Текст книги "Космический маразм (СИ) "

Автор книги: Сергей Бушов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

Он закончил набор ещё одной строки и нажал большую клавишу, похожую на Enter.

Мне показалось, что я ослеп. Должно быть, сразу за нажатием последовала вспышка, а может, так мне показалось. Но мир изменился в одно мгновение. Всё вокруг поменяло цвет. Лица Вам Кого и Сам Дурака стали голубыми, а губы – синими, светло-зелёная отделка рубки – красной, а татуировка на щеке Вам Кого зазеленела. Я оглядел всё вокруг и понял, что цвет сменился у всего, кроме, разве что, чёрного космоса снаружи да белого костюма Вам Кого.

– Видно, компоненты цвета поменялись местами, – пробормотал Вам Кого. – Хм… Не ожидал такого, но, возможно, это собьёт лаков с толку…

– Председатель, – вмешался Сам Дурак, – я думаю, нужно просто вернуть всё назад.

– Мне кажется, через некоторое время мозг привыкнет, – возразил Вам Кого, – и мы станем воспринимать всё так же, как и прежде… Впрочем, как скажете.

Он поколдовал секунду с Плитой, и нормальные цвета вернулись назад, так что все вздохнули с облегчением.

– А эта вот цветомузыка, – спросил я, – она что, по всей Вселенной произошла?

– Нет, – ответил Вам Кого, – километров на пятьсот вокруг, я думаю. Я слабую мощность применил.

– Километров? – переспросил я недоверчиво. – Вы тоже пользуетесь километрами? Это бред! Эталон метра хранится в Париже, и это одна сорокамиллионная часть Парижского меридиана. Откуда у вас здесь метр?! В этом мире всё неправильно, это какой-то обман….

– Володя, успокойтесь… – мягко сказал Вам Кого. – Вы что-то сегодня слишком перенервничали. Вообще говоря, метр – это расстояние, проходимое светом в вакууме за определённую долю секунды. А секунда…

Тут крейсер снова тряхнуло, и на этот раз я не удержался на ногах, а когда поднялся, понял, что лаки снова применили свою Плиту, на этот раз более эффективно.

Рубка сильно изменила форму, расплющившись в наклонную призму. Сам Дурак стоял, перекосившись, и я видел, что правая сторона его туловища слегка короче другой. Вам Кого ползал на четвереньках, скорчившись от боли, и бормотал:

– Вот идиоты… Если здесь такие искривления пространства, то что же у них, в эпицентре? О, чёрт, мой желудок…

Я тоже чувствовал боль в боку, словно натянулись нервы, а поднеся руки к глазам, заметил, что мои ладони разного размера.

Внезапно раздался хлопок, и пространство распрямилось, вернувшись в прежнее состояние.

– Ну, слава Богу, – сказал Вам Кого. – Я уж думал, сдохну… Небось, сами не выдержали. Все целы? Хм… Это нельзя оставить неотмщённым…

Он забегал взад-вперёд по рубке, бормоча:

– Это не годится… Это слишком слабо… А вот это – да, но я не помню пароль… Башмоту… Бошмота… А, вспомнил! Буштоматофареминоти!

Бамс! Всё остановилось. Тягучий воздух почти не колыхался. Мои мысли, полузастывшие, сконцентрировались на факте осознания того, что я – существую, и не могли двинуться дальше. Статичная картинка передо мной отображала Вам Кого с выпученными глазами и приоткрытым ртом и Сам Дурака с нахмурившимся лицом, который сжал руку в кулаке и словно бы собирался что-то сказать.

Ожидание длилось бесконечно. Ничего не менялось. Я думал, что от такого торчания столбом в остановившемся воздухе можно сойти с ума, но проверить это не успел – нас отпустило.

Сам Дурак выкрикнул: "Не надо!", затем отдышался и произнёс:

– Господин Председатель, будьте, пожалуйста, осторожнее. Нам повезло ещё, что эта команда требует подтверждения с клавиатуры в течение пятнадцати секунд. А если бы было не так?

– Ну, господин Сам Дурак, – возразил Вам Кого, – я вам так скажу: Плиту делали не дураки. Они предусмотрели выход из любой идиотской ситуации.

– Во-первых, – сказал Сам Дурак, – доподлинно неизвестно, дураки ли делали Плиту. Во-вторых, они могли не рассчитывать на то, что применять её будут такие идиоты, как мы…

Пространство вздрогнуло снова.

– Что на этот раз? – Вам Кого развернулся лицом к иллюминатору, и я увидел, как лицо его побледнело. – А вот это очень серьёзно…

– Что случилось? – спросил Сам Дурак, приближаясь.

– Похоже, тета-сдвиг, – ответил, Вам Кого. – Так что наше защитное поле…

– Что такое тета-сдвиг? – перебил я.

– Участки пространства наслаиваются друг на друга, – ответил Вам Кого.

– Они окажутся внутри нашего поля, а мы – внутри их, – пояснил Сам Дурак. – Нужно будет драться.

Я посмотрел в иллюминатор. Корабли лаков быстро приближались к нам, при этом не смещаясь друг относительно друга, словно их нарисовали на прозрачной кальке и сдвигали поверх остального рисунка.

В рубку въехал нос тёмно-синего корабля, быстро прошёл сквозь нас, и мы оказались сразу в двух помещениях – в нашей рубке и отсеке корабля лаков, где находились несколько особей. Сам Дурак заработал мечом, да так быстро, что ошмётки дисков полетели в разные стороны. Я снял флистер с предохранителя и выстрелил в лака, который направил на меня дуло, зажатое во рту. Лак опрокинулся назад и рассыпался на части.

– Их сотни! – крикнул Сам Дурак, одного за другим разрубая наступающих тварей. – Вам Кого, используйте Плиту!

– Я думаю! – крикнул Вам Кого, швыряя в одного из лаков железное кресло. – Но не могу вспомнить ничего подходящего.

Я услышал шипение возле своего уха, но пока оборачивался, лак уже успел умереть от выстрела, произведённого капитаном Дубудамом из лазерной винтовки.

Из коридора наступали всё новые лаки, у одного из них я разглядел огнемёт. Сам Дурак рубил и рубил, но даже ему приходилось пятиться назад. Я пальнул один раз, но не попал, и ожидал зарядки флистера.

– Трепуки, – бормотал Вам Кого, – калоперды… Всё не то…

На меня надвинулись несколько лаков справа, я выстрелил в глаз ближайшего и отбежал в сторону, но они последовали за мной, даже тот, глаз которого вытекал. С другой стороны наступал ещё один, и уже целился в меня. Выстрел! Я успел пригнуться, и пуля подстрелила одноглазого.

"О Боже, – думал я, – неужели эта чёртова Плита ничего не может с этим поделать?"

Лак, который подобрался вплотную ко мне, пытался заглянуть мне в глаза, а я пятился, стараясь смотреть вниз, и слышал его отчётливое шипение:

– Где барабан?

Это был уже полный бред. Я и так уже слабо верил в реальность происходящего, а тут ещё такое…

– Ну при чём тут барабаны? – взмолился я и чуть не упал, споткнувшись о верхний торец Плиты, возле которого оказался.

Пространство охнуло, кровь моментально прилила к моей голове, и я почувствовал, как падаю вверх, к потолку рубки. Больно шмякнувшись головой о пластик, я завалился на бок и с удивлением обнаружил, что все лаки рассыпаются на отдельные диски. Ещё один хлопок, и я полетел назад, на пол, больно ударившись спиной.

Приподнявшись на колени, я осмотрелся. Трупы лаков застилали помещение. Их комната покачивалась относительно нашей рубки и вдруг поплыла назад. Несколько секунд – и вражеский корабль, забитый трупами, отчалил от нас, а рубка осталась почти такой же, как и прежде, не считая пары сломанных кресел.

– Вам везёт, Володя, – сказал Вам Кого. – Похоже, вы умудрились случайно подобрать пароль. Ну, тот, про барабаны – я, пожалуй, не буду повторять вслух.

– И что? – не понял я. – Что случилось-то?

– Вы кратковременно поменяли местами верх и низ, – ответил Сам Дурак. – Левитация лаков была сбита с толку, диски разлетелись, а потеря связи между дисками для них означает смерть. Капитан, запросите компьютер, сколько лаков осталось в живых.

– Уже запросил, – отозвался Дубудам. – Сканер не обнаруживает ни одной живой особи.

– Мы победили! – возопил Вам Кого. – Удивительное везение! Это надо отметить!

Он скрылся в коридоре, а я вновь вспомнил Олакур. Если бы она уцелела при взрыве "Лакеры", то выжила бы и сейчас, поскольку у неё не было никаких дисков. Впрочем, что уж тут было рассуждать…

Вам Кого торжественно внёс поднос с бутылкой водки, четырьмя рюмками и тарелкой, полной маленьких бутербродов.

– Прошу, – сказал он. – По чуть-чуть.

– Простите, я откажусь, – сказал Сам Дурак. – Не хочу заводить вредных привычек.

– Я за рулём, – сказал Дубудам и отвернулся к пульту.

Вам Кого вздохнул:

– Ну, Володя, тогда уж давайте вдвоём…

Я взял предложенную рюмку.

– За победу! – провозгласил Вам Кого.

Мы выпили.

– Наш план всё-таки сработал, – продолжил Вам Кого. – Осталось завершить его. Сейчас вернёмся на Эгозон, я получу Семнадцатую Плиту и отключу маразм на Земле, а затем вы вернётесь домой. Да и я, возможно, присоединюсь – мне кажется, я заслужил пару дней отпуска….

Автоматические двери рубки разъехались, и в помещение ввалилась группа неизвестных личностей. Впрочем, нет, я их через мгновение узнал, и это заставило меня поперхнуться бутербродом и уронить рюмку.

– Это "Парк Культуры", что ли? – с улыбкой спросил курносый молодой человек.

– Может, отреставрировали? – предположил трясущийся старичок в пиджаке с орденскими планками.

Мы с Вам Кого переглянулись.

– Володя, – дрогнувшим голосом произнёс Вам Кого, – кто это?

– Это тоже Володя, – объяснил я. – И компания. Они в метро всё время ездят, не могут "Парк Культуры" найти…

– Но как? Почему? – произнёс ошеломлённый Вам Кого.

– Лохи потому что…

– Опять мы не туда приехали! – пророкотала толстая тётка. – Давайте назад, в вагон.

Они развернулись и гурьбой повалили из рубки.

– Нужно проверить, – сказал Вам Кого. – Хотя мне кажется, что я уже начинаю понимать…

Мы метнулись к выходу и вышли сквозь те же двери, которые тут же с шипением закрылись. Нас окружало странное полупустое помещение, которое подрагивало в такт мерному стуку колёс на стыках рельсов. Стены покрывало множество окон, за которыми царила темнота. Светильники на потолке испускали зловещий желтоватый свет. Володи с компанией нигде не было видно. На одном из сидений подрёмывал старичок с газетой в руках, а в дальнем конце переговаривались два пацанёнка панкующего вида.

– Сдаётся мне, Володя, что мы в вагоне метро, – произнёс Вам Кого.

– И я так думаю,– кивнул я.

– А вам ничто не кажется странным?

– Не знаю, – я огляделся. – А, да, кажется. Обычно в вагонах четыре двери, а здесь всего три.

– Чёрт побери, Володя, – закричал Вам Кого, – как мы сюда попали?!

– Станция "Кропоткинская", переход на станцию "Сокольники" Филёвской линии, – произнёс хрипловатый голос в динамике, вагон остановился, и мы вышли на перрон, поверхность которого была усыпана белыми перьями.

– Я думаю, дело в маразме, – неуверенно заговорил я.

– Да, – кивнул Вам Кого. – Но пять минут назад я ещё полагал, что маразм существует только на Земле. Теперь же выходит, что он захватил всю Вселенную! Чёрт побери, Володя, не будьте таким спокойным! Вы хоть понимаете, что мы будем делать дальше?

Развернувшись на эскалаторе, он уставился на меня недобрым взглядом, так что мне осталось только пробормотать:

– Ну, вы же сами говорили… Прилетим на Эгозон, вы получите Семнадцатую Плиту, отменим маразм на Земле…

– Это всё здорово, Володя, – Вам Кого с трудом сдерживал злобу. – Вот только КАК?!

Мы выходили из станции, а я осматривал всё вокруг и постепенно понимал, что Вам Кого имеет в виду.

Москва выглядела чудесно. На деревьях распустились фиолетовые розы, поверхность ближайшей к нам проезжей части представляла собой в разрезе идеальную синусоиду, а в облаках парил воздушный шар розового цвета с надписью "Долой хунту Сципиона!". Крышка канализационного люка справа от моей ноги внезапно подпрыгнула, и из-под земли повалили нескончаемым потоком жирные рыжие суслики.

– Значит, мы не сможем вернуться на Эгозон? – спросил я. – И не сможем найти Плиту?

– Не знаю, – хмуро ответил Вам Кого, зашагав вдоль по улице, мимо магазина с вывеской "Прошлогоднее молоко", из окна которого высунулся рогатый задумчивый лось, медленно жующий полиэтиленовый пакет.

– И мы не сможем остановить маразм? – допытывался я. – Но как же это получилось? А может… Может, отключить меня от шины доступа?

– Я уже сделал это перед вылетом с Эгозона, – ответил Вам Кого.

– Тогда почему всё это происходит?

– Да говорят же вам – Я НЕ ЗНАЮ! – проорал Вам Кого, до смерти напугав пролетающую мимо старушку с корзиной на голове. Старушка охнула, шлёпнулась на попу, затем вскочила, погрозив нам спиннингом, и, оттолкнувшись от земли, полетела дальше.

– Даже если бы у меня здесь был корабль… – бормотал Вам Кого. – Или хотя бы экосим поблизости… Хотя погодите-ка.

Он извлёк из кармана телефон, набрал номер, приложил к уху, но тут же отдёрнул – из телефона громким идиотским голосом донеслось "Абонент неисправен или поломался!". Вам Кого убрал телефон и побрёл дальше, растерянный, жалкий…

– Добрый вечер! – послышалось сверху. – Или утро, или ночь, как пожелаете….

Я поднял глаза. К нам спускался на четырёх реактивных двигателях, по одному в каждой лапе, Конотоп Рах собственной персоной – полосатый, усатый и, как мне показалось, здорово отъевшийся.

– Конотоп! – изумлённо воскликнул Вам Кого. – Ты жив?

– Как видишь, – ухмыльнулся Конотоп, опустившись на тротуар и выпустив двигатели из когтей. – Да что со мной случится тут, в маразме? Тут почти невозможно погибнуть…

"Как же, как же", – подумал я, вспомнив многочисленные туши лаков, оставленные нами в космосе.

– Попал я тогда напрямик на шпиль Останкинской башни, – рассказал Конотоп. – Меня им насквозь проткнуло. Потом прилетели какие-то птички, схватили, понесли… Веселуха, в общем.

– А Кентел? – спросил Вам Кого.

– А что Кентел? – не понял Конотоп. – Носится туда-сюда, ему тут раздолье. Он набрал штук двадцать разных мечей, всё играет. Да вот полчаса назад мне попадался, фашистам головы рубил.

– Ну, хоть какая-то приятная новость… – сказал Вам Кого. – А ты можешь объяснить, почему маразм вышел за пределы Земли?

– А что его, по-твоему, должно удержать? – ответил Конотоп. – Сознание любого существа ничем не ограничено. Никто не мешает тебе думать о пришельцах с Альфа-Центавра, а они думают о своей планете, фантазируют, у них своё подсознание есть…

– Так ты с самого начала знал, что так произойдёт?! – воскликнул Вам Кого.

– Догадывался, – сказал Конотоп. – Хотя и не думал, что всё разовьётся настолько быстро. Но вообще мне здесь нравится. Не знаю, обрадует это тебя или нет, но я больше не хочу никакого конца света. Потому что он, по сути, уже наступил. Вернее, наступила новая эра, и я создал её – именно я, Конотоп Рах. Ну, с подачи Кентела, конечно. Большинство идей всегда принадлежали ему. И всё-таки – неплохо я себя увековечил?

– Хм. Рад за тебя, – грустно сказал Вам Кого, отбив ладошкой назойливую рыбу. – Но что нам теперь прикажешь делать? Как это можно остановить? Я уже отключил Ясония от шины, это не помогает…

– Ещё бы, – Конотоп потянулся и обошёл нас кругом. – Я смотрю, вы вообще мало что понимаете. Какая уж теперь шина доступа? Теперь все имеют полный доступ ко всему, никаких ограничений! То есть если Ясоний поверил в невозможные вещи, и они начали происходить, то тебе уже никуда не деться, и ты тоже поверишь. А значит, у тебя такие же возможности влиять на мир, как и у него. И останавливать это я не вижу смысла.

– Но как можно жить в таком мире?! – возмутился Вам Кого.

– Ты всегда в нём жил, – ответил Конотоп и снова схватил двигатели в лапы, – только не понимал, как он устроен. Зато теперь – гроза! Тьфу ты… Зато теперь – глаза твои открылись!

Двигатели выбросили струи яркого пламени, и Конотоп взмыл в воздух, скрывшись за покачивающимися от ветра домами.

– Эх… – только и сказал Вам Кого, а затем приложился к горлышку бутылки, которую всё это время держал в руке, и отпил несколько глотков. – Хотите?

– Нет, – ответил я. – Что же дальше будет?

– А ничего, – ответил Вам Кого. – Всё, что могло быть, уже произошло. Я своими руками угробил свою любимую планету. Да что там планету – Вселенную…

Он увернулся от упавшего сверху чемодана и злобно пнул его ногой.

– И главное, – заговорил он спустя минуту, – ведь ничего же нельзя поделать. Захотим остановить маразм – не получится. Захотим убежать – не получится. Ничего у нас больше не получится. А вот уничтожить всё получилось…

По улице грохотала колонна танков, украшенных изображениями голых женщин и мифических чудовищ. За ними семенили грустный гномик с сосулькой вместо носа и толстяк в римской тоге и золотом шлеме.

– Может быть, можно приспособиться к такому миру? – предположил я. – В конце концов, человек ко всему привыкает…

– Вы думаете, на этом всё остановится? – Вам Кого махнул рукой. – Это только начало. И ведь своими руками…

Он пошёл прочь, периодически отпивая из бутылки и пошатываясь. Он впервые выглядел настоящим дряхлым стариком – узкие плечи, ссохшиеся руки, впавшие щёки… Он плакал.

– Я возомнил себя спасителем, – говорил он. – Благодетелем! Урод безмозглый… Маразматик старый…

– Может быть, ещё не всё потеряно, – сказал я. – Сам Дурак прилетит, он что-нибудь придумает… Да и Конотоп…

Вам Кого остановился, развернулся ко мне лицом и долго на меня смотрел. Потом отвёл взгляд и тихо сказал:

– У меня есть одна идея… Знаете, у электронов спины могут быть антипараллельны… Хм… То есть… – Он вытер слезу. – В общем, возможно, существует параллельное пространство, в котором маразма ещё нет…

– Простите? – переспросил я.

Вам Кого снова посмотрел на меня, и я почувствовал в его взоре приближающееся безумие.

– Мне нужна "Коробочка", – сказал он.

– Но где же её взять?

Он метнулся в одну сторону, в другую, затем вдруг уверенно побежал к большому чёрному зданию с надписью "Бытовая техника". Я поторопился следом, еле поспевая.

Вам Кого ворвался в магазин, сбив с ног трёхрукого индуса, и помчался к ровному ряду белых холодильников. Он остановился возле одного из них, распахнул дверцу и принялся выкидывать изнутри полки.

– Я могу вам помочь? – поинтересовался подошедший менеджер магазина.

– А ну пошёл отсюда! – заорал Вам Кого с такой нескрываемой злобой, что менеджер отшатнулся, упал навзничь и на карачках уполз прочь.

– Вам Кого, – вмешался я, – это просто холодильник…

– Много вы понимаете, – пробормотал Вам Кого, извлекая из кармана ручку. – У вас бумага есть? А, вот…

Он сорвал с соседнего холодильника лист бумаги с надписью "Скидка 1000 процентов" и спешно начирикал на нём несколько строк.

– Я отправляюсь в параллельное пространство… – пробормотал он. – Хм… – Он грустно посмотрел мне в глаза, затем вошёл в холодильник и, громко произнеся вслух "Абы, брат мой, приветствую тебя!", закрыл дверь изнутри.

Я огляделся. Парочка покупателей смотрели на меня перепуганными глазами. Я приблизился к холодильнику и нерешительно открыл дверь. Там было пусто. Только на дне лежал сложенный пополам листок бумаги.

Я поднял его и прочитал:

«Прощайте, Володя. Вы были мне хорошим другом, спасибо. Я не могу жить после того, что совершил. Никакого параллельного пространства не существует. Я телепортируюсь в открытый космос, где надеюсь найти свой конец. В.К.»

Вам Кого покончил с собой… Энергичный, жизнерадостный, разговорчивый, остроумный… Это не укладывалось в голове. Я так привык к нему за эти дни… А теперь я остался один на этой обезумевшей недружелюбной планете.

Я поймал себя на том, что иду по узкой улочке вниз, к набережной, прижимая руками к груди флистерный пистолет. Я не понимал, зачем и куда иду. Но, с другой стороны, а что я ещё мог делать?

Нет! Во мне проснулся протест. Нельзя было просто так сдаваться. Неужели мы старались спасти Землю зря? Неужели напрасно погибли Вам Кого и тысячи лаков? Безвыходных положений не бывает. Если сильно постараться, всегда своего добьёшься – я в книжке читал!

Итак, надо попробовать. Что мне нужно? Остановить маразм. Как? С помощью Семнадцатой Плиты. Всё очень просто! Где Плита? На Эгозоне, то есть в космосе. А значит, мне нужно на космодром. Этот, как его, Байконур находится где-то в Казахстане. Я, был, правда, не уверен, что с него существовали прямые рейсы на Эгозон, но я готов был лететь с пересадками. И ещё я никак не мог вспомнить, с какого вокзала ходят поезда «Москва-Байконур». Должно быть, с Курского. Значит, мне нужно попасть на Курский вокзал!

Я осмотрелся в поисках ориентиров. Я находился на узкой кривоватой улочке. Соседний дом украшала табличка «улица Пречистенка», на доме напротив было написано «Ярославское шоссе», а сделав несколько шагов, я прочитал «тупик Красных Собак, Привидевшихся Базарову Перед Смертью».

Простые методы не работали. Но я и не искал лёгких путей. Всего-то – поперевешали таблички, чтобы меня запутать! Я пробежал до набережной, где открывался вид на соседние улицы, и попытался узнать местность. Ага! Слева маячило здание университета. Справа – собор Василия Блаженного. А впереди вздымалось нечто вроде египетской пирамиды… В довершение всего, обернувшись, я увидел, как мимо меня, оставляя за собой волны на асфальте, проплывает огромный Кремль.

Я немного растерялся, но решение пришло само в виде ржавого громыхающего «Москвича» с шашечками, который прополз рядом.

– Такси! – крикнул я, и машина остановилась.

Втиснувшись на заднее сиденье, я приказал:

– К Курскому вокзалу, быстрее. Два счётчика плачу… Или какие там у вас деньги?

Машина, к моей радости, лихо рванула с места, но почти сразу воткнулась в неизвестно откуда выросший на дороге бетонный столб.

Водитель издал пронзительный хрюкающий звук и обернулся ко мне.

– Поезд дальше не идёт, – произнёс он, и я понял, что за рулём жирный волосатый кабан с зелёными клыками. – Просьба освободить вагоны, – добавил хряк и подмигнул.

Я выбрался наружу и решил, что дойду как-нибудь сам. В конце концов, Вам Кого говорил, что главное – уверенность. Я пойду в выбранном направлении и не буду сомневаться, что Курский вокзал – там.

Я зашагал в первую попавшуюся сторону, затем побежал. Внезапно налетел ветер, который начал впиваться колючими снежинками мне в лицо, но я не сбавлял скорости, дыша в такт своим шагам. Мимо проскользила по льду чёрная собака с копытами вместо лап, лапы разъезжались, и бедный пёсик скулил так жалобно, что у меня навернулись на глаза слёзы.

Затем подбежал ребёнок – девочка лет пяти. Она обиженно посмотрела на меня, затем недовольно выкрикнула: "Суслику – покакоть!" с явным "о" во втором слове и понеслась вприпрыжку прочь.

Я несколько опешил, но решил не задерживаться, а всё бежал и бежал дальше. Скоро, однако, мой путь преградило стадо вислоухих баранов, которые толкались, лезли друг на друга и заполняли собой всю улицу.

– Эй! – крикнул я. – Лыжню!

Затем полез вперёд, расталкивая их и потихоньку пробираясь дальше. Пошёл дождь, всё сильнее и сильнее. Я выбрался на свободное пространство, но уже не был уверен, в том ли направлении, что и раньше, я иду. Остановившись, чтобы перевести дух, я осмотрелся.

Тихий райончик, пятиэтажки, аллейки, серые асфальтовые тротуары. И чугунный забор, за которым виднелось знакомое белое старое здание. Я всё-таки куда-то пришёл. Не Курский вокзал, конечно, но и интернат что-то должен был означать.

Внезапно меня поразила новая идея. Вам Кого оставил в интернате установку братьев Рахов, М-осциллятор, с которого всё началось! И, может быть, если я её уничтожу, всё вернётся к нормальному состоянию?

Я ускорил шаг. Интернат приближался, никуда не уплывая, не проваливаясь в тартарары, и это вселяло уверенность. Довольно скоро я добрался до старой коричневой двери, вошёл и оказался в пустынном холле. Под лестницей меня ждал маленький чемоданчик. Я открыл его и увидел стеклянные колбочки, трубочки, микросхемы…

Я с размаху швырнул чемоданчик о стену. Град стеклянных осколков осыпался на пол, потом поднялся, закружился и принялся танцевать в воздухе. Я смотрел на завораживающие узоры, в которые выстраивались стекляшки, и понимал, что у меня опять ничего не получилось. Наконец, осколки успокоились и, издав хихикающий звук, улетели прочь, к выходу.

Я хмуро последовал за ними, ещё не решив, что делать дальше. Тут меня остановил противный скрипучий голос:

– Ясоний! Пришли-таки. Я ждал, что вы здесь появитесь…

Из соседнего корпуса ко мне приближался Свази с большой лопатой в руках. Его было не узнать. Обуглившаяся шерсть, никакой одежды, если не считать причудливой жёлтой шапки на голове, и свирепое выражение лица.

– Вы хоть понимаете, – проскрипел он, занося надо мной лопату, – что значит не выполнить коммерческие обязательства перед лаками? Они меня чуть не сожгли!

Лопата просвистела над моим ухом только потому, что я присел.

– Лаки погибли, – прошептал я, пятясь и пытаясь снять с предохранителя флистер. Следующий удар лопатой выбил его у меня из рук.

– Плевать мне на лаков, – сказал Свази. – Единственное, чего я теперь хочу – это вас убить.

Я помчался от него к лестнице, затем вверх, вверх, пока, отбросив тяжёлый люк, не оказался на крыше, под сильным ливнем, пузырящимся на чёрном блестящем рубероиде.

Свази вылез из люка, перехватил лопату поудобнее и двинулся ко мне.

– Верите в какого-нибудь бога? – проскрежетал он.

– Не знаю, – пробормотал я, пятясь назад.

– Всё равно молитесь, – сказал он, взмахнул лопатой и вдруг потерял на мокрой поверхности равновесие.

Рухнув на спину, он покатился вниз, выронил лопату и через мгновение оказался висящим над пропастью, цепляясь лапами за край крыши. Он тяжело дышал, шевеля носом, и лицо его было таким грозным и недружелюбным, что мне стало его жаль. Я приблизился и, схватившись за шерсть на его спине, принялся тащить его наверх.

Свази оказался очень тяжёлым. Он пыхтел, скрёб когтями, и всё норовил сползти вниз.

– Вот уж не думал, – пробормотал я, – что мне придётся спасать жизнь мокрой обгорелой обезьяне…

– Я не обезьяна, – прошипел Свази. – Я – реликтовый гоминоид…

Я захохотал. Руки мои разжались, и Свази соскользнул с края крыши. Я слышал, как его тело с хрустом рухнуло на асфальт. Но никак не мог остановить смех. Реликтовый гоминоид… Я и сам толком не мог объяснить, над чем смеюсь. Может, просто забавное слово. А может, что-то вспомнил.

Я стоял под дождём, успокаиваясь, затем спустился с крыши и, пройдя один пролёт лестницы, ткнулся в первую попавшуюся дверь. Она оказалась открыта.

– Реликтовый гоминоид, – пробормотал я.

Я ведь и правда это слышал совсем недавно. По телевизору, кажется. И ещё что-то, про тигров.

Я стоял посреди пустой классной комнаты. Деревянные уродливые стулья, обгрызанные столы, цветочки в горшках. Любо-дорого посмотреть.

Но мне было совсем невесело. Потому что я, наконец, начал понимать, что происходит.

Мне стало понятно, как я смог не задохнуться в открытом космосе. И почему Вам Кого сумел выпрыгнуть из центра Солнца. И вообще, почему всё так невероятно и необычно. Просто потому, что человеческая фантазия не имеет пределов.

Я сел за учительский стол, положил перед собой руки, закрыл глаза и начал вспоминать.

Мир всегда был таким, каким я мог его представить. Таким, в который я верил. Просто раньше я считал, что существуют незыблемые законы и правила, что старушки не летают, а тигры не говорят. Потом мне в голову пришло, что это не всегда так, и я начал верить в небывалое. Сначала я не очень верил, а потом придумал всему объяснение. И для этого мне понадобились говорящий тигр и старик с дырой в черепе. И говорили они по-русски, потому что я толком не знаю ни одного другого языка.

Я сам создал эту реальность, и чем дальше погружался в неё, тем сильнее верил, и всё сильнее раздвигал границы дозволенного. Это я придумал маразм, и заставил поверить в него остальных. И теперь мы все – просто порождения фантазии друг друга, нелепые и чудовищные.

Но с чего всё это началось? Жил я, жил, никого не трогал… Почему вдруг всё изменилось? Что заставило меня поверить в то, что мир не такой, каким кажется? Должен был случиться какой-то толчок, выбивший меня из колеи… А, теперь уже неважно. Важно то, что я загнал этот мир в тупик, из которого нет выхода.

Что ждёт его дальше? Это зависит от того, что там, внутри моей головы. Вот если бы удалось заглянуть в неё и понять… Хотя в этом новом мире всё, кажется, возможно?

Я закрыл глаза и напряг мышцы. Глазные яблоки завращались, натягивая зрительные нервы и вытаскивая их из недр головы. Склера скользила по конъюнктиве, и мне чудился при этом неприятный скрип. Вот радужка уже скрылась в глубине глазниц, и теперь мои глаза смотрели внутрь, в темноту.

Сначала я ничего не видел. Затем что-то блеснуло в одном месте, в другом, и вскоре всё оказалось усыпанным звёздами. Мысленным взором я устремился к ним. Они приближались – манящие, сверкающие. Вокруг некоторых вращались разноцветные планеты. Я выбрал одну наугад. Так себе планетка, не мала и не велика, зато с атмосферой и океанами. Я – воображаемый наблюдатель – спускался на её поверхность, разглядывая разбросанные по планете здания, людей и машины. Одно из зданий – невзрачную пятиэтажку – я тоже выделил среди прочих случайно. Проникнув сквозь крышу, я оказался в небольшом помещении, где в три ряда стояли столы, а за одним из столов, учительским, восседал худой светловолосый парень с закрытыми глазами. Он не замечал и не слышал ничего вокруг. Он просто сидел, положив перед собой расслабленные руки, и только губы его шевелились.

– Естрементеракориндо! – громко, отчётливо произнёс он вслух.

Меня всего от левого виска до кончиков пальцев ног пронзила внезапная боль, и наступил непроницаемый мрак. Мир исчез.

– Часть 2

– Глава 1. Белый дом

Шёл одна тысяча девятьсот девяносто первый год. Год был довольно знаменательным, хотя сейчас, должно быть, о нём помнят только старожилы. В детстве, когда я слышал слово "старожилы", я всё время думал, что же они сторожат. И писал, соответственно, через "о" – "сторожилы". А сторожат-то они как раз память о том, что они увидели за свою жизнь. В частности, за тот богатый событиями год.

Начнём с того, что номер этого года – симметричный, а это не так часто встречается. Строго говоря, встречается раз в сто лет. Кроме того, число 1991 красиво раскладывается на множители – 11 и 181. Хотя красота у каждого своя, и если одному предмет кажется красивым, то это не гарантирует, что он понравится хотя бы кому-нибудь ещё.

В тот год на экраны вышли "Терминатор-2" и "Горячие головы". Опять же, на вкус и цвет товарищей нет. Кому-то нравится больше первая часть "Терминатора", кому-то вторая, для кого-то они обе – всего лишь коммерческая поделка, не имеющая никакой художественной ценности, а кто-то может усмотреть в них происки Сатаны, придумывающего всё новые способы завлекать народ в геенну огненную. Кстати, эту самую геенну я в детстве упорно считал просто собакой огненного цвета. Но поскольку ей запугивали людей, то постепенно я стал бояться и всех остальных собак – так, на всякий случай…

О чём это я? А, да. О том годе, когда меняли пятидесяти– и сторублёвки на новые. Когда провели операцию "Буря в пустыне" и когда умер Стругацкий. Когда состоялся референдум о том, стоит ли распустить Советский Союз. Подавляющее большинство граждан попросили Союз сохранить. Но в этом же году он был цинично распущен, чем окончательно подтвердилась всем известная истина, что власти на мнение народа глубоко наплевать.