Текст книги "Улей (трилогия)"

Автор книги: Сергей Фрумкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Глава 25

Полосу они покидали первыми. Под гром барабанов, завывание труб и бряцанье лат Демонов охраны. Сереющее «небо» Уровня озарялось световыми эффектами, подобные которым в древности называли салютом. Тысячи Братьев, не имевших счастья попасть на балконы Полосы, собравшись у входа в здание или выстроившись рядами вдоль дорожек, рукоплескали победителям. До самых лифтовых площадок, соединяющих с другими Уровнями, Первых провожали криками, аплодисментами и бряцаньем закованных кулаков по стальным нагрудникам лат.

У лифтов процессия остановилась. К этому времени она стала значительно меньше – большинство Братьев разбрелось по Уровню, чтобы вдоволь повеселиться и отпраздновать пополнение армии еще сорока девятью воинами. Гулянье должно было затянуться на всю ночь – от последнего гонга до первого.

Как обычно, Кас собирался присоединиться к ликующей толпе, а Вик – укрыться в своих покоях – подальше от беспорядка и шума. Отец тоже шел к себе – его глаза светились восторгом, настроение было приподнятым. Владыке нужно было побыть одному, чтобы поразмыслить над так неожиданно изменившимся настоящим и над так внезапно открывшимися перспективами на будущее.

Григу не хотелось ни с Касом, ни с Виком – для веселья он все же слишком устал, а для спокойствия и тишины – был слишком взволнован.

В это время расступились Демоны охраны – к правителям пытался протиснуться полковник Лиги. В обычной обстановке его поведение посчитали бы дерзостью, но грязный когда-то белый наряд Претендента сегодня и только сегодня позволял простить многое.

Болер остался один – со свободными руками, без охраны, никому не нужный. Такая перемена сбила полковника с толку.

– Болер? – спросил Отец, давая понять, что разрешает новорожденному Брату говорить с собой.

– Я свободен? – с некоторой рассеянностью спросил полковник.

– Ты – Брат, – объяснил Вик. – Твоя комната на Пятом Уровне. Все данные о статусе, возрасте, структуре ДНК и правах доступа к системам корабля занесены в память браслета – указателя ранга. По браслету на твоей руке любая вахта в «Улье» узнает, кто ты, на что имеешь право, а на что – нет. В пределах «Улья» ты свободен. Точнее – в пределах Закона. Обратись к архивариусу Пятого – пусть ознакомит с основами права и Законом «Улья».

– Так, а что мне делать?

– Пока празднуй! Веселись, как все! – ответил Отец. – Ты – мой сын. Ты – воин «Улья». Ты – такой же, как все они.

Болер задумался. Он ожидал некоторого попущения в мерах безопасности, но никак не думал, что Полоса совсем развяжет руки. Ему на самом деле следовало изучить свои права, чтобы извлечь из них максимум пользы…

– Когда поединок?

– Узнаешь! Завтра объявят призы. Твои права – против прав тебе равных.

– А сегодня я свободен?

– И сегодня, и завтра, и всегда!

– А письмена?

Вик внимательно посмотрел на недавнего пленного. Отец говорил правду – этот человек на глазах менялся. Оказавшись на условной свободе, Болер уже готов был делать все, что угодно, только бы не потерять ориентацию в происходящем и контроль над ситуацией. Бездействие – главный враг рассудка.

– Это отдельный вопрос, Болер. Ты – Брат. Братья служат «Улью». Ты выполняешь указания сотника, сотник – тысячника; все командиры и управляющие Уровнями подчиняются главнокомандующему. Для техников царь и бог я. Для бойцов – Кас. Для всех, для меня и для Каса, бог – Отец. Григу еще предстоит выбрать раздел правления. Для кого-то он тоже станет богом. Поскольку ты – техник, для тебя закон – моя воля. Но на первое время мне незачем приказывать – каждый воин сам должен стремиться совершить что-то великое во славу Братства. Ты хочешь закончить перевод?

Болер немного запутался в словах Вика, но кивнул уверенно – со связанными руками или со свободными, история корабля пиратов могла дать полковнику серьезные аргументы в борьбе за свободу альтинок да и за свою собственную свободу тоже.

– Да, хочу!

– Отлично! Твой браслет – пропуск в Святилище. Отдохнешь – действуй. Я прав, Отец?

Владыка улыбнулся.

– Теперь веришь в силу свободного выбора? – мысленно спросил он.

Вик уважительно склонил голову.

Через минуту все разошлись. Остались Григ, Болер и трое Демонов – личная охрана нового Первого.

Григ посмотрел на Болера. Этот человек совсем недавно выглядел гордым, сильным и уверенным в своем настоящем и будущем. И именно он, Григ, стал тем врагом, что успешно уничтожил привычную реальность полковника. Человека, ни в чем перед ним не провинившегося, не нанесшего и не собиравшегося в будущем нанести Братству и Григу лично никакого вреда. Что-то внутри Брата мешало смотреть Болеру в глаза – словно осадок чего-то горького и неприятного, оставшийся во рту и заставляющий морщиться, как от вида разрезаемого лимона. Поэтому Григ и смотрел – сегодня он обязан был победить себя во всем и окончательно – раз и навсегда. Завтра начинается новая жизнь!

Болер ответил взглядом – вопросительным и чуть удивленным. Совсем недавно он воспринимал Грига не более, чем мальчишку, случайно заброшенного судьбой в мир субъективной реальности полковника величайшей армии космоса. Совсем недавно Григ не представлял из себя ничего – всего лишь интересный объект для изучения, всего лишь небольшое разнообразие в информации, поставляемой жизнью. Теперь этот юноша больше не был мальчиком – одна из самых важных, ключевых фигур в судьбе и Болера и вверенных ему девушек. Полковник встретил чуть неуверенный, но пристальный и пронизывающий взгляд молодого пирата, невольно погружаясь при этом в размышления о бессмысленности любого анализа первых встреч – опыт в очередной раз доказал, что даже самые развитые человеческие системы восприятия мира не обладают способностью передать реальных граней его объектов…

Они смотрели друг на друга довольно долго. Болер все более удивлялся силе во взгляде мальчишки. Григ, ощущая растущее уважение в глазах поверженного солдата, против воли проникался к нему симпатией. Линти любила этого человека и беспокоилась о нем. Линти – самое доброе и бесхитростное создание, какое Григ только мог себе вообразить. Значит, в Болере таилось нечто такое, за что его следовало уважать. Тем более, что полковник уже не был врагом.

– Какие твои планы? – произнес Григ, чтобы наконец разрядить молчание.

– Я действительно свободен?

– Конечно свободен, раз так сказал Отец.

– И могу теперь увидеть Линти и Кани?

Слишком смелое пожелание для только что родившегося Брата Пятого Уровня… Хотя… Перед глазами Грига вновь встали взволнованные озера синих глаз, сверкающие едва ли не в самом сознании, согревающие излучаемой добротой, притягивающие и завораживающие… Увидеть Линти… Почему бы ему самому не использовать новые полномочия? Почему бы не похвастаться перед альтинкой? В победе Грига есть и ее участие – пусть знает, что не зря поверила в молодого Брата!

– Линти тоже хотела тебя видеть. Один ты не пройдешь, но вдвоем нас пропустят.

Альтинка находилась в том же аккуратном домике в центре карантинной зоны, что и в первый день своего пребывания в «Улье». Только число силовых щитов увеличилось, да и охрану составляли Демоны Второго Уровня, расположившиеся тройным кольцом на таком расстоянии друг от друга, чтобы потерявший рассудок был замечен раньше, чем успеет задеть соседа.

Не все Братья слышали о результатах сегодняшней Полосы – сюда, на Девятый, слухи долетали медленнее, чем в остальные отсеки корабля. Но браслет на руке Грига на всех действовал одинаково безотказно – заставлял глаза округляться, а тела – выполнять любые пришедшие на ум желания.

Кас запретил Демонам пропускать к альтинке, но не уточнил отдельно, касается ли запрет Вика, а теперь вот еще и Грига. Старшие не привыкли самовольничать – приказа не было, значит не было и причин спорить с Первым.

Линти вскочила им на встречу такая обрадованная, так импульсивно, с таким визгом, что у Грига от неожиданности даже закружилась голова. Какого-то невероятно малого мгновения альтинке хватило, чтобы разглядеть грязно-белые наряды претендентов на обоих посетителях, чтобы уловить удовлетворение и спокойствие на их лицах, чтобы узнать как своего молодого покровителя, так и своего старого солдата, и чтобы почувствовать, что посещение этих двух людей не несет ей ничего плохого или пугающего.

Но, бросившись навстречу, Линти в первую очередь повисла на шее Болера, обнимая полковника с такой радостью, словно не видела тысячу лет и даже больше. Григ же удостоился только благодарного взгляда. Почему-то это взбесило молодого Брата. Он вполне понимал, что именно такого поведения и следовало ожидать от девчонки, разлученной со старым другом еще с момента штурма «Эльрабики», но внутри парня все равно все возмутилось, больно защемив где-то на уровне груди. Григ даже отвел взгляд, чтобы сдержать непонятную самому себе нервозность. Он еще никогда не слышал такого слова, как «ревность», и ему едва ли могло прийти в голову, доказательством какого сильного чувства обычно служит боль, оказанного не тебе внимания.

– Болер! Почему ты в этой одежде?! Тебя не охраняют?! – выпалила альтинка. Она тут же перевела взгляд на Грига: – Ты прошел испытание?! Ты теперь Первый?! Откуда вы такие…

Григ захотел посмотреть сердито, но холод в его душе растаял, едва молодой Брат успел поднять взгляд к ее глазам – глаза Линти светились таким восторгом, что на них просто невозможно было злиться.

– Я – Первый, – сказал Григ. – Болер – Брат.

Линти отступила от Болера и внимательно посмотрела на них обоих. Теперь в ее глазах промелькнула тень предчувствия.

– Зачем?

Григ опешил. Он ожидал любого вопроса, но это уже слишком!

– Что «зачем»? Зачем я – Первый?!

– Зачем Болер – Брат? Что это значит?

– Значит, что я смогу тебя защитить, – отозвался полковник.

– Ты? Как?

Григ тоже посмотрел вопросительно. Если Болер решил, что у него появились какие-то привилегии, следовало разрушить этот миф, пока полковник не навредил самому себе.

– У пиратов существует некий варварский обычай делить женщин на поединках, – продолжил Болер. – Мне сказали, если я выиграю, то смогу забрать и тебя и Кани.

Григ едва не захохотал от такой наивности:

– Кто тебе такое сказал?!

– Ваш Владыка.

– Отец? Он сказал, что ты будешь драться за Линти и Кани?

– Да.

– Какой бред! Может быть, он просто сказал тебе, что став Братом, ты обретешь ПРАВО на участие в поединках Дня Дележа?

– И это тоже.

– Вот именно, только это! – Григ улыбнулся, излучая абсолютную уверенность. – Никто не будет драться за Линти! Она – не приз! Может быть еще Кани… Но и в ее случае у тебя нет шансов – Кани слишком красива – за нее сцепятся Демоны! Теперь, как Брат, ты действительно имеешь ПРАВО, но только ПРАВО, Болер, а не ВОЗМОЖНОСТЬ!

– Ты ошибаешься. Мне пообещали сражение за свободу Линти и Кани. Для этого я и стал Братом.

Если бы Григ поверил хоть на секунду, он бы стал нервничать. Но Болер сам не понимал, что говорил. Убежденность полковника просто смешила.

– Я – Первый Брат. Отец отдал мне Линти безо всякого поединка. Ее не могут просто так взять и выставить в качестве приза!

– Ты ошибаешься, Григ. Я смотрел в глаза Отца, когда тот говорил о завтрашних призах. Ваш Владыка не врал.

– Чушь!

– Тогда почему Линти здесь, в тюрьме?

– Это не тюрьма… Просто потому, что сбежала Кани. Линти отпустят, как только поймут, что она не собирается скрываться, как ее подруга.

– Как «сбежала»?! – полковник изменился в лице.

– Тебе не говорили? – понял Григ.

– Как это «сбежала»?! – ошеломленно повторил Болер.

– Вы не нашли Кани? – осторожно присоединилась Линти.

– Ее еще ищут, – вспомнил Григ сегодняшние слова Вика.

Неожиданно полковник вцепился в плечи Первому Брату и затряс его, испуганно сдвинув брови и уставившись прямо глаза в глаза:

– Ты уверен?! Кани одна ходит где-то по кораблю?! Кани?!!

Григ отступил, а двое Демонов охраны, подоспев, оттянули полковника на несколько метров, намереваясь проучить там ударами закованных в латы кулаков, и неохотно отпустили, лишь повинуясь взмаху нового Первого.

– Что с тобой, Болер?

– Кани! С ее нервозностью! С ее обидчивостью! Она же никогда никому не прощает… Это невозможно! – Болер замотал головой, словно отказывался верить в очевидное.

– Григ, – спросила Линти. – Кани точно в «Улье»? Может быть, она сбежала?

– Точно. Если бы Кани покинула «Улей», подняли бы тревогу, устроили бы поиски и давным-давно вернули бы девчонку обратно. В космосе Братьям нет равных. Раз тревоги не было, значит, все катера, боты и парусники на месте.

– Вы представляете, что она натворит?! – ошеломленно прошептал Болер. – Кани ведь не перед чем не остановится! Она может убить кого угодно, она может погибнуть!

– Конечно может, – согласился Григ. – Но ведь сама виновата!

Болер посмотрел на него долгим тяжелым взглядом.

– Можно мне поговорить с Линти наедине? – наконец спросил полковник.

Григ встретился глазами с альтинкой – глаза девушки умоляли о том же. Как Первый Брат, Григ не должен был разрешать пленным шептаться между собою, но как друг он уступил, сам не понимая, зачем это делает.

Оставшись вдвоем, Болер обнял молоденькую подопечную с таким чувством, какому позавидовал бы, наверное, родной отец.

– Готовься, Линти! – стараясь говорить с как можно более успокаивающей интонацией, сказал полковник. – Завтра они «объявят призы». Тебя выставят на поединок. Григ просто не знает – наверное, все делается за его спиной. Поэтому на помощь паренька не рассчитывай. Он – Первый, но пока еще совсем молодой Первый. На корабле все решает Отец. Если Отец решил, что ты – приз, его уже никто не остановит. Я выиграю, Линти, и тогда мы получим то время, которое нужно, чтобы Рилиот нашел «Улей».

– Почему ты думаешь, что победишь?

– У меня большой опыт. Еще – стимул. Ни один из этих негодяев не станет стремиться к победе с такой же яростью, как и я.

– А ты уверен, что папа найдет нас?

– Я надеюсь, что найдет. Верю, что найдет… Послушай: «Улей» – не обычный корабль миграционной службы древних. В нем сокрыта информация, тайная даже для правителей Братства! Тот, кто построил «Улей», преследовал цель, и, боюсь, что эта цель далека от идеалов любви и всепрощения!

Линти с каким-то мрачным восторгом посмотрела в глаза полковнику.

– Ты знаешь, что за цель? – прошептала она.

– Еще нет. Но я близок к разгадке. Человек, построивший «Улей», был мантийцем!

– Откуда…

– На корабле есть место, где расположен древнейший в истории человечества гиперпривод с конструкцией, в которой даже я ничего не понимаю. Это помещение расписано мантийской тайнописью. Каждый символ тайнописи выведен кровью одного и того же человека. И, скорее всего – того, кто писал, то есть – первостроителя. И если честно, Линти, когда я представляю, сколько потребовалось времени, чтобы вывести километры кровавых символов, у меня мутнеет в глазах и голова идет кругом!

– Ты когда-то говорил, что освоил мантийскую тайнопись?

– Говорил… но оказывается, не освоил. Правда, я делаю успехи. Пираты сами предложили мне открыть тайну «Улья». Помогают, чем могут. Даже приняли одним из них. Боюсь только, текст может открыть им глаза на то, чего они совсем не захотят узнать!

– И на что же?

Болер развел руками.

– Пока просто предчувствие. Но если, например, они поверят, что являются потомками мантийцев, многое здесь изменится. Зачем воевать с миром, который итак готов носить тебя на руках? Как потомки мантийцев они получат от Лиги больше, чем могут награбить за целые столетия своих бессмысленных экспедиций!

– Мне кажется, Болер, они не захотят ничего получать. Им просто нравится драться. Выслеживать, нападать, рисковать. Они помешаны на своей войне.

– Да, но всегда ведь найдется способ понять друг друга. Хотят воевать – пусть воюют. Зачем же истреблять тех, кто сам готов стать под твои знамена?

Этой ночью Григ спал так крепко и спокойно, как никогда после диверсии на «Эльрабике». Будущее казалось Брату безоблачным и надежным, как клинок боевого тесака или непроницаемость силового поля. Неуверенности, тревогам и переживаниям наконец-то пришел конец. Он молодец. Он сделал все, чего требовали Отец и ситуация – захватил Корабль тарибов, прошел Полосу… Взамен – все, что только могло найтись ценного в этой Вселенной – наивысшая награда за ум и доблесть – браслет и положение Первого Брата. Чем бы не встретило Грига завтра, завтра он – Григ – и только он, будет хозяином положения и хозяином своей судьбы…

Глава 26

Призы объявлялись на арене амфитеатра, расположенного на все том же Третьем Уровне. Открытие церемонии должно было начаться только к обеду, но уже с утра к амфитеатру двигались толпы Братьев, стремясь занять наиболее удобные места, как можно ближе к арене.

После действительно удачных рейдов, таких, как захват «Эльрабики», объявление призов затягивалось надолго, иногда – на десятки дней. В таких случаях одни призы все еще представлялись взору участников игрищ, за другие уже шли поединки, третьи успевали по несколько дней отлежать в каютах вновь обретенных хозяев.

«Призами» могло служить все, что угодно. Чаще всего – оружие: колюще-режущее, парализующее, огнестрельное, защитное. Иногда – яхты. Иногда – утварь. Иногда – предметы туалета, аппаратура, украшения. Каждый выставленный предмет уже успевал пройти через руки техников, заключавших, представляет ли образец ценность для Братства в целом. Если представляет – трофей снимался с игрищ для дальнейшего изучения или коллективного пользования. Так никогда призами не выступали генераторы, излучатели, приводы или пригодные для применения в боевой обстановке катера и боты.

Но самым ценным призом всегда считали женщин. Только что попавших в Братство, необученных, своенравных, наделенных характером и гордостью. Позже, через год или несколько лет, подобные качества в пленницах исчезали, растворялись, ослаблялись, чему немало способствовали Закон «Улья» и правила поведения на Девятом Уровне. Но именно сейчас, гордые и непокорные девчонки казались необычными, интересными – самыми достойными наградами для лучших из лучших. Было и еще одно обстоятельство: каждый воин хотел так выбрать мать своего очередного отпрыска, чтобы явившийся на свет маленький Брат стал самым отважным, самым сильным и самым знаменитым. Пусть зачастую отец не узнавал в лицо своего ребенка, закончившего обучение на Седьмом Уровне – все равно каждому Брату хотелось верить, что именно его отпрыск в будущем внесет неоценимый вклад в дело Братства. И почему-то каждому Брату всегда казалось, что идеальная в описанном смысле женщина должна прибыть откуда-то издалека, извне, словно выпавшая на рулетке цифра.

На самом же деле каждый приз служил только поводом. Каким бы нужным и полезным не казался выставляемый для поединка объект, его реальная ценность определялась уже в ходе состязаний – значение имело лишь: в борьбе с кем и какой ценой этот приз найдет своего обладателя. Все дело в том, что разыгрывая яхту или девушку, воин «Улья» получал редкую возможность поднять ранг, заслужить звание и славу не постоянным каждодневным трудом, а в один день и в один миг. Победивший Демона мог стать Демоном, победивший сотника – сотником. А заслуживший славу чемпиона, вообще во веки веков становился человеком-легендой!

При этом существовала, конечно, и некоторая субординация: ряд неписаных правил приличия, благодаря которым Братья с Шестого Уровня, например, не спешили кидаться под тесаки Старших, чтобы прославить себя в быстрой и бессмысленной смерти. Кроме того, заведомо сильнейший противник мог и не принять вызова, отказав в чести скрестить оружие и, тем самым, сильно опозорив размечтавшегося о прославлении выскочку. И обычно все заранее знали, какой приз достанется тому или иному «сословию» Братства. За какие будут бороться простые солдаты, за какие – младшие командиры, за какие – Демоны, а какие послужат основанием для турниров на звание абсолютного чемпиона «Улья».

На выставлении призов и даже на самих поединках Григ уже бывал раньше, но он никогда не сидел над центральной аркой в огромной крытой лоджии правителей. Отсюда арена смотрелась как на ладони, вокруг – непростительно много места, а огромные кресла позволяли принять любую позу: сидячую, полулежачую, лежачую.

Заметно, что кресло Грига возникло здесь совсем недавно. Оно вообще как-то не вписывалось в общую картину. Раньше Кас и Вик размещались по правую и левую руку Владыки. Теперь появился четвертый человек, функции которого еще не прояснились, а время отвести место на подиуме уже пришло. Если бы у Отца было три руки, можно было бы никого и не обидеть…

Почему-то Владыка решил прижать Каса – кресло главнокомандующего отодвинули от Отца настолько, чтобы можно было разместить Грига. Теперь рядом с Отцом сидели Григ и Вик, а уже рядом с Григом размещалось кресло с тяжелой громадиной Каса. Казалось бы, незначительный факт, но его заметили все, и Кас – в первую очередь.

Церемония открытия Дней Дележа выглядела почти стандартно: показательные выступления на мечах, шестах, тесаках. Стрельба по бегущим мишеням, гонки по арене на одноместных надземных катерах. Акробатические и гимнастические этюды, чудеса пластики, комплексы упражнений боевых стилей борьбы. Все это в исполнении пяти десятков Братьев. Все это – синхронно, слаженно и отрепетировано до последней мелочи. Все это – под музыку гипнотизирующих маршей и переливы световых композиций.

Затем все смолкло. На середину арены вышли по одному офицеру от каждой бригады Демонов, атаковавших «Эльрабику». Все пятеро в боевых латах. Красный, синий, черный, зеленый и желтый. Под пение труб и барабанную дробь каждый делал шаг вперед и выкрикивал имена отличившихся и имена погибших. На каждом имени в центре аренды возникало объемное непрозрачное изображение называемого.

Голограмма Грига возникла самой первой – у парня даже захватило дыхание от восторга. Такая честь, перед всем «Ульем»! Он даже позабыл, что сидит в лоджии Первых, и что тысячи глаз и без того то и дело замирают на кресле нового Правителя.

Второй появилась голограмма Каса – главнокомандующего. И в этот раз – второй! Кас ничем не показал, что недоволен, но Григ ясно ощутил исходящую от сидящего рядом богатыря волну неприязни.

Голограммы, голограммы. Григ даже не знал, что в такой удачной и, вроде бы, несложной операции отличилось столько народу. Голограммы погибших – им пели трубы Вечной Славы – долго и заунывно.

А когда офицеры удалились, вышло двое Демонов: представитель технических служб и представитель ударных бригад – человек Вика и человек Каса. Они громогласно признали первый день объявления призов открытым, а Праздник Дележа – окончательно наступившим.

Начались выставления трофеев. Парализующие пистолеты, видео-приборы, устройства для получения удовольствия (расслабляющие контроллеры, аппараты внушения, массажеры и т. д. и т. п.). Каждый раз кто-либо на трибунах поднимал руку и называл себя. Если ему находился конкурент или несколько конкурентов, переписывали имена для поединка. Если больше желающих не обнаруживалось – трофей отдавали просто так.

Одним из призов выставили тот самый саркофаг, в котором Грига возвращали к жизни – летающий лечащий диван, подчиняющийся мысленным командам. Летать по «Улью» на диване…

– Я могу поднять руку? – поинтересовался Григ.

– Смотря для чего, – отозвался Отец. – Если хочешь поучаствовать в игрищах – не стоит. Все равно никто не рискнет подняться против Первого. А если тебе нужен этот ящик – смотри сам.

Григ поднял руку.

– Григ Тарибский! – прогремел усиленный неизвестно откуда взявшимися микрофонами голос.

В зале наступила мертвая тишина, словно все ожидали продолжения. Ведущие на арене тоже замерли. Пауза затянулась, и тогда Отец сделал знак рукой, приказывая не останавливать церемонию.

Вик и Кас широко улыбались.

– Что-то не так? – пробормотал Григ.

– Ты их ошарашил, – объяснил Вик. – Никто не ожидал, что ПЕРВЫЙ позарится на безделушку. А раз уж назвал себя, значит вопрос серьезный – вот все и ждали, что же сейчас такое произойдет. Тебе теперь, братец, нужно ухо держать востро: для тебя – мелочь, для других – знамение свыше!

– Не делай так больше, – мягко попросил Отец. – Если что-то захочешь, скажи мне – пусть поднимет руку Дор или Лод. С ними тоже никто не станет спорить. Приз отдадут им, они – тебе. Ты же не уронишь и своего и нашего достоинства столь приземленными желаниями.

Дор и Лод стояли в числе личной охраны Первых по краям лоджии, чуть в стороне от правителей.

Григу стало неуютно – он понял, что повел себя, как ребенок.

Объявление призов продолжилось, но новый Первый практически перестал смотреть на арену. Ему стало не по себе. Одна глупость, один неосторожный шаг и… праздник испорчен…

– Сейчас самое интересное! – через какое-то время произнес Вик.

– Кого ты выставил? – прогремел Кас.

– Сегодня – десятку лучших. Но у нас столько трофеев, что за месяц половины не разыграем.

– Всех и не будем, – сказал Отец. – Для следующих дней отбери самых достойных.

– Хорошо, Отец.

Григ почувствовал, что речь идет о чем-то более важном, чем диваны, бластеры и даже яхты. Он прислушался, но разговор правителей уже затих, а над амфитеатром замирали последние слова ведущего, в которых Григ уловил лишь незнакомое женское имя.

Над ареной возникла большая непрозрачная голограмма полураздетой девушки. Ведущий заговорил, описывая способность к воспроизводству, генетический потенциал, внешние данные, физические параметры. Голограмма задвигалась, давая представление о походке девушки, о ее грации.

Какая-то обыкновенная тарибская девчонка… Григ смотрел и не смотрел одновременно. Он вдруг поймал себя на мысли, что не слышит не единого слова ведущего, а голограмму почти не видит. Что-то вокруг происходило. В воздухе затаилось напряжение. Стало как-то душно, словно повредились системы циркуляции воздуха…

Григ огляделся вокруг. Отец наблюдал за ареной в спокойном расслаблении. Вик – с ухмылкой, которая совсем не сочеталась с холодным спокойным блеском в глазах, указывающим на мыслительный процесс, далекий по своей сути и от этого места и от этого времени. Кас смотрел внимательно, но на словно отлитом из стали лице не проскальзывала ни единая эмоция. На трибунах же творилось настоящее сумасшествие: имена претендентов гремели один за другим, причем такие имена, что аплодисменты восторга и рев поддержки не прерывались, а становились лишь громче и громче, словно стремились разрушить стены амфитеатра и выплеснуться на просторы Третьего Уровня.

– Мне все равно, как они выглядят, мне нужна мать для настоящего Первого! – недовольно прорычал Кас. – Сколько еще смотреть?

– Подожди двух последних, – подсказал Вик.

Грига словно укололи изнутри. Он вздрогнул и огляделся, подсознательно ожидая чего-то ужасного и непоправимого. Но ничего вроде бы не происходило… В интонациях Каса и Вика не скрывалось никакого подвоха…

Над ареной возникло смеющееся лицо Кани. Сперва лицо, а затем и вся точеная, грациозная и гордая фигурка, укутанная до груди распущенными темными волосами.

– Беглянка? – удивился Кас. – Она, конечно, молодец, что сбежала, но я не собираюсь драться из-за фантома!

– К момента поединка девчонку поймают, – отозвался Вик. Но нельзя же отказать ей в выборе достойного покровителя. Она – лучшая из лучших!

– Зато те, кто ее ловят – далеко не лучшие! – напомнил Отец. – И если не поторопитесь, прощения не ждите. Сообщите людям, что я в гневе!

Что-то произошло за спиной Грига и остальных правителей – взгляды трибун направились именно в эту сторону. Первые обернулись. Там стоял Дор с высоко поднятой рукой.

– Дор Непобедимый! – прогремело по арене.

Театр взорвался от криков. Абсолютный чемпион «Улья» вновь на арене!

Кас бросил на богатыря удивленный взгляд, словно спрашивал: «ты разве не слышал моих слов?»

– Мне все равно, что она «фантом», – объяснил Дор. – Я видел девчонку на «Эльрабике». Она – что-то неповторимое. Поймают живой – заслужу приз из призов. Не поймают – попросту вспомню молодость.

Кас уважительно кивнул. С настоящим, неподдельным уважением.

Поединщики нашлись сразу же – многие хотели попробовать силы с первым богатырем Братства. В список внесли троих.

– Я могу поднять руку? – спросил за спинами правителей голос Болера – Вик зачем-то привел полковника сюда в лоджию Первых и оставил стоять рядом с нарядом Демонов.

– Можешь, конечно, – сказал Отец. – Я же тебе обещал.

– А потом еще раз?

– Нет, только один!

В это время картинка над ареной сменилась, и Григ едва не задохнулся, замерев на вздохе. В одно мгновение все в парне окаменело. Губы, пальцы рук, шея. Ничто не нашло в себе силы пошевелиться или издать звук, способный хотя бы намекнуть окружающим, какой удар приняло на себя сознание.

Над ареной показывали Линти!!!

– Кас! – прогремело над трибунами и те стихли, ошарашенные и потрясенные как красотой избранницы Первого, так и непререкаемой правотой самого выбора – никто не осмелился бы поднять руку против самого главнокомандующего…

– Болер! – едва слышным эхом прокатилось усиленное микрофонами слово.

Кас оглянулся, удивленно осматривая полковника с головы до ног. Без малейшей издевки и без малейшего презрения – только, чтобы посмотреть на человека, так стремящегося умереть.

Григ же ничего не смог сказать. Не смог поднять руки. Не смог предпринять ничего, чтобы спасти свою мечту и свое будущее. Он не смог даже шевельнуться. Внутри мальчишки не шло борьбы между страхом смерти и желанием бороться до последнего. Григ не страдал от сомнений: сразиться ему с Касом или не делать бессмысленных шагов, все равно обреченных на провал. Он просто не смог выйти из шока, настолько сильного, что даже мысли отказались вертеться в голове, застопорившись на одном единственном дрожащем в голове звуке: «всё!!!».

На плечо легла тяжелая рука Отца – единственного, кто заметил перемену, произошедшую в парне; но Григ не отреагировал. Даже не почувствовал.