Текст книги "Твари империи (СИ)"

Автор книги: Сергей Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Я тебе не по зубам, красавчик, – сказала Ильметра, сделав глоток кофе. – Так что вот тебе моё предложение: давай разойдёмся мирно. Так сказать, каждый своей дорогой.

– Докажи, – он выпустил в потолок струйку дыма. – Докажи, что не по зубам.

– И какое доказательство сможет тебя убедить? – удивилась Ильметра.

– Твоя гипотеза, тебе и изыскивать доказательства.

Вот ещё грамотей из леса, прах его побери! Двинуть бы ему под кадык и всё доказательство. Но под кадык, наверное, не выйдет. Уверен в себе мерзавец, наверняка кое-чему да обучен. Ну, раз хочет поиграть в умника, пусть.

– Видишь ли, красавчик, природу иных вещей можно подтвердить, только растерев их в пыль, – сказала Ильметра и показала на его лицо ложечкой для мёда. – Попортить эту вот красоту и всё остальное. Так что подумай еще раз. Ведь если я начну доказывать, от твоей шайки мало чего останется.

– Слова, – произнёс он, пожав плечами.

– Слова – оружие слабых, не так ли? – ухмыльнулась Ильметра.

– Где-то так, – согласился разбойник.

Разговор получался глупым, ненужным, несмотря на звучащую заумь, а драться Ильметре отчего-то совсем не хотелось. Вроде как силу растрачивать на пустяки.

– Что за имя, Рогкобри? – спросила она. – Здесь, как я помню, такие не встречаются.

– Верно. Не здесь я родился. И имя получил не здесь.

– Герцогство Розы? – предположила Ильметра. – Это там, что не имя, то шип. Только горло царапать.

– Соображаешь.

– Если бы ты довольствовался только деньгами, я заплатила бы, – задумчиво сказала Ильметра. – Мне не жалко денег. Но ведь ты хочешь большего?

– И теперь даже больше чем прежде, – согласился разбойник.

– Зачем? Тебе мало здешних девок?

Он ухмыльнулся, пустив дым уже в её направлении. Вышло не особенно учтиво. Похоже, смещение акцентов в разговоре разбойник принял за слабость. Взгляд его остановился на слегка ослабленной шнуровки её блузки. Что он там рассмотрел?

– На этот пирожок рот не разевай, – сказала Ильметра, поправив блузку. – Продолжай забавляться в конюшне со своим Кестри и все останутся целы.

Предводитель поморщился.

– Что не Кестри? Может вы вместе с ним развлекаете лошадей? Знаешь, я не спешу, – как бы подтверждая, что действительно не спешит, Ильметра откинулась на спинку стула. – Могу задержаться здесь на неделю, пока не договоримся, или пока не прибудет какой-нибудь караван с хорошей охраной. Им, возможно, хватит и одних только денег.

Аккуратно положив сигару на коробочку, так что она продолжала свободно тлеть, Рогкобри изящно щёлкнул тонкими пальцами, привлекая внимание подручных, а потом изобразил несколько знаков. Всё это время он оставался сидеть спиной к залу. Но шайка все знаки срисовала уверенно. Ильметра вздохнула, заметив, как Кестри кивнул, словно хозяин мог его видеть, и скрылся за входной дверью.

Ну что ж. Убеждения не действуют. Видимо всё же придётся немного пошуметь. На мысль Ильметры сразу откликнулись потаённые силы, потребовав устроить здесь и сейчас кровавую мясорубку. Она с трудом подавила вскипающий в крови гнев. В конце концов, разбойник не имел отношения к её мести.

Между тем обеденный зал почти полностью опустел. Даже хозяин и служанка куда-то пропали. Теперь кроме них здесь находилось только несколько подручных Рогкобри, неуклюже изображающих селян, и Кестри, который вернулся с мотком верёвки. Иного оружия план разбойников, похоже, не предусматривал. Напрасно.

Она улыбнулась возникшей идее.

– Хочу тебя предупредить, что я нахожусь под защитой Лейсона из Альпорта! Слышал о таком?

– Нет. Ни про Альпорт не слышал, ни про Лейсона, – Рогкобри пожал плечами. – Но пусть он тебя защитит, если сможет.

– Он сможет.

– Его даже нет здесь, – фыркнул разбойник.

– Но он здесь.

Предводитель шайки поморщился, будто от зубной боли. Раздавил остаток сигары об основание подсвечника. Пустой разговор определённо его утомил, а последняя уловка жертвы выглядела и вовсе наивной. Он уже начал вставать, поднял руку, чтобы подать знак подручным, готовым скрутить девчонку. И тогда Ильметра резко взмахнула рукой.

Нож, оставляя за собой светящийся след, вошёл в плечо Кестри, заставив того выронить верёвку и заорать скорее от страха, нежели от боли. На самом деле свечение Ильметра добавила ради показухи, она не умела творить смертоносные заклинания, вроде тех, что испепеляют человека на месте, но и такой простенький фокус выглядел со стороны, вполне зловеще. Со стороны могло показаться, что она метнула огненное копьё.

– Сидеть! – кончик ещё одного ножа смотрел на Рогкобри.

Предводитель шайки опустился на место. Стоило отдать ему должное, Рогкобри лишь слегка побледнел, а в остальном сохранял невозмутимость. Неважно. Ильметра сделала шаг назад, нащупав свободной рукой шляпную коробку, лежащую на соседнем стуле.

– Ну, давай, Лейсон, отрабатывай, – буркнула она, скидывая крышку. – Ты же мужик, прах тебя побери, и не зря же я таскала тебя через половину мира.

Медленно, подчёркивая значимость происходящего, она подняла голову за волосы, а потом резко выставила её вперёд.

– Истину реку вам! – замогильным, но отчётливым, слышным в каждом уголке зала, голосом заговорил Лейсон. – Одумайтесь покуда не поздно. Не переступайте черту заветную, жизнь от смерти отделяющую. Отступитесь от девы или головы ваши пополнят её коллекцию…

Для пущей убедительности он вытаращил глаза. Даже Тейша картина впечатлила. Он перестал жевать. А разбойники просто остолбенели.

– Ведьма! – выкрикнул кто-то из членов шайки.

Некоторые из них, подстёгнутые криком, бросились к дверям, другие застыли на месте. Рогкобри побледнел ещё сильнее. На западе с колдовством сталкивались редко. Тем более с колдовством, что оживляет мёртвую плоть. Про восставших покойников здесь даже сказок не сочиняли, как утверждал Ривси, прошерстив местный фольклор. Герцогство жило морем, и умерших хоронили в море, даже если для этого приходилось доставлять их по нескольку дней из внутренних областей. Ни единого погоста во всём герцогстве на картах не значилось. Хотя, куда скажем девают трупы разбойники? Неужели отволакивают к морю?

– Вы все! – Ильметра обратилась к тем разбойникам, что ещё остались в зале. – На выход!

Она вернулась на место.

– Ну а теперь, если не возражаешь, поговорим.

Рогкобри кивнул.

– Ты доел, малыш? – спросила Ильметра у юнги.

– Я бы так не сказал, госпожа, – ответил смущенный Тейш. – Но аппетит пропал точно.

– Вот и славно. Нечего набивать по утрам брюхо жирной дрянью. Сходи, собери вещи и спускайся обратно. Если тебя попытаются остановить… – она испытующе посмотрела на Рогкобри. – Я почувствую. Ничего не бойся.

– Да госпожа.

– Иди.

Тейш ушёл. Рогкобри ждал.

– Ты по-прежнему мечтаешь затащить меня в… – она хотела сказать "в постель", но подумала, что посреди лесов и овражков вряд ли таковая имеется. В кусты? Звучит как-то пошловато. Наверное, всё же красавчик имеет какое-то логово, а в нем что-нибудь пристойное. Шкуру там медвежью, или добытый на большой дороге хелтский ковёр…

– Нет, – разбойник избавил её от поиска нужного слова. – Эта мысль покинула меня вместе с аппетитом твоего мальчишки.

– Я так и подумала. Что ж, одной проблемой меньше. Но ведь есть и другие?

Он пожал плечами, мол, взяла в руки колоду, так сама и сдавай. Ильметра задумалась.

– Поступим мы следующим образом. Поедешь со мной. Лошадь у тебя есть, полагаю, вот её и возьмёшь. Оружие оставишь здесь. Будешь всё время рядом, а если волчата попытаются тебя отбить, твоя голова слетит первой. Повезёт засолю её, и будет у меня еще одна про запас.

– Они не попытаются, – сказал Рогкобри.

– Ну, тем лучше для них. Проводишь меня до ворот Такримура, там и распрощаемся.

***

Довольно долго они ехали молча. Породистая лошадка разбойника заметно тяготилась обществом товарки явно крестьянских кровей, купленной Ильметрой наспех перед отъездом вкупе с двумя такими же скотинками. Рогкобри то и дело удерживал животное от попыток втихую прибавить шагу или напротив отстать.

Тейш в седле, ведя в поводу ещё одну лошадку с поклажей, держался позади. Путешествие проходило спокойно. С погодой им повезло. Дорога выглядела прилично. Шайка следила за ними издали, но попыток отбить вожака не делала.

На полпути подневольный попутчик достал сигару и прикурил от весьма редкой и дорогой зажигалки, вроде тех, что делают на заказ алхимики и механики для монархов и богачей.

– Кто ты? – спросил он, выпуская дым.

Ильметра на всякий случай огляделась по сторонам – не стала ли сигара знаком к атаке.

– Этот вопрос следовало задавать вчера, – не без ехидства заметила она. – Прежде чем присылать бычка и навязывать услуги.

– И всё же.

– Моё имя ничего не скажет тебе. А моё дело способно напугать больше, чем то маленькое приключение за завтраком.

– Имя сгодилось бы для общения, – рассудил Рогкобри. – А о деле догадаться не трудно.

– Вот как?

– В этих краях боевая магия редко нарушает покой обывателя. А напугать моряков чем-то ещё непросто. Семь лет назад в Такримуре произошла серьезная заварушка. Я так думаю, она-то тебя и интересует.

– Верно, – кивнула она. – Зовут меня Ильметра.

– Очень приятно, Ильметра.

– Не думаю что уж очень, – возразила она. – Да, тот случай действительно интересует меня. Не он один, но и он тоже. Ты сможешь рассказать какие-нибудь подробности?

– Вряд ли. Лучше расспроси рыбаков. Они могли что-то видеть.

– Расспрошу. Но мнение рыбака и мнение человека, вроде тебя – это два разных мнения.

– Я не свидетель, – Рогкобри усмехнулся. – Промышлял тогда на стороне.

– Однако я не поверю, что ты пропустил мимо ушей столь шумное событие. Наверняка ведь попытался что-нибудь выяснить?

– Да уж, не без этого.

– Вот и расскажи. Заодно дорогу скоротаем.

Он подумал.

– Нечего особенно рассказывать. В городе произошла серьёзная стычка. Настоящая резня. При том использовалась магия. Какая именно, сказать не могу, мы здесь народ темный и в этом не смыслим. Но наших, в смысле местных жителей, заварушка затронула мало. Только городскую стражу потрепали, что попыталась вмешаться уже в самом конце. С обеих сторон дрались чужаки. Матросы и пассажиры с двух кораблей. Колдуны. После боя и те и другие ушли, забрав и трупы и раненых. А корабли, поговаривают, потонули. Оба. Отсюда и скудость сведений.

Если уж говорить (или думать) начистоту, давешняя бойня интересовала Ильметру постольку поскольку. Послужила хорошим поводом отправиться в Такримур. Поводом, какой удовлетворил друзей, ищущих следы конца света, а заодно прикрыл истинную причину её поездки. А истинной причиной являлось сугубо личное дело. Несмотря на трофей в шляпной коробке, капитан Ники Торадо, её отец, оставался не отомщённым. По мере выяснения подробностей, Лейсон если и оказался причастен к гибели отца, то только косвенно, за что он уже расплатился сполна. Может быть, стоило даже оставить ему и кое-чего ещё кроме головы. Сия шаловливая мыслишка почти заставила Ильметру улыбнуться.

Итак, друзья и коллеги капитана успокоились, но дочь его горела мщением. И мщение это подогревалось какой-то своенравной сущностью, возникшей в девушке вместе с колдовскими навыками. А единственная зацепка вела в Такримур.

Когда Вайхель допрашивал бандитского главаря, то не обратил внимания на упомянутый между делом груз. Нанимателя интересовала сила, что стояла за Лейсоном, в ней он почувствовал угрозу своему странному делу. Но Ильметра хотела выяснить имя настоящего виновника. И потому, когда Вайхель уже отступил, вытянула из головы все подробности злополучного рейса и его груза, заказанного неуловимой Сейлой.

Груз и правда был необычным. Очень крупным. Шеститонный ящик, сбитый из крепких даже не досок, а брусьев. А что находилось внутри, не знал и сам Лейсон. "Капитан Торадо", – сказала голова Лейсона. – "Забирал этот груз вместе с обычной контрабандой и тем, что её маскировало, в безымянной пиратской гавани на Четырёхгорном острове. Забирал у человека по имени Продж. О нём мне ничего неизвестно, кроме того, что он родом из Такримура".

Тогда название города Ильметре ничего не сказало. Один из далёких портов упоминаемых в рассказах отца, где сам капитан не бывал, но встречался иногда с тамошними судами. Однако, прибыв в Валикерст, где их компания решила свить гнездышко, Ильметра вдруг обнаружила, что этот самый Такримур находится не так уж и далеко от их нового пристанища. Каких-то четыреста-пятьсот миль по вполне торной дороге. В сравнении с тем, что осталось у них за спиной – сущая безделица. По прямой так и вообще рядом, впрочем, тогда пришлось бы переходить через горный хребет.

Ей, конечно, захотелось побывать в порту и разыскать этого Проджа. Хотя бы расспросить о грузе и об отце, найти зацепку к разгадке его гибели. Но друзья-страховщики уже вовсю впряглись в новое дело. Обзаводились крышей, вербовали людей, собирали и анализировали массу документов. Строго говоря, Ильметре следовало присоединиться к ним, ведь она голосовала за контракт. Но все попытки заняться чем-то полезным терпели неудачу. Она всё время думала об отце, ощущала недомщение. И вдруг товарищи, просеивая информацию о магических происшествиях, наткнулись на слух о крупном столкновении в Такримуре с использованием боевой магии.

Это был знак судьбы. Ильметра вцепилась в новую тему как клещ. Подняла документы, расспросила редких выходцев с Дальнего Запада и, наконец, отправилась в путь. Нет, она не намеревалась обманывать товарищей, подменяя общее дело личным. Она собиралась выведать о заварушке всё, что только сможет, но заодно найдёт и этого самого Проджа.

– Продж, – произнесла Ильметра. – Тебе знакомо такое имя?

Рогкобри выбросил сигару, докурив её до половины. То ли он так поступал всегда, то ли дым начал скапливаться под шляпой и есть глаза.

– Я слышал о нескольких Проджах, – ответил разбойник равнодушно, но как-то ехидно улыбнулся при этом. – Какого ты имеешь в виду?

– Тот, кого я ищу, возможно как-то связан с контрабандистами.

– Но сударыня, – еще шире улыбнулся Рогкобри. – В Такримуре все как-то связаны с контрабандистами. Это же порт, крупнейший на всём чёртовом западе. Даже тот, кто хорошо зарабатывает на сельди, не брезгует иной раз сделать ходку-другую на острова, а потом перебросить товар в мелкие порты Киеры.

– Как может целый город жить за счёт наркотиков? – удивилась Ильметра.

– Наркотиков? Нет. У вас, южан, странное представление о контрабанде. Основу нелегальной торговли Такримура составляют бумажные ткани. Их ввоз обложен такой дикой пошлиной в нашем герцогстве, как и во многих других странах, что впору говорить о полном запрете импорта. А всё потому, что бумажные ткани с рабовладельческих плантаций выходят сильно дешевле местных льняных. Ну, ещё дают хорошую прибыль сахар, ром, табак, если опять же ввозить всё это в обход пошлины. В общем, есть на чём заработать бедному рыбаку.

– Но ты не похож на рыбака. Выбрал иной заработок?

– Точно. Не люблю моря. Там чувствуешь себя в руках судьбы, а я напротив предпочитаю держать судьбу в руках.

– До поры до времени, пока не повстречаешь ещё большего любителя играть с судьбой, – Ильметра задумалась. – Слушай, Рогкобри, а ты не хотел бы некоторое время поработать на меня? Могу пообещать, что обойдётся без выходов в море.

– Нет, – он ответил сразу, словно давно ожидал вопроса.

– Я хорошо заплачу.

– Оставь, – разбойник скривился. – Одно дело спасовать перед магией, и совсем другое пойти в услужение ведьме по собственной воле. Я бы возможно и рискнул, любопытства ради. Но парни не поймут. Разбегутся.

– Они так тебе дороги?

– Других-то у меня нет.

Он подумал и посоветовал.

– В городе есть один человек. Зовут его Льец. Он торгует чужими секретами. Человек опасный, коварный, но ты, полагаю, справишься.

Глава 24. Рыбный порт

Полуостров, на котором расположился Такримур, делил обширный залив на две гавани. Малая гавань называлась Коммерческой и давно уже отошла под власть торговых картелей, а большая так и называлась Большой – там за уплату небольшой пошлины мог вставать всякий желающий, если конечно его не смущал вид плавающих потрохов и запах гнилой плоти.

Город пропах рыбой насквозь. Пропах пряной сельдью, известной во всей Киере, пропах копченой треской, вяленой скумбрией, поджаренным в масле анчоусом и всеми видами свежей рыбы. Но больше всего город пропах рыбой гнилой. Рыбачьи деревушки окружили Большую гавань, точно стая гиен разлагающуюся тушу. Шхуны и шаланды с трюмами полными серебристой шевелящейся массы возвращались с Пенной банки или с других отмелей, подходили то к одной, то к другой из деревушек и отрыгивали добычу. Улов потрошили прямо на берегу, работая семейными артелями на больших разделочных столах. Годная часть шла в бочки, в коптильни, на решетку жаровен, а отходы смывали обратно в море. Чайки собирались на пиршество со всего побережья, но даже их плотные тучи не могли очистить гавань от всех останков и те бултыхались, мешаясь с грязной пеной, отходами жизнедеятельности горожан, оседали на дне, покрывали слизью и чешуйками камни, косы, причалы. Зловоние отступало, когда ветер задувал с востока или с севера, делалось крепче при западном ветре и становилось невыносимым, когда тот менялся на южный. Невыносимым он правда был только для чужаков, сами обитатели порта давно перестали различать запахи.

Постоялый двор "На холме" пользовался у гостей Такримура популярностью именно в силу расположения. До носов постояльцев доносилось лишь слабое отражение привычной городской атмосферы.

Во всём остальном заведение оставляло желать лучшего. В комнатах было холодно, всюду гуляли сквозняки, а еда в основном состояла из той же рыбы, разве что не гнилой. Неспроста большинство приезжих расценивало постоялый двор "На холме" как временное пристанище, на период, так сказать, адаптации, а, попривыкнув к запаху, перебиралось вниз, подыскав апартаменты получше. Отдельные неженки – приказчики или закупщики так и не спускались с холма за всё время визита, предпочитая вызывать контрагентов наверх. Местные на таких нерадивых сотрудниках хорошо зарабатывали, подсовывая не самый лучший товар.

Ильметра к неженкам не относилась, но задержалась наверху дольше обычного. Гостиница имела ещё два преимущества, ценимых далеко не всеми постояльцами – отсюда хорошо просматривался город, а также все подходы к холму, но при этом сохранялась возможность незаметно покинуть постоялый двор и даже скрыться из города через пролом в стене. Встреча с шайкой Рогкобри в который раз напомнила Ильметре об осторожности.

***

Прежде чем обращаться к всеведающему Льецу, она намеревалась составить собственное мнение о событиях. Торговцу секретами ведь не закажешь полный отчёт о случившейся семь лет назад резне, он обязательно упустит детали, не зная, что именно её интересует. Вот запросы сперва и следовало сформулировать. Ведь чтобы получить ясные ответы, нужно поставить конкретные вопросы. Это аксиома. И нет причин её игнорировать. Тем более что время не поджимает.

А вот с Проджами выходила немного другая история. Ильметра, конечно, могла заняться поисками самостоятельно, но, будучи здесь чужой, потратила бы на это слишком много усилий. Гораздо проще было для начала составить список из всех Проджей, потом собрать короткие справки, а с помощью них если и не выяснить, который Продж ей потребен, то хотя бы проредить список.

Однако и тут срочной надобности в Льеце не возникло. Зачем обращаться к торговцу секретами по целиком легальному делу? Существовал ведь и более удобный путь. Стоило лишь задаться вопросом, где собирают сведения обо всех жителях города или порта? Ответ напрашивался сам собой – в налоговых службах. Вот туда и следовало идти.

В Такримуре ненавидимая всеми контора существовала под вывеской Департамента Общественного Блага. Но, как любил говаривать Шохальц: назови старого ишака Фаворитом, он всё одно не обгонит лошадь. Здешние сборщики податей в смысле алчности и коррупции не уступали "Чёрным Жнецам" герцогов Единорога или Службе Взыскания Альпорта. В данный момент, однако, Ильметру такая приверженность профессиональным традициям вполне устраивала.

Чиновник с характерным пузом, с трудом помещающимся в стандартный мундир, привычным движением смёл со стола "монету отзывчивости" и лицо его приняло умеренно благожелательный вид.

– Слушаю вас, сударыня.

– Дело у меня целиком личное, – Ильметра постаралась выглядеть и говорить попроще. – Я ищу дядюшку. Он должен жить где-то в Такримуре. Всё что я о нём знаю так это то, что его зовут Продж. Ни второго имени или прозвища, ни рода занятий, ни даже точного возраста мне узнать не удалось. Наши семьи, видите ли, не были дружны и о дядюшке в разговорах предпочитали молчать.

– Но, сударыня, у нас проживает два десятка людей с таким именем, – чиновник развел руками. – Два десятка, это самое малое.

Ильметра улыбнулась и слегка подправила тональность в сторону льда.

– Согласитесь, – сказала она. – Если бы Продж у вас жил один, разве стала бы я отнимать время у столь занятого человека, как инспектор Департамента Общественного Блага?

– Оно так, – налоговик прищурился, видимо корректируя оценку посетительницы. – Но и вы согласитесь, сударыня, что такого рода деятельность потребует некоторых усилий.

Ильметра нарочито вздохнула. Оно конечно, заглянуть в ведомости и выписать оттуда адреса всех Проджей довольно хлопотно. Особенно если ведомости составлены в алфавитном порядке. К счастью у неё имелось средство, способное стимулировать любую, даже такую трудоемкую работу.

– Об этом не беспокойтесь, – сказала Ильметра. – За каждый адрес вы получите по точно такой же монете. И ещё по одной, если дадите от себя краткую характеристику на каждого Проджа. Возможно, какие-нибудь бытовые детали, события из жизни человека освежат мою память и позволят найти пропавшего члена семьи. Больше Проджей – больше монет. По-моему это честная сделка.

Чиновник, как всякая уважающая себя старая рыбина, не схватил наживку сразу.

– Вот что. Приходите завтра, сударыня, – предложил он, стараясь выглядеть равнодушно и вместе с тем любезно. – В это же время. Я постараюсь что-нибудь для вас сделать.

– Что-нибудь меня не устраивает, – ответила Ильметра. – Тем паче завтра. Адреса мне нужны сейчас, и я готова подождать, сколько будет необходимо. Прямо здесь. Если же вы сильно загружены другими делами, что ж, я поищу менее занятого человека. При входе в контору я заметила список инспекторов. Там кажется имён семь или восемь помимо вашего.

Чиновник задумался, оценивая вероятность того, что заработок уплывёт в руки товарища и конкурента, сидящего в соседней комнате и, похоже, пришёл к выводу, что дама настроена решительно.

– Хорошо, – кивнул он. – Но здесь ждать неудобно.

– Не беспокойтесь, я как-нибудь потерплю.

– Неудобно во всех смыслах, – пояснил чиновник. – Это может скомпрометировать как меня лично, так и нашу уважаемую организацию.

Как бы не так. Скомпрометировать такого может только жена начальника, обнаруженная в его постели. Другое дело – нежелание делиться с сослуживцами шальным доходом. Ведь она предложила гораздо больше, чем обычно платят за подобную услугу.

– Понимаю, – кивнула Ильметра. – Что вы предлагаете?

– На той стороне площади есть кальянная "Ифрит" с таким смешным джинном на вывеске. Мы могли бы встретиться в ней скажем… вечером, когда я закончу службу.

– Это же через пять часов?

Пять часов слишком мало для архивных поисков. Следовательно, никаких поисков и не предвидится. Скорее всего, ведомости действительно составлены в алфавитном порядке и переписать адреса дело четверти часа, даже если чиновник плохо учился в школе. В таком случае, зачем ему столько времени? Боится покинуть контору в часы работы? Вряд ли. Всё что она почерпнула из наблюдений за местной жизнью противоречило образу дисциплинированного чиновника. А не задумал ли её новый друг связаться с кем-то заинтересованным в деле за пределами конторы?

– Вы же сами просили составить короткие справки.

– Короткие, – подчеркнула она интонацией. – Всё, что вспомните по ходу дела. Род занятий, круг общения, состояние.

– Что же вы предлагаете?

– Два часа, – сказала она. – И вот что. Если за эти два часа вы пошлёте кого-нибудь из сотрудников хоть куда-нибудь, то в кальянную можете не приходить. Меня там уже не будет.

Уже в "Ифрите" (ждать оказалось вполне уютно среди всех этих ковров, бронзовых блюд с чеканкой и керамики с письменами) она поняла, что допустила ошибку, запрещая чиновнику отправлять посыльного. Сама оборвала возможную ниточку. Ведь если чиновник действительно попытался бы с кем-то связаться, то велика вероятность, что именно с тем, кто как-то причастен к делу. Иначе, зачем подавать весть? С другой стороны, у неё пока нет под рукой ресурсов, чтобы устроить качественную слежку. Не юнгу же посылать шпионить? Так что пусть всё идёт, как идёт.

***

Жители неохотно рассказывали о событиях семилетней давности. Будь на её месте Оборн, он просто угощал бы очевидцев пивом в ближайшем кабаке, и вытягивал бы без труда и лишних подозрений любые подробности. Совмещал бы, так сказать, приятное с полезным. Она же парней в кабак позвать не могла. Её не так бы поняли. А скорее не поняли бы никак. Приходилось расспрашивать приказчиков в лавочках, ловить скучающих служанок и желающих заработать мальчишек. И даже при все её осторожности люди воспринимали с подозрением и опаской молодую смуглую чужеземку.

Но общая картина мало-помалу складывалась. Стычка вспыхнула около полуночи возле главного пирса Первого Торгового Картеля, где целый месяц стоял иноземный барк "Ящер". Затем волна потасовок прокатилась по улицам города от набережной Коммерческой гавани, до набережной Большой гавани и затихла возле частного причала господина Мортони, где стоял с неделю другой заморский корабль под названием "Молния". Вот между экипажами этих двух кораблей и шла основная битва. Нешуточная битва, следовало бы добавить.

Судя по всему, горячие ребята с "Молнии" устроили дерзкий налёт на "Ящер" и стянули оттуда какой-то ценный груз. С этим грузом они отступали к своему кораблю, а не менее горячие парни с "Ящера" пытались украденное вернуть. Не вышло. Отход был подготовлен умело, по всей видимости, человеком, склонным всё планировать заранее. Сперва, преследователей контратаковали возле Рыночной площади. Там жестокий бой продолжался около четверти часа. Именно тогда, в дело решили вмешаться городские стражники и понесли потери. А возле самого пирса Мортони парни с "Ящера" попали в хорошо подготовленную засаду – лучники и арбалетчики просто расстреляли их с крыш ближайших домов. Когда "Молния" попыталась выйти в море, "Ящер" с остатками команды бросился наперехват. Ещё в гавани межу кораблями завязалась дуэль с применением огненных снарядов и магии. Такой иллюминации город не видел даже в праздник открытия сезона ловли сельди, когда со специальных плотиков пускали дешёвые тарсийские фейерверки. Сражение так и не закончилось чьей-то победой и продолжилось в открытом море.

– Иной раз так полыхало, аж светлее дня становилось, – рассказывал смотритель Южного маяка. – Оба корабля как на ладошке. И так три часа. То с одного молния слетит, то от другого шар огненный прыгнет. Паруса горят, мачты занялись, кое-где по палубам огоньки мечутся. Затем вдруг стихло всё. Огни погасли. Унялись. Может, громы-молнии у них кончились, может, потеряли в темноте друг друга. Но, скорее всего, потонули оба. К этому многие у нас склоняются.

– Почему?

– Повреждений и те и другие получили изрядно. Считай, без парусов остались. А если, как в городе поговаривают, ещё на земле побили большую часть команды, то малыми силами вряд ли вытянули. Не сразу так опосля потонули. К нам-то не вернулись точно, а до ближайшей гавани трое суток ходу при попутном ветре. И это если судно в порядке, а с их ранами и за неделю не дойти… А с другой стороны, у них ведь маги на борту были, так что всё может быть.

– А на берег выброситься они не могли? – Ильметра припомнила собственные приключения.

– Могли. Но таких мест на нашей стороне немного, всё больше скалы. И после сшибки все такие места народ сторожил, обломков ждал. Грех не поживиться. Но ничего не дождался.

– Значит никаких следов крушения?

– Никаких, барышня.

Дорога к маяку шла по берегу Большой гавани. Возвращаясь в город, Ильметра расспрашивала рыбаков. Переходя от деревеньки к деревеньке, выискивала взглядом подходящего человека и предлагала монетку в двадцать стотинок в обмен на некоторые ответы. Рыбаки, однако, шли на разговор не за монетку, многие вовсе отказывались принять плату, просто рады были отвлечься от тяжёлой работы. А тут такой повод – человек давешними разборкам интересуется. Много ли они в жизни видели других развлечений?

– Старики всегда говорили, что за шальными деньгами гнаться себе-от дороже, – ответил очередной рыбак, отказываясь принять плату.

– Так ты же и не гоняешься – возразила Иьметра. – Я сама предлагаю.

– Каждую стотинку заработать нужно, – пояснил тот. – А если само-от в руки плывёт, тут как бы не с бедой заодно.

Он задумался.

– Вот как раз лет семь назад был такой-то случай. В соседней артели вытащили акулу и отдали мальчишкам для баловства. Слыхал-от, у вас на юге акул кушают?

– Плавники только, – пожала плечами Ильметра.

– Вон как? У нас-от нет. Брезгуют. И вот мальчишки, значит, выпотрошили акулу, и нашли перстень. В акулах-от много чего находят, но перстень-от редкость. Дорогой, тяжёлый был, видать из золота. Ну, слушок-от быстро по берегу прошёл о находке-от, а старики сразу сказали – к беде штучка пришла. И точно. На следующий-от день в их деревеньку ворвался колдун. Злой, понятно. Добрым-от тут делать нечего. Прежде чем выяснилось, что к чему, от домов одни головешки остались. Но колдун-от не успокоился. Куда там. Заставил рыбаков выйти в море на Пенную банку, где они акулу и упромыслили, значит. Про этот случай мало кто знает, потому что уже на другой-от день полыхнуло в самом городе. Не до маленькой деревеньки-от стало.

История мало походила на сведение счётов или торговую войну. Слишком велики ставки, слишком избыточны задействованные силы. И потом груз. Кровавая карусель вращалась вокруг чёртова ящика. Но для похищения обычного груза силы тем более казались несоразмерными. Что там стоит пара тонн табака или сахара? Кто будет отбивать такой груз с помощью первоклассных магов, и кто будет защищать его не менее могущественными боевыми чарами? Если только ящик набили золотом или серебром или иной какой драгоценностью. Но и тут концы не сходились. Все драгоценности от природы компактны, их проще распихать по карманам, по сумкам и отступать удобнее, и легче сбить со следа погоню. Рассыпаться по городу и гоняй комаров дубиной. Наркотики? Их еще легче разделить по заплечным сумкам.