Текст книги "Владигор и Звезда Перуна"

Автор книги: Сергей Махотин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

3. Морошь

Евдоха постучалась в дверь почти уже достроенной избы. Ответа не было. Она толкнула дверь и вошла внутрь. На лавке, положив руки на колени, неподвижно сидела Лукерья. Как ни была она подавлена смертью мужа, глаза ее округлились, когда она подняла голову и узнала нежданную гостью:

– Евдоха! Ты живая? Как ты здесь, откуда?

– Здравствуй, Луша, – поклонилась та. – Я ненадолго к тебе. По пути заглянула.

– Входи. А я, видишь, никак не приберусь, все из рук валится. – Она обвела взглядом горницу, где среди щепок и стружек лежали мешки с не разобранным еще домашним скарбом, корыто, пила, опрокинутая стопка деревянных плошек. Печь не горела, но хозяйку, видимо, мало сейчас заботило приготовление пищи. – Горе у меня, Саврас-то помер.

– Я знаю, – тихо сказал Евдоха.

– Он, как деревню нашу засыпало, совсем умом тронулся. А тут, вымолвить страшно, княжну пытался зарезать. Так передали мне. Уж не знаю, верить, нет ли? Он так переменился в последние дни, чужим стал. Никогда я его таким не знала.

– То не его вина, – произнесла Евдоха как можно мягче, не желая рассказывать, что в самом деле натворил Саврас. – Злая воля поработила его, не мог он с нею совладать.

– Все мы словно одурманены были, – вздохнула Лукерья. – Тебя мужики наши чуть не убили. Мальца твоего… Он как, с тобою по-прежнему живет?

– Уехал мой Дар. Ныне далеко отсюда.

– Настырка не так давно заглядывала, – вспомнила Лукерья, совсем не заинтересовавшись дальнейшей судьбой Дара. – Так и не поумнела, на тебя напраслину наводила опять. Она ведь тоже мертвая, слыхала?

– Да.

– Все-то ты, Евдоха, знаешь, – покачала головой бывшая ее соседка. – Уж не ведунья ли ты в самом деле, как люди про тебя сказывали?

– Люди колдуньей меня звали, – мрачно отозвалась та.

Лукерья промолчала. Казалось, этот разговор она ведет лишь из вежливости, витая в мыслях далеко отсюда.

– А я вот совсем одна осталась, – вымолвила она наконец. – Сыночки в ополчение записались и, как ни уговаривала я, отправились с воеводой навстречу ворогам. – Она вдруг оживилась и посмотрела на Евдоху с надеждой и робостью. – Вспомни, соседка, я зла тебе никогда не желала. Наоборот, жалела тебя. Будь ты хоть трижды колдуньей, но помоги мне сыночков от гибели уберечь!.. Возьми что хошь, помоги только!..

Лукерья уронила голову на грудь и заплакала, громко всхлипывая и не утирая слез.

– Успокойся, Луша. – Евдоха погладила ее по голове, от чего та зарыдала в голос. – Ничего с твоими детьми не случится, живы останутся, младшего только стрела по коленке чиркнет, чуть прихрамывать станет, но малость совсем, со стороны и не догадаются, что хроменький.

– Ужели правда? – подняла на нее Лукерья мокрое лицо. – Не обманываешь?

– Как сказала, так и будет, – ответила Евдоха с такой простой уверенностью, что Лукерья улыбнулась почти счастливой улыбкой. – И дом будет у вас полная чаша, и внуков еще понянчишь. Будущей осенью первую свадьбу справите, но не старшего сына, а среднею. Только…

– Что – только?!

– Да не пугайся ты. Порча у тебя в избе.

– Порча?

– Была у Савраса вещь какая-нибудь, с которой он расставаться не хотел, вспомни.

– Нет, – покачала Лукерья головой, – не было у него ничего такого. Часами, правда, мог щепкой песок копать. Да вот, постой, не она ли?

Она подняла с замусоренного стружками и чурками пола плоскую деревянную дощечку и протянула Евдохе. Та приняла ее с осторожностью и тихонько сдула опилки с гладкой поверхности. На одной из плоских сторон едва заметно проступало изображение свернувшейся в клубок змеи в черном треугольнике.

– Я унесу это с собой, – сказала Евдоха.

– Да забирай гадость такую! – охотно согласилась Лукерья. – Зачем она тебе? Не лучше ли прямо здесь сжечь?

– Здесь не нужно, – ответила ведунья. – Не думай об этом, я все сама сделаю. Прощай, Луша, пора мне. Все у вас будет хорошо, поверь мне на слово.

Они обнялись.

У Ладейной рощи Евдоху ждали Белун и Зарема. Вместе с ними стоял молодой парень, которого ведунья уже видела однажды. Он широко улыбнулся ей:

– Аль не признала? А я щи твои чуть не каждый день вспоминал.

– Почему не признала, тебя Филимоном зовут. Только сейчас ты после бани да в одеже новой, а щи у меня хлебал весь в саже и раненый.

– Было дело, – весело согласился Филимон.

Белун покачал головой:

– Мы его ждать устали, а он, видите ли, щами наслаждался!

– Да ладно, учитель, ты прямо как Чуча ворчишь. Будто не рад, что живой я.

– Рад он, рад, Филя, ты сам это знаешь, – улыбнулась Зарема, но в голосе ее слышались нетерпение и беспокойство. – Не будем время терять. Мы Временной колодец обнаружили, – повернулась она к Евдохе, – здесь же, в роще. Гвидор им пользовался. Филимон следы его видел у дворца царицы Великой Пустоши.

– Но плита не действует, – добавил Белун. – Стрела в каменном круге исчезла, а появится, нет ли, неизвестно. Иначе в самое логово Мороши можно было бы попасть.

– Почему она сама Временным колодцем не воспользовалась, вот что непонятно мне, – сказала Зарема. – Нас опасалась?

– Может, и так, – промолвил Белун. – Но мне думается, что иная у нее цель. И аппетиты другие, не то что у Рума. Не резон ей раньше времени себя обнаруживать.

– Триглав бы не стал выжидать, – хмыкнул Филимон. – Не преминул бы напакостить.

– А он и напакостил, – сказал Белун, заметив дощечку в руке Евдохи. – Что это у тебя?

– Дурная вещь, – произнесла та. – Сжечь ее нужно.

– Узнаю клеймо Триглава. – Взяв у Евдохи дощечку, Белун внимательно рассматривал треугольник со змеей. – Нет, не будем пока ее сжигать. Авось пригодится еще. Да! Забыл сказать, Злая Мгла над Великой Пустошью рассеивается. Если хотите, можем отправиться сейчас в Белый Замок и воспользоваться Магическим Шаром.

– Нет, – вдруг произнесла Евдоха тихо, но решительно. Все посмотрели на нее с удивлением. – Нет, нам надо в другую сторону.

– Куда же? – спросила Зарема.

– К Вороньей горе. Туда Дар с князем отправятся. Помочь им нужно.

– Отправятся, коли останутся живы, – произнес Филимон невесело.

– Коли останутся живы… – шепотом отозвалась Евдоха.

Как ни отнекивался аскан, ему пришлось остаться у родника. Кому-то надо было сторожить лошадей и быть готовым к тому, что в любой момент они могут понадобиться. Владигор, Дар и Чуча отправились ко дворцу пешком – так и тише, и незаметней, хотя князь не тешил себя надеждой, что их присутствие рядом с дворцом до сих пор не обнаружено. Он не знал, чего именно следует опасаться. Ждет их кровопролитная схватка на мечах или Морошь предпочтет иное оружие? Судя по лабиринту да сумасшедшему всаднику, колдовских уловок у нее хоть отбавляй. Но Дар был уверен, что им не грозит смерть. По крайней мере не во дворце, не сегодня…

Они шли по благоухающему саду, напоминающему сад Седона, но что-то искусственное было в чересчур сладких запахах незнакомых плодов, монотонном верещании невидимых пичуг. Деревья все были одной высоты, цветочные кусты пострижены ровными квадратами.

– Поглядите-ка туда, – вдруг сказал Чуча, указывая рукой в сторону длинного ряда розовых кустов.

Владигор инстинктивно схватился за меч. Вдоль кустарника медленно шел полуобнаженный человек в белой чалме и срезал длинные ветки коротким кривым ножом. До него было не более двадцати шагов, и трудно было предположить, что он не замечает приближающуюся троицу. Однако взгляд его не выражал никаких чувств, казалось, он настолько погружен в свои мысли, что не замечает ничего вокруг. Путники подошли к нему вплотную, однако смуглый человек по-прежнему никак не реагировал на их появление.

– Эй, послушай, – тронул его за плечо Чуча. – Хозяйка твоя дома ныне иль нет?

Смуглый человек ничего не ответил, обошел Чучу, как неожиданное препятствие, и снова принялся за свою однообразную работу.

– Ты поосторожней с ним, у него нож, – предупредил Владигор. – Языка-то нашего он не понимает.

– Он не совсем живой, – сказал Дар.

– Как – не живой? – спросил Чуча.

– Я не знаю, как это объяснить, – ответил мальчик. – С ним что-то сделали. Он нас не слышит.

– Эй, ты! – Чуча толкнул молчаливого садовника в спину. Толчок получился неожиданно сильным, тот споткнулся, упал, но тут же поднялся и вновь принялся за подрезку.

– Пойдем дальше, – сказал Владигор, оглядываясь по сторонам. – От него ничего не добьешься. В оба смотрите!

Дворец уже возвышался перед ними. Был он не золотым, а сложенным из белых каменных глыб. Лишь заостренные шпили на четырех полукруглых башнях действительно сверкали на солнце яркой позолотой. Окон почти не было, что делало дворец похожим на крепость. Он был окружен глубоким рвом, однако змеиного шипения оттуда не доносилось, чему Дар очень обрадовался. Путники обошли дворец кругом. На его восточной стороне через ров был перекинут крепкий деревянный мост без перил. От него шла прямая дорога, упирающаяся в массивную, напоминающую ворота дверь, которая была настежь распахнута. Дорогой, видимо, не слишком часто пользовались, она почти вся заросла травой, проросшей сквозь трещины в каменных плитах.

– Ни стражи, ни воинов, – пробормотал Чуча, пожав плечами. – Или нас совсем тут не ждут, или, наоборот, подкарауливают.

– Что ж, нужно проверить, – сказал Владигор, шагнув на мост. – Мы слишком далеко зашли, чтобы возвращаться обратно.

Прямо от двери внутрь дворца вела широкая лестница, по которой путники стали подниматься очень медленно и осторожно, как будто каменные ступени могли в любой момент рухнуть под их ногами. Лестничный пролет вывел их к еще одним дверям, на этот раз закрытым. Двери были украшены причудливой резьбой и выпуклой бронзовой головой свирепого чудовища, сквозь ноздри которого было продето тяжелое железное кольцо. Владигор взялся за кольцо и ударил им о дверь три раза. Гул от ударов долго не затихал в тишине. Владигор толкнул дверь, и она, поддавшись, распахнулась.

Путники оказались в просторном зале с малахитовым фонтаном, в котором звонко журчала вода. Из широкого окна щедро лился солнечный свет. У стены напротив пустовал высокий трон, к которому вели мраморные ступеньки. В зале никого не было. Однако в центре его был накрыт длинный стол, уставленный кувшинами, кубками и всевозможными яствами. Над некоторыми блюдами еще поднимался горячий пар. От ароматных запахов у путников потекли слюнки.

– Наверняка все здесь отравлено, – пробормотал с опаской Чуча. – Не садитесь.

– Нет, ты ошибаешься, маленький подземный человечек, – раздался чуть насмешливый голос, однако в нем не слышалось угрозы или издевки. Из боковой дверцы в стене, которую трудно было разглядеть неопытному глазу, вышла статная высокая женщина в парчовом золотистом платье и белом прозрачном платке. У Владигора сердце екнуло, так она показалась ему хороша. Голос, осанка, походка – ни в чем не было изъяна. Рядом с ней, словно оттеняя ее красоту, шла маленькая, не слишком опрятно одетая девочка с красным пятном во всю щеку, глядя исподлобья на незваных гостей.

– Прости, что мы явились без приглашения, – поклонился князь. – Но мы шли в другую сторону и… просто сбились с пути. Я стучал в дверь, но не получил ответа. Скажи, откуда ты знаешь язык моего народа?

– Я говорю на языке моего народа, – ответила та, глядя на Владигора с мягкой улыбкой. – Но я сделала так, чтобы ты и твои спутники понимали меня, а я понимала вас. Так проще разговаривать, не правда ли? Ведь ты понимал речь моего брата и не удивлялся этому. Разве не так?

– Так ты, значит, и есть царица Морошь?

– Да, я царица Морошь. Прошу отведать моего угощения. Я знала, что ваш путь пройдет мимо моего дворца, и было бы жестоко лишить отдыха усталых странников.

Чуча открыл было рот, чтобы уличить ее в лицемерии, напомнив о размножающемся всаднике, смертельном лабиринте, Огненном вале, но Владигор, мягко взяв его за плечо, произнес:

– Мы благодарны за приглашение и охотно вкусим от твоих щедрот, царица. – Он дождался, когда Морошь усядется в кресло, затем сам сел напротив и сделал знак Чуче и Дару последовать его примеру. Дар оказался в середине между подземельщиком и некрасивой девчонкой, которая смотрела на своего одногодку с разгорающимся любопытством. Чуча с его необычной внешностью не заинтересовал ее вовсе.

– Я еще раз хочу успокоить твоего друга, князь, – снова улыбнулась Морошь. – Ни еда, ни питье не отравлены. Чтобы доказать это, я первая выпью за нашу общую удачу. – Она хлопнула в ладоши. Появились три полуобнаженные рабыни с непроницаемыми лицами и стали разливать в кубки вино из кувшинов.

– Я не пью вина. – Дар отодвинул от себя серебряный кубок и с тревогой взглянул на Владигора.

– Не тревожься, мальчик, – ласково обратилась к нему царица. – Это не вино забвения, действие которого ты наблюдал в Фонтанном городе. Для забвения время еще не пришло.

Царица негромко засмеялась, и смех ее был приятен, несмотря на странный, даже зловещий намек, заключенный в последней фразе. Она пригубила вино из своего кубка. Владигор сделал то же самое. Чуча понюхал и выпил содержимое одним махом. Рабыня тотчас же вновь наполнила его кубок.

– Я бы не сказал, что в твоем дворце многолюдно, – произнес Владигор, покосившись на нее. – Почему у твоих прислужниц такие отсутствующие взгляды? Мы встретили садовника, и нам не удалось ни слова из него выудить.

– На самом деле ты хочешь спросить меня совсем о другом, – сказала Морошь, глядя на него с проницательной улыбкой. – Но немного терпения, у нас еще будет достаточно времени поговорить. Что же касается этих людей, они не вполне люди. Садовник, как ты его назвал, умеет только срезать лишние ветки с кустов. Эти рабыни лишь разливают вино и ни на что более не способны. Когда вино нам наскучит, они исчезнут.

– Умрут? – спросил Чуча, вытаращив глаза.

– Ну, что-то в этом роде. Исчезнут. Но когда я пожелаю, они вновь воскреснут.

– Но даже никакой охраны не встретили мы, – сказал Владигор с недоумением. – Дверь распахнута настежь. Неужели ты совсем не заботишься о своей безопасности?

Царица вновь рассмеялась:

– Мне некого бояться. Боятся обыкновенно те, кто приходит ко мне. Но к вам это не относится. Ни один волос не упадет ни с чьей головы. Чувствуйте себя как дома, отдыхайте, получайте удовольствие от вин и кушаний. Все ваши прихоти будут немедленно исполнены.

Она бросила на Владигора мимолетный, полный томной неги взгляд, и у того заколотилось сердце. «О, как бы, наверное, вспыхнул красным огнем Белунов перстень, будь он сейчас на моем пальце!..» – подумал князь.

Чуча между тем наконец решился, отхватил от жареной птицы, похожей на лебедя, румяное крыло и принялся жевать. Замарошка опрокинула на себя бокал с морсом, фыркнула и стала вытирать острые коленки полотенцем.

– Да, забыла представить вам мою дочь. – Морошь кивнула на девочку. – Она грязнуля и растяпа. Не обращайте на нее внимания.

Мать и дочь были разительно не похожи друг на друга. Владигор, удивленный нелицеприятной оценкой дочериных достоинств, был даже рад, что избавлен от необходимости выражать девчонке знаки почтения. Но Дар смотрел на нее с интересом и доброжелательностью.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Замарошка, – ответила та и хвастливо добавила: – Мой папашка такой урод! У него даже есть хвост!

– Замарошка! – хлопнула царица ладонью по столу. – Я тебя выгоню!

Девчонка замолчала.

– Меня зовут Дар, – сказал вдруг мальчик, вставая. – Его Чуча, а его Владигор, он князь Синегорья. Но ты ведь и сама это уже знаешь. – Царица чуть наклонила голову. Глаза ее потемнели. – Ты хотела, чтобы я пришел к тебе. Зачем? Чего ты хочешь?

Видно было, что Морошь не ожидала такого прямого вопроса. Она замешкалась, улыбнулась холодной улыбкой и произнесла:

– Ты не назвал еще одного. Того, что сторожит ваших лошадей у родника. Он знает одну любопытную песню, которую мне пересказывал верховный вождь его народа.

– Здесь был Рум? – воскликнул Владигор. – Давно?

– Вот что, князь, – сказал Морошь, также вставая. – Будет лучше, если мы с тобой поговорим наедине. Я не буду ничего от тебя утаивать. Пусть пока Замарошка покажет Дару мой дворец. Подземельщик Чуча может присоединиться к ним.

Девочка тут же вскочила и потянула Дара за руку.

– Только недолго, – предупредил с беспокойством Владигор. – У нас немного времени.

– Князь! – Царица с укоризной покачала головой. – Не знаю, что обо мне наговорил мой родной брат, но я верна своему слову. Пока ты и твои товарищи у меня в гостях, ничего не случится ни с тобой, ни с ними.

Чуча дожевал свой кусок, запил его вином из кубка и тоже встал.

– Не буду вам мешать, – сказал он, вытирая пальцы о краешек скатерти. – Часа, думаю, нам хватит.

Подземельщик направился вслед за Даром, чью руку Замарошка по-прежнему не выпускала из своей. «Присмотрит в случае чего», – с надеждой подумал Владигор.

Выйдя за дверь, Чуча увидел винтовую лестницу, поднимающуюся куда-то ввысь. Над головой легко топотали подошвы юных отроков. «И кто этой Замарошке такую оплеуху залепил? – подивился про себя коротышка. – Ужели мать так ее не жалует?..»

Он начал подниматься по узкой лестнице. Она была крутая, Чуча запыхался и крикнул, чтоб его подождали. Ответа не последовало. Чуча забеспокоился, прибавил шагу и через некоторое время оказался на верхней площадке высокой башни, продуваемой горячим ветром пустыни. Ни Дара, ни девчонки здесь не было, и он, не пожелав полюбоваться на открывающийся отсюда вид, поспешил обратно.

Вскоре на одной из промежуточных площадок он обнаружил деревянную дверь, мимо которой проскочил в спешке. Наверное, девчонка потащила Дара туда. Чуча толкнул дверь и чуть не вскрикнул. Ему показалось, что он сейчас рухнет вниз. Он стоял схватившись за тонкие перила длинного подвесного моста, который покачивался под ним и казался чересчур хлипким, чтобы перебираться по нему куда-либо. Снизу доносились какие-то шипящие и рыкающие звуки, но рассмотреть, что там происходит, было трудно из-за темноты на дне.

– Эй! – позвал он. – Вы там или нет?

С противоположного конца моста послышался звонкий смех.

«Вот ведь хабалка! – выругался про себя Чуча. – Завела куда! Только вот Дар почему не отвечает?..»

Чуча представил, что скажет ему Владигор, если с мальчиком что-то случилось, вздохнул и осторожно пошел по тонкому настилу моста вперед. Мост раскачивался под ним, будто качели, но в конце концов подземельщик благополучно перебрался на твердую площадку, от которой расходились в разные стороны три темных коридора. Чуча, поколебавшись, выбрал левый и двинулся по нему. Как ни были его глаза привычны к темноте, он с трудом различал очертания каменных стен и низкого потолка. Коридор привел его еще к одной двери. Чуча распахнул ее и на миг зажмурился от яркого дневного света.

Комната, в которой он оказался, отличалась редким беспорядком. На полу валялись сапоги, смятый терлик, клочки соломы. Грязный тюфяк был весь разодран. Затхлый дух заставил подземельщика поморщиться. За небольшим столом сидел в одной рубахе какой-то человек. Волосы его свалялись, борода также была давно не чесана. Перед ним стояло засиженное мухами зеркало и большой кувшин с кружкой. Скатерть вся была заляпана красными винными пятнами. Услышав шаги, он пробормотал, не поворачиваясь:

– Ты не можешь просто так взять и выгнать меня, царица…

– Я не царица, – растерянно произнес Чуча. – Я просто ошибся дверью.

Пьяница с трудом повернулся к нему, покачнулся и чуть не упал на пол. При виде подземельщика глаза его расширились:

– Ты пришел убить меня, я знаю! Но я не виноват! Я украл книгу не по своей воле. Меня заставили… заставила…

– Какую книгу? – не понял Чуча.

– Вот, вот она! – Человек сполз на пол, пошарил руками и вытащил из-под стола толстый том в кожаном переплете. – Тут ничего не написано. И она ничего не смогла прочесть. Все зря, все зря…

– Это же Книга пророка Смаггла! – гневно воскликнул подземельщик. – Откуда она у тебя?

– Так ты не знал о краже? – догадался вдруг тот и хрипло рассмеялся. – Пошел вон отсюда, мерзкий коротышка, не приближайся ко мне! Как ты посмел угрожать мне – мне, Гвидору!

Он вскинул руки, и Чуча, ощутив внезапный толчок в грудь, невольно отшатнулся. Но на большее сил у чародея не хватило. Книга выпала у него из рук, он повалился на пол и захрапел. Чуча поднял драгоценную книгу, засунул ее себе за пояс и запахнул полы кафтана, чтоб живот не слишком выпирал. Не зная, что делать с полубезумным чародеем, которого он никогда прежде не видел, он повернулся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Вернувшись к площадке, Чуча свернул в средний коридор, ибо возвращаться обратно по шаткому мосту очень уж не хотелось. Внезапно он услышал чьи-то шаркающие шаги впереди, прижался к стене и замер. Мимо него прошел гигантского телосложения воин с длинным мечом, который он не нес, а волочил по каменному полу. Дойдя до выхода на площадку, он шагнул на мост, закачался, выронил меч и, перевалившись через низкие перила, полетел вниз. Ужаснувшись, Чуча быстро пошел в противоположную сторону и достиг круглого, освещенного светом нескольких факелов зала. Такие же гиганты, как тот, гибель которого он только что наблюдал, бесцельно бродили, натыкаясь друг на друга, туда-сюда. Появление маленького человечка не удивило их и не встревожило. Один из воинов двинулся прямо на Чучу, глядя куда-то вдаль, и подземельщик попятился, крепко прижимая к животу драгоценную Книгу пророка Смаггла. Затем он повернулся и побежал назад.

Непонятный шум под мостом стал громче. Какая-то угроза исходила из темноты, куда Чуча не захотел смотреть. Он свернул в третий, правый коридор, оказавшийся самым коротким и, так же как первый, заканчивающийся дверью. Она была приоткрыта, тонкая полоска света лежала на каменном полу. Чуча с опаской заглянул в щелочку.

Посреди комнаты стояла Замарошка. Она держала в руке какой-то предмет, от которого исходил яркий желтый луч. На полу, захваченный светом луча, дергался большой мохнатый паук. Ноги его странно подпрыгивали, и Чуча с изумлением догадался, что девчонка заставляла его танцевать. Когда паук вдруг подпрыгнул, Замарошка громко захохотала. Затем оборвала смех и спросила:

– А ты почему не смеешься?

– Мне он не кажется смешным. – Чуча услышал голос Дара из глубины комнаты.

– Почему?

– Такой же, только гораздо больше, хотел убить меня. А вчера такие же пауки напали на нас, когда мы заблудились в лабиринте.

Замарошка отшвырнула в сторону прозрачный шарик, излучавший свет. Послышался звон осколков. Она подняла ногу, чтобы раздавить мохнатого паука, но тот оказался проворней и быстро убежал куда-то прочь.

– Покажи мне свой камень! – попросила она.

– Эта не игрушка, – ответил мальчик.

– Я только посмотрю, и все. Это моей матери он нужен, а мне незачем.

– Скажи, Замарошка, зачем царица звала меня? Чтобы отнять мой камень?

– Наверно, – ответила та легкомысленно. – Я не спрашивала, все равно от нее правды не добьешься.

– Это она так ударила тебя?

Девочка схватилась за щеку, зло сверкнув глазками:

– Не твое дело! Вот напущу на тебя пауков, будешь знать!

– Я просто хочу помочь тебе. – Чуча увидел, как Дар подошел к Замарошке и положил ей на голову правую ладонь. Та вся съежилась. – Не бойся, сейчас боль пройдет.

Девочка зажмурилась и замерла. Затем приоткрыла один глаз, рука ее поползла вниз, а потом вдруг все ее тело изогнулось и она приставила к горлу мальчика острое лезвие, неизвестно откуда взявшееся.

– У нее нож, осторожно! – с запозданием крикнул Чуча, вбегая в комнату.

Но Замарошка вовсе не собиралась убивать своего юного гостя. Она одним ловким движением перерезала шнурок, на котором висел кошель, и вытянула его наружу. Однако ноги ее подкосились, удержать добычу не удалось. Кошель упал, и кристаллический многогранник выкатился на пол. Дар шагнул вперед, чтобы поднять его, но Замарошка махнула перед его лицом острым лезвием:

– Не подходи, а то кровь пущу!

Мальчик остановился в нерешительности. Чуча медленно начал обходить строптивую девчонку.

– Я бы отдал тебе этот камень, – сказал Дар, – но поверь, он мне самому нужен.

– И мне нужен! – тряхнула Замарошка головой.

– Тебе от него никакого проку, – сказал Дар как можно мягче. – Он никогда тебе не пригодится.

– А вот и пригодится, а вот и пригодится! – засмеялась та и вдруг заметила попытку Чучи обойти ее сзади. Она ткнула ножом в его сторону, но внезапно нож вырвался из ее ладони и вонзился в пол рядом с кожаным кошелем. Замарошка попыталась нагнуться за ним. Ее отбросило в сторону, и она отлетела к стене. – Ах так! – закричала она, сорвала с шеи тонкую нитку бус и швырнула на пол.

Бусинки рассыпались по комнате. Их оказалось почему-то чересчур много, они покрыли пол бисерным слоем. Затем они начали утрачивать круглую форму, увеличиваться в размерах, превращаясь в разноцветные многогранники. Вскоре они в точности уподобились камню, за которым охотилась Замарошка.

– А теперь попробуй найти свой, – крикнула она Дару. – Не угадаешь с первого раза, он останется у меня!

– Это возмутительно! – не выдержал Чуча. – Я пожалуюсь твоей матери, и она больно накажет тебя!

Замарошка не обратила на его слова никакого внимания.

– Ну так что? – торопила она Дара. – Угадывай!

– Если угадаю, что я получу в награду? – спросил тот.

– Я расскажу, как выбраться отсюда. Иначе останетесь здесь на веки вечные.

Дар поднял кошель, связал узлом концы обрезанного шнурка, потом еще раз нагнулся, взял с пола один из кристаллических камней и спрятал его на груди.

– Ты не перепутал? – обеспокоенно спросил Чуча и перевел взгляд на Замарошку.

– Чего уставился! – огрызнулась та. – Я откуда знаю! Мать сама пускай разбирается в этих проклятых камнях! – Она со злостью пнула ногой груду разноцветных многогранников, несколько из них звонко треснули.

– Я не перепутал, – сказал Дар, отвечая Чуче. – Мой камень прозрачный, а все остальные мутные.

– Ты такой сильный, – произнесла Замарошка с искренним удивлением. – Как ты такую тяжесть на себе таскаешь? – Дар пожал плечами, и девочка, кивнув на дверь, проворчала: – Ладно, пошли.

Они вернулись коротким коридором к шаткому мосту. Шипение внизу стало угрожающе громким. Чуча осторожно ступил на редкие перекладины и, стараясь не смотреть вниз, начал пробираться вперед. Остальные последовали за ним.

– Что там шипит все время? – спросил подземельщик, когда все благополучно перебрались на ту сторону. – Будто змеиное гнездо.

– Ага, – легко подтвердила Замарошка, – змеюки. Из яиц вылупляются.

Ни Чуча, ни Дар не захотели ни о чем больше спрашивать.

Морошь и Владигор по-прежнему сидели за длинным столом и, казалось, спокойно беседовали.

– …Так что, князь, я прекрасно научилась обходиться без угодливой свиты, глупых советников, слуг-соглядатаев, – говорила царица. – Мои бездумные истуканы больше меня устраивают. Но ты единственный из людей, который мне по нраву. Если ты согласен помочь мне, во всем мире не будет более могущественного союза.

Владигор чуть улыбнулся:

– Нет, я к этому не стремлюсь. От мира я никогда не отказывался, но он не должен быть во вред добрым соседям.

– Что такое добрые соседи! – воскликнула Морошь. – Сегодня они добрые, завтра – злейшие твои враги. Лишь страх может обуздать их властолюбивые помыслы. А мы с тобой будем способны держать их даже не в страхе, а в паническом ужасе.

– И они в конце концов станут такими же бестолковыми истуканами, как те несчастные рабы, что обслуживают тебя, – покачал головой Владигор. – Допустим, ты добилась своей цели, но принесет ли тебе радость безраздельная власть над миром? Твою красоту, твой ум, твои достоинства даже некому будет оценить. Ты останешься так же одинока, как одинока сейчас. Неужели ты не думала об этом?

– Но ведь со мной будешь ты, – певуче произнесла царица. – Ты будешь ценить меня, и этого довольно. Неужели, Владигор, ты встречал в своей жизни кого-нибудь достойней меня?

– Твоя красота ослепляет, – промолвил князь. – Но я не хочу быть слепцом и всегда и во всем полагаться на поводыря. Ведь и поводырь, даже такой мудрый, как ты, может сбиться с пути. Так что не серчай, царица. Мы движемся с тобой в разные стороны.

Чуча кашлянул, Владигор обернулся и, увидев, что с Даром и коротышкой ничего не случилось, облегченно вздохнул.

– Пора, князь, – сказал Чуча, и Владигор встал из-за стола.

Лицо царицы омрачилось, но голос не выражал ни сожаления, ни угрозы:

– Что ж, князь Владигор, раз решил уйти, не буду удерживать тебя силой. Думаю, мы еще увидимся, и очень скоро. Кстати, я уже помогла тебе, а ты даже не догадываешься об этом.

– Помогла?

– Тысяча айгурских всадников, собиравшихся напасть на твои владения с востока, уничтожены мною. Ты мой должник.

– Рум решился-таки напасть! – Владигор сжал кулаки. – Надо спешить. Прощай, царица. Благодарим за угощение.

– Постойте! – Морошь поднялась из-за стола и повернулась к Дару. – Дай мне посмотреть на него, мальчик.

Дар отступил на шаг и покачал головой.

– Только раз взглянуть, – настаивала та. – Ради этого я и призывала тебя сюда.

– Нет, ты затеваешь зло, – ответил Дар.

– Я не прикоснусь к нему, лишь посмотрю. И ступайте себе.

– Покажи ты ей издали свой камень, – шепнул Чуча, – и тут же обратно спрячь. Ничего с ним не сделается.

Дар поколебался. Затем сунул руку за пазуху и вынул многогранник. Морошь впилась глазами в камень, ее красивое лицо исказила хищная гримаса.

– О-о! – простонала она. – Он должен быть моим! Моим!

Она шагнула к Дару, и в то же мгновение раздался голос:

– Не подходи к мальчику! Оставь его! Он никогда не будет твоим!

– Ты опять встала у меня на пути, женщина! – вскричала Морошь, подняв голову и вскинув вверх обе руки. – Ты умрешь страшной смертью, какую еще не выдумали самые изощренные палачи!

– Евдоха… – прошептал Дар, быстро пряча кристалл в кошель. Но, кроме него и царицы, никто ничего не слышал. Все смотрели на Морошь с недоумением, не понимая, что послужило причиной ее внезапной ярости.

– Подумаешь! – пожала плечами Замарошка. – Я таких камней наделала целую гору.

– Молчи, звереныш, а не то я вырву тебе язык! – замахнулась на нее царица. Девочка взвизгнула и бросилась вон, успев сунуть Дару в ладонь какой-то твердый предмет. – Вы все, прочь отсюда!

Владигор, Дар и Чуча охотно последовали этому не слишком любезному совету.

Аскан был на месте. Он стоял с луком в руках, готовый в любую минуту выстрелить. Но стрела была направлена не в сторону дворца, а в кустарник с родником. Владигор подошел ближе и наконец увидел, в кого целился аскан.

На плите, которая утром еще перенесла Филимона неведомо куда, стоял обросший человек в дорогом, но мятом, даже каком-то изжеванном терлике с золотыми пуговицами. Воротник терлика был распахнут, так как одна пуговица оторвалась. Странно, но его лицо показалось Владигору знакомым. Их глаза встретились, и князь узнал его.