Текст книги "1904. Год Синего Дракона (СИ)"

Автор книги: Сергей Курган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Очень скоро на палубе, где адмирал присоединился к матросскому обеду, стало негде яблоку упасть. Причем – практически в прямом смысле этих слов. Матросы и офицеры стекались со всего корабля, чтобы хотя бы немного посмотреть на странного "адмирала-мальчишку", который не гнушаясь, сидел за одним столом с матросами, запретив им на время обеда называть его 'ваше превосходительство'.

– Адмирал рушит все морские традиции, – с усмешкой заметил Вельхеор.

– Скорее – рождает новые, Паш, – ответил Гарик.

Сергей, пока адмирал слушал матросские речи, высмотрев в окружавшей толпе Григоровича, протиснулся к нему.

– Иван Константинович, позвольте вас на два слова...

* * *

После "Цесаревича", Илья, естественно, направился на "Палладу".

Трёхтрубный крейсер стоял посреди сухого дока, удерживаемый десятками мощных деревянных распорок в вертикальном положении. В левом борту зияла приличных размеров пробоина с вмятыми, рваными краями стальных листов, точащими во все стороны волокнами размозженной деревянной обшивки оборванными листами меди. Вокруг пробоины были выставлены леса, но пока что особого прогресса в её заделке видно не было. Конечно, кое-что из покореженных листов уже было срублено, это видно было и отсюда, с края котлована старого китайского дока, да и в отсеках, пожалуй, уже расчистили кое-что из искорёженных конструкций, но корабль стоял в доке уже неделю, и картинка как-то не особо соответствовала этому сроку...

И здесь, нерадивому командиру пришлось отведать адмиральского гнева.

После 'Цесаревича' с его образцовыми матросами, 'палладинцы' выглядели, как бедные родственнички. Да и само общее состояние корабля отличалось разительно.

– Это что, господин капитан первого ранга, такое? – Прорычал Илья, указывая капитану на захламленную палубу. Обрезки труб, канатов, куски искорёженного металла и разбросанные инструменты, валяющиеся то тут, то там обгорелые и помятые гильзы от 75-миллиметровых патронов к пушкам Канэ, очевидно, извлеченные из поврежденного при взрыве патронного погреба, создавали скорее впечатление разгоревшегося на палубе боя, нежели ремонта корабля.

– Это у Вас боевой корабль или свалка металлолома?

Капитан 1-ого ранга Сарнавский, попытался оправдаться, что содержать корабль в чистоте во время ремонта практически невозможно.

– Скажите это экипажу 'Цесаревича', – сквозь зубы прошипел Илья.

Дав капитану приказ в недельный срок привести крейсер в порядок, а матросам на сегодняшний день дать отдых, он мгновенно пресек попытки капитана возразить.

– Владимир Симонович! Власть, а тем более – власть командира – это прежде всего ответственность. За свой корабль. За дело, которое Вам поручено. И за людей, находящихся в Вашем подчинении. И будьте любезны, позаботьтесь об их благополучии, господин капитан первого ранга. Пока о вас не побеспокоился трибунал. И приведите людей и корабль в порядок. Богом клянусь, если подобное повторится – я не пожалею сил, чтобы вы впредь ничего крупнее миноноски не приняли под свое командование.

Разнос капитану Илья устроил с глазу на глаз, дабы окончательно не уронить его авторитет, судя по всему и без того не очень высокий, среди команды. Владимир Симонович вступил в командование "Палладой" совсем недавно, поэтому Вервольф надеялся, что каперанг, который в их истории дослужился до командующего Черноморским флотом, внемлет голосу разума и приведет крейсер надлежащий вид.

А их тем временем ждал ещё один трёхтрубный корабль, приткнувшийся к отмели у входа на рейд. На этот раз не крейсер, а красавец-броненосец, детище американской верфи "Крамп и сыновья", который после взрыва японской самодвижущейся мины превратился в неподвижную батарею.

'Ретвизаном', на котором в очередной раз пытались подвести кессон, Илья остался доволен. Конечно, до молодцеватости 'Цесаревича', местный экипаж не дотягивал, но лишь чуть-чуть. Сказывалось то, что в отличии от 'француза', 'американец' до сих пор еще не попал в гавань, и подвергался регулярным минным атакам, о чем донес до адмирала капитан броненосца.

– Понимаю, что тяжело, Эдуард Николаевич, – вздохнул Илья. – Помыслим, что можно сделать, дабы облегчить вам жизнь. Не хочу испытывать судьбу, держа корабль вне гавани. Есть информация, что адмиралом Того готовится к бомбардировка Артура с моря, так что здесь 'Ретвизан' будет, как подсадная утка. Так что нужно как можно скорее ввести корабль на внутренний рейд...

Вервольф тем временем с высоты мостика броненосца смотрел на приближающийся к "Ретвизану" низкий серо-зелёный четырехтрубный корабль. Его стремительный силуэт словно прижимался к волнам. Это один из дежуривших сегодня миноносцев был вызван вице-адмиралом к борту броненосца.

– Пойдемте, Илья Сергеевич, Александр Семёнович уже швартует свой истребитель к борту "Ретвизана" – негромко окликнул флагмана Сергей, чем заслужил удивлённый взгляд Щенсовича (ещё бы – не успел прибыть на эскадру, а уже знает командиров истребителей по имени-отчеству), и, как скоро выяснилось, не только его.

Уже подходя к трапу, Илья тихо спросил:

– Серег, ты что, знаешь всех командиров кораблей по имени-отчеству наизусть?

– Всех – нет. Но этого – знаю.

– А почему именно этого?

– А ты сам прочитай название на носу миноносца... – И Вервольф чуть заметно улыбнулся.

На серо-зеленом металле выпуклыми буквами было начертано: "Стерегущ¬й".

Илья невольно замедлил шаг и оглянулся на Сергея, на что тот только коротко ответил:

– Да-да, Илья Сергеевич! Тот самый "Стерегущий"...

Стоя на мостике истребителя рядом с его командиром лейтенантом Сергеевым, Модус, объехал все корабли эскадры, на некоторые из них подымаясь. Так, он побывал на 'Боярине' и 'Енисее', 'Новике' и 'Амуре', 'Севастополе' и нескольких истребителях.

Но, вишенкой на торте, оказалось появление Ильи на 'Баяне'.

Как и положено, отрапортовав о состоянии крейсера, Вирен никак не ожидал, что командующий задержится на крейсере.

И, жестоко ошибся.

Больше всего действия Ильи напоминали обыск. Подобно охотничьему псу он прошелся по всему крейсеру, закончив свою проверку уже в темное время суток. Вернувшись вместе с командиром в кают-компанию, он попросил чаю с лимоном.

– Вот что, Роберт Николаевич, – командующий снял с лица очки и протер их платком. – Я скажу только один раз. Услышите вы меня, или нет – зависит только от вас.

Сбитый с толку Вирен сидел как статуя, вращая глазами. Он переводил глаза с Модуса на Вервольфа, ожидая, хоть какой-то реакции от Гарика и Вельхеора, молча сидящих в дальнем углу.

– Корабль у вас находится в образцовом состоянии, здесь ничего вам плохого не скажу. Но, даже не общаясь с командой, скажу, что большая часть из них вас ненавидит. Нет, не перебивайте. Еще в Петербурге, получив назначение, я, пользуясь властью начальника Корпуса, собрал информацию о тех, с кем мне предстоит бить врага. И, знаете что? Вас характеризовали, как одного из самых лучших командиров. Скажу вам больше – если бы не ваше излишне жестокое отношение к нижним чинам, я бы отправил Рейценштейна в Петербург, а вас бы повысил и назначил командующим крейсерским отрядом.

– Премного благодарен...

– Но, этого не будет, – В голосе адмирала появился лед. – На 'Палладе' я дал неделю, чтобы привести боевой корабль в подобающий вид. На тамошних матросов было страшно смотреть – оборваны, грязны, не выспавшиеся. Да, и судя по всему – офицеры там не брезгуют зуботычинами. Я такого не принял там, не приму и у вас. Будь у вас хоть флагманский броненосец – держать матросов в качестве скотины я не позволю. Крепостное право давно отменили, а значит – нижний чин такой же человек, как и мы с вами. Только погонами и происхождением не вышел. И что, теперь его за каждую провинность под суд отдавать?

– Ваше превосходительство...!

– Сядьте! – Илья тихо, но властно остановил попытку Вирена подняться, – Мы еще с вами не закончили.

Как только капитан вернулся в исходное положение, Илья собирался было продолжить, но прибыл вестовой с подносом чая.

Вирен получил некоторую передышку, пока сервировали столик. Но, как только матрос покинул салон, 'разбор полетов' продолжился.

– Роберт Николаевич, не сверлите меня так глазами, не поможет. Я попрошу Вас, заметьте, попрошу, а не прикажу, всего один раз. Будьте добрее к экипажу. Запугав их до смерти вы ничего кроме злобы в ответ не получите. Проявите человечность, а я верю, что она в вас есть. Снимите со всех взыскания, поощрите за примерную службу наиболее выдающихся – не только офицеров, но и матросов. Прекратите рукоприкладство на корабле и положите конец тирании. Завоюйте уважение экипажа, а не его страх.

– Я считаю, что капитана нижний чин должен бояться! – Проскрипел Вирен. – Иначе совсем осмелеют и дебоши будут устраивать.

– Когда я был на 'Новике', там экипаж буквально глазами ел капитана. При том, что тамошние матросы – самые буйные со всей эскадры. Но, при этом – ни малейшего намека на недовольство. Ваши же матросы чувствуют себя хуже рабов на галерах.

– Ну, знаете...!

– А может не стоит? – Гарик посмотрел на Илью. – Он же ничегошеньки не понимает. И не поймет. А, когда доведет матросов до белого каления, и они вместо того, чтобы покорно стоять под винтовкой, его самого на штыки подымут, уже поздно станет.

– Что вы такое говорите? – в ужасе просипел Вирен.

– Правду, – Вельхеор хрустнул пальцами. – Неужели вы не думали, что даже у нижних чинов есть предел терпения. Или, вы считаете, что слова адмирала насчет того, что большая часть команды вас растерзать готова – это вымысел?

– Да их за такое под суд! – Вирен посерел лицом.

– А вам от этого на том свете легче будет, да Роберт Николаевич? – Тихо поинтересовался Вервольф. – Они сейчас на грани. Сожмете кулак еще сильнее – и вам проломят череп где-нибудь в темном переулке. Или сбросят за борт во время ночного рейда. Вариантов много, а вот результат будет один...

Казалось, из Вирена выпустили весь воздух. Подобно спущенному воздушному шарику, он съежился, вжался в кресло. Вервольф смотрел на него и понимал, что своим умом этот капитан никогда бы не дошел до того, что ему сейчас рассказывали. И, даже если сейчас все четверо признаются, что они гости из будущего и расскажут Вирену, как его и других офицеров в революцию казнили матросы...

– Я вас понял, – выдавил из себя Роберт Николаевич.

– Надеюсь, мне не придется более начинать этот разговор, – Илья поднялся, намереваясь покинуть салон. – К концу месяца ожидаю положительной динамики. То, что вы можете сделать уже сегодня – вы от меня услышали.

Попрощавшись с экипажем, Илья и его спутники покинули борт крейсера.

– На 'Победу', – приказал командующий.

Истребитель резво понесся по вечерней акватории Порт-Артура, держа курс на высокобортный трёхтрубный броненосец.

– Думаешь, дойдет до него? – Поинтересовался Вервольф у Марномакса.

– Если и да, то не сразу. Слишком уж он любит, когда его боятся.

– В нашей истории, с ним только в революцию расправились, – заметил Вельхеор.

– А у нас – могут и раньше. Смотря, как дело обернётся, – изрек Игорь.

* * *

Осмотр эскадры закончился на 'Петропавловске'.

Новый командующий направлялся на встречу со старым командующим. Несмотря на то, что весь штаб попаданцев было приказано разместить временно на 'Победе', Вервольф настоял на сопровождении Ильи на встречу со Старком.

– А то еще, не дай бог, адмиралу фитиль пропишешь, – отшутился он.

На самом деле Сергея в большей степени интересовало состояние будущего флагманского броненосца. Того со дня на день возобновит свои поползновения в сторону Артура. И пока что 'Петропавловск' – единственный из пяти имеющихся в наличии броненосцев, которые могли исполнять обязанности флагманского корабля. Если не считать, конечно, "Пересвет" – но этот броненосец-крейсер совершенно не вариант в качестве флагмана для Ильи.

А раз так – следует присмотреться к "Петропавловску" повнимательнее. Хотя бы внешний осмотр выполнить сегодня.

Старк принял их в адмиральском салоне, с ходу предложив чай с ромом. Несмотря на то, что оба продрогли до костей, Илья отказался от рома, а вот Вервольф отдал дань русской морской традиции.

– Ну что же, Илья Сергеевич, – в голосе Старка сквозил небольшой налет 'отеческой заботы'. Он словно покровительствовал новому адмиралу, который ему в сыновья годился. И, трудно было не заметить, что Марномакс уже с этих первых слов начал потихоньку закипать – Какие новости в Петербурге?

– Так сразу и не расскажешь, – прищурившись, ответил Илья, глотнув чаю с лимоном. – Чересчур много событий.

– Доходили до нас слухи об арестах многих высокопоставленных чинов, – многозначительно произнес Оскар Викторович. Но, не дождавшись от своих собеседников реакции, он решил задать вопрос прямо.

– На меня в Петербурге всю вину возлагают за произошедшее?

– Вы о неудачном начале войны? – Илья попросил еще чаю. – Вынужден сказать, что да. Но, от себя добавлю, что и я и мой Корпус в первую очередь доказывали государю-императору, что вашей вины здесь мало. Но, боюсь за безынициативное командование, придется все же ответить по всей строгости.

– В чем же тут моя вина? – Воздел очи к потолку Старк. – Наместник полностью устранил меня от командования эскадрой! Я неоднократно писал записки о том, что он по факту подменяет мое командование, но, они, очевидно, не дошли до адресата.

– Но, я надеюсь, у вас остались копии? – Вступил в разговор Вервольф. Он прекрасно понимал, что противостояние между Ильей и наместником неизбежно. Одно то, что новый командующий не принял приглашение прибыть пред светлые очи уже попахивало скандалом. Притом – весьма знатным скандалом...

– Не уверен, стоит посмотреть... – заюлил Старк. Хотя, такие документы, а именно – рецензии наместника на рапортах командующего эскадрой, у него были. И, обладая ими, можно было осадить наместника сразу же.

– Оскар Викторович, – Илья одернул китель, – Допустим, что такие документы есть. И, предположим, что есть целая структура, приближенная к Государю, которая может эти документы использовать в вашу защиту. Скажите, вы согласились бы сотрудничать с такой структурой?

Командующий эскадрой быстро-быстро заморгал. Вервольф мысленно поаплодировал своему начальнику. Предложить Старку покровительство и защиту Корпуса в обмен на записи, изобличающие наместника... Решительно, адмирале решил играть по крупному. Вот только пока что Корпус для большинства чиновников ничто, а советники – никто... И Старк вряд ли клюнет на эту уловку сейчас.

– Я... не знаю... быть может...

– В таком случае, дорогой Оскар Викторович, – Илья обворожительно улыбнулся. – Если, такие документы вдруг найдутся, не сочли бы вы за труд отвезти их в Елагинский дворец моему заместителю по Корпусу особых советников? В случае, если вы согласитесь, я дам вам рекомендательное письмо. И обещаю, что вы ничуть не пожалеете.

На «Победу» они вернулись уже к полночи.

После небольшого совещания, где каждый поделился своими впечатлениями от увиденного и обговорили вкратце первоочередные работы по кораблям, советники разошлись по каютам.

Вервольф вышел на кормовой балкон броненосца – подышать пять минут свежим воздухом перед сном. Перед ним расстилалась ночная акватория главной военно-морской базы России на Тихом океане. Глаза всё это видели, но мозг порой не хотел верить, что всё это – реальность. Разве так бывает? Разве так может быть? Темные силуэты броненосцев и крейсеров выглядели, словно призраки прошлого. Хотя, на самом-то деле, это они – Илья, Володя, Игорь и Паша сейчас здесь пришельцы. Ну и конечно, он сам – тоже такой же чужеродный пришлый. Из другого мира, пусть и так похожего на здешний... Из другого времени... Глядя на мерцающие на берегу огни города, Сергей вновь предался раздумьям о том, а не сделают ли они с товарищами своими попытками повернуть ход войны только ещё хуже? Хотя... Ни одного выигранного сражения за всю войну... Разве можно сделать хуже??? И Вервольф, грустно улыбнувшись, пошел к себе в каюту. Завтра предстоит тяжелый день...

Глава 3. Скандал в благородном семействе

16 февраля 1904 года.

Порт-Артур.

Рано утром получив письмо-просьбу-ультиматум явиться пред светлы очи наместника и проявить уважение к персоне, назначенной сюда самим Императором, Илья витиевато высказался, выразив озадаченность действиями Алексеева, от которых попахивало «бабской истерикой». Бросив через плечо «Чем меньше фаллос, тем больше пафос!», адмирал за завтраком уведомил Вервольфа о предстоящей встрече в доме у наместника. Чем практически испортил Сергею аппетит. Потому как мысли сразу же направились в русло предстоящего неприятного разговора в духе «у кого тут орлов на погонах больше?»...

Через час паровой катер отвалил от высоченного борта "Победы" и направился к пристани Восточного бассейна. Тут их уже ждал экипаж.

– Илья, вот зачем эти понты? Отсюда до резиденции Наместника десять минут неспешным шагом...

– Эх, Серег! Хороший понт дороже денег! Негоже командующему Тихоокеанской эскадрой приходить к Наместнику пешком! Мы ж не бедные родственнички! Чай тоже люди при должности и при погонах! Прокатимся с ветерком!

– Ну, как Вам будет угодно, господин командующий! – И Вервольф отвесил шутливый поклон.

– Ладно, хорош ломать комедию, поехали!

Пред входом на территорию резиденции Вервольф неспешно и внимательно оглянулся по сторонам, а потом обратился к Илье:

– А неплохо тут Наместничек устроился! Особнячок такой немаленький, опять же, с видом на скверик-"Этажерку". Терраска такая застеклённая... Тебе она ничего не напоминает?

– Например?

– Например, серпентарий, а?

– Да ладно, не сгущай краски раньше времени!

Но, едва переступив порог, Илья понял, что Сергей оказался прав. Их встретили так, словно заманили в ловушку.

Здесь присутствовал сам наместник, весь его штаб – Илья безошибочно определил флегматично взирающего на всех Витгефта, контр-адмиралы Ухтомский, Лощинский, а так же – сухопутные 'главари поражения' – Стессель, Фок... Радовало только наличие генералов Кондратенко и Белого – эти двое являлись самыми адекватными из присутствующих.

– Доброе утро, господа, рад Вас, – тут Илья коротко кивнул, встретившись глазами с младшим флагманом эскадры, а так же с двумя последними генералами, – видеть. Благодарю, за приглашение на столь высокое собрание.

– Илья Сергеевич, – наместник проигнорировал приветствие, что уже указывало на то, что он в крайней степени раздражен и намерен поставить адмирала-мальчишку на место. – Быть может в силу своего возраста или воодушевления, которое вам дали назначение на столь высокий пост, вы позабыли правила приличия, а так же морские законы, предписывающие вам сразу же по прибытию на место назначение нанести как минимум визит вежливости вашему непосредственному командиру?

– Ничуть, – Илья жестом указал Сергею на пустые стулья напротив собравшихся. – Но, раз уж вам так захотелось 'пропесочить' меня на глазах моих подчиненных, не буду вам перечить. Если не возражаете, я пока займусь чтением докладов о состоянии дел на эскадре, ибо без моего участия вам будет легче 'перемывать мне косточки'.

– Возмутительная наглость, молодой человек! – Взвизгнул Фок. – Как вы смеете так разговаривать с господином наместником?

– Полноте вам, господа! – Генерал-майор Белый, начальник крепостной артиллерии вступился за молодого адмирала. – Что ж вы сразу с порога...

– Согласен! – Насупился Кондратенко. – Молодо-зелено, не раз ошибки сами допускали и от уставов отступали. Ведь не пьянствовал, а делом занимался! Да и мы собрались не в воспитательных целях, а на военное совещание!

– Дорогие Василий Федорович, Роман Исидорович. – с улыбкой произнес Илья. – Покорно благодарен вам за добрые слова в мою защиту, однако, должен заметить, что цель этого собрания несколько отличается от той, которую вам сообщили.

Прежде чем наместник, бардовый от гнева, смог возразить, Илья, расстегнув китель, принялся разгуливать по залу.

– Господа. Как вам известно – до момента назначения меня на должность командующего Тихоокеанским флотом и Корпуса особых советников, обо мне, ровно, как и о моих коллегах не было ничего известно. Понятное дело, что подобное не может не вызывать вопросов. Отвечу вам коротко. Его величество назначил меня на эту должность. И дал мне все нити управления обороной восточных рубежей страны, как раз в виду того, что я обладаю информацией и познаниями, которые могут гарантировать победу в этой войне.

– Будьте добры, избавьте нас от этого представления, – прошипел Стессель. Однако, на лице Кондратенко, Белого, Витгефта, Лощинского и Ухтомского Вервольф заметил недюжий интерес. Да что там – затаив дыхание сам наместник наблюдал за Ильей. Лишь Фок в излюбленной манере демонстрировал полное пренебрежение к реалиям, пробурчав что-то вроде 'Долго веревочке виться...'

– Как пожелаете, Анатолий Михайлович, – Илья резко повернулся на пятках и вернулся к своему креслу, возле которого стоял неприметный кожаный портфель.

– Видит бог, но я не хотел пускать этот документ в дело, – Илья вынул наружу запечатанный конверт. – Господа, прошу засвидетельствовать, что конверт не вскрыт, запечатан личной печатью государя. Роман Исидорович, Василий Федорович, Вильгельм Карлович, Павел Петрович, Михаил Федорович, вы подтверждаете, что конверт не вскрывался и не имеет повреждений?

Наиболее здравомыслящая часть этого собрания подтвердила целостность конверта.

– Тогда, я при вашем присутствии вскрою этот конверт и зачитаю его содержимое, – оскал, который прорезал лицо молодого адмирала, нельзя было назвать улыбкой. Вервольфа аж передернуло от того выражения лица, какое было у Ильи, пока он читал приказ Императора. С таким удовольствием травят гадов, которые годами мешают нормально жить, подтачивая целостность дома. И, надо признать, сейчас Илья раздавил самую большую гадину.

Прослушав информацию, наместник потребовал бумагу на личное прочтение. Окруженный Фоком и Стесселем, он молча изучал документ. Остальные же старшие офицеры поверили Илье на слово.

– Поскольку я в одном лице являюсь командующим Тихоокеанским флотом, портами и крепостями империи на Дальнем Востоке, а так же сухопутными силами Квантунского укрепленного района с прямым подчинением Его Императорскому Величеству, то, по воле Государя, не подотчетен и не подвластен никому из здесь присутствующих, – слова прозвучали как приговор. В общем-то, ошарашенный текстом приказа, Вервольф не мог смотреть на своего 'адмирале' иначе как на судью и палача в одном лице. Неведомо, какими пряниками Илья задобрил императора, раз тот вручил в его руки полномочия Главнокомандующего всеми морскими вооружёнными силами, действующими против Японии и обороной Квантуна. Конечно, неплохо было бы полностью подчинить себе и Маньчжурскую группировку войск, но эту должность Николай оставил Куропаткину, не решившись, лишить полномочий своего любимчика. Впрочем, в "их" истории Куропаткину не особо помогло расположение к нему Императора и все свои сражения он благополучно проиграл. Как будет здесь – жизнь покажет, но Вервольф очень сомневался, что здешние Куропаткин и Алексеев проявят себя военными гениями...

– За сим, Анатолия Михайловича и Александра Викторовича прошу сдать все дела по крепости Роману Исидоровичу, который с этого момента является комендантом крепости Порт-Артур, и командуущим Квантунским укреплённым районом – В голосе Ильи звучало победное торжество.

Ещё-бы! Побелевший от злости Стессель – явление похлеще взорванного броненосца японцев!

Фок сидел в полной растерянности. Герой последней русско-турецкой, он явно не рассчитывал, что его могут снять через голову Стесселя, с которым он приятельствовал. А уж снять 'Анатоле' – это дело совсем уж немыслимое. За ним же такие силы стоят в Петербурге!

Сбивчиво поблагодарив Модуса, Кондратенко наблюдал, как Белый тоже получает 'плюшки' от нового начальника.

– Василий Федорович, – Бумага о полномочиях вновь вернулась в руки Модуса и исчезла во внутреннем кармане кителя. – Не смею лишать вас поста начальника крепостной артиллерии. Лишь заверю вас, что флот в ближайшее время передаст в ваше распоряжение большое количество малокалиберных орудий и боеприпасов.

– Вы планируете разоружить корабли? – Вспыхнул наместник. – Но, это же измена, это... это – предательство!

– Измена и предательство – планировать выход в море и накануне войны оставить эскадру на внешнем рейде без противоминных сетей! – Огрызнулся Илья. – Предательство – держать флот в порту, не имеющем ремонтных мощностей! Не говоря про отсутствие второго комплекта снарядов, ровно как и необученность комендоров стрельбе на дальние дистанции, что активно применяет наш противник – вот это предательство! И вам придется ответить за повреждение двух лучших броненосцев флота перед государем! Ровно, как и вам, Анатолий Михайлович и Александр Викторович, за бездарное руководство крепостью и вверенными вам солдатами.

Наместник был красен как рак.

– Что Вы себе позволяете, господа! Вы обвиняете меня в измене?! Меня?! Вы хоть не забыли, кто сейчас перед Вами?! – с багровым лицом он поднялся из-за стола, нависая над Ильей. Очевидно, такими методами ему уже неоднократно доводилось внушать трепет и ужас своим подчиненным, да и остальным окружающим.

Вервольф молчал большую часть времени, наблюдая за реакцией собравшихся. Но после последней гневной тирады Алексеева неожиданно резко встал, да так, что опрокинулся стул, на котором он сидел. Звук удара дерева по паркету заставил Алексеева на миг замолчать, а следующий звук заставил его вздрогнуть – Вервольф, стоящий с другого конца стола тоже подался вперед и массивная деревянная кобура "маузера" тяжело ударила по столешнице.

– Отчего же не знаю, Евгений Иванович! Прекрасно знаю! Предо мной в данный момент – высокопоставленный чиновник Российской империи, не выполнивший свои обязанности по служению Отечеству. Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке, не оправдавший надежд Государя. Предо мной человек, который всячески способствовал развязыванию войны с Японией и пытался втянуть Самого Государя Императора в грязные делишки с лесной концессией на реке Ялу. Человек, который БЫЛ наделен всей полнотой власти на Дальнем Востоке и доверием Императора, и который мало того, что не справился со своими прямыми обязанностями по укреплению восточных рубежей Отечества, так ещё и при помощи своих подручных и приближенных лиц вводил в заблуждение Государя!

Обалдевший от такого Алексеев только и смог выдавить:

– К-когда это я вводил в заблуждение Его Величество?

– А Вы что, как адмирал и генерал-адъютант не способны отличить таранную подводную пробоину на "Полтаве" от попадания японского снаряда? Что там в рапорте Императору про бой 27 февраля написано о повреждении броненосца? Вы кому вдвоём со Старком врать удумали? Государю? А что Вы там с господином Куропаткиным докладывали о состоянии укреплений Порт-Артура Его Величеству?

Явно не ожидавший подобной наглости Алексеев, что называется, "завис" на несколько секунд. А большего времени ему Вервольф и не дал:

– Я напомню Вам и всем здесь присутствующим. Доложили, что крепость хоть сейчас готова отразить любой штурм врага, и, повернувшись к Стесселю, – А не подскажите ли мне, разлюбезный Анатолий Михайлович, степень готовности крепостных укреплений вверенной Вам, как коменданту, крепости Порт-Артур? Например, сколько фортов из шести запланированных, в настоящий момент находятся в боеготовом состоянии, а?

Стессель сидел, белый, как мел... Но Вервольф уже вошел в то состояние, которое называлось коротко: "я режу правду-матку прямо в глаза и мне пофиг, что вы все обо мне думаете", поэтому продолжал, не давая своим оппонентам ни секунды:

– А как поживает, например, форт номер шесть, Анатолий Михайлович? Тоже готов хоть сейчас отразить японскую атаку? И ему нисколько не помешает в этом тот факт, что он ещё даже на местности не размечен Вашими инженерами и существует лишь на бумаге? А сколько орудий из 418 запланированных смонтированы на сухопутном фронте и готовы к отражению штурма? – и, уже повернувшись к Белому,– Михаил Федорович, будьте любезны, подскажите, пожалуйста!

– Восемь... – тихо произнёс бледный как смерть, Белый.

– Вот! Аж целых восемь орудий! Процент от необходимого количества, надеюсь, сами посчитаете? Да у Вас тут, господа, как я погляжу, просто небывалая готовность крепости к отражению вражеских атак! – и, уже глядя наместнику прямо в глаза, – И это Вы, Евгений Иванович, называете крепостью первого класса? Одной из двух первоклассных крепостей России на Дальнем Востоке? А как там вторая крепость поживает? Владивосток? Готов отразить нападение японцев?

– Да как Вы такую мысль вообще допускаете! Да они не посмеют!

– Да неужели? На одну вот первоклассную Вашу крепость они уже напали, Евгений Иванович! Отчего ж на вторую не попробовать-то? Очень даже попробуют. Причем в ближайшее время. И всё благодаря Вашим стараниям и заботам. Только видимо, не о благе Отечества.

Наместник, Фок, Стессель пребывали в бессильной злобе. Наместника вообще, того и гляди, удар хватит... Их сейчас не только отстранили от дел, но и отчитали как мальчишек. И кто? Какой-то недомерок, по недоразумению получивший двух орлов на плечи? И второй, вообще незнамо кто?

Илья встал из-за стола:

– Надеюсь, никто из здесь присутствующих не будет в претензии, что я покину это совещание. Павел Петрович, Михаил Федорович, ожидаю вас через два часа на 'Петропавловске'. Роман Исидорович, Василий Федорович, у начальника отдела моего штаба по сухопутным вопросам – контр-адмирала Вервольфа для вас есть несколько предложений...

Вервольф повернулся к Кондратенко и Белому:

– Господа, думаю, здесь не место для обсуждения наших вопросов, поэтому прошу следовать за мной! – и, уже повернувшись к Алексееву, – Евгений Иванович, позвольте откланяться, честь имею!

И оба попаданца, развернувшись, направились к выходу из дворца.

Уже за воротами резиденции, повернувшись к Белому и Кондратенко, Вервольф произнес:

– Во-первых, господа, прошу прощения, что сделал Вас невольными свидетелями сего скандала в благородном семействе. А теперь – по делу. Вас, Василий Федерович, попрошу немедля подготовить подробный отчет о состоянии всей крепостной артиллерии, о всех имеющихся в Артуре орудиях, включая и старые китайские, а также о боезапасе к каждому типу пушек.

– Будет сделано, господин Советник! Сегодня же вечером отчет будет у Вас на столе!

– Хорошо, Василий Федорович! Не смею более отнимать Ваше время.

Пожав руку Вервольфа, Белый развернулся и бодрым шагом направился к своему экипажу.