Текст книги "На поверхности (ЛП)"

Автор книги: Серена Акероид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 25

Адам

Тогда

– Куда ты собрался?

– На тренировку, – ответил я равнодушно, чувствуя именно это.

Я не понимал, почему Мария лезет ко мне. Мы не были обычными мужем и женой. Мы никогда не целовались, никогда не спали вместе, у нас не было совместной спальни. У нас даже не было совместного ребенка. Фредди не был моим сыном, но я относился к нему как к родному, только не делал этого в присутствии Марии, что, к счастью для меня, но к несчастью для него, происходило нечасто. Торговый центр привлекал внимание «моей» жены больше, чем родной сын, что делало ее еще большей дурой, чем я думал.

Он был моим корешем, и в том, что он связан родственными отношениями со своей матерью, его вины не было, поэтому мне приходилось компенсировать тот факт, что она была лживой мстительной сукой, а его отец был больным ублюдком, которого я надеялся больше никогда не увидеть.

Остановившись возле его стульчика, я наклонился и поцеловал Фредди в лоб. Его хихиканье вызвало у меня улыбку, особенно потому, что его лицо было усеяно крошками, и, как обычно, Мария сердито посмотрела на нас. Она ревновала. Ревновала к собственному ребенку.

Я был уверен, что она не хочет меня, но чем больше я отдалялся от нее, тем сильнее она проявляла ко мне интерес.

Была причина, по которой на двери моей спальни был замок.

Я никогда не жаждал видеть ее задницу рядом с собой, а сейчас тем более.

Когда я вспоминал нашу с Теей встречу в Форт-Уэрте, мне казалось, это было на прошлой неделе, а не несколько месяцев назад.

Складывалось такое ощущение, что время ускользает сквозь мои пальцы, несмотря на то, что каждый мой день был предельно занят.

У Марии случился выкидыш, и я знал, что это было самопроизвольно. Через несколько недель после того, как я вернулся из Техаса, она приняла кучу таблеток, и после того, как ей промыли желудок, она потеряла ребенка.

С тех пор ее родители постоянно просили меня, чтобы я заставил ее вести себя как жену и мать, но она к этому не стремилась.

Она была дерьмовой женой и еще более дерьмовой матерью, повесившей воспитание своего сына на меня и няню, если только не приходило время играть роль хорошей маленькой домохозяйки перед нашими родителями.

Мы жили в гостевом доме, расположенном недалеко от главного в поместье ее отца. Это был большая постройка с четырьмя спальнями, двумя огромными гостиными и большой кухней, смежной со столовой. Как ни странно, мне здесь было комфортно. Мне нравилось находиться вдали от родителей – ну, по крайней мере, от мамы. С тех пор как посадили Каина, Роберт реально начал интересоваться мной, а также Теей, что, честно говоря, меня очень обрадовало.

Тее был нужен кто-то вроде моего отца, кто-то целеустремленный, кто действительно был воодушевлен, когда дело доходило до достижения целей.

Я знал, какова была новая цель Теи. Деньги. Она хотела их. Много.

Я хотел бы дать ей их, но у меня был один маленький траст, доступ к которому я получу только в двадцать пять лет, и только при условии наличия у меня высшего образования. Я понятия не имел, сколько будет стоить нанять адвоката по уголовным делам, но что-то подсказывало, что чертовски дорого.

Хотел бы я достать эти деньги, чтобы отдать их Тее, но я был рад, что у нее появилась цель.

Что-то в ней, в том, как она проживала свою жизнь, подсказывало, что убеждения ее народа глубоко в ней заложены, несмотря на то, что когда умерла ее бабушка, Тея была еще очень маленькой.

Я много читал о цыганах, поэтому знал, как они не любят быть обремененными вещами. Наличие большого количества вещей не означало, что ты был счастливее или богаче. Наоборот, это означало, что ты увяз, отягощен тем, что на самом деле тебе не нужно. Это означало, что ты угодил в ловушку, лишился свободы, возможности двигаться дальше, отправиться в следующее место, к которому стремился.

Я был уверен, что то, что она выросла в бедности, также помогло укрепиться ей в этих убеждениях. Когда у тебя нет денег, ты не можешь ничего купить, но теперь все было иначе, они у нее были. Я знал, что мои родители открыли Тее счёт, с помощью которого она могла покупать нужное для школы и для плавания, но, насколько я мог видеть, она не покупала новую одежду, а только реально необходимые для школы вещи – ноутбук, книги, форму.

Тея: Я в бассейне. Где ты?

Когда пришло сообщение, мое сердце забилось. Тея подняла свои щиты выше, чем обычно, но с тех пор, как я обнаружил ее, дрожащую, возле лаборатории, она немного их опустила. Мы виделись не так часто, как мне бы хотелось, но, все же, чаще, чем раньше.

Улыбаясь сообщению, я быстро удалил его и еще раз поцеловал Фредди, сказав ему: «Съешь свой банан».

Он нахмурился, но тут же подчинился, хотя до этого последние двадцать минут Мария безрезультатно упрашивала Фредди съесть его.

Я сдержал улыбку, готовую снова растянуть мои губы – у ребенка был хороший вкус.

Проведя рукой по его шелковистым волосам и, не сказав ни слова жене, я двинулся к выходу.

Конечно же, она помчалась за мной.

Когда Мария схватила меня за руку, я нахмурился.

– Какого черта ты делаешь? – тихо зарычал я и оглянулся, чтобы убедиться, что Фредди нас не слышит.

– Мне нужно поговорить с тобой, – резко ответила она, – и, видя, что ты уже в шаге от этой проклятой двери, я решила остановить тебя.

– Никогда не трогай меня снова, – нахмурился я.

Она сжала губы.

– Что? Думаешь, у меня какая-то болезнь?

Возможно, если ты шлюха.

– Ты приносишь несчастья, – прошипел я ей в лицо, заставив ее сделать шаг назад.

Глаза Марии вспыхнули от ярости, но она быстро подавила все эмоции на своем лице.

– Звонил твой брат.

– И что? – фыркнул я.

Мне было интересно, какого черта Каин до сих пор общается с Марией. В каком отчаянии надо быть, чтобы звонить ей. Черт, из-за нее его едва не посадили за мнимое изнасилование – иногда мне казалось, что я единственный, кто это помнил.

Мои родители просто отмахнулись от этого, а также от того, что Мария сделала с Теей, будто она автоматически стала невиновной только потому, что родила Фредди. Что ж, она все еще была в этом виновата. Фредди был единственной хорошей вещью, которую она сделала в своей жалкой жизни.

– И что? – возмутилась она в ответ, вторгаясь в мои мысли. – Он твой брат. Тебя не волнует

– Меня не волнует что? Что он обрек меня на существование с тобой? Да, меня это волнует.

– Он хочет поговорить с тобой, – сказала она, стиснув зубы.

– Уверен, что он хочет принять душ без публики и посрать так, чтобы его сокамерники не почувствовали этого запаха. К сожалению для него, мы не всегда получаем то, чего хотим.

Я вырвал свою руку из цепкой хватки ее острых блестящих ногтей, впившихся в мое предплечье. Они были похожи на когти, и я подумал о руках Теи. Ее простых, без украшений руках с короткими ногтями. Таких маленьких и мягких.

Прямо как она сама.

Я содрогнулся внутренне, ненавидя то, что был привязан к этой гарпии до того момента, пока Каин не освободится.

Отстранившись от Марии, я направился к двери, возле которой увидел стопку писем, ожидающих, когда их разберут.

Я удивился, заметив несколько из разных университетов, но, что было более удивительным, среди них было письмо из юридической фирмы моего отца «Янус, Маккендрик и Маккендрик».

Насколько я знал, у меня не было с ними дел, но любопытство заставило открыть его первым, даже раньше письма из Стэнфорда.

Мне было известно, что туда направляется Тея, и именно поэтому я тоже хотел поступить в Стэнфорд. Но юристы нечасто писали восемнадцатилетним детям.

Не без веской причины.

Так что это письмо имело приоритет.

Чувствуя волнение, я разорвал конверт и просмотрел письмо.

Мне потребовалось прочитать его три раза, прежде чем мое сердце перестало колотиться как сумасшедшее, и когда я, наконец, осознал, что меня не вызывают в суд за что-то, о чем я даже не подозревал, то понял, что это письмо на самом деле было хорошей новостью.

– Что там?

– Ничего, – бросил я на Марию хмурый взгляд через плечо.

Не говоря ни слова, я вышел из дома, продолжая читать длинный документ, из которого, по сути, следовало, что мой дедушка хоть и был тем еще скупердяем, оказался лучше, чем я о нем думал.

Он завещал мне трастовый фонд, к которому я мог получить доступ после окончания школы.

Когда я увидел сумму – двести пятьдесят тысяч долларов– меня охватило ликование. Я многое мог сделать с такими деньгами, и я знал, с чего начать.

Во-первых, предполагая, что знаю ответ на вопрос, почему Каин хотел поговорить со мной, потому что был уверен, что он получил такое же самое чертово письмо, я собирался игнорировать братишку еще больше, чем делал до этого.

Во-вторых, я собирался купить поблизости недвижимость. Какой-нибудь маленький и убитый домик, который хотел полностью перестроить с нуля, сделать в нем косметический ремонт и продать.

Это было то, чем я всегда хотел заниматься, и то, что у меня никогда не было возможности сделать. Ожидалось, что я пойду в школу, а затем окончу университет – черт подери, от этого зависело, получу ли я доступ к своему трасту. Я даже не был уверен, заботит ли моих родителей то, в какой области я получу степень бакалавра. Они просто хотели, чтобы у меня было высшее образование, так что мой путь был предопределен.

Пока дедушка Рамсден не спутал все карты.

Ликование наполнило меня, и оно оставалось со мной все время, пока я шел до гаража.

Поместье было огромным, и на его территории находилось три дома. В первом жили мы, во втором останавливался брат Марии, когда приезжал на каникулы, а в главном доме обитали ее родители. Они искренне верили в конец света, поэтому все это место было оборудовано безопасными комнатами и прочим дерьмом.

Несмотря на то, что я чувствовал себя комфортно в своей части собственности, мне все же было жутко бродить по общим местам, зная, сколько камер на меня нацелено, но, черт возьми, я знал, что если случится зомби-апокалипсис, я буду в безопасности.

До тех пор, пока Теи не станет, а потом я могу быть просто съеденным.

Я ни в коем случае не собирался жить в мире, в котором бы не было ее.

Вот почему через несколько минут мое сердце разбилось, когда я прочитал отказное письмо из Стэнфорда.

Туда, куда я знал, она направляется.

Там, где я знал, будет ее будущее.

Прерывистый вздох покинул меня, и я смирился с тем, что в следующие несколько лет наше будущее поведет нас по совершенно разным жизненным дорогам.

Даже когда мой мозг регистрировал это, даже понимая это, я это ненавидел.

Мы были бы на разных концах страны, и я понял, почему она выбрала Стэнфорд – чтобы уйти от меня.

Но теперь все было по-другому.

Мы разговаривали.

У нас не было романа, даже если мне казалось безумием думать, что то, что было у меня с Теей, считалось бы изменой. На мой взгляд, именно этим было то, что у меня было с Марией.

Каждый день и каждую ночь, хотя ее прикосновение было противно мне, я чувствовал себя обманщиком.

Я принадлежал Тее.

Она принадлежала мне.

И мы не могли быть вместе.

Нет до тех пор, пока мой ублюдочный брат не вытащит свою задницу из тюрьмы.

Одиннадцать тысяч девятьсот девяносто восемь дней.

Да, у меня на телефоне стоял обратный отсчёт до заседания совета по условно-досрочному освобождению.

Я проверял его каждый день.

Вплоть до минуты и часа. Черт, вплоть до секунды.

В ту же минуту, когда он выйдет, католик или нет, я разведусь.

Плевать, если бы мне пришлось просить, воровать или влезать в долги – я бы позаботился о том, чтобы не быть больше привязанным к Марии.

Но сейчас, глядя на письма в моей руке, одно из которых предлагало мне новый жизненный путь, а другое забирало мой выбор, я не знал, что делать.

Тея была моим будущим. Возможно, в восемнадцать, я не должен был этого понимать. Возможно, я должен был все подвергать сомнению. Я должен был хотеть поступить в университет просто для того, чтобы трахнуть что-нибудь в юбке. До Теи я знал, что поступил бы именно так.

Я бы пошел в универ, сделал бы то, что нужно было сделать, чтобы получить доступ к своему трастовому фонду, и жил бы так, как хотел. Трахал цыпочек тут и там, делал всякое дерьмо, покинув семейное гнездо.

Вместо этого, покинув семейное гнездо, я попал в какую-то гиблую яму, которым было это место.

Тея каким-то образом изменила мою жизнь. Она была катализатором, и не всегда в хорошем смысле. Это не умаляло того факта, что я любил ее, что хотел ее в своей жизни, но какой бы дерьмовой эта жизнь ни была до нее, сейчас она стала еще хуже.

Тем не менее, Тея была моей яркой искрой среди темноты, светом, который мог вести меня сквозь туман, и внезапно я столкнулся с будущим, в котором ее больше не было.

И правда была в том, что без нее я не знал, как справиться с тем мраком, который ожидал меня впереди.

Глава 26

Тея

Тогда

– Ты должен был сказать мне, черт подери.

Слыша голос Адама, впитывая его, я чувствовала, как что-то внутри меня вибрирует в ответ. Боже, мне нравился его глубокий рокот. Сильный бостонский акцент уже не задевал меня. Я пробыла здесь достаточно долго, чтобы привыкнуть к нему. В моем собственном голосе отсутствовали корни моего прошлого, в нем не было южного выговора, указывающего, откуда я родом, и в обычное время я звучала как Адам, корни которого давали о себе знать только тогда, когда он ругался.

Как делал это сейчас.

Адам редко бывал здесь, в доме родителей, чаще общаясь с ними по телефону. Все последние дни он был словно не в себе, опаздывал на тренировки и был раздраженным и ворчливым. Мы снова вернулись к тому, что делали в самом начале, – тренировались и плавали вместе.

Я встречала Адама в командном бассейне, и мы занимались. Мы не были так близки, как раньше, как мы могли? Но этого было достаточно. Просто чтобы иметь нашу связь. Быть частью его дней, даже если это было только когда мы были в моем любимом месте, – этого должно было быть достаточно.

Естественно, его голос сейчас был напоминанием о том, что это не так.

Что это была ложь, которую я себе выдумала.

Но я отбросила это в сторону. Мне не нужно об этом думать, если только я не хотела начать планировать многочисленные и разнообразные способы убийства гарпий.

Были ли они похожи на вампиров? Нужны ли будут серебро и колья? Я была цыганкой, а не Баффи, но, черт возьми, я бы не отказалась понаблюдать за тем, как Мария будет расплачиваться за то, как она поступает с людьми.

– Ты должен был сказать мне, – повторил Адам снова, и я прижалась к стене, чтобы Роберт не увидел меня на площадке.

– Если бы я знал, я бы сказал тебе.

У Роберта и Анны в доме был общий кабинет. Это была огромная комната, размером, вероятно, свесь нижний этаж Мейеров. Поэтому я удивилась, услышав, как Адам разговаривал со своим отцом. Обычно он говорил на повышенных тонах и ругался только с Анной. Не со своим отцом. Роберт не терпел грубостей. Ну, Анна тоже не терпела, но Адам, честно говоря, не обращал на это внимания.

Что касается его семьи, то я подумала, что он слишком спокойно со всем соглашался.

Что удивило меня, потому что я знала, как он вел себя в школе. Особенно сейчас, когда Каин сидел в тюрьме.

Король.

Адам ходил по коридорам Роузмора так, будто владел ими, и я знала почему – ему было наплевать.

Конечно, у Адама были цели, как и у всех, но что-то изменилось, когда он женился на Марии, и теперь я все поняла. Я поняла. Я сделала это.

Даже если это меня огорчало.

Ранее я думала об Адаме, размышляла о том, как он вошел в кафетерий с двумя своими приятелями, каждая девушка смотрела на него, каждый парень хотел быть похожим на него, и задавалась вопросом, как это произошло.

Я имею в виду, я же училась с ним в школе в то время.

Я должна была увидеть эволюцию его школьного образа. От близнеца-неудачника, всегда находившегося в тени Каина, до того, что каким-то образом занял его место.

– Ты не знал, что дедушка оставил мне трастовый фонд?

– Нет, не знал. Сколько раз я должен это повторять, Адам? – проворчал Роберт. – Если бы я знал, то…

– То что? Изменил его решение? – усмехнулся Адам.

– Да, ты знаешь, я бы сделал это. Я против того, чтобы давать вам, детям, такой выбор, пока вы не станете достаточно взрослыми для того, чтобы понимать, с чем, черт возьми, вы будете иметь дело.

– Я знаю, с чем имею дело.

– Чушь собачья, – прорычал Роберт. – Я знаю тебя, Адам. Знаю, что ты никогда не хотел учиться в университете, и что единственная причина, по которой ты согласился это сделать, – трастовый фонд, который я учредил для тебя. Ты лжец, если не можешь сказать мне что, теперь, зная это, ты передумал.

Мои брови удивленно приподнялись. Адам никогда не говорил мне о трастовом фонде. Он только сказал когда-то, что единственное, что заставит его окончить университет, – это стипендия.

– Ты должен поступить в университет, – проговорил Роберт.

– Мне больше не нужно этого делать, – парировал Адам.

Я нахмурилась.

– Что ты собираешься с ними делать? Тратить на вечеринки?

– Ты действительно меня не знаешь, не так ли? – рявкнул Адам. – Я не Каин.

– Я знаю, что нет, – Роберт тяжело вздохнул.

– Не знаешь, если говоришь мне такое.

Услышав тяжелый вздох, я заглянула в дверь и увидела, как Роберт провел рукой по лицу.

– Поговори со мной, сынок.

– Что я должен тебе сказать?

– Что угодно. Ты узнал кое-что, что изменило твою жизнь. Это много денег.

– Я не поступил в Стэнфорд.

Это откровение поразило меня и ранило сильнее, чем Роберта.

– Какая досада. Я знаю, что ты хотел туда поступить, но есть и другие варианты.

– Я поступил в Йель…

– Да? Это отличные новости!

– Нет. Это не так. Я не хочу туда отправляться.

Роберта заметно раздосадовали слова сына, и я не могла его винить. Я не знала, о чем думал Адам, и очевидно его отец тоже пребывал в полном неведении.

Хотя Роберт был ближе к Адаму, чем его мать, Роберт изменился только за последние полтора года с тех пор, как Каина посадили в тюрьму.

Этого времени было не так уж много, чтобы компенсировать пренебрежение сыном на протяжении всей его жизни.

Хотя у меня было ощущение, что Роберт пытается наладить отношения с сыном, я также знала, что этого недостаточно. Во всяком случае, не для Адама.

– Я хочу делать то, что всегда хотел.

Роберт втянул воздух, прежде чем медленно его выдохнуть.

– И что же это?

– Переделывать дома.

Я удивленно распахнула глаза, а Роберт нахмурился.

– Ты хочешь переделывать дома? С каких пор?

– Я всегда этого хотел, – ответил Адам, и я услышала в его голосе недоумение. – Просто никогда не думал, что смогу этим заниматься.

– Переделка домов – это не то, чем можно заниматься, не имея опыта, – отметил Роберт.

– Неужели? Разве нельзя учиться этому по ходу дела? – парировал Адам, чем разозлил своего отца.

– Ты не подрядчик, Адам, – прорычал Роберт. – Ты мой сын. Ты должен был занять мою должность в компании.

– Твоя компания – объект недвижимости, папа. Я не вижу разницы. Я решил. Я не хочу поступать в университет.

– У тебя есть приглашение в Йель, и ты собираешься отклонить его? – выплюнул Роберт. – Только через мой труп! – добавил он, прежде чем Адам успел сказать еще хоть слово.

– Благодаря дедушке, мне все равно, что ты скажешь, и, учитывая, что ты повесил на меня эту суку-жену, не думаю, что должен волноваться о твоем мнении, учитывая, что ты сделал меня мужчиной до того, как я был готов.

– Черт подери, сынок, ты же знаешь, почему нам пришлось это сделать.

– Чтобы спасти Каина. Всегда, чтобы спасти Каина. Ну, я спас его задницу от расправы. Я спас его, когда он причинил боль девушке, которую я любил…

– Тею? – выдохнул Роберт с удивлением, и я не могла его винить.

За все то время, что я провела с ним, всю еду, которую я ела с ним, и все ночи, которые я спала под его крышей, я ни разу не упомянула, что испытываю чувства к его сыну.

– Я пошел против нее, женился на другой женщине, чтобы спасти своего мерзавца-брата, и для чего? Чтобы он позвонил мне сейчас и сказал, что раз он сидит в тюрьме и из-за этого не может получить высшее образование, я должен отдать ему свои деньги? Не получив ни единого слова благодарности за то, что я воспитываю его сына? Я отмотал свой срок. Я отслужил своей семье, но теперь хватит. Я могу делать что хочу…

– Ты передумаешь. Ты еще слишком молод, чтобы…

– Слишком молод? – возмущенно воскликнул Адам. – Ты осмеливаешься говорить мне это, когда я на ровном месте стал мужем и отцом, не сделав в своей жизни ничего плохого?

– Адам, – выдохнул Роберт.

Просто имя.

Я не была уверена, извиняется ли он или просит о прощении.

В любом случае, я не думала, что Адам получил то, на что надеялся.

– Я принял решение. Как только я оканчиваю школу, это все. Дальше я иду своим путем.

В течение секунды я могла только смотреть на опущенную голову Роберта, положившего локти на колени и сгорбившегося.

Было ли ужасным, что я надеялась на то, что он ранен?

Адам был прав.

Он был принесен в жертву своему брату-подонку. Благородный сын заплатил за злодеяния ублюдочного, и теперь стал отцом мальчика и имел навязанную жену, которую ненавидел…

Если кто и имел право принимать собственные решения относительно своего будущего, так это Адам.

Прежде чем меня заметили меня, я отошла от двери кабинета и вернулась на лестничную площадку, на которой находилась моя спальня.

Совершенно случайно я подслушала этот разговор, но теперь я не могла выбросить его из головы.

Моим первым побуждением было позвонить Адаму, но он ничего не сказал об этом во время тренировки.

Он просто нырнул в воду, и мы помчались, выталкивая друг друга за пределы наших возможностей до тех пор, пока оба не истощились, после чего устало плюхнулись на край бассейна, пытаясь восстановить дыхание.

Это то, как мы проводили время теперь, и этого общения было больше, чем раньше, поэтому я была счастлива, хотя мне хотелось большего.

Как только мы заканчивали тренировку, все. Я шла своей дорогой, он шел своей.

Адам правил Роузмором, я же просто пряталась по углам, чтобы пережить дни, пока не стану свободной и не смогу выбраться из этого проклятого места, в которое я не вписывалась. Где, несмотря на то что это Каин причинил мне вред, злодеем была я.

Прикусив нижнюю губу, я крепко сжимала в руке сотовый телефон, но, войдя в спальню, не стала звонить Адама или даже писать.

Он должен был поговорить со мной об этом. Я не могла об этом говорить, не тогда, когда подслушала личный разговор.

Я посмотрела на информационную доску над своим столом, на которой были прикреплены магнитами расписания, встречи и мои фотографии на пьедесталах. Там же находилось письмо о моем зачислении в Стэнфорд.

И внезапно мне показалось, что университет не просто на другом конце страны, а в другой вселенной.

Как будто в ближайшие пару месяцев я собиралась переехать на другую планету.

И хотя я по-настоящему не разговаривала с Адамом за годы, прошедшие после его женитьбы, он был бы рядом.

Я могла бы поговорить с ним, если бы захотела. У меня был выбор.

Когда-то я решила уйти, вычеркнув себя из его мира, но теперь, судя по всему, уходил он.

В отличие от Роберта, мне было нетрудно представить, как Адам занимается переделыванием домов. Что бы он ни задумал, он достигнет этого. Яблоко от яблони.

Я знала, что плавание для него – рутинная работа. Я знала это, но вы никогда не поймете этого, когда он находился в воде. Он тренировался усерднее, чем кто-либо в команде, кроме меня, и до сих пор посвящал все свое свободное время этому виду спорта, заставляя себя, потому что считал, что это единственный способ попасть в университет, был убежден, что это единственный способ для него построить свое будущее.

Теперь у него появились другие варианты, и он собирался ими воспользоваться.

Все еще немного потрясенная, я сняла с доски письмо из Стэнфорда и еще одно из исправительного учреждения Саутволл.

Два приглашения, два совершенно разных пути, по которым я собиралась пройти.

У меня не было сомнений, что я побываю в обоих местах, но после я встану на распутье, который может увести меня от Адама даже дальше, чем я уже от него была.

Вздохнув, я рухнула на кровать и уставилась на оба конверта.

Сегодняшний день был определением дальнейшего пути, а завтрашний?

Казалось, что и он будет таким.