским горкомом партии.

Выйдя из машины, Шура неторопливо побрел по площади, внимательно озираясь вокруг. Собственно, окрестный пейзаж был ему уже знаком по кадрам кинохроники. Вот стандартное четырехэтажное здание горкома, формой и цветом напоминающее огромный кусок хозяйственного мыла. Вот, чуть левее от центрального входа в горком, на внушительном, высотой метра четыре, гранитном постаменте возвышается памятник Владимиру Ильичу Ленину, изображенному в стандартной позе – с протянутой рукой. Метрах в трехстах правее площади виднелась симпатичная рощица, состоявшая из высоких, с густыми кронами осин и кленов. Судя по всему, это был городской парк, по аллеям которого с криком бегали детишки. Осмотревшись, Холмов вздохнул и, достав из заднего кармана брюк увеличительное стекло, принялся ползать по площади, тщательно изучая тот ее участок, где по словам офицера КГБ им был утерян ключ от «ядерного чемоданчика». Приехавшие с ним комитетчики индифирентно стояли в сторонке и курили, изредка поглядывая на распластавшегося на брусчатке, словно залегшего под ураганным вражеским огнем солдата, Холмова.

Не найдя никаких таинственных «черных дыр», в которые теоретически мог провалиться ключ, равно как не найдя вообще никаких следов, помрачневший Шура поднялся на ноги, отряхнулся и, подойдя к Михаилу Алексеевичу, угрюмо произнес.

– Мне необходимо побеседовать с кем-то из местных жителей, находившихся в районе площади в момент прибытия товарища Андропова, а также с сотрудниками милиции, которые были в оцеплении. – Сделаем, – кивнул Кочергин. – Человек шесть-семь вам хватит свидетелей?

– В принципе, конечно хватит, но вообще, чем их будет больше, тем лучше, – ответил Холмов, открывая дверцу машины.

Вечером Шура с хмурым и одновременно задумчивым выражением лица мерял шагами комнату в гостиничном номере, размышляя о том, под каким бы благовидным предлогом ему лучше было бы отказаться от дальнейшего расследования. Было вполне очевидно, что дело о пропаже ключа от «ядерного чемоданчика» относится к разряду безнадежных. Ни осмотр места происшествия, ни опрос свидетелей (Холмову даже удалось побеседовать с 1-м секретарем Зеленогорского горкома партии, который находился на площади среди сопровождающих Андропова) никаких результатов не дали. Правда, практически все опрошенные Шурой граждане показали, что в основном их внимание было, естественно, сосредоточено на личности Генерального секретаря. Но, по их же словам, если бы на площади имело место хоть в малейшей степени неординарное событие, либо эпизод (в том числе в поведении сопровождающих Генсека). они бы это обязательно заметили бы.

– Даже интересно, куда же все-таки делся этот чертов ключ! – вслух произнес Шура, грохнув кулаком по стене. – Не Андропов же его, в конце концов слямзил, шутки ради. Хотя…

Холмов остановился и, обхватив ладонью подбородок, о чем-то крепко задумался. От этого занятия его отвлек Михаил Алексеевич, вошедший в комнату с каким-то свертком в руках.

– Курьер привез из Москвы снимки, которые вы заказывали, – сообщил комитетчик, протягивая Шуре сверток.

– А-а, да-да, спасибо, – вздохнул Холмов. – Положите пожалуйста на стол, я их сейчас гляну.

… До поздней ночи Шура скрупулезно, с лупой в руках, изучал сделанные корреспондентами ТАСС и «Правды» фотографии. Но ничего нового ему увидеть не удалось. Лишь под самый конец осмотра, когда Холмов уже одурел от многочисленных фотоизображений Андропова, его сопровождающих и радостных физиономий трудящихся, один снимок привлек его внимание. До рези в глазах Шура всматривался через лупу в один из фрагментов этой фотографии, затем достал из кучи лежащих на столе снимков другое фото и стал сличать их, попеременно вглядываясь в каждый снимок. Затем Холмов взволнованно потер руки, пробормотал что-то нечленораздельное, и, схватив оба снимка, бросился в соседнюю комнату, где комитетчики играли в преферанс.

– Михаил Алексеевич, необходимо как можно быстрее увеличить вот эти фрагменты фотографий, – Шура схватил фломастер, которым игроки записывали на клочке газетной бумаги очки и обвел небольшие участки в левых углах фотографий. – Увеличить, насколько это только возможно. До утра успеете?

– Сделаем, – кивнул головой Кочергин. – А зачем это вам?

– Потом объясню, – уклонился от прямого ответа суеверный Холмов. – Кажется в конце глухого тоннеля забрезжил робкий лучик света…

Глава 3. Задачу облегчил американский спутник-шпион

– Смотрите сюдой, господа офицеры! – торжественно объявил Шура, небрежно швырнув на стол два снимка.

– Вот два фотоизображения площади перед горкомом, в момент, когда на ней находился товарищ Андропов. На них изображен один и тот же район площади, но в разные промежутки времени – если судить по остальным деталям, в частности местонахождению высокопоставленных товарищей, направлявшихся в горком. А теперь задачка, аналогичная популярной головоломке, которую так любят публиковать детские и научные журналы – чем отличаются эти две картинки, то бишь фотографии друг от друга? Задача вам облегчена до предела – глядите на фрагменты снимков, обведенные фломастером…

С интересом слушавшие Холмова комитетчики, толкая друг друга, бросились к столу и, выхватывая один у другого фотографии, стали сличать их.

– Мне кажется, что на этой фотографии у левой нижней стороны пьедестала памятника Владимиру Ильичу Ленину имеется небольшое утолщение, вроде грыжи, – наконец не очень уверенным тоном произнес Валерик. – А на другой фотографии такого утолщения нет…

– Молодец юноша, отдаю должное вашей наблюдательности, – похвалил юного комитетчика Шура. (При этих словах Валерик зарделся). – Но тогда, скажите на милость, откуда вдруг у гранитного постамента взялась эта «грыжа»? Не могла же она «вырасти» из камня, да еще за считанные минуты? Как ваше мнение?

Офицеры КГБ переглянулись, и, ничего не ответив, смущенно пожали плечами.

– В таком случае глядите вот сюда, – пригласил Холмов и положил на стол еще две фотографии, значительно больших размеров, чем предыдущие. – Это увеличенный в несколько раз фрагмент снимка, на котором изображена все та же «грыжа» у пьедестала памятника вождю мирового пролетариата. Изображение, естественно, несколько размытое, как любое увеличение, но тем не менее, думаю, что вы без труда определите невооруженным глазом, что эта «грыжа» есть ни что иное, как…

– Ботинок! – хором воскликнули изумленные Михаил Алексеевич, Валерик и рыжий Анатолий Викторович. – В самом деле ботинок… Глядите, вот подошва, шнурки и часть ноги…

– Совершенно верно, ботинок, причем ботинок отечественный, недорогой, московской фабрики «Красный октябрь», – подтвердил Холмов. – Думаю, у вас сомнений не возникает относительно того, что этот ботинок, равно как и часть ноги, принадлежат человеку, спрятавшемуся за пьедесталом памятника Ленину. Скажу больше – у меня нет ни малейших сомнений, что именно этот человек и спер каким-то образом ключ от «ядерного чемоданчика»!

– Бесспорно! – согласился Михаил Алексеевич, и, немного подумав, спросил. – Только как же он там очутился, незамеченным? Вокрут охрана, кордоны, оцепление, милиция, переодетые сотрудники госбезопасности..

– Уж как-то, видно очутился, – развел руками Шура. – Теоретически это возможно, хотя, конечно, с весьма небольшой долей вероятности. Смотрите, памятник Ленину находится несколько в стороне от пути товарища Андропова и сопровождающих его лиц. Кроме того, пьедестал памятника, если кто-нибудь из вас обратил на это внимание, довольно сложной конфигурации – в плане он представляет собой нечто вроде огромной четырехконечной звезды с выемками. Между лучами этой звезды, в. выемке, вполне можно спрятаться человеку, оставаясь незамеченным присутствующим на площади.

– Спрятаться, допустим, там можно, – подал голос хмурый Анатолий Викторович. – Но ведь для того, чтобы поднять ключ, этому таинственному незнакомцу необходимо было хоть на мгновение, но выскочить из-за памятника. Но в таком случае его непременно заметил бы кто-то из свидетелей или он попал бы в кадр кинохроники… – Согласен, – кивнул Холмов. – Признаюсь, это самое слабое место в цепи моих рассуждений. Но ключ исчез, стало быть неизвестный как-то все-таки умудрился его достать. Возможно он дотянулся до него не выходя из-за памятника, при помощи каких-то подручных средств – куска проволоки или обломанной ветки дерева. Это вполне возможно, практический может быть он выскочил из-за памятника как раз в тот момент, когда внимание всех присутствующих было отвлечено каким-то событием, происходившим на другой стороне площади. Недаром все свидетели отметили, что достаточно пристально они наблюдали лишь за одним генсеком и не очень хорошо видели, что происходит вокруг. Расстояние от памятника до места утери ключа – смотрите сами – небольшое, пяти секунд хватит, чтобы схватить ключ и убежать назад. Что же касается киносъемки, то, во-первых, она велась в таком ракурсе, что памятник Ленину в нее почти не попадал. А во-вторых, съемка была закончена ДО ТОГО, как ваш охранник-офицер выбежал искать ключ. То есть, я хочу сказать, что у похитителя в этом случае имелся хоть небольшой, но гарантированный промежуток времени, за который он мог бы стащить ключ и не попасть в объектив кинокамеры…

– Что ж, в общем-то логично, – немного подумав, согласился Кочергин. – Но кто, в таком случае, этот загадочный незнакомец. как он там оказался, зачем спер ключ, а главное – где его теперь искать?

– Куча вопросов и все справедливые, – криво улыбнулся Шура. – Кто этот незнакомец и зачем он спер ключ – это мы выясним, когда его поймаем. Судя по торчавшему из-за постамента башмаку, это был мужчина средних лет. Думаю он из местных аборигенов, возможно обычный работяга – обувка у него не из шикарных, такую носят, как правило, простые люди. Естественно, этих данных абсолютно недостаточно для того, чтобы найти человека, скрывавшегося за памятником. Эх, если бы была еще какая-нибудь фотография, хоть плохонькая, на которой памятник был снят с противоположной стороны!..

– Где ж его взять? – развел руками Михаил Алексеевич. – Близок локоть, да не укусишь…. Шура и комитетчики наморщили лбы и погрузились в размышления. В гостиничном номере повисла задумчивая, благоговейная тишина и он стал напоминать квартиру, в которую вернулись с кладбища родственники, похоронившие кормильца семьи и размышляющие, как им теперь жить дальше.

– А что если…. – вдруг произнес Валерик и осекся, глянув на своего начальника.

– Ты что-то хотел сказать? – поднял голову Кбчергин.

– Да так, – нерешительно сказал Валерик. – Я просто подумал, что американцы наверняка опять фотографировали со спутника визит Юрия Владимировича Андропова…

– Конечно фотографировали. Ну и что с этого? – вопросительно посмотрел на юного комитетчика Кочергин.

– Американцы фотографировали визит Андропова? Со спутника? – несказанно удивился Холмов. – Но зачем? Ведь этот визит широко освещался нашей прессой и телевидением…

– Понимаете, с недавних пор, по данным нашей разведки, американцы начали фотографировать со спутника все мероприятия, в которых принимает участие Генеральный секретарь нашей страны, – начал объяснять и Михаил Алексеевич. – Глядя на то, как располагаются вокруг товарища Андропова те или иные партийные или государственные деятели Советского Союза, они определяют – кто из них сейчас находится «в милости» у руководителя нашей страны, а кто в опале. Исходя из этого, ихние аналитики пытаются с известной долей приближенности прогнозировать развитие политической ситуации в СССР. Чушь, конечно, собачья, но тем не менее, у американцев вот такая доктрина. На которую они тратят сумасшедшие деньги….

– Позвольте, разве из космоса можно увидеть – кто именно стоит рядом с Генеральным секретарем, а кто далеко? – недоверчиво спросил Шура.

– Хо-хо, батенька! – хохотнул Кочергин, похлопав своей могучей ладошкой Шуру по плечу. – Оптические системы современных разведывательных спутников позволяют сфотографировать на Земле объекты размером с пятикопеечную монету…

– Помните, как кто-то из наших рассказывал, что видел якобы на стене одного из кабинетов американского посольства в Москве сделанную со спутника фотографию, где Леонид Ильич, царствие ему небесное, блюет в кустах, после пьянки на охоте? – оживился рыжий Анатолий Викторович и на его лице Шура, впервые за два дня, увидел некое подобие улыбки. Сотрудники госбезопасности тоже заулыбались и стали наперебой вспоминать разные забавные случаи, связанные с фотографиями, сделанными из космоса.

– Да, если бы нам удалось достать подобную фотографию, сделанную американцами в тот момент, когда Юрий Владимирович находился на площади, то наша задача сильно бы облегчилась, – немного подумав, произнес Шура мысль, которую Валерик не решился сформулировать вслух.

– Отличный ракурс – сверху, все видно как на ладони… Офицеры КГБ переглянулись и, сдвинув головы, словно игроки команды КВН во время обсуждения ответа на каверзный вопрос соперников, стали о чем-то шепотом беседовать. Как ни напрягал Холмов слух, до него донеслось пару раз только странное слово «тубероза».

– Ладно, попробуем что-нибудь сделать, – сообщил Кочергин Холмову, когда комитетчики закончили совещаться, – Пойду свяжусь с руководством.

– Вы что, хотите попросить у американцев спутниковые фотографии визита Андропова в Зеленогорск? – удивленно спросил Шура.

– Вроде этого, – загадочно улыбнулся Михаил Алексеевич и вышел. Холмов растерянно пожал плечами, достал из кармана пачку «Сальве», закурил и, выпустив густой клуб дыма, поинтересовался у оставшихся комитетчиков – что такое «тубероза».

– «Тубероза» – это кличка нашего секретного агента, внедренного в тот отдел космической разведки США, который занимается расшифровкой фотографий, сделанных со спутников… – начал было рассказывать Валерик, но, встретившись со страшным взглядом рыжего Анатолия Викторовича, он осекся и умолк, испуганно моргая глазами.

Прошло долгих три дня, в течение которых расследование не продвинулось ни на миллиметр. Последней слабой надеждой оставались фотографии с американского спутника-шпиона, кои, по словам руководства КГБ, должны были прибыть в Москву из Вашингтона со дня на день. Наконец рано утром над крышей гостиницы тяжело прогрохотал снижающийся вертолет, на котором из Москвы в Зеленогорск привезли добытые «Туберозой» фотографии. Вскоре пакет со сделанными из космоса снимками лежал на столе гостиничного номера, в котором жили Холмов с офицерами-кагебистами. Шура бросился пакету и стал торопливо разбирать фотоснимки.

– Это не то, это не то… – бормотал он, отбрасывая в сторону одну фотографию за другой. – Тоже не то… Блин, а в самом деле качество изображения обалденное, словно с балкона третьего этажа снимали. Это не то… Вот… Поднеся чуть ли не в плотную к самому носу одну ив фотографий, Холмов прямо-таки впился в нее жадным взглядом.

– Вот он, гад!! – заорал вдруг во весь голос Шура, подпрыгнув чуть ли не до потолка и выбросив вверх сжатый кулак левой руки. – Вот он, сучий лесок! Ну, теперь я его из-под земли достану…

Комитетчики, спотыкаясь, бросились к Холмову и стали через его плечо глядеть на фотографию. Действительно, на прекрасно выполненном цветном снимке был отлично виден памятник Ленину, снятый как бы с высоты десяти-двенадцати метров. Не менее отчетливо было видно также и то, что за постаментом памятника, со стороны, противоположной той, с которой находился Андропов и сопровождающие его лица, спрятался какой-то мужчина. Его обширная лысина, увенчанная хилым венчиком рыжевато-коричневых волос тускло блестела на солнце. Мужчина стоял в какой-то странной позе, растопырив широко ноги и вытянув вдоль туловища руки со сцепленными внизу, пониже живота, ладонями.

– Японская мать, да он никак мочится, зараза! – неожиданно воскликнул Михаил Алексеевич дрогнувшим голосом. – Ну да, глядите, вот член вытащенный, вот струя…

Шура схватил лупу и стал через нее изучать ту часть фотографии, в которую указывал пальцем Кочергин. Сомнений быть не могло – странный незнакомец действительно элементарно мочился, находясь на расстоянии буквально полутора десятков метров от главы советского государства, Генерального секретаря ЦК КПСС. И куда мочился – прямо на памятник вождю мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину! Скандал, неслыханный скандал.

– Это, видимо, какой-то отъявленный и одновременно наглый враг нашего государства, всей коммунистической идеи, – прохрипел бледный от возмущения Михаил Алексеевич. – Теперь понятно, почему он ключ спер – чтобы навредить нам…

– А может быть он просто ненормальный, больной? – высказал предположение Холмов, не сводя задумчивого взгляда с фотографии. – Ведь это же надо только додуматься – справлять малую нужду в таком месте и в такой момент. Как же только его никто из охраны не заметил, не могу понять…

– Кем бы ни был этот мерзавец. от нас ему не уйти! – твердо заявил Михаил Алексеевич. – Сведений о нем уже достаточно – мужчина средних лет, лысый, остаток волос темно-рыжего цвета, носит ботинки фабрики «Красный октябрь» и (тут Кочергин всмотрелся пристальнее в фотографию) пиджак мышиного цвета. Возможно, житель Зеленогорска. Даже наверняка: Зеленогорск закрытый город и проникнуть сюда постороннему, без соответствующих документов и разрешения местных властей практически невозможно.

– По таким приметам вы даже в небольшом Зеленогорске можете искать этого человека недели три, – хмыкнул Шура. – А времени у нас в обрез. Тут нужно найти неординарный ход… Холмов обхватил голову руками и замер, уставившись в одну точку. По лбу его побежали морщины, словно по льду на реке, по которому ударили куском железной арматуры.

– Вот что, – наконец сказал он. – Нужно немедленно пригласить судмедэксперта, поехать к памятнику и взять на исследование соскоб с того места, на которое мочился этот лысый мужик, этот враг народа…

– Зачем?! – опешил Михаил Алексеевич Кочергин. – Вы, наверное, шутите? – Нисколько! – твердо ответил Холмов. – Я говорю совершенно серьезно. Представим, что неизвестный, прятавшийся за памятником, болен или болел какой-то хронической урологической, венерической или тому подобной болячкой. Тогда по анализу мочи можно определить эту болезнь и, сделав соответствующий запрос в местный горздравотдел, попросить предоставить нам информацию обо всех мужчинах Зеленогорска, которые ею страдают. Представляете, как в этом случае сузится круг наших поисков?

– А если он ничем не болен, тогда что? – скептически произнес хмурый Анатолий Викторович.

– Маловероятно, – ответил Шура, закуривая. – Дожить до лысины и ничем не заболеть в нашей стране удается далеко не каждому мужику, тем более работяге.

– Все равно ерунда, – не сдавался рыжий комитетчик. – С того времени больше двух недель прошло, вся моча давно испарилась… – Моча-то испарилась, а вот химические элементы, которые в ней содержались, без сомнения остались, тем более, что дождей за это время не было, – с плохо скрываемым раздражением произнес Холмов – его начал злить этот лысый скептик. – Вы же грамотный человек, вспомните, как берут анализ на группу высохшей давным-давно крови.

Михаил Алексеевич с сомнением покачал головой. – Что-то уж больно все просто у вас получается, – произнес он. – Но другого выхода у нас просто нет, так что придется идти по предложенному вами пути… И Кочергин стал звонить начальнику Зеленогорского горотдела милиции, чтобы потребовать у последнего немедленно прислать в его распоряжение грамотного судмедэксперта.

Примерно через час судмедэксперт уже возился у гранитного постамента, от которого даже теперь исходил слабый залах мочи. Кочергин, Валерик и рыжий Анатолий Викторович, как обычно, стояли поодаль и с брезгливым выражением лиц наблюдали за ним и за Холмовым, который с помощью лупы внимательно изучал постамент, сложенный из гранитных блоков.

– Что вы хотите там найти? – насмешливо спросил рыжий Анатолий Викторович у Холмова. – Никак тень отца Гамлета?

– Это, знаете ли, мое дело! – огрызнулся Шура, выковыривая пинцетом из щели между гранитными блоками смятый окурок. Спрятав «бычок» в спичечный коробок, он протянул его эксперту. – Исследуйте его, пожалуйста, по полной программе – слюна, прикус, отпечатки пальцев, марка сигареты и так далее, не мне вас учить. Окурок свежий, бумага даже не успела пожелтеть. Вполне возможно, его сюда засунул тот, кого мы ищем.