Текст книги "На поверхности (ЛП)"

Автор книги: Серена Акероид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 13

Тея

Тогда

Мое время поразило тренера Райдера. В течение недели я была принята в команду и экипирована так, словно являлась богатым ребенком вроде Адама с Каином: спортивным костюмом сборной, гордо висящем в моем шкафу, и тремя специальными купальниками для соревнований, лежащими в моем комоде. В отличии от меня, Мария Лопес не была счастлива. Принятие меня в команду исключило ее из нее, но даже несмотря на то, что она злилась на это и швырнула урну для полотенец в раздевалке в стену, настоящих ссор не было. Тренер легко все уладил.

Заплыв.

Я опережала ее на четыре секунды.

Эти весна и лето все изменили. Но все началось с Адама. Он был спусковым крючком, катализатором. Он взял меня под свое крыло и помог мне летать, потому что тренер не остановился только на заплыве против девушки Каина.

Он отправил меня на соревнования по плаванию среди юниоров на открытой воде, и я выиграла все шесть заплывов. Затем последовали дивизионные встречи, соревнования между штатами и, наконец, национальный чемпионат США.

Золото, золото, золото.

Внезапно у меня стало больше золотых медалей, чем места для их хранения, и вешать их на стену было как-то неправильно. Кенни заходил в мою комнату, таращился на них, а затем тряс головой и спрашивал, может ли взять себе что-нибудь. Я знала откуда эта реакция.

Это было нереально.

Подобные вещи не происходили с такими людьми, как я.

И знаете, что было еще безумнее? Несмотря на то, что для моего участия в олимпийских соревнованиях было поздно – они состоятся буквально через пару месяцев, – у меня было предчувствие, что я полечу в Рио.

Благодаря моему таланту и Адаму передо мной открылись все двери. Тренер внезапно перестал смотреть на меня, как на объект благотворительности. Он спал и видел золотые медали, но мне было все равно.

Я делала это не ради золота.

Я делала это для Адама и для себя.

Несмотря на то, что нам не разрешили быть парой, между нами ничего не изменилось. Нам разрешали видеться только утром и в редких случаях вечером, поэтому мы никак не могли начать безумный, страстный роман, верно? Но будучи членом его клуба, я могла видеть его часами. В своем любимом месте. Даже если не могла прикоснуться к нему.

Что, надо признать, было отстойно.

Тем не менее, это было для нашего будущего. То, над чем мы оба работали.

Вода всегда была моим домом и механизмом выживания, поэтому мне казалось безумием, что с ее помощью я нашла своего джило и могла обеспечить себе будущее, которое не принадлежало бы бедному району Бостона.

У меня не было возможности получить право на стипендию, учитывая, что средняя школа, в которой я училась, была дерьмовой. У нас не было даже школьного психолога – они постоянно увольнялись, не выдерживая огромного количества детей-наркоманов и подростковой беременности.

Но внезапно я увидела проблеск надежды.

Шанс выбраться оттуда.

И я воспользовалась им. Я схватила его. Я сделала его своим.

Я не знала, что случилось. Не знала, как или почему, но в начале сентября, вместо появления в средней школе Мэдисон Уинтроп, я подъехала с Адамом к Академии Роузмор.

У меня появился спонсор, и не нужно было быть гением, чтобы понять кто он.

Подобные вещи не происходили с такими людьми, как я, но в Академии Роузмор видели мое выступление на чемпионате по плаванию на открытой воде. Видели мои способности. И каким-то образом я получила грант на обучение в Роузморе. Большой грант. Он покрывал сто процентов обучения, включая дурацкую форму, которую я должна была носить, и все необходимое для занятий спортом. Кенни, мой приемный брат, был невероятно рад за меня.

Адам перевернул мою жизнь с ног на голову. Это было похоже на сон. Прекрасную сказку.

До определенного момента.

Войдя в женскую раздевалку в первый учебный день, я ощутила демонстративное безразличие. Но это было ожидаемо. Я знала, что ко мне будут испытывать неприязнь, потому что с новенькими всегда так, а я побывала в достаточном количестве школ, чтобы предвидеть такую реакцию.

Хуже всего было то, что Мария Лопес, которая училась вместе со мной, была сукой королевского масштаба, а я выбила ее из команды, которая тренировала ребят для Олимпийских соревнований.

Поскольку Адам предупреждал меня на этот счет, я носила купальник под формой для того, чтобы мне не приходилось переодеваться в раздевалке. Дети были способны на самое подлое дерьмо, и я не хотела, чтобы повсюду распространялись мои фотографии в обнаженном виде только потому, что Мария испытывала ко мне враждебность и считала меня причиной своих неудач.

Итак, я сняла одежду, засунула ее в шкафчик, закрыла его на замок и подергав дверцу, чтобы убедиться, что он надежно закрыт, надела резиновый браслет с ключом на запястье.

Честно говоря, я ожидала гнобления в течение всего дня, поэтому оставила еще одну форму и телефон в своем шкафчике в коридоре. Адаму также было велено ждать меня. Мы вместе обедали после тренировки, и он знал, что если я не выйду вовремя, значит мою форму забрали или что-то со мной сделали. У него был ключ от моего шкафчика, поэтому в случае необходимости он мог достать мою одежду.

Даже для меня попытки защитить себя казались бредовыми, но я слишком много раз была в роли новенькой, чтобы не знать, какими могут быть люди. Проявление бдительности избавит меня от поисков своей формы в бюро находок.

Школа была похожа на сон. Не было ни кричащих детей, ни сердитых охранников, хмуро глядящих на возмутителей спокойствия. Каждый показывал содержимое своих сумок без каких-либо словесных перепалок, как это было в «Мэдисон Уинтроп». Охранники даже улыбнулись мне и пожелали приятного дня.

Территория выглядела так, словно сошла со страниц журнала по садоводству, здание – со съемок какого-то навороченного телешоу, а ученики были похожи на героев «Сплетницы» на стероидах. (Прим.: «Сплетница» (Gossip Girl) – американский телесериал о жизни привилегированных подростков.)

Я никогда не видела столько дизайнерских сумок, а этим людям не было еще и восемнадцати.

Деньги в этих стенах были просто неприличные, и каким-то образом я стала частью этого безумия.

Безумия, наполненного обещанием.

Обещанием, в котором я нуждалась, если намеревалась обрести другую жизнь, а я хотела этого. Я очень этого хотела. Я хотела освободиться от прошлого, наполненного страданиями и горем. Хотела превратиться из кочевника в человека с корнями, в ту, кто будет частью чего-то.

Все это стало возможным благодаря Адаму. И эти возможности благодаря ему же стали терпимыми.

Так что, несмотря на мою готовность к войне со школьными суками, я была счастлива.

Как я была глупа.

Я ожидала издевательств.

Чего я не ожидала, так это того, насколько они будут ужасными.

Когда Мария толкнула меня вниз, я этого не ожидала. Я думала, что она попытается унизить меня, а не навредить физически. В одну секунду я оказалась на полу, больно ударившись коленями о плитку, когда она сделала мне подсечку, а в следующую мое лицо было в воде, а мою голову держали за волосы.

Я не паниковала. В этом не было необходимости. Я могла надолго задерживать дыхание под водой.

И каким бы безумным это ни было, я была спокойна, спокойнее, чем когда она меня отпускала. Мои легкие, почувствовав возможность сделать вздох, начали гореть, и желание набрать как можно больше кислорода заставляло делать глубокие судорожные вдохи.

Потом появился он.

Мой спаситель.

Адам.

Только он не сделал этого. Он не спас меня. Он подошел ко мне, схватил за волосы, как Мария, второй рукой сцепив мои запястья сзади, и толкнул меня вниз, уперевшись коленом мне в спину, таким образом удерживая меня без особых усилий.

На этот раз я не была спокойна под водой.

Я запаниковала, потому что это был Адам.

Мой Адам.

И все остановилось.

Мое сердце.

Мой мозг.

Время.

Все перестало работать.

И ничего нельзя было исправить.

Глава 14

Тея

Сейчас

Я не сожалела об исцелении Чарльза Линдена несмотря на то, что на следующий день на дистанции 800 метров вольным стилем чувствовала себя чертовски слабой.

Хотя я была благодарна Адаму за помощь, за то, что поставил меня на ноги быстрее, чем я могла бы сделать это самостоятельно – судьба снова играла со мной, – мне хотелось, чтобы сегодня не было заплыва.

Адам помог, но я все еще плохо себя чувствовала. Из-за последствий, свой дар к чтению аур и исцелению я использовала редко, но когда кто-то рядом со мной болел, я не могла не помочь. В независимости от последствий, которые это несло для меня.

Но что касается Олимпиады?

Черт.

Это могло отразиться на моем времени.

– Не понимаю, что здесь такого особенного, – насмешливо произнесла Рэйчел Льюис-Хоув.

С Рэйчел я участвовала в почти идентичных соревнованиях, но в обычное время я была раз в десять быстрее, поэтому мое хреновое состояние давало ей шанс.

– А что тут понимать? – спросила Лори, и я услышала недоумение в ее голосе. Не только потому, что ей не нравилась Рэйчел, но еще и потому, что подругу не заботило то, о чем та болтала.

Обув шлепанцы, я стала заправлять волосы под шапочку для плавания. Затем сунула наушники в уши, следуя распорядку, который никогда не менялся, и который не мог поменяться, потому что это был мой ритуал. Ритуалы были у всех, и я ничем от других не отличалась.

Полностью приготовившись, я обернулась и увидела, что Рэйчел уставилась на фотографию на экране своего телефона. С первого взгляда стало понятно, о чем она говорила.

Фотография нас с Адамом после моего первого заплыва, за который я получила золотую медаль.

Я втянула в себя воздух, связь между нами никогда не перестала вызывать во мне внутреннюю дрожь.

– Людям нравится строить предположения, – просто сказала я, несмотря на то, что внутри это вызвало реакцию.

Лори, очевидно, была лучшей актрисой чем я, потому что в ее голосе звучала скука, хотя она сама приставала ко мне насчет Адама с тех пор, как фотография стала вирусной.

Моего комментария явно не хватило для того, чтобы развеять подозрения Рэйчел, поскольку та заметила:

– Он женат… – Как будто я не знала об этом факте. – Они не должны ничего предполагать.

– Я не могу контролировать то, что думают или делают люди, – ответила я, натянув на лицо маску равнодушия и пожав плечами, хотя мое сердце застучало в груди от ее слов.

– Это отвратительно, – наморщила она нос.

– Тогда не смотри. Тебя никто не заставляет, – фыркнула Лори, пряча волосы под шапочку. – Что, черт возьми, ты вообще здесь делаешь? Твой шкафчик там. – Она махнула рукой, и Рэйчел, фыркнув, развернулась и зашагала прочь.

Мои губы дернулись в улыбке. Конечно, то, что говорила Рэйчел, было неприятно, но в свое время я слышала и похуже.

Лори, поймав мой взгляд, закатила глаза, тем самым заставив хихикнуть.

– Спасибо, – сказала я, улыбаясь.

Она пожала плечами.

– Защищаю мою звезду плавания.

На этот раз я не просто хихикнула, а рассмеялась.

– И все, да? Ничего общего с тремя годами дружбы?

Блеск в ее глазах стал еще ярче.

– Не-а. Ничего общего.

Качая головой, я позволила ей обнять меня, хотя объятия не были частью моего ритуала.

Выбрав любимый трек на своем телефоне, я стала ждать, когда нас вызовут. Я ненавидела эту часть. Ненавидела ожидать и нервничать. Это было отстоем. Абсолютным отстоем. Если бы я могла сразу нырнуть в воду, я была бы в порядке, но находиться рядом с людьми всегда сводило меня с ума, лишь прослушивание «Линкин Парк» успокаивало нервы.

Очевидно, услышав объявление по громкоговорителю, пока я мысленно находилась за много километров отсюда, Лори сжала мою руку, и я поняла, что пришло наше время.

Объединившись в группу, мы двинулись к своим дорожкам. Сначала шла Рэйчел, потом Лори, потом Джейми – реально крутой шестнадцатилетний парень с далекоидущими планами относительно своего пребывания здесь, а потом я. Чтобы компенсировать упущенное время.

Жаль, что сегодня я чувствовала себя так хреново.

В надежде на то, что когда окажусь в бассейне мне станет лучше, я начала раздеваться, сосредоточившись на успокаивающем дыхании, пока остальные спортсмены выходили из раздевалки и распределялись по своим дорожкам.

Стоя в купальнике и дрожа, я натянула очки, надеясь не облажаться. Лори была сильной, Джейми тоже, но в неудачный день Рэйчел могла отставать.

Закусив губу на секунду, я сделала то, чего никогда не делаю, – посмотрела на трибуну.

Он был здесь.

Конечно, был.

Мне даже не нужно было искать. Сегодня он сидел на другом месте, но благодаря нашей связи найти его в толпе было проще простого.

В ту же секунду, когда наши взгляды встретились, от Адама ко мне пошло тепло. Это было чем-то фантастическим и в то же время реальным. Не знаю, почему его вчерашние объятия не подействовали в полную силу, но сейчас наша связь работала.

Судьба.

Снова.

Черт.

Почему она не оставит меня в покое?

Снова прикусив губу и вырвавшись, наконец, из зрительного контакта, я перевела взгляд на дорожку передо мной. Контраст спокойной безмятежной воды и толпы, наблюдающей за нами, был поразительным.

Желудок на секунду сжался – нервы боролись с нетерпением, которое я всегда ощущала, когда рядом была вода. Я бы хотела начать соревнование, но когда дело касается стратегии, желания не играют никакой роли.

Я была самой быстрой.

Поэтому плыла последней.

Мы выстроились друг за другом. Со своего места я едва слышала речь Рэйчел. Она, кажется, думала, что является нашим лидером, так как шла первой – чушь. Полная чушь. Не обращая внимания на большую часть того, что она говорила, я бросила еще один взгляд на Адама, словно закидывала сеть в океан в надежде на хороший улов.

Конечно же, я снова почувствовала нашу связь.

Как и всегда.

Эта мысль застопорила меня. Сделала мой прошлый выбор и его прошлые решения размытыми и бессмысленными. В том, что касалось нас, не было свободы воли. Вовсе нет.

«И это отражалось на фотографии, которая стала вирусной», – подумала я.

Мы были беспомощны в данной битве, это было заметно, потому ощущалось так остро.

Там была любовь. Словно это слово было выгравировано у нас на лбу.

У меня сдавило горло при этой мысли, и я знала, что мне нужно включиться в игру, когда Лори дважды толкнула меня в бок.

– Ты в порядке? – прошептала она, когда я вытащила свои наушники.

Я невежливо поступала, но продолжала слушать музыку в то время, как Рэйчел произносила свою так называемую мотивационную речь.

– В порядке. – Я бросила взгляд на подругу.

Мгновение она изучала меня озабоченным взглядом. Я знала почему – прошлой ночью я замерзала. В нашем номере был работающий кондиционер, но я просила выключить его. Лори думала, что я боюсь простудиться, и я не стала разубеждать ее в этом, потому что когда соревнования закончатся, проиграем мы или выиграем, она забудет об этом, потому что сейчас, когда я вновь ощутила свою связь с Адамом, тепло заменяет холод. Доказательство того, о чем я думала раньше – что после исцеления объятия Адама будет недостаточно. Мы должны были физически ощутить связь, и тогда в наших душах загорится огонь, приятно меня согревая.

Но в непосредственной близости мы с Адамом не могли так легко опустить наши щиты. Только на таком расстоянии это было возможно.

Вода и Адам… Две мои судьбы вот-вот переплетутся вместе, создавая головоломку, которую, наверное, я так и не смогу разгадать или хотя бы наполовину распутать.

Каждый из нас был готов, когда раздался первый свисток и первый в эстафете пловец встал на стартовую тумбочку. Тут же, так быстро, что мое сердце забилось сильнее, второй свисток пронзил воздух, и Рэйчел нырнула в воду. У индийской команды рядом с нами был фальстарт, из-за чего их немедленно дисквалифицировали.

Спортсменка из немецкой команды, через две дорожки от нас, начала опережать Рэйчел, и я понимала, что разрыв между ними будет только расти и расти – команда «Мерседес Лотке» была сильна в плавании вольным стилем.

Адреналин забурлил во мне, еще больше прогоняя холод, и стремление победить, преуспеть, сделать себе имя, подавило все остальное так, что я забыла о Чарльзе Линдене, однофамильце человека, о котором я искренне заботилась. Я забыла о его исцелении, и на секунду даже забыла об Адаме.

Я сосредоточилась на воде.

На расстоянии между Рэйчел и соперницей из «Мерседес».

Коснувшись стенки, она развернулась по аккуратной спирали, а затем устремилась вперед. Рэйчел была примерно в двадцати метрах позади девушки из «Мерседес», которая в мгновение ока коснулась противоположной стенки с бассейна и быстро вернулась к месту старта.

Лори нырнула тогда, когда второй немецкий пловец был на полпути впереди. Ей не удалось отыграть время и я, взглянув на табло, который отсчитывал секунды, просчитала, как быстро она плывёт, и поняла, что даже этого недостаточно.

К счастью, третий пловец «Мерседес» оказался слабым звеном. Джейми, прыгнувший в воду и проплывший дистанцию словно дельфин, уменьшил отрыв между нами. Не успела я моргнуть глазом, как настала моя очередь.

Я поднялась на стартовую тумбочку, приготовилась к прикосновению Джейми к стенке и взлетела.

В тот момент, когда я поднялась в воздух, все мое тело охватило покалывание, и прекратилось оно только тогда, когда я плавно вошла по дуге в воду.

Приятное возбуждение охватило меня, как и волнение, но в основном преобладала радость. Просто охренительное счастье снова оказаться в воде.

Шум толпы стих, шепот пловцов вокруг меня прекратился. Я чувствовала только воду, волны, вызванные гребками, и была абсолютно спокойна.

Я проплыла дистанцию за время, которое превзошло мой собственный рекорд, но я этого не знала. Я не знала, что оставила Джемайму Маркел, самую быструю пловчиху в команде «Мерседес», в пыли, рассекая воду, владея ею, властвуя над ней, пока не коснулась стенки бассейна.

Под безумное колотящееся сердце, я подняла голову над водой и услышала крики Рэйчел, Лори и Джейми. Они скакали как сумасшедшие, и я получила ответ, даже не глядя на табло, даже не спрашивая.

Мы выиграли.

Глава 15

Тея

Сейчас

Соединив ладони вместе, я подняла их и большими пальцами плавно коснулась центра лба.

Йога концентрировала меня иначе, чем плавание, но я же не могла находиться в бассейне все время. При таком плотном графике и с тем количеством людей, с которыми общалась, я часто чувствовала себя немного нервной.

Глупо было быть такой, глупо, когда я могла вести себя как коммуникабельный человек, но, положа руку на сердце, я выбирала быть коммуникабельной. Это было не в моей природе. На самом деле нет.

Слишком много времени в одиночестве, слишком много времени потраченного на то, чтобы избегать других, на попытки смешаться с толпой и никогда не выделяться, научило меня, как вести себя, какой быть. Что также означало, что я не очень-то любила себя, и над этим мне придется поработать в будущем.

Сделав выдох, я открыла глаза. Меня охватило чувство спокойствия, и я плюхнулась обратно на коврик для йоги, не заботясь о том, что технически я только что закончила свою практику, и легла, глядя в потолок в позе Шавасана (Прим. перев.:Шавасана или поза Мертвеца – в йоге поза глубокого расслабления, когда практикующий лежит на спине, раскинув руки и ноги).

Лори, все еще праздновавшая свою золотую медаль и то, что она больше не участвовала ни в каких соревнованиях, ушла куда-то, где пыталась и никак не могла забыть Джонаса, и у меня не было никакого желания идти с ней. Сегодня утром у нее был последний заплыв, в то время как у меня это должно было произойти завтра.

Нервы внутри меня были натянуты до предела так, как никогда раньше. Было странно, что я приехала, желая ставить рекорды, не заботясь о победе, и вот она я – пять золотых медалей – но почему-то нервничаю больше, чем новичок.

В дверь постучали.

– Лори, если ты снова потеряла ключ-карту… – закричала я, но глубокий хриплый голос, перебивший меня, вызвал во мне мгновенный электрический импульс.

– Нет. Это я.

Мое сердце замерло на долю секунды.

– Уходи.

Я знала, зачем он здесь.

Тот взгляд у бассейна.

Но я знала, что произойдет, если я поговорю с ним, если позволю остаться, а я не могла себе этого позволить. Не этой ночью. Боже, возможно никогда.

– Нет.

С другой стороны двери раздался вздох, который я почувствовала глубоко внутри себя.

– Не будь такой сложной, Тея.

Мои ноздри гневно раздулись. Сложной? Он думал, что это я была сложной? Адаму чертовски повезло, что я была такой спокойной.

Любая другая женщина пожелала бы ему попасть в ад. А я? Я продолжала с ним общаться.

Боже, возможно, я была дурой. Или так, или это просто проклятье.

– Я не хочу говорить с тобой. Мне нужно сосредоточиться.

– Ты можешь сосредоточиться на этом.

– И что ты собираешься сделать, чтобы мне стало лучше? Смыть все мои заботы? – усмехнулась я, поднявшись, наконец, на ноги, потому что больше не было смысла пытаться расслабиться. Не тогда, когда Адам был снаружи.

Я знала, что настойчивость, по которой он изо дня в день приходил ко мне в Общественный центр Хоквейл, была той чертой, которой он не лишился со временем.

Адам мог оставаться за дверью до тех пор, пока вернувшаяся Лори не впустила бы его – случайно или намеренно, потому что она знала, что у меня чувства к нему, и, вероятно, подумала бы, что, впустив его, сделает мне одолжение.

Чувствуя себя загнанной в угол и ненавидя это состояние, я свернула коврик, сунула его подмышку и направилась к двери.

Я не хотела впускать Адама, но он бы не ушел и, черт, я хотела его видеть. Словно наркоман. Если бы я могла просто взглянуть на него, то внутри почувствовала бы себя лучше.

Да, я знала, что больна.

От этого яда не существует противоядия.

Я рывком открыла дверь, сердито глядя на Адама, и почувствовала электрический удар, когда наши взгляды встретились.

Несколько секунд никто из нас ничего не говорил.

Говорить было нечего.

Даже спустя пять лет, связь между нами оставалась как никогда сильной. Она стала даже более мощной. Вероятно, потому, что мы отрицали ее и делали это годами.

Тем не менее, я злилась на Адама. До сих пор чертовски злилась на то, как именно мы разошлись в последний раз, перед фиаско с Чарльзом Линденом.

– Чего ты хочешь? – раздраженно спросила я.

– Это ты сделала?

– Что сделала? – нахмурилась я.

Повернув телефон ко мне экраном, Адам показал фотографию, которая одновременно вызывала у меня улыбку и тошноту – фотографию, которую обсуждала Рэйчел в раздевалке перед соревнованием…

– Несмотря на то, что ты, вероятно, хочешь взвалить на меня больше грехов, чем на самого Люцифера, нет, это не я сделала так, что фотография стала такой популярной, – ответила я, вздернув подбородок.

Увидев этот снимок снова, я перенеслась в тот момент, когда шла поздравить семью в день первого соревнования, после которого была награждена своей первой золотой медалью.

Анны и Роберта уже не было, они через толпу ушли к машине, а мы с Адамом просто стояли и смотрели друг на друга.

То, что мы часто делали, когда были рядом.

Кто-то сделал снимок, и каждый раз, когда я выигрывала золото, он появлялся в Твиттере.

Большинство подобных вещей обычно не вызывало во мне особой реакции, потому что эти люди ничего для меня не значили.

И если это делало меня ужасным человеком, то так тому и быть.

Как я могла догадаться, для Адама было все иначе. Наши с ним личные ситуации были разными.

– Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться, – пробормотал Адам, не сводя глаз с экрана. Затем с мольбой в голосе, которая меня удивила, он спросил: – Мы всегда так смотрим друг на друга?

Его тон заставил меня задуматься, надеется ли он, что мы действительно так смотрим друг на друга.

– Думаю, да, – прошептала я, сбитая с толку.

– Почему ты так думаешь?

Вечно анализирующий.

– Потому что я это чувствую. Ты тоже. Я просто удивлена, что это так хорошо видно на камеру. – И продолжила, внезапно ставшим хриплым голосом: – Ты же знаешь кто ты для меня. Убегаешь ли ты от этого или нет, ты это знаешь.

– Не я это начал, Тея. Это ты отказалась от нас.

– Это ты поменял коней на переправе, – прорычала я, и хотя это ничего не меняло, я не смогла удержаться от язвительного замечания: – Ты бросил меня еще до того, как у нас появился шанс на большее.

– Прошло много времени с тех пор, как ты считала меня чем-то большим, чем занозой в заднице, – выдавил он, сузив глаза.

– Потому что так и есть, – устало пожала я плечами. – Я не понимаю тебя, Адам. Я не знаю, почему между нами все пошло не так. У нас было одно замечательное лето, а потом все изменилось.

– Случилась жизнь.

– Да, я знаю. Я все еще разбираюсь с ее последствиями.

– А я разве нет? – Адам вздохнул и ущипнул себя за переносицу. – Блядь, я ненавижу Каина.

– По-прежнему?

– Конечно. Он влияет на нас каждый день, независимо от того хотим ли мы думать о том, что это из-за него или нет.

– Я не думаю о нем, – ответила я, поджав губы. Я отказывалась это делать.

– Не думаешь? Как ты можешь не думать?

– Потому что то, что он сделал, повлияло на мою жизнь. – Некоторые могут сказать, что Каин разрушил ее. – И я не доставлю ему удовольствия думать о нем. Это даст ему слишком много власти, а он ее не заслуживает.

Покачав головой, Адам прислонился к дверному косяку, нахмурив брови.

– Я скучаю по тебе, – прошептал он.

Хотя это разбило мне сердце, я напомнила себе, что имею в своей команде ярлык Снежной королевы, и парировала:

– Ты никогда ей не скажешь.

– Я сделал выбор, принял решение, которое не могу отменить.

– Я просила тебя об этом? – крикнула я, мое тело напряглось от его самонадеянности. Если на то пошло, то это я была тем, кто умалил себя, кто превратился в лицемера, когда дело касалось его.

Я не была обманщицей, но Адам сделал из меня лгунью.

– Нет. Но…

– Но что? – Я издевательски рассмеялась. – К этому времени ты должен был уже ее бросить.

– Все сложно, – отрезал он.

– А разве когда-то было иначе? – выплюнула я.

Гнев вспыхнул во мне, яростно бушуя. Я так сильно хотела его ударить. Врезать. Причинить ему боль. Чтобы Адам страдал так же, как я.

Но тогда я была бы не лучше своего отца.

И поскольку не могла причинить ему вреда, я захлопнула дверь перед его носом.

– Уходи. Ненавижу тебя! – выкрикнула я, прижавшись лбом к двери. Мои слова были пропитаны слезами, и, блядь, я ненавидела себя за это, как и за все остальное дерьмо, которое заставил меня сделать наш яд. – Я ненавижу тебя, – повторила я, чувствуя внутри себя мучительную агонию.

Но собственные страдания показывали, что я не ненавижу Адама. Конечно, мои слова ненависти доказывали обратное, но я не могла сказать ничего другого.

Сделать ничего другого.

– Тея, – прошептал Адам, и его голос прозвучал так близко, что у меня возникло ощущение, что он тоже уперся лбом в дверь.

– Нет. Ты не имеешь права так поступать со мной. – Я вытерла нос тыльной стороной ладони. – Почему ты здесь, Адам? Какая польза от твоего приезда сюда? Я пытаюсь оставаться спокойной к завтрашним соревнованиям, стараюсь не волноваться, а ты беспокоишь меня. Пускаешь все мои старания под откос.

– Ты знаешь, что я не хотел этого.

– Разве нет? Ты обвиняешь меня в том, что фотография стала вирусной. Как бы я вообще смогла это сделать? Все, что я сделала, это посмотрела на тебя. И ты посмотрел в ответ. Разве это преступление?

– Я скучаю по тебе, – повторил он.

– У тебя нет права скучать по мне, – отрезала я, закрыв глаза, когда боль от этих слов пронзила меня.

– Я люблю тебя.

– Ты выбрал ее.

– Я не выбирал ее, – возразил он. – Я выбрал…

– Ты выбрал ее, – отрезала я, отказываясь слышать обратное. – Я должна была знать, что тебе нельзя доверять. Должна была понять, что твои слова были ложью.

– Я не лгал тебе, – зашипел он.

– Нет? – Я сжала губы, и именно это сделало меня злой, потому что мне было больно, и желание причинить боль ему наполнило меня. – В тот день, когда Каин подошел ко мне в бассейне, я искренне думала, что это ты. Ты это знал?

Из него вырвался резкий вздох.

– Я бы никогда не причинил тебе вреда.

– Нет? Что ж, в этом-то вся ирония, Адам. Каждый проклятый день ты причиняешь мне больше боли, чем Каин. А теперь убирайся.

Мое сердце колотилось так громко, что я не слышала звука шагов, когда Адам уходил по коридору. Глаза наполнились непролитыми слезами, и я, отшатнувшись от двери, рухнула на кровать Лори и закрыла лицо руками.

Я знала, что значит быть одной. Я была такой с тех пор, как Адам сказал «да» другой женщине. Я была такой с тех пор, как он выбрал Марию Лопес вместо меня. И я буду такой всю оставшуюся жизнь, потому что если я не могла доверять Адаму, то кому бы я смогла доверять?

Если я по собственному выбору не могла иметь Адама, то зачем беспокоиться о том, кто никогда не смог бы с ним соревноваться?

Часть меня хотела плакать, чтобы выпустить свои эмоции, но не могла. Адам был одновременно источником моей боли и лекарством.

Я надавила пальцами на глаза, желая почувствовать боль, нуждаясь в ней. Что-то в Адаме всегда заставляло меня чувствовать себя так, поэтому я знала, что вместе мы токсичны – проклятие в действии, несмотря на то, что я изо всех сил старалась держаться от него подальше.

Услышав слабый шорох, я вздрогнула и, посмотрев в сторону входа, увидела, как открывается входная дверь.

Разинув рот, я уставилась на Адама, стоящего в дверном проеме, а он, стиснув зубы, смотрел на меня.

Я не испугалась, я даже не рассердилась на это вторжение.

Честно говоря, я не знала, что чувствовала.

Шок? Конечно. Раздражение? Определенно.

Я вскочила на ноги, отказываясь лежать на кровати, и так выглядя униженной, словно пряталась.

Я не была такой.

Все в этом мужчине причиняло боль, но почему-то нам было легче дышать, когда мы были вместе.

– Где ты взял ключ-карту? – спросила я, вонзив ногти в ладони.

– Лори.

Я стиснула зубы. Черт, подруга создавала неудобства. Лори прожужжала мне все уши об этой вирусной фотографии после того, как та стала набирать популярность, поэтому я точно знала, почему она дала ему ключ-карту.

– Тебя не должно быть здесь, – прошептала я, проведя рукой по лицу.

– Почему? Кто сказал, что меня не должно здесь быть?

– Я. Мир.

– Я позабочусь о первом. И мне плевать на последнее.

Когда я смотрела на Адама, на его чисто мужскую красоту, мое сердце и что-то еще начало биться.

Блядь.

Просто блядь.

Затем, после первоначального всплеска, я почувствовала, как биение моего сердца начало замедляться, словно кровь в жилах каким-то образом загустилась желанием. Господи, может ли страсть вызвать сердечный приступ?

Я так не думала, но если бы это было возможно, то при нашем невезении это, вероятно, случилось бы прямо здесь. Прямо сейчас.

Я сильно закусила нижнюю губу, желая причинить себе боль, потому что это был единственный способ бороться с этим.