Текст книги "Улей (трилогия)"

Автор книги: Сергей Фрумкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

– Нет. Я не знаю, кто такие мантийцы, – тихо произнес Григ. – Я не мантиец. Спасибо, что спасли мне жизнь.

– Не за что! – Болер обернулся к капитану. – Спасли? Как это происходило?

Капитан пробежал взглядом по нашивкам на куртке офицера. Голографические ордена и золотые гербы говорили о высшем звании в Объединенном Флоте Лиги. Несмотря на то, что тарибские торговые синдикаты мало общего имели как с Лигой, так и с ее армейской иерархией, все же этого общего хватило, чтобы капитан лайнера оценил превосходство человека в серой форме.

– Приняли сигнал о помощи с маячка вон на том кораблике, – с некоторой неохотой отрапортовал капитан. – Подобрали. Пилот чуть живой. На «стандарте» не говорит. Вот, собственно, и все.

– Как тебя зовут, парень? – спросил Болер, вновь обращаясь к спасенному.

– Григ.

– На чем летал?

– На паруснике.

– Странная игрушка, красивая. Хорошо управляешь ею?

– Да.

– Настолько, что намеревался пересечь галактику?

– Нет. Не намеревался. Меня забыли.

– Как это?

– Сказали, что трое суток будем двигаться медленно, на досветовой. Я вышел покататься. Вернуться уже не смог – лайнер почему-то разогнался больше, чем обычно. А мой маяк не услышали, да я и не сразу понял, что что-то случилось: думал вот-вот сбавят ход или вернутся.

– Вышел без разрешения капитана?

– Мне никто не запрещал.

– И никто не видел, как ты проходил шлюзование?

– Я не помню… Должны были видеть… Там ведь кругом камеры…

– Верно. Ты был один?

– Да.

Болер передал смысл разговора остальным зрителям.

– Вполне вероятно, – заключил капитан. – Лайнер сбавил скорость, произвел разведку, может, чуть задержался, потом продолжил движение… Только кто позволил одному пассажиру, да еще такому молодому, выйти в открытый космос? Капитана за такие дела под суд отдадут! Чей был корабль? Как назывался?

– Как назывался твой лайнер, сынок? – повторил Болер Григу.

Григ наморщил лоб.

– Не помню… – Ему едва ли понадобилось разыгрывать забывчивость – перед глазами и в самом деле все еще сверкал бесконечный холодный свод галактики, подавляя все прочие воспоминания и о детстве и о последних днях перед операцией. Светящееся, слепящее, яростное свечение ядра. Мертвая беззвучная бездна. Абсолютное страшное одиночество, от которого хочется выть, биться головой о стену, царапаться в прозрачную крышку кабины… Все эти ощущения отодвинули прошлую жизнь куда-то необозримо далеко, стерли все яркие отпечатки и острые грани. Изменили представление и о жизни, и о времени. Каждое произносимое слово казалось Григу длинным и весомым. Над каждым словом он думал, взвешивал, затем произносил медленно и спокойно, с наслаждением внимая собственному голосу. То, что могли с ним сделать, если раскроется истинная причина проникновения парня на инопланетный корабль, не имело особого значения. Не имело значения, чем все кончится и кончится ли вообще – слишком ничтожна и незначительна жизнь одного Грига, или Грига и всех этих людей, или Грига и всего человечества – маленького, скромного, ограниченного скопления мыслящих таракашек, прячущихся где-то там, по не испускающим света планетам или по малюсеньким передвижным домам-корабликам…

– Чей был корабль?

– Не помню…

– С какой планеты?

– Не помню…

– А сам ты откуда?

– Не помню…

Болер внимательно посмотрел в глаза юноше. Тот не отвел взгляда и встретил вопрошающий импульс офицера с полным и абсолютным безразличием. Из глаз Грига на полковника Лиги все еще тоскливо смотрела бездна. Болер знал этот взгляд.

– Сколько дней в космосе? – только спросил он.

Григ посмотрел вопросительно. Сколько? Должно быть восемь. Ему сказали – восемь. Но сколько на самом деле?

– Не знаешь, – заключил офицер и кивнул.

– Ну что, господа. – Болер повернулся спиной к Григу и лицом ко всем остальным в ангаре. – Предлагаю оставить парня отдыхать и вернуться к своим обязанностям.

– Здесь пока командую я, – напомнил капитан. – Что значит «оставить»? Мы ведь ничего не добились.

– И не добьетесь. Можете мне поверить – я знаю, что говорю. Парню нужен долгий и серьезный отдых. Рекомендую оставить его в покое.

– Оставить здесь, в ангаре?

Болер пожал плечами.

– Вы же тут командуете. Оставляйте, где хотите. Есть же у вас свободные каюты?

– Ну… есть, конечно. Но мы не занимаемся благотворительностью. Вы же даже не спросили, смогут ли парень или его родственники расплатиться с нами. И… куда его везти? Не будем же мы менять маршрут из-за одного человека?

– Для парня такие вопросы сейчас недосягаемы. Подождите день-два – потом расспросим подробнее.

– Болер! – вмешалась Линти. – Я придумала: пусть пока живет в моей каюте.

– Линти?! – насмешливо фыркнула Кани.

– Да? Ты что, Линти?! – поддержал Болер.

– Мне все равно нечем здесь заниматься, – при этих словах капитан и представитель компании огорченно переглянулись – тарибы очень гордились своими круизными лайнерами именно из-за того, что пассажирам на них всегда было чем и как убить время. – Я немного знаю мантийский. Смогу с ним поговорить. Интересно же!

– Но, Линти!

Линти насупилась. Ее голос приобрел командную жесткость:

– Болер, перестань! Уладь все вопросы и возвращайся в каюту вместе с Григом. А мы пока пойдем переоденемся. Пошли, Кани!

Уже проходя сквозь расступающиеся двери ангара, Линти услышала насмешливую мысль подруги:

– Дорогая, как ты с ним обращаешься? Он же не бартерианец и не наемник какой-нибудь?

– Болер стоит всех твоих наемников, Кани.

– Тем более. За что ты его так?

– Потом попрошу прощения. – Линти улыбнулась. – Иначе он бы меня уговорил!

– И все потому, что мальчик так на тебя смотрел? – глаза Кани заблестели озорством.

– А ты разве не хочешь изучить его поближе? А, Кани?

– Хм, Линти! Все равно ведь не отдашь?

Подруги засмеялись. Мужчины растерянно смотрели им вслед, и звон удаляющегося по коридору девичьего смеха неумолимо растворял в себе нахлынувшее на кое кого из них раздражение.

Глава 3

Сюрпризы начались сразу же. Еще сидя в своем одноместном паруснике, один на один с бесконечно растянутым временем, протяженностью в 691200 необыкновенно длинных секунд, Григ тысячи и тысячи раз представлял, как изучит расположение помещений инопланетного лайнера, как войдет в доверие к капитану или его помощнику, как станет вести себя в той или иной ситуации, где раздобудет необходимые для диверсии материалы или оружие… Все никуда не годилось! Все выглядело совершенно иначе, не так, как на информационных дисках с захваченных ранее кораблей, не так, как рассказывали Старшие Братья, не так, как это позволяла представить фантазия семнадцатилетнего парня.

Тарибский лайнер назывался непонятный словом «Эльрабика» и внутри выглядел еще более непонятным и странным, чем само это инопланетное слово. С «Ульем» он не имел ничего общего. Не было уровней, даже этажей не было. Каюты и всевозможные специальные и общественные помещения располагались в совершеннейшем беспорядке: ниже, выше, справа и слева от коридоров. Сами коридоры извивались во всех трех координатных плоскостях, словно намеренно проложенные с таким расчетом, чтобы сбить с толку нормального человека. Каждая каюта использовала по крайней мере два входа и два выхода, а попасть из такой каюты удавалось не только в санитарную комнату, но, например, в игровой зал кают-компании, или в оранжерею, или в бассейн, но главное – совершенно не туда, куда мог бы предположить человек, всю свою жизнь проведший в помещениях всего с одной дверью и вполне определенным назначением.

Вторая ненормальность относилась к экипажу. Что делал этот экипаж, когда и зачем – совершенно не укладывалось в мозгу молодого Брата. Был капитан, и его все слушались. Но этот капитан совершенно не считал нужным все время сидеть на одном месте, например в рубке. Капитан бродил по палубам и коридорам, беседовал на совершенно отвлеченные (по мнению Грига) темы с подчиненными и лишь иногда задавал вопрос касательно режима движения лайнера или отдавал приказ непонятно кому на потолке, в полу или в стенах. Кроме капитана, экипаж составляли люди в спецодежде или, как их называли, «техники» – эти ничего не ремонтировали, не крутили никаких гаек или штурвалов, а лишь беседовали, иногда подолгу, с тем или иным узлом корабля, к которому имели наибольшее отношение по специфике своей должности. В общем-то, они настолько же не являлись пилотами или техниками, как капитан – капитаном. Еще один человек на лайнере занимал наивысшее положение, но совсем не имел возможности им воспользоваться, поскольку не умел беседовать с узлами корабля, а техники и капитан ему не подчинялись. Этим человеком выступал «представитель компании». Большую часть своего «рабочего» времени «представитель» с чувством небывалой значимости шествовал по местам наибольшего скопления пассажиров, улыбался, кланялся, участвовал в спорах, поддерживал затухающие, как ему казалось, беседы, чего-то расхваливал, выслушивал жалобы или пожелания в адрес компании и экипажа и т. д. и т. п.

Третья ненормальность – роботы и механизмы. Этих разнообразных как по устройству, так и по функциональности «существ» развелось столько, что на каждого пассажира получалось пять-шесть металлических уродцев, постоянно крутящихся где-то поблизости – о них можно было и не подозревать, пока однажды не изъявишь желание чего-то выяснить или сделать. Но, стоило изъявить желание, как какой-нибудь механический карлик возникал из угла, сползал по стене или входил в двери и, либо доставлял ту или иную часть желаемого, либо сообщал, где это желаемое найти и чего с ним делать…

Наконец, четвертая, но не последняя, ненормальность: солдаты. Профессионально подготовленные, великолепно экипированные люди. Одно подразделение из ста человек и офицера. Что они должны были делать на грузопассажирском космическом корабле такого типа, как тарибская «Эльрабика», оставалось только гадать. Внимание всего военного подразделения целиком и полностью фокусировалось на внутренних корабельных проблемах и никак не распылялось на внешние. Все сто человек носили при себе оружие, но не штурмовое и не десантное, а парализующее, деактивирующее, успокаивающее и т. д. и т. п., то есть оружие для воздействия на людей, самих какого-либо оружия лишенных. То ли солдаты должны были защищать экипаж от пассажиров, то ли пассажиров от экипажа, то ли пассажиров друг от друга, то ли перевозимые в трюме грузы и от тех и от других… В общем, назначение такого большого отряда специально подготовленных профессиональных военных, богато оснащенных не военным, а полицейским арсеналом, показалось Григу совершенно туманным, нелепым и бессмысленным…

Все выше перечисленное Григ либо увидел сам, либо представил по рассказам Линти и Кани. К большому своему стыду и еще большему огорчению, весь первый день Брат провел лежа, под надзором двух игривых и смешливых инопланетянок, находивших немало удовольствия в странных, лишенных цели и смысла беседах, где Григ только поддакивал или вставлял одно два слова, а вся информация – как полезная, так и лишенная какого бы то ни было приложения – низвергалась из двух маленьких не закрывающихся ни на минуту ротиков молодых подружек.

И вот здесь скрывалась самая интересная и непонятная НЕНОРМАЛЬНОСТЬ корабля инопланетян – девчонки! Все, что Григ знал о женщинах, все, что он видел или слышал о них, все, что он представлял или мог себе представить, рухнуло в один миг, в тот самый момент, когда светловолосая Линти встретилась с ним взглядом. Они оказались другими!!! Никакого страха, никакого подобострастия, никакого показного внимания. Наоборот – уверенность, смелость, самовлюбленность. Непрерывно в движении, постоянно играющие в какие-то игры с жизнью, в глазах – не страх, не печаль или грусть и не пустота или туман, а постоянные живые искорки веселья, постоянные огоньки бодрости, здоровья, силы. Не женской силы! Если бы Григ смел хотя бы усомниться, что правильно определил пол и возраст этих двух симпатичных инопланетных особ, то с великой радостью причислил бы их к носителям мужского начала, потому как только такой вывод спасал пораженный беспорядком рассудок парня.

Не так вели себя с ними и мужчины. Мужчины – вполне нормальные, внешне здоровые люди – не только не показывали перед девушками своего превосходства – наоборот, всячески давали понять, что признают этих двух дам несоизмеримо выше себя и по статусу, и по положению, и по возможностям. Мужчины их слушались! Мужчины не спорили, когда им говорили явную глупость, не сопротивлялись, когда их заставляли что-либо выполнить, чего они явно не планировали сейчас делать, не возмущались, когда их просили о чем-то пустом и нелепом. Наоборот, как казалось, даже находили в этом удовольствие!

Даже бартерианцы, сперва вызвавшие у Грига восхищение и потаенную зависть, вели себя более, чем странно, сказать точнее: дико! Могучие бронзовые изваяния с превосходно развитой мускулатурой, великолепной реакцией, отработанной отточенной стремительностью каждого даже самого незначительного, второстепенного движения, настоящие воины, настоящие Старшие Братья… Да Григ на порядок отставал от любого из них, но… Двухметровые исполины беспрекословно «выметались» за дверь, послушно замирали, где им советовали, выслушивали любые насмешки, едва ли не приносили в зубах тапочки, и все это – по прихоти самых обыкновенных женщин!!!

Или не самых обыкновенных?

Вот здесь Григ терялся. К своим семнадцати годам он не нажил абсолютно никакого опыта в распознавании «пород», «подвидов» и «категорий» не мужской половины человечества.

Каюта представляла из себя большую – метров пятьдесят в диаметре – комнату с фонтаном и цветником. «Саркофаг» Грига разместили посредине, наклонив таким образом, чтобы парень мог видеть и комнату и ее обитателей. Кани и Линти возлежали каждая на своем ложе – на огромных пушистых надувных диванах и по размерам и по форме больше напоминающих площадки для борьбы из «Улья», чем приспособления для сна или отдыха. Обе девушки переоделись, чтобы предстать перед гостем в том виде, в котором им хотелось предстать, и почувствовать себя при этом как можно более раскованно и непринужденно.

А непринужденно и раскованно девушки чувствовали себя в настолько разных амплуа, что заставили Грига действительно задуматься о существовании бесчисленных разновидностей женской породы.

Длинные стройные ноги Кани оставались обнаженными, и лишь бедра чуть прикрывались странного вида шортами, состоящими из двух тонких и ярких лоскутов материи. Обнаженным Кани оставила и живот и плечи. Вторая и она же последняя деталь ее туалета скорее всего являла собой сорочку, но такую, которая почти ничего не скрывала, кроме рук и нижней части груди. Ткань обеих «деталей» играла под лучами искусственного солнца, пробивающимися из-за псевдо-прозрачного потолка, и мягко переливалась разными цветами, настолько приятно для глаз, что исключала малейшие подозрения, что гардероб мог выбираться из соображений экономии или простоты. Гардероб выбирался из совсем других соображений: привлечь внимание инопланетного мальчишки, смутить его и вогнать в краску. И вот тут-то красотка просчиталась. Разумеется, Григ посвятил некоторое время изучению форм и выставленных ему на показ кокетливой девчонкой «бесценных прелестей». И, разумеется, никакого стеснения или неудобства он при этом не испытал. Интерес – да. Удивление – да. Удовольствие – как ни странно. Но смущаться под пронзительным блеском игривых женских глаз Григ не планировал, да и вряд ли умел.

Кани возлежала на ложе, неторопливо водила по ноге пальцами и демонстративно зевала на протяжении всей беседы, то и дело внезапно бросая на Грига притворно откровенные взгляды, чем сбивала с толку и парня и всех присутствующих, и в чем находила немалое удовольствие и причину для безудержного веселья.

Линти, наоборот, скрыла под ослепительно белым спортивным костюмом все, что только могла скрыть, включая и шею. Ее поза не казалась вызывающей, но, из-за своей естественной природной грации, Линти против воли притягивала к себе мужское внимание с не меньшим успехом, чем полуобнаженная подруга. В отличие от подруги, взгляд блондинки выражал лишь интерес и спокойную сосредоточенность. А во всех вопросах Линти ощущалось простое любознательное стремление к новому, абсолютно лишенное малейшей попытки заманить несмышленого мальчишку в проверенные и прочные сети женского кокетства…

Все началось с того, что Грига лишили единственного оружия самообороны – языкового барьера. Кани заявила, что она ничем не хуже Линти или Болера и не намерена терпеть, чтобы ее игнорировали. Григу предложили выучить «стандарт». За деньги Кани и «под ее ответственность». Если бы Григ смог отказаться, или хотя бы понял, что ему предлагали… Но он не понял, и его не спрашивали. Болер не спорил. Линти пожала плечами. Приглашенный техник удовлетворенно закивал, едва ему пообещали все оплатить. Григ же переводил взгляд с одного инопланетянина на другого, улавливая, что речь идет о чем-то важном, но безобидном – последнее читалось на лице Линти так же четко, как черный текст на белой бумаге. А дальше свет выключился. Выключился в мозгу Грига вместе с осязанием, обонянием, зрением и слухом. Когда он вновь включился, подруги сидели в совсем других позах, на них красовались описанные выше наряды, Болер отсутствовал. И оставалось только гадать, сколько прошло времени.

– Что со мной сделали? – рассеянно спросил Григ.

– Ничего страшного. – Линти ответила на мантийском. – Теперь ты знаешь галактический.

– Как знаю? Сколько прошло времени?

– Пару часов.

– Ты, что же, никогда не загружал информации? – удивилась Кани.

Григ понял смысл вопроса сразу же, словно его произнесли на родном языке, знакомом с самого детства, на языке, не требующем перевода или осмысления… Но ведь Кани до этого момента не могла сказать ни единого понятного слова?

– Что такое «загружал»?

Литни и Кани переглянулись.

– Странный мальчик, – заключила Кани.

– Не странный, а бедный – пожалела Линти. – Представляешь, сколько он трудился, чтобы узнать что-то новое?

Григ потряс головой. Он не понял, что произошло – это ему не понравилось.

– Что такое «загружал»? – рассерженней повторил парень.

– Да ничего, – отмахнулась Кани.

– Успокойся, – мягко добавила Линти. – Тебе в мозг записали языковую базу, называемую у нас «стандартом». Вот и все. В ложе реабилитационной коляски встроенный программатор…

– Он же тебя не понимает!

– Нет, это тебе так кажется…

Дальше последовал поток информации, в котором Григ утонул, несмотря на все вновь обретенные познания в чужом языке. Линти и Кани засыпали Брата таким потоком слов, образов и эмоций, что очень скоро парень перестал прислушиваться к диалогу подруг и лишь разглядывал то одну из них, то другую.

Он все больше понимал, что самая тяжелая часть испытания мужественности все еще впереди. Григ справился с самой малостью – выжил и сохранил сознание. Но, что дальше? Братству нужна победа, нужна серьезная, реальная помощь. А что мог сделать один безоружный ослабевший Младший Брат, и сам-то беспомощный в абсолютно незнакомом непонятном мире чужих законов и технологий?

Одновременно Григ поймал себя на мысли, что относится к происходящему совсем не так, как тогда, девять дней назад, когда готовился к серьезнейшей и важнейшей миссии своей жизни. Не стало той нервозности, боязни, что сказочный сон вот-вот оборвется, что все в последний момент исчезнет, а какая-нибудь безобидная на первый взгляд мелочь, как часто бывает в жизни, в один миг все испортит, разрушит планы, сделает невозможным и дальнейшую карьеру, и военную удачу, и головокружительный рост от Младшего до Первого Брата… Все, что Григ ощущал сейчас – полное холодное спокойствие. Восемь дней в космосе сделали его намного старше, возможно, на целые годы. Все на «вражеском» корабле оказалось проще, естественнее, обыденней. Задача остановить инопланетян и помешать им встретить десант Братства огнем излучателей перестала казаться некой призрачной, романтической и доверху заполненной героизмом. Она не стала решаемей ни на один шаг, но приобрела новые, неожиданный черты. Что делать, Григ не знал. Но он смотрел на двух девчонок в огромных ложах – каких-то неповторимо живых, каких-то противоестественно счастливых, каких-то необыкновенно красивых, освещенных изнутри ошеломляющим блеском в игривых глазах – и желание что-то делать отодвигалось на второй или даже на третий план – хотелось просто лежать, просто смотреть, просто ни о чем не думать…

Когда в каюту вошел Болер, Григ едва не задремал под непрекращающийся звон голосов подружек.

– Ну, как наш «пациент»? – с порога поинтересовался офицер.

Кани приподнялась на локте:

– Ничего, только вялый какой-то.

– Что-то не так? – Линти сразу заметила, что Болер стал мрачнее, чем несколько часов назад. – Чего нахмурился?

Офицер вызвал кресло и опустился в него с осторожностью человека, привыкшего доверять только своим мускулам.

– Корабль этого паренька так и не нашли.

– Ну и что? – не поняла Линти.

– Как же, интересно, его искали? – добавила Кани.

– Оповестили по связи весь сектор – никто не отозвался. – Болер повернулся к Григу. – Ты как, говорить уже можешь?

Григ кивнул. Рано или поздно ему придется что-то сказать – почему же уже не сейчас? Драться нужно тогда, когда нужно, а не оттягивать развязку до бесконечности, как это делают трусы.

– Думаю, что могу.

– Твой корабль не отзывается. Он двигался по стандартному маршруту, но не пользуется обычными системами оповещения? И потом, неужели тебя все еще не ищут?

– Откуда я знаю? – Григ вполне откровенно пожал плечами. – А что, разве можно отозваться во время гиперпрыжка?

Болер улыбнулся:

– А ты соображаешь. Название вспомнил?

– Название чего?

– Корабля.

– Да. Он назывался «Улей» – Григ решил для себя, что полуправда прозвучит убедительнее, чем явная ложь – оставалось не переборщить с нею и не сказать лишнего.

Линти и Кани восторженно переглянулись, наконец получив от своей новой игрушки толику информации.

– «Улей» – гнездо для насекомых? – фыркнула Кани.

– Нет… Не знаю…

– Большой корабль? – вставила Линти.

– Да. Очень.

– Даже «очень»?! – усмехнулся Болер. – Ну да, конечно. Больше этого?

Григ изобразил недоумение.

– Откуда же мне знать? Вашего-то корабля я не видел.

Разговор как-то сразу утратил напряженность – Григ отвечал просто, бесхитростно и, похоже, говорил только правду. Все расслабились. Кани пододвинулась поближе, подложив подушку под подбородок и готовясь к долгой беседе. Линти села, чтобы слушать внимательней и не пропустить ни слова. Болер даже позволил себе отключиться, размышляя о чем-то своем.

– Если корабль большой, на нем много людей? – скорее заявила, чем спросила Кани.

– Да, много.

– И все говорят на мантийском? – воскликнула Линти.

– На чем?

– На том же языке, что и ты?

– Да, все.

– Здорово! – глаза Линти заблестели от восторга.

– Что здорово? – не понял Григ.

– Наши преподаватели утверждали, что мантийский исчез уже много веков, – объяснила Кани. – Представляешь, как они расстроятся, когда узнают, что ничего в этом не смыслят?

– Вот бы побывать там! – продолжила Линти.

– Где там? – Григ прекрасно понял, но надеялся, что ослышался.

– На настоящем мантийском корабле!

Григ задумчиво хмыкнул, проведя взглядом по изящной фигурке в ослепительно-белом спортивном комбинезоне и останавливаясь на светящимся от наивного детского восторга личике. Всколыхнувшееся при этом где-то в груди чувство Григ не узнал – щемящее ощущение бессмысленной жалости к своей добыче в «Улье» никогда не приветствовалось и считалось противоестественной недостойной слабостью – неприятное, болезненное ощущение. Но, глядя на это странное веселое инопланетное создание, Григ меньше всего желал ему сейчас оказаться там, куда бедняжке так захотелось попасть!

– Побываете! – хмуро и тихо пообещал Брат.

– Ты уверен?! – глаза Линти так заблестели, что Григу даже стало неловко.

– Да, – пробубнил парень, отводя взгляд. – Только нету там никаких мантийцев, и не знаю я ни про какую Мантию.

– Но вы говорите по-мантийски, одного этого уже достаточно! – Линти пододвинулась поближе. – Может быть, вы и не помните про Мантию, но все равно являетесь потомками древних мантийцев, как и мы, например.

– Вы?

– Ну да. Ты что же, не слышал об альтинах?

– Нет не слышал.

Линти и Кани переглянулись, давая понять, что с такой ограниченностью сталкиваются впервые в жизни.

– Ты становишься все интересней, – без особой симпатии в голосе сообщила Кани.

– Ваш корабль, наверное, с другого конца галактики? – добавила Линти.

– Этого я не помню, – соврал Григ.

– Не помнишь, с какой ты планеты? – к разговору вернулся Болер. – Ничего не слышал об альтинах? Никогда не летал на тарибских лайнерах? Неужели ничего не помнишь?

Григ задумался, закрыв глаза. Его ждали несколько минут.

– Я многого не помню. Слова знакомые: тарибы, альтины… Что означают, не знаю. Помню корабль, на котором летел… долго летел… помню каких-то людей, они… Все это было так давно, наверное, вечность назад: я не знаю, что важно, а что нет. Ко мне хорошо относились, мне все разрешали, даже выходить в космос, наверное, что-то заставляло их меня уважать… Возможно, я богат… я или мои родители… Не знаю, как выглядит тарибский лайнер – может быть, видел, но не помню. Если бы посмотреть, тогда… наверное…

– Посмотреть на что?

– Не знаю. – Григ наморщился, размышляя. – Посмотреть на корабль, на помещения, на двигатели… Если я видел такое раньше, вспомню, должен вспомнить!

Григ посмотрел умоляюще. Его взгляд означал: «помогите мне стать нормальным!»

Болер хмыкнул.

– Да ради бога, смотри.

– Ему же нельзя ходить, – заботливо напомнила Линти.

– Почему же? – Григ приподнялся в своем «саркофаге», но перед глазами действительно все закружилось. – Можно! Я вполне смогу стоять на ногах!

Болер остановил его повелительным жестом.

– Не сомневаюсь, что сможешь. Только не стоит. Зачем нам куда-то идти?

Линти обрадовано кивнула:

– Как же я сама забыла: у тарибов повсюду проекторы!

Григ сглотнул возникший в горле ком – подумал, что его пытаются обмануть. Проектор! Что ему толку от проектора?!

– Но я не хочу смотреть кино! Мне нужны реальные ощущения!

– Они получатся вполне реальными, – заверил Болер.

– Как вы не понимаете, мне нужно увидеть своими глазами, почувствовать, услышать, понюхать… Каждая мелочь может что-то восстановить, напомнить… Я же…

– Я с ним согласна! – с готовностью поддержала Линти. – Он прав!

– Но «ему же нельзя ходить»? – насмешливо наморщилась Кани, повторяя тон в тон то, что несколько секунд назад сказала подруга.

– Ну и что – он и не пойдет. Реабилитационная коляска запросто принимает форму кресла. Григ поедет, а мы пойдем.

Кани фыркнула:

– Ну вот еще!

Линти возмущенно мотнула головой:

– Что у тебя теперь?!

Кани указала глазами на свои «шикарные шорты» вокруг бедер:

– Мне что – опять переодеваться?!

Линти улыбнулась, пожимая плечами:

– Оставайся здесь, если хочешь.

Кани фыркнула:

– Ладно, пойду так!

Болер осмотрел ее с ног до головы и с улыбкой поинтересовался:

– Это ты серьезно, Кани?

Девушка, похоже, рассердилась. Она спрыгнула с ложи, поправила наряд и бросила яростный взгляд на офицера.

– Занимайся своей Линти, понял?! Я как-нибудь сама разберусь!

Она подала мысленную команду, и в каюте мгновенно объявились шестеро бартерианцев, на этот раз, как и положено, в энергозащитных латах, локационных шлемах и при полном вооружении. Возникли, стали по углам и застыли, ожидая команды.

– Моя охрана, Линти, хотя бы ведет себя, как положено, а не сует нос, куда не надо!

Болер только улыбнулся доброй улыбкой взрослого, следящего за шалостями годовалого ребенка.

– И что же ты, Григ, желаешь увидеть в первую очередь?

Прежде, чем Григ успел ответить заранее заготовленную фразу об осмотре центра управления кораблем, у него в голове сверкнули карие глаза Кани – настроившись всем перечить, брюнетка не остановилась перед очередной выходкой – беглым зондированием. Очень беглым – никто, кроме Грига, ничего не заметил.

– Ха! – насмешливо выпалила Кани. – Он жаждет видеть спортзал! Юный атлет!

– Что? – Григ даже растерялся – он вынужденно признал, что Кани права – больше всего ему действительно хотелось увидеть инопланетный спортзал – глядя на бартерианцев, мучило любопытство – но ведь сказать он собирался совсем другое…

– Наш спортзал? – спросила Линти.

Кани пожала плечами.

Каюта имела форму правильного многогранника. Одна из граней служила полом, одна – потолком. Через другую – одну из вертикальных граней – в помещение проникали Болер и бартерианцы – эта грань отъезжала в сторону, открывая путь в коридор. Теперь исчезла грань напротив коридора. За ней открылась точно такая же каюта, только уставленная всевозможными тренажерами, устеленная коврами и сверкающая золочеными перилами лестниц и перекладин.

Григ едва не вскрикнул от неожиданности. Кани поймала его взгляд и расхохоталась.

– А если так? – брюнетка щелкнула пальцами. По ее команде одна за другой стали исчезать вертикальные грани каюты. За ними обнаруживались комната за комнатой, помещение за помещением. Бассейны, оранжереи, игровые залы, спортивные площадки, гостиные, библиотеки… Пространство словно расступилось. Григ оказался в центре огромного многофункционального помещения, слишком огромного, чтобы понять, что в нем где и для какой цели. Подавленный всплеском ощущений, парень зажмурился, а когда открыл глаза, встретил спокойный свет синих глаз Линти.

– Это все – моя каюта, – просто пояснила девушка.

– Такого ты не видел, – констатировал Болер.

– Обыкновенная каюта? – прошептал Григ.

– Нет конечно. – Кани сделала обиженный вид. – Самая дорогая. А так – каюта, как каюта.

Когда первое потрясение прошло, Григ нашел в себе силы разыскать за внешним блеском и шиком хоть какие-то недостатки. В спортзале он их нашел сразу. Да, этот зал вполне годился, чтобы украсить Первый Уровень «Улья» – очень красиво, эстетично, роскошно… но не для мужчины. В зале нужно тренироваться, а не нежиться – к чему, например, картины на стенах, диваны по углам или подушки на полу? Зачем такие сложные и ненадежные механизмы, если всю эту груду техники может заменить обыкновенный набор утяжелений и беговая дорожка? И потом – пятьдесят метров диаметра для зала – маловато даже одному человеку!

Кани подняла брови. То, как быстро Григ освоился с увиденным, а главное – остался не удовлетворен, заставило альтинку удивиться и даже проникнуться к парню первыми проблесками уважения.

– Но мы тут и не занимаемся, – объяснила Кани. – Тут действительно мало места.