Текст книги "1904. Год Синего Дракона (СИ)"

Автор книги: Сергей Курган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

 Глава 16

28 февраля 1904 года.

Вершина гребня острова Южный Саншантао.

– Да, Анатолий Августович, похоже, тут одной батареей действительно не обойдешься! – Вервольф внимательно осматривал очертания острова с самой высокой его точки.

Справедливости ради, следовало, конечно, признать, что на самом деле Южный Саншантао состоял из двух гористых островов и лишь тоненькая ниточка низкой песчано-галечной косы соединяла вершины двух торчащих из моря гор в один целый клочок суши. В образовавшейся таким образом бухте сейчас стояли вышедшие на дежурство миноносцы 'Смелый', 'Решительный' и канонерка 'Отважный', здесь же был флагман Гинтера 'Разящий' и пара портовых пароходов, а также ещё два 'сокола' – 'Сердитый' и 'Сильный'. Но у них на сегодня была своя, отдельная задача.

Как и предполагал вчера Вольф, на сегодняшнюю рекогносцировку островов Саншантао собрались все участники вчерашнего совещания 'адмиральского кружка'. Чему Сергей, конечно, был рад. Инициатива, инициатива и ещё раз инициатива! Боевыми кораблями должны командовать люди, не боящиеся принимать ответственные решения. А те, кто несет службу по принципу – 'моряк спит – ценз идет' – пусть командуют портовыми лайбами...

Итак, за последние два часа были не только исхожены все вершины острова, но и намечены места для закладки четырех батарей – двух дальнобойных и двух кинжальных. На последние возлагались и противодесантные функции. В правильном подборе позиций просто неоценимую помощь оказал уже знакомый Вольфу командир третьего батальона Квантунской крепостной артиллерии Бжозовский, взятый с собой по случаю рекогносцировки. Слушая его дельные советы, Вольф понял, что отныне к 'адмиральскому кружку', наверное, добавится и будущий генерал, даром, что пока он только подполковник. Вольф улыбнулся: 'Многие 'адмиралы' ещё вон, только в лейтенантах ходят!'.

Ещё почти час ушел на осмотр одинокого Северного Саншантао, отделенного от Южного узким проливом. Всего в десять с половиной кабельтовых соленой морской воды. Именно этот пролив и оставался сейчас единственным не заминированным путем в Талиенванский залив. И к нему с запада, от Дальнего, сейчас подходил, густо дымя, большой торговый пароход. Настало время 'адмиральскому кружку' разделиться и заняться каждому своим делом – Лебедев, Бахирев и Боссе заступали со своими экипажами в дежурство, Клюбакин, Цвингман, Лепко, Стронский и Иванов возвращались на флагмане Второго отряда в порт, к своим кораблям. А вот Колчак и Криницкий двинулись в ином направлении. 'Сильный', а следом за ним и 'Сердитый', направились к идущему в центральный пролив пароходу.

Миноносцы приближались к 'купцу', взрезая водную гладь своими острыми форштевнями. Вольф стоял на носовой орудийной площадке 'Страшного', слева от семидесятипятимиллиметровки, оставив место справа от орудия, как и положено, для командира. Ведь на 'соколах' не было ходового мостика, как такового. Поэтому командир, зачастую, командовал кораблем, стоя именно на носовой орудийной площадке, подавая команды на руль и на изменение скорости матросам, стоявшим у штурвала и машинного телеграфа прямо на верхней палубе за боевой рубкой. Вольф мельком глянул на Колчака – тот, не отрываясь, глядел на приближающийся пароход. Огромный, по сравнению с низенькими миноносцами, он надвигался на них с севера. Его высокий черный борт стеной поднимался из воды, увеличиваясь буквально на глазах. 'Сердитый' шел встречным курсом так, чтобы разойтись с пароходом левыми бортами. Чуть правее, на раковине, словно привязанный, шел 'Сильный'. Подавая отрывистые и четкие команды, Колчак уверенно вел свой истребитель вперед. Вот над низким корпусом уже нависла тень транспорта, вот мимо промелькнул прямой форштевень, проплыл в вышине выступающий за борт левый становый якорь парохода, надстройка с высокой чадящей трубой и белыми крыльями мостика, с которого торговые моряки внимательно следили за миноносцем, несущимся встречным курсом вдоль самого борта. Если бы не высокая взаимная скорость кораблей, Сергей вполне мог бы пересчитать все заклепки на обшивке 'торгаша'. Но сейчас черная стальная стена борта, встававшая из вспененных студёных волн, проносилась мимо со скоростью поезда. Как только форштевень 'Сердитого' поравнялся с ахтерштевнем купца, Колчак тут же отдал команду 'Лево на борт!' Миноносец, вспенивая волны и весело швыряя брызги по сторонам, покатился на запад, огибая пароход. На высокой, округлой корме купца белыми буквами было выведено его имя – 'Эдуардъ Бари' и, чуть ниже, порт приписки – 'Санктъ-Петербургъ'. Вольф оглянулся – 'Сильный' заложил такую же крутую циркуляцию вправо и вскоре скрылся с глаз за кормой транспорта – 'Сердитый' уже шел вдоль правого борта парохода, постепенно обгоняя его. Через несколько минут, уравняв свой ход с идущим на предельных десяти узлах 'Эдуардом Бари', миноносцы пошли чуть впереди его форштевня – слева и справа, словно два огромных, серых дельфина.

Погода стояла чудная. Даром, что февраль, – с высоты ярко-голубого неба сияло по-весеннему яркое солнце, и его лучи дробились мириадами огненных блёсток на сине-зеленой морской глади. Ни облачка в небе. Ни дымка на горизонте. Только шелест струящейся вдоль борта пены, шёпот брызг от разрезаемых форштевнем невысоких волн да тихое дыхание машин, что легко и непринужденно толкают стремительный кораблик вперед, не выкладываясь и на треть... Даже на потертых латунных частях 'галилеевского' бинокля, в который Колчак сейчас осматривал горизонт, играло солнышко. Давно уже остались за кормой и скалы островов Сншантао, и вход в Талиенванский залив уже скрылся за гористыми берегами Квантуна. Маленький конвой упрямо полз к Порт-Артуру. Сергей оглянулся через левое плечо – подминая воду массивным корпусом и оставляя за собой густой шлейф черно-бурого дыма, за ними следовал 'Бари'. Свободные от вахты нонкомбатанты сейчас стояли на баке и на острове центральной надстройки купца, навалившись на леера и планшири, глядя то на сопровождавшие их миноносцы, то на раскинувшееся под ясным небом бескрайнее море.

Как там пелось-то?

Третьи сутки идём – солнце палубу греет,

Не поход боевой, а шикарный круиз.

И расслабился транспорт, навалился на леер -

Что с гражданских возьмешь? Только я – не турист!...

– Простите, Ваше превосходительство, не расслышал!

Вольф, обернувшись, наткнулся на пристальный взгляд Колчака

– Не расслышали что, Александр Васильевич?

– Вы только-что произнесли что-то, но я увлекся осмотром горизонта и не расслышал, что именно.

– Так я говорил эти стихи в слух? – Вольф непроизвольно поёжился, словно от порыва холодного ветра. Началось, блин! Хорошо, хоть не много 'наболтал'...

'Так можно и спалить всю контору. К едрене-фене!' – мысли неслись одна за другой. 'Попытаться увести разговор в сторону? Нет, вряд ли этот полярный лис так просто отступит. Экспедицию барона Толля вон как настойчиво искал в полярных льдах. Не-е-ет! Не отступит Колчак. Не отступит. Тогда – что?'

– Стихи, Ваше превосходительство?

– Если точнее – то слова одной песни. 'Так, а что там, в самой песне, крамольного, не из этого времени? Что-то про акустика и погоню за подлодкой. И, насколько помнится, больше ничего...'

– Если честно, то ни разу не слышал подобную песню, Ваше превосходительство!

'Ага! Значит – что-то да расслышал! А то – 'простите, Ваше превосходительство, не расслышал, Ваше превосходительство!' Не так прост ты, Колчак, как кажешься!'

– Пожалуй, соглашусь с Вами, Александр Васильевич! Песня – не очень известна, – Вольф тихонько улыбнулся. 'Ещё бы! Как бы слышал ты её, Александр Васильевич, если до её написания ещё больше, чем полвека должно пройти...' А вслух продолжил, – Но настоящему моменту эта песня соответствует на сто процентов. Как раз про корабль конвоя, сопровождающий торгашей.

– Напоёте, Ваше превосходительство?

– Что, сарафанное радио уже разболтало на весь Квантун? – Вольф посмотрел прямо в темные татарские глаза Колчака.

Тот лишь улыбнулся в усы:

– Так ведь, от него никуда не спрячешься, Ваше превосходительство!

– Вот-вот. Стоило пару раз промурлыкать под фортепиано в салоне 'Петропавловска', как тут же окрестили певцом! Но, Вы-то, откуда это узнать успели? Ведь всего несколько дней, как прибыли в Артур?

На мгновение, тень смущения пробежала по лицу лейтенанта, но в следующий миг он уже с вызовом смотрел в глаза Вольфу:

– Так ведь хотелось узнать, под чьим командованием придется воевать японца, Ваше превосходительство!

'Молодец, 'АдмиралЪ', молодец! Горяч, прямолинеен, смел. Споёмся!'

– Ну и как успехи? Только честно, Александр Васильевич, без утайки, добро?

– Добро, Ваше превосходительство. Если честно – то – почти никак. Никто на эскадре не знает ни кто Вы такие, ни откуда явились. Ни из одного выпуска Морского училища не помнят..., – Колчак словно запнулся, очевидно подумав, что взболтнул-таки лишнего.

– Не помнят, чтобы таковые фамилии вообще значились в списках выпускников, – я правильно сформулировал, да? – Вольф грустно улыбнулся, – И, поэтому у всех офицеров – большущий такой вопрос – что за 'фрукты' прислал Его Императорское Величество командовать флотом?

– Совершенно верно, Ваше превосходительство! Это Вы сказали, как нельзя лучше.

'Знал бы ты, Александр Васильевич, что местами я тоже не совсем в восторге от подобного хода нашего '...и прочая, и прочая, и прочая', а местами – совсем даже не в восторге! Но, что уж теперь поделать-то? Нет Макарова в этой реальности. Уж год, как нет. Поэтому капец Порт-Артура мог бы получиться ещё более эпичным, чем в известной мне истории. Хотя... Не факт, что мы с Ильёй тут не 'нарулим' такого, что и бульдозером не разгрести потом...'

– К сожалению, Александр Васильевич, не моя это тайна, вернее – не только моя. Поэтому, не обессудьте, но пока что Вам её открыть не могу, – Вольф вздохнул, – Но, если мы с Вами проживем на этой войне достаточно долго, то, чем чёрт не шутит!

– Дым два румба слева по носу! – крик сигнальщика пронесся над палубой истребителя.

– Тьфу ты! Помянул нечистую силу! – Сергей вскинул к глазам свой 'цейсс', пытаясь разглядеть, кого же там принесла нелёгкая...

Небольшой дымок, не слишком жирный, но, всё же, довольно заметный. Источник пока не разобрать, но явно – не тяжелый корабль. Сергей повернулся к Колчаку:

– Сигнал 'Сильному' – курс и скорость прежние, прикрывать транспорт! Ну а нам, пожалуй, стоит взглянуть на этого незнакомца, Александр Васильевич!

– Есть, Ваше превосходительство!

Облокотившись на плечевой упор пушки Канэ, Вольф с удовольствием наблюдал, как четко, быстро, но без суеты командир отдавал приказы. Вот по фалам единственной мачты уже поползли разноцветные сигнальные флаги, вот звякнул, продублировав команду, машинный телеграф, указатели которого замерли в положении 'Самый полный вперед'. Мерно вздыхавшие машины начали быстро наращивать темп своего палящего дыхания, всё быстрее и быстрее проглатывая тугой раскаленный пар и выплёвывая его, мятый поршнями, в единственный холодильник. Легкий дымок из труб сменился густыми тёмными клубами – кочегары начали усиленно шуровать в топках, чтобы не дать пару просесть из-за резко возросшего аппетита машин. 'Сердитый' разгонялся всё быстрее и быстрее, словно пришпоренный скакун– через несколько минут он уже летел по волнам со скоростью в два с половиной десятка узлов, разбрасывая форштевнем тысячи сверкающих брызг, а за кормой, среди темных волн и солнечных бликов, тянулось длинное белое кружево кильватерного следа...

– Дымы на правом крамболе! – раздался тревожный голос сигнальщика.

– Ещё дым!

– Ещё два дыма в румбе справа по курсу!

На горизонте, действительно, наблюдалось целое скопление дымков – сначала неясное, словно серо-сизое облачко, оно, постепенно, начинало приобретать очертания дымов отдельных кораблей. Все они концентрировались в той стороне, где был подход к внешнему рейду пока ещё невидимого Порт-Артура. Уже можно было насчитать около десятка дымов, но, похоже, это был не предел.

'Репетиция концерта для рояля с оркестром' – Вольф вспомнил текст полученной рано утром телеграммы командующего флотом. На что в ответ тут же полетела шифровка: 'Посылку высылаю. Встречай. Твой Э.Б.'. Этот самый 'Э.Б.', он же – 'посылка' – сейчас густо дымил уже далеко за кормой миноносца, сопровождаемый 'Сильным'. А вот другой 'почтальон' сейчас стремительно летел навстречу ближайшему, пока ещё неопознанному дыму.

Этот самый дымок, стал гуще – незнакомец явно шел им навстречу, тоже увеличив ход. Точнее – незнакомцы – теперь уже явно было видно, что это – пара кораблей, и их ранее створившиеся дымы теперь явственно разделялись.

Колчак, напрягая зрение что было сил, вглядывался в приближающиеся корабли, пытаясь опознать их, но его 'галилей' явно уступал новенькому 'цейссу' Сергея, который тоже некоторое время разглядывал встречные корабли в свой бинокль, а затем протянул его Колчаку:

– Два 'сокола', Александр Васильевич. Это – наши!

Колчак взял адмиральский бинокль, вскинул его к глазам и, после минутной паузы, произнёс:

– Да, очень похоже, что 'соколы'. Хотя у японцев тоже есть корабли с похожим силуэтом.

– Есть, и на этом сходстве можно очень сильно обжечься, Александр Васильевич, – задумчиво произнес Сергей, принимая обратно свой бинокль, – особенно – в сумерках или в дымке, но, не в этот раз, господин лейтенант.

– Почему Вы так уверены, Ваше превосходительство?

– Потому что – это наша эскадра идет в море от Артура, а эти два миноносца – её левофланговый дозор! Взгляните внимательно на головной корабль колонны на горизонте – его мачты и верхушки труб уже просматриваются!

Колчак вновь стал напряженно вглядываться вдаль сквозь линзы. Вольф же продолжал:

– Видите – две высокие трубы, между ними – вентиляционная мачта, заметно ниже верхушек труб?

– Да, Ваше превосходительство, правда, видно довольно смутно!

– Это 'Петропавловск', Александр Васильевич! Но, чтобы в корне развеять Ваши сомнения – посчитайте количество труб на корабле, что между 'Петропавловском' и дозором, идущим в нашу сторону.

– Не могу разобрать, силуэт сливается. То ли четыре, то ли пять!

– А сколько у японцев крейсеров с четырьмя или пятью трубами, а, Александр Васильевич?

Колчак улыбнулся:

– Ни одного, Ваше превосходительство!

– Правильно! Стало быть...?

– Эскадра – наша! – закончил Колчак фразу Вольфа.

Вольф, улыбнувшись, кивнул.

'Сердитый' всё также несся по морю навстречу своим товарищам. Прошло совсем немного времени, и они обменялись приветствиями со 'Скорым' и 'Страшным'. Последний – новенький, ещё пахнущий свежей краской, только-только прошедший испытания на полный ход. В каноничной истории этот миноносец имел самую короткую из всех артурских кораблей карьеру – всего месяц пробыв в строю флота, он геройски погиб в последний день марта, приняв в предрассветных сумерках за свои корабли японские миноносцы и сражаясь затем до последнего с окружившими его врагами. Гибель этого корабля в то хмурое мартовское утро запустила целую цепочку событий, закончившихся гибелью флагманского 'Петропавловска' вместе с адмиралом Макаровым... Как оно будет, здесь-то?

Обменявшись сигналами с дозорными миноносцами, 'Сердитый' повернул назад, к коптящему вдалеке 'Эдуарду Бари'. Глядя в очередной раз, как легко миноносец вспарывает форштевнем воду, советник произнёс:

– А неплохо так Ваш 'соколёнок' ход держит, Александр Васильевич!

На что получил совершенно неожиданный ответ:

– Чего же хорошего, Ваше превосходительство? Вот если бы мы шли так вперёд, на неприятеля, было бы хорошо!

Да! В этом ответе и был весь Колчак! Только вперёд! Вольф улыбнулся:

– Погодите, немного, Александр Васильевич! Война только началась и серьезные битвы ещё впереди. Японских кораблей на всех хватит!

Всё оставшееся до Артура время они с Колчаком обсуждали эволюции эскадры, которые та совершала мористее маршрута их маленького конвоя. Иногда Сергей оглядывался на идущий чуть позади, транспорт. 'Какая горькая ирония судьбы! Когда-то именно 'Бари', вместе с несколькими другими пароходами, доставлял в Порт-Артур огромные деревянные ящики, в которых хранились разобранные на части миноносцы. И вот теперь два из них конвоируют его к месту последней стоянки...'

* * *

С высоты Золотой горы Сергей наблюдал, как портовые буксиры разворачивали массивный корпус 'Эдуарда Бари' в то положение, которое он должен был занять при затоплении. Вот паровой барказ завез кормовой якорь и пароход отработал последнюю команду своего капитана – втугую выбрал якорные цепи. Всё. Топки погашены, последние ценные предметы снимаются со своих мест. Всё ценное, что может пригодиться на других судах, механики отвинчивают с ещё не остывшей машины. Горько и досадно. Но иначе – никак. Вход в гавань Порт-Артура всё ещё беззащитен – хоть 'Харбин' и 'Хайлар' надежно перекрыли своими корпусами путь японским брандерам вдоль берега Тигрового полуострова, но путь со стороны моря по прямой – всё ещё открыт. И вот теперь настал черед 'Бари' стать рукотворным рифом на пути японских пароходов-смертников.

Две низкие серые тени, обогнув по широкой дуге замерший пароход, направились в сторону Дальнего. Это 'Сердитый', доставивший советника в Артур около часа назад, направлялся обратно – в Талиенванский залив, вместе со своим напарником – 'Сильным'. Почему корабли не отправились в обратный путь сразу же, как привели 'Бари' на рейд Артура? Была у этой задержки веская причина. Глядя на корму 'Сердитого' в мощный бинокль, Вольф мог её наблюдать собственными глазами – накрытые брезентом, на палубе миноносца сейчас лежали части разобранного станка и ствол семидесятипятимиллиметровки, что ещё не так давно была украшением 'Паллады'. Точно такие же парусиновые свертки лежали и на палубе 'Сильного' – уже подходя к Артуру в разговоре с Колчаком советник имел неосторожность 'заикнуться' о усилении вооружения кораблей второго отряда. И неугомонный татарин тут же буквально вцепился в него, с просьбой разрешить забрать орудие для своего корабля из артурского арсенала прямо сегодня, не дожидаясь когда они прибудут в Дальний с попутным транспортом. Естественно, как только Криницкий узнал об этом, то незамедлительно вытянулся в струну перед советником прямо на граните набережной Восточного бассейна, прося-требуя и себе такое же орудие и непременно сегодня же...

И вот теперь эта неугомонная парочка уходила вдоль берега на восток, к Дальнему. Сергей же остался пока в Артуре – нужно было организовать отправку массы грузов различной степени срочности в Дальний. А ещё – ещё предстояло отправить туда орудия для вооружения береговых батарей и сторожевых кораблей. Причем, как подсказывала ему его интуиция, некоторые из них придется отбирать у крепостных артиллеристов едва ли не с боем!

Но это всё – немного позже. Сейчас же Особый советник Его Императорского Величества просто любовался прекрасной панорамой, открывавшейся с вершины Золотой горы – бескрайняя морская гладь, раскинувшаяся впереди на сколько хватало глаз – до самого горизонта. А до него, судя по всему, было миль так под два с половиной десятка. И всё это лазурное великолепие сверкало солнечными бликами, которые рождали лучи уже начинавшего клониться к западу небесного светила. На этом огромном безбрежном, изменчивом и сверкающем пространстве моря, четко вырисовывались силуэты кораблей эскадры. Отсюда, с высоты горной вершины, эти грозные плавучие крепости казались совсем игрушечными. И казалось, что Илья сейчас вновь вел свой виртуальный флот в симуляторе. Казалось бы, как давно это было! Хотя прошло -то совсем немного времени. Чуть больше месяца. Месяц совершенно иной жизни. В ином мире иной эпохи. Месяц жуткой, нестерпимой боли страшной потери... Потери родных, близких, друзей... Любимых людей и такого привычного мира... Потери всей прошлой жизни... Ради чего? Чтобы стоять сейчас здесь и смотреть, как там, далеко внизу, игрушечные кораблики из ожившего, далекого прошлого, вычерчивают кильватерными струями новые линии их судьбы, их жизни? А может – ещё для чего-то понадобилось судьбе вырвать его и остальных попаданцев из пламени гибнущего мира? Может быть – чтобы спасти мир этот? Мир, в котором, так же, как и в нашем, есть Порт-Артур. И Золотая гора. И точно такая же разномастная эскадра, как в нашем прошлом, пытается сражаться с превосходящим, хорошо обученным и однородным по составу сил флотом противника. Вольф грустно улыбнулся – 'Ага, тоже мне, мессии нашлись! Спасители, блин!'... Хотя... Вольф опустил глаза вниз. Под ногами был серый бетон бруствера тринадцатой батареи. Невзрачный и неровный, он выглядел даже чересчур реалистичным. Словно окружавший мир вновь и вновь пытался доказать ему – 'ты здесь, в Артуре, и никуда тебе уже не деться!' Сергей машинально провел подошвой правого ботинка по шершавой холодной поверхности. Всё именно так, как и должно быть. Ну и пусть! 'Раз уж так судьбе угодно – будем драться до конца. И хренушки вы нас голыми руками возьмете!' – и советник вновь вскинул к глазам бинокль, разглядывая далекие корабли эскадры. Густо дымя, броненосцы пытались изобразить подобие кильватерной колонны после очередного маневра. Если говорить честно, то получалось не очень – только одна 'Полтава' выполняла все эволюции синхронно, словно была привязана к идущему впереди 'Петропавловску'. 'Севастополь' тоже старался держать строй, но ему явно не хватало мощности машин при совершении эволюций – этот самый тихоходный броненосец эскадры при каждом повороте немного приотставал от переднего мателота, норовя подставить корму под шикарный таранный форштевень идущего следом 'Пересвета'. Стоящий на мостике последнего князь Ухтомский периодически любил покомандовать и каперангом Бойсманом и его кораблем прямо во время эволюций, что в последние выходы в море пару раз уже едва не закончилось столкновением. Вот и сейчас 'Пересвет' стремительно нагонял приземистого 'Севастополя' на выходе из поворота. Окованный медью форштевень броненосца-крейсера вспенивал воду уже совсем рядом с кормой впереди идущего корабля.

– Да что ж князенька опять вытворяет-то?!

Вольф невольно повернулся на голос, хотя и так знал, кому он принадлежит – стоящий рядом Щенснович не отрывал глаз от бинокля, ожидая развязки. Тут же стояли Григорович и Сарнавский – Вольф специально пригласил командиров находящихся в ремонте кораблей к наблюдению за эволюциями эскадры – пусть смотрят и учатся на чужих ошибках, чтоб самим не повторять. Встретившись взглядом с Сергеем, Григорович только пожал плечами, а в его глазах откровенно читалась некоторая неловкость за слова, произнесенные 'идальго', но уж никак не их осуждение. Младшего флагмана на эскадре как-то не особо любили и жаловали...

– Что же вы, господа, так своего младшего флагмана-то не жалуете!? – тихо произнес Вольф, глядя, как форштевень 'Пересвета' всё ближе и ближе подбирается к корме 'Севастополя'

– Так Павлу Петровичу не впервой своим кораблём других бодать! – всё также, не отрывая глаз от бинокля, ответил командир 'Ретвизана'.

– Это в каком смысле 'не впервой', Эдуард Николаевич?

– А Вы не в курсе, Ваше превосходительство?

– Если честно – то нет. А что, уже был подобный грешок у Павла Петровича?

– Да, было дело...

При этих словах Сергей начал быстро перебирать в памяти все известные сведения о повреждении наличных сейчас в Артуре судов эскадры от таранных ударов, но, кроме уже залатанной пробоины в борту 'Полтавы' и почти отремонтированного 'Боевого' больше ему память, при всей её услужливости, ничего предложить не могла. Тем более – 'Пересвет' пока что точно никого из своих не таранил, если не считать текущую ситуацию.

– Это было ещё в бытность князя командиром 'Владимира Мономаха', – продолжал тем временем Щенснович, – И было тут же. В Артуре. 'Мономах' тогда здорово ударил штевнем английского 'купца'. Его потом пришлось за казенный счет ремонтировать. Только вот название парохода не припомню...

– 'Краун оф Арагон' – 'Корона Арагона' по-нашему, – подключился к разговору Григорович, – я в то время в Англии был морским агентом. Потому этот эпизод помню. Хорошо, хоть скандала удалось избежать – дело быстро прикрыли по дипломатическим каналам, пароход отремонтировали, на том вся история и закончилась.

– Спасибо, что просветили, господа! Не знал! А вот чем закончится сегодняшняя история?! – и Сергей вновь направил взгляд на опасно сблизившиеся корабли.

В это время 'Пересвет', круто положив руль, пытался всё-же отвести свой могучий бивень от мягкой кормы впереди идущего броненосца. 'Севастополь' тоже пытался увернуться от опаснейшего 'пинка под зад', пытаясь спасти руль и винты от таранного удара.

Спустя почти минуту напряженного ожидания стало ясно – столкновения удалось избежать. Все облегченно вздохнули.

'И разошлись, как в море корабли...' – пронеслось в голове советника.

А ведь в 'их истории' 'Пересвет' действительно догнал на повороте 'Севастополя' в один из учебных выходов эскадры при адмирале Макарове. Правда, произойти это должно было чуть позже. Но всё равно – Илью нужно не забыть предупредить. Чтобы пока маневры отрабатывал при увеличенных дистанциях между мателотами. 'Конечно, интенсивное обучение во время ведения военных действий – не есть хорошо. Но другого выхода сейчас просто нет... Время на довоенную подготовку безвозвратно упущено, единственное, что мы можем сейчас – постараться не допустить крупных аварий во время учебы...Вот только – удастся ли?'

– Ну что, господа? Слава Богу – обошлось в этот раз?!

– Да, обошлось! Слава Господу и рулевым! – произнес Григорович.

– Похоже, на сегодня эволюции окончены! – добавил Щенснович.

И действительно – 'Петропавловск', чья фок-мачта была густо расцвечена сигнальными флагами, явно нацелился на вход в гавань...

На Артур опустился вечер. Тихий зимний ветерок холодил щеки. Вольф поднял воротник тужурки, невольно поёжившись. Редкие огни желтыми бликами отражались на подернутой рябью воде Восточного бассейна. Где-то внизу, под кормовым балконом флагманского броненосца тихо плескались крохотные волны. В паре метров от него стояла высокая фигура в такой же черной форме. Только на тускло отблескивавших золотом погонах красовались два черных орла.

  – Кстати, а что там за возня на внешнем рейде была уже после прихода эскадры, а, Илья?

  – Так это, Шульц на своём 'Боярине', оказывается, не просто так уголёк жег в дозоре. А притащил с собой захваченную японскую калошу.

  – И что за пароход?

  – Да какая-то 'мару' ... Название такое – язык сломать можно. Старая и ржавая развалина средних размеров. Шла из Чифу почти что в балласте – только немного риса в трюмах...

  – Это хорошо, что старая развалина – размеренно проговорил Вольф.

  – Это ещё почему 'хорошо'?

  – Топить не жалко будет. Вместо 'Шилки'.

  – А-а-а! – протянул Илья,– Ну, если в этом смысле – то да, хорошо! Я её тоже определил к затоплению. Тут у нас с тобой мысли совершенно сходятся. Так что вся эта возня на рейде – это разгрузка риса и загрузка камней в её трюмы. Завтра-послезавтра затопим рядом с 'Бари'. Всё же – какой-никакой, а заслон от японских брандеров будет.

  – Ага, главное – чтобы наши желтолицые 'друзья' атаковали примерно также, как это было в нашей истории. А то толку от наших баррикад может быть не очень много...

   – Да-да! Особенно в свете твоего сегодняшнего предложения по береговым пушкам Норденфельда. Я, признаться, сначала как услышал – чуть со своего адмиральского стула не упал... И все же, Серёг, ты хорошо обдумал эту свою идею? – Илья внимательно смотрел на Вольфа, облокотившись правой рукой на перила балкона, – Ведь это очень серьезный шаг – разоружать береговые батареи. Не то, что я не доверяю твоим идеям, но всё же...

   Сергей смотрел куда-то вдаль, на вечерний Артур, опираясь на перила обеими руками и словно что-то перебирая в своих мыслях...

  – Конечно, Илья, я всё обдумал, – Вольф повернулся лицом к командующему, – если бы был другой вменяемый вариант, то я, может, и не трогал бы эти пушки, но... Нет его, другого вменяемого варианта. Китайские полевые пушки со складов нам ещё на суше послужат, тем паче – корабельных станков под них всё равно нет. Более крупнокалиберные орудия – слишком тяжелы для портовых пароходиков. А вот 'норденфельды' – это в самый раз для сторожевиков. Да и какой толк от этих 'пристрелочных' пушек? Что там можно 'пристреливать', когда их дальность вдвое-втрое ниже, чем дальность основных орудий береговой батареи? Там, где от них может быть толк – на кинжальных батареях у входа в гавань – пусть остаются. Мне пока остальных вполне хватит.

  – Да, я помню эту твою сегодняшнюю риторику на совещании, когда Белый чуть в обморок не грохнулся после твоего предложения разоружить батареи приморского фронта крепости...

  – Да какой, нафиг, разоружить, Илья! Избавить от ненужного хлама и бутафории – это да! Никто ж не снимает тяжелые пушки – я за такое сам голову кому хочешь, оторву!

  – Не кипятись, друг! Просто мне, как командующему, приходится обдумывать каждый шаг не только со стороны практичности, но и со стороны того, как это будет воспринято в Петербурге. Хотя это до чертиков противно.

  – О да, Илья Сергеевич! Представляю, каково это тебе, особенно – зная твой характер!

  – Вот именно! Но количество кулуарных 'доброжелателей' заставляет оглядываться и на это обстоятельство. И, думаю, что уже завтра в столицу полетит телеграмма, а может быть, и не одна, что Модус сотоварищи покусились на святая-святых – разоружают батареи крепости! И это, кстати, совсем не весело, так что зря улыбаешься!

  В ответ улыбка Сергея стала ещё шире:

  – Забей, адмирале! Про 'разоружение кораблей' телеграмм было не меньше, включая самого наместника! И что?! А ничего! Сняли эту малокалиберную бутафорию, и глазом не моргнули! И последний ночной бой только подтвердил правильность принятых решений. И, поверь мне – придет ещё время, когда и сторожевики себя проявят, и перевооруженные 'Дашка' с 'Паллашкой' отоварят кого-то из японских собачек!

  – Так, господин контр-адмирал! Порошу выражаться более почтительно по отношению к крейсерам вверенной не только мне, но и Вам, эскадры!

  – Всенепременно, Ваше превосходительство! Как только эти океанские пакетботы превратятся в крейсера, так сражу же и начну проявлять своё к ним почтение!

  – Мужики! – раздался бас Капера, выглянувшего на балкон в открытую дверь, – Хватит ломать тут комедию и мёрзнуть! Чай уже на столе, так что пойдем, нужно обсудить пару вопросов!