Текст книги "Твари империи (СИ)"

Автор книги: Сергей Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Чек он передавал всё в том же здании суда. Сам Жук не пришёл и даже не прислал никого из своих главных подручных. Страховые выплаты по его поручению принял мелкий стряпчий, нанятый на один день. Судебный пристав засвидетельствовал передачу чека и исчез, точно демон.

Дамматрик стоял как оплёванный. Хорошо, что свидетелей позора оказалось немного.

– Мне не дают покоя эти бриллианты, – подошла сзади Ильми. – Один такой камушек помог бы мне решить вопрос с Лейсоном.

– Полагаю сейчас каждый из наших думает об авансе, – горько усмехнулся Дамматрик. – Не надо было голосовать против сделки, детка, тогда камушки достались бы нам. Но на счёт Жука ты ошибаешься. Вряд ли его можно прикончить даже с помощью бриллиантов. В Альпорте трудно найти сумасшедшего, который согласится выступить против Лейсона.

– Можно подкупить кого-то из шайки. Можно найти убийцу на стороне. Вариантов много.

– Только зря потратишь деньги и время.

Разговаривая они направились к выходу. Дамматрик уже подумывал, не пригласить ли девушку на обед, как увидел отирающегося возле здания суда давешнего парня из подвальчика. Тут только он вспомнил об назначенной встрече, которая выпало у него из памяти из-за известных событий. Вернее из-за расстройства, что коллеги сорвали выгодную и интересную сделку.

– Извини, мне нужно кое-что уладить, – сказал он Ильметре.

Она пожала плечами и молча ушла. Дамматрик хотел было догнать девушку, в конце концов лишний час ничего не решит, но к нему уже подошёл информатор.

– Вы так и не появились, – укорил парень.

– Прошу прощения, дела…

– Ладно. Я знал, что перехвачу вас у суда. Но нам надо спешить. Дама может покинуть гнездышко в любой момент.

– Ведите, – махнул рукой Дамматрик.

– Деньги-то у вас с собой, надеюсь?

Дамматрик кивнул.

Информатор провёл его по Шраму, почти до самой конторы, а потом свернул на одну из боковых улочек. Там они укрылись под аркой, ведущей во двор жилого дома. Парень указал на соседнее трехэтажное здание.

– Меблированные комнаты Барста, – узнал Дамматрик длинный четырехэтажный корпус с большими окнами и галерей на верхнем этаже.

Возле подъезда стояла карета, запряжённая четвёркой серых породистых лошадей. Экипаж был дорожным, а не той пафосной разновидностью повозок, что предназначались для городских визитов и церемоний. На карете не нашлось места для золоченых украшений или гербов, зато имелись усиленные рессоры, большие колеса и мощные фонари. Множество важей, тюков и сумок, которые таскали и приторачивали к карете мальчишки в бордовой униформе гостиничного хозяйства, могли означать, что путь экипажу предстоял не близкий или что хозяева любили возить с собой привычную обстановку.

Дамматрик с информатором простояли под аркой не более получаса, как увидели искомый объект. В сопровождении двух телохранителей (они так держались, что не возникало сомнений, что это именно телохранители, а не братья, скажем или любовники) из дверей вышла молодая женщина в стильных сапожках, в шляпке с перьями и в песочного цвета дорожном костюме, подчёркивающем великолепные, но не слишком пышные формы.

– Вот, – сказал парень. – Та самая дама.

– Но она уезжает, – разочарованно произнёс Дамматрик. – Мне кажется, два четвертака слишком большая плата за то, чтобы глотнуть пыл из-под колёс кареты прекрасной незнакомки.

Парень пожал плечами.

– Я обещал показать вам её. И показал.

– Как я могу быть уверен, что ты не тыкнул пальцем в первую попавшуюся тебе на глаза леди.

– И правда, – парень почесал макушку. – Но ведь её можно спросить.

– Как же я её спрошу, дурачина, если она уезжает? И потом, какой мне смысл выдавать себя?

– Если бы вы появились в подвальчике вовремя, то застали бы её раньше, – резонно возразил парень.

Тем временем кучер выписал в воздухе кнутом несколько замысловатых петель и лихо щёлкнул. Упряжка тронулась с места и быстро встроилась в поток, который на Шраме не прекращался ни на минуту.

– Ладно, проверим, – буркнул Дамматрик и направился в лобби.

Фирма "Браст и компаньоны" имела солидную репутацию и не любила, когда ищейки суют свой нос в дела постояльцев. Младший Браст, племянник владельца, вышел к стойке, едва Дамматрик попытался нажать на портье.

– Я слышал, вы проиграли Лейсону, – сходу заявил Младший.

Об этом давно знал весь город, и Браст помянул дело лишь для того, чтобы осадить крутого, как он думал, страхового агента. Мол, и вы не всесильны, а, значит, не стоит кидать понты.

– Что это за женщина? – спросил у него Дамматрик.

– Какая такая женщина?

– Женщина, которая только что уехала в карете.

– Госпожа Сейла Вомт? Зачем вам она?

– Это личное.

– Губа не дура, – усмехнулся Барст. – Но знаете, мы предпочитаем хранить тайны наших клиентов. Конфиденциальность, слыхали о таком понятии?

– Конфиденциальность моё второе имя, – заверил Дамматрик.

– Ну, да. Кому и знать как не вам, – не без сарказма заметил Младший. – Так вот. Госпожа Вомт изволила отбыть в своё имение. Если у вас с ней действительно какие-то дела, то полагаю, отыщете его без труда.

Дамматрик обошел здание и заглянул к чёрному ходу, где в это время разгружали подводу с дровами, а бригадир гостиничных беллбоев и посыльных как раз следил за разгрузкой и распоряжался, в какой номер какие дрова нужно подать. Он оказался более разговорчивым. За четверть пальмы, конечно.

– Госпожа Вомт снимает весь верхний этаж, насколько я знаю, – поведал администратор, опасливо поглядывая на дверь, не появится ли оттуда Младший. – Со слугами, конечно, но весь.

– Снимает или снимала? – уточнил Дамматрик.

– Снимает. Мы не вынесли и половины её вещей. Осталась эта ужасная арфа, она весит пару стоунов, поверьте, да ещё амиортский ковёр, такой пышный, что ворс поднимается выше щиколоток, а когда его сворачивают, то нужно полдюжины носильщиков, чтобы унести. К тому же госпожа Вомт заплатила за полгода вперёд.

– Значит, она вернётся?

– Или пришлёт кого-нибудь за шмотками. Не бросит же здесь такую роскошь?

– А чем она вообще занимается? Ты слышал чего-нибудь или видел? Поёт сама, аккомпанирует кому-то?

– Ничего такого не слышал. Из окон ни звука не доносилось. Ни песен, ни музыки, ни хотя бы упражнений. Но к ней постоянно заходили какие-то люди.

– Торговцы или музыканты? – уточнил Дамматрик.

– Разные люди, – покачал головой бригадир. – Вряд ли их что-то связывает между собой.

– Можешь назвать имена? – Дамматрик показал собеседнику ещё одну монету.

– Ну, так, на вскидку: портовый староста Дикш, сенатор Пекбус, ювелир Тага…

– Н'тага, – машинально поправил Дамматрик.

– Возможно. Больше никого по именам не знаю, – служащий задумался. – Ах да, ещё этот головорез по прозвищу Плесень пару раз заходил.

– Плесень?

Вот это было уже интересно. Не столько даже интересно, сколько хреново. Плесень считался правой рукой Лейсона. Не отсюда ли ноги растут у странного интереса к страховому агенту богатой и красивой незнакомки? Бригадир был прав, её посетителей ничего не объединяет. Если даже предположить что она куртизанка, то это объясняло бы присутствие в её обществе Плесени – парня крутого и обеспеченного, как и сенатора с ювелиром, но никак не объясняет визита портового старосты. Дикш был тем ещё типом. Заинтересоваться дамой он мог, только если поместить таковую в бочку с вином, да так чтобы её телеса перекрыли кран изнутри. Вот тогда только Дикш, пожалуй, не сможет проигнорировать женщину. Не говоря уж об отсутствии у портового старосты достаточных средств, чтобы заплатить хотя бы за час столь изысканного общества. К куртизанкам принято было ходить с роскошным букетом от Файда, когда гениальный цветочник был ещё жив, с тортиком или пирожными от Росса и бутылкой хорошего вина (выбор достойных погребов был куда больше).

А вот если следовать версии, что дама как-то связанна с аферами Лейсона, тогда и портовый староста и даже сенатор с ювелиром вписываются в пасьянс вполне. Тогда и её интерес к Дамматрику объясним. Куртизанке-то он без надобности. Не платил он за любовь куртизанкам. Ему доставало и улицы Гвоздик.

– Ну что, набежало на пару четвертаков? – спросил парень, когда Дамматрик вновь появился на улице.

Он молча расплатился с информатором и только когда тот исчез в толчее Шрама, подумал, что забыл спросить его об источнике. От кого-то ведь парень узнал о даме и её интересе к Дамматрику? Возможно это послужило бы дополнительной ниточкой. А пока и этот пасьянс не складывался.

Глава 4. Призраки детства

Ильметра хоть и горела мщением, не верила до конца в гибель отца. Те свидетели, которых разыскал Дамми, самого момента гибели не видели. Корабль просто пропал вместе с командой. Пропал где-то между островом Волнений и Альпортом. Не такой уж сложный район для мореплавания, если подумать. За исключением самого острова с его коварными зубьями прибрежных скал, других достойных внимания угроз на пути нет. Тем более для такого опытного капитана, как её отец. "Естественных угроз нет на пути" – поправила она себя. Разбой на морях хотя и не достиг масштабов древности, с падением империи все же активизировался. Имперский флот сгинул, а моряки Альпорта предпочитали рисковать головой и грузом, чем платить за охрану. Но пираты почти всегда оставляют следы. Как бы ватажки не пытались поддерживать дисциплину, сброд он и есть сброд. Хоть кто-нибудь обязательно проболтался бы по пьяни в кабаке, или продал бы информацию тому же Дамматрику. Но ни единого слушка об удачном налёте не появилось.

Колдовство также не смогло ничего прояснить. Ривси утверждал, что по горячим следам узнать место смерти того или иного человека можно всегда. Разумеется, не во всех деталях и более того – узнать весьма приблизительно, но установить сам факт смерти можно вполне. Можно обнаружить возмущения на ауре мироздания, можно поговорить с духами. Все эти методы, однако, плохо работали в тех случаях, когда в убийстве была замешана особая магия, поглощающая ауру жертвы без следа, а Лейсон никогда не прибегал к магии для умышленного убийства. У гангстера имелся свой кодекс чести, постороннему человеку малопонятный. Так вот, убийство с помощью чар по заказу или корысти ради, он считал делом грязным и недостойным.

Ривси же оказался не столь силён в колдовстве, как пытался порой утверждать. Ровно месяц назад он провёл сеанс поиска корабля. Вытащил на свет лучшие свои артефакты. Дождался полной луны, когда души умерших охотно делятся информацией о собственной гибели и гибели других. Колдовал он как обычно в своей мансарде на улице Погасших свечей и кроме Ильметры никого туда не пригласил. В результате она лишь потеряла время и в очередной раз почувствовала крах надежды. Ривси так и не удалось ничего увидеть, хоть коротышка и тужился, точно страдал от запора.

На следующий день товарищи серьёзно надавили на Шохальца и старик согласился оплатить услуги лучшего в Альпорте мага – мастера Деймара. Пузырь конечно ворчал, не без этого. Но как верно заметил Оборн: "Если бы такие заклинания стоили дёшево, ищейки вроде нас остались бы без работы".

Маг приготовил гораздо более обширную программу. С помощью особого зеркала из жидкой ртути он попытался выявить след ауры самого Ники Торадо, а если получится, то и магическое эхо последнего вздоха тонущего корабля (души кораблей, как утверждали чародеи, существовали в особой системе координат, отдельной от тварного мира). Но и лучший мастер Альпорта потерпел неудачу. Что вызвало злорадное торжество Ривси и печаль у всех остальных, особенно Ильметры, уставшей от неизвестности, и Шохальца, понапрасну опустошившего мошну. Деймар не обнаружил ни единого следа смерти Торадо, ни отголоска эха, а когда попытался найти сам корабль, просто не увидел его в искомый отрезок времени ни на подходе к острову Волнений, ни после выгрузки контрабанды. Стараясь не уронить репутацию, Даймар выдвинул несколько версий. Отсутствие корабля в видении, по его словам, могло означать, что вместо "Молота" люди видели морок, или корабль прикрывала мощная магия. И та и другая версии не выдерживали критики. Сильнее Деймара мог быть только звено из нескольких более слабых магов, а нанять группу втихаря практически невозможно. То что знает несколько человек, знает весь город.

Все эти обстоятельства – отсутствие свидетелей и магических следов – вселяли в Ильметру определённую надежду на то, что отец всё ещё жив. Хотя она даже не представляла обстоятельства, которые не позволили бы ему связать с ней и компаньонами. Плен? Бегство? В конторе от неё отмахивались, говорили, что делают, всё что могут. Все члены товарищества считали себя друзьями отца, хотя по настоящему таковым был, пожалуй что только Оборн. Оба они стоили один другого и быстро сошлись на почве кабацких стычек, поединков и прочих похождений. Дамматрк был книжником и слабаком, хотя и старался убедить окружающих в своей крутости. Ривси вообще ни с кем не дружил, считая дружбу прихотью сродни меценатству. А Шохальца больше всего на свете заботили деньги и его бессмертная душа.

***

Через несколько дней после странного ночного заседания, всё ещё сомневаясь, правильное ли решение она приняла, когда отдала голос против контракта, Ильметра решила взяться за дело самостоятельно. И прежде всего ей пришло в голову расспросить старых приятелей, вместе с которыми она в детстве облазила весь порт, верфи, строила первую лодку, забиралась в чужие пакгаузы, воруя фрукты и всякие мелочи не столько из нужды, сколько из озорства и соперничества с мальчишками. Кто знает, на какую дорожку привели бы её детские шалости, но вмешалась судьба. Как только отец стал совладельцем страховой конторы, они перебрались в Старый Город и с тех пор Ильми не встречалась с друзьями детства ни разу. Даже случайно. Частная школа, где в неё пытались впихнуть классическое образование, не оставляла времени для прогулок.

Мальчишки давно уже стали моряками или торговцами, поэтому не удивительно, что большую часть приятелей на месте она не застала. Пончик, как выяснилось, уже два года промышлял в западных колониях, Ходуля выбился в боцманы и появлялся в Альпорте редко. Только Чайка, бывший предводитель и застрельщик их удалой компании, никуда не уехал и не уплыл. По его старому адресу давно жили другие люди, но соседи подсказали, где искать парня – возле рыбацкого слипа в кабаке под названием "Пеньковый галстук".

Кабак появился недавно, а может Ильми его просто не помнила, но найти заведение оказалось проще простого – вместо вывески с крюка на фасаде свисала настоящая висельная петля. Там она и увидела старого друга, подпирающего этот самый фасад. Нашла и ужаснулась.

Чайка совсем опустился. Грязный, оборванный, сутулый. Мутный блуждающий взгляд обшаривал пространство уже не в поисках развлечений, как в детстве, а с откровенным и всепоглощающим желанием выпить. Невозможно было понять и поверить, как весёлый озорной сорванец мог превратиться в такое ничтожество?

Парень не сразу узнал её. Его ум потерял остроту. А едва узнав, сразу же принялся ныть, жалуясь на судьбу. Он больше не видел в ней товарища и даже не видел девушку, а лишь возможный источник дармовой выпивки. Куда делся тот красивый парень, в которого она была влюблена девчонкой? А ведь он был единственным из их компании, кто мог бы со временем стать таким же прославленным, как её отец. И вот такое падение…

– Хочешь выпить, Чайка? – предложила она. – Я угощаю.

– Ильми угощает! – провозгласил тот отчасти с торжеством, отчасти с непонятной обидой, но что бы не творилось теперь в голове Чайки, он уверенно двинулся к дверям заведения.

Только в помещении Ильметра почувствовала, что от бывшего дружка помимо всего прочего жутко воняет немытым телом и мочой. Эта вонь перебивала даже стойкий запах рыбы, висевший в кабаке, и похоже, в последнее время он стал обычным спутником Чайки. Во всяком случае, хозяин кабака встретил его появление презрительной гримасой и сразу же шевельнул ладонью, подзывая вышибалу.

Ильметра поспешила шагнуть к стойке и положила перед хозяином монету в десять стотинок.

– Нам нужен отдельный столик. И для начала большую кружку вина вот ему.

Поворотом головы Ильми указала на спутника. Хозяин выдавил улыбку, а вышибала притормозил и вернулся к приятелям за стол, где шла игра в кости.

– Закусить бы ещё, – простонал Чайка.

– Добавьте к заказу самый большой бифштекс и печёный картофель, – Ильметра выложила ещё десять стотинок.

– А вам госпожа? – вежливо осведомился хозяин.

– Стакан воды. У вас есть чистая вода, надеюсь?

– Чистейшая, госпожа, – заверил хозяин. – Доставляют прямо из храмового источника в каштановых бочках.

– Вот как? Из какого именно?

На самом деле ей просто хотелось пить. Но проверить корчмаря не помешает.

– Храм Мирородицы, госпожа, – ответил тот без заминки. – Родник Удачи.

– Сойдёт, – равнодушно согласилась девушка. – Удача мне понадобится.

Минут пять или десять Чайка запихивал в себя картошку не утруждаясь освободить от её кожуры, глотал почти не пережёвывая крупные куски мяса, запивал дешевым вином, проливая его на себя, на стол, а Ильметра всё это время пыталась втолковать бывшему дружку, что ей собственно от него требуется.

– Малыш Ойро вот кто тебе нужен, – сказал Чайка, приканчивая угощение.

Утолив жажду и голод, он вытер рукавом рот и теперь доедал остатки не торопясь. В голове Чайки даже завелись иные помимо выпивки мысли, он исподволь, но алчно посматривал на Ильметру, словно уже забрался грязной рукой к ней под платье.

– Какая ты стала красивая, – сказал он. – Да уж, прям настоящая дама.

Девушке комплимент, прозвучавший из вонючего, набитого пищей рта, отнюдь не показался приятным. А ведь каких-то пять лет назад она млела, услышав нечто подобное от этого парня. От этого ли? Его нынешнее лицо походило на индюшачью гузку, а изо рта несло так, как и разило бы, наверное, из индюшачьей задницы, да и то, если долго откармливать птицу чёрной хелтской чечевицей.

– Малыш Ойро, – вернулась к разговору Ильми и сделал осторожный глоток воды. – Я не ошибаюсь, это тот прыщавый засранец с улицы Бакенщиков?

– Точно, – Чайка рыгнул. – Только он теперь не прыщавый, гладкий и холёный, как хомяк, хоть и остался всё таким же засранцем.

Глаза Чайки на короткий миг избавились от тоски, словно тот сорванец, какого помнила Ильми, выглянул вдруг из опустившегося бродяги.

– Помнишь, как он продавал нам уключины от отцовской лодке, а до этого пытался всучить карту с указаниями на сокровища? Всегда норовил слупить по полной, мерзавец. Выжига одним словом. И сейчас такой же, только что растолстел. Сдирает со старых приятелей ту же цену, что и со всех.

– За что сдирает? – уточнила Ильметра.

– Он теперь у нас виноторговец, – махнул рукой Чайка. – Один из немногих наших, кто выбился в люди.

Огоньки в его глазах погасли, а детство осталось там, где ему и положено – в прошлом, в воспоминаниях.

– Что он может знать об отце? – спросила Ильметра.

– Дело в том, что он собственными глазами видел, как потерпел крушение "Молот". Видел с палубы собственного корабля.

Ильметра вздрогнула. Вот оно! Затем нахмурилась.

– Как такое может быть? – как можно более спокойно спросила она. – Приятели отца прочесали весь портовый район и ни единого свидетеля не нашли.

– А его не было в городе всё это время, – пояснил Чайка и протяжно рыгнул. – Был конец лета, ведь так? Начинался сезон сбора винограда. Так что он загодя отправился в Медвежий угол за грузом молодого вина. Хотел первым привезти партию нового урожая. Вернулся только позавчера.

– И что он говорил?

– Да ничего особенного, – Чайка рыскнул глазами в одну сторону, потом в другую. – Он ведь у нас не из болтливых.

– Это точно. – Ильметра подумала, что ей тоже не особенно хочется разговаривать с тенью старого приятеля. – Надо бы его навестить как-нибудь. Он всё там же живёт на улице Бакенщиков?

– Нет. У него погреба на самом Шраме, причём ближе к центру. А над погребами, прикинь, домишко нехилый. Стены из белого камня, черепица на крыше, все дела. Там и живёт, мироед. Только, боюсь, ты его долго теперь не застанешь.

– Почему? – Ильметра попыталась припомнить все знакомые погребки рядом с конторой.

Она не особенно любила вино, а когда вдруг нападала охота, покупала бутылку или кувшин там же, где и остальные компаньоны – у Фойши. Имена на вывесках виноторговцы не писали, ограничиваясь силуэтом лозы или бочки.

– Он сегодня уходит в Бинай, чтобы забросить товар в тамошнее отделение. У него, теперь, вишь, отделения! Не жабья отрыжка…

– Чёрт!

Ильметра вскочила и бросилась к выходу.

– "Пьяный Дельфин" его посудина называется, – крикнул вдогонку Чайка. – Вот же, бред.

Девушка так и не поняла, относилось ли последнее замечание собеседника к неожиданному появлению и поспешному уходу бывшей подруги, или быть может к нелепому названию корабля? Ильметре всё это стало не интересно. Она уже собиралась выбросить друга детства из головы, но одни раз у самой двери всё же оглянулась.

Прощальный взгляд Чайки безмолвно просил её протянуть руку, помочь вырваться из опостылевшей оболочки, подняться со дна колодца полнейшей безнадёги. Сердце пропустило удар, но миг слабости миновал с первым глотком свежего морского воздуха.

Всё время, пока она шла быстрым шагам к торговым пирсам, Ильметра размышляла, хотелось бы ей протянуть руку старому приятелю, отмыть его, вернуть к жизни? И в конце концов, она решила, что нет. И ни один моралист не стал бы осуждать её и считать такое решение предательством. Чайка сам предал и себя, и её, и всех прочих друзей, дав слабину, поддавшись вязкой апатии. Альпорт слабости не прощает, а уж портовый район тем паче. И ладно бы ты потерял ногу или руку при работе с канатом, ладно бы ослеп, утратил рассудок, столкнувшись с демонами пучины или враждебной магией. Но здоровый, полный сил человек мог опуститься на дно только собственной волей. Или безволием. Ильметра вздохнула в последний раз и решительно вычеркнула Чайку из списка людей, с кем ей захотелось бы встретиться ещё раз.

Конечно же, она опоздала. Родник Удачи не помог, а быть может хозяин наврал и просто собирал дождевую воду в бочку. Она вспомнила, как отец учил её очищать воду от пыльцы и частичек сажи с помощью угля и песка. На вкус такая вода почти не отличалась от родниковой.

Так или иначе, небольшой каботажный кораблик, на который ей указал портовый служащий, уже вышел из гавани и проходил мимо маяка. Ильметра сплюнула, взялась было ругать Чайку за недогадливость, но быстро поняла, что "Пьяный дельфин" отошёл гораздо раньше, чем она поставила перед дружком первую кружку.

Единственная найденная ниточка ускользала в морскую дымку. Бинай находился слишком далеко, чтобы ожидать скорого возвращения Ойро.

День всё же не вышел совсем бесплодным. Так как вскоре выяснилось, что опоздала к отходу судна не одна только Ильметра.

К пирсам выехала рессорная повозка. С задка соскочило двое бугаев, ещё двое выбрались изнутри, а с ними на мостовую сошёл красивый южанин, в котором Ильметра узнала Лейсона. Девушка тот же шагнула в тень пакгауза, чтобы её не увидели.

На неё, впрочем, и не смотрели. Парни подскочили к домику портового старосты и тот указал рукой на маяк. Никакого другого судна в море сегодня не выходило. Значит что? Значит Лейсон ищет Ойро и вряд ли лишь для того, чтобы купить партию молодого вина. Гангстер явно причастен к делу и ищет последнего свидетеля, чтобы купить или убрать. А это в свою очередь означает, что отец скорее всего погиб.

Она ударила кулаком по стенке пакгауза, так что разбила костяшки и на них проступила кровь. Боль позволила придти в себя.

Что ж, она дочь моряка. Гибель в море обычное дело. Многим вдовам и сиротам, в отличие от неё, некому было даже отомстить. Как правило виновника не имелось вовсе. А у неё есть имя. Если так, то есть цель. Она отомстит.

Ильметра слизнула с костяшек кровь и отправилась в город.

Глава 5. Сделка

Очередного полнолуния в конторе ждали с неприятным волнением. Каждый из компаньонов словно спрашивал себя ещё и ещё раз, а не ошибся ли он с решением, не стоит ли всё переиграть? За четыре недели у каждого наверняка возникали в памяти дела и вопросы, с какими, при наличии безграничных средств, они справились бы шутя. Но и страхи никуда не делись. Даже Дамматрика с Оборном, судя по всему, пугали возможные издержки, пусть до этого они оба и выступали однозначно за сделку. С тёмными силами не шутят, знаете ли.

Ильметру же темнота не пугала. Её вообще мало что пугало. Она просто разрывалась между возможностями, которые мог дать контракт, вернее гонорар от контракта, и вниманием, временем, силами, что пришлось бы отдать взамен этих возможностей. К тому же страховую контору она пока не считала своим вторым домом как, похоже, воспринимали работу прочие. Пай в товариществе – наследство отца, а наследие нужно заслужить. Отец же до сих пор не отомщён. Все ниточки за которые девушка попыталась потянуть оказались оборванными или, как в случае с Малышом Ойро, недоступны в настоящее время. А между тем в городе, как и предполагали многие, появились табак, кокосовая мякоть, пряности, а кроме них товары совсем уж редкие в Холларе – божидарская пенька, гороховский мед и даже мех голубого песца с дальних окраин Киеры. Появилась и контрабанда.

Ещё больше Ильметру раздражало, что из-за дурацкого конца света и бриллиантов, остальные пайщики вроде как потерли голову и уже не так ретиво пытались разыскать следы отца и его корабля. Она надеялась, что после второго визита вопрос будет окончательно закрыт, а люди вернутся к делам.

***

Посетитель явился в срок, не упустив ни минуты. В прежнем облачении, которое, как и в первый визит, не соизволил отдать в руки Хойти. Он уселся в свободное кресло и прикоснулся пальцами к полам шляпы, то ли поправляя её, то ли приветствуя господ страховщиков.

Господа страховщики молчали. Молчал во главе стола Толстяк. Пряча от всех взгляд, он выложил мешочек с бриллиантами и неохотным движением отправил его по поверхности прежнему владельцу. Ильметра хорошо представляла, чего стоило Пузырю это лёгкое с виду движение руки.

– Прошу прощения, – выдавил из себя босс. – Мы приняли решение отказаться от сделки и возвращаем аванс.

– Отлично! – ночной гость припечатал ладонью мешочек с бриллиантами. – Иной ответ заставил бы меня усомниться в выборе.

– То есть? – сцапал наживку Шохальц.

Остальные тоже оторвали понурые взгляды от полированной столешницы. Лишь на Ильметру трюк не произвел впечатления.

– Что ж. Вы умеете оценивать силы, раз огромная сумма не вскружила вам голову, – пояснил мысль несостоявшийся клиент. – Вы также не попытались скрыться с авансом, что свидетельствует о честности и осторожности. Или, по крайней мере, об одном из двух этих качеств.

Тут Толстяк покраснел. Видимо мысль слинять с бриллиантами терзала его все четыре недели.

– И? – вырвалось у Дамматрика.

Продолжение явно напрашивалось, поэтому все затаили дыхание.

– И теперь я отвечу на некоторые незаданные вопросы, – улыбнулся гость. – Начну с вас, Ривси Павлин.

– С меня? – усмехнулся колдун. – Ну, что сказать, я польщён.

– Да, с вас, – кивнул гость. – Вы правы в своих догадках, я гораздо сильнее большинства из чародеев этого мира. Потому что сам не принадлежу ему.

Ильметра нахмурилась. Она точно помнила, что в свой первый визит посетитель не мог слышать этих самых догадок их штатного колдунишки. Он уже ушёл к тому времени. Мало того, они специально дожидались рассвета, прежде чем начать обсуждение дела, а по утверждению Ривси, это гарантировало, что их не подслушают.

– Именно поэтому я заметил признаки катастрофы, которые невозможно растолковать, используя доступный вам понятийный аппарат, – продолжал между тем гость. – А с другой стороны, именно поэтому мне потребовалась помощь автохтонов. То есть ваша помощь.

– Закон равновесия? – проявил эрудицию колдун.

– Нет, – ночной посетитель кажется немного смутился. – Не уверен, что такой закон вообще существует. Равновесия? Хм. Нет. Среди мировых сил скорее имеет место паритет гарантированного взаимного уничтожения. Можете назвать его неустойчивым равновесием, если угодно. И мои собственные мотивы держаться в тени заключались как раз в том, что любое вмешательство в местные дела будет замечено там. – Гость указал на потолок, имея в виду, конечно, не чердак и не крышу особняка. – А там, смею вас уверить, обитают и такие премерзкие сущности, что ожидают Конца этого Света с великим нетерпением. А есть и такие, что хотят досадить лично мне. И ещё такие, которые неизвестно чего хотят, но вполне могут влезть в свару. А когда силы такого уровня вмешиваются, находясь в своей естественной ипостаси, ничего хорошего для смертных ждать не приходится.

– Полнолуние, – произнёс Рив.

– Верно. Только в полнолуние, когда открываются врата между мирами, а то, что суеверные люди называют нечистью шастает туда-сюда беспрепятственно, только тогда я могу действовать под прикрытием эфирных возмущений, да и то весьма и весьма осторожно. Любое нарушение этого правила будет сродни крику "золото!" среди алчной толпы.

– Да, – кивнул Рив, подумав. – Это не лишено смысла. Не лишено.

"Бриллианты" – решила Ильметра. Они были единственной вещью, которую им оставил гость. Могут ли бриллианты подслушивать, запоминать?

– И заканчивая с вами, дорой Ривси, хочу сказать вот ещё что: в мои планы ни в коем случае не входит использовать вас, как наживку или как обычных боевиков. Мне нужны ваши мозги, ваши моральные и душевные качества, ваши способности, опыт, ваше умение в деле сыска.

Он сделал паузу и обвел взглядом собравшихся. Ильметра непроизвольно кивнула, словно школьница, дающая понять учителю, что усвоила материал.

– Теперь, что касается вас, мастер Шохальц, – продолжил гость. – С вами куда сложнее. Вы верите в добро и зло, и почему-то относите меня к последнему.

Толстяк съёжился, словно ожидал немедленной разделки его туши с последующей отправкой в ад дюжиной бандеролей.

– Я не являюсь Ниспровергателем из вашей Книги Пророчеств, не являюсь и его служителем. Я представляю несколько иные силы. Того рода, о которых священная книга умалчивает. Но больше представляю себя самого.

Догматы вашей церкви, однако, не позволяют доказать непричастность. Ведь вы предусмотрели любые уловки врага. Поэтому самое убедительное доказательство будет истолковано как изощрённая хитрость. Любое поручительство, как подделка и лишнее доказательство преступного умысла. Так?

Толстяк нехотя кивнул. Ильма догадалась, что тот вообще не хотел ввязываться в спор, понимая, что исчадие ада все равно переспорит. Но гость был неумолим.