Текст книги "Космический маразм (СИ) "

Автор книги: Сергей Бушов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

– Заткнись, – сказал Семён злобно, глядя на Рубеля так, что снег бы под этим взглядом точно растаял. – И стихи свои оставь.

– Почему никто не любит стихи? – сокрушённо отмахнулся крылом Рубель. – Хорошо. Вот смотрите, Семён – космос вокруг вас и сама ситуация, когда вы висите тут в пространстве и болтаете ногами, создана Моргеном. Он может породить таким образом практически что угодно – кроме, пожалуй, порядка. И что вы сможете в таком состоянии сделать? Да ничего. А я – смогу. Я могу, скажем, подплыть к вам и подать руку, препроводив вас куда пожелаете. Ну, или куда я пожелаю, но ведь наши желания могут совпасть.

Семён побарахтался немного, затем вдруг простёр руку вверх и сделал загадочный пасс, в результате которого над рукой образовался полупрозрачный сверкающий объект, напоминающий огромного краба. Краб моментально затвердел и окончательно материализовался. Дудиков ухватил его за ржавую ручку для переноски, рванул на себя и так же внезапно взмахнул перед собой, отчего одна из клешней ухватилась за ногу Рубеля в районе щиколотки. Рубель вскрикнул, взмахнул крыльями и полетел прочь, но краб не отпускал его, так что Дудиков двигался следом.

– Я впечатлён, – сказал Рубель. – Может быть, вы поделитесь секретом, откуда такие способности? И отпустите, пожалуйста, ногу – у меня это больное место.

– Не отпущу, – сказал Дудиков. – Пока весь этот космический бред не закончится.

– Ладно, ладно! – Рубель взмахнул рукой. – Сдаюсь.

Под ними возникла из пустоты каменная дорожка, которая вилась между гор и уходила в глубины космоса.

Семён отбросил краба в сторону, освободив Рубеля. Краб взмахнул кожистыми крыльями и начал спускаться вниз, к Солнцу.

– Мы на пресс-конференцию-то не опоздаем? – поинтересовался Семён.

– Нет, – ответил Рубель. – Время здесь никакого значения не имеет.

– Тогда скажи лучше, – Дудиков опустился на выросшую из дорожки каменную табуретку. – Кто ты такой на самом деле? Дьявол, что ли? Уж больно ты слаб.

– Нет, я не дьявол, я другой… – начал Рубель, но почувствовал на себе недобрый взгляд Семёна и осёкся. – Я – демон.

– И что это значит? В чём твоё предназначение?

– По-всякому бывает, – уклончиво ответил Рубель.

– Я слышал, что нечисть вроде тебя любить скупать души, – сказал Дудиков. – Ты тоже это можешь?

Рубель заинтересованно посмотрел на Семёна – видно было, что такого вопроса он не ожидал.

– Я думаю, что могу всё, – ответил он. – А вам к чему? Есть что продать? Надеетесь на выгодную сделку?

Семён вздохнул, откинувшись назад, на внезапно выросшую прямо за его спиной каменную спинку кресла.

– Я и сам не знаю пока. Изучаю варианты. Вот, предположим, ты бы продал мне свою душу, если бы я захотел?

Рубель отшатнулся от Дудикова, и его синяя кожа слегка побледнела.

– Что за фантазии, ей-Богу? – вымолвил он. – Зачем вам лишняя душа? Да и потом – что вы под этим понимаете? Вы хотите прямо сейчас получить её или после моей смерти? Если прямо сейчас, то я, разумеется, против, ведь без неё я существовать не смогу. А если после смерти, то вряд ли вы этого дождётесь. Я, между прочим, могу вообще никогда не умереть.

– Мой интерес, – ответствовал Дудиков, – скорее научного свойства. Предположим, я хотел бы твою душу поносить, примерить и решить, хочу ли я у тебя её купить. А детали можно и потом обсудить.

– Хм… – Рубель задумался. – Я никогда не разбирался в этом хорошо, но, как мне кажется, душа – понятие неточное. Каждый сам понимает, что это такое. То есть что-то я могу вам продать, наверно, но то ли это, чего вы хотите, я не уверен.

– И я тоже, – согласился Семён. – Поэтому и хотел бы попробовать.

– Но если я дам вам попробовать, то ведь умру, – возразил Рубель.

– Нельзя такого исключать, – кивнул Семён. – Но можно что-нибудь придумать. К примеру, ты отдашь какую-то часть души, оставив то, что срослось с тобой крепко. Или я могу на время отдать тебе свою. Или можно сделать сразу и то, и другое.

Рубель постоял несколько секунд в нерешительности, потом вдруг приободрился:

– А мне, пожалуй, нравится идея. Давайте поменяемся. Но чур без фокусов – на пару минут, и по первому же желанию любого из нас происходит обратный обмен.

– Согласен, – кивнул Дудиков.

– Что ж, хорошо. Попробуем. Включите своё воображение, – Рубель расправил крылья и взял Дудикова за руку. – Положите свою ладонь мне на живот, вот так. А я положу вам. По моей команде отдёрните руку.

Рубель прикрыл глаза и сосредоточился на чём-то внутри себя. На кончиках его пальцев и пальцев Дудикова забегали лёгкие синие искорки, а затем руки осветились приятным голубоватым светом.

– Давайте! – воскликнул Рубель, и они разом оторвали друг от друга руки, а затем покачнулись и оба рухнули на землю.

Прошло, наверно, около минуты, когда тело Семёна слегка зашевелилось. Он приподнялся, провёл рукой по лбу и осмотрел себя.

– Кто я? – произнёс он. – И что со мной? Ответьте же, мой друг. Я чувствую в себе огромных сил прилив. Но в то же время вызывает он испуг. Я даже не пойму, я жив или не жив. И эта мерзость, что вздымается во мне, в глубинах памяти, и тысяча желаний меня одолевают всё сильней, и надо много приложить стараний, чтоб удержаться, чтоб не натворить чего-то страшного, хоть это так манит. Смогу ль терпеть неясность впереди? И что за мука ощущать в груди холодный и расчётливый гранит…

Очнулся и Рубель, резко присел.

– Я кто? – спросил он. – И почему внутри так пусто? Ни мыслей, ни идей, один лишь голод, злоба и тоска. А! Вот тебя я знаю! Ты – президент Земли. Планета неплохая, но люди, что живут на ней – преотвратнейшее племя. И я сам теперь какой-то невыносимый. Где глубина? Где разум? Где способность понять и всех, и всё? Где планов громадьё? Я не согласен. Не знаю, кто я, но хочу назад.

– Я тоже, – согласился Дудиков. – Так давайте же, мой друг, прибегнем снова к чарам ваших рук.

Они снова возложили ладони друг другу на животы. На секунду вспыхнуло пламя, и их слегка отбросило в стороны, отчего Рубель перекувырнулся, а Дудиков стукнулся затылком о камень.

Впрочем, через пару мгновений они резко вскочили на ноги и уставились друг на друга.

– Да уж, идея была неудачной, – сказал Дудиков злобно. – Я и не знал, что ты настолько мерзкий тип. И теперь понимаю, отчего тебя всё время тянет говорить стихами.

– А я и вовсе не рад, что тебя встретил, – сказал Рубель. – Одна ненависть и самодовольство, ни на чём не основанное. И пустота – чёрная, ненасытная. Фу! Меня сейчас вырвет.

– Да ладно уж, – сказал Дудиков. – Зато теперь мы не питаем иллюзий относительно друг друга. Где там моя пресс-конференция?

– Да вот же она, – Рубель взмахнул крылом и исчез, а Дудиков в роскошной красной меховой мантии и с глобусом в руке очутился на высоком стуле посреди залитого светом зала. Лампы светили ему в глаза, и он почувствовал, как тональный крем плавится и ползёт по лицу.

Откуда-то с небес раздался торжественный голос Митьки:

– А сейчас перед нами выступит Президент Всея Земли, великий и несравненный Семён Иванович Дудиков!

Дудиков поправил съехавшую на ухо тяжёлую шапку и заговорил:

– Бояре! Тьфу ты… Граждане Земли! Наступает тяжёлый час, а может быть, и год, причём не один. Мои дозорные со всей достоверностью сообщают, что к нам приближается с абсолютно угрожающими намерениями супостат, который при ближайшем рассмотрении оказывается вероятным противником. Братья и сёстры, дальние родственники, знакомые и коллеги, врачи и учителя, сантехники, журналисты, композиторы и прочее быдло! Я бы хотел призвать вас встать на защиту нашей планеты от супостата. А супостатом, если вдуматься, может стать каждый. Вот если, скажем, ребёнок утром не помыл себе руки, то не враг ли он нам? Ведь каждая болезнетворная бактерия может угрожать нашей стабильности и процветанию. А женщина, которая красит губы? Может ли каждый из нас быть уверенным, с какой целью она это делает? А фильмы? А колёса? А склероз? Всё, абсолютно всё может служить нашему вероятному противнику. Посему призываю вас оказать мне поддержку абсолютно во всём. У вас просто нет другого выбора, кроме как довериться мне целиком и полностью. Так и скажите: «На тебя уповаем, царь-батюшка». И денежку дайте, и лобызайте меня во все места. Ибо если не я, то кто же вас защитит, сирых, убогих и неразумных? И бдите. Очень важно, не смыкая глаз, всматриваться друг в друга, выискивая в каждом из нас что-то подозрительное, сомнительное и слабое. Ведь все мы на самом деле друг другу враги, и надо суметь это вовремя заметить и предотвратить. Вы всегда можете доверить мне самое сокровенное – например, вашу тайну или секрет вашего друга. Я сам сделаю нужные выводы. И не бойтесь доносить. На том свете всем воздастся, и чем больше, тем лучше. Теперь о том, что я собираюсь сделать. Я собираюсь укрепиться. Я хочу стать сильным и защищённым от любых напастей, в том числе и от вас. Потому что если я слаб, то как же я буду вас защищать? А если силен, то разве вы сможете мне навредить? То-то же! Любите же меня, бояре и простой люд! Цените и лелейте!

Последние слова потонули в шквале аплодисментов, которые Дудиков внезапно смял рукой и отбросил в сторону, оставшись наедине с Рубелем посреди крохотной плохо оштукатуренной каморки без дверей и без окон.

– Ну что? – спросил он Рубеля. – Сойдёт?

– Весьма вдохновляет, – кивнул Рубель. – Мне даже самому захотелось дать вам денежку.

– За чем же дело стало? – хмыкнул Семён, снимая шапку Мономаха и протягивая демону словно чашу для подаяния. – Ладно, шучу. Ты лучше вот чего… Добудь мне часы такие, типа шахматных, только для одного. Чтобы время отмеряли и звонили каждые десять секунд.

– Эээ, – Рубель ошарашенно поднял брови.

– А, ладно, как хочешь. – Дудиков отмахнулся. – Где тут выход?

Он шагнул в случайную сторону, и в стене образовалась дверь, за ней залитый солнцем зелёный дворик, а в центре его огромный трактор, увешанный спойлерами, дефлекторами и прочими прибамбасами, не говоря уж обо всех последних моделях оружия.

– Ну, здравствуй, – сказал Дудиков, сбрасывая с себя мантию и медленно обходя трактор кругом.

Он коснулся причудливо изогнутого заднего крыла, провёл ладонью по ряду зеркал и потрогал датчик Гейгера внутри выхлопной трубы.

– Только ты меня понимаешь, – произнёс он. – И не предашь никогда. Правда ведь?

Трактор промолчал, словно подтверждая сказанное.

– Куплю тебе ещё пушечку скоро, – продолжил Дудиков. – вон туда повесим, под брюшко. Не бойся, мешать не будет, она складная. Зато если вдруг и вправду найдётся супостат…

Голос Дудикова дрогнул, и на глазах заблестели слёзы.

А в это время персональный пенсионер планеты Земля Илья Владимирович Тюртяев брёл вдоль длинного ряда людей к мрачному сооружению, похожему одновременно на Дом Союзов и мавзолей Петера Второго Петровича-Негоша. Люди смотрели на старика хмуро, словно в чём-то не одобряли.

– И то правда, – пробормотал Илья Владимирович. – Куда уж мне… Какая от меня может быть обществу польза? Убытки одни.

Он грузно лёг в уже привычный гроб, который услужливо выплыл из тумана в центре помещения под зловещее шипение невидимых механизмов, положил усталые руки на грудь и закрыл глаза.

Перед его мысленным взором поплыла вся его никчёмная жизнь, потраченная на службу партии и народу. И, словно припев в песне, повторялась в этих видениях одна и та же мысль, не дающая старику покоя – мысль о том, что не бывает в Ираке белых медведей.

– Глава 3. Тамара и демон

Как и большинство девушек, Тамара любила спать. Но немного не так, как все остальные. Она лучше высыпалась, если сон был беспокойным, с несколькими пробуждениями за ночь. Она любила проснуться среди ночи и лежать в полудрёме, разглядывая пятна света, двигающиеся на потолке. Ей представлялись странные образы, будоражащие фантазию и дающие пищу для размышлений. Примерно по той же причине она любила сны. Они, правда, ей снились не часто, зато яркие, трёхмерные, с цветом и звуком. Как правило, наутро она их не помнила, но ощущение чего-то приятного, нереального, оставалось.

Так и в это утро. Она села в пижаме на край кровати и попыталась вспомнить сон. Но память упорно отказывалась ей помогать, так что Тамара могла быть уверена только в том, что сон определённо был, он приносил ей удовольствие, и в нём она летала.

А за окном уже вовсю светило летнее солнце, и пора было начинать новый день, поэтому Тамара отбросила мысли о сновидениях, впрочем, оставив себе то приятное настроение, которое было ей подарено сном.

Она босиком ступила на паркетный пол и прошла в ванную. Тщательно умыла лицо сначала водой, затем лосьоном. Потом с помощью скраба удалила частички ороговевшей кожи и умылась снова, не менее тщательно, чем в первый раз. Затем взяла в руки электрическую зубную щётку и принялась методично чистить зубы. На четвёртой минуте этой процедуры Тамаре показалось, что зубная щётка не просто жужжит, а издаёт некую заунывную мелодию. "В конце концов, ничего удивительного в этом нет, – подумала Тамара. – Это одно из проявлений сарвасаттвы, которая пронизывает все предметы". Прервав песню щётки, она воспользовалась зубной нитью, а затем ирригатором. Немного поразмыслив, сходила в туалет, после чего вернулась и умылась снова, чуть дольше и старательнее, чем в первые два раза.

Закончив с умыванием, Тамара вышла в комнату, встала точно в геометрическом центре пола и начала гимнастику. Сначала неторопливая разминка. Затем перевёрнутая поза, бумеранг, плуг, павлин. Усевшись в тугой лотос, Тамара ощутила небольшое покалывание в горле и совместила лотос с симхасаной, что не возбранялось.

В планах Тамары сегодня значились чтение книг по экономике и знакомство с оригиналами английских поэтов девятнадцатого века. Сидя с полузакрытыми глазами, она попыталась подготовить свой разум к предстоящему поглощению знаний, расслабив его, а затем сосредоточившись на воображаемой красной точке впереди. Однако что-то не давало ей полностью погрузиться в медитацию. Она проанализировала ощущения и поняла, что на лоб её падает горячий солнечный зайчик.

"Середина лета, – подумала Тамара. – А я всё сижу за книжками и вдыхаю пыль. Даже не загорала ещё ни разу".

Открыв глаза, она попыталась принять взвешенное решение о том, стоит ли продолжать медитировать или сначала разобраться со своими потребностями в летних удовольствиях. Разбрасываться своим временем, чтобы тащиться на пляж, казалось Тамаре несусветной глупостью. В то же время она знала, насколько навязчивыми могут быть внезапно возникшие желания, и понимала, что проще их как минимум отчасти удовлетворить, чтобы затем полностью посвятить себя важным делам.

Итак, она поднялась с пола и в задумчивости подошла к окну. Внизу, покачивая рогами, проехал нелепый плюшевый троллейбус, а затем в сторону кинотеатра "Иллюзион" проследовало несколько гуманоидов с огромными лысыми зелёными головами и раскосыми глазами без век. Тамара не придала этому большого значения, поскольку придерживалась широких взглядов и считала, что каждое существо имеет право на жизнь и свободу самовыражения.

Тут её взгляд упал на широкий мраморный карниз, опоясывавший здание между четвертым и пятым этажами, прямо под её окном. "Да ведь это как раз подходит для того, чтобы позагорать! – воскликнула Тамара мысленно. – И как я раньше этого не замечала?"

Карниз был залит солнечным светом и выглядел достаточно широким, чтобы улечься на нём с комфортом. Высоты Тамара не боялась – точно так же, как не боялась собак, воды и смерти. Поэтому через несколько минут она уже переоделась в купальник, прихватила полотенце и принялась возиться с рамой, пытаясь ее открыть. Наконец ей это удалось, и Тамара в воодушевлении забралась на подоконник, собираясь спуститься на заветный карниз.

В то же мгновение с одного из верхних этажей на карниз низвергнулся поток помоев, и Тамара еле успела отшатнуться, чтобы увернуться от брызг. Её душевное равновесие было нарушено, а лучшие чувства поруганы.

– Мусоропровод же есть! – возмущённо произнесла она, не стремясь, впрочем, чтобы её кто-нибудь услышал.

Она уже хотела было закрыть раму, как вдруг снаружи послышался непривычный звук: словно невидимый великан быстро-быстро листал несколько огромных книг сразу. Тамара озадаченно выглянула в окно и посмотрела вверх, откуда, похоже, доносился шум.

Её взору предстал атлетично сложенный брюнет с кожей синеватого цвета, который, энергично махая крыльями, спускался с небес в сторону Тамары, при этом глядя ей прямо в лицо своими бездонными голубыми глазами.

В голове Тамары пронеслось несколько мыслей сразу. Во-первых, синие мужики не летают. Во-вторых, она вообще никогда прежде не видела синих мужиков, поэтому утверждать, что они не летают, с её стороны было самонадеянно и некорректно. В-третьих, синий мужик с крыльями, одетый в одни только плавки – это явная сублимация сексуальной неудовлетворённости, так что ей, пожалуй, стоило снова наведаться к психоаналитику Неверову. В-четвёртых, а мужчина-то был чрезвычайно симпатичным…

– Не разрешите ли присесть? – произнёс крылатый человек нараспев. – Устал от долгого пути, и вы окажете мне честь, позволив дух перевести.

– Ы, – сказала Тамара. – Да! Садитесь, конечно, о чём разговор?

– Спасибо, – поблагодарил синий красавец, опуская босые мускулистые ноги на карниз и складывая крылья. – Как вас величать, о вы, прелестное созданье?

– Тамарой.

– Имя вам под стать, ведь вы само очарованье. Я – Рубель, демон. Я летел по делу мимо ваших окон, и вдруг случайно разглядел волос чудесных русый локон. Вы что же, значит, на карниз хотели лечь, чтобы погреться? И не боялись рухнуть вниз? У вас отчаянное сердце.

"Какой, на фиг, локон? – подумала Тамара. – Я же коротко постриглась вчера. Да и рифма наглагольная не катит: летел – разглядел…". Но вслух сказала:

– Ну, всё равно ничего не получилось… – Она покраснела и пошевелила носом. – А вы откуда? Как здесь очутились? Никогда не встречала демонов.

– Откуда я? – Рубель улыбнулся. – Вопрос не прост. Как очутился здесь? По небу. Но вот стою тут в полный рост, готов служить вам на потребу. Что нужно вам, мадемуазель? Исполню всякое желанье. Вам нужно золота? Друзей? Познать все тайны мирозданья?

– Золото – это хорошо, – заметила Тамара. – Однако же я знаю, что высшее счастье – уметь довольствоваться тем, что имеешь. Дополнительное богатство ничего не добавляет к счастью. Подруги и друзья у меня есть. Может, они и не идеальны, но идеала не бывает. Тайны мироздания – пожалуй, это самое ценное из того, что вы предложили. Но если вы их мне откроете, то они перестанут быть тайнами. Да и как мне убедиться в том, что вы открыли мне истину? Ведь у каждого об истине своё представление.

– Я покажу вам мира суть, – ответствовал Рубель, прохаживаясь по карнизу и чуть припадая на одну ногу. – Без кривотолков, без прикрас. Конечно, всё перевернуть возможно меньше, чем за час, и то, что истинно теперь, враньём окажется для вас. Но ваше дело – верить мне или не верить, а моё – представить в красках вам вполне сознание и бытиё.

– Бытие, – поправила Тамара.

– Так не в рифму было бы, – возразил Рубель.

– А зачем вы говорите стихами? – спросила Тамара. – Это же трудно, да и смысл искажается. К чему эти ограничения – рифма, размер?

– Вселенная стихов полна, – ответил Рубель. – Услышит всякий, кто не глух. По венам пробежит волна – и ритм уже ласкает слух. И в каждом выдохе есть вдох, в зиме – весна, в морозе – жар, в поступках беса виден Бог, и рифмы – суть всех этих пар. Стихи и проза – всё одно, они рождаются не мной, и то, что мне сказать дано, не скажет кто-нибудь иной.

– Запутанно, но я вас поняла, – сказала Тамара. – Так что там насчёт тайн мироздания? Рассказывайте.

– Глаза расскажут лучше слов, – сказал демон. – Мы с вами в небо полетим, и показать я вам готов, что движет мёртвым и живым.

– "Что движет мёртвым" звучит сомнительно, – заметила Тамара. – Это что-то из ужастиков про зомби. Но я согласна. Только не в купальнике же лететь.

– Во всех ты, душенька… Простите, плагиат, – поправился Рубель. – Красив купальник, что на вас надет. Но вы всегда вольны сменить наряд. Я подожду, спешить резона нет.

Тамара метнулась к гардеробу, затем в соседнюю комнату и через несколько минут предстала перед демоном в черных обтягивающих брюках, зелёной лёгкой блузке и туфлях на высоком каблуке. Она также взъерошила волосы и слегка накрасилась.

– Вы просто ослепительны сейчас, – торжественно произнёс демон, протягивая ей руку через окно. – Всё, что б вы ни надели, вам идёт. Теперь же пригласить позвольте вас в короткий просветительский полёт.

Тамара взяла Рубеля за руку и почувствовала, как её ноги отрываются от пола, словно она лишилась собственного веса.

– Простите, – возмутилась она. – А как же законы физики? Закон сохранения масс, в конце концов?!

– Забудьте на мгновение о нём, – ответил демон, поднимаясь вместе с ней. – И верьте лишь глазам своим и мне. Порой мы от законов устаём. Считайте, что летаете во сне.

Рубель взмахнул крыльями, хотя уже было ясно, что для полёта они ему не нужны, и они с Тамарой плавно поплыли прочь от здания, поднимаясь всё выше и выше.

– Совсем не страшно, – удивилась Тамара, болтая ногами в воздухе. – Но я не узнаю Москву. Вон там раньше была гостиница "Красные холмы", а там – Кремль… А сейчас там какие-то уродливые столбы и странные железяки.

– Всё зыбко – и природа, и пейзаж, – ответил Рубель. – Забудьте о надёжности вещей. Всё, что придумать может разум ваш, вполне увидеть может взор очей.

– Но почему? – не поняла Тамара. – Что произошло с миром?

– Есть только хаос. Мир – его мираж, – сказал Рубель. – По счастью, я умею чудеса. Я, словно на бумаге карандаш, умею рисовать на небесах.

Рубель взмахнул крылом, и небо резко помрачнело, покрывшись яркими звёздами.

– Мадемуазель, взгляните-ка туда, – продолжил он, указав рукой на юго-запад. – Нет-нет, чуть дальше, справа от горы. Сейчас я докажу вам, что всегда смогу влиять на правила игры. Вы видите, строительство идёт? Людишки тащат кто бревно, кто дверь, кто лист железный, и из года в год стена крепчает. Вдумайтесь теперь – как может быть, что хаос не сровнял её с землёй? Ведь всё вокруг дрожит, как призрак сквозь магический кристалл, меняет суть, строение и вид едва ли не ежеминутно?

Тамара прищурилась:

– Я вижу очень смутно, что происходит там.

– Летим тогда поближе к тем горам, к чему глаза-то портить?

– Топор? – не поняла Тамара. – Какой топор?

– Без топоров нельзя никак, не спорьте, – отозвался демон. – Ведь нужно и ломать, и созидать. Да, тяжело, но мы не на курорте, мы хаос поворачиваем вспять.

Тамара вгляделась в приближающийся пейзаж, силясь понять, что же имел в виду синий мужик с крыльями. Огромная равнина была заполнена людьми, которые суетились на ней, словно мухи, облепившие труп великана. В центре толпы, исполняя роль этого трупа, возвышался каркас исполинского сооружения, напоминающего одновременно пирамиду и противоракетный бункер. Люди носили различные стройматериалы, пилили, рубили, копали, варили, клали кирпичи, заливали бетон, забивали гвозди и красили. На первый взгляд работа выглядела полным сумбуром, но сооружение росло чуть ли не на глазах. По стройке ходили менее суетливые люди в чёрной форме, похожей на военную, с хлыстами в руках. Они вели себя надменно и периодически пользовались кнутами, подгоняя рабочих. Всё происходящее освещалось прожекторами, установленными на нескольких деревянных вышках.

А вокруг этой равнины земля двигалась, шевелилась, то превращаясь в гору, то извиваясь в русло реки, то опускаясь глубоким ущельем, заросшим соснами. И только островок с железной крепостью оставался нетронутым, словно был заколдован.

– Но что они все строят? Зачем? – спросила потрясённая Тамара.

– Здесь будет жить правитель всей Земли, – певуче произнёс Рубель, лениво, но грациозно колыхая крыльями. – Царь Симеон Великий, полубог. Он строить этот замок всем велит, чтоб от врагов найти защиту смог.

– Что за царь? – Тамара выпучила глаза и чуть не выпустила руку демона от изумления. – У нас же тут вроде как демократия.

– Всё лишь иллюзия – и царь, президент, – ответствовал Рубель. – Нет времени, нет власти, есть лишь он – незримый Морген. Он лишь ждёт момент, чтоб показать, насколько он силён.

– Я вижу тут противоречие, – заметила Тамара. – Времени нет, а Морген – ждёт? И кто такой Морген вообще? Да и какова ваша роль в этой истории?

– Лишь я творить средь хаоса могу. А Морген – это хаос во плоти. Мы все – лишь миражи в его мозгу, и помогаем Моргену расти. У Моргена есть множество личин, и лишь одна из них в подлунном мире. Другие мы не видим без причин, хотя он весь сильнее, глубже, шире.

– Что-то уж больно сложно, – Тамара задумалась на мгновение. – Но летать мне нравится. И, поскольку раньше я не летала, то похоже, что я просто во сне. Так ведь?

– Мы все во сне с какой-то точки зренья, – согласился демон, и его лицо на мгновение стало грустным. – Но полетать и я совсем не прочь. Давайте плыть вот в этом направленьи, где, кажется, чуть-чуть прозрачней ночь. Вы видите – вздымаются громады остовов ржавых? Множество ракет, орудий смерти мощных, величавых. Меня волнует их поносный цвет. Всё здесь моё – и люди, и ракеты, незыблемо, поскольку я силён. И если враг мой вступит на планету, он, несомненно, будет побеждён.

– А кто ваш враг? – спросила Тамара. – И я всё-таки не понимаю, в чём та тайна мироздания, о которой вы хотели мне рассказать?

– Мой враг – такой же блеф, как эти пушки, – лицо Рубеля осенила довольная и хитрая улыбка. – Он создан Моргеном, чтоб больше нам везло. Вы видите у ёлок там верхушки? Присядем. Что-то чешется крыло…

– Ваши стихи, – сказала Тамара, вместе с Рубелем опускаясь на мокрую скользкую ветку, – мне порядком надоели. Вы можете говорить более чётко?

– Ну что же, – Рубель отпустил руку Тамары и она, вскрикнув, заскользила по ветке вниз, цепляясь ногтями за хвою. Рубель в мгновение ока оказался рядом и снова схватил её за руку. – Никто не любит поэзию, – грустно произнёс он. – А в прозе всё это не звучит. Так вот, главная сила во Вселенной – это удача. Чтобы накопить больше силы, Моргену нужен хаос, но хаос управляемый. С созданием хаоса у Моргена всё отлично получается. А порядок в хаосе навожу именно я. Враг же выдуман Моргеном для того, чтобы дать людям повод поверить в нашу силу. Ведь именно вера силу и придаёт. Только не людям, как принято считать, а нам. Так что, как видите, я играю очень большую роль в этой истории. Вот, к слову, если бы я сейчас не дал вам руку, вы бы упали с высоты метров в пятьдесят. И заметьте – больше никто в этом мире не смог бы подать вам руку.

– А те люди, – проигнорировала Тамара последнее замечание, – которые строят дворец для царя, тоже подчиняются вам?

Рубель распрямился в полный рост, гордо балансируя на ветке.

– Надсмотрщики, конечно, служат мне. Все прочие внимания не стоят. Все то, что мною велено построить, бесспорно, исполняется вполне.

Рубель слегка почесал перья на изгибе крыла левой рукой, затем легонько оттолкнулся ногами от ветки и вновь повлёк за собой Тамару.

– Вы видите вдали широкий тракт? Он создан по веленью моему. Вокруг него всё шатко – это факт. А сам он неподвластен ничему. Все оттого, что Морген – мой партнёр. Я делаю того, что хочет он. Я потому удачлив и хитёр, а он – непредсказуем и силён. Мы вместе создаём и свет, и тьму, и этот тракт среди лесов и нив. И каждый, кто проедет по нему, восславит нас, союз наш укрепив. Ещё и денег даст нам за проезд по той дороге, что построил я. Мы с Моргеном как Бог, что вас не съест, да и не выдаст, если не свинья.

– Какую же чушь вы готовы нести ради рифмы! – воскликнула Тамара. – Лучше бы свет включили, раз вы такой всемогущий.

Рубель нехотя взмахнул рукой, и наступил день – впрочем, мрачный, тусклый. Небо было заполнено тучами, готовыми вот-вот пролиться дождём.

– Я вот чего не понимаю, – заговорила Тамара. – Судя по вашим словам, вы можете создать чуть ли не что угодно. Почему бы просто не приносить добро тем людям, которые здесь живут? Вылечили бы больных, накормили бы голодных.

– Что до меня, то я бы и не прочь, – ответил Рубель. – У Моргена же цель совсем другая. И вряд ли он захочет всем помочь, своей нуждой при том пренебрегая. Но если то вразрез с ней не идёт, мы даже и добро творить готовы. Пример хотите? Полетим вперёд, туда, где пролетают три коровы. Вот дом стоит невзрачный, без затей. Жила семья в нём бедно и убого. Мужик пахал, жена блюла детей и торговала плюшками немного. Но Морген здесь устроил кавардак. Пахать что смысла? Земли уплывают, и плюшки не рождаются никак – то растекаются, то пригорают. Детей кормить на что? В семье беда. Судьба и хаос вместе правят круто. Но я принёс решение суда и деток забираю для приюта. Я словно света луч прорезал тьму и милость детям оказал бесплатно…

– Постойте, – перебила Тамара. – Я чего-то не пойму. Откуда суд? Зачем? Мне непонятно.

– Я сам себе и суд, и адвокат, – ответил Рубель. – Я так решил – раз мать с отцом не скоро добудут хлеб, так пусть сдадут ребят в приют, где дети будут под надзором.

– И что же там, в приюте? Что с ними стало? – спросил Тамара мрачно.

– Не знаю, – ответил Рубель, подлетая к огромной скале, возвышающейся над густым туманом. – Не люблю я те места. Я не суюсь в приюты городские. Наркотики, разврат и нищета. Там правит хаос, не моя стихия.

Они опустились на скалу, и Тамара, отступив от демона на пару метров, грустно поинтересовалась:

– А что родители? Неужели спокойно отдали детей?

– Они хотели помешать. Но как? – Рубель гордо прошёлся по краю скалы, усмехаясь. – Вокруг безумие, они рабы, не боле. Лишь я один способен сделать так, чтоб хаос отступил пред силой воли. Они должны быть благодарны мне, ведь к ним свобода от забот вернулась. Так нет бы жить спокойно, в тишине – муж спился, а жена совсем рехнулась.

Тамара хотела что-то возразить, но отвернулась и некоторое время глядела в туман.

– Я знаю, это сон, – сказала она, наконец, повернув голову в сторону Рубеля. – Поэтому нет смысла возражать. С другой стороны, сны часто раскрывают нам то, о чём мы боимся думать наяву. Так что вы хотели мне поведать о тайнах мироздания?

Рубель улыбнулся торжественно и расправил крылья.

– Ну, собственно, сказал я всё, что мог. Я правлю миром – вот и все секреты. К тому же я неглуп, красив, высок, да и в любви соперников мне нету. А посему, Тамара, я тебе хочу советовать не тратить время даром, а, покорившись благостной судьбе, заняться делом, в мире самым старым…