Текст книги "Хрустальные небеса"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

«Нью-Йорк

таймс»:

Господин директор, собирается ли НАСА оказать помощь

попавшим

в

аварийную

ситуацию

французским

астронавтам?

Ответ

Джорджа

Фримена:

Мы

предложили

французам свою помощь. Но, господа корреспонденты, космос в наше время – это, прежде всего, бизнес. Запуск

американской спасательной экспедиции на корабле

«Супер Шаттл» будет стоить Франции 120 миллионов

41

Хрустальные небеса

долларов. Однако пока французское правительство не

ответило на это наше предложение.

Вопрос корреспондента «Лос-Анджелес таймс»: Господин генерал, известно, что в непосредственной

близости от научного комплекса «Гермес»-«Солярис»

сейчас находится орбитальный военный объект США №

37. Нельзя ли использовать его средства для спасения

трех французских астронавтов?

Ответ генерала Роджера Беккера: Высшая цель

космической деятельности Министерства обороны США –

защита интересов всего свободного мира. К сожалению, мы не можем допустить присутствие гражданских лиц, и

тем более из другой страны, на борту секретного

военного объекта стратегического назначения».

***

Утром

30

октября

Геннадий

Григорьевич

Константинов,

заместитель

председателя

Совета

«Интеркосмос»,

встретился

с

руководителем

Французского

национального

космического

центра

Жаном-Лу Кретьеном. Как и всегда, Константинов был

краток:

– Господин Кретьен, я уполномочен сообщить вам, что Советский Союз готов оказать помощь терпящему

бедствие французскому экипажу. Как вы знаете, сейчас

четверо

советских

космонавтов

завершают

двухмесячную

программу

астрофизических

исследований

на

борту

корабля

многократного

использования «Прометей». Принято решение силами

этого экипажа выполнить спасательную операцию в

космосе. Но радиосистемы сближения и стыковочные

узлы на советских и французских аппаратах различны.

Значит, придется осуществлять наведение советского

корабля на французский орбитальный комплекс с Земли, а эвакуацию экипажа проводить через открытый космос.

Поэтому нам в качестве консультантов будут нужны ваши

специалисты по бортовым системам «Гермеса».

42

Хрустальные небеса

Вечером того же дня руководитель Французского

национального

космического

центра

с

группой

специалистов вылетел в Москву.

***

Африка была удивительно красива в лучах

восходящего Солнца. Сквозь голубоватую дымку

атмосферы Олег ясно различал зеленые пятна оазисов

на песчано-бурой поверхности Сахары, видел синюю

извилистую

ленту

Нила

и

пыльные

серые

прямоугольники каирских кварталов. Вот уже почти два

месяца он в космосе, а живописные картины земных

ландшафтов по-прежнему заставляют учащенно биться

сердце; бело-голубая планета за иллюминатором зовет к

себе в каком бы отсеке корабля ты не находился и какой

бы работой ты не занимался.

Но сейчас любоваться красотами Земли времени

не было: чуть выше красной точки Фомальгаута на

расстоянии всего лишь двух километров тревожно

мигали сигнальные огни тяжелораненого «Гермеса».

Олег почувствовал легкий толчок, Земля медленно

поползла в левый нижний угол иллюминатора –

«Прометей» выполнял очередной маневр сближения.

– Оля, Олег, у вас все нормально? – раздался в

наушниках скафандра голос Игоря Климова, командира

экспедиции.

– Бортинженер Павлов к работе готов, – сухо

ответил Олег.

– У меня все в порядке, параметры скафандра в

норме, – отозвалась сидевшая рядом с Олегом на кожухе

шлюзового насоса астрофизик Ольга Мухина.

– Ребята, минут через десять выполним зависание,

– продолжал Климов. – Расстояние до объекта будет

около ста метров. Пару минут повремените – пусть

система стабилизации зафиксирует положение корабля, а

потом открывайте люк – и вперед.

43

Хрустальные небеса

– Олечка, – захрипел в наушниках простуженный бас

астронома Товмасяна, – ты не забыла, как включать

ранцевую установку?

– Не волнуйся, Витя, я все помню. Все будет в

порядке, – даже сквозь двойное стекло гермошлема Олег

увидел, как улыбнулась Ольга.

– Сейчас не совсем удачное время для шуток, Виктор, – строго заметил Климов.

– Я как никогда серьезен, командир, – обижено

захрипел Товмасян. – Просто я волнуюсь за Олечку.

«Виктор напрасно тревожится, – подумал Олег, по

части работы вне корабля Оля подготовлена ничуть не

хуже его. Просто сказывается вчерашнее – мужское

самолюбие Виктора в очередной раз было задето».

Вчера днем Ольга и Товмасян выходили в космос

снять использованные кассеты с астроблока. Система

терморегулирования в скафандре Виктора забарахлила, температура упала почти до нуля по шкале Цельсия.

Климов стал настаивать на немедленном возвращении

Товмасяна в корабль, но Виктор все же уговорил

командира разрешить продолжить работу в космосе, заверив «космического перестраховщика», как он иногда

называл Климова, что в не столь далекие времена, когда

он, восходящее светило астрофизики Виктор Товмасян, работал в Бюраканской обсерватории на Кавказе, ему все

тамошние горные морозы были нипочем. И вообще он –

человек закаленный. Но когда через два часа Виктор

вернулся в корабль, он был похож на молодого Деда

Мороза – даже на его короткой черной бороде серебрился

иней. А вечером Товмасяна стало знобить, у него

разболелась

голова,

и

Ольга,

исполнявшая

по

совместительству обязанности врача экспедиции, после

короткого радиосовещания с медицинской группой из

Центра управления полетом поставила диагноз –

простуда. И как сегодня утром Виктор не храбрился, как

не доказывал всем слегка охрипшим голосом, что он

абсолютно

здоров,

Климов

отстранил

его

от

непосредственного участия в спасательной операции на

44

Хрустальные небеса

«Гермесе» и усадил в кресло бортинженера

–

контролировать по радиолокатору расстояние до

французского научного комплекса. Отправиться через

открытый космос к терпящим бедствие космонавтам

предстояло Олегу Павлову и Ольге Мухиной.

***

Красная

треугольная

стрелка

на

счетчике

кислорода почти коснулась деления с цифрой «6».

Профессор биологии Поль Бреффор посмотрел на

индикатор, скользнул по лицам своих соотечественников

и ровным спокойным голосом сказал:

– Русские наверняка успеют. Они должны быть уже

где-то рядом.

– Ваш оптимизм еще не испарился, профессор? –

иронически улыбнулся второй пилот «Гермеса» Жан

Массакр. – Я что-то не верю, что коммунисты очень уж

торопятся спасти трех несчастных французов.

– Не забывайте, что один из этих несчастных

французов – это вы сам, Жан, – резко ответил Бреффор. –

Я, признаться, не понимаю вашей неприязни к русским.

– О, нет, профессор, возразил Массакр, – дело не в

русских. Мне абсолютно все равно, кто явится сюда за

моим окоченевшим трупом – русские, японцы или негры.

Но ведь сюда явятся коммунисты, а я с детства не люблю

красный цвет, профессор.

– Простите, Жан, за кого вы голосовали на

последних выборах? – спросил Бреффор.

– Конечно, за Мишеля Дюбуа, господин Бреффор, –

ухмыльнулся Массакр. – Нашей стране давно нужна

сильная рука.

– Я так и думал, что вы – правый, Жан, – брезгливо

поморщился Бреффор. – От вас так и несет духом

полувековой давности. Еще немного и вы начнете

излагать нам идеи о расовом превосходстве и

исторической миссии западноевропейцев.

–

Типичная

ошибка

левых,

профессор,

–

снисходительно улыбнулся Массакр. – Вы всегда валите

45

Хрустальные небеса

в одну кучу нас и нацистов, а ведь между ними и нами –

большая разница.

– Да, – ответил Бреффор, – вы сменили свастику на

две скрещенные молнии, а коричневые рубашки – на

синие береты.

На боковом пульте замигал зеленый квадратик с

надписью «Связь». Массакр щелкнул тумблером.

– Алло, «Гермес», говорит пункт связи «Москва», затрещал динамик. – «Прометей» находится от вас на

расстоянии около ста метров. Русские начнут переход

сразу после того, как вы пересечете терминатор и

выйдете на освещенную сторону Земли.

Мартина Ренар, двадцатитрехлетний инженер-физик, прильнула к иллюминатору. Чуть выше «Гермеса», закрывая собой звезды, висело темное дельтовидное

тело русского корабля. На концах крыльев и фюзеляже

«Прометея» ярко мигали красные и зеленые маяки, ровным белым светом горели прямоугольники носовых

иллюминаторов. Мартине на секунду даже показалось, что она видит за стеклами лица русских космонавтов.

– Ну, вот, – сказал Бреффор, – они уже здесь.

– Да, они совсем близко, – отозвался Массакр. –

Извините, профессор, я был не прав. Коммунисты

оказались лучше, чем я о них думал.

– Ах, да оставьте вы это, Жан, – махнул рукой

Бреффор. – Давайте лучше подготовимся к встрече

наших русских друзей.

***

На экране ЦУПа пестрая рябь помех сменилась

четким изображением – «Гермес» и «Прометей» вышли на

освещенную сторону Земли, и командир советского

корабля Игорь Климов включил бортовую телекамеру. К

распластавшемуся

на

фоне

звездного

неба

тяжелораненому французскому орбитальному комплексу

тянулась тонкая серебристая нить переходного фала. У

самого конца фала висели две маленькие, словно

игрушечные фигурки в снежно-белых скафандрах с

46

Хрустальные небеса

округлыми параллелепипедами ранцевых двигательных

установок.

– Французские астронавты одели скафандры и

готовы открыть люк, – сказал руководитель дежурной

смены Дмитрий Шалимов. – Как только люк будет открыт, Павлов зафиксирует фал и можно будет начинать

эвакуацию.

– Скорее бы, – Жан-Лу Кретьен нервно потер руки. –

Дмитрий, сам процесс перехода очень опасен?

– Конечно, некоторая опасность есть, – согласился

Шалимов, – но риск для ваших ребят сведен почти к нулю

– Павлов и Мухина в скафандрах с ранцевыми

двигательными установками будут рядом. Так что

потеряться в космосе нашим французским коллегам, если

они случайно отцепятся от фала, мы не позволим.

Кретьен не отрываясь смотрел на экран. Гордость

французской науки, орбитальный самолет «Гермес»

умирал. Почти перпендикулярно к корпусу торчал

неестественно

вывернутый

переходный

туннель

стыковочного узла, на конце которого в немыслимом

положении застыли обломки того, что еще четыре дня

назад называлось орбитальной станцией «Солярис» и

имело форму цилиндра. Сердце Кретьена сжалось от

боли: десять лет напряженного труда – и все напрасно!

Причина катастрофы так и останется неизвестной.

– Есть возможность осмотреть место взрыва, –

словно угадав мысли Кретьена, сказал Шалимов. – После

перехода

на

«Прометей»

один

из

французских

космонавтов может сменить свой скафандр на советский

скафандр с ранцевой установкой и вместе с Олегом

Павловым вернуться к «Солярису». Как вы думаете, кто

из ваших ребят может это сделать?

– Второй пилот Жан Массакр, – ответил Кретьен.

***

– Жан, – позвал Олег, – посмотрите, что это?

Массакр,

еще

неловко

перемещавшийся

в

советском скафандре, неуклюже повернулся к нему: 47

Хрустальные небеса

– Смотрите сюда, Жан, – Павлов показал на левую

панель станции «Солярис».

Через всю светло-голубую приборную панель, рассекая змеящуюся сеть бортовых коммуникаций, шел

темно-коричневый шрам.

– Что это, Олег? – растеряно спросил Массакр. –

Что это такое?

– Это похоже на след от лазерной сварки, Жан, –

ответил Павлов. – Я видел такую штуку в институте

Патона.

– Сварка? – удивленно переспросил француз. – Но у

нас на борту не было сварочных аппаратов, Олег. Вы

ошибаетесь, эта штука не может быть сварочным швом!

– А я и не говорил, что это сварочный шов, Жан, –

Олег провел рукой по коричневой полосе. – Слишком уж

она нахально перерезала весь борт. Это без сомнения

лазер, но не сварка.

– Вы думаете… – начал было Массакр, но Павлов

перебил его:

– Знаете что, Жан, давайте лучше возьмем образцы, а на Земле специалисты во всем разберутся.

Жан Массакр согласно кивнул.

***

2 ноября 1997 года. Сообщение агентства Франс

Пресс:

«Сегодня на космодроме Байконур совершил

посадку советский космический корабль многократного

использования «Прометей», выполнивший спасательную

операцию в космосе. Самочувствие советских и

французских космонавтов хорошее».

***

10 ноября 1997 года. Фрагмент статьи в английской

газете «Дейли ньюс»:

«Специалисты

Лондонской

физической

лаборатории

провели

анализ

образцов,

взятых

астронавтами

Павловым

и

Массакром

с

борта

48

Хрустальные небеса

орбитальной станции «Солярис». Результаты анализа

дали

однозначный

ответ

–

по

французскому

орбитальному комплексу с расстояния несколько

десятков километров был произведен выстрел из боевой

лазерной установки космического базирования. 28

октября 1997 года – в день катастрофы – на расстоянии

примерно пятидесяти километров от станции «Гермес»-

«Солярис» находился только один космический объект –

военный спутник США № 37, имеющий на борту лазерное

оружие».

***

11 ноября 1997 года. Вашингтон. Фрагмент пресс-конференции командующего космической обороной США

генерала Роджера Беккера.

Вопрос корреспондента «Сидней таймс»:

«Господин генерал, планировало ли Министерство

обороны

США

нанести

удар

по

французскому

орбитальному комплексу или это произошло случайно?»

Ответ генерала Роджера Беккера:

«28 октября 1997 года в рамках программы

совершенствования космической обороны на объекте

№37 проводились учебные стрельбы. Из-за сбоев в

бортовом

компьютере

наведения

произошел

неправильный выбор цели, в результате чего и был

произведен выстрел по французскому кораблю. Мы

приносим извинения французскому правительству и

обещаем в месячный срок возместить причиненные нами

убытки. Поймите, господа корреспонденты, произошла

всего лишь ошибка, маленькая ошибка в системе

наведения – и ничего более».

***

15 ноября 1997 года. Фрагмент статьи в газете

французских коммунистов «Юманите»:

«В результате последних чудовищных событий в

космосе человечество еще раз убедилось, насколько

49

Хрустальные небеса

опасна милитаризация околоземного пространства.

Космос должен быть мирным!»

ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ

1

Сигнальные транспаранты на пульте горели

ровным зеленым светом. Стрелки приборов плавно

перешагивали по делениям на шкалах.

– Удаление от станции – четыре километра, – голос

оператора из Центра управления полетом звучал

спокойно и уверенно.

Николай Рукавишников заглянул в окошко визира и

сообщил:

– Вижу «Салют». Орбитальная станция расположена

точно по центру стыковочной мишени.

– Понял вас, «Сатурн», – откликнулась Земля. –

Сближение корабля и станции проходит нормально.

– Коля, ты чем собираешься во входной люк

стучать? – вклинился в разговор веселый голос

Владимира Ляхова.

Ляхов и Валерий Рюмин уже второй месяц жили на

орбитальной станции «Салют-6» и с нетерпением ждали

прилета экипажа «Союза-33» – Николая Рукавишникова и

первого болгарского космонавта Георгия Иванова.

– Как и положено – валенком, – отшутился

Рукавишников. – Вы там с Валерой стол накрывайте.

Скатерку праздничную постелите. У нас половина

орбитального отсека гостинцами забита. Огурчики, помидорчики, лимончики…

– Огурчики – это хорошо, – сказал Рюмин

мечтательно. – Маленькие такие зелененькие огурчики…

Георгий Иванов записал показания приборов в

полетном журнале, коротко взглянул на панораму земной

поверхности за стеклом иллюминатора и указательным

пальцем чуть тронул маленькую фигурку тигренка, 50

Хрустальные небеса

которая на тонкой резинке была прикреплена к пульту.

Фигурка дернулась и стала описывать в невесомости

совершенно непредсказуемые пируэты.

– Все идет как по маслу, – констатировал Николай

Рукавишников. – Сейчас я переключусь на ручное

управление, и через часок будем уже на станции.

Сказал – и как сглазил…

2

– Дальность – три с половиной километра, скорость

сближе… – голос наземного оператора оборвался на

половине слова.

Свет в космическом корабле погас и мгновение

спустя зажегся снова.

– Что за чертовщина? – Николай удивленно вскинул

брови.

–

Перебои

с

электричеством,

–

спокойно

прокомментировал Георгий. – На Земле это иногда

бывает. Наверное, случается и в космосе.

Рукавишников

потянулся

рукой

к

кнопкам

управления на пульте и отдернул руку.

Пульт был мертв. Погасли все до единой лампы

индикации. Замерли на нулевых отметках шкалы

приборов. Остановился медленно вращавшийся шарик

глобуса на приборной панели.

– Вот такая получается ерунда… – растерянно

пробормотал Рукавишников. – Приехали!

Георгий промолчал. Он во все глаза смотрел на

маленькую фигурку тигренка на резинке. Тигренок

перестал

выписывать

замысловатые

кренделя

в

пространстве и сейчас просто качался из стороны в

сторону. Как обычный маятник.

– У нас появилась сила тяжести, – Иванов кивнул

подбородком в сторону фигурки. – Коля, разве такое

может быть?

51

Хрустальные небеса

Несколько секунд Рукавишников молча смотрел на

болтавшегося из стороны в сторону тигренка, и наконец, изрек:

– Ты прав, этого просто не может быть. Во всяком

случае, в обычном космическом полете.

Он повернул голову и заглянул в иллюминатор. За

бортом корабля была непроглядная темень. Исчезла

похожая на парящую птицу орбитальная станция. Пропал

яркий шар Солнца. Растворилась во тьме бело-голубая с

темными пятнами материков выпуклая линза Земли под

кораблем. И звезд тоже не было видно.

– Ничего не понимаю, – Николай щелкнул ногтем по

микрофону внутри гермошлема. – «Сатурн» вызывает

«Зарю»! Вас не слышу!

Темнота за стеклом иллюминатора ответила

абсолютным молчанием. В динамиках не слышалось

даже обычного потрескивания радиопомех.

«Нас как будто накрыли плотным одеялом, –

подумал Николай. – Огромным ватным одеялом, которое

не пропускает ни свет, ни радиоволны».

Рукавишников

слыл

в

отряде

космонавтов

человеком, который никогда не теряет самообладания, но

сейчас и он растерялся. На Земле они с Георгием

проигрывали

многие

теоретически

возможные

аварийные ситуации на тренажерах. Но никто и

представить себе не мог, что в полете может отключиться

все бортовое оборудование за исключением только ламп

внутреннего освещения. И разом исчезнут Земля, Солнце

и даже далекие звезды…

– А попробуем-ка мы перейти на резервное питание,

– Рукавишников щелкнул тумблером на пульте и с

надеждой окинул взглядом сигнальные индикаторы.

Но ничего не изменилось. Все бортовые системы

по-прежнему пребывали в глубокой спячке.

– Быть такого не может, – вполголоса произнес

Николай. – Это просто невозможно. Ни теоретически, не

практически.

52

Хрустальные небеса

– Кажется, светает, – заметил Иванов и наклонился к

иллюминатору. – Командир, за бортом свет!

Николай прижался лицом к стеклу. Пространство за

пределами корабля перестало быть черным мороком и

осветилось ровным рассеянным светом.

«Союз» находился в огромном округлом зале со

светло-серыми стенами. Пол и потолок зала из

иллюминатора корабля не просматривались.

«На глаз от нас до поверхности стен метров

пятьдесят, – прикинул Рукавишников. – Ничего себе! Это

же целый ангар!»

Николай повернул голову к Георгию:

– Гоша, я совершенно не представляю, что

происходит. Мы больше не в невесомости. Потому что

появилась сила тяжести. – Рукавишников кивнул в

сторону болтавшейся из стороны в сторону фигурки

тигренка, – И судя по всему, мы уже не в космосе. Мы

внутри какого-то очень большого помещения.

– Может, пойдем и посмотрим? – помолчав, предложил Георгий. – Что здесь сидеть, когда ничего не

работает?

– Пойдем и посмотрим, – согласился Николай и

развел руками. – А что нам еще остается?

3

Перебраться в орбитальный отсек оказалось не так

уж и просто. Скафандры сковывали свободу движений, но снять их в тесноте спускаемого аппарата было

совершенно невозможно.

Орбитальный отсек был заставлен пластиковыми и

алюминиевыми ящиками, в которых лежало полетное

оборудование для работы на станции «Салют» и

гостинцы для Ляхова и Рюмина.

Николай присел на один из ящиков и сказал:

– Давай обсудим ситуацию.

53

Хрустальные небеса

– А что ее обсуждать? – Георгий пожал плечами, но

тоже покорно уселся на контейнер с провизией. – И так

все ясно. Нас каким-то образом вернули из космоса на

Землю. Коля, может быть, это какой-то новый вид

тренировки?

– С запуском корабля с Байконура, перегрузками и

невесомостью? – Николай скептически фыркнул. – Быть

такого не может! Чепуха!

– Тогда я могу предположить только одно: мы с

тобой спим и видим один и тот же сон, – невесело сказал

Иванов. Он секунду помедлил и осторожно ущипнул себя

за руку. – Больно…

– Мы не спим, Гоша, – Рукавишников покачал

головой. – Случилось что-то, чего мы с тобой объяснить

не можем. На корабле оказались отключены все

бортовые системы, кроме освещения. «Союз» каким-то

образом перемещен в пространстве внутрь поля

тяготения. Знаешь ли, человечеству сделать такое пока

не под силу…

– Из этого следует вывод… – начал Георгий, но

закончить не успел.

Со стороны входного люка космического корабля

послышался громкий стук.

– Это еще кто? – Николай испуганно охнул и

произнес первое, что пришло ему в голову:

– Войдите!

– Я не могу войти, – донесся звонкий голос извне. –

У вас заперто.

Иванов выглянул в иллюминатор:

– Девушка. В белом комбинезоне. Симпатичная.

– Девушка, говоришь? А я думал, что это маленькие

зеленые человечки с летающей тарелки, – Рукавишников

нервно засмеялся. – Что же, откроем двери гостье…

Он перебрался через ящики и принялся вертеть

запорный штурвальчик на люке.

За бортом космического корабля действительно

оказалась девушка, одетая в просторный белоснежный

54

Хрустальные небеса

комбинезон и такие же белоснежные сапожки на

невысоких каблучках.

На вид незнакомке было лет двадцать-двадцать

пять. Аккуратно расчесанные на прямой пробор черные

как смола волосы обрамляли ее нежно-розовое лицо.

Голубые глаза смотрели пытливо и внимательно. Пухлые

розовые губки сложились в приветливую улыбку.

– Добър ден, другари! – поздоровалась девушка по-болгарски.

– Здравствуйте, – кивнул Николай. – Э… Извините, я

не знаю вашего имени…

– Меня зовут Снежана, – девушка с легкостью снова

перешла на русский язык. Говорила она свободно и без

малейшего акцента. – Я рада вас приветствовать на борту

яхты шестнадцатой софийской школы.

– Яхта, значит, – Николай окинул взглядом зал, в

котором оказался «Союз». Глазомер не подвел его – до

стен было около полусотни метров. Стены плавно

изгибались кверху и превращались в округлый потолок.

Высоту потолка зала Николай оценил в те же пятьдесят

метров. Получалось, что «Союз» каким-то непонятным

образом переместился с околоземной орбиты внутрь

большой матово-серой полусферы.

Рукавишников по пояс высунулся из входного

люка, заглянул под космический корабль и удивленно

присвистнул. «Союз» висел примерно в полутора метрах

над полом, ни на что не опираясь.

– Шестнадцатая софийская школа? – Георгий

задумчиво наморщил лоб. – Что-то я не припоминаю, где

такая находится…

– Я сейчас все объясню, – доброжелательно

улыбнувшись, пообещала Снежана. – Только вам все же

лучше выйти из корабля. И можете снять скафандры.

Состав атмосферы и температура у нас практически такие

же, как и на Земле.

Первым из корабля выбрался Иванов. Он неловко

спрыгнул вниз из круглого проема люка, слегка топнул

55

Хрустальные небеса

ногой по матово-серой поверхности пола и помахал

рукой Николаю:

– Болгарский космонавт Георгий Иванов вышел из

космического корабля. Хотя программа полета этого и не

предусматривала…

4

– Я нарисовала ваш портрет!

– А мы собрали из пластов космическую ракету!

– Вот действующая модель Байконура!

– Мы с дедушкой сняли стереофильм о вашем

полете!

Три десятка ребятишек в возрасте примерно пяти-шести лет плотным кольцом окружили Иванова и

Рукавишникова. Белые, желтые, смугло-коричневые

улыбающиеся лица. Светящиеся радостью детские глаза.

Улыбки и радостный смех.

– Мои подопечные, – лицо Снежаны озарилось

улыбкой. – Мой подшефный класс.

Окруженные детьми, они стояли в центре большого

кубообразного зала. Стены зала представляли собой

четыре огромных экрана – окна. За окнами в четырех

направлениях вздымались в высь огромные стволы

столетних сосен, пенился прибоем серо-голубой океан, расстилался бескрайний пейзаж саванны и поднимались

к небесам величественные пики горных вершин. Графика

изображений была столь совершенной, что у Николая

создалась иллюзия одновременного присутствия сразу в

четырех местах – в лесу, в степи, в горах и на океанском

побережье.

Почти вся площадь внутри зала была уставлена

маленькими и удобными диванчиками и округлыми

столиками с рисунками, моделями и поделками – всем

тем, что ученики первого класса шестнадцатой софийской

школы хотели показать болгарскому космонавту Георгию

56

Хрустальные небеса

Иванову

и

его

русскому

товарищу

Николаю

Рукавишникову.

– Ребята, – в голосе Снежаны обозначились строгие

нотки, – прошу всех сесть на свои места. Мы с вами

присутствовали при старте космического корабля «Союз»

и его сближении с орбитальной станцией. Сейчас

откройте, пожалуйста, ваши компы и сделайте стерео

длительностью до десяти минут о том, что вы видели.

Она повернулась к землянам:

– Теперь, пока мои сорванцы будут заняты, мы

сможем поговорить спокойно.

– Итак, вы учительница, – сказал Николай. –

Учительница одной из софийских школ.

– У нас говорят наставница, – мягко поправила

Снежана. – Наставница начальных классов.

– Никак не вспомню, где в Софии находится

шестнадцатая школа, – Георгий виновато улыбнулся. –

Наверное, это очень крупная и известная школа, а я не

знаю…

– И не вспомните, Георгий, – Снежана покачала

головой. – Шестнадцатая школа – это совершенно

обычная школа. Но находится она совсем не в той Софии, о которой вы говорите.

Она сделала паузу и окинула Иванова и

Рукавишникова внимательным взглядом. Словно еще раз

хотела убедиться в способности землян правильно

оценить услышанное.

–

Шестнадцатая софийская начальная школа

находится более чем в трех сотнях световых лет от

Солнечной системы. Кроме того, во времени нас с вами

разделяет ровно двести лет. У нас как раз отмечается

двухсотлетие полета в космос первого болгарского

космонавта.

– Ничего себе, – Николай почесал пальцем в

затылке. – Впрочем, теперь многое становится ясным – и

волшебное перемещение «Союза» в ангар на вашей яхте, и ваш высокий технический уровень…

57

Хрустальные небеса

– Всю жизнь мечтал встретить инопланетян, – с

улыбкой на устах сообщил Георгий. – А когда

инопланетянин – это красивая девушка да еще из

будущего…

– Конечно, я не имела права всего этого вам

говорить, – тень озабоченности легла на лицо Снежаны. –

Но, увы, обстоятельства складываются таким образом, что мне не обойтись без вашей помощи. Ситуация

действительно очень необычная и… И, к сожалению, безвыходная!

– Давайте-ка где-нибудь присядем и спокойно во

всем разберемся, – Николай успокаивающе положил руку

на

плечо

Снежаны.

–

Поверьте

моему

опыту,

безвыходные ситуации часто только на первый взгляд

кажутся безвыходными!

5

…Пригодная для жизни человека планета была

открыта около 326-й звезды в созвездии Дракона

экспедицией под командованием Эмиля Красимирова в

2097 году. Планета была настолько похожа на Землю –

прародину

человечества,

–

что

правительство

Галактической

Конфедерации

незамедлительно

включило ее в список миров, подлежащих колонизации.

Тем более, что собственной разумной расы животный

мир новооткрытой планеты за миллиарды лет эволюции

так и не породил.

Эмиль Красимиров основал первое поселение на

новой планете. В честь столицы своей родины на Земле

он назвал его Софией. Со временем поселение

разрослось и стало главным городом всей земной

колонии на планете.

Весной 2179 года по летоисчислению Земли

население планеты торжественно отмечало двухсотлетие

полета в космос первого болгарского космонавта. К этому

событию организовали множество детских конкурсов и

58

Хрустальные небеса

викторин. Первому классу шестнадцатой софийской

школы, наставницей в котором была Снежана, сказочно

повезло – ребята выиграли финальный тур всепланетной

исторической олимпиады и получили разрешение

совершить

на

школьной

яхте

пространственно-

временную экскурсию в 1979 год, чтобы воочию увидеть, как проходил космический полет первого болгарского

космонавта.

– Наша яхта может становиться невидимой для

всех ваших средств наблюдения, – пояснила Снежана. –

Поэтому мы с ребятами незамеченными посетили

Байконур, видели старт ракеты-носителя, сближение

«Союза» с орбитальной станцией. Чтобы посмотреть

стыковку, яхта приблизилась к вашему кораблю

практически вплотную.

Снежана уединилась с Николаем и Георгием в

небольшой округлой комнате с золотисто-желтыми

стенами. Огромное окно было распахнуто в бескрайний

цветущий сад. Сад, впрочем, существовал только

виртуально и был всего лишь результатом выполнения

компьютерной программы.

Николай и Георгий потягивали из высоких стаканов

пряный фруктовый коктейль, а Снежана предпочла

обычную минерализованную воду.

– И вот когда до стыковки оставалось всего

несколько минут, – Снежана сделала маленький глоток из

бокала, – появился страж…

6

…Около ста лет назад космические корабли землян

столкнулись в глубинах Вселенной с цивилизацией, которая при первых же контактах повела себя крайне

агрессивно. Чтобы обезопасить космические поселения

человечества от нападений инопланетных кораблей, был

срочно создан целый флот автоматических звездолетов-стражей. При обнаружении любого незнакомого ему

59

Хрустальные небеса

космического объекта, страж обволакивал его силовым

полем и вытаскивал в гиперпространство. Потом

посылал сигнал в центр управления полетом и

дожидался специальной экспедиции, которая должна

была разобраться с задержанным нарушителем.

–

Недоразумение с агрессивной космической

цивилизацией

разрешилось

довольно

быстро,

–

продолжала Снежана. – Оказалось, что никакой агрессии

не было – мы просто не поняли мотивов действий друг

друга. Необходимость в космических стражах исчезла, и

их отозвали к Земле, на орбитальную базу. Но один из

роботов из полета не вернулся. Его очень долго искали, но так и не нашли. Предположили, что он сгинул в районе

галактического центра в одной из черных дыр.

…Но

страж

уцелел.

Гравитационная

волна,

возникшая около черной дыры, всего лишь перебросила

его примерно на двести лет назад. Сориентировавшись в