Текст книги "Паутина"
Автор книги: Сергей Федотов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
Петров расхохотался:
– А хочешь, Юра, я тебе прямо так, сразу причину назову?
Вот теперь Комаров обиделся. Но не сильно.
– Почему же ты, Саша, со мной в поиск не пошел?
– А кто думать будет, Юра?
– Ладно, – сказал Комаров, не найдя резонов для спора. – Правильно ты догадался. Как там у Пушкина? «Ни он, ни ты, а баба виновата».
Петров погладил друга по голове.
– Может, борща нальешь?
Петров налил. Комаров выхлебал две тарелки. Горячего, со сметаной и косточкой, которую долго обгрызал. Зубы у него были крепкие, у нашего предка или потомка. Как тут разобрать, если развитие скрутилось в спираль, разворачивающуюся во времени и пространстве и саму на себя замкнутую?
– Поймал я его с Надежкиной. Или с Найденовой, если считать ее женой Леса. Дура, говорю. Мужика погубить хочешь? Она в слезы: «Нет, хочу хоть часок-другой пожить по-человечески». И тут мне стало до того паршиво – не выразить. Думаю: ничем я тебе, Надя, помочь не могу. Не поживешь ты с милым. Даже не встретишься. Потому что Леса у таежной речки арестуют и силком в Ю-мир забросят. И поклялся я, Саша, самой страшной клятвой, что когда мы свой проход откроем, то я все силы приложу, чтобы Леснов с Надей встретился.
В Ю-мире другие законы времени, и я надеюсь… Как ты думаешь, Саша, если я с парнем в параллельном мире встречусь, то смогу создать временной парадокс? Я бы ему сказал: «Лес, одна леснянка тебя очень любит!..» Можно попробовать еще И-миром воспользоваться, где время назад течет. Вдруг, Саша, тут какой-нибудь вариант выгорит?
– Интересный вопрос, – задумался Петров. – Но требует тщательных расчетов. Пока же полагаю, что какие-то варианты вполне возможны. Но продолжай.
– И вот я мысленно плачу, но с Надей веду себя твердо. Возвращаю ее к родителям, продолжаю тренировки с подопечным. Времени у нас неограничено, но через месяц вижу, что хватит гонять парня, боец готов. Мысли ютов читает, компетентного от дуболо-ма, каких к нам засылают, отличит за пару секунд. Против трех-четырех с мечами, а то и с бластерами выстоит. А против пары дюжин я и сам не устою, если не смогу контроль над сознанием взять. Так что нечего время попусту терять.
– Все, мужики, – говорю старожилам. – Завтра мы с Лесом выступаем. Прощайте.
– Ни хера, – возражают по-гречески. – А мы сюда не из-за ютов ли угодили?
– Косвенно из-за них, – признаю я.
– То-то и оно-то. Потому и мы пойдем. В чику сыграть, в подкидного дурачка.
– Хорошо, – соглашаюсь. – Довод у вас неоспоримый. Одного не пойму, кто дурачки – вы или юты?
Среди дурацких заданий, выполнения которых старожилы от меня потребовали, было такое: чтобы кобыла Инфляция опоросилась. Я и подсадил ей три биомеханических зародыша. Через восемь часов они развились во взрослых коней-киборгов. Перед тем как в путь тронуться, старожилы нарекли их по-военному.
Глава тридцатая. Огонь Змея ГорынычаДосадно, если зажигалка на ветру гаснет.
Изобретатель напалма
Выехали мы из Драчевки, – продолжил Комаров, – ив сторону Дома ютов двинулись. В пути с Косом разговорились. Он заявил, что скифы и аланы – одно и то же. Наукой, мол, доказано, что скифский язык – индоиранский, иранский, восточный, скифский, аланский, осетинский. Есть образцы языка, лингвистический анализ корней и прочие тети-мети.
– Ну да, – говорю, – вашей наукой доказано, что скифы и сарматы – одно и то же. Но ею же доказано, что сарматов было более ста племен. И все данники скифов. И аланы входили в число народов, платящих дань. И среди скифов значились земледельцы с самоназванием сколоты.
А когда сарматы на скифов бросились, то особенно бабы свирепствовали, обиженные за своих чаду-шек. Скифы деток племенных вождей в заложники брали и селили на берегах Дона. Удирая, скифы заявили, что являются отцами воинственных амазонок. «Мы ваших баб пояли…» И не врали, между прочим…
– Пропусти, – улыбнулся Петров и накапал еще вина. Фалернского.
– А больше и рассказывать нечего, – сказал Комаров, принимая фужер. – Добрались, с боем прорвались к левому зраку и запустили Леса с Болваном в паутину. Кос про скифов забыл, занялся улучшением ютской породы. Надоело ему монголоидов в европейцев переделывать.
Вернулся Леснов, как я и надеялся, с языком. Юта привел – компетентней некуда. Представителя имперской власти. Допросил я его и понял, почему ютролли и вторые юты первым делом под землю зарывались. Ищут они редкоземельные элементы. С их помощью и создаются проходы между мирами. Все дело в концентрации.
Отправили мы языка на родину и поехали по домам. Добрались до Драчевки. В селе уже огни зажглись.
– Сенька, стервец, с курвой Семеновной зажгли иллюминацию, – прослезились старожилы. – Нас манят, подлецы.
Обнялись мы на прощание, я нажал кнопку возвращения и к тебе, Саша, в гости пошел.
– А драконы? – спросил Петров.
– Чего – драконы?
– Почему у них по три головы?
– Это я тоже попутно выяснил, – сказал Комаров. – Когда заинтересовался заживляющими свойствами огненного когтя… А ты откуда знаешь, что я с горынычами встречался?
– Интуиция.
– Понятно. С горынычами было попроще, чем с ютами. Хотя их наша витоаппаратура тоже не дешифровала. Писать писала, но фиксировала на три отдельных файла. Никто такую чушь разбирать не стал. Или руки не дошли, не знаю точно.
Ростом горынычи с человека, если шеи вперед вытянуты. Весят килограммов по двести. Предпочитают передвигаться на конях. Кони обычные, бескрылые, породой похожи на наших тяжеловозов. Чуды-юды имеют две руки, две ноги, хвост со стреловидным навершием и рудиментарные крылья. Летать не могут, но если спланируют с горы, то не разобьются.
Произошли они из летающих ящеров. Мутанты, ясное дело. Отсюда и три головы. Головной мозг змеев разделился на три части: левое и правое полушария в одноименных головах, а в средней – мозжечок для координации движений. Жрут горынычи в три горла. Крайние головы – все подряд. От травы до жареного мяса, которое огнем из средней пасти обжаривают. Даже съедобными минералами не брезгуют. А вот в среднее горло идет только высококачественный керосин…
– Постой-постой, – одернул Петров. – Да где же они его брали-то миллион лет назад?
Комаров обрадовался, что сумел хоть чем-то поразить друга.
– А сам догадайся, – сказал, лучась от удовольствия.
Петров думал целую секунду. А то и две.
– Ага, зовут змеев горынычами. Живут они в горах, точнее, внутри гор, в пещерах. И, видимо, не во всяких, а лишь в тех, что возникли в результате вулканической деятельности…
Комаров с завистью посмотрел на друга. Вот если бы Александр Леонидович сумел оторвать задницу от мягкого кресла да за что-нибудь взяться! С такой головой, а руки как из задницы растут. Ни по одному гвоздю ни разу в жизни не попал, все по пальцам да по пальцам. И не только своим.
– И отсюда, – продолжал рассуждать Петров, – получается, что вулканическая деятельность и обеспечивала каталитический крекинг нефти: высокую температуру, давление и катализаторы. В полученный керосин добавлялся загуститель, и выходило что-то вроде напалма. Все компоненты под землей имелись. А напалмом можно спалить небольшую деревню. Дворов, скажем, на десять-пятнадцать… Постой! Два горла – левое и правое – соединяются с желудком, а среднее?
– В желудке два отделения: пищевое и боевое, – подсказал Юрий Сергеевич.
– Теперь понятно. А золота у них много, потому что живут там, «где золото роют в горах». Они же горынычи…
– Или где? – подмигнул Комаров.
Эпилог
Солнце скрылось за макушками столетних кедров, но небо еще оставалось по-дневному прозрачным, хотя и набирало густоту, словно впитывая горечь длинных хвоинок. С берез слетали первые позолоченные листья и неслышно опускались на поляну. Лес пронзали прозрачные паутинки, связывая пространство Лесного княжества мириадами невидимых нитей.
Небо напиталось густой синью и хвойной зеленью по краям таежного прогала. От земли вверх ползли сумерки, разрываемые пламенем костра.
У огня сидел четырнадцатилетний юноша Лес Нов, сын чародея Крона Нова и кудесницы Насти Новой, внук ведуна Пиха Тоева. Лес лежал в траве и глазел на первые звезды. Дрожащие огоньки напомнили ему глаза рожаниц, которых они с дедулей Пихом видели в таежной избушке Каровых. Жена Мака, Маша, родила наследника. Дедулю Пиха как ведуна и тра-вознатца пригласили принять роды и помочь роженице. Пих Тоев захватил с собой в тайгу пятилетнего Лесика. Мальчик видел, как родился ребенок, помогал дедушке обмывать младенца, а потом дед и Мак Каров хватили хмельного меда…
Среди ночи дедушка толкнул внука локтем и приложил палец ко рту: «Молчи!»
Лесик широко раскрытыми глазами принялся обшаривать комнату и увидел в лунном свете, пробивающемся сквозь окно, три легкие воздушные фигурки в радужных покровах. Три юных женщины склонились над колыбелью. Две были в белых платьях, а третья – в черном. Первая коротко предрекла судьбу младенца, мальчика, отрока, юноши до свадьбы. Другая назвала сроки свадьбы и обрисовала дальнейший жизненный путь мужа. А третья предсказала, когда и какая именно смерть ему суждена. Получилось, что появившемуся на свет лесичу выпадет счастливая судьба, легкая смерть и много интересных приключений на людском веку.
– Да будет так! – тихо изрекли полупрозрачные женщины и растворились в лунном свете, сверкнув напоследок звездами глаз.
– Дедушка Пих, кто это был? – спросил Лесик.
– Рожаницы. Они приходят ко всякому новорожденному и определяют судьбу. Кто будет жить долго и счастливо, а кто мало и трудно.
– А как их зовут, деда?
– Зовут их Вчера, Сегодня и Завтра.
– А Завтра – это которая?
– Которая в черном и назначает сроки смерти.
– А нельзя ее упросить, чтобы отодвинула смерть?
– Нет, внук, ее приговор отменить не в силах никто.
– Какая злая тетка! – возмутился мальчик.
– Нет, Лес, она вовсе не злая, – сказал дедушка. – Она любит и жалеет лесичей. Если бы не было смерти, то весь мир превратился бы в обитель стариков, выживших из ума. В мир должны приходить все новые и новые дети, расти и развиваться, а старикам положено умирать со спокойной совестью, зная, что род не иссякнет…
– Стоять! – послышался грозный оклик из темноты.
Лес вскочил на ноги. На свет костра выбралась тройка патрулей. Луки в их руках были готовы к бою, а стрелы направлены в грудь юноше. Матушки! – ахнул Нов. Рубашку-то забыл заговорить от стрел! Надел новую. Хотя, что там стрелы с их стальными наконечниками, которые отклоняются от заговоренных одежд! В руках у тройника громобои. От огненного луча заговором не заслонишься.
– Руки за голову! – скомандовал ют. Пришлось подчиниться. Нельзя было и пальцем пошевелить, но мозгами-то шевелить никто не мешал. Нов прикинул: сколько врагов притаилось на поляне? Девять, три тройки. В первой был вещун, он, очевидно, и помог отыскать чародея в таежной глухомани. За спинами первой в ночной мгле укрывалась вторая тройка. В ту сторону поляны прорываться бесполезно. И в противоположную лучше не соваться. Там тоже в живую мишень, прекрасно видимую в свете костра, наведены стрелы лесичей и громобои юта.
Лес попробовал расслабиться и представить свое ближайшее будущее. Дар ясновидения нарисовал несколько вариантов. Вот он, Нов, лежит на траве, утыканный стрелами. На эту картинку наложилась другая: откуда-то взялся двойник юноши. Его-то и арестовали патрули, оставив Леса в покое. Но откуда взяться двойнику? Появилось третье изображение: Нов бежит к речке и пытается укрыться среди валунов русла. Бесполезно: у ютов есть очки для темноты, да и вещун-связь оборвать непросто, – беглеца мигом отыщут. Так что побег – дохлый номер… И четвертый вариант, самый вероятный. Его картинка перекрыла остальные и замерла.
Изображение, отпечатавшееся в голове, говорило, что быть ему плененным веревочным арканом. Выходило, что последнего предопределения не избежать. Но дед и отец учили, что будущее можно изменить, если активно сопротивляться, казалось бы, неизбежному. Значит, сейчас нужно не дергаться, а думать, искать выход. Бежать ни вдоль, ни поперек поляны не стоило. Разумнее всего пока сдаться на милость патрулей. Жизнь не кончена, еще появятся возможности для побега.
– В чем дело? – спросил Лес.
– Это он? – спросил тройник.
Лесич полез за пазуху и извлек на свет дырчатый портрет. Вгляделся в изображение, а затем лицо юноши.
– Точь-в-точь он!
– И ты что скажешь, Шип Цын?
Вымпел-вещун ощупал сознание Нова, которое чародей не стал закрывать, и подтвердил, что перед ними выпускник школы ютов, которого следует задержать и сопроводить до двузракой паутины, а при невозможности – уничтожить.
– А доподлинно он ли? – продолжал сомневаться ютант.
– Мне ли не знать? – сказал вещун с достоинством. – Не я ли с самого перевала его засек? Потому и вышли на поляну не плутая.
– А вдруг он только личину навел? – все не верил тройник.
– Какую еще личину? На тебя же, Хом Утов, чары не действуют. Взгляни на портрет и на него самого.
– Действительно похож, – сказал ют, сравнивая портрет и оригинал. – А сам-то что скажешь? – обратился он к Нову. – Кто ты? Как зовут?
– Лес Нов, – подтвердил юноша. – Чего уж теперь запираться?
– Ты-то нам и нужен. Получен приказ задержать тебя и в Дом ютов сопроводить. А куда дальше – забота отнюдь не наша, пускай у начальников головы болят. Что ты на это скажешь? Пойдешь добровольно?
– Ладно, пойду, – согласился Лес. – Чего мне бояться? Я в Доме ютов сто раз бывал. Могу и еще разок наведаться. И в Ютландию хаживал.
– Вот и чудненько'! – сказал тройник. – Тогда тронулись. Ринский!
Из темноты просвистела веревочная петля и затянулась вокруг тела юноши. Это показалось Лесу страшно обидным, он добровольно сдался, а его собираются тащить, как быка на веревочке. Он невольно рванулся, раздавил зажатую в кулаке половинку рыбьего пузыря с настойкой тирлича и размазал ее по телу, куда смог дотянуться прижатыми к бокам руками. Сила волшебной травы сорвала его и понесла по пологой кривой в небеса. Но улететь не удалось, веревка остановила полет. Нов болтался между небом и землей саженях в двух над травой, как дракон желтокожих на веревочке.
– Далеко ли собрался? – насмешливо спросил лесич, к седлу которого был привязан аркан. – Никак к Батюшке на небо! Так на веревке, как олень, ты, скорее, попадешь к Хэвеки! То-то он тебя пасти станет, палкой погонять. Хореем зовут палку, я слышал. И кормить мхом будет, ягель называется.
– Ты, я погляжу, большой знаток северного быта, – засмеялся ютант. – А кто такой Хэвеки?
– Мы, Ринские, с северов, – согласился лесич. – Дружны с оленными людишками, не раз вместях охотиться приходилось. А Хэвеки – это их комариный царь. Он комаров и создал. А еще – тундру, когда хотел ее из-под младшего брата выкрасть. Тянул-тянул, растянул, да не вытащил.
– Будет, знаток, – потерял интерес тройник и критически осмотрел висящего над головой юношу. – А что? Неплохо получилось. Поезжай-ка, Тунд, вперед. Тогда чародей будет у нас перед глазами, никуда не денется. А вздумается ему шутки шутить, глаза отводить, сон напускать или веревку поджигать огнем с пальцев, мы его сразу стрелой либо лучом достанем! А ты, Шип Цын, следи, чтобы он на нас морок не навел. Я их, чародеев, знаю. Поди догадайся, какую каверзу он через минуту выкинет. Так что держи колдуна под контролем.
– Хорошо, – согласился вещун. – Но никуда он от нас не денется. Долетит до паутины, да и порхнет в нее пташечкой, как разноцветная птица кукша.
Красноярск 16.06.– 21.08.92 г. 12.04. – 22.05.95 г.
