Текст книги "Твари империи (СИ)"

Автор книги: Сергей Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Много сказок я про полоза каменного слышал, но только одну знаю, где его одолеть смогли, – ответил задумчиво Торыш.

– Расскажи, – попросил Искатель.

– Расскажу, – Торыш дожевал колбаску, запил водой и только тогда продолжил: – Давным-давно это было. Те, кто своими глазами всё видел, умерли давно. Но их внуки рассказывали. Повадился, как говорят, Каменный полоз в одну деревню под названием Выселки, что стоит недалеко от Крапивы. Приходил каждую полную луну. Приходил и утаскивал каждый раз по детенышу. Особенно любил таскать маленьких и тех, что плакали накануне. Хотя про плачь, возможно и позже додумали. Матери до сих пор в тех местах непослушных детей полозом стращают.

– Логично, – кивнул Искатель.

– Ну вот. Являлся он со стороны Лабиринта, но точно не из ворот. До западного входа от Выселок далеко будет, незамеченным не проскочишь, а стража уже тогда у ворот стояла. Из какой-то дыры в скалах стало быть выползал. И в деревеньке никто не мог его увидеть, потому что находили на людей сонные чары. Поутру-то видели землю примятую, мох с камней содранный, деревца поломанные, кусты. Но возле самой стены лабиринта след терялся. Там кругом камень, а потому не увидишь, откуда тот змей взялся.

И так селяне пробовали, и эдак. Ни обереги не помогли, ни заговоры. Хотели из той деревни совсем люди уйти. Тогда многие уходили на закат, к городам поближе. Но решили последнее средство испытать. Отрядили ходоков к известному колдуну, что жил в болотах Михьяра. Как звать колдуна не знаю, в сказках имя не поминают, а в Михъяре каждый второй ворожит, так что…

– Понятно, – поддакнул южанин.

– Ну вот, – продолжил Торыш. – Колдун этот согласился помочь и даже денег не взял, мол, самому интересно сойтись с таким чудовищем. Пришел, окрестности осмотрел. Потом сварил зелье против сонных чар. Но предупредил, что никаких иных сил оно не придаст и ломать каменного полоза придется всем миром, возможно, с большими жертвами.

Ну что делать? Согласились и на это. Когда время пришло, затаились люди по домам с топорами, молотами, железными крючьями, кирками, в общем у кого что было, что камень могло взять.

И только кузнец смекнул, что не поможет против полоза железо. Сказал он селянам, что подаст знак костром когда начинать нужно будет. Но на уме другое держал. С друзьями, с какими за девками по юности бегал, отправился он к оврагу, что рядом с селом, по какому полоз обычно пробирался. Заполнил его, как говорят, смолой, земляным маслом, сухим деревом, древесным углем, серой. А где он все это взял, я и сам удивляюсь, но так говорят. И леса, говорят много тогда извели. А кроме того ручей запрудили, что бёг к ямине этой из соседнего распадка. На сажень, а то и больше вода поднялась.

И вот ночью появился полоз. Громадный. Толщиной – в красные ворота едва пролезет, карету княжескую проглотит легко, вместе с лошадьми, а длинной и не измерить. Перед деревней аккурат он в овражек попал, но что такому зверю какая-то яма? Пополз дальше. Вполз он в деревню и к одному из дворов, где малый ребенок накануне плакал. Но это опять же думаю позже придумали, про плач-то. Рылом в избу не пролез так язык двойной в окошко просунул. Но пока он шарил языком-то тут кузнец подпалил все что в ямине приготовил.

Полозу на огонь – тьфу! Каменный он. Даже не дернулся, продолжил по избе языком шарить. Но зато движение его прекратилось. Люди как огонь завидели, так бросились со всех сторон. И давай его бить кромсать, по кусочку откалывать. Но что полозу люди?

Нашел он ребятенка, обвил языком, утянул в рыло своё тупое и собрался уже обратно двигать…

Торыш, как положено в подобных рассказах сделал паузу. Разведчик однако не поддался. Торыш вздохнул.

– Тут кузнец плотинку разрушил. Знал он по делу своему, что вода с пламенем не дружит, а у полоза бока-то раскалились уже, он долго на месте стоял, пока детёныша искал. От воды пыхнуло паром и трещины пошли по всему телу. Тогда селяне с ломами, кирками, крюками начали растаскивать его. А как основную броню растащили так дело быстрее пошло, внутри-то он полым был.

– Любопытно, – сказал южанин.

– Вот и всё, собственно, – Торыш развел руками. – Говорят частью чешуек этих каменных потом дорогу к Выселкам замостили.

Глава 18. Лабиринт

Путешественника, ожидающего увидеть воспетый в мифах и сказках Западный вход в Лабиринт, как некое монументальное сооружение, что-то вроде триумфальной арки, заряженного магией портала или ворот с башенками, машикулями и зубцами, ждало разочарование.

Западный вход на самом деле состоял из трёх, несвязанных между собой проломов в отвесной скале. Проломы располагались саженях в пятнадцати-двадцати один от другого без каких-либо надстроек, украшений или хотя бы знаков. Узкие щели уводили вглубь Лабиринта каждая в своем направлении, чуть дальше они ветвились, но долго не имели соединительных переходов. И только в дне пути системы сопрягались и можно было перейти из одной части в другую. Именно у Западного входа родилась известная среди ладичей присказка и даже сюжет про путевой указатель со словами: "направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – голову потеряешь, а прямо пойдешь назад не воротишься".

От реки Змеиной до Лабиринта считалось двадцать вёрст, если смотреть по прямой на карте, но пятьдесят вёрст по извилистой узкой дороге, проходящей сквозь Засечную Черту. Охраняла Западный вход небольшая крепость под названием Молот с гарнизоном, таможенной службой и всем, что положено, как если бы это была обычная граница. Отдельно от крепости, недалеко от входа в Лабиринт располагался острожек, в котором распоряжались кожаны и особая стража.

Рядом с крепостью возник городок старателей, где велась бойкая торговля припасами, картами, мулами. Проводники и носильщики предлагали свои услуги исследователям, авантюристам, желающим не столько разбогатеть, сколько пощекотать нервы. Скупщики драгоценных камней стремились перехватить товар раньше конкурентов. Процветали кабаки, бордели, игорные дома и гостиницы.

– Один старатель семерых шлюх кормит, так здесь говорят, – сказал Ожог, когда показывал городок Искателю. – А я думаю, что пожалуй и больше. Половина страны с этого доход имеет.

– Казна должна молиться на этот источник, – заметил Дамматрик.

– В теории, так, – сказал Ожог и помрачнел от воспоминаний. – Но предыдущий государь, Колош Учитель, теории не внял, запретил добычу. Вернее, он закрыл Лабиринт, а с ним и добыча, разумеется, прекратилась. И через несколько лет всё рухнуло. Не только здесь, по всей стране. А там еще и неурожай добавился. Голод, болезни. Плохие времена были. Я-то мальчонкой тогда с лебеды на крапиву перебивался. Едва выжил.

– Вроде бы непохоже, чтобы их сейчас гоняли, – заметил Дамматрик.

– Нынешний-то государь не зря Старателем называется. Как на трон взошел сразу отменил запрет. Так что жизнь вроде бы налаживается.

Выложенная белым камнем полоса обозначала запретную зону в радиусе примерно сотни шагов от каждого пролома. Внутри передвигались лишь патрули вооруженные длинными копьями. Все стражники носили щелевые очки, делающие их похожими на сказочные рептилии с офортов Станаша Эда. Разведчик разглядывал патрульных с большим интересом.

– На севере в таких очках ходят тохчи-ма, чтобы не слепило глаза солнцем, – заметил он. – В Лабиринте обязательно их носить?

– Это не от солнца очки, и вообще не для Лабиринта, – ответил сержант. – Против тамошнего воздуха очки не помогут.

– А что не так с воздухом?

Вопрос удивил сержанта. Странно, что разведчика не предупредили об опасности. Воздух ущелий был вреден. Не просто вреден, а опасен. Он был настолько сух, что быстро вызывал болезни легких, глаз, шелушение кожи. Некоторым хватало недели, другие держались чуть больше. Опытные старатели и следопыты смачивали водой платки и дышали сквозь них, регулярно протирали водой кожу и промывали глаза, но это помогало лишь на некоторое время. Больше двух недель внутри не продержался никто. Старатели умирали рано, если не хватало духу вовремя остановиться. А таких сержант мог по пальцам пересчитать.

Ожог, как мог, пересказал южанину всё, что знал. Здесь в ста шагах от входа воздух не казался опасным. Из ущелий просто тянуло теплым сухим ветерком. Как обычно. Без запаха, без пыли. Даже среди зимы тепла хватало, чтобы трава у входа на десятки саженей вокруг оставалась зеленой. Зато сам Лабиринт оставался абсолютно безжизненным. Там не росли растения, даже мхи, не обитали животные, над ним не появлялись птицы.

– Ни воды, ни пищи, ни мух над дерьмом, как сказал мне один из знакомых следопытов, – закончил рассказ Ожог.

– Но для чего тогда очки?

– Защита от сглаза, или что-то вроде того, – пожал плечами Ожог. – По мнению господ дворцовых чародеев, одержимые способны обращать людей или убивать их, только если полностью видят зрачки жертвы и через них проникают в душу.

Как раз в это время из Лабиринта вышел небольшой отряд – трое старателей и пара носильщиков – все в длинных стеганых халатах, с головами, замотанными в тряпки подобно тарсийским кочевникам. Охранники выставили перед собой длинные копья. Старатели безропотно и привычно отправились в сторону острога.

– Карантин, – пояснил спутнику сержант. – Одержимые проявляют себя в течении двух недель, так рассчитали чародеи. За это время одержимый на кого-нибудь да нападет или, например, изменится, трансформируется по-научному. Терпежу у них не хватает, что ли, натура прорывается. Чужую плоть начинают терзать. Поэтому всякий, кто выходит из Лабиринта, проводит две недели в остроге. На всех вышедших в один день отдельная комната. Некоторые, впрочем, выходят отдохнуть только на пару дней, а потом снова идут на промысел. Чтобы время зря не терять. Специально для них в остроге устроили особые комнаты с ванной. За отдельную плату, конечно. А вот тот, кто желает вернуться в мир, обязан отсидеть полные две недели. Ну, понятно, кроме господ.

– А господа что же? – заинтересовался южанин. – Их одержимость не берет?

– Господа и разведчики, вроде вас, проходят ускоренную проверку. Негоже заставлять ждать занятых людей.

Сержант в который уж раз подметил ту странность, что южанин не знает ни о вредном воздухе, ни об одержимых, ни о проверке на выходе. Как мог кто-то отправить в Лабиринт разведчика, не поведав ему элементарных вещей? Но вслух, понятно, ничего не сказал. Не его ума дело.

***

По просьбе Дамматрика они заглянули в лавку ювелира. Пожилой мужчина, седой, но еще не старик, прямо за прилавком обрабатывал крупный темно-розовый камень на полировальном столе.

– Родолит, – определил Дамматрик. – И неплохой.

– Вы не здешний, – ювелир отвлекся от работы и окинул посетителей взглядом, как бы оценивая на предмет платежеспособности.

– С юга, – расплывчато ответил Искатель.

– Хотите приобрести, что-нибудь?

– Пока просто присматриваемся, – ответил Дамматрик.

– За погляд денег не берут, – согласился мастер и вернулся к полировке.

– А в столице не выгоднее торговать? – спросил Дамматрик.

– До столицы ещё добраться надо, – не прекращая больше работы сказал ювелир. – А места здесь дикие. Выследят, тюкнут по тыкве в тихом месте, или в трактире сонного яда в похлебку кинут. И готово. Крупные перекупщики, конечно, в столице камни продают, но то уже не самый лучший разбор, да и цены там задирают. А знающий покупатель сам сюда приезжает. И уже среди необработанного камня видит, что ему нужно.

Сержант в драгоценностях разбирался плохо. Шлюхам их дарить не с руки, а постоянную подругу он так и не завёл. Но вон та брошь с зеленоватым камешком, пожалуй могла бы сойти за свадебный подарок.

– Сколько она может стоить? – спросил он указав пальцем на товар под стеклом.

– Ваш заработок за полгода, сержант, – ответил ювелир, бросив короткий взгляд на прилавок. – Это хризолит, но довольно редкого для Киеры оттенка. А оправа из чернёного серебра.

– Сколько вы получаете за полгода? – спросил сержанта Дамматрик.

– Если на имперские, сорок монет.

– Думаю, вы могли бы скинуть половину цены, – заметил южанин мастеру. – Оттенок действительно интересный, но хризолит это всего лишь хризолит.

Ювелир улыбнулся.

– Придёте с деньгами, господа, тогда и поторгуемся.

Они вышли из лавки и направились в крепость. Там к южанину присоединились два следопыта, нанятых заранее из местных. У их ног стояли мешки с припасами на две недели пути и многочисленные меха с водой. Южанин получил карту, набросил поверх привычной одежды стеганый халат, перебросил через плечо перевязь, прицепил меч-локоток с ножнами, а потом замотал голову тряпками, да так ловко, точно проделывал это каждое утро. Для человека идущего в Лабиринт впервые, да ещё и не знающего про его опасности, разведчик справился просто отлично. Его сноровка ещё раз убедила Ожога, что он имеет дело с профессионалом. А может южанин с самого начала всё знал, но расспрашивал сержанта и других, чтобы получить независимое мнение? Не исключено. За всем этим скрывалась куча неразгаданных тайн, и только сержантские нашивки не позволяли Ожогу засыпать спутника вопросами ни во время пути, ни теперь.

Весь отряд Искателя снабдили быстрыми эстафетными лошадями со сменой. На памяти Ожога такого здесь еще никто не предпринимал. Как вьючных животных использовали мулов, однажды пригнали караван песчаных горбатых верблюдов, но чаще ходили пешком. На скаковых лошадях ни камней в разломах не углядишь, ни опасность не заметишь. Но Искатель собирался рискнуть, чтобы пробраться как можно дальше.

С этой же целью он очевидно выбрал для входа центральный пролом, за которым были более прямые коридоры и более изученная местность.

После погрузки на запасных лошадей мешков с припасами и мехов с водой, они распрощались.

– Рад был знакомству, – протянул руку Дамматрик.

– Ещё увидимся, надеюсь, – ответил сержант.

***

Искатель вернулся из Лабиринта ровно через две недели, использовав каждую отведенную минуту до последней песчинки в часах. Ожога, как сопровождающего, специально вызвали в сторожку кожанов, чтобы он принял участие в процедуре установления личности.

Три года назад, будучи свежеиспеченным сержантом он присутствовал на инструктаже. Тогда его и других молодых командиров собрали в Клешне, в штабной избе Восточного Командования, что ведало Засечной Чертой и Лабиринтом. Кроме армейских начальников на инструктаже присутствовали люди из Тайного Приказа – кожаны, как называли их военные. Считалось, что называли их так за необычные плащи, напоминающие в распахнутом виде крылья летучих мышей, но ходили зловещие слухи, будто особую проницательность и неестественную силу кожанам обеспечивала человеческая кровь. И вот эти самые кожаны в вопросе пропуска возвращающихся из Лабиринта людей, оказались главнее любого из гвардейских генералов.

"Когда имеешь дело с дьяволом", – говорил инструктор. – "Лишняя страховка не помешает". Вот почему каждый из дворян или государевых разведчиков, что отправлялся в Лабиринт, получал собственный пропуск, а книжечки, содержащие их перечень, хранились у дежурного кожанского инспектора в Молоте и регулярно обновлялись.

И вот теперь сержант мог увидеть воочию, как проходит опознавание. Следопытов под конвоем отправили обычным порядком в острог, а Искателя два стражника привели в сторожку. Выглядел он уставшим, но довольным, а кожа его высохла и стала более темной. Южанин уже избавился от халата с перевязью и тюрбана, но его глаза закрывал чёрный шелковый платок.

Инспектор-кожан выслушал пароль, сверил его с указанным в книжечке. Пароль совпадал. Инспектор взглянул на помощника. Тот показал сторожевой амулет. Амулет не светился. Это означало, что тело человека не захвачено чужой волей. Но тот ли он за кого себя выдаёт? Назвать пароль в сущности может кто угодно. Много ли труда надо, чтобы вытащить пытками нужное слово? Кожанам это известно больше, чем кому либо. Однако парни из Тайного приказа даром кровь из народа не пили, предусмотрели они и такой вариант.

Инспектор заглянул в книжечку и рядом с паролем нашёл вопрос.

– Название скалы, на которой стоит институт? – прочитал он.

Разумеется, ни сам инспектор, ни его помощник, ни тем более сержант понятия не имели, о чём речь. Что за институт такой, что за скала? Предполагалось, что вопрос заранее не был известен и человеку, которого допрашивали, а значит, никакие пытки не заставили бы его проговориться. Нельзя выдать то, чего не знаешь. Если же человек тот самый, то он легко ответит, ибо темы вопросов касались его обыденной жизни.

– Отрезанный Ломоть, – сказал южанин.

Правильного ответа пока не знал и сам инспектор. На тот (предусмотренный опять же Тайным Приказом) случай, если враг умеет читать чужие мысли даже с завязанными глазами. Он перевернул несколько страниц, сверил ответ.

Подозрительные кожаны предусмотрели и такой вариант, как налёт на крепость и захват книжечки с паролями, а возможно и предательство. Поэтому у каждого инспектора была личная книжечка, а в каждой книжечке помещалась своя пара вопросов и ответов. Кому-то приходилось много мудрить, обеспечивая операции. На первый взгляд проще было посадить ходока на две недели на гауптвахту. Что с того, что дворянин? Зато никакой мороки с паролями, секретными вопросами. Что за две недели может произойти?

Но начальство считало иначе.

– Порядок, – инспектор убрал книжечку. – Можете снять повязку и добро пожаловать в Хоту. – Затем кожан повернулся к Ожогу. – Он ваш, сержант. – И крикнул в дверь. – Часовой!

Они покинули сторожку и направились в крепость к казармам. К этому времени уже стемнело, но южанин явно не собирался здесь ночевать. Что делать дальше Ожог не знал. Никаких инструкций на счёт спутника он больше не имел. Вернее инструкция имелась и гласила – "по возвращении из Лабиринта и после проверки предоставить сопровождение, не задерживать". Но под последней фразой скорее всего подразумевалось, что разведчика не следует сажать под замок или чинить какие-либо препятствия. А вот как сам южанин собирается распорядиться временем, сержант не знал.

– Может еще разок баньку? – спросил он на всякий случай. – После Лабиринта банька не хуже чем после тундры помогает.

– С большим бы удовольствием, сержант, но надо спешить. Я так понимаю, голубей почтовых у вас тут не водится?

– Нет, – теперь улыбнулся Ожог. – Засечная Черта хищниками голодными кишит. В том числе и птицами. Соколы, ястребы, совы. А если их егеря и прикармливают, то как раз голубями. Ни один не проскочит. Так и задумано. Правда, не слышал я, чтобы хоть одного перехватили. Не летают они из Лабиринта, тем более в лабиринт. Да его и перелетные птицы стороной обходят. Вот доберётесь до Змеиной, там государевы голубятни в каждой крепости имеются. Оттуда и кинете весточку.

– Понятно. А вот воды попить бы не помешало.

– Известное дело! Теперь неделю будете точно лошадь воду хлебать. Мышонок!

Ветеран будто за дверью дожидался. А возможно что и дожидался.

– Мышонок! Воды гостю! И лошадей готовь! Двух бойцов в сопровождение.

– Лишнее, – сказал гость. – Помню я дорогу-то.

– Нет. У нас без сопровождения можно легко заплутать, а то и в ловушку какую-нибудь угодить. Тем более в темноте. Так задумано. Даже местные без конвоя не ходят.

Пока южанин пил ключевую воду, Мышонок уже привёл лошадей и встал чуть поодаль, чтобы разговору не мешать.

– Что там? – мотнув головой в сторону Лабиринта, спросил, наконец, сержант. Среди массы не заданных вопросов, этот, по крайней мере, касался службы. Его роте как раз предстояло здесь служить. Разведчик пожал плечами.

– Рано или поздно пророчество сбудется, верно? – расплывчато ответил он.

– Сбудется? – переспросил сержант. – И когда?

– Трудно сказать. Но думаю, срок подходит. Хотя ничего определенного я там не увидел. Скорее почувствовал. И вот ещё что: когда я у тохчи-ма гостил, заметил, что тот ледник, который по словам ученых закрывал долгие века полумифический Северный вход, быстро тает. Уже скалы виднеются.

Дамматрик посмотрел на готовых лошадей, о чем-то задумался и, вытащив из маленького кармашка на перевязи костяной кружок с монетку размером, протянул Ожогу.

– Возьмите, сержант. Я бы и спутникам, с какими внутрь ходил, дал бы, но они себе на уме. Суеверные до жути. Дырку просверлят и на шею повесят, как оберег. А тут нужен трезвый ум. Вещица от врага не поможет, но если он вдруг появится, переломите её, и мы узнаем о вторжении раньше, чем доберётся армейская эстафета.

Кто они эти "мы" Искатель не уточнил, предоставив Ожогу додумывать самому. Какие-нибудь крутые ребята, танцующие на лезвии и играючи дёргающие волоски из задницы дьявола.

Южанин забрался в седло.

– Ну, бывайте, сержант.

Сопровождаемый парой бойцов, он нырнул под кроны деревьев, превращающих без того тёмную дорогу в чернильную реку. Стук копыт быстро угас.

А сержант всё стоял у ворот крепости и сжимал в ладони амулет, словно ребёнок неожиданную конфетку – всё, что осталось от тайны, к которой он на несколько недель прикоснулся.

Глава 19. Тайхар. Трое

На завтрак или на обед, это как посмотреть (время-то близилось к полудню), Тайхар заказал яичницу с беконом. Шесть хрустящих ломтиков бекона, шесть яиц с целыми желтками. Капитан поглощал блюдо прямо с почерневшей от копоти сковороды, помогая вилке кусочком хлеба. Время от времени он делал глоток красного сильно разбавленного вина, на которое пришлось согласиться потому, что пиво накануне у хозяина скисло, а новая партия ещё не дозрела.

Портовая таверна "Змея и якорь" стала обычным местом его дневных трапез. Капитан не держал в доме прислугу, не желая ни с кем себя связывать, пусть даже это будет наемный работник. А самому готовить не хотелось. Вечером он лишь поджаривал кусок сыра над каминным огнем, как закуску к сорпскому мальту. Но днем следовало наполнить желудок всерьез, предстояло беготня с покупкой новых канатов и парусины. К счастью теперь у него хватало средств, чтобы снять в заведении отдельный закуток. В трактирах крупных городов Киеры такие называли кабинетами, их защищали от случайных глаз и ушей различными ухищрениями вплоть до магии, но здесь, в Киле, жили люди попроще и хозяин ограничился небольшими выгородками из досок и парусины. Их обычно использовали для свиданий, переговоров, заключения контрактов и денежных расчетов, но Тайхар просто хотел поесть в одиночестве, не слыша чавкающие звуки завсегдатаев, их тупые разговоры, не дыша перегаром и обильными кишечными газами, которые простолюдины не стеснялись выпускать в публичных местах.

Каких-то восемь лет назад он не смог бы даже посмотреть на почерневшую от копоти сковороду. Его вывернуло бы от одного вида пригоревшего сала, от жира, покрывающего посуду. Но одиночество, всё пережитое за годы бегства, превратили аристократа в плебея. Тихи уголок – единственное, что он мог себе нынче позволить.

Наказание или возмездие. Так он понимал превратности судьбы. В свое время ему следовало принять вызов, но он сбежал от ответственности. И вот, как искупление, получил этот странный контракт… груз детей…

Капитан вздохнул. Быть может, он слишком накручивает себя, изводит? Ведь можно просто плыть по течению, пока судьба не предоставит возможность свернуть. Или вернуться.

Его мрачную рефлексию прервал стук в дверь. Стук был коротким, но сильным. На хозяина, тем более на кого-то из прислуги, это не походило, а никого другого Тайхар не ожидал. Может быть письмо? Но и писем он не ожидал тоже. Единственный клиент, вернее его представитель в образе жуткой твари, появлялся сам, когда желал и без стука.

Капитан отодвинул сковороду, глотнул вина. С трудом отыскав чистый уголок на изрядно грязной салфетке, вытер рот.

– Входите! – крикнул он в сторону двери.

В комнату вошли трое мужчин. Они выглядели как монахи какого-нибудь странствующего ордена. Скорее всего таковыми и являлись. Их одинаковые тёмно-бордовые плащи имели грязные разводы – на первый взгляд свидетельство пройденного пути, но скорее всего, следствие неумелой кустарной покраски. Плащи были плотно запахнуты и скреплены золочеными фибулами в виде древнего литийского иероглифа, означающего "путь" или "строительство", в зависимости от контекста. Впрочем, простому капитану знать о литийских иероглифах не полагалось, поэтому Тайхар не задержал на фибулах взгляд.

Один из визитёров выглядел старше двух других. Он обладал жиденькой бородой с седыми прядями и морщинистым лицом. Этот смотрел капитану прямо в глаза, в то время как двое более молодых бегло, но тщательно, и видимо со знанием дела, осмотрели комнатушку. Монахи, значит, с определенными навыками.

– Доброе утро, капитан, – произнёс старший, отбрасывая назад капюшон.

Его спутники чуть поклонились и приложили правые ладони к груди, как бы присоединяясь к приветствию. При этом раздался глухой лязг железных пластин, что навело капитана на мысль о кольчугах. Кроме них опытный взгляд Тайхара угадал под плащами мечи. Вместе с осторожным поведением эти детали свидетельствовали в пользу того, что перед ним воины. А если воины вырядились монахами, или монахи взяли в руки оружие, то возможно затеяли что-то недоброе.

Несмотря на свое положение изгоя, Тайхар, однако, трех воинов не испугался. Во-первых, за много лет бегства все его страхи переплавились в своего рода ожесточение. Во-вторых, его нынешний наниматель выглядел серьезным игроком, который не позволит просто так поломать с трудом налаженную схему. А в-третьих, гости его поприветствовали, значит хотели поговорить. Так что время на то, чтобы разобраться с причиной визита, как и с самими визитерами, у него имелось.

– Чем обязан? – капитан рукой показал монахам-воинам на свободную лавку и грубые табуреты.

Старший кивнул и, подрезав ладонью плащ, уселся напротив Тайхара, двое пристроились в стороне, присев вполоборота, чтобы не выпускать из поля зрения дверь. Рассаживаясь, они едва заметно поправив ножны под плащами, чем подтвердили недавнюю догадку капитана.

– Меня зовут Сторкап, – представился старший. – Это мои спутники Лис и Бенро. У нас к вам дело, капитан.

– Я не беру фрахт, если речь об этом, – сразу очертил границы возможного разговора Тайхар.

– Вы не берете фрахт, – согласился монах. – Мы это знаем. Однако мы не купцы, как вы могли заметить по нашей одежде.

Сторкап улыбнулся наидобрейшей улыбкой, точно увидел играющего с солнечным зайчиком котёнка. Тайхара деланная доброта не обманула.

– Не трудно догадаться, – мрачно заметил он. – И дело вовсе не в одежде, её может надеть любой. Но ни один купец или промышленник в этом городе не обратился бы ко мне, даже если мой корабль будет единственным свободным для фрахта на всём побережье. Вы знаете, что его называют Проклятым? А знаете почему?

Капитану захотелось поскорее избавиться от гостей и доесть яичницу с беконом, поэтому он решил не затягивать разговор.

– Мы знаем и об этом, – спокойно ответил старший. – Собственно, нам нужно именно ваше судно, а не какое-то другое. И мы даже в мыслях не держали его нанимать.

– В чём же дело?

– Дело простое, – Сторкап вновь улыбнулся. – Не согласитесь ли вы, капитан, взять на борт трёх пассажиров, чтобы доставить их на Ореховый остров?

– Неожиданное предложение.

Тайхар задумался. Они всё же сумели его озадачить. И вовсе не сумасбродной идеей отправиться на остров, куда он отвозит зачарованных детей. Эти люди явно знали что-то связанное с его проклятой работой. Капитан чувствовал, что они могли приоткрыть завесу над тайной.

Несёт ли это какую-либо угрозу ему самому, его кораблю, экипажу, нанимателю, в конце концов? Кто знает? По крайней мере, среди условий контракта не было запрета брать на борт попутных пассажиров. Возможно хитрая тварь даже не предвидела такого поворота. Не такая уж она, выходит, и хитрая.

– Вина не хотите? – предложил Тайхар, скорее чтобы выиграть время, чем из вежливости. – Оно кислое и разбавленное, но жажду вполне способно утолить.

– Нет, не хотим, спасибо, – ответил за всех Сторкап. – Так что вы скажете о нашем предложении? Мы хорошо заплатим, не сомневайтесь.

Похоже это было приглашением к торгу.

– Деньги не интересуют меня, – отрезал Тайхар, подливая вино в оловянную кружку. – Но это не означает, что мне нечего с вас взять.

Теперь смутились гости. Они обменялись взглядами.

– Чего же вы хотите? – неуверенно спросил Сторкап. – Товаров-то у нас никаких не припасено.

Тайхар ещё раз подумал, глотнул вина и произнёс:

– Допустим, вы заплатите знанием.

– Знанием?

– Или так, или ищите другое судно, – равнодушно бросил Тайхар. – Но смею заверить, кроме меня никто не возьмётся доставить вас на Ореховый остров.

– Знанием какого рода? – осторожно уточнил Сторкап.

– Если подумать, зачем вам на остров? – спросил Тайхар и сам же ответил. – Вряд ли вас интересуют морские котики или тюлени, или допустим, птицы. Северные дикари там не появляются, не с кем торговать, некого обращать в свою веру. Только мой странный груз и его непонятное назначение могли привлечь внимание людей вроде вас. Ведь так? Поэтому, дл начала, вы расскажете мне всё, что знаете об этом деле. Об острове, о зачарованных детях, о целях их перевозки. Ведь что-то вы уже знаете, верно? Иначе не явились бы в Килу.

– Что ж, наш путь открыт для вас и знания не являются тайной, – довольно запутанно ответил Сторкап. – Мы готовы поделиться информацией. Однако нам не хотелось бы говорить об этом здесь, в таверне.

– До отплытия ещё будет время поговорить, – сказал Тайхар. – Следующий рейс послезавтра. Вы голодны? Здесь неплохо готовят.

– Спасибо, мы поели в дороге.

Капитан достал из потайного кармашка ключ и положил на стол.

– Можете остановиться в моём доме на улице Костров. Спросите малую башню старых Мельничных ворот, вам покажут. В ней я и обитаю. До вечера я управлюсь с делами, тогда и поговорим. Но ужинать лучше здесь – у меня нет ничего, кроме сорпского мальта и сыра к нему.

– Вам не стоит беспокоиться о нашем ужине, – Сторкап наклонил голову. – Но приглашение мы с благодарностью принимаем.

– Так или иначе, вечером вы расскажете мне всё, что знаете об этом деле. А теперь позвольте мне завершить завтрак. А заодно и обед.

Старший взял ключ. Все трое поднялись и молча вышли из комнаты. Тайхар с минуту поразмышлял над внезапной оказией, а потом вернулся к еде и вину.

***

В Киле капитана Тайхара чурались так, как в иных местах Киеры старались избегать городского палача, шагающего на исполнение приговора в своей мрачной одежде и колпаке с прорезями для глаз. Но тайну личности палача власти обычно хранили, поэтому после работы он переодевался и становился одним из горожан, а вот капитана знали в лицо. Люди, завидев его, сторонились, отводили взгляд, многие заранее переходили на противоположенную сторону улицы, или даже сворачивали в сторону, если считали улицу недостаточно широкой. Лавочники продавали товар не торгуясь, стараясь побыстрее избавиться от неприятного покупателя.