Текст книги "На поверхности (ЛП)"

Автор книги: Серена Акероид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 33

Тея

Сейчас

Я знала, что Адам настроен серьезно. Он не собирался меня отпускать, и хуже всего то, что я начинала верить, что мы должны быть вместе.

Ночи в его объятиях, когда я засыпала и просыпалась с ним, дни, когда мы ничего не делали кроме как были друг с другом, и он ослабил мою защиту.

Опасность, опасность.

В моем подсознании прозвучало предупреждение, но я отогнала его. Я поступила так, как моя мать просила меня не делать.

Возможно, как только мы проснемся, все развалится.

Проклятие.

Я никогда не думала о подобных вещах до визита к матери, но после мысль о проклятии прочно засела в моей голове, и я постоянно боролась со своей потребностью быть с Адамом.

Но я никогда не видела, чтобы оно работало.

Никогда не видела, чтобы оно реализовывалось.

Суждено узнать друг друга, но не суждено быть вместе.

Я не могла придумать худшего наказания.

– Почему мы? – спросила я ее, и она вздрогнула от моих слов.

– Потому что Судьба завидовала. Ни один смертный не должен был видеть так далеко, как могла Евлалия Кинкейд, поэтому она была наказана за это, и ее наказание легло на нас всех.

– Это глупо. В этом нет никакого смысла, – покачала я головой.

– Наша культура глупа? В нашей культуре нет смысла?

Эти слова показались мне ударами кнута.

Я сглотнула.

– Я не была воспитана так, как ты.

– И я совершенно с тобой согласна. Ты больше гадже, чем цыганка.

Я пожала плечами, хотя знала, что мама сказала с намерением оскорбить меня.

– Ты либо приспосабливаешься, либо исчезаешь, – парировала я, отказываясь стыдиться этого, и, возможно, мама заметила это, потому что ее вспыльчивость испарилась, а плечи обвисли.

– Еще больше вины на моих плечах, – пробормотала она и, взяв очередную пачку леденцов, высыпала себе на ладонь парочку.

– Тебе не обязательно верить в проклятие, но ты живешь в его последствиях. Никодимус никогда бы не причинил мне вреда. Он был хорошим парнем. Только проклятие могло его изменить.

Я все равно отказывалась верить во что-то настолько глупое, отказывалась позволять этому управлять моей жизнью, пока она не сказала:

– Я больше не позволю тебе навещать меня, Теодозия. Это последний раз, когда я вижу тебя, и я хочу, чтобы ты дала мне слово, что прислушаешься к моим словам.

– Почему ты не позволишь мне приехать снова? – обескуражено спросила я. – У нас еще есть время. Мы можем узнать друг друга получше…

– Потому что для нас с тобой уже слишком поздно. Я нечиста, и я больше не допущу, чтобы ты пачкалась моим махриме.

Слово вонзилось в меня, как нож в масло.

Махриме.

Единственная часть нашего мира, которой я все еще следовала.

Из-за этого мама приносила в жертву наши отношения. Она до такой степени верила в эту чушь, что была готова из-за этого потерять меня навсегда.

– Ты поверила в проклятие?

На ее губах появилась горькая улыбка.

– Мама рассказала мне об этом. Но нет, я не поверила в него. – Она втянула воздух. – У меня стали возникать сомнения, когда Никодимус поднял на меня кулак в первый раз, и только когда воткнула нож в его грудь, я поняла, что мама была права. Мне с самого начала следовало оставить его в покое.

Эти слова все еще находили во мне отклик. В своей голове я слышала их бесконечное повторение. Я часто прибегала к ним, чтобы поддержать себя, укрепить свою защиту, помочь себе уклониться от песни сирены, которой являлась связь между мной и Адамом.

Но до вчерашнего дня я держалась подальше от Адама. Я сделала так, как меня просила мама, но судьба все еще действовала против нас.

Возможно, так будет всегда.

Все началось с ворчания Адама, когда он заметил, что его телефон разрядился.

Затем нам пришлось рыться в обеих наших сумках в поисках зарядного шнура, который по какой-то глупой причине находился в его чемодане.

Найдя шнур, он воткнул его в розетку и поставил телефон на зарядку, не включая его, а я включила свой, который оставался выключенным с тех пор, как мы вылетели из Токио, и немедленно появившиеся сигналы входящих сообщений не удивили меня.

Я проигнорировала их, пока готовила нам кофе, но когда на моем телефоне раздался звонок, я посмотрела на экран и увидела, что звонил Роберт.

Увидев лицо отца на экране, Адам наморщил нос.

– Ты должна ответить?

– Наверное. Должно быть, он хочет поговорить по поводу будущего контракта.

– Какая жалость, – пробормотал он, тяжело вздохнув.

Улыбнувшись, я наполнила кофемашину Nespresso водой и, взяв свой телефон, приняла вызов.

– Здравствуйте, Роберт. Я только что проснулась, поэтому…

– Тея! Слава богу. Я звонил тебе всю ночь.

– Почему? – моргнула я. – Что-то случилось? Вы знали, что я скоро приземлюсь.

– Я знаю, что вы с Адамом близки, – прохрипел он голосом, так не похожим на голос Роберта, которого я знала.

– Я бы не сказала, что мы настолько близки, – пробормотала я, и закатила глаза, когда Адам фыркнул.

– Ну, мы оба знаем, что это ложь, Тея, – ответил Роберт, отчего мои глаза удивленно расширились. – Ты не знаешь, куда он может пойти в… ну, в кризисной ситуации?

В кризисной ситуации? О чем, черт возьми, говорил Роберт?

Я прочистила горло.

– Речь идет не о контракте?

– Нет, Тея. Речь об Адаме.

– Я не хочу говорить об Адаме, – упрямо возразила я. – Вы же знаете, Роберт, я ценю свою личную жизнь и сейчас я в отпуске. Вы должны были позвонить мне только после того, как закончите с контрактами.

– Тея, ради бога, это важнее долбаного контракта. На карту поставлены жизни моего сына и моего внука. Ты знаешь, где Адам? Куда он мог бы отвезти Фредди, если бы пытался, не знаю, спрятаться от всего?

– Спрятаться от чего? – прорычала я, начиная злиться. – Что, черт возьми, происходит, Роберт?

– Он убил Марию, Тея. Он убил ее и забрал с собой Фредди. Камеры в поместье записали большую часть случившегося. – Роберт замолчал на секунду, а затем прошептал: – Я-я не мог поверить в это до тех пор, пока не увидел все собственными глазами.

– Мария мертва? – прошептала я, и неудивительно, что Адам выхватил телефон у меня из рук.

– Что происходит, папа? Мария мертва?

– Адам? Что ты?.. Блядь. – в трубке раздались сдавленные рыдания. – Ты в Австралии? С Теей?

– Да, – резко ответил он. – Я с Теей.

На линии послышалось прерывистое дыхание.

– Я-я не хотел думать, что это сделал ты.

– Что сделал?

– Убил ее.

Адам покачал головой, и я не винила его в замешательстве.

– Зачем мне убивать ее? Я разводился. Я бы выиграл битву за опеку, и мы оба это знаем. Конечно, суд обычно встает на сторону матери, но не в нашем случае, не с тем дерьмом, которое я имею на нее. – Адам моргнул, а затем потер рукой шею сзади. – Она действительно мертва?

– Действительно, сынок.

– И копы думают, что это сделал я?

– Копы знают, что это сделал ты. Они тебя видели. – Он сглотнул. – О-они видели Каина.

– Этот ублюдок. Он хочет повесить на меня это дерьмо? – зарычал Адам и, вскочив на ноги, зашагал по кухне.

Мой рот открылся, когда я уставилась на него, а затем перевела взгляд на телефон.

Это было оно.

Это должно было случиться, не так ли?

Самое безумное дерьмо, которое обрушивается на нас из-за того, что мы осмелились быть вместе.

Мои губы задрожали, но я крепко сжала их. Мне нужно оставаться сильной. Я должна.

Адам был невиновен, и его присутствие здесь доказывало это, но…

Каин убил Марию.

Он убил ее.

И хуже того, он поступил как обычно, пытаясь повесить все на Адама.

Не в силах удержаться, я обогнула стойку и встала на его пути, и он, схватив меня за плечи, прижал к себе, как только увидел мои глаза.

– Когда это произошло? – прорычал Адам.

– Прошлой ночью.

– Мама говорила с ним? Сказала ему, когда у меня вылет?

Роберт резко втянул воздух, и мне стало ясно, что Анна по-прежнему отказывалась видеть в своём сыне злого эгоиста, которым тот являлся.

Я не могла поверить в то, что она все еще с ним разговаривает.

Может быть, одно обвинение в убийстве изменит ее настрой.

– Где Фредди? – прохрипел Адам.

– С Каином.

Он напрягся.

– Блядь. Я вылетаю первый же рейсом.

– Нет! – рявкнул Роберт. – Сходи в местный полицейский участок, расскажи копам, что случилось, и пусть они отправят подтверждение твоего присутствия в Бостонское полицейское управление.

– Им просто нужно проверить мой билет, чтобы убедиться в том, что я говорю правду.

– Давай поступим проще, – проговорил Роберт, – а затем, как только это будет сделано, ты вернешься сюда.

– Х-хорошо, – ответил Адам, впервые потрясенный голосом.

– Мы вернемся первым же рейсом, как только все уладим, – ответила я за него, поскольку не привыкла видеть Адама таким.

– Я не хотел думать, что это сделал ты, Адам, – сказал Роберт, откашлявшись.

– Ты должен был знать, что я никогда не сделаю ничего подобного…

– Знаю. Ты прав. Мы просто продолжаем тебя подводить. – Роберт тяжело вздохнул. – Прости, сынок. Мы найдем его и твоего мальчика.

Роберт положил трубку, и Адама довольно сильно затрясло в моих объятиях.

– Мы найдем Фредди, Адам, – мягко сказала я ему.

– Ты вернешься со мной?

Его голос был наполнен эмоциями – гневом, замешательством и паникой.

Я поняла.

Где-то рядом с его сыном Фреди, находился его брат-психопат.

Но почему? Какого черта Каин сделал это? В этом не было никакого смысла.

– Да, – ответила я легко, потому что не могла не быть рядом с ним, когда он проходил через такое.

– Ты не собираешься говорить эту свою чушь о проклятии? – спросил он.

– Это не чушь, – раздраженно ответила я, прищурившись.

– Ты права, милая, это не чушь. – От его рыка поднялись волоски на моем затылке. И я не удивилась, когда Адам, толкнув назад, прижал меня к стене. – Такое себе проклятие, если я в безопасности и далеко от своего ублюдочного брата, потому что я с тобой. Если бы мы не были здесь, я мог бы оказаться в тюремной камере.

Мои глаза расширились от этих слов.

– Я-я не думала об этом в таком ключе.

– Нет, не думала, но я подумал. – Сплетя наши пальцы вместе, он поднял наши руки вверх и прижал их к стене. – Мы не твои родители. Мы Тея и Адам. Мы не прокляты.

Он смотрел на меня яростным взглядом. Переполненный страхом за своего мальчика и в шоке от происходящего, и я знала, что Адам прав.

Жизнь обрушила на нас дерьмо.

Но наш совместный отпуск спас его.

Мы были здесь вместе из-за нашей связи.

Если бы я проигнорировала, отказала Адаму и он улетел тем рейсом, которым должен был лететь, то был бы в Бостоне. И в полиции был бы выдан ордер на его арест.

Моя нижняя губа задрожала, когда я осознала это.

– Мы не мои родители. Мы Тея и Адам. Мы не прокляты, – прошептала я.

Сглотнув, Адам закрыл глаза, не давая мне увидеть свою душевную боль и нить облегчения, протянувшуюся сквозь нее, как золотая жила, проходящая через скалу.

Поднявшись на цыпочки, я сделала единственное, что могла. Я поцеловала его.

Нежно.

– Давай вернем Фредди домой, – прошептала я, обняв Адама за талию и прижав к себе.

Так мы и сделали.

Вместе.

Глава 34

Адам

Будущее

Видя ухмылку брата, я не был уверен, что, черт возьми, с ним такое.

Я всегда знал, что он псих несмотря на то, что он скрывал это от остального мира, но, увидев, как он улыбается, слушая свой приговор, я искренне задавался вопросом, а не должен ли он провести остаток своей жизни не в тюрьме, а в какой-то психиатрической лечебнице.

Он был абсолютно ненормальным.

То, что я знал всегда, но был в недоумении. Я знал, что и родители тоже, мама больше, чем папа. Она была подавлена до такой степени, что при ней мы не могли упоминать ни о деле, ни произносить имени Каина, и она не выходила из дома уже несколько месяцев. Я точно знал, что папа нанял новую медсестру не для того, чтобы ухаживать за мамой, а чтобы следить, чтобы она не совершила самоубийство. Она была в шаге от того, чтобы сделать что-нибудь глупое, и мы все это знали.

Я не разговаривал с ней не потому, что был жесток, а потому, что мне действительно нечего было сказать.

Я подумал, что она была так же расстроена из-за того, что не видела знаков. Каин был сумасшедшим. Это же очевидно. То, что она была так близка с ним и ничего не замечала, поражало меня.

Все то время, пока присяжные выносили свой приговор, он стоял и ухмылялся мне. Наши взгляды встретились. Сцепились.

Два лица, настолько похожие, что я мог бы сейчас быть на месте Каина, если бы не был в Австралии с Теей, два сердца, сформировавшиеся одновременно в утробе нашей матери, и все же мы были такими разными.

Такими далекими.

Мы никогда не были близки.

Мы могли стать ближе, чем могли стать близкими два человека, но между нами была пропасть, пропасть, за которую в этот момент я был благодарен.

Когда присяжные закончили свою речь и судья вынес окончательный приговор, я улыбнулся Каину в ответ. Его улыбка дрогнула, когда он узнал о том, сколько пробудет в тюрьме – до тех пор, пока мы не станем очень-очень старыми людьми, – и я продолжал улыбаться, когда его вывели из зала суда.

Ничего веселого не было.

Абсолютно.

Но в случае с Каином улыбка была демонстрацией силы. Пощечиной. Ударом в челюсть.

– Все кончено, – пробормотала Тея, сжав мою руку.

– Нет, – возразил я. – Не кончено, пока он не умрет, но если бы у нас было проклятие, Тея, то сейчас его отсрочили на очень долгое время.

Тея прижалась своими губами к моим, и я вздохнул в поцелуе.

– Слава богу, все кончено. Теперь я должен сообщить эту новость твоей матери, – пробормотал отец, хлопнув меня по колену.

– Она не захочет это слышать, – презрительно сказал я.

– Нет, не захочет, но это еще одна причина, по которой ей следует это сделать.

Мама должна была слышать все. Каждую гребаную часть этого процесса.

Я ненавидел Марию со страстью, которая отправила бы меня за решетку на всю оставшуюся жизнь, поэтому ее убийство было бы легко повесить на меня. Но как бы я ни ненавидел ее, я не хотел ее смерти. Я просто хотел свободы.

Каин? Он хотел своего сына и хотел навредить мне, поэтому решил убить двух зайцев одним выстрелом. Мария была всего лишь пешкой в этой игре с тех пор, как забеременела ребенком Каина, и мне пришлось на ней жениться. Оказалось, что Каин контактировал с Марией с тех пор, как его выпустили – мудак был даже отцом ее будущего ребенка. Я не знал об этом, потому что мне было наплевать на то, с кем якшалась Мария.

Но когда я послал ей уведомление о разводе, Мария, будучи хитрой сучкой, решила поиграть.

Одна вещь, которую я усвоил за двадцать четыре года, имея брата-психопата – нельзя играть в игры с сумасшедшим.

«Ты женишься на мне или я никогда не позволю тебе увидеться с Фредди.» – Я все еще слышал слова Каина, которыми он аргументировал убийство Марии, не переживая, что забирал две жизни.

Я даже не понимал, для чего ему Фредди. Каин был эгоистичным козлом, не интересовавшимся никем, кроме себя, но все начало обретать смысл, когда обвинение изучило его прошлое.

Тот трастовый фонд деда, на который мы имели право после окончания школы.

В завещании был один нюанс.

Если бы мы не закончили школу и, соответственно, не получили бы доступа к дедушкиному трасту, но впоследствии заимели бы ребенка, нам полагалось половина трастовых денег, чтобы воспитать ребенка так, как того заслуживает Рамсден.

Вот почему Каину нужен был Фредди.

Как обычно, для него имели значение только деньги.

В защиту Каина, хотя моя мама – черт ее дери – настаивала на дорогостоящей команде адвокатов, было мало аргументов, поэтому неудивительно, что прокуроры их растерзали, и присяжным потребовалось всего сорок минут, чтобы вынести приговор, которого заслуживал мой близнец.

Зал суда начал пустеть, как только Каина увели с безумной и извращенной улыбкой на лице, предназначенной для меня – хотя он проиграл, а я выиграл эту безумную войну, которую он начал – и мы стали ждать, пока черный вход не опустеет, потому что были в центре внимания.

Я знал, что ожидание не остановит того, что должно произойти. Волна прессы была безумной уже несколько месяцев назад, с тех пор как я вернулся из Австралии.

Случай потряс нацию.

Один из близнецов замыслил крах другого.

Это был сюжет для низкосортной мыльной оперы. Но зашло так далеко из-за невероятно глубокой инстинктивной ненависти Каина ко мне.

Часть меня задавалась вопросом, не приходит ли, как однажды сказала мне Тея, дар вместе с проклятием… Мне было интересно, уравновешивает ли это так называемое проклятие Кинкейдов. Потому что она, черт возьми, противодействовала той связи, которую я должен был иметь с моим близнецом.

Тея была единственным, что делало это терпимым.

В будущем нам предстояло увидеть еще больше залов судебных заседаний. Мы с Теей и Фредди переехали в Калифорнию, чтобы она могла получить степень в области бухгалтерского учета – одна лишь мысль о ней как о бухгалтере заставляла меня смеяться, потому что это была не Тея, – и летали туда-сюда по всей стране, едва команда нанятых адвокатов приступила к работе по освобождению Женевьевы из тюремного заключения.

Я не был уверен, что у нас все получится, но Тея была готова потратить миллионы, чтобы осуществить это. Я видел ее банковскую выписку после всех спонсорских сделок, которые она заключала – она вполне могла себе это позволить, и хотя в этой стране деньги иногда говорили громче справедливости, я не был уверен, что так и будет в этом случае.

Но мы должны были попытаться.

Точно так же, как должны были попытаться успокоить дурные предчувствия Женевьевы, когда она узнала, кем мы являлись друг для друга.

Она считала, что мы прокляты, но я думал иначе.

Мы были благословлены.

Тея была моей джило, а я ее.

Эта мысль вытащила меня из печальных раздумий, и я дотронулся до кольца, которое надел на палец Теи на следующий день после того, как мы нашли Фредди в семейном загородном доме в Уинтропе, куда Каин, как всегда недальновидный, привез его. Повернув кольцо, я потер изумруд.

– Я готов идти домой, – пробормотал я.

Устало кивнув, Тея подарила мне слабую улыбку, а затем, потянувшись ко мне, поцеловала. Простое соединение, но в чем-то такое сложное.

– Я тоже, – прошептала она.

Потому что знала, что я имел в виду.

Она была моим домом, и я хотел остаться с ней наедине, вдали от любопытных глаз, вдали от камер и репортеров, которые хотели знать все грязные подробности.

Итак, мы вернемся домой, и скроемся от этих глаз, вспышек и сплетен, поддерживая друг друга, объединившись против всего мира.

И так будет до тех пор, пока мы оба будем живы, потому что мое проклятие было в тюрьме, а мое благословение спало в одной постели со мной, и, в отличие от моего брата, я не был дураком. Я знал, что у меня есть, и я намерен каждый день доказывать, что для меня нет большего подарка, чем присутствие Теодозии Кинкейд в моей жизни.

Глава 35

Тея

Будущее

– Это жутко.

– Это великолепно, – улыбнулся Адам.

Я вздрогнула, глядя на картину в стиле гиперреализма, висящую на стене, которая появилась тогда, когда я ушла на занятия, и которую Адам повесил за несколько часов.

– Не могу поверить, что тебе ее доставили из Великобритании.

– Это оригинальная картина Джастина Уива. Более того – это ты. Что бы ты хотела, чтобы я с ней сделал? Оставил новым жильцам, чтобы они дрочили на тебя?

Хмурый вид Адама сказал мне, что он думал, что это вполне реальная возможность.

Да, верно.

У меня не было проблем с самооценкой, но я знала, какая я – худая, но сильная. То, что Адам видел во мне супермодель, не означало, что остальной мир делал то же самое.

К тому же это был даже не лучший мой снимок. Я только что выиграла соревнования и… Я склонила голову набок. Хорошо, я выглядела взволнованной. Адреналин все еще гулял по моим венам, и я выглядела именно такой, какой была – торжествующей.

Я наморщила нос, продолжая себя разглядывать, замечая тонкие морщинки по обеим сторонам глаз, крошечные линии напряжения…. Да, слишком гиперреалистично.

Адам, встав позади меня, обвил руками мою талию и притянул к себе. Его ощутимая сила, как это часто бывало, окутала меня, и я почувствовала себя в безопасности. Все вокруг могло находиться в подвешенном состоянии, или я могла со всех сил готовиться к соревнованиям, нервничая по поводу предстоящего финала, но когда Адам обнимал меня, все проблемы каким-то образом уходили на задний план.

– Это то, что делаешь ты?

– Ты видела?

Я почувствовала, как Адам напрягся позади меня.

– Я вижу все, – улыбнулась я, а затем, фыркнув, пробормотала: – И не вижу ничего. Но в данном конкретном случае да, я видела почту сегодня утром, когда шла на занятия.

– Ублюдок просто зациклился.

– Это то, что делают ублюдки.

– Не могу поверить, что мама дала ему мой новый адрес.

Учитывая, что Анна в значительной степени находилась в состоянии ходячей комы, я тоже не могла в это поверить. Была ли я счастлива от того, что Каин знал, где мы живем? Нет. Думала ли я, что он навредит нам, если сможет? Да. Собиралась ли я волноваться по этому поводу? Нет.

Что он мог сделать нам, сидя в тюрьме?

– Мы здесь ненадолго, – попыталась я утешить его.

– Достаточно надолго, – пробормотал он.

– До тех пор, пока не будет готов дом и не закончатся соревнования, – напомнила я, улыбаясь, а он, хмыкнув, обнял меня сильнее и уткнулся подбородком в местечко между шеей и плечом. – Может, тебе стоит навестить его. Узнать, чего он хочет.

– Зачем мне делать такие безумные вещи? Черт, последнее, что мне нужно, это увидеться с ним.

– Он продолжает присылать нам письма по какой-то причине, – пожала я плечами.

– Потому что он засранец. Я не позволю ему… – Адам сделал глубокий вдох, и я почувствовала, как его напряжение превратилось в явную ярость. – Ему плевать на меня, на нас, на Фредди. Все, что его заботит, это он сам. Я имел дело с этим всю мою гребаную жизнь. Он едва не сломал нас, едва не отнял тебя у меня навсегда. Он ничего не заслуживает – я ничего ему не должен.

– Я никогда не говорила, что ты должен, – успокаивающе погладила я его предплечья. – Не получишь ли ты удовольствие, видя его внутри? Это не очень-то приятное место, Адам. – Я слегка вздрогнула, вспомнив, когда в последний раз видела там маму. Я была у нее дважды. В первый раз, когда я навещала ее, а затем во второй, когда я представила ей ее команду адвокатов.

Присущая тюрьмам неприветливость полностью подходила Каину.

– Очень по-ветхозаветному с твоей стороны, – пробормотал Адам, и в его голосе слышалось веселье.

– Не я католик в нашей семье.

– Я тоже не католик, – усмехнулся он.

– На прошлую Пасху ты ходил в церковь, – улыбнулась я.

– Старые привычки трудно изменить, – фыркнул он.

Усмехнувшись, я повернулась и посмотрела на него.

– Ты бы хотел свадьбу в церкви. Не так ли?

Наморщив нос, он ответил не сразу, и я, снова повернувшись, уставилась на свой портрет, висящий на стене, пытаясь понять, смогу ли я жить с этим огромным раздутым лицом, смотрящим на меня всякий раз, когда я прохожу мимо.

– В этом есть смысл, знаешь ли, – в конце концов, пробормотал он.

– В чем? – переспросила я, на самом деле забыв, о чем дразнила его, мои мысли переключились на уроки, которые мне нужно было сделать сегодня вечером.

– В свадьбе в церкви, – фыркнул он. – Как ты думаешь?

– Мне все равно, – ответила я, и это было действительно так. – Я просто хочу быть за тобой замужем.

– Это все, чего я тоже хочу, – хрипло признался Адам.

Но снова стал напряженным.

– Что? Что случилось? – повернувшись, я положила руки ему на плечи и, посмотрев в его встревоженное лицо, спросила: – Адам?

– Причина, по которой я не хотел назначать дату… ну, я ждал ответа от твоей мамы.

О.

Я поняла его напряжение.

Можно было с уверенностью сказать, что у мамы, меня и Адама были не самые лучшие отношения. А именно у нас их не было. Она избегала нас, как будто мы болели корью, и меня это совсем не беспокоило. В конце концов, в последний раз, когда она видела нас с Адамом вместе – это произошло тогда, когда она, уже будучи свободной женщиной, спускалась по ступеням здания суда, – она сказала: «Ты пожалеешь об этом союзе», озадачив нас, а затем села в такси и уехала.

Как ни странно, я почти ожидала этого. Я знала, что она не будет благодарна, знала, как не примет Адама или меня.

Адам этого не понял.

Он был зол и возмущен от моего имени, и я, честно говоря, любила его за это. Черт, я любила его за желание защитить меня, но мне это было не нужно. У меня был он. Я прошла через ад, чтобы заполучить его, и после этого то, что меня избегала мама, о которой я не знала большую часть своей сознательной жизни, было не самым болезненным, что мне пришлось пережить.

Не то, чтобы я сказала ему это… В его глазах возникнет тот печальный взгляд, от которого мне захочется плакать.

Но знание того, что мама вышла из тюрьмы, что она свободна, делало меня счастливее.

А знание того, что Каин, напротив, был там, делало меня еще счастливее.

Приподнявшись на цыпочках, я прижалась губами к губам Адама.

– Не беспокойся об этом.

– Я не могу не беспокоиться, – пробормотал он, поцеловав меня в ответ и скользнув языком по моей нижней губе. – Тем не менее, теперь я получил ответ от нее… Ты хочешь выйти замуж?

Я засмеялась, несмотря на то что мое сердце екнуло.

– Было бы неплохо.

– Неплохо? – его бровь изогнулась. – Ты не выглядишь слишком взволнованной.

– Ты обиделся? – хихикнула я, но когда он нахмурился еще больше, я перестала хихикать и заявила: – Вегас. На следующих выходных.

– Это не церковь, – прищурился Адам, глядя на меня.

Я пожала плечами.

– Тебя важна церковь или то, что я буду твоей женой?

– Разве я не могу получить то и другое?

Поскольку его тон был задумчивым, я с удивлением посмотрела на него.

– Я думала, ты будешь рад избежать большой церемонии.

– Ты посчитаешь это безумием.

– Возможно, – ответила я, снова пожав плечами. – Но не позволяй этому останавливать тебя.

Адам фыркнул.

– С тех пор, как я посмотрел ту передачу…

– Какую передачу?

– «Лучшая свадьба в таборе». – Я удивленно моргнула, потому что не ожидала такого ответа. – Ну, я всегда хотел жениться именно так.

Я удивленно открыла рот.

– Ты целуешь меня?

– Оговорка по Фрейду, Тея, – усмехнулся он.

– Что? – моргнула я.

– «Ты целуешь меня?» (прим.: героиня перепутала слова kissing и kidding) – повторил он с усмешкой и, опустив голову, поцеловал меня в губы. – Сейчас я целую тебя.

– Ты знаешь, что я имела в виду, – фыркнула я. – Разыгрываешь. Ты шутишь? Ты хочешь сумасшедшую, большую свадьбу, хотя в действительности мы не любим большие скопления людей? Я имею в виду, есть Лори и Рене, но я не могу придумать никого другого…

– Я хочу тебя в пышном платье и пару человек, которые действительно для нас дороги. Я хочу, чтобы все, черт возьми, знали, что ты моя. – В его глазах загорелся огонь. – Я хочу многочисленную вечеринку, я хочу, чтобы на ней присутствовала пресса, и я хочу, чтобы моя мама видела все это. – Он вздернул подбородок. – Даже если это означает, что мне придется отобрать у нее «Валиум», чтобы поставить на ноги.

– Возмездие? – спросила я, приподняв бровь.

Адам фыркнул.

– Она устроила нам адские муки, почему бы нам не устроить ей то же самое?

– Очень по-христиански с твоей стороны, – поддразнила я, но не была против этого предложения.

Сказать, что я ненавидела Анну, было бы преуменьшением. То есть, она и раньше мне не нравилась, но Адам слишком многим делился со мной в темноте ночи… Сказал, что хотел бы, чтобы мы растили Фредди без всякого насилия.

Для меня это было само собой разумеющимся. Я не собиралась бить своих детей. Но Адам? Как будто он оправдывал это или что-то в этом роде, а потом он рассказал мне, что Анна с ним делала. Это было слишком похоже на то, что мой отец делал со мной.

Возможно, поэтому он хотел кое-что прояснить. Убедиться, что ни один из нас не собирается переносить прошлое в настоящее и портить будущее Фредди.

Затем, конечно же, я вспомнила каждую мелочь, все те многочисленные невзгоды, которые я могла возложить на совесть Анны. Мне не нравилось думать, что я была мстительной, но мне хотелось ткнуть Анну в это носом. Она все еще была одержима своим золотым мальчиком, все еще не могла смириться с тем фактом, что Каин находился в тюрьме, что он убил кого-то… Она оплакивала его, при этом совершенно забывая о своем втором сыне, который был замечательным человеком, прекрасным отцом…

Нет.

Анна могла бы прийти.

Черт, я бы даже надела пышное платье с гирляндами цветов по подолу ради того, чтобы ткнуть ее лицом в нашу любовь.

– Я чувствую себя хищницей, – усмехнулась я от этой мысли.

– Что? – моргнул он.

– Хищником. Ну, знаешь, таким кровожадным.

– Поясни, – Его бровь изогнулась.

– Я бы хотела ткнуть твою маму носом в кучу дерьма, которую она наделала.

На лице Адама появилось понимание, и его замешательство исчезло.

– Тогда как ты смотришь на то, чтобы, не знаю, поехать, скажем, на Мальдивы, и пожениться там на пляже?

Из меня вырвался смех.

– Похоже, я могу это сделать.

– Черт, мы жестоки, верно? – спросил он со стоном, прижимаясь своим лбом к моему.

– Расплата – та еще сука. Твоя мать сделала нас несчастными, Адам. Она едва не уничтожила наше…

– Наше все, – выдохнул он. – Но…

– Но?

– Я не хочу тратить на нее время. Как бы я ни хотел всего этого, и как бы я ни хотел тебя в пышном платье…

– Ты внезапно стал одержим свадебными платьями. Это какой-то фетиш, о котором я не знала?

Он проигнорировал меня.

– …я хочу, чтобы это было только для нас.

– Похоже, ты единственный, кто беспокоится о том, как это сделать, – фыркнула я. – Я же просто хочу, чтобы это было сделано.

В его глазах загорелся огонек.

– Как легкомысленно с твоей стороны.

– Я мыслю в соответствии с настоящим. Что бы ты ни задумал, я готова на это. Заставить ее страдать, заставить меня надеть пышное платье, выйти замуж на пляже… Я сделаю все. Потому что ты мой. «Как» для меня не имеет значения. Только «когда», – ответила я и, скользнув своими пальцами сквозь его, сжала их.

– Только «когда», – прошептал Адам в ответ и, закрыв глаза, подарил мне поцелуй, от которого у меня перехватило дыхание.

Я не спорила, когда он, подняв меня на руки, понес из гостиной в спальню, потому что, наконец, поняла, что от нас с Адамом не было лекарства. И я его не хотела.