Текст книги "Паутина"
Автор книги: Сергей Федотов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
– Слышал я одну пикантную историю.
Геродот
Кам Рой протянул руку к браслету и нажал кнопку возвращения. Яркий свет ударил по глазам, расширенным в сумерках Лесного княжества. Историк стоял в стартовой капсуле МВ-платформы. Со времени его первого посещения древ-несибирской державы в мире Комарова прошло часов десять.
Историк откинул дверь и шагнул на ступеньки трапа. Спустился на песчаную дорожку и двинулся из городка Времени. Ему не терпелось повидаться с Петровым, рассказать о приключениях на родине далеких предков, обсудить детали установки, пока неизвестной человечеству. Петров наверняка найдет недостатки в конструкции, придуманной ютами. Скажет, что тех же результатов можно добиться куда более простыми способами.
А потом они возьмутся проектировать и воплощать в материалы аппаратуру, открывающую двери в параллельные миры. Комарову не терпелось встретиться с другом, заглянуть в глаза и услышать насмешливые речи. Они станут пить крепкий чай и до утра сидеть над расчетами, отсекая ложные пути.
А затем друзья отправятся осваивать новые миры. И вслед за ними пойдут другие, потому что откроются новые Вселенные с еще непознанными законами, растворятся миры, где сбывается прекрасное несбывшееся…
– Ну и где же ты побывал? – спросил Петров.
– В Сибири, – сказал Комаров, усаживаясь за обеденный стол. – В третьем тысячелетии от библейского сотворения мира.
– Ну и как там – холодно?
– Да нет, ничего, – сказал Комаров, наливая чаю из самовара.
– Узнал секрет создания межпространственных переходов?
– Спрашиваешь. – Комаров взял со стола ватрушку.
– Расскажи.
– Просмотрел я архивы и обнаружил, что почти пятнадцать веков наши пращуры в Древней Сибири жили бок о бок с какими-то потусторонними существами. Имеются витозаписи людей, а нелюдей – нет. Наши хронокары их почему-то не фиксировали.
– Другой диапазон ментальных излучений, – догадался Петров.
– Верно. И я собрался в путь. Год выбрал почти произвольно, века за полтора до развала державы динлинов, а место выныривания просто методом тыка. Сразу в столице появиться не решился…
– Вспомнил небось, как римские колесницы по тебе прокатились, когда по-глупому вынырнул прямо в центре сражения.
– Ну и вспомнил. Зачем рисковать попусту?.. Являюсь я на таежной поляне у речки Трубы. – Комаров сунул информационную карточку в приемник компьютера. Возникло изображение местности. – И сидит там у костра пацан. Леснов. Разговорились. Выяснилось, что он выпускник школы ютов, чародей. Юты, сам понимаешь, это и есть нелюди. Их две расы: ютролли – это, в принципе, сказочные тролли, существа ночные и подземные, а вторые – ютанты. Эти в темноте почти ничего не видят, пользуются инфра красными очками, – возникли объемные изображения пришельцев из параллельного мира, – когда воюют с ютроллями. Обе расы умеют создавать мембраны и держат их под контролем. Знания от других народов скрывают.
– Зачем?
– Чтобы те к ним в Ю-мир не прорвались. Сами же шастают туда-сюда. Первыми Землю обнаружили ютролли. Повели себя как захватчики. Обращали лесичей в рабов и заставляли работать в шахтах. Но динлины их хорошенько отчехвостили, уничтожили группу вторжения. Через семьдесят лет в Лесное княжество явились ютанты. Повели себя мирно. Стали платить налоги, купили землю вокруг прохода. Построили избу, а затем возвели огромное здание. Оно так и называлось – Дом ютов. Золото к ним поступало из Ю-мира. Понарыли шахты и начали перегонять земные элементы к себе в Ютландию. Создали под землей промышленность. Построили ядерный реактор, станки. Стали выпускать рации, факсы, очки ночного видения и бластеры. Часть товаров отдавали князю, но очками и бластерами не делились.
В воздухе повисли изображения ютских товаров.
Ютанты стали записываться в дружину и патрульную службу. Вот как они выглядят в форме. Тройник. Звезда из александрита на кепке с козырьком. Днем ярко-зеленая, при свете факелов – кроваво-красная. Дюжинник-лесич. Золотистая звезда из хризоберилла у правого плеча. Подсотник. Голубая звезда из лазурита у левого плеча. Лазурит прибайкальский. Полковник. У сердца и на правом рукаве красно-фиолетовые квадраты из сибирита. Белые в крапинку (березовые) плащи.
А вот как одевались служивые вещуны. Вымпел-вещун. Алый круг из благородной шпинели с золотистым ястребиным крылом на правом плече. Флаг-вещун. Крыло из хризоберилла в голубом кружке из аквамарина. Аквамарин забайкальский. Флагман-вещун.
Ястребиное крыло в зеленом круге из хризопраза у сердца. Но вернемся к ютантам. Через какое-то время они заняли все должности тройников. Более высоких званий им не давали. И правильно делали. Но главой стражи был именно ют – Гиль Ян. Это средний брат. Их в Лесное княжество прибыло трое. Гарь Ян, старший брат, стал наместником, главным ютом на Земле, а младший – Суч Ян – возглавил школу ютов. Вот такой замкнутый цикл: младший готовит чародеев, средний следит за порядком в тосударстве, а старший надзирает за тем и другим. Вот они – братцы-волчата.
Ютанты решили, что чародеи куда более ценный товар, чем какие-то химические элементы. Открыли школу. Князя осыпали золотым дождем, родителям тоже перепадало. Монеты чеканили сами, никто не возражал. Учеников собирали по всему княжеству, создали специальную аппаратуру, определяющую L-ген. Этот ген…
– Да знаю, – перебил Петров. – Мы же вместе изучали феномен паранормальных способностей.
– Зато я выяснил, откуда он взялся, L-ген. Когда предки лесичей явились на Среднесибирское плоскогорье, тут жили лешие, дочеловеческая раса. Которые весьма любвеобильны. Только и ждут, чтобы нибудь женщина в лесу заблудилась. В самом слове кроется разгадка, в его корне. Блудить – это и развратничать, и плутать. С женщинами лешие блудят, а мужика запутывают в лесу в надежде спереть чего-либо. Короче, L-ген – это гибридный ген, полученный из смеси семени человека и лешего. Отсюда и пошли по Земле колдуны и ведьмы. А у вещунов был другой – Т-ген.
– Это ты молодец, Юра, – похвалил Петров. – Раскопал. Не все время руками махал, иногда и мозгами шевелил… Так что там с ютшколой?
– Детей обучали магии и боевым искусствам. Каждый год отправляли в Ю-мир. Что там происходило – неизвестно. Ясно одно, что с семи лет использовали, как бойцов с паранормальными способностями против ютроллей. И почему они свой мир никак не поделят? Ночные под землей, дневные сверху… Бред какой-то.
Сперва-то попробовали вербовать взрослых колдунов и чародеев. Но те быстро смекнули, что в Ютландии пропадешь ни за грош. Вот юты и додумались обучать детей и воспитывать в духе непримиримости к врагам Ютландии.
Еще вербовали юных кудесниц. Специальных школ для них не было, заманивали обещаниями обучить разным искусствам. А на самом деле спаривали там с земными чародеями и забирали детей.
Ребенка определяли в специальный интернат, а мамаш отправляли назад на Землю. Те удивлялись: учились у ютов, учились, а ничего не помнят. Про то, что информация из параллельного мира при возвращении стирается, лесичам не рассказывали. Это была самая страшная тайна.
Ютский интернат – это ферма для разведения племени чародеев. Превратили людей в скотов, сволочи! Ох, доберусь я до них, когда мы с тобой, Саша, свой проход откроем!
Состарившихся или больных чародеев ютанты спроваживали назад. Отработанный материал. Золота, правда, давали много, не жалели. Ветеранов охотно брали в княжью дружину. Все-таки профессионалы. Ничего не помнят, зато сражаются прекрасно, мышечные рефлексы остались.
Среди лесичей считалось почетным попасть в дружину. Простой люд завидовал ученикам ютшколы. Вернутся из-за паутинной границы, карьера обеспечена и денег навалом. На выходное пособие можно безбедно прожить до конца жизни.
Правда, от обилия золота в Лесном княжестве началась ползучая инфляция. Но ютам на то было глубоко плевать. И на воспроизводство чародеев. Они же у себя ферму завели. Ведуны лесичей предупреждали об опасности, но их никто не слушал. Да и было-то их, пророков в своем отечестве, человек пять-шесть. У ведунов дети рождались чародеями либо кудесницами. В-ген расщеплялся.
Князья копили золото, любили радиопереговорные устройства и факсы, а вещунов в конце концов по-увольняли со службы. Те вернулись в народ, стали пахать и охотничать. И детей не учили. Так ветвь вещунов и засохла.
Т-ген вещунов практически исчез. Неоткуда стало браться чисто женскому К-гену кудесниц, получавшемуся от соединения с геном колдунов. А без кудесниц и вещунов пресеклась чародейская ветвь. Для образования чисто мужского Ч-гена нужны К плюс Т-гены. У чародея усиливаются способности гипнотизера и телепата, появляются задатки ведуна. Чародей – телепат не хуже отца и гипнотизер не хуже матери. Умеет наводить личины. Это можно назвать остаточным гипнозом, который сохраняется вещью, к которой приложен. Под его воздействием некрасивая вещь, сработанная мастеровым, может долгие годы иметь высокохудожественный вид. Кстати, наведением личин занимались и женщины-ведьмы (у мужиков не получалось). А чародей еще умел переносить предметы из одной точки в другую, владел телекинезом. Этого не умел никто, кроме ведунов, которые владели также дальновидением – в сказках его описывают картинкой на блюдечке, по которому катается золотое яблочко, и ясновидением – умением видеть прошлое или будущее.
Ведуны рождались только от чародея и кудесницы. Если родится мальчик. Девочка становилась кудесни-цей. Было три мужских гена: Т, Ч и В, – и один женский: К. L-ген от пола носителя не зависел. Без гена телепатов рождались колдуны и ведьмы, более сложные сочетания не получались. Теперь ты понимаешь, почему ведунов было так мало?
– Длинную лекцию ты мне прочитал, – сказал Петров, зевая. – Я едва не уснул. Давай про себя.
– Сейчас, минуточку. Школа ютов закрылась, когда учить стало некого. И ютанты покинули Землю навсегда. Причем бежали панически. При этом хватали динлинов с паранормальными способностями без разбора. Назад лесичи не вернулись – проход закрылся навсегда.
Хотя это они так считают. А на самом-то деле мы с тобой его откроем. В нашем времени, потому что там нам не пройти. Я поначалу не сообразил, сунулся, браслет в межпространственном туннеле испарился. Меня и вышвырнуло в наше время.
– Петров расхохотался:
– До чего же ты, Юра, эмоциональный человек. Сломя голову бросаешься, а только потом думаешь: зачем? Как в битве римлян…
– Хватит, Саша, вспоминать про эту битву, – слегка обиделся Комаров. – Это же был мой самый первый выход в прошлое. С тех пор я так не ошибался. А тут не подумал, что браслет в переходе разложится на элементы…
– Петров улыбнулся, но смолчал.
– Но здесь-то мы, – горячился Комаров, – через мембрану пойдем без браслетов! Мы их и в Ю-мире понаделаем. Была бы голова на плечах да умелые руки…
– Дальше, – прервал Петров. – Заело у тебя? Пятый раз повторяешь.
– А про ютантов мне и нечего больше рассказывать.
– Да ты мне разве про них рассказывал? Мне показалось, что про гены, форму дружинников, воинские знаки отличия, камни и про то, где их добывают.
– Вот такой я зануда. Короче, ютанты исчезли, без батареек и запасных частей рации и факсы превратились в ненужный хлам. Без связи за какой-то десяток лет держава, простиравшаяся от Байкала, Лены до Иртыша, развалилась. Самые предприимчивые отправились на Запад и там, на Днепре…
– Знаю-знаю. Зачем ты мне элементарщину-то рассказываешь?
– Все. Высадился я на таежной поляне и наткнулся на пацана. Леснова или, если по-местному, то на Леса Нова. А склонялись у них имена…
– Пропусти, – прервал его Петров.
– Сколько можно перебивать? – снова чуть не обиделся Комаров. – Так я рассказ никогда не закончу… И оказался он чародеем, выпускником…
– Пропусти. Уже рассказывал.
– От ютшколы одна польза была, что детей грамоте обучали.
– А без ютов откуда грамотные брались?
– Имелись стихийные школы в деревнях, где грамотей заведется, а делать ему нечего. И пять постоянных в городах. С ютшколой – шесть. Лес до выпускного класса доучился и лишь на пятнадцатом году жизни прозрел, что прав дедушка-ведун. Ютанты такие же сволочи, как ютролли, только похитрей. На лесичей им плевать. Вот и решил бороться. Но как один человек может биться с огромной империей? Вот и сгинул пацан в Ю-мире, как раньше отец его Крон.
При первой встрече мы и поговорить толком не успели. Поляну окружили патрули и шлепнули парня из луков. Я озверел, чуть всех не поубивал. Но сам себя осадил: «Ты же историк, должен смотреть и делать выводы, а не карать либо миловать. Перед тобой люди, а не соломенные чучела для упражнений с мечом…» Сам знаешь, Саша, ТАМ это искушение возникает. Такая подленькая мысль: «Это же все понарошку. Ты домой вернешься, а они, как куклы, начинают представление с того места, с которого начал ты глазеть на спектакль – их жизнь…»
Так что не стал я карать, а вернулся в городок Времени. Пошел в архив, просмотрел витозапись Леснова. Вот, думаю, находка. Ненавидит ютов – раз; знаком с их обычаями и особенностями языка – два; обучен боевым искусствам – три; телепат – четыре.
Определился я с координатами Дома ютов, прихватил аппаратуру и во второй раз в XV век до нашей эры спустился. Одного юта пленил, другого, третьего, не могу в телепатический контакт вступить, хоть тресни. Чувствую, что пролетаю, как чудак на дельтаплане. Допрашиваю их: как проходы в иные миры создаются? Они сотрудничать готовы, глаза на меня таращат, да толку-то? Ну чисто пни березовые или еловые доски с сучками!
Я рассвирепел. Думаю, прорвусь в ваш мир и наведу там шороху! Влетел в мембрану и очутился на МВ-платформе.
Третий раз спускаюсь в Лесное княжество. Стал искать место поспокойней. Поговорил с местными мужиками, далеко от Дома ютов не удаляюсь, кручусь в Драчевском треугольнике. Топонимом заинтересовался. «Почему он Драчевский?» – спрашиваю у местных. «Да потому, – отвечают, – что юты – хоть первые, хоть вторые – появились в треугольнике между деревнями Большие Мудаки, Колотилово и селом Драчевка. А в Драчевке, знамо дело, живут старожилы». – «Это в каком смысле старожилы?» – «Да в самом прямом. Тут еще ни одного лесича и в заводе не было, одни пумпокольцы, кеты да лешие, а старожилы уже избы срубили и жили себе поживали». – «А какого они роду-племени?» – «Племени славянского, говорят, а рода не разбери-пойми, не то русского, не то балтийского…»
Приплыли, называется. Ладно, двинулся я с ними знакомиться. Являюсь в село. Три двора да заезжий дом. Познакомился со старожилами – ни хера себе, как говорил наш с тобой знакомый грек Константин-Кирилл. Старожилы неизвестным науке способом по времени путешествуют. Безо всякой МВ-аппаратуры.
Родом они из XX века, из Сибири, из Красноярска. У них там создали ядерное производство и построили завод по переработке ядерных отходов. И случилась авария.
Ютанты, покидая Землю, пустили свой Дом на воздух. И погребли под землей шахты, цеха, склады и ядерную станцию. Каким-то образом авария в начале XXI века нашей эры и реактор в XXI до Рождества Христова открыли проход в параллельный мир, куда трех мужиков и затащило. Кроме них в эту ловушку попали: Кобыла, домовой Сенька из Лесного княжества и упокойница Семеновна. Тоже феномен – ни жива, ни мертва. Из XIX века, кажется.
О мире, в который их затянуло, ничего не известно, кроме того, что время там в обратном направлении течет. Поток противовремени их по И-миру протащил и назад на Землю забросил.
Географически они сместились на юг, в Минусинскую котловину, а по времени вглубь на семьдесят пять веков. При этом красноярцы помолодели до двадцатилетнего возраста. Сели они на речке Ое. Да сами и нарекли ее так. И Минусу, кстати. Сочинили песню:
Мы тут без женщин – это минус, зато с друзьями – это плюс. Ое, Ое, ой-ей-ей, каждый жив, пока живой!
Каждый из старожилов в своем мире имел профессию. Кос – врача, Сим – механика, Виш был пахарь, труженик. Отыскали они руду, соорудили горн. Изготовили топоры, молотки. Намучились, пока пила вышла. Срубили себе по избе, потом заезжую. Живут, гостей ждут. Никого бы не дождались, если бы да не кабы…
Угодили они даже не в петлю времени, а… Не помню, как эту фигуру математики называют… Дожили они до шестидесяти лет, когда их в И-мир втащило.
Здесь им стало по двадцать. Прожили сорок лет, их опять в противопоток времени затянуло и вновь на Землю выкинуло. Но тут к отсчету сорок лет прибавилось. Мужики об этих годах ничего не помнят, память как Макар кнутом снес.
Избы, срубленные ими, остались, вещи. Живут они как бы сначала. Те же самые стихи и рассказы сочиняют и читают друг дружке, хотя остались черновики. Мужики развлекаются так: сочиняют заново, в них не заглядывая. А уж потом сверяются и смеются: слово в слово совпало – надо же!
Прошли следующие сорок лет. Все опять повторилось сначала. Опять им по двадцать, и ничего из прошедших восьмидесяти лет не помнят. Но избы стоят. Правда, постарели, почернели. А в них сочинения лежат, можно и не мучиться, рифмуя: «видала – из металла», «вода—провода».
Поток противовремени регулярно их омолаживает, стирая память. И где-то на десятом витке черновики подсказали выход. Чтобы не кружить, как белка в колесе, придумали жертвы аварии вести что-то вроде дневников. Только их через И-мир протащит, они в первый же день по возвращении читают свои записки, которые назвали «Драчевские были». Там все описано. Они знакомятся с записями и старых ошибок не повторяют, делают новые.
Так и крутились-выкручивались. Прошло примерно пятьсот лет. И вдруг врывается в Драчевку племя Германа. К упокойнице Семеновне подлетают, а та лежит в сосновой домовине, ни жива, ни мертва.
– Бабка! Млеки, яйки! Шнель!
Старожилы Семеновну еле добудились. Дрыхнет в гробу, сука пьяная. Кое-как растолкали. Поднялась старуха, берет в руки четверть с самогоном да ка-ак навернет самого Германа по рогам!
– Слушай, Юра, – прервал Петров, – а может, ты вина бы выпил? Столько болтаешь, в горле, поди, пересохло.
– Какого? – спросил Комаров.
– Греческого. Производства четыре тысячи пятьсот второго года от сотворения мира. Конечно, не натурального. Но дубль, изготовленный синтезатором, от оригинала ни молекулой не отличается.
– Наливай, – решил Комаров.
Петров протянул руку к синтезатору и накапал в фужер. Протянул другу. Комаров сделал добрый глоток. Речь его потекла ровней.
Герман рухнул. Замочил рога в землю, германцы подхватили военачальника и откатились прочь. Герман очнулся и приказал продолжать заранее запланированное – согласно стратегическому плану блицкрига! – отступление.
– Приказываю! – надрывался он, лежа на носилках. – Взять Драчевку в клещи, но в село не вступать! Иначе казнь на месте через повешение головой вниз на колодезном журавле и утопление в зер холодной вода посредством расстреляйт из рота луков!
Здорово ему Семеновна мозги-то встряхнула. Германцы кончиками пальцев по вискам колотят, честь отдают.
– Яволь, хер командир!
– В село не соваться! – орет оглоушенный вождь. – Вплоть до мой особенный приказ! Совершенно секретно, циркуляционно! Время исполнения – час «Ч»! Ди эрсте колонна – марширт налево! Ди цвайте колонна – направо! Ди нойцен хундерт драй унд цванцих – марширт взад-вперед!
– Яволь! – отвечают подчиненные и будто бы отдают честь, а сами друг другу показывают, что командир вконец рехнулся.
– О времени «Ч» разведчикам узнать от конного варвара и доложить мне лично эстафет-депешей!
Колонны принялись старательно обтекать Драчевку с обеих сторон. Разведчики поймали первого попавшегося конного варвара, которым оказался старожил Виш. Он как раз вышел на лужок попасти кобылу Инфляцию.
– Когда час «Ч» наступит? – принялись его пытать бравые германцы. – Много ли до того часу времени осталось?
А конюх и в толк не возьмет, о чем эти придурки долдонят.
– Битый час, – скаламбурил.
Разведчики обрадовались и кинулись докладывать по начальству, что сверхтрудное задание выполнено. Побежали скорей, потому что надеялись получить крест золоченый и дубовые листья, которые считались священными. Герман особо отличившихся всегда хвалил: «Дубы!»
Противники германцев шли по пятам за врагом и в Драчевку тоже не вступали. Так и прокатилась война стороной.
Глава двадцать девятая. Комариный царь
Петров: Эй, Камаров! Давай ловить комаров! Камаров: Нет, я к этому не готов; Давай лучше ловить котов!
Даниил Хармс
Битва ушла на Запад, – продолжал вернувшийся из прошлого историк, – а выжившие после ранений и их родня остались в Сибири. Стали приспосабливаться к новому климату. Срубили избы по образу и подобию Драчевских, построили две деревни – Колотилово и Малые Подштанники. Название, естественно, придумали драчевцы.
Фершал Кос стал бегать в набег, улучшать породу. Виш и Сим иногда присоединялись к коновалу, как они в шутку прозвали автора стихотворения «Непременно куплю себе лошадь». Лошадь у них имелась, но Кос ее не больно-то жаловал. Он баб любил. А за кобылой Инфляцией ухаживал, заплетал в гриву ленты и тер скребницей Виш. На ней и пахал. И получил кличку конюх в укор Косу и для контраста.
В третьем тысячелетии до Рождества Христова почти все зарытые в могильники были монголоидами. К третьему веку практически все население стало европеидным…
Стал я со старожилами знакомиться.
– Зарифмуй звезда-провода, – приступили они ко мне.
– Завсегда, – отвечаю.
– Зарифмуй Европа-жопа!
– Опа-опа.
– Три притопа, два прихлопа, – добавил Кос.
– Так плясали три холопа, – подхватил Сим, или кузнец, как его прозвали товарищи, потому что именно он с железяками возился.
– Так давил на стенке клопа, – не смог остаться в стороне Виш, – драматург де Вега Лопа.
Поняли старожилы, что стихами меня не достать, задали самую трудную, по их мнению, загадку.
– Кто написал строки: «Стихов моих слагалище складает про любов»?
А я, прежде чем в Драчевку наведаться, посетил архив, нашел витозаписи старожилов. Правда, мало что понял, потому что жизнь у них идет петлями, события повторяются, мысли накладываются. Разобрался, что старожилы надеются: в XX веке, когда им суждено родиться, пятидесятишестивековой круг замкнется. Они сольются с новорожденными, каждый станет сам собой, и аварии не случится. В надежде на такой исход они и пишут на каждом новом витке одно и то же.
Стихов моих слагалище
складает про любов. —
Пошел ты во влагалище,
дабы родиться вновь!
Я им и говорю, мол, написал это каждый из вас, да не по одному разу.
– А зачем?
– Чтобы в свой век вернуться и жить по-людски.
– Что ж, угадал. Проходи, гостем будешь, – решил Кос.
– А бутылку поставишь, хозяином будешь, – добавил Сим.
– А поставишь яйцо на попа, – припомнил Виш старую хохму, – Колумбом будешь.
– А можно я к вам с ютом приду? – спросил я.
– А на что тебе ют? – удивились старожилы. – Разве мало ту нас всякой дряни, чтобы еще и новую тащить?
– Хочу попробовать пытать его телепатически, – объяснил я.
– Ну, попытка не пытка, – сказал Виш, – хотя и пытка далеко не попытка.
– Так что с ютом? Можно с ним заявиться?
– Волоки, – решили старожилы.
Я и приволок. Поселился в заезжей, три дня с аппаратурой мучился, потом научился диапазон ют-ских ментальных излучений смещать в привычную часть спектра. Отладил мнемоналобник и разобрался, как делать витозаписи с помощью наших хронокаров. С их помощью мы теперь выясним подробности жизни в Ю-мире. Но о создании мембран из них не узнать, потому что в Ютландии существует строжайшее правило: компетентных в создании межпространственных проходов нельзя пускать в параллельные миры. Так что выход был один – брать языка. Я сделал очередной бросок в прошлое на поляну с Лесом Новым.
Лес рассказал мне про битву с ютроллями. Первое письменное произведение динлинов называлось «Повесть о чЮдесных полках Роевых». Тринадцать веков его переписывали, придумали буквицы и цветные картинки. Появились даже пародии, что говорит о зрелости литературы. От ютов лесичи получали бумагу, так что книгопечатание не могло не возникнуть. Часть книжек попала на Запад. Во все времена и у всех народов появляются свои путешественники, Марко Поло, Рубруки и Афанасьевы…
Петров налил другу второй стакан. На сей раз римского.
– И я решил, что именно Леснов поможет мне взять языка, – сказал Комаров, прихлебывая из запотевшего фужера. – Но нужно было, чтобы юного чародея не убили, как в прошлый раз. Переговорил с ним, он обернулся елкой с помощью такой травки – припутника. Такую трансформацию произвел, на чистую воду вывести невозможно.
Приезжают патрули. Дай, думаю, разомнусь. Поссорился с ними и отрубил пару ушей. Для смеха, сам понимаешь. Потом назад приживил. Огненным когтем. Принципиальную схему позаимствовал у Змея Горы-ныча. А горынычей в ту пору всего четверо оставалось – три самца и самка. С лесйчами они вполне мирно жили.
«Идите, – говорю патрульным, – и по начальству передайте, что я объявляю ютам войну». Прогнал их из леса. Активизировал парочку зародышей коней-киборгов. Не пешком же нам с пацаном из чащобы выбираться. С утра пустились в путь-дорожку. Не торопились. Нужно было попривыкнуть друг к другу, потренироваться. Стал я натаскивать Леса языков брать.
По идее, можно было бы и сразу в Дом ютов перенестись к левому зраку, да Леснов-то был не готов. Ему только комаров ловить было впору, а не языков брать. Мыслей ютских он не слышал, не говоря уж о том, чтобы управлять их сознанием.
– А патрули куда делись? – спросил Петров и долил в вино воды. Якобы по-гречески. Комаров улыбнулся и выплеснул греческий коктейль.
– А патрули домой пешком подались. Коней-то я у них угнал… Да, вспомнил! Как я патрулей в одно место сгонял. Прячутся в темноте, а того не понимают, что я их мысли читаю и вижу, как на ладони. Вылезайте! Нет, затаились. Ах так! Думаю: Комаров я или нет? Объявил, что я комариный князь. И на тех, кто меня не послушается, подданных своих напущу. За-зудел, соорудил комариную петлю, налетело их – вспомнить страшно! Как давай всех подряд кусать. Патрульные взвыли. «Видите? – грозно так их спрашиваю. – Кто вы такие против комариного царя? Ступайте и передайте, что богатырь Фома Беренников объявил ютам войну!»
Наутро мы с поляны выбрались на проезжий тракт. К обеду наткнулись на трактир. Прекрасно, решаю, заодно и пообедаем. Спешились, сели за стол. И вдруг врываются в трактир патрули и на моих глазах убивают чародея из бластеров.
– За что пацана убили? – спрашиваю.
– Приказ у нас.
– Покажите
Ютам со мной спорить слабо, потому что я уже наловчился в их диапазоне работать. Передали бумагу с портретом Леснова, полученным по факсу. Факсы, правда, у ютов дурацкие: портрет дырочками выбит. И текст тоже, что-то вроде азбуки Морзе. «Означенного Леса Нова, выпускника школы ютов, изловить и в Теремгард отправить. При невозможности – уничтожить».
Какой ужас! Опять я его не уберег. Возвращаюсь и начинаю с чародеем знакомиться заново. На этот раз деремся с патрулями, не позволяю я пацана пристрелить. Разобрались со стражниками, поехали в столицу. По пути я парня приемам «Цунами» обучаю… А в Холмграде чародея прямо за княжеским столом отравили. В распроматушку! Саша, поверь, мне худо стало. Ну кто бы мог подумать?
– Думать, Юра, всегда нужно, – научил друга Петров. Комарову стало стыдно.
– Я и подумал, – сказал он. – Только после. Понял, что зря я ютам войну объявлял. Вот и нарвался. И решил, что лучше я про ютов анекдоты рассказывать буду. И предстанут они в истинном свете, когда народ смеяться начнет. После двух неудачных попыток пройти с Лесом путь от поляны на берегу Трубы до реки Ое я догадался, что следует ютам отдать дубль чародея. Создал дубликат, который мысли Леса мог транслировать. Прискакали патрули.
– Отдай пацана, – говорят, – а тебя мы отпустим.
– Да берите, не жалко.
Они дубля веревкой к седлу привязали и поволокли в свою паутину. В проходе тот разложился на элементы, но это уже никого не волновало. Приказ выполнен, а дальше хоть трава не расти.
В трактире сей раз обошлось без драки. С дюжин-ником мы вообще чуть ли не друзьями заделались. Я анекдоты травлю, лесичи под столы валятся.
Приезжаем в столицу, а слава о Фоме Беренни-кове впереди бежит. Сам князь наслышан, что Фома – веселый человек. Даже разрешение на обед чуть ли не сами прислали. Я во время пирушки спел им одну старинную балладу. Им всем очень даже понравилась. Князь чуть ли не в друзья стал набиваться.
– Ты чародей? – спрашивает.
– А кто? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Понял, – говорит князь. – Давай медовухи дернем.
Отвел нам с Лесом покои в своем тереме. А ночью кто-то в трубу свалился. Вытаскиваю я из печки юную ведьмочку. Лес на нее глянул, чувствую – пропал парень. Влюбился, ничего уж тут не поделаешь. Да и не нужно. Влюбленный человек – святой человек.
Девушку звали Надежкйна, по-ихнему – Надя Ёжкина. Говорит, что мечтает побывать на слете на Лысой сопке. Умоляет меня и Леса помочь. Парень на меня насел: давай, Кам!
Да заради Батюшки! Пусть он с девчонкой пообщается. Моя задача – научить, чтобы не погиб по-глупому. А если во время задания у него хорошее настроение будет, то кому плохо?
Слетали мы на шабаш, развеялись, отдохнули. С рассветом на княжий двор вернулись. Я у Кед Роя пропуск в зону двузракой паутины на всякий случай взял. Поехали мы в Драчевку, на пути Колотилово, откуда Надя родом. Лес себя ведет, как будто вправду женился.
Переночевали у Ёжкиных. Утром Лес с Надей распрощались, поехали мы в гости к старожилам. По пути на ютскую засаду напоролись. То-то я обрадовался. Как же нам без юта тренироваться? А тут на ловца и зверь бежит. Взял в плен Болвана, пригодится, думаю.
– А почему болвана? – спросил Петров. – Не мог никого поумней выбрать?
– Не в том дело, – сказал. Комаров. – У них тот же самый способ имена давать, что и у динлинов. Звали его Болл Ван. Мир параллельный, там из-за рельефа местности нашего разделения на две языковых ветви не случилось. Зато расы разделились на земную и подземную. Вот и смешались европейский Болл с китайским Ваном. Хотя Ван – все равно тот же Иван…
Приезжаем мы в Драчевку втроем. Старожилы меня, естественно, первый раз в глаза видят. Устроили экзамен. Чем более нелепые задания, тем более абсурдные способы решения я им демонстрирую. Старожилы крякают и затылки чешут. Посмеялись вместе, потом они мне с «младшим братом» – Лесом – выдали временную прописку. Это у них такой забавный обряд. Поселили в заезжей, вечером банкет устроили. А с утра мы с Лесом за тренировки взялись.
Прошел день, другой. В Драчевке жизнь спокойная, никто не лезет, не мешает. Только чувствую, что парень мой какой-то вялый, спит на ходу. В чем дело? В сознание к нему лезть неприлично. Сам на себя обозлился: неужели не смогу о причине догадаться?
