Текст книги "Северное Сияние. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Небольшая пауза потребовалась на восполнение боезапаса, а также замены комплектов брони. Двое семипалатинцев, участвующих в первом раунде и заявленных на второй, переоделись в новые бронекостюмы – активные щиты у них были полностью выбиты.

Валера, несмотря на то что половина ресурса защиты бронекостюма у него была снята, костюм менять не стал. Трибуны, судя по гулу, такое его решение встретили неоднозначно.

Мы даже запас гранат пополнять не стали. Но это не было картинным жестом – защитникам ни ЭМИ-гранаты, ни дымы не полагались по условиям. Только хлопушки «толкушек», которые мы в первом раунде не использовали.

Вторая локация, Крыша, по строению от Ме́тро заметно отличалась. Это был прямоугольный зал, по длинным сторонам которого располагались два коридора. Места появления команд находились с торцов зала, напротив.

Атакующие начинали в техническом помещении нижнего уровня; мы, как защитники, приехали на лифте с противоположной стороны, оказавшись у дверей к лестницы верхнего уровня, ведущей к конвертоплану. С ним никаких действий производить не было нужды – атакующей команде просто до него необходимо было добраться, вскрыв для этого электронный замок двери, у которой стояли сейчас мы. Замок этот, как и модуль автопилота поезда, также можно было вскрыть лишь с помощью лэптопа из ранца капитана команды.

Добраться до нужной двери, по стандарту, атакующим можно тремя способами. Первый, через центральный и простреливаемый со всех сторон зал – это был альтернативный и опасный способ. Два остальных заключались в проходе через коридоры справа и слева. Они были широкие, но не прямые, поднимаясь то вверх, то вниз, разделенные несколькими помещениями с автоматическими и неавтоматическими дверьми. Кроме этого, часть комнат обоих путей просматривалась через стекла с галереи, опоясывающей весь центральный большой зал.

Отведенные до начала матча на последнюю подготовку тридцать секунд вновь быстро промелькнули в легком мандраже ожидания, и ограждающая проход красная пелена перед нами пропала.

В отличие от первого раунда, размениваться на какие-то долгие тактические изыски мы не стали. Втроем – Валера, я и Эльвира, мы бросились вперед без малейших задержек. На базе осталась одна Наденька – заняв позицию в проходе, для страховки она взяла в прицел одно из окон на стороне прохода противоположному тому, по которому сейчас двигались мы.

Перемещение в составе тройки на этой локации во время тренировок за последние недели отрабатывалось нами не один раз. И я сейчас, с некоторыми допущениями, мог пройти этот маршрут с закрытыми глазами, даже так представляя опасность для противника.

Быстро, двигаясь гуськом друг за другом, мы миновали один поворот, второй, сбежали по лестнице и вскоре приблизились к желтым, вырвиглазного цвета дверям, находящимся совсем рядом с местом появления атакующей команды.

Если атакующие двигаются по этому коридору, они как раз должны быть сейчас здесь – кто первым пройдет через эти двери, у того в этом коридоре будет преимущества.

Семипалатинцы здесь были – как раз в этот момент одна створка двери приоткрылась, и в нее выкатилась ЭМИ-граната. Мы начали стрелять изо всех трех стволов одновременно – дверь просто вынесло в щепках, выведя из строя стоявшего за ней бойца противника. Вспышка света полностью ослепила наши приборы визоров, оставив перед глазами только белый свет, но рука уже отпустила рукоять винтовки, потянувшись к поясу, срывая гранату-толкушку.

Передвигаться с закрытыми глазами, держа сектора обстрела, по этим коридорам мы могли с некоторым допущением, а вот раскидку гранат, по воле Андре, практиковали именно с закрытыми глазами и до полного изнеможения. Поэтому сразу две наши гранаты залетело в размочаленный выстрелами дверной проем даже тогда, когда мы с Валерой были ослеплены.

Эльвира, как мы и отрабатывали эту ситуацию, вместо атаки и броска просто отступила назад, сохраняя зрение. И сразу же после ЭМИ-вспышки она вновь появилась из-за угла, держа на прицеле дверной проем, прикрывая нас.

Гранаты-толкушки – оружие полицейское. Но наступательное, и рассчитаны на то, чтобы бросивший гранату в сторону противника боец в этот же момент мог сорваться вперед в атаку, приближаясь к месту взрыва. Что мы с Валерой и сделали, едва поменяв магазины и даже не видя очертаний прохода перед собой, все еще будучи частично ослепленными. Совсем рядом засвистели пули – прикрывавшая нас Эльвира явно засекла движение попробовавшего сунуться вперед противника.

Видя мир в едва-едва проступающих очертаниях, я на бегу выпустил весь магазин по ходу движения, и сразу отвалился в сторону, давая дорогу Валере. Он влетел в коридор, и грудью принял очередь, в сполохах работы активных щитов отлетев в сторону. Добить отброшенного Валеру встретивший нас семипалатинец не успел – и я уже различал силуэты, да и Эльвира подтянулась.

Практически одновременно со «смертью» второго противника поодаль гулко хлопнул выстрел снайперской винтовки, и почти сразу послышался звук разбитого стекла.

Перемигнулись цифры на периферии зрения: уже 0–3 по убийствам в нашу пользу, остался всего один противник. И мы его уже видели: отходя и отстреливаясь, двигаясь довольно грамотно, он при этом зачем-то вышел на галерею. Да, мы его зажали, но мог бы раскидать гранаты и попробовать броситься в атаку – единственный, пусть и имевший призрачные шансы, вариант на успех. На мой взгляд.

В результате, появившись на галерее – попробовав скрыться через балкон, чтобы спрыгнуть вниз, семипалатинец моментально выбыл из игры, получив в спину выстрел из снайперской винтовки Наденьки. Которая – наблюдая в визоре всю тактическую ситуацию на карте, заранее сменила позицию.

– Команда Арктической императорской гимназии имени Петра Кузьмича Пахтусова одерживает победу во втором раунде и в мачте! Чистая победа! – вновь раздался поставленный голос диктора, продублированный высветившийся перед взором надписью.

– Без комментариев, пожалуйста, – произнесла Эльвира за мгновенье до того, как с губ меня сорвалось просящееся на язык «piece of cake».

Зря я сомневался в наших возможностях. Такой тренер как Андре, думаю только у нас, да и с неасапиантами, экипированными на все деньги, думаю только мы занимались на тренировках. Кроме того, если самое-самое высокое руководство так серьезно подошло к турниру… Если Андре получил задание сделать из нас победителей, может быть тренера других команд…

Хотя нет, вряд ли темпы подготовки искусственно сбивались, скорее просто наши форсировались. А еще предполагаю, что общий уровень команд для всех (кроме нас, как непосредственных участников), очевиден. И именно поэтому имеет место столь расчетливая уверенность именно в нашем успехе.

– Да-да, мы еще ничего не выиграли, – между тем с легкой иронией добавил Валера, явно опередив Эльвиру, которая только-только собиралась произнести эту фразу.

Оглянувшись на своих, я легко забежал по лестнице – на площадку галереи. И спрыгнул вниз. Туда, где приходил в себя и снова учился двигаться в медленно возвращающемся под контроль бронекостюме член команды Семипалатинска. Глянул на шеврон – так и есть, капитан команды, я не ошибся.

Я присел на одно колено рядом с ним и немного подождал, пока семипалатинец полностью придет в себя. Все же защита-защитой, а отхватить в спину из снайперской АЕК это не шутки. Как воздушным молотом дух выбивает. И, когда капитан команд противника попробовал встать, я поднялся первым и протянул ему руку.

Подумав немного, он помощь принял, и мы поднялись вместе с ним. Едва оказались на ногах, я снял шлем и дождался, пока противник сделает тоже самое.

– Небольшая и необязательная просьба, – обратился я к капитану команды противника, глядя в его карие глаза: – Не переживайте. Вам просто не повезло, что оказались на нашем пути первыми. Через пару недель, а то и через неделю, всем станет ясно, что вы выступили более чем достойно.

Говорил я, зная о том, что мои слова станут достоянием общественности – я в прицелах камер, все по губам читается. Но действовал сознательно. Да, после высочайшего просьбы и приказа, от которых невозможно отказаться, мы согласились демонстрировать высокомерное превосходство. Но сохранять человеческое лицо при этом нам никто не мешает.

Выходили с Большой Арены императорской гимназии имени И.И. Шпрингера мы уже не в тишине – нас провожали пусть сдержанные, но уважительные аплодисменты.

Турнир только начинался, мы еще ничего не выиграли – нами сегодня сделан только первый шаг к победе в своей группе. Но если бы я в этот момент знал, куда этот путь меня в итоге приведет, точно бы сразу и не задумываясь сошел с дистанции.

К сожалению, в числе моих многочисленных и самых разных талантов предвидение будущего на тот момент полностью отсутствовало.

Глава 14

За расчерченным косыми линиями дождя иллюминатором собиралась не радующая глаз серая хмарь. Поэтому, откинувшись на спинку кресла, я попытался было подремать. Не удалось – как назло, меня несколько раз отвлекали. Когда же все про меня забыли, разгрузить голову все равно не удалось – сам отвлекся на Валеру и Эльвиру. Они, устроившись на сиденьях впереди меня, на экране ассистанта наблюдали за пресс-конференцией по итогу матча.

Наблюдали с интересом, комментировали с нескрываемым удовлетворением. Потому что пресс-конференция команды Арктической гимназии была проведена в стиле «наш ответ Чемберлену». Сделали это сознательно, и с особым цинизмом: представление первого дня, как и нашу показательную самоуверенность, прокомментировали практически все печатные и сетевые издания, аккредитованные на матч в Семипалатинске. Причем прокомментировали в выжидательном, с намеком на грядущее наше фиаско, ключе. Ответили на это небрежение журналистов мы с чувством, толком и расстановкой – отправив для общение на итоговой пресс-конференции команды только Илью и Модеста.

Дело было даже не в том, что оба не участвовали в матче – все же по своим показателям и умениям они ненамного уступали нам с Валерой, с Эльвирой были примерно вровень, и оба превосходили Наденьку. Коварство отправки их на пресс-конференцию заключалось в том, что оба – и Илья, и Модест, обладали несомненными и неоспоримыми талантами в общении. Причем талантами абсолютно противоположными.

Илья на абсолютно любой вопрос имел привычку отвечать односложно, в стиле: «Да», «Нет», «И что?», «Не думаю», и прочее в похожем ключе.

Модест же, если ему давали слово, ни на один вопрос, даже прямой, не давал конкретного ответа, уходя в глубины сторонних обсуждений. К примеру, на элементарный вопрос сколько будет дважды два, он мог начать отвечать в стиле: «Знаете, несколько месяцев назад судьба подарила мне шанс посетить Санкт-Петербургскую Академическую гимназию Святого Петра, более известную как школу Петришу́ле, и…» – далее погружаясь в лабиринты сторонних рассуждений, уводя разговор в сторону вплоть до своих первых детский воспоминаний о чудесном вкусе малинового варенья от бабушки.

Естественно, собравшиеся на пресс-конференцию журналисты обо всем этом не знали. Но они, конечно же, узнали – что и комментировали сейчас Валера с Эльвирой, с удовольствием наблюдая за мероприятием.

Кроме Валеры и Эльвиры, на колкие замечания которых я обращал внимание, действовал отвлекающий фактор и позади меня. Где, через ряд сидений, расположилась Наденька в компании Лады. Колумнистка Сатирикона брала у Надежды интервью, но происходило это больше в стиле сокровенной беседы закадычных подружек, перемещаемой аханьем, заливистым смехом и многозначительными паузами.

Принудительно закидывать себя в состоянии сна не хотелось – последнее время мне нравилось засыпать естественно, без применения ментальных практик. Но сон все не шел, голову забивали самые разные ненужные мысли. Тем более что самолет все стоял, даже не тронувшись на рулежку.

Кого-то ждем? И кого нам ждать, свои все на борту? А остальные свои в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят. Чужих тем более не ждем – самолет зафрахтован гимназией для нашей команды, и вообще у нас приоритет при взлете должен быть. Тем более что большого сонма чиновников, даже губернских, на матче не присутствовало, поэтому пропускать на взлетной полосе мы сейчас никого не обязаны, по идее.

Едва я поднялся, как из начала салона послышался звук закрываемой стюардессой двери. Точно кого-то ждали – решил я, и не ошибся. Пройдя в головную часть салона, откинув плотный занавес в проходе, увидел заполошно озирающегося Дариуса Орбакаса.

– Вы уверены, что не ошиблись бортом? – поинтересовался я вместо приветствия.

После моего вопроса Дариус невольно глянул за мое плечо. Смысл его взгляда я понял почти сразу – секретарь выискивал там Эльвиру. Царевну Дариус явно опасался, приняв ее указания всерьез. Никого за моей спиной он не заметил, и от этого даже духом воспрял.

– Как… рейс два-три-три-два, фрахт Арктической гимназии, вылет в девятнадцать ноль-ноль, – бодро отрапортовал Дариус.

– Время? – только и спросил я с укоризной в голосе.

– Девятнадцать… – замялся Дариус.

– Девятнадцать?.. – вопросительно протянул я.

– …часов, девять минут.

– Уже одиннадцать минут, господин Орбакас. Девятнадцать часов, одиннадцать минут. Вы опять опоздали.

– У меня произошла чрезвычайная ситуация, домоправительница ушла, закрыв дверь и забрав ключи, а свои я не смог найти…

Дариус начал оправдываться довольно громко и рьяно, будучи абсолютно уверенным в своей невиновности и воле случая, но тон его быстро становился тише, паузы между словами длиннее, и в конце концов он замолчал. Потому, что сразу после его первого слова я развел руки в стороны и смотрел на него с выражением «Ну и зачем мне все это знать?».

– Глобус где? – покосился я на небольшой саквояж в руке коллежского секретаря.

– Какой глобус? – поймал разумом воздушную яму Дариус.

– Обычный. Глобус. У вас есть?

– Н-нет, – помотал головой коллежский секретарь.

– Как так нет? – совершенно серьезно поинтересовался я. – У каждого географа должен быть глобус.

– З-зачем?

– Чтобы пропить, – абсолютно серьезно произнес я.

– З-зачем пропить?.. А-а-а, да и я ведь не географ! – немного сломался Дариус после моих странных вопросов и суждений.

– Простите, – успокаивающе махнул я рукой. – Конечно же, это я немного перепутал.

– Что перепутали?

– Кто пьет чай с молоком, а кто запивает кофе водкой. Географов с геологами перепутал, только и всего, не обращайте внимания.

После этой моей фразы коллежский секретарь окончательно сломался.

Самолет между тем уже выкатился на рулежку, а стюардесса за спиной Дариуса сдержанной мимикой пыталась привлечь мое внимание. Когда получилось, она глазами и жестами показала, что неплохо бы нам занять свои места.

У меня было серьезное желание попросить остановить самолет, а Дариусу указать на дверь, вне зависимости от наличия или отсутствия там подкатного трапа. Но желание нереализуемое – явно ведь коллежский секретарь не просто так пришел, таких совпадений не бывает.

Не хотелось верить, что это наш будущий навигатор. Но смысл его отправки от географического общества к нам наверняка есть, так что вариант только один – ждать. Ждать, пока чужой замысел расчехлится.

Так что мой пренебрежительный тон, даже с особо нескрываемой саркастической насмешкой был вызван желанием хоть немного потрепать незваному гостю нервы; потому что сомнений в том, что коллежский секретарь попьет нашей крови, у меня никаких не было. Простота, которая хуже воровства, она такая.

Именно поэтому на дверь я ему не показал, а к явному облегчению стюардессы занял одно из мест. Дариусу же показал на ряд сидений напротив, через проход.

– Предписание, – произнес я, едва коллежский секретарь присел.

– Что?

– Предписание.

– Какое предписание?

– Вам же кто-то сказал номер нашего рейса, и дал задачу сюда прибыть ко времени. Кто, когда и при каких обстоятельствах это сделал?

– Ах, да! Направление! – наконец понял о чем речь Дариус.

– Какое направление? – не смог промолчать я.

– Как какое? – удивился секретарь.

Самолет между тем, выкатившийся на взлетную полосу и ненадолго остановившийся, дернулся и тронулся с места, набирая разбег. Дариус в это время, порывшись в саквояже, потянул из него плотный белый лист. Когда раздался резкий звук и бумага надорвалась, я даже не удивился.

Еще я не удивился, ну почти не удивился, даже тогда, когда протягивая мне лист Дариус отпустил его чуть раньше, чем я взял. Гербовая бумага, кривовато спланировав, полетела вперед по проходу, залетев под одной из сидений.

Заметив росчерк белого, на это обратила внимание стюардесса. Коротко глянув на нас, она отстегнула привязной ремень и полезла под сиденье. Дариус освободился от ремня мгновением позже и неуклюже выбрался в проход, направляясь за оброненной бумагой. Еще и наклонившись заранее, чтобы также залезть под сиденье – несмотря на то, что стюардесса была частично там и лист уже нащупала, забирая. Коллежский секретарь наверняка это видел и понимал, но его мозг просто не успел обработать входящую зрительную информацию. Так иногда бывает.

Мне оставалось только бессильно выдохнуть и закатить глаза – сделал я это ровно в тот момент, когда стюардесса, вылезая из-под кресла с глухим стуком столкнулась с Дариусом лбами. Звучно так, смачно получилось – словно две сухие, до звона, деревяшки ударились.

Пронзительно ойкнув, держась за голову, девушка упала в кресло, сморщившись от боли – Дариус воткнулся в нее качественно. Наверняка так, что у нее сейчас даже звездочки перед глазами летают.

Сам коллежский секретарь также был явно ошеломлен от удара, но вот позади него не было кресла, лишь проход. И как раз в этот момент пол под ногами изменил угол наклона – набирающий скорость самолет оторвался от земли. И из-за этого Дариус не смог удержать равновесие. Он попытался поймать руками спинку кресла, но рука схватила воздух – и, согнувшись вперед, он пробежался задом и назад. Мимо меня. Окончательно потеряв через пару шагов равновесие, коллежский секретарь споткнулся и упал назад. Громко ойкнув – прямо на копчик приземлился, а это больно.

«Господи, да такие пассажиры только в кино встречаются» – подсказал мне внутренний голос.

«Жизнь такое дело, никакому синематографу не угнаться» – отпарировал я.

Расстегнув ремень, я поднялся и сделав два шага назад по проходу, подошел к сидящему на заднице обескураженному коллежскому секретарю. Удивленно покачав головой, взглядом выразив удивление способностями Дариуса, я забрал у него бумагу и вернулся на место.

– Очень плохая музыка… очень плохая… – пробормотал я едва слышно себе под нос, бегло пробежав взглядом текст под бело-черной с золотом эмблемой Императорского Русского Географического общества.

Букв в направлении было очень много, но общий смысл довольно сжато заключался в том, что коллежский секретарь Дариус Гедревич Орбакас отправлен в увольнение с занимаемой должности, получив предписание от Общества отправиться в город Архангельск. Где, в архивах Императорской Академии наук, должен провести необходимые производственные изыскания по поводу сбора и структуризации информации об этнографических исследований Новой Земли в девятнадцатом веке.

С этой целью представиться Благородному собранию Архангельска коллежский секретарь обязан был не позднее завтрашнего вечера. В связи с такой спешкой его и подсадили к нам на борт, согласовав пассажира с директором Арктической гимназии госпожой Зотовой Татьяной Николаевной.

И все. И никакой связи с нами. И никого сомнения в том, что этот неожиданный пассажир и есть наш навигатор, или человек, который к нему приведет. Или… нет?

А если посмотреть с другой стороны? Не может это быть искусственная заглушка, которая просто отделяет нас от мира темных искусств с российской стороны? Ведь я до этого момента размышлял только с позиции имеющихся знаний: мы учились-учились, а потом фон Колер, желая уничтожить наши души, а тела использовать, заманил нас в смертельную ловушку.

Могут ли после проведенного расследования и – тем более, уничтожившего все улики взрыва в Темной Академии ФСБ российские одержимые географы иметь другие знания? Которые, к примеру, говорят ответственным людям о том, что это не фон Колер нас, а мы фон Колера?

Собственно, а почему бы и нет?

К тому же в тяжелой ситуации помогал нам сэр Галлахер. Да, я помню, как он перед спасательной операцией в Инферно связывался с Русским Географическим обществом. И ведь именно с его подачи на малую арену гимназии, когда мы вернулись из Нижнего мира, первыми прибыли черные гусары, закрыв проход оперативникам ФСБ. Но. Как известно, история никогда не требует себя учить, но зато всегда наказывает за невыученные уроки. А что мне говорить история сразу обоих миров? Правильно, история сразу двух миров говорит мне о том, что иметь британцев в союзниках гораздо опаснее, чем в противниках. И правило это работает всегда, без исключений.

Тем более, учитывая недавние гонки британского эсминца и русского фрегата, понятно, что ставки на кону высоки. И сэр Галлахер даже без ответов на многие вопросы своим поведением вполне мог помочь закрасться подозрениям своим российским коллегам по темным искусствам. Может мы вообще английские шпионы давным-давно в глазах российских одержимых?

Если посмотреть на происходящее с этой стороны, то многое становится понятно – в том числе и такое долгое молчание Русского Географического общества, из которого никоим образом до этого момента никто просто не выходили на связь с нами.

В общем – взглянул я в хлопающие, широко расставленные глаза Дариуса за круглыми очками, – теперь-то все понятно. Все понятно, что вообще ничего не понятно. Думать надо. С такими мыслями я и передал гербовую бумагу-предписание обратно коллежскому секретарю, который покряхтывая от боли, вернулся на прежнее место.

– Извинись! – насупившись, глухо и совсем тихо произнес я, тяжелым взглядом снова поймав хлопающие глаза за круглыми очками.

– Что? – не расслышав и не поняв о чем речь, вскинулся коллежский секретарь.

– Вам необходимо извиниться перед девушкой, господин Орбакас, – обычным голосом произнес я, и показал в сторону стюардессы. Она, как Дариус, также болезненно морщилась, держась за лоб. Хорошо на ней пилотка, все же немного смягчила удар. Весьма сильный удар – вон у коллежского секретаря, когда он руку ото лба отнял, до сих пор над бровью заметна красная отзеркаленная отметина эмблемы Аэрофлота от значка на пилотке.

Когда Дариус после моих слов сделал попытку подняться, стюардесса вздрогнула – видимо, инстинктивно чувствовала опасность от коллежского секретаря. И поэтому посмотрела на меня с благодарностью, когда я его осадил:

– Господин Дариус, вставать и подходить необязательно. Извинения можете со своего места принести.

Дальше оставаться в передней части салона я не стал, и под сбивчивые извинения коллежского секретаря поднялся и вернулся на прежнее место, в компанию к остальным. Сев у иллюминатора, решил все же поспать немного. И, уже засыпая, услышал как Валера между делом в беседе с Эльвирой упомянул о том, как замечательно отсутствие этого неуклюжего долбака Орбакаса, опасного своей непредсказуемостью.

Я только фыркнул – какой наивный чукотский юноша. Сейчас я ему настроение-то подпорчу…

– Артур… – протянул между тем Валера.

– Валер… одновременно с ним начал говорит я.

– Что Валер?

– А что Артур? – совершил я ошибку.

– А ты рейтинг видел? – с ясным взором улыбнулся принц.

Рейтинг турнира по итогам первого матча я, кстати, видел. Возглавлял его Валера – два матча, две победы, четыре убийства, ноль смертей. Следующей шла Наденька – два матча, две победы, три убийства, ноль смертей. Было еще немало дополнительных показателей, из которых складывался подсчет – в числе прочего понесенный урон, а также разные полезные действия. За такое именно действие Надежде был засчитан бросок ЭМИ-гранаты, ослепивший в первом раунде одного из противников, которого после убил Валера.

Свой рейтинг я тоже видел, но лучше бы и не смотрел. Всего одно убийство – в первом раунде оглушенного мной семипалатинца забрала Надежда, а во втором на свой счет записал только того, кто бросал вспышку через дверь. И то основные очки рейтинга за ассист забрал Валера – в фокус мы противника поймали вдвоем, прошив дверь очередями. Но ведь миновал только первый матч, так что все еще впереди – утешил я сам себя.

Так, стоп. Утешил?

Ну да, именно утешил. И это в моем сознании личность Олега говорит. Ведь мне, старому, вся эта статистика из разряда ехало-болело, других проблем хватает. А вот сроднившаяся со мной часть личности предшественника добавляла неудовлетворенности азарта. Дай этой новой формирующейся личности волю, и статистику турнира начну воспринимать серьезнее. Даже серьезнее, чем глобальные, навалившиеся со всех сторон проблемы.

– А? – переспросил я в ответ на фразу Валеры, который пока я размышлял сказал что-то еще.

– Как тебе рейтинг подружки?

«Какой подружки?» – мог бы спросить я, но не спросил. Вместо этого достал ассистант, открыл статистику команды. Парой нажатий и свайпов поднялся уровнем выше, в рейтинг глобальный, учитывающий результаты первых матчей всех трех турниров – российского, британского и австрийского.

На первом месте глобального рейтинга находилась команда Офицерской пехотной школы города Гвело. Мельком глянув саммари увидел, что родезийцы буквально деклассировали команду Веллингтонского колледжа. Сильно много удивительного в этом не было – к югу от экватора не существовало частей круче, чем штурмовики «дядюшки Рона» из Родезийской легкой пехоты (правда, во избежание конфликта об это не стоило говорить вслух в присутствии Скаутов Селуса или десантников САС).

Мы, если судить по статистике, сделали почти то же самое с командой семипалатинцев. Но было серьезное различие – Саманта старше меня на пару лет, и ее команда участвует в верхней сетке турнира. И да, команда Веллингтонского колледжа состояла из одаренных.

Вот только не один факт победы родезийских курсантов над английскими одаренными грозил резонансом. Само участие Саманты в турнире в составе команды училища, готовящего офицеров легкой пехоты, был определенным вызовом британскому обществу. Потому что в Родезии всего две части сохраняли белую «расовую» принадлежность – и легкая пехота была одной из них. Да, Саманта не была истинной чернокожей, но ее черная кровь, как минимум квартетонки, была заметна даже несмотря на яркую естественную голубизну глаз, еще более оттененных смуглой кожей.

Все же есть традиции, которые необходимо хранить всегда, а есть традиции, которые приходит время ломать – решил я, осматривая поясной портрет Саманты в лихо заломленном зеленом берете. И невольно засмотрелся – парадная форма родезийской легкой пехоты ей удивительно шла, а голубые крылышки на рукаве выгодно оттеняли глубокий цвет ее глаз.

Усилием отвлекшись от созерцания девушки, открыв состав команды школы из Гвело, вывел на экран личную статистику Саманты. Оценив результаты черной принцессы, только хмыкнул. Две победы, шесть убийств, ноль смертей – и почему я не удивлен? Наверное потому, что видел ее на площадке смертельной битвы в протекторате.

Полистав статистику еще немного – мельком просмотрев результаты остальных команд в национальном британском турнире, я поднял глаза и столкнулся взглядом с Валерой, который все еще ждал от меня комментариев. Не дождался – я закрыл меню ассистанта и убрал планшет. Потом закрыл и глаза, демонстративно привалившись лбом к иллюминатору. И даже о присутствии его друга Дариуса в самолете Валере сообщать не стал, оставил на потом. И когда мы через пять часов приземлились в архангельском аэропорту, Валера оказался неприятно удивлен, а у меня появилась возможность пару раз его поддеть.

Коллежский секретарь с подкупающей простотой попробовал даже сунуться с нами в машины кортежа, совсем потеряв страх перед Эльвирой. Страх, который очень быстро вновь нашел, после чего остался в аэропорту ожидать такси. Все же он не является членом нашей команды, и даже не в гимназию отправлен, а в архивы в Архангельск. И если кто-то отправивший господина Орбакаса к нам ожидал иного к нему отношения, мне жаль.

Теперь оставалось только ждать, когда коллежский секретарь себя хоть как-то проявит. И как оказалось, ждать оставалось совсем недолго, буквально несколько часов.

Добравшись до острова Ягры и заехав на территорию гимназии, мы все разошлись по домам, условившись с Валерой и Эльвирой встретиться чуть позже. Остальные из команды давно переехали на остров, вместе с началом моей принудительной самоизоляции. Только Надежда и Илья жили в гостиничных номерах, а Валера и Эльвира занимали соседние моему коттеджи, освободившиеся после того, как деятельность переехавшей гимназии пришла в норму. Модест, кстати, обитал при Эльвире, так и выполняя неофициальную роль ее оруженосца.

Несмотря на то, что вся команда теперь обитала на территории гимназии, как-то так сложилось, что постоянно собирались именно в моем доме. Может потому, что он стоял как раз в центре своеобразного трилистника, концами которого были коттеджи, занятые Валерой, Эльвирой и Ольгой.

Сразу на входе, едва в холл зашел, меня поймал Мустафа. «Товарищ майор» вполне обжился в моем окружении, и у нас с ним даже наладились довольно доверительные, в определенных границах, отношения. Все же сириец несколько лет жизни потратил на меня (на Олега), выполняя роль его няньки в протекторате.

Даже более того – Мустафа не только обжился здесь, но и довольно близко сошелся с Андре. По крайней мере, периодически они выбирались в Архангельск по увеселительным заведениям. Зато с Измайловым сириец общался на самой, потрескивающей ненадежным льдом, грани вежливости. Сказывалась все же принадлежность к разным, конкурирующим друг с другом структурам армейского штабс-капитана и агента ФСБ.

Почти сразу заметив такое разделение приставленных ко мне охранников и наблюдателей, даже можно сказать сторожей, я немного подлил масла в огонь. После того, как все трое договорились о зонах ответственности, я влез с перераспределением обязанностей, больше власти в охране периметра и информационной безопасности отдав Измайлову. Все же в составе группы штабс-капитана присутствовал японец Накамура, а я прекрасно помню, как он с риском для разума словно между делом сломал информационный терминал, когда конфедераты вывозили меня второй раз из Высокого Града.

Своими экстраординарными способностями по прямой работе с информационными потоками японец был схож с Элимелехом. Да, погибший чернокожий наемник возможно и не был человеком, обладая просто невероятными способностями. Но даже если ты не человек, а демон, видимо и в этом случае работает правило, что «всегда найдется азиат, который сделает это лучше».