Текст книги "Твари империи (СИ)"

Автор книги: Сергей Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Я пролистал твою книжонку о тварях империи, – продолжил разговор Ривси. – Что ты хотел найти в ней?

– Тварей часто связывают с концом света, – ответил Дамматрик.

– Это правда. Многие твари считаются предвестниками конца света, впрочем они никогда не упоминаются, как его причина.

– Это неважно. – Дамматрик пригубил новый сорт вина и он ему понравился. – Хорошая штука. Так вот. Я подумал, что мы могли бы присматривать за местами, где говорят о подобных тварях или существуют легенды о них. И если мы узнаем, что какая-то из таких тварей действительно появляется в наши дни, это даст зацепку.

– Как часть стратегии вполне подойдет, – кивнул Оборн. Он пил крепленое вино крупными глотками и казалось совсем не пьянел. – Надо же с чего-то начинать?

– Возможно, – неохотно согласился Ривси. – Но книга Лотта Молчаливого не точна и не полна. Я не нашёл там как минимум одного мифического зверя. Хотя возможно это и не совсем зверь, а какая-нибудь особая аллегория.

Ривси попробовал золотистое вино и тоже остался доволен.

– Так или иначе это существо дало импульс развитию целой страны и с его пробуждением также связаны мрачные пророчества, – продолжил он. – Дословно легенду я не помню, да кажется, учитель и не зачитывал, а лишь пересказывал какую-то рукопись. Суть дела в двух словах такова.

Колдун сделал большой глоток вина, прикрыл глаза и взял долгую паузу. Как подозревал Дамматрик, Ривси собирался насладиться не столько вином, сколько нетерпением товарищей. Хорошо, что благодаря бризу их не развезло от жары и они сохранили способность понимать друг друга.

– Далеко на севере была страна, – начал колдун. – Как она называлась, кому платила дань и платила ли вообще кому-нибудь, не помню. Но империя её не контролировала, считала варварской и малопривлекательной в смысле ресурсов. Ещё севернее лежит огромная полярная пустыня, где люди если и живут, то совершенно дикие. Но это к слову. Самое интересное располагается на востоке от этой страны. Там находится Лабиринт. Огромное плато испещрённое кавернами, ущельями, разломами, в потаённых пещерах, которого обитает всякая нечисть.

– Лабиринт? Я слышал о нём, вернее читал, – вставил Дамматрик.

– В Империи Лабиринт хорошо известен, – согласился Ривси. – Его даже пытались исследовать. Но империя владела южным входом, где-то в Малой Тарсии, в то время как в руках северян находился западный вход. И если империя не нашла внутри ничего опасного, кроме демонов, сдирающих живьем с людей кожу…

– Какие пустяки, право, – заметил Оборн. – Большое ли дело содрать кожу с путника. Не стоит упоминания.

– Демоны нас сейчас не интересуют, – пояснил Ривси. – С ними конец света никак не связан. Жрут путников? Ну и пусть. Не надо соваться, куда не просят. А вот на севере ходила легенда о Полозе. И его появления из Лабиринта все ждали и боялись.

– Полоз? Это что, змея?

– Змея, да, но без ядовитых зубов.

– Удав?

– Нет. Она не сдавливает, а кусает, но без яда. – терпеливо пояснил Ривси.

Дамматрик заметил, что вино действует на друзей по-разному. Если Оборн становится более резким, импульсивным, то у Ривси почему-то прибавляется терпения.

– Понятно.

– Вот она-то, согласно некоему пророчеству, и собиралась опустошить весь наш мир. И остановить Полоза якобы мог только "народ, чтящий договор" – это определение я помню буквально.

– Народ, чтящий договор? – переспросил Дамматрик.

– Да. Но вот в чём штука, никто из толкователей не знает, что за договор, который следует чтить, относится ли определение к тем людям, что населяют сейчас северные пределы ойкумены, к той самой стране, что на севере, или же речь идёт о каком-то ином народе? Мутно всё это, но любопытно.

– Любопытно, – согласился Дамматрик.

– Любопытно, – подтвердил Ривси. – Ещё более любопытно, что Полоза нет в твоей книге. Почему?

Глава 15. Некрополь

На второй день пути их настигла буря. Песок спутывал ноги и проникал под одежду, лез в глаза, нос, рот, скрипел на зубах. Их головы и лица защищали платки и куски парусины, отчего отряд походил на группу кочевников. Говорить стало труднее, но они все равно больше не могли общаться на ходу. Слова попросту рассекало песчаными струями на отдельные звуки и разносило в разные стороны, точно клочья порванной карты.

Ривси не выдержал и применил какое-то редкое заклинание, ради которого пожертвовал не менее редким артефактом. Он добился лишь локального успеха. Ему удалось создать зону покоя, размером с марсовую площадку. И всё бы ничего, но передвинуть её он даже не попытался.

– Не утопить нас в море, чтобы утопить в песке, – сказал колдун отряхивая одежду и вытрясая песок из платка. – Со стороны богов это попахивает сарказмом.

– Нам повезло, что эта буря не застигла нас в море, – возразила Ильметра. Она скинула с плеч мешок и пристроила его возле ног. – Мы так и останемся стоять здесь?

– Нет, – усмехнулся Ривси. – Больше часа зона покоя не продержится.

Дамматрик уселся на песок, используя мешок как опору для спины. Несмотря на усталость, он наблюдал за девушкой и размышлял о природе её непостоянства. То она подавала ему надежду, то давала от ворот поворот. И что самое неприятное – спрогнозировать её очередную вспышку было невозможно. Это выматывало Дамматрика не хуже песчаной бури. В девушке все время что-то менялось. Прорастали способности, увеличивалась сила, появлялась склонность к экспериментам. Всё это как-то влияло на образ мысли и действия. Она часто брала на себя ответственность, отдавала приказы, хотя являлась самой младшей в их группе.

Вот и сейчас Ильметра вместо отдыха стала принюхиваться к пространству и прислушиваться к чему-то внутри себя. Затем показала рукой чуть в сторону от того направления, по какому они двигались, ориентируясь по компасу и путевому амулету.

– Мне кажется, там есть укрытие, – сказала девушка.

– Смеешься? – фыркнул Ривси. – В этих местах тысячу лет никто не живёт. Все сооружения давно сточились в песок и летают теперь среди этого безумия.

– Пойдем и проверим, – настаивала Ильметра.

Оборн её поддержал. Дамматрик пожал плечами, Шохальц тоже предпочел отмолчаться. Он с радостью остался бы на берегу, но босса чуть ли не пинками погнали в пустыню.

– У нас ещё сорок минут на отдых, – заметил Ривси. – Найдем мы убежище или нет, но будет жалко потратить артефакт зря.

С этим согласилась даже Ильметра. Они постарались использовать время по максимуму. Оборн выдал каждому по горсти сушеных фруктов, несколько сухарей. Перекусили сушеными фруктами и сухарями, пока песок не прилипал к пище и не лез в рот.

Когда зона начала ослабевать, быстро оделись и двинулись дальше.

Чутье не подвело Ильметру. Среди дюн они увидели почти не отличимое от песчаной горы сооружение. Купол был сложен из блоков ракушечника с едва различимыми швами. Снаружи он походил на огромную печь вроде тех, в каких некоторые горные народы пекут лепешки, налепляя тесто на внутренние стенки. Дамматрик припомнил, что у литийцев имелись молельни и усыпальницы похожей архитектуры. Правда он видел их только на книжных рисунках.

Судя по всему, купол регулярно засыпало песком, а потом обнажало на некоторое время. Им повезло попасть как раз на второй период. Иного убежища на три дня пути просто не существовало. Обойдя сооружение по периметру, они наткнулись на груду камней у его основания. Поскольку своды не имели следов разрушения, Ильметра предположила, что камни скрывают вход и пояснила мысль с помощью жестов. Дамматрик согласился. В любом случае каменную горку разобрать было проще, чем пытаться сделать подкоп. Кто знает на какую глубину уходит основание?

Впятером (Шохальц в работе не участвовал) они быстро разобрали завал и за ним действительно обнаружили почти круглое отверстие, достаточно широкое, чтобы пролезть внутрь даже тучному человеку. Оборн собрался было отправиться на разведку, но Ривси остановил его. Пальцем он дважды коснулся своего уродливого носа и изобразил в воздухе что-то вроде спирали. Оборн пожал плечами и Ривси полез в дыру первым.

Он пропадал там недолго. Вскоре они увидели, как в темноте вспыхнул шарик света, затем из дыры показалась рука, сцапала мешок и втащила его внутрь. В следующее мгновение рука вернулась и взмахнула, показывая, что путь свободен.

Дамматрик с Оборном пропустили вперед Ильметру с мальчишкой, затем протолкнули внутрь босса. сами залезли последними, после чего подтянули к дыре камни и завалили вход. Сразу стало намного тише. Толстые своды ослабили шум бури, позволяя вести разговор, не надрывая связок. Вот только говорить никому из них не хотелось. Не только из-за усталости, они чувствовали себя неуютно среди странной тьмы, которую даже светлячок Ривси разгонял лишь на небольшом пятачке возле лаза. Поэтому все уселись недалеко от входа прямо на каменные плиты, которыми была выложена поверхность.

Впрочем, едва все устроились, как Ривси вздумалось прогуляться по убежищу и они оказались в полной темноте. Шарик света теперь походил на блуждающую звезду, на гнилушку, на уличный факел, способный обозначить себя, но не развеять тьму.

– Я обойду зал, – пояснил из темноты Ривси.

– Чёртов огрызок, – ругнулся Оборн без злобы, скорее по привычке.

– Малыш, найди в сумке свечу, – попросила Ильметра Тейша.

Тот подчинился беспрекословно, он окончательно признал в девушке госпожу. Дамматрик ожидал, что она вновь применит магию, но та воспользовалась обычным огнивом.

Вспышка, искры, багровое пятно раздуваемого трута, рождение крохотного огонька. Сила свечи оказалась ещё меньшей, чем ожидал Дамматрик. Казалось, тьма подавляла под куполом свет, захватывала пространство, словно упавшая в воду капля чернил.

Тем временем шарик удалился от входа уже достаточно далеко, а колдун вновь подал голос.

– Осторожно! – сказал он. – Посреди убежища широкий колодец. И никакого ограждения вокруг. Никакого.

Купол был небольшим. Когда они его обходили, Дамматрик насчитал сто двадцать шагов, что означало диаметр равный примерно сорока шагам. Поэтому Ривси вернулся быстро. За исключением центрального колодца, колдун не нашёл ничего примечательного. Почти ничего.

– Пахнет смертью, – сказал он спокойно, словно вёл речь о жареном цыплёнке.

– Да ну? – усмехнулся Дамматрик.

– На вашем месте, друзья мои, я бы остерёгся здесь веселиться, – он погасил шарик и несколько раз встряхнул рукой, словно сбивая с ладони воду или грязь. – Мёртвые не любят, знаете ли, когда живые смеются возле могил. Не любят.

– Мёртвым всё равно, – возразил из упрямства Дамматрик, хотя при упоминании о могилах вздрогнул наравне с остальными.

– Почему ты заговорил о могилах, колдун? – потребовал Оборн ответа.

Отобрав у мальчишки свечу, Ривси показал на стены. На высоте человеческого роста их покрывали борозды и выбоины, которые при более тщательном рассмотрении складывались в символы.

– Литийские иероглифы, – пояснил Ривси. – Большинства из них я не знаю. Но некоторые до сих пор используют в алхимических прописях. Вон тот, похожий на кораблик означает Путь. Он же в зависимости от контекста может означать обучение или к примеру религию. А этот, из девяти горизонтальных чёрточек сложенных в пирамидку, означает, друзья мои, ничто иное, как Город Мёртвых

– Мёртвых?! – переспросила Ильметра.

– Это не случайное совпадение, – сказал Оборн. – Сраный колдунишка ещё когда говорил о некрополе и вот, пожалуйста. Получите. Это ведь тот самый некрополь, о котором ты говорил? Это здесь запрятали Древнее Зло, или как его там?

– Возможно. И тогда этот колодец в центре, он вовсе не колодец, а вход в Некрополь. Лестницы я там не увидел, а до верхушки купола свет не доставал. Там должно быть что-то, вроде такелажного блока.

– Это может быть случайным совпадением, – возразил Дамматрик.

Ривси пожал плечами.

– Я не фаталист. Тем более не любитель конспирологии. Нас никто не заставлял идти именно этим путём.

– Да? – возразил Оборн. – А корабль случайно выбросило на берег именно в этом месте? Течение и ветры могли бросить нас на скалы, или унести к Долгой Дуге, или обратно в Бинай, но мы оказались в пустыне.

– Тем не менее мы сами выбрали курс, поскольку он выглядел самым лёгким, – сказал Ривси.

– Вот именно что выглядел лёгким, – проворчал Оборн. – Так и устраивают западню,

Они довольно долго молчали. И всё это время Дамматрика терзала мысль, что Оборн прав и они попали сюда неслучайно. Как учили в школе на уроках логики и риторики, он придумывал контраргументы, чтобы проверить гипотезу на прочность, но все они выглядели слабыми.

Похоже Ривси занимался тем же. Во всяком случае спустя некоторое время именно он прервал молчание.

– Использование в эсхатологической схеме некоего древнего зла или даже конкретного Древнего Зла, мне представляется маловероятным, – сказал колдун. – То есть я допускаю его существование, более того, считаю весьма опасным, но вести игру со столь непредсказуемой сущностью вряд ли кто-то решится.

– Ишь, как завернул, – хмыкнул Оборн.

– А если это не схема, не чья-то игра? – спросил Дамматрик. – Разве Древнее Зло само по себе недостаточная угроза?

– Само по себе оно не пробуждается. Там такие печати должны стоять что ого-го! А кому придёт в голову его пробудить? Вот кому?

– Да мало ли дураков на свете?

– Если дурак обладает могуществом, способным пробудить зло, он проявит себя гораздо раньше. Просто не утерпит пустить кому-нибудь за шиворот пригоршню блох. Дурак ведь.

Оборн кивнул, соглашаясь с Ривси.

– А если хитрый дурак? – не сдавался Дамматрик.

– Значит это тот самый маловероятный случай, который невозможно предусмотреть.

– А не затруднит ли тебя объяснить, что за зло такое? – не вытерпела Ильметра.

– Присоединяюсь, – кивнул Оборн.

Ривси обвёл товарищей хитрым взглядом.

– Кажется я уже говорил, что не знаю его природы. Могу лишь рассказать о догадках, какими поделился со мной учитель, когда был пьян. Так-то он не слишком откровенничал. – Ривси вздохнул. – Вы пользовались когда-нибудь услугами целителей душ, друзья мои?

– Пожиратели грехов? – испуганно переспросил обычно молчаливый Тейш.

– Мерзость какая, – вздрогнула Ильми.

– Что я кретин? – ответил Оборн. – Позволю кому-то копаться в моих чувствах и изымать что-то?

– Не зря их частенько волокли на костёр, – заметил Дамматрик.

Проняло всех, кроме спящего Шохальца.

– Такой этический подход существовал не всегда. – улыбнулся довольный реакцией товарищей Ривси. – Мы считаем нормальным жить с болью, злом, прочей грязью, с грехами, как сказал бы наш босс. Точно так же, как живём с недостатками характера или внешности, с неприятными воспоминаниями, с неизлечимыми болезнями. Но, заметьте, друзья мои, некоторые певцы позволяют себя кастрировать, чтобы сохранить мальчишеский голос.

– Как бы не так, – возразил Дамматрик. – Их кастрируют без спроса.

– Согласен аналогия не точна. Неважно. В иные эпохи очистка душ считалась вполне нормальным явлением и была поставлена на широкую ногу. Особенно это культивировалось у литийцев. Для них душевная чистота являлась чем-то сродни гигиене и в храмы они ходили как в баню. Но есть небольшое различие. Нынешние чистильщики просто берут на себя чужую грязь. И от этого быстро превращаются в моральных уродов, если не в настоящих злодеев. Мало кому удаётся жить под спудом чужих грехов, таких называют святыми. А раньше люди, не все конечно, а только одарённые люди, умели сбрасывать всю эту дрянь.

– Куда сбрасывать?

– В этом-то и суть, – усмехнулся Ривси. – Нужен мощный артефакт, способный накапливать зло.

– И в чём подвох? – не понял Оборн. – Почему это не практикуют сейчас?

– Может и практикуют. Подвох в том, что артефакт со временем становится опасным, а утилизировать зло, преобразовывать его во что-то иное, например, в чистую энергию, мало у кого получалось даже во времена расцвета магии. Поэтому заряженные под завязку злом артефакты чаще всего прятали.

– А, понял, – Оборн кивнул. – И Древнее Зло на самом деле один из таких артефактов?

– Не совсем. Я думаю, вернее так думал мой учитель, Древнее Зло – живой артефакт. Не камень, какой можно погрузить на корабль и выбросить за борт над глубокой впадиной.

– Но к чему такие сложности, почему бы не камень?

– Потому что, как я не раз говорил, работать с живыми проще, чем с мёртвой материей. Итак, артефакт обладает разумом, а значит и некоторой свободой действий. Не такой, конечно, как у человека, но всё же достаточно широкой. И потому оставлять ему эту свободу действий крайне опасно.

– Живой, – повторил Оборн. – Живого легко сделать мёртвым.

– Да, но в этом случае зло высвободится с непредсказуемыми последствиями. Поэтому разумнее упрятать его в могилу именно живым. И некрополь самое подходящее место. Мёртвые, тысячи мёртвых, сковывают волю, а заодно охраняют живой артефакт от любопытных.

Наступила тишина. И как раз в этот момент глухо лязгнул камень. Они вздрогнули разом. Оборн потянулся за клинком, Ривси сделал оберегающий жест, Ильметра чуть прикрыла глаза, прислушиваясь к пространству. Дамматрик тоже приготовил кинжал. Некоторое время никто из них не смог определить откуда раздался звук, но затем возле входа послышалась возня, словно кто-то пытался растащить камни, закрывающие лаз.

Ну, во всяком случае к ним лезли не из колодца. Дамматрик боялся даже представить, как они смогли бы управиться с Древним Злом или даже с обычными мертвецами из некрополя. При всей обыденности магии в Альпорте, никто из них никогда не сталкивался с некромантией (не считая эпизода с головой Лейсона) тем более с проклятиями древних. Мертвые всегда оставались мертвыми.

Кладка завалилась, впустив внутрь звуки продолжающейся бури, показалась рука. Пальцы на руке сразу же сплелись в магический знак, от которого у Дамматрика перехватило дыхание. Не только у него.

Пока все они пытались протолкнуть в легкие воздух, из дыры показалась голова в широкополой шляпе, а затем и весь человек целиком. Это был Вайхель. Он сделал ещё один знак и дыхание вернулось.

– Прошу прощения, – сказал клиент, восстанавливая кладку. – Мне не хотелось стать жертвой вашего испуга.

– Мы прозевали чёртово полнолуние, – прохрипел Оборн, массируя горло.

Вайхель поднялся, отряхнул от песка одежду, снял шляпу, пару раз ударив ею о бедро, вновь надел.

– Стук в дверь, если принять за таковую сложенные кое-как камни, вы всё равно не услышали бы, – пояснил он.

– Стук напугал бы нас не меньше, – буркнул Дамматрик.

Его уже отпустило, хотя воспоминание о пережитом ещё терзало мозг.

– Зато мы подготовились бы к встрече, – добавил Оборн.

– И отсекли бы мне голову? – усмехнулся Вайхель. – Благодарю покорно.

– Вы воде бы говорили, что опасаетесь колдовать в нашем мире, – напомнила Ильметра.

– Это так, – согласился гость. – Но чуточку магии во время бури никто не заметит. К тому же вы каким-то образом нашли древний некрополь, а его стража, если можно так выразиться, подавляет магию, так что эфирные возмущения быстро затухают.

– Так вы в курсе, что это за некрополь? – заинтересовалась Ильметра.

– Ну нет. Я не настолько знаком с вашим миром, чтобы определять нюансы. Полагаю Ривси или Дамматрик расскажут вам больше.

– Он хотя бы безопасен? – спросил Оборн.

– Вполне. Если вы не полезете в колодец без подготовки. Обычно стены в подобных сооружениях выкладывают из высохших мумий, принесенных в жертву людей или даже добровольцев из числа соратников. Как только полезете вниз, они могут ухватить вас за лодыжку.

Дамматрику показалось, что последняя фраза Вайхеля походила на шутку. Хотя, кто его знает?

– Кстати о мумиях, у нас есть сушёные фиги, – сказал Оборн и предложил: – Есть хотите?

– Обойдусь, вам еда будет нужнее. Зря вы поперлись через пустыню.

– У нас не было выбора, – ответила за всех Ильметра. – Пираты…

– Ты сам загнал нас сюда! – перебил её рыком Штохальц. – Ничего здесь не происходит без твоего ведома!

– Вы всё ещё принимаете меня за этого вашего предводителя демонов, мастер Шохальц, – Вайхель вздохнул. – У меня нет ни желания, ни сил переубеждать вас. Но смею напомнить, вы подписали контракт.

– За что буду гореть в пекле по вашей милости!

– Хотите я освобожу вас от обязательств? – предложил Вайхель. – Только чур вас одного, без спутников. Зато прямо сейчас. Бриллианты передадите молодым людям, отправитесь обратно к берегу…

Шохальц замолчал, Дамматрика передернуло от одной только мысли, что кто-то может добровольно предпринять обратный путь в одиночку. Даже помогая друг другу и используя магию, они едва добрались до некрополя. По сути они уже одолели половину пути и возвращаться назад было попросту глупо.

– Через три-четыре дня мы достигнем обитаемых земель, – сказал Дамматрик. – Там, наверное, будет проще. Возьмем лошадей, повозку, что-то же у них осталось от былой роскоши?

Он обвел друзей взглядом и остановился на Вайхеле.

– Допустим, мы доберемся до центральных провинций бывшей империи. Но что дальше? С чего начать поиски? Мы прихватили с собой несколько книг, какие-то возможно найдем на месте, а что в них искать?

– Ты читал "Цветок во власти ветров" Бейсхолла? – спросил в ответ Вайхель

– Как всякий образованный человек, – Дамматрик пожал плечами.

– Мыслитель хорошо чувствовал пульс империи, её суть, хотя и застал империю в тяжёлый для неё момент, а может именно потому, что застал на переломе и чувствовал лучше многих.

– "На изломе видны качество стали и доброта хлеба, богатство горной породы и возраст дерева", – процитировал на память Дамматрик. – "Мощь империи отчётливо зрима по руинам её".

– Мы говорим о конце света, – напомнил Рив. – А империя, при всех её размерах, это не весь свет.

– Мыслитель не рассматривал этот вопрос, – пожал плечами Дамматрик.

– Явно нет, – сказал Вайхель. – Но он говорил "Власть есть зло, а абсолютная власть – есть абсолютное зло".

– Он просто использовал эсхатологические мотивы в политических конструкциях, – возразил Ривси. – Его волновал не конец света, как таковой, а влияние, оказываемое империей на городскую культуру, и конечно политические интриги.

– Верно. Но только небожители не слишком отличаются от правителей, те же интриги.

– Вы слишком упрощаете, – упорствовал Ривси. – Пытаетесь свести эсхатологию к обыкновенной политике.

– Катастрофа конца света может иметь множество воплощений, – пояснил мысль Вайхель. – Например, уничтожение всего живого или всего разумного. Однако простое уничтожение кажется мне маловероятным. Власть над людьми, над их душами – вот достойная цель для игроков высшего дивизиона. И в связи с этим один признак почти обязателен для эсхатологической игры – борьба за власть над миром, так или иначе, должна вовлечь в себя большую часть людей. Приобрести эпические масштабы. Не какая-то мелкая интрижка, пусть даже и борьба за верховный престол. Нет, эту сюиту исполняют на всех струнах, в танец вовлекаются все. Ведь именно люди определяют суть мира.

– Мне кажется вы пережимаете с метафорами, – заметил Оборн.

– Я хочу сказать, что империя как раз и есть объединение всего цивилизованного человечества. А раз так, то идея возрождения империи будет притягательной для желающих установить власть над миром. Вы прочли множество книг, знакомы со сказками, мифами. Один из самых распространённых мотивов или сюжетов связан с возвращением Императора, или Короля, с возрождением старых добрых порядков.

– Реванш? – предположил Оборн.

– Реванш? – Вайхель попробовал слово на вкус. – Нет. Пожалуй, нет. Время реванша упущено. Только поколение, испытавшее поражение на собственной шкуре способно на подлинный реванш. Кроме того, для реванша не хватает одного важного фактора – законного претендента из старой династии.

– А мог ли кто-нибудь выжить после резни?

– Вряд ли. И потому следует вести речь скорее не о восстановлении империи, а возведении новой.

– Третья Империя? – оживился Дамматрик. – Звучит неплохо.

– Звучит как третий брак, – фыркнул Ривси. – Интриги всё это. Политические интриги.

– А что предполагаешь ты? – спросила Ильметра.

– Ну, я поставил себя на место богов…

– О как! – воскликнул Оборн.

– Именно, – улыбнулся Рив. – Так вот, поставив себя на место какого-нибудь небесного интригана, я стал размышлять, как бы так прибрать к рукам человечество, чтобы оное человечество и не заметило, и размышления привели меня к выводу, что есть путь гораздо проще, нежели политика.

– И?

– Религия, – ответил Ривси. – Объединяющим фактором может послужить религиозный культ, который загонит людей в дихотомическую систему. Вот вам граждане добро, прошу любить и жаловать, а всё то, с той стороны – зло. Это будет посильнее империи. А главное – дёшево и сердито. Взять хотя бы нашего толстяка. Его и поддерживать в вере не надо, он сам разложит всё по корзинам.

– Не лезь к моей вере, коротышка! – подал голос Шохальц.

Впрочем энергии и пафоса в его отповеди поубавилось.

– Церковь? – уточнил Дамматрик, не обращая внимания на босса.

– Церковь опять же только политический институт, – сказал Ривси. – Возможно и церковь, а возможно просто сильный культ, подкреплённый чудесами и прочими фокусами, привлекающими народ. В одном из таких культов, помнится практиковались оргии. Чем не морковка для осликов?

– Возможно, – согласился Вайхель. – Возможно. Хотя мне ни разу не приходилось слышать, чтобы какой-нибудь культ смог стать доминирующим без серьёзной поддержки политической власти. А это возвращает нас к империи. Такой культ обязательно должен проявить себя там, в центральных провинциях.

Вайхель задумался, потом улыбнулся и махнул рукой.

– А вообще, не берите в голову, – сказал он. – Боги любят играть на нескольких досках сразу, со множеством разнообразных фигур.

– И тут, друзья мои, возникает вопрос, кто они? – вновь перехватил инициативу Ривси. – Собственно с него и следовало начинать, ещё в Альпорте. Ведь всякая эсхатология упирается в конфликт космогонии. Чтобы понять конец света, нужно знать подробности его рождения.

– Браво! – гость медленно хлопнул в ладоши.

– Космогония, это сказки о происхождении мира, что ли? – уточнил Оборн. – Насколько я помню, в наших краях популярна история про небесную утку нагадившую в море и тем давшую начало жизни.

– Большинство таких концепций ни что иное, как умозрительные спекуляции, – согласился с ним Ривси. – Они созданы людьми. А находясь внутри системы невозможно описать её зарождение. Что возвращает нас к дорогому гостю, имеющему способность взглянуть на мир, так сказать, с расстояния.

Дамматрик в очередной раз восхитился умением Ривси вести разговор и плести интригу. Даже клиент улыбнулся, признавая отличную игру колдуна.

– Ну что ж… – пробормотал он. – Если попытаться, опираясь на вашу терминологию… но с другой стороны… Всё не так просто. Я не знаком с местной космогонией. Но могу рассказать кое-что об общем устройстве мироздания.

– Отлично, – сказал Оборн. – Мы не против послушать.

– Делать-то все равно нечего, – поддержала его Ильметра.

– Если сильно упрощать, то существует Великое Множество, – Вайхель замялся, подбирая слова. – Полиуниверсум. Штука эта довольно сложная и можно сказать непознаваемая в принципе. Но в ней, как клецки в курином бульоне, пребывают более простые структуры – отдельные миры, вроде вашего. Миры эти не зарождаются сами собой, их создают. Это своего рода искусство богов, если называть этим примитивным понятием сущности, способные к сотворению. Не единственное, надо отметить, искусство, но одно из самых престижных.

Вайхель подождал, пока сказанное уложится в головах собеседников.

– Каждый мир представляет собой определённую ценность. Он наполнен силой, которая вызревает в нём веками. Можно определить её в ваших терминах, как совокупность запасов магической энергии, хотя это будет не совсем точно. Так вот, эта сила способна при высвобождении породить нового бога или послужить росту могущества того, кто сможет наложить на неё лапу. И высвобождается она как раз при гибели мира.

– Ох, – вздохнул Ривси.

Остальные, не будучи опытными в магических делах, не сразу прониклись масштабом грядущей катастрофы и призом, что стоял на кону.

– Поэтому всякий мир – есть лакомый кусок для любой могущественной сущности, – продолжил Вайхель. – Разумеется создатели защищают его от алчущих. Во-первых, мир не так просто обнаружить, а во-вторых, в него почти невозможно незаметно проникнуть и тем более начать самостоятельную эсхатологическую игру. Чужая магия обнаружит себя "эфирным возмущением", как я уже не раз говорил.

Дамматрик подумал, что Вайхель как раз подходит под описание которое сам же только что дал. Но не стал углубляться в размышления. На этом пути открывались слишком глубокие бездны.

– Это первая из возможных причин. Вторая может иметь в основе конфликт между создателями – классическая эсхатология, так сказать. Или, если создатель был один – его внутренними противоречиями, антагонизмом в широком спектре от шизофрении до логических изъянов в парадигме. Здесь всё гораздо сложнее.

Он обвел собеседников взглядом и кивнул, решив, что они достаточно образованы, чтобы понять его речь.

– Обычно стороны закладывают страховку против узурпации. Но если они вдруг схлестнутся, то миру станет туго в любом случае, кто бы из них не одержал верх. Мало никому не покажется.

И, наконец, проблема третьего рода может быть заложена несовершенством мира, какой-нибудь фатальной ошибкой, оплошностью при конструировании. Совершенного мира ещё никто никогда не создал. Всегда есть избыток первичного материала, или его недостаток, есть протечки, лабиринты, карманы. Отлаживая в процессе систему, ставя на неё заплатки, высшие сущности вынуждены сотрудничать с людьми. В результате этого общения возникает мифология, содержащая, в том числе и эсхатологические маркеры. Вот их вам и предстоит обнаружить.

Глава 16 Ожог. Крепость Шмель

Сержант по прозвищу Ожог вдыхал, словно пил маленькими глотками морозный воздух и не без удовольствия наблюдал, как Мышонок на вытоптанном в снегу пятачке, управляется с новобранцем Жабой. Лихой он парень и умелый, этот Мышонок. Жаль будет расстаться с таким бойцом. А ведь, скорее всего, придётся. Служить Мышонку оставалось меньше года и, судя по частым разговорам с товарищами, ветеран желал выйти в отставку в тот самый день, как только истекут предписанные контрактом пятнадцать лет службы. После чего, опять же исходя из многочисленных разговоров, Мышонок собирался осесть в каком-нибудь городке, обзавестись корчмой или гостиницей, жениться, и провести немаленький остаток жизни за хлопотами по хозяйству, воспитанием детишек и приятными воспоминаниями об армейских буднях.