Текст книги "Северное Сияние. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 20

Мы появились за несколько минут до начала третьего, финального раунда матча – в формате пять на пять. Правда, если бы мы не успели, состоялся последний раунд бы в формате пять на одного – потому что, согласно правилам, возможность Модеста и Ильи участвовать в третьем раунде была автоматически заблокирована.

Может быть, и даже вполне допускаю, что команда Красногорска могла отменить блокировку и выступить инициатором их участия – если было бы официально объявлено, что Эльвира Зарипова, Валерий Медведев и Артур Волков в финальном раунде матча участия принять не могут. Но об, естественно, этом никто не объявлял.

Вчера вечером – уже в уносящем нас на восток от Пятигорска самолете мы узнали, что в первых двух раундах команда из Красноводска показала себя очень неплохо. Все же предыдущие свои два матча они выиграли, и раунд защиты смогли у нашей команды забрать, воспользовавшись численным преимуществом четыре в три.

Участие в третьем раунде мы планировали принять, но сделать это оказалось не так-то просто. Оттого, что мы не только скрывали следы нашего появления на базе отдыха, но еще стремились быть неузнанными – чтобы не раскрыть факт использования кукол вместо себя, в город добирались окольными путями. И это оказалось не сильно проще, чем преодолеть системы защиты периметра базы отдыха. Не проще, а главное дольше – так что в гостинице мы были только поздним утром, когда наша команда в полном составе уже выдвинулась на большую арену императорской гимназии Красноводска.

К чаше амфитеатра мы подъехали в последний момент, словно так и задумано было. Показательно не торопясь, мы втроем зашли в раздевалку и без лишней суеты принялись облачаться в заранее доставленные и подготовленные для нас бронекостюмы.

Наденька, миниатюрная по сравнению со своей внушительной винтовкой, уже сидела в кресле полностью экипированная. Винтовку – выше своего роста, она держала между ног, уперев прикладом в пол. По-моему, даже обнимала ее бессознательно, что помогало ей сохранить спокойствие. И перед перспективой участия в бою одной против пятерых, и отчасти спокойствие реакции на наше запоздалое появление. Ну, пару раз дернувшееся веко не в счет, я считаю.

Модест и Илья также были здесь, в раздевалке, и в отличие от Наденьки позволили себе чуть больше эмоций. Не обращая на них внимания, словно и не отсутствовали почти двое суток, мы быстро принялись облачаться в бронекостюмы, доставая из транспортировочных элементы доспехов.

Пока экипировались, я краем глаза наблюдал за Наденькой. И зная ясноглазую девушку – ее ответственность и даже перфекционизм, предположил, что она страшилась даже не выхода одной против пятерых. Ее явно больше пугала перспектива оказаться тем самым человеком, который проиграет раунд и матч.

– Каков наш план, капитан? – поинтересовался Валера, который облачился в бронекостюм раньше всех. Эльвира ничего не ответила – боролась с одним из наплечников, который все никак не желал заходить в пазы.

– Тебе для эпатажа или для самообороны? – с напряжением наконец произнесла она, пытаясь извернуться так, чтобы подошедшему с помощью Модесту было удобнее справиться с кривым наплечником, не снимая и не отделяя ракушку кирасы у нее со спины.

– Нас меньше, значит для самообороны, – после некоторого раздумья сообщил Валера.

– Лучший прием в самообороне какой? Правильно, бег, – уже напряженно пропыхтела Эльвира, выгибаясь еще больше. Но безуспешно – непослушный наплечник никак вставать в положенное место не хотел.

Шутка была не очень смешная, но Валера тем не менее громко засмеялся – сказывалось легкость от только что скинутого с плеч напряжения последних дней. Все-таки все у нас получилось, и везде мы успели. Отсмеявшись и покачав головой, принц подошел к царевне и попросив Модеста подвинуться за две секунды справился с наплечником.

– Так план-то какой? – вновь спросил он.

– План отличный, – ожгла его взглядом Эльвира, потянувшись за оружием.

Царевна явно злилась и на наплечник, и на принца, который ее отвлек – потому что хорошо чувствовалось, что наш капитан обдумывает именно предстоящие действий. Остаточным после недавнего ритуала чувствовалось, а Валера зачем-то ее отвлек. Причем специально.

– Валер, ты такой душный, – усмехнулся я. И, не дав ему ничего сказать, продолжил: – Педант Аркадий во время пожара так внимательно изучал план эвакуации, что с ним случилась жгучая неприятность. Слышал такую историю?

– Артур, ты такой нудный, и шутки у тебя уже не острые. Ты вообще место битвы видел? – поинтересовался Валера, надевая шлем и двигаясь к камере нанесения камуфляжа.

Когда он установил винтовку в пазы держателя, я сам надел шлем и не опуская забрало активировал визор. Выбранную для раунда локацию действительно не смотрел, забыл как-то – не очень усердно укорил я сам себя, выводя на возникшей через окуляр визора дополненной реальности перед карту локации. «Берег Ридли» – ледяная пустошь, и корпуса заброшенной ледяной станции.

Ну… что ж, отлично – впервые за три матча появился повод использовать зимний камуфляж бронекостюма. Под звуки предупреждающих о времени готовности сигналов я прошел в камеру настройки, соседнюю с той, где скрылся Валера, и оставив оружие в специальном держателе, встал в капсулу. Вжав кнопку одного из вариантов возможного выбора, и пока механические держатели пульверизаторов меняли мою раскраску, последовательно поднял руки, широко расставил на ширине плеч, а после опустил.

Заходил в камеру я в черной броне, с серо-белой угловатой рисовкой на плечах в виде морды волка, вышел в броне белой, с черной волчьей мордой. С небольшой задержкой в камеры камуфляжа зашли Валера и Эльвира, также выйдя внешне другими. Перекрасилось и оружие – теперь белый арктический волк на моей винтовке стал черно-серым, а ствольная коробка белой.

Магазины к винтовке только так и остались черными – заранее я их не подготовил, по известным причинам. И теперь боеприпасы можно было забрать только в шлюзе перед выходом на арену. Впрочем, подобные мелочи заметил только я. Надежда просто тихо радовалась тому, что оказалась не одна, а Валера с Эльвирой продолжали разговор ни о чем, больше напоминающий иносказательную пикировку.

Дело было в том, что сразу после того, как отсекая от себя крики заживо сгорающего Горбунова, мы захлопнули двери машины, Валера задал мне очень интересный вопрос. На который я не сразу нашел ответ.

А именно – почему мы не принесли литератора в жертву, черпая силы из его смерти. Почему мы не убили его на месте преступления, было и так понятно – база отдыха, созданная как огромный жертвенный камень, маяком для грядущего открытия врат, неподходящее место для лишения кого-либо жизни. И поэтому никто не задал вопросов о том, почему и зачем мы Горбунова оттуда вывозим.

Был, кстати во всем произошедшем показательный момент, весьма меня порадовавший. Барбара Завадская, в понимании Эльвиры и Валеры, была моим человеком. И поэтому истязавший ее литератор, по их же мнению, был в первую очередь моим клиентом – и поэтому никто не задал мне ни одного вопроса, когда я сжигал его в поле. Не ставя под сомнение мои действия, и не внося разброд в ход операции. Но вот когда мы оказались в относительной безопасности, время пришло. Правда, сразу отвечать на поставленные вопросы я не стал.

Устал.

Действительно устал – как будто из меня стержень вытянули, оставив лишь гуттаперчевую оболочку. В незаполненные активными действиями минуты на меня наваливалась странная слабость, а в голове, от слишком сильного психоэмоционального напряжения, буквально гудело.

Вчера я отговорился общими фразами, но пообещал все рассказать и ответить на вопросы потом. Причем обещал по-честному – я чувствовал, что истинный мотив моего порыва столь быстрой казни где-то рядом, только руку протяни.

По итогу вчерашний день и минувшую ночь я действовал и думал в некоем плавающем состоянии, находясь в глубокой задумчивости и будучи словно не совсем здесь. Валера и Эльвира же, пользуясь все еще сохраняющимся усилением связи на крови, продолжали с помощью мыслеречи обсуждать детали проведенной операции.

В вопросе с возможным жертвоприношением Горбунова царевна неожиданно заняла роль моего адвоката, но чувствовалась – мотивы моего поступка по его быстрой казни она тоже не совсем понимает. Тем более, что полученная в ходе нашего совместного ритуала кровавого союза сила и у меня, и у Валеры уже закончилась.

Закончилась, потому что до этого момента смогла серьезно выручить – меня спасла от пленения, когда получилось сбежать в другой мир от группы захвата ФСБ, а Эльвиру Валера с помощью полученного во время жертвоприношения запаса спас от смерти после убийства царевной Спящего. Вернее, Валера спас ее от необходимости воскрешения и поиска кандидата под новый слепок души.

И даже сегодня утром созданная недавним ритуалом кровосмешения усиление нашей ментальной связи еще не закончилось. Да, яркость восприятия уже постепенно затухала, и исчезло трехпотоковое восприятие мира, зато мыслеречь все еще давалась очень легко. И оттого я даже сейчас прекрасно слышал разговоры Эльвиры и Валеры, все еще обсуждающих возможный план действий. Раздраженная Эльвира включила режим «я капитан команды», а веселый Валера пытался вывести ее из себя, уточняя детали.

Пикировку их слышал, но внимания на обсуждение не обращал. Глянул только на тактический экран, посмотрев метки позиций и планируемых действий. Эльвира, кстати, не соврала – выбранный ею план на раунд в первую очередь предусматривал быстрый бег.

В случае с коридорными площадками лифт обычно опускал нас вниз, сейчас же происходило наоборот – выйдя из раздевалки, мы поднялись наверх, оказавшись в трюме выброшенного на берег ржавеющего буксира.

Едва раздался щелчок, и лифт остановился, как на экране таймера побежали цифры уходящего времени. На подготовку отводилось тридцать секунд, которые были заполнены быстрыми и скупыми движениями – щелкали опускаемые забрала шлемов, с сытым металлическим звуком входили магазины в оружие, гудел в ушах зуммер настройки тактической сети, отсекая нас от внешнего мира.

Пронзительный корабельный ревун, по традиции знаменующий начало финального раунда, активными наушниками был приглушен. И это меня порадовало – никогда не любил громких звуков, даже ожидаемых.

Перехватив винтовку, я – едва исчезла преграждающая красная завеса, рванулся вперед. Как и все остальные. Только вот если Эльвира и Надежда разбежались по сторонам, покинув через пробоину в борту буксир и занимая позиции на высотах, то мы с Валерой ринулись вперед практически по прямой.

Интуитивно, даже без подсказки метки в визоре ощущал рядом его присутствие – принц забрал правее, заскакивая по ледяной стене сплющенных глыб. Перескочив через частокол высоких ледяных торосов, мы прямо по чистому полю устремились вперед, к занесенному снегом зданию. Ради скорости задействовали энергоресурс брони, прибегнув к помощи экзоскелета, чтобы не поднимать высоко и неуклюже ноги, преодолевая глубокий снег. Так что я сейчас не прыгал по сугробам, а рассекал их даже не замечая – как не замечает ледокол Ямал слой льда толщиной меньше метра.

Подставились, не без этого – но расчет был на то, что подобной наглости от нас не ожидают. Вернее, может и ожидают, но не сразу вся команда противника собралась в местах прострелов через локацию. Те же, кто откроет по нам огонь, обозначат позиции и в свою очередь окажутся на прицеле Эльвиры и, самое главное, вооруженной снайперской винтовкой Надежды.

Еще расчет был на то, что один из нас до заброшенного главного корпуса здания полярной станции наверняка добежит, занимая выгодную позицию. И уже оттуда можно будет прикрывать своих партнеров по команде, а также держать под контролем возможные пути перемещения соперника в течении часа – до того момента, как запретная зона не сузится до размеров небольшого пятачка в центре локации.

Нашего самоубийственного рывка действительно не ожидали – и в первые секунды после обнаружения стрелять начали всего двое бойцов из команды соперника. Прямо передо мной вспыхнули серо-стальные отблески сработавшего щита, и я рванулся резко вправо, после влево – стараясь уйти с траектории прицеливания. Чуть погодя прилетело сразу несколько попаданий; вспухли перед глазами уже активные голубые всполохи щитов, замелькали красные аварийные отсветы визора – указывающие направление стрельбы со стороны обнаруживших себя противников.

Вокруг загремело и заискрилось – я уже мчался через свалку пустых и ржавых бочек, которые сейчас прошивались очередями противников. Меня они из виду на время потеряли, но стреляли по последним меткам, стараясь достать и добить. И грохота от пробиваемых пулями бочек, всполохов щитов и визга рикошетирующих пуль стало вдруг очень вокруг много.

Все происходило весьма быстро, и я даже не успел разочароваться – понимая, что пойман в фокус и именно мне предстоит сейчас сыграть роль сакральной жертвы во имя интересов команды, и полежать час на снегу в темноте. Но пока все еще бежал на пределе сил – уже выскочив из-за простреливаемого загромождения бочек. Причем плотность огня сначала снизилась, а после вовсе линии трассеров практически исчезли из вида.

Не успел порадоваться, как мигом позже сильным ударом меня притормозило и сбило с ног, отбросив в сторону – но подкатился я под занесенную снегом стену здания, прямо в сугроб, зарывшись в него с головой. Надо же, живой – всерьез удивился я, глянув на просевшие далеко вниз показания щитов. Три процента всего осталось.

«Эх, пронесло – сказал Василий Иванович после близкого накрытия. – Меня тоже, – добавил чуть погодя Петька».

Валеру, кстати, также потрепали неплохо – понял я, выдернув взглядом с поля периферийного зрения телеметрию сохранности щитов союзников. Риск нашего самоубийственного рывка все же оказался более серьезный чем предполагалось – каждая команда по мере соревнования явно улучшала свои возможности, учась от противников. Тем более что красногорцы свои предыдущие матчи выиграли – и сейчас мы прошли по краю, на тоненького.

Риск был, но он оправдался. Даже более чем. Несмотря на разноцветный калейдоскоп всполохов вокруг – от работающих щитов, показаний дополненной реальности и мелькающих рядом трассеров, отслеживать логи боя периферийным зрением я успевал. И еще на бегу, даже на лету – когда кувыркался под стену, готовясь выключиться в любой момент, увидел по сухой статистике что происходит и сильно удивился.

Торопливо выбравшись из сугроба, спеша окончательно уйти с линии огня – вдруг с фланга уже кто зашел, я вломился в здание вместе с изъеденной ржавчиной когда-то голубой дверью с круглым иллюминатором (явно медведей смотреть перед выходом). И только оказавшись под крышей не смог удержаться от изумленного комментария.

– Как? Как она это делает? – вслух обратился я одновременно и к напарникам и к мирозданию.

Неподалеку раздался грохот – это Валера, пути с которым у нас с момента старта разошлись по сторонам, а теперь сошлись, вошел в задние проигнорировав уже открытую мною дверь, оставив в панели стены рваный проем. И не лень ему идти на таран со стеной бодаясь – лишние десять метров в сторону было не забрать.

Прикрывая друг друга, мы миновали заброшенный корпус полярной станции насквозь – необходимо было занять выгодные, ключевые позиции, с которых простреливалось большинство мест той части локации, которая вскоре – по мере уменьшения доступной к пребыванию территории, должна была стать эпицентром событий.

И еще нам нужно прикрыть перемещение Эльвиры и Надежды, которым уже пора менять позиции – они находились в зоне, которая уже через несколько минут станет запретной, сначала понемногу, а потом все быстрее и быстрее снимая мощности щитов брони.

Когда оказались на спланированных позициях, я занял одно из помещений верхнего этажа, соорудив себе укрытие из старой мебели. Внешняя стена здесь была полностью остеклена, многие секции зияли прорехами – и внутренний двор исследовательской базы я наблюдал отлично.

Стрельба, кстати, уже прекратилась, активные цели исчезли, и я смог более внимательно посмотреть на следы статистики произошедшего во время нашего маневра.

Преимущества красноводчан пять в четыре превратилось в преимущество нашей команды – причем уже в соотношении четыре в два. Мы с Валерой выжили оба, пусть и потеряв во время самоубийственного рывка практически полностью мощности щитов, а вот трое соперников из игры выбыли насовсем.

Из замеченных и открывших по нам огонь противников один сумел скрыться, двое были уничтожены. А вот третий «убитый» на карте отсутствовал. Но он точно был, об этом говорили записи в логе:

«Надежда Кудашова >>> †Хаджар Алиев»

«Надежда Кудашова >>> † Виктория Козлова»

«Надежда Кудашова >>> †кн. Олег Гордеев»

Выбитые из игры Хаджар Алиев и Виктория Козлова на карте видны. Был еще Арсений Ежов, обнаруженный Валерой и получивший от Эльвиры пару попаданий. Он оставил неактивную метку в месте, где был замечен и где пропал из зоны видимости. А вот метка «убитого» князя Олега Гордеева на карте даже не проявилась.

– Надежда Геннадиевна? – вопросительно произнес я, воспользовавшись переговорным устройством.

– В преддверии матча я изучила возможные пути выхода соперника на позиции, а также максимально удобные места для раскидки гранат. Наугад простреливая подобные места, я удачно вывела из состава команды одного из противников, – ровным голосом сообщила Наденька.

– Это вообще законно? – невольно вырвалось у меня.

– Она вообще человек? – одновременно со мной, решив тоже попробовать в шутку юмора, мысленно произнес Валера.

Чем, к моему большому удивлению, вдруг замкнул все появляющиеся в голове мысли и несоответствия, помогая ухватить то самое неявное решение о спонтанной казни Горбунова, которое казалось мне правильным. И времени все это обдумать у меня оказалось достаточно – потому что после команды Эльвиры мы замерли на позициях, не собираясь сразу решать исход матча очередным кавалерийским наскоком.

Ее решение понятно: территория локации немалая – слишком много возможных мест укрытия противников сейчас, так что огульно рисковать смысла нет совершенно. И у меня, и у Валеры ресурс щитов значительно снят, каждому при невезении хватит даже одного удачного выстрела.

При неудачном развитие событий Эльвире с Надеждой остаться два в два не очень вариант. К тому же противники показали, что весьма зубасты. Так что сейчас нужно просто ждать, пока площадь локации, уменьшаясь каждые десять минут по таймеру, оставит нам для действий небольшую площадку, где можно реализовать свое преимущество.

Неожиданно я почувствовал направленное на себя внимание Эльвиры. Царевна почувствовала эхо моих эмоций от озарения догадки, и сейчас хотела услышать, что же я надумал.

Причем услышать именно сейчас, потому что в ближайшее время наедине нам втроем будет остаться проблематично, чтобы приватно все обсудить. И не дожидаясь, пока Эльвира задаст вопрос, я заговорил сам. Причем заговорил вслух, не только для Наденьки, которая сейчас находилась с нами на площадке Большой арены, но и для слышащих наши переговоры Ильи и Модеста.

– Валер.

– Артур?

– Ты помнишь вводную лекцию господина фон Колера?

– Э… допустим, да, – после некоторой паузы произнес Валера.

– А ты помнишь, что он нам сказал насчет применения…

Я хотел было сказать «темных искусств», но замялся – пусть мы в отдельной командной тактической сети, которая по умолчанию не должна прослушиваться, но все равно не стоит давать чужим ушам лишнего повода притянуть меня по случаю за язык.

– …насчет применения практик преподаваемого им славянского язычества?

– Про мгновенную карму?

– Нет, про дракона. Для того, чтобы убить дракона, нужно самому стать драконом.

– И к чему он это говорил? – вновь поинтересовался Валера. – И к чему ты сейчас эту стылую песню завел?

– К тому, что когда ты убиваешь убийцу, убийц в мире не становится.

– А если один человек убьет десять убийц? Я чувствую здесь серьезный изъян в логике…

– Валер.

– Артур?

– Еще он говорил о чудовищах. Постулат от нашего другого коллеги по… славянскому язычеству, прошедший через несколько веков.

– Какой постулат?

Я только хотел ему ответить, как вдруг опередив меня, заговорила Наденька.

– Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться чтобы самому не стать чудовищем.

– Замечательно, Надежда Геннадиевна, спасибо! – не смог удержаться я. – Валер, что еще Максимилиан Иванович тогда сказал на эту тему, помнишь?

– Конечно помню, он много чего сказал, – покладисто согласился Валера. – Тебе с какого места начать воспроизведение?

– А еще он сказал: Я – меч во Тьме. Я – дозорный на стене. Я – огонь, который…

Апатичная слабость душевной усталости после рывка по снегу у меня прошла, настроение улучшилось, и я даже в шутку начал цитировать клятву Ночного Дозора. Но вовремя осекся – потому что фраза «я – огонь, который разгоняет холод» может быть превратно истолкована.

Особенно учитывая, что сам я прошел инициацию в огненной стихии, а Анастасия – пути с которой у нас недавно пусть и разошлись (явно ненадолго), гений, без шуток, в стихийном искусстве Школы Льда. И, как вишенка на торте – инициацию я проходил в алтарном зале усадьбы Юсуповых-Штейнберг. Так что вполне может получиться, что эта самая шуточная фраза «я – огонь, который разгоняет холод», может быть понята превратно и всплывет как серьезный аргумент через пару лет. А может и позже.

Если, конечно, доживу.

– Артур… – между тем с явно чувствующей острожной укоризной протянула Наденька, – Максимилиан Иванович такого не говорил!

– Ладно, простите, увлекся. Он сказал: Наш с вами путь начинается и лежит он к самому краю бездны.

На некоторое время повисла тишина. Каждый из нас шестерых обдумывал фразу в свете имеемых знаний. Я лично думал о том, что уже давным-давно край бездны миновал, и под ногами сейчас тонкий лед.

– Максимилиан Иванович был умным и мудрым наставником, – произнесла вдруг Эльвира, которая – я очень хорошо это почувствовал, прекрасно поняла, к чему я клоню. В отличие от Валеры.

К месту было бы сейчас озвучить давно терзавшие меня мысли – есть ли у нас, как у одержимых, лимит возрождений слепком души, и как влияет каждая гибель на наше сознание? Не изменяется ли наша личность после наложения и каждого использования слепка души? И даже проще, не форматирует ли нашу личность банальное использование силы Тьмы – подтачивая совсем понемногу, исподволь и незаметно? Но говорить об этом вслух не стал, просто передав все соображения Эльвире и Валере мыслеобразами. Для всех остальных вслух сказал о другом.

– Максимилиан Иванович был хорошим наставником и замечательным человеком, который пожертвовал своей жизнью ради нашего спасения. Мир его праху, – скорбно, но весьма сдержанно произнес я.

Намек более чем прозрачный – учитывая, что на самом деле фон Колер пожертвовал нашими жизнями для своего несостоявшегося возвышения.

– И мне кажется, что он в своей неиссякаемой мудрости учил нас тому, что цель оправдывает средства, пока средства оправдывают цель, – добавил я. И дальше заговорил уже мысленно, обращаясь только к Эльвире и Валере:

– Я конечно вырос в неблагополучной среде, но уж не настолько. Да, Британская Калифорния – это конечно диагноз, но уж не такой, что позволяет легко пытать людей. Вчера же у меня это получилось вполне естественно и непринужденно. Хорошо, пусть где-то и на эмоциях, держу в уме что на ту мразоту даже смотреть неприятно. Да дело необходимое – как прыщ выдавить или таракана прихлопнуть ногой, если тапка рядом нет. И… и может быть поэтому я не сразу понял, но вчера сам уже подошел к краю бездны – именно к тому самому краю, о котором говорил фон Колер. Я чувствую, что еще немного, и мне может это начать доставлять удовольствие. Тем более, что это направлено на благое дело – это же искоренение зла в чистом его виде. Но очень сложно уловить момент, когда из охотника на драконов сам становишься драконом.

Снова немного помолчали. Я пытался сформулировать свои беспорядочные мысли, Валера и Эльвира обдумывали сказанное.

Наденька, Модест и Илья тоже молчали. Можно сказать удивленно – для них мой почти монолог – та его часть из озвученного вслух, слишком много осязаемого смысла не несла. Я же продолжил говорить мысленно, обращаясь к Валере и Эльвире:

– Кровавый союз, что мы заключили с вами – это необходимое для нашего выживания меньшее зло. Но если мы продолжим не казнить, не выпалывать мерзость, а забирать силу через смерть других людей, да пусть даже нелюдей… кто знает, к чему мы придем?

Озвучив эту мысль, которая и заставила меня в срочном порядке казнить Горбунова, чтобы не было соблазна принести его в жертву, я заговорил вслух:

– Надежда Геннадиевна, наш с Валерием Георгиевичем самоубийственный рывок, вы как считаете, удался?

– Несомненно, – без задержки, но явно обескураженная странным вопросом ответила Наденька.

– Вот мне тоже кажется, что пожертвовать одним или даже двумя членами команды для общей победы – это отличный план, – подтвердил я. И, для остальных – Наденьки, Модеста и Ильи замолчал. И снова продолжил для Эльвиры и Валеры, не вслух:

– А если, допустим, через годик другой будет вариант принести одного из нас троих в жертву? Представляете сколько силы сразу, просто горы свернуть можно. А потом, пожертвовать второго – чтобы в конце остался только один? Как считаете, хороший план?

Наша усиленная кровавым ритуалом связь уже практически оборвалась, но я очень отчетливо почувствовал холодное изумление обескураженных моим предложением Валеры и Эльвиры.

– Может быть об этом говорил фон Колер? – поинтересовался я у них. – И фразу «кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться чтобы самому не стать чудовищем» стоит произнести в другой интерпретации: если долго вглядываться в бездну, бездна начнет вглядываться в тебя?

Поднявшись, я перехватил винтовку и спрыгнул на снег в проем одной из выбитых секций панорамного окна. И без задержек перебежал от стены здания к присыпанной снегом будке с генератором.

– Артур? – послышался в ушах вопросительный возглас Эльвир.

– Я устал и очень кушать хочу. Давайте закончим побыстрее, а?

По метке тактической сети я видел, что Валера также начал перемещаться, меняя позицию.

– Заканчивайте, – дала добро Эльвира.

– Погнали? – поинтересовался я у Валеры.

И мы погнали. Двое оставшихся в живых противников обнаружились довольно быстро.

«Надежда Кудашова >>> †Арсений Ежов»

«Надежда Кудашова>>> †б-н Марк Остерман»

…!?

Да как она это делает?