Текст книги "1904. Год Синего Дракона (СИ)"

Автор книги: Сергей Курган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Слушаю, Ваше превосходительство!

– Насколько мне известно, существуют приборы централизованного управления огнём, позволяющие наводить все орудия нескольких батарей на одну цель. Вот мне бы очень хотелось что-то подобное этой системе устроить здесь. Что Вы об этом думаете?

– Вы имеете в виду систему капитана де-Шарьера?

– Да, Николай Александрович, именно эту систему.

– Ну, насколько мне известно из публикаций Артиллерийского журнала, то данная система неплохо показала себя на испытаниях в Кронштадте, да и в Севастополе её установили на некоторых батареях. И если её применить здесь, то возможность групповой стрельбы по одной цели очень повысит огневую мощь нашей морской обороны. Которая, к сожалению, сейчас просто отсутствует в окрестностях Дальнего.

– Да уж, тут Вы абсолютно правы! – вступил в разговор Савицкий, – Построить такой великолепный порт, и совершенно не озаботится его защитой с моря! Срам, да и только!

– Ничего, Владимир Михайлович! После войны мы воздадим по заслугам всем, кто привел Россию к ней совершенно неготовой. Карающая длань императора никого не минует, это я вам, господа, обещаю! – Вервольф горько улыбнулся: 'Даже если это будет не совсем длань императора, или совсем не его длань...', но в голос продолжил, – А сейчас нам придется, засучив рукава, наверстать семимильными шагами то, что не сделали до войны.

– И сколько у нас времени? – поинтересовался Бржозовский.

– Полтора месяца, Николай Александрович. От силы – два.

– Немного. Совсем немного, – он словно задумался о чем-то на секунду, но тут же продолжил – Ничего. Постараемся успеть, с Божией помощью!

Вервольф задумчиво глядел на огонь расположенного вблизи костра – одного из десятков, отогревавших мёрзлую землю...

* * *

Языки пламени плясали в диком, первобытном танце стихии, поедая сложенные поленья. Дрова тихо потрескивали, переливаясь багряным жаром углей. Казалось, что в топке большого камина пылало целое дерево. Тепло очага наполняло уютом просторную гостиную дома Тифонтая. А аромат превосходного чая только усиливал это ощущение комфорта. После проведенных на холоде часов подобное было особенно приятно. Хотелось просто закрыть глаза и ни о чем не думать. Никуда не спешить. Ничего не решать. Просто сидеть в удобном кресле, наслаждаясь теплом горящих поленьев и горячим нектаром прекрасного напитка. Сергей оторвал свой взгляд от огня и повернулся к 'русскому китайцу':

– Превосходный напиток, Николай Иванович!

Тифонтай улыбнулся одновременно с легким полукивком-полупоклоном

– Гостям в этом доме всегда предлагают лучшее, господин Советник – характерный акцент практически не портил его весьма беглую русскую речь.

– Да-да, Николай Иванович, я это уже заметил! – улыбнулся в свою очередь Вервольф, – Вы – очень гостеприимный хозяин!

– Спасибо, Ваше превосходительство, за такие хорошие слова, мне, как хозяину, их очень приятно слышать. В свою очередь, позвольте и мне сделать вам приятное! У меня есть для Вас хорошие новости, касающиеся наших с Вами дел.

– Замечательно, Николай Иванович! Я весь внимание.

– Завтра в Артур прибудет первая партия новой униформы, что Вы заказывали. Пять сотен комплектов. И сотня специальных сеток для маскировки.

– А многоцветная ткань?

– Она уже лежит у меня на складе здесь, в Дальнем. Я её направляю вместе с униформой. Правда, её немного – только два десятка рулонов. Но через неделю будет ещё. Много времени ушло на подбор оттенков по Вашим эскизам. Но результат. Как мне кажется, неплох. Сейчас сами увидите!

Тифонтай хлопнул в ладоши и что-то напевной китайской скороговоркой приказал появившемуся в дверях слуге. Чрез минуту тот появился, неся на подносе отрез ткани. Оставив поднос на столике перед хозяином и советником, слуга, отвесив глубокий поклон, тут же исчез за дверью.

– Прошу, господин Советник!

Вервольф взял в руки ткань. Хороший, добротный материал, покрытый хаотично разбросанными пятнами различной величины и формы – песочно-желтыми, коричневыми и цвета хаки разной насыщенности. Как раз то, что нужно для маскировки в условиях Манчжурии.

– Замечательный камуфляж получился, Николай Иванович! Просто великолепно! Я, признаться, даже не ожидал что с первого раза выйдет именно то, что нужно.

'Русский китаец' улыбнулся. По всему было видно, что похвала заказчика была ему приятна. Да, если быть честным до конца, то не только приятна, но и выгодна. Стать одним из поставщиков Императорской армии – это вам не фунт изюма!

– Вот только, господин советник, такая ткань намного дороже выходит, чем обычная однотонная.

– Ну так мы её и не для всех войск будем использовать, Николай Иванович. А только для лучших, отборных подразделений. Так что не особо накладно для казны выйдет. Кстати.

А что с красителями для тканей?

– Красители уже прибыли в Порт-Артур и оприходованы интендантской службой. И в Дальнем на складе ещё есть.

– Хорошо! Тогда у меня будет к Вам просьба – часть красителей, что в Дальнем, передать Четырнадцатому полку, для перекрашивания существующих гимнастических рубах.

– Хорошо, господин Советник! Учитывая наши тесные отношения, я готов передать красители для этого полка бесплатно.

– Превосходно, Николай Иванович! Если с вопросами снабжения мы с Вами разобрались, то давайте перейдем к другим нашим делам. Что слышно от Ваших людей в отношении японцев?

– Японская армия продвигается на север Кореи, но это, наверное, Вам и без меня известно. Но вот следующие сведения могут Вас заинтересовать. По сообщениям проверенных людей японские корабли уже несколько дней находятся в устье реки Тайдон. Очевидно, ждут момента, когда река освободится от льда.

– Готовятся высаживать войска в Циннампо?

– Скорее всего – да. Но точно пока не могу сказать. Своих агентов в Корее у меня нет, сведения приходится получать через местных партнёров.

– Понятно, Николай Иванович. Но даже так – это очень полезная для нас информация, огромное за неё спасибо! А что по островам Эллиота, Блонд и Торнтон? Вашим людям удалось что-то узнать?

– Да, тут уже проще. Тут мои люди сами многое видели, да и местных жителей проще разговорить. Так вот, ещё восьмого февраля на остров Хан-ян-тау, это тот, что Вы называете Торнтон, высаживались японцы и, облив керосином, сожгли там все русские довоенные запасы угля. С тех пор там часто появляются их корабли, иногда стоят по несколько дней на рейде. Группы японцев уже несколько раз высаживались на другие острова, но, по-видимому, пока только для разведки. Точно определить не удалось – при попытке приблизиться к такой группе нашего лазутчика, его джонку обстреляли из винтовок, пришлось уйти.

– Спасибо, Николай Иванович! Подобная информация – она на вес золота.

– Всё, как мы и договаривались, господин Советник. Вы платите деньги, я снабжаю Вас информацией. Конечно, суммы не маленькие, но, поверьте, расходы на агентуру тоже у меня не малые.

– Да я это всё прекрасно понимаю, Николай Иванович! Поэтому никаких претензий к Вам у меня нет. Сотрудничество должно быть взаимовыгодным, – при этих словах Вервольф заметил, как улыбнулся Тифонтай. Что и говорить, 'восток – дело тонкое'. Да и миллион рублей – сумма весьма немалая. Но, не подав виду, продолжил, – До войны суммы по более разворовывались нашими чинушами, так что – ничего страшного нет в том, что нам теперь приходится тратиться на разведку, раз уж до войны этим не соизволили заняться. Да и не только этим...

– Что-то ещё?

– Да, Николай Иванович, есть у меня ещё пара вопросов, требующих обсуждения.

– Я Вас внимательно слушаю!

– Тогда приступим! Итак, первое. В Порт-Артуре, как Вам, наверное, известно, есть определенные проблемы с запасами некоторых видов продовольствия.

– Да, господин Советник, это я знаю. Что мяса маловато заготовлено. И что корабль с грузом консервов японцы захватили по дороге в первый же день войны – об этом весь Артур перешептывается.

– Так вот, Николай Иванович. Я бы хотел, чтобы Вы поучаствовали в заготовке скота для нужд крепости и всего Квантуна на случай изоляции полуострова и крепости в ходе боевых действий. Только не местным скотом, потому как он здесь не особого качества, да и отбирать у местного населения последнюю рабочую скотинку, обрекая семьи на голод, я не хочу. Я хочу наладить нормальные отношения между русскими и китайцами. Для начала – хотя бы здесь, в Манчжурии. Чтобы, несмотря на все разногласия, что были у нас, мы поняли, что мы – не враги друг другу. Поэтому и хочу, чтобы Ваши люди помогли нашим интендантским эмиссарам раздобыть хороший мясной скот, да и фураж для него, чтобы не весь пускать сразу на убой и засолку, а, чтобы и свежего мяса хватало. Пусть это будет немного дороже, чем местное мясо, но зато – более качественное.

– Хорошо. Я не вижу больших трудностей, чтобы это всё обеспечить. Скажем, из северо-западных районов. Только нужно будет платить людям наличными деньгами, а не расписками и векселями, как это делали при Стеселе. Иначе – попрячут всю скотину от заготовителей.

– Я понимаю. Потому – торговать будем честно, и цену будем давать нормальную. Но только за хорошее поголовье!

– Хорошо, господин Советник! На том и договоримся. Мои агенты помогут Вашим людям в заготовке мяса. Кстати, если хотите, то могу предложить и поставку уже готовых консервов. Но не ранее, чем через месяц.

– Замечательно. Консервы нам тоже весьма пригодятся, Николай Иванович, так что буду только рад.

– А каков второй вопрос?

– А вот второй вопрос серьезнее первого получится. Помните, при первой встрече мы с Вами обсуждали создание китайских вооруженных отрядов?

– Да. Помню, конечно.

– Так вот, я думаю, что момент для начала их создания настал.

– Вы решили?

– Да, и я, и адмирал Модус, считаем, что пора начинать формирование данных отрядов.

– А оружие?

– В Порт-Артуре есть немного довольно неплохих винтовок Манлихера и патроны к ним. Плюс, есть устаревшие винтовки системы Бердана. Но они годятся только для вооружения стрелков второй линии. Хотя, для партизанских отрядов могут и сгодиться на первое время. Конечно, самым лучшим вариантом для них было бы раздобыть японские винтовки – чтобы потом использовать трофейные боеприпасы, захваченные у убитых врагов.

– Это очень хорошая мысль. Но японские винтовки на рынке не достать.

– Значит, придется использовать 'Манлихеры' и 'Берданы'. Винтовки Мосина пока дать не могу!

– Я понимаю. Для партизан, в принципе – и этого будет достаточно.

– Ну, вот и славно, Николай Иванович. Значит, на том и порешим!

– Да, господин Советник! Но... Может, всё-таки останетесь в моём доме на ночь? Время-то нынче неспокойное!

– Я бы с радостью воспользовался Вашим гостеприимством, но, не могу. К великому моему сожалению. Необходимо быть в Артуре ещё сегодня! Так что – увы!

– Жаль! Что ж! Надеюсь на скорую встречу!

– Всенепременно, Николай Иванович!

– Я Вас проведу!

И они вдвоем направились к выходу из дома...

Через двадцать минут Вервольф в сопровождении казачьей охраны уже садился в вагон стоящего под парами поезда. Пора возвращаться в Артур...

 Глава 13

25 февраля 1904 года

Порт-Артур

Над головой, как и вчера, низкие серые облака ползли с востока, и, пойдя над гаванью Внутреннего бассейна, над городом, тяжело переваливаясь через гребень горы Высокая, исчезали на западе. На внешнем рейде гуляла крупная зыбь, подгоняемая холодным, сырым ветром. Волны раскачивали дежурные корабли, а затем, завершая свой бег к берегам Квантуна, дробились мириадами брызг, разбиваясь о прибрежные камни Тигрового и Электрического утёса, о борта затонувших японских брандеров, выкатываясь на пологий галечный пляж бухты Белого Волка. Ветер, дующий с моря, развевал флажки на мачте сигнальной станции Золотой горы и флаги стоящих в гавани кораблей.

Стоящий в глубоком котловане дока высокий корпус трёхтрубного крейсера закрывал от ветра рабочих, суетящихся на лесах у левого борта корабля. Хотя порожденные этим же неприятным ветром сквозняки всё же не позволяли работать в более-менее комфортных условиях. Зато – хорошо раздували уголь в переносной жаровне, установленной на и без того тесных лесах. Но – без неё, увы – никак! 'Заклепки – наше всё!' – пронеслась мысль в голове Вервольфа. Нет, он, конечно, прекрасно знал, что такое электросварка. И неплохо умел ею пользоваться там, в своём мире. И даже вполне мог её здесь организовать. Более того, Володя Капер сей час как раз этим и занимался, сооружая в мастерских сварочный генератор. Но Вервольф на одном из прошлых совещаний высказался категорически против применения сварки для корпусов кораблей. Потому как не было нормальных сварочных материалов. Просто не было. А варить ответственные металлоконструкции электродами из непонятной проволоки с обмазкой мелом на жидком стекле – этого он допустить не мог. Поэтому общим решением сварку решено было применять только для неответственных конструкций или для временного ремонта. И, естественно – для резки металла, что особенно пригодилось при расчистке пробоин от искореженного железа, которое уже невозможно было выправить.

Потому и стояла сейчас на лесах жаровня с разогретыми докрасна заклепками, которыми дюжие молодцы из рабочих-судостроителей и экипажа крейсера сращивали под грохот молотов новый шпангоут, устанавливаемый взамен перебитого взрывом. Весь металл, погнутый, поломанный и порванный взрывом японской мины, был уже вырезан и вырублен из зоны пробоины. Теперь настал черед восстанавливать набор корпуса, броневую палубу, а затем – и обшивку.

Работа спорилась в умелых руках, и Вервольф был вполне доволен. Ещё две-три недели – и 'Паллада' выйдет в море. Да и вообще – за прошедшие со времени первого посещения десять дней на крейсере многое изменилось. И – в лучшую сторону. Даже будучи во многом пессимистом, Сергей это признавал. Сарнавский сумел организовать работы на корабле даже с опережением графика и при этом привел крейсер в почти образцовый порядок. Можно было даже без 'почти' – как для корабля, стоящего в ремонте. При взрыве японской самодвижущейся мины 'Паллада' получила пробоину в тринадцать квадратных метров, а теперь и вовсе, после вырубки и демонтажа всех погнутых листов, стояла посреди дока без тридцати пяти квадратных метров наружной обшивки.

Но не только заметный прогресс в общем состоянии корабля и в ведении ремонтных работ радовал советника. Параллельно с ремонтом на 'богине' выполнялось усиление вооружения. Правда, визуально пока что этот процесс выражался в строго обратном – в ослаблении. С крейсера были уже демонтированы пятнадцать 75-миллиметровых пушек. Сейчас как раз стрела крана переносила с правого борта на площадку у котлована дока последнюю из назначенных к демонтажу, шестнадцатую по счету пушку. Впрочем, у дока сейчас осталось только восемь орудий, считая несомое краном. Восьмерка же пушек, демонтированных первыми, была уже отправлена в минный городок. Причем четыре из них уже стояли на корме французских 'торпиллеров'. Ещё два вчера опробовали стрельбой после установки на двух 'немцах' – 'Бесшумном' и 'Бесстрашном'. Сейчас же у стенки Минного городка на довооружении стояла вторая пара истребителей германской постройки – 'Беспощадный' и 'Бдительный'.

Результатом же этой орудийной вакханалии для 'Паллады' стала полностью разоруженная батарейная палуба. Которая теперь сохраняла своё название лишь по традиции, но не по сути. Даже большинства орудийных портов на ней уже не было – они наглухо зашивались. Проходя по палубам крейсера в сопровождении Сарнавского, Вервольф это всё видел воочию. Тем временем верхняя палуба в тех местах, где ещё недавно стояли четыре кормовых 'семьдесятпятки', усиливалась дополнительными подкреплениями. Именно сюда должны были в скором времени встать шестидюймовки Кане, подтянув вооружение 'богини' к уровню, соответствующему её рангу.

– Семён! Трави конец! – зычный крик откуда-то со стороны носа заставил Вервольфа невольно обернуться, – Да помаленьку, не спеши так шибко! Помаленьку! Так! Так! Хорошо!

Сергей видел, как под эти крики с боевого марса на канатах вниз потихоньку, хоть и с небольшими рывками, спускалась 37-миллиметровая пушка вместе со станком Андреева – простым вертлюгом, крепившимся прямо к стенке боевого марса или к фальшборту. На марсе 'Паллашки' таких 'грозных' орудия было аж целых четыре. Хотя, пардон, уже три. Четвертое как раз опустилось на уровень лееров верхнего мостика.

– Гришка! Оттягивай давай, чего спишь!? Оттягивай живее! – продолжал всё тот же голос.

– Да тяну, дядь Андрей, тяну! – прозвучал в ответ совсем мальчишеский голос, чуть сдавленный напряжением от выполняемой работы.

– Шибче, шибче давай! – всё не унимался старшой, – Во! Вот так! Молодца!

Под эти слова небольшая пушка ткнулась в палубный настил и замерла. Вервольф повернулся к Сарнавскому:

– А что, Владимир Симонович, не жалко расставаться со всей этой артиллерийской бутафорией?

– С этой – уж точно не жаль. Ради четырех хороших пушек – не жаль даже семидесятипятимиллиметровок! Всё же шесть дюймов – есть шесть дюймов. Достойный аргумент против любого вражеского крейсера. А малым калибром – так им же только миноносцы пугать!

– Вы совершенно правы, Владимир Симонович, совершенно! – при этих словах советник улыбнулся.

И было отчего! Раз уж местные командиры, пусть пока и не все, но понимают необходимость изменений на флоте, значит, не всё потеряно. Значит, сможем взять инициативу в морской войне в свои руки. А там, даст Бог – и само море. И превращение 'богинь' из 'вооруженных пакетботов' * в более-менее полноценные крейсера – это один из тех многих и многих шагов, что ещё предстоит пройти эскадре на пути к победе.

(* В среде морских офицеров ещё до войны ходила грустная шутка о том, что 'богини отечественного изготовления' – крейсера типа 'Диана' – отличаются от океанских пакетботов относительной тихоходностью и некоторым количеством шестидюймовых орудий.)

– Ваше превосходительство, разрешите вопрос?

– Конечно, Владимир Симонович! Спрашивайте!

– Отчего не снять весь боевой марс? Лишний ведь вес!

– Лишний-то лишний, да не совсем, господин капитан первого ранга! Дело в том, что есть мысль демонтировать только кормовую половину обшивки боевого марса, а в носовой его части сделать усиленную обшивку и сверху прикрыть противоосколочным козырьком.

– Но зачем, мы ведь демонтировали оттуда всё вооружение? – взгляд Сарнавского выражал неподдельное удивление.

– А затем, мой дорогой Владимир Симонович, что в этом бронированном марсе мы поставим дальномерный пост. Таким образом, мы убьем сразу двух зайцев! Во-первых – обеспечим дальномерщикам прекрасный обзор при более-менее сносной защите, а, во-вторых – разгрузим боевую рубку – там и так в бою люди, как сельди в бочке, не протолкнуться. А дальномер в рубке будет запасным – на случай порчи основного на марсе. Вот так!

– Разумно придумано, Ваше превосходительство! Разумно. Я бы и сам должен был догадаться... – тут Сарнавский лишь развел руками.

– Ничего, Владимир Симонович! Что-то другое придумаете! Главное – не бойтесь проявлять инициативу. Любые полезные предложения должны претворяться в жизнь. Поговорите сегодня с офицерами своего корабля. Особенно – с молодежью. Пусть предлагают свои идеи по улучшению крейсера. А самые толковые из них, уж поверьте, ни я, ни командующий эскадрой не оставим без внимания.

– Непременно поговорю. Сегодня же!

– Вот и отлично! Кстати, раз уж у нас заходил разговор о боевой рубке – пойдемте, посмотрим, что сделано по усилению её защиты.

И, мимо снующих по палубе десятков матросов и мастеровых, Вервольф с Сарнавским направились на полубак крейсера.

Рубка крейсера значительно преобразилась – непомерно широкие визиры канули в небытие. По всему периметру они были закрыты трёхслойным сэндвичем из дюймовых листов корабельной стали, в которых были оставлены лишь узкие смотровые щели. Под грибовидную крышу был приклёпан мощный противоосколочный козырёк, дополненный жгутом из канатов. Второй такой же жгут охватывал рубку ниже смотровых щелей, препятствуя рикошету осколков вверх по вертикальной броне рубки. Дополнительные противоосколочные прикрытия получил и проход между рубкой и броневым траверзом. Вервольф был доволен – Кутейников прекрасно справился с поставленной задачей. По крайней мере – визуально выглядело вполне солидно и надёжно. Осталось только проверить. В бою...

И ещё одна вещь бросилась в глаза советнику. Баковая пушка 'Паллады' выглядела сейчас не совсем так, как в его прошлый визит на крейсер. Правильнее было бы сказать – совсем не так. Ибо вся казенная часть орудия была теперь закрыта коробчатым щитом. Матросы сейчас как раз затягивали болты крепления, выполняя распоряжения находящегося тут же лейтенанта. Старшего артиллерийского офицера 'Паллады' лейтенанта Шеремеьтева Вервольф успел запомнить – за прошлую неделю они уже дважды встречались, обсуждая перевооружение корабля.

– Смир-р-р-но! – пронесся над полубаком голос старшего артиллериста.

Лейтенант и его люди вытянулись в струну при приближении Вервольфа и Сарнавского.

– Ваше превосходительство! Силами экипажа проводим монтаж орудийного щита бакового орудия!

– Вольно! Продолжайте работы!

– Вольно!

Матросы вернулись к прерванному делу, затягивая крепежные болты... Вервольф подошел к Шереметьеву:

– Здравия желаю, Сергей Владимирович!

– Здравия желаю, Ваше превосходительство!

– Ну как, господин лейтенант, новый щит?

– В целом – очень хорош, теперь прислуга орудия будет куда лучше защищена от осколков. Да и комендорам нашим, похоже, по душе пришёлся. Правильно я говорю, Бородин?

– Так точно, Ваше благородие! – раздался откуда-то из недр стальной коробки приглушенный бронёй ответный голос палладинского комендора.

– Это славно! – Вервольф улыбнулся. То, что новое руководство эскадры не гнушается при каждом удобном случае узнать мнение не только офицеров, но и нижних чинов, очевидно, не ускользнуло от внимания офицерского корпуса. Поэтому многие офицеры, а особенно молодежь, стали открыто, не стесняясь, делать порой то же самое. Что ж, первый, пусть робкий, но всё же шаг по преодолению той пропасти, что пролегла во многих экипажах между офицерами и матросами, сделан. А это уже немало... – Сергей Владимирович! Вы что-то говорили о щите, что он хорош 'в целом'. Есть какие-то не совсем хорошие нюансы?

– Да, некоторые крепежные отверстия не совпали, пришлось одни разбивать сильнее, а другие – вообще пересверливать. Но мы уже исправили лекала, остальные щиты должны четко встать на свои места. Ну а первый блин, он – сами знаете... – И Шереметьев развел руками.

– Ну, это ничего. Главное – чтобы не мешал действию орудия и не стеснял прислугу при стрельбе.

– Нет-нет, с этим всё хорошо, Ваше превосходительство!

– Замечательно! Тогда – не смею более отвлекать Вас от работы, Сергей Владимирович! Бог Вам в помощь!

– Благодарю, Ваше превосходительство!

И Вервольф вместе с Сарнавским направился на корму крейсера, к сходням.

Покидая 'Палладу', советник был в целом доволен ходом работ. Продвигались они сейчас быстрее, чем это было в известной Сергею истории. И это при том, что корабль не только восстанавливали после попадания торпеды, но и попутно модернизировали. Конечно, и силы на это были брошены большие, чем в 'их' истории, да и без пары 'волшебных' ускорительных пинков под кое-чей зад в порту не обошлось. Но всё равно – пока что работы шли очень хорошо. Ещё бы прыти добавить нашим 'богиням'. Ведь умудрились же японцы после ремонта разогнать бывшую 'Палладу' до двадцати одного с половиной узла! А тут девятнадцать – за счастье... 'Надо будет что-то придумать...' – пронеслось в голове Советника, пока он шел по набережной Восточного бассейна...

Солнце клонилось к закату. И Порт-Артур готовился пережить ещё одну тревожную военную ночь. Из дневной разведки на внешний рейд вернулись дежурные миноносцы 'Сторожевой' и 'Смелый'.

Низкие силуэты двух соколят теперь дополняли вечерний пейзаж Артурского рейда, как и силуэты двух затопленных сегодня днём пароходов. 'Харбин' и 'Хайлар', подорванные ровно в полдень, своими могучими корпусами должны были защитить фарватер единственного входа в гавань от вражеских атак. Глубина в месте их потопления была не слишком большой и верхняя часть борта, палуба и надстройки выступали над водой, поэтому издали казалось, что корабли стоят на якоре, хотя, на самом деле, они к вечеру уже плотно сели на грунт.

Под тихий перестук керосинового мотора, девятиметровый катер весьма гармоничных пропорций скользил к стоящему недалеко от Тигрового хвоста трёхтрубному крейсеру. Вервольф, сидя на корме катера, смотрел на приближающийся корабль. Изящный форштевень, напоминавший изгиб лебединой шеи, длинный и узкий корпус, приземистый, но всё же более высокий, чем у стоящего рядом 'Новика', с характерными полубаком и полуютом, скорострельные пушки на палубе. Три трубы, элегантно наклоненные в сторону кормы, как и мачты, создавали ощущение легкости и стремительности силуэта корабля. На палубе корабля было заметно оживление – 'Боярин', один из двух быстроходных артурских крейсеров второго ранга, детище датской верфи 'Бурмейстер ог Вайн', – готовился к выходу в море. Обогнув округло-острую крейсерскую корму 'Боярина', катер подошел к трапу правого борта. Как и положено, контр-адмирала принимают на борт с почетного, правого борта. Советник улыбнулся. Всего пара десятков ступеней – и вот он уже на верхней палубе крейсера обменивается приветствием и крепким рукопожатием с Максимилианом Федоровичем. Рядом с Шульцем на линолеуме верхней палубы стоял лейтенант Семенов. Тот самый Владимир Иванович, что в их истории написал знаменитую 'Расплату'.

'Интересно, а как же ты назовешь свою книгу здесь?' – промелькнуло в голове Вервольфа – 'Тоже 'расплата' выйдет, или всё же сподобимся на 'викторию'? Впрочем, оставим эти сантименты на потом, а сейчас дело нужно делать'.

– Максимилиан Федорович, выходим сразу вслед за 'Новиком' и его отрядом. Я вижу, Ваш корабль уже практически готов к выходу.

– Так точно. Сейчас только трап уберем да катер поднимем. Через четверть часа будем готовы сниматься с бочки.

– Хорошо! Действуйте!

Шульц повернулся к стоящему рядом офицеру:

– Мичман фон Берг, трап поднять, катер – на шлюпбалки.

– Есть!

И, уже повернувшись к Вервольфу и Семенову:

– Предлагаю пройти на мостик, господа!

Вервольф шагал по покрытой линолеумом палубе вдоль правого борта крейсера, мимо длинного ряда горловин угольных ям, мимо приютившихся в бортовых спонсонах 47-мм скорострелок. Вот впереди уже отчетливо видны все детали казенника носовой 'стодвадцатки' правого борта. Но они не дошли до неё всего несколько метров – два трапа вверх – и вот уже вся троица стоит на мостике крейсера. Отсюда прекрасно виден весь корабль и всё, что творилось вокруг него. А посмотреть сейчас было на что!

Совсем рядом на такой же бочке стоит 'Новик'. Более приземистый, обтекаемый и более быстроходный собрат 'Боярина'. Он уступает кораблю фон Шульца только в одном – в мореходности. К трапу правого борта сейчас как раз подходит адмиральский катер с 'Петропавловска'. Илья стоит, опираясь на планширь. Не успел матрос на корме катера багром ухватиться за площадку трапа, как высокая фигура в черном, с золотыми погонами на плечах, ловко перепрыгнув с борта катера на трап, понеслась ко ступенькам. Вот уже Эссен и его офицеры вытянулись, приветствуя командующего эскадрой. Адмиральский катер, отвалив от 'Новика', пыхтя угольным дымком из трубы, покатился по гавани к своему родному броненосцу. А на стеньгу 'Новика' тем временем поднимался Андреевский флаг с синей полосой по нижнему краю – вице-адмиральский флаг. Вервольф невольно глянул вверх – на фор-стеньге 'Боярина', выше струившегося из труб дыма, в лучах заходящего солнца развевался флаг святого Андрея с красной полосой понизу. Шульц, перехватив взгляд Сергея, улыбнулся.

– И когда Вы только успели-то, Максимилиан Федорович?

– Так сразу же, Ваше Превосходительство!

Вервольф улыбнулся.

– Миноносцы подходят! – раздался голос Семенова.

Вервольф оглянулся – четыре двухтрубных 'шихаусских' истребителя подходили к 'Новику', занимая место за его низкой кормой. А со стороны Минного городка к 'Боярину' уже приближались четыре 'торпиллера'. Их характерный облик, напоминавший из-за сильно выпуклой палубы спину кита, на которую неизвестный художник-сюрреалист добавил рубки, дымовые трубы и пушки, нельзя было спутать ни с чем. Французы – они и в Китае – французы...

Спустя несколько минут 'Новик' снялся с бочки и плавно ускоряясь, заскользил к выходу из гавани, ведя за собой 'Бесшумного', 'Бесстрашного', 'Бдительного' и 'Беспощадного'. Причем на последних двух кормовые пушки, только-только смонтированные, ещё не были даже испытаны стрельбой. И щиты на них поставить тоже не успели.

Глядя, как 'Новик' и его миноносцы огибают кончик 'хвоста тигра', Сергей почувствовал, как их крейсер вздрогнул и начал медленно разворачиваться, нацеливаясь на выход. 'Боярин' уже снялся с бочки и теперь фон Шульц разворачивал его машинами. Получалось, если честно – не очень... Как и положено представителю высшего сословия знати, 'Боярин' ворочал неспешно. Словно задумавшись. И виной тому было вовсе не имя крейсера, а то, что датчане построили корабль с нормальным вращением винтов 'вовнутрь'. Поэтому крейсер, такой послушный рулю на хорошем ходу, при маневрировании при помощи машин внезапно терял всю свою поворотливость, превращаясь в медлительного увальня. Но вот наконец двуглавый орел на форштевне уже смотрит прямиком на выход из гавани, обе машины уже работают на 'малый вперед' и корабль начинает всё быстрее двигаться к морю. Мимо эллинга, мимо извилистой косы Тигрового хвоста и стоящих у него джонок. Вот уже мимо проплывают входные скалы, бон и бессменный страж прохода 'Разбойник', канонерки и два приземистых силуэта дежурных 'соколов'. Следом за 'Боярином' гуськом скользят по воде серо-оливковые тени 'торпиллеров'. Крейсер вместе с четырьмя истребителями французской постройки составляют второй охотничий отряд. Первый – 'Новик' и четыре 'немецких' миноносца – идет впереди них по протраленному и обвехованному фарватеру. Сергей ещё раз оглядел растянувшуюся вереницу кораблей. Два крейсера и восемь истребителей. Весьма внушительная сила, способная устроить неприятный сюрприз любому, кто рискнёт сунуться в окружающие Порт-Артур воды этой ночью.

Солнце уже ушло за горизонт, когда корабли вышли в открытое море. На мачте 'Новика' взметнулся сигнал 'Отрядам – разделиться!' и следом ещё один 'Удачной охоты!'. В ответ на сигнальных фалах фок-мачты 'Боярина' распустилась разноцветная гирлянда: 'Доброй охоты!'