Текст книги "Последнее искушение. Эпилог"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Нет, я сегодня же вечерним рейсом возвращаюсь домой, – ответил Виктор. – Тебе делать нечего, а меня ждут дела!
– Как жа-аль! – фальшиво вздохнул Голенко. – А я-то надеялся, что мы вместе отпразднуем мое освобождение. Но все равно, мой первый тост будет за вас с Петей. Если бы не вы, видел бы я и сейчас небо в клеточку!
* * *
Поздним вечером того же дня, когда могучий авиалайнер уносил Виктора Казакова в столицу, за сдвинутыми столиками в кафе «Якорь», где праздновал с друзьями освобождение Голенко, царило буйное веселье. Выпивки и закуски было вволю, и шампанское лилось рекой. А виновник торжества все заказывал новое, щедро расплачиваясь сотенными купюрами, прямо из пачки, полученной им от Казакова. Оркестр только закончил играть заказанное им томное танго, а он уже достал очередную хрустящую бумажку и поманил пальцем руководителя – неопрятного толстяка с волосами, завязанными на затылке хвостиком.
– А сыграй-ка нам «Мурку» и эту... – Дмитрий попытался вспомнить название песни, но не смог, – «...кондуктор, нажми на тормоза!» Ведь сможешь?
– Мы все сможем! – ответил толстяк, выразительно глядя на купюру, которую тот держал в руке. – Только отстегивай!
«Стольник» тотчас перекочевал в его карман, и оркестр с жаром исполнил известный блатной шлягер, а когда солист вывел страдающим голосом:
Не жди меня мама, хорошего сына,
Твой сын не такой, как был вчера...
Голенко расчувствовался и по его щекам потекли пьяные слезы. Он вскочил, передал певцу еще сотню и, вернувшись на место, бросил друзьям:
– Вот уж точно! Все матери хотят сделать из нас людей, а мы... – он махнул рукой, – ведем себя... как... как последние сволочи!
– Да брось ты каяться, корешь! Давай бухнем! – чокнулся с ним стаканом коренастый увалень с бычьей шеей. – Мало ли, что мамашам хочется...
Когда Голенко окончательно захмелел, его нагло обобрала сидевшая рядом и жавшаяся к нему пышногрудая красотка. На глазах у всех обнимая и целуя взасос, она ловко выудила столько денег, что в результате ему еле хватило рассчитаться. Видя, что делать больше нечего, все стали расходиться. Бросила Дмитрия, заснувшего за столом, и пышногрудая, которую увел с собой кто-то из его собутыльников. Лишь приземистый малый, собравшись уходить, растолкав Дмитрия, посочувствовал:
– Вот суки! Как гулять на халяву – они тебе кореша, а как все вылакали – ты им уже не нужен. Вставай! Ты что, ночевать здесь собрался?
Дмитрий с трудом разлепил веки, но немного протрезвел и заплетающимся языком спросил:
– А что... пора... уже... уходить?
– Давно пора – все уже разошлись. Одни мы остались, – ответил коренастый и дружески предложил: – Давай провожу! Еще свалишься по дороге.
– Не-е, пешком... не пойду! – пьяно замотал головой Дмитрий. – Вызови такси!
Он полез в карман, но вытащил только одну бумажку – все, что осталось от толстой пачки, выданной ему Казаковым. Сразу отрезвев, стал шарить по карманам, но кроме мелочи там ничего не нашел.
– Да, за стольник нас отсюда ночью никто не повезет, – резонно рассудил коренастый и, бросив взгляд на растерянного «кореша», проявил великодушие:
– Ладно, добавлю уж из своих.
Он легко подхватил большого и грузного Дмитрия под руки и потащил к выходу. А когда вышли на улицу, от ночного холода Голенко совсем протрезвел и уверенно потребовал:
– Бери тачку и вези меня к Зойке!
– Это к твоей бывшей марухе, что на суде выступала?
– Ну да! У нее есть бабки, и она с водилой за нас рассчитается.
* * *
Как обычно «приняв» перед сном, Зоя крепко спала, когда в дверь забарабанила соседка.
– Вставай, шалава! Тебе там звонят среди ночи! Иди, посмотри – кто пришел!
Она разбудила ребенка, и Лена громко заплакала. «Кого это леший принес так поздно? – с трудом соображая со сна, подумала Зоя и пришла в ярость: – Если Митька посмел припереться – я его спущу с лестницы!» Чертыхаясь, она набросила халат, сунула ноги в тапочки и заковыляла по длинному коридору к входной двери. Посмотрела в глазок – и впрямь он.
– Тебе чего надо? Отправляйся откуда пришел, – не отпирая двери, крикнула она бывшему сожителю. – Здесь тебе делать больше нечего!
За дорогу Голенко пришел в себя и уже хорошо соображал. А пустой карман заставлял действовать изобретательно. Предполагая, что именно так встретит его Зоя, Дмитрий придумал как ее обмануть.
– Не злись, открой на минутку! – попросил он ее ласковым голосом. – Я через час улетаю и меня внизу такси ждет. Как знать, может, мы больше не свидимся!
– А мне на это начхать! Проваливай! – истерично выкрикнула она. – Ни к чему мне эти нежные прощания!
– Ну что ж, не хочешь прощаться – и не надо, – Голенко изобразил тихую грусть. – Но ты все же открой! Мне надо передать то, что поручил Казаков.
Он конечно нагло врал, но Зоя попалась на эту удочку и, отперев замки, впустила его в квартиру. Если б она знала, что за этим последует! Ни слова больше не говоря, почти бегом, бывший сожитель прошел в ее комнату и, когда она его догнала, запер дверь на ключ. Времени было мало – его ожидала машина – и Дмитрий, сбросив маску, грубо потребовал:
– А ну, быстро отстегни мне пятьсот зеленых – из тех, что за меня получила! Тогда уйду, и ты отделаешься неприятным воспоминанием.
От такого вероломства и наглости Зоя онемела, а выйдя из шока дала отпор.
– Как это за тебя? За себя, за то, что тебя выгородила! Это с тебя причитается! – яростно выкрикивала она, готовая выцарапать глаза бывшему любовнику. – Давно знаю, что ты – подлец, но чтобы такой!
Но Голенко были не впервой ее истерики, и он знал, как добиться своего. От его затрещины Зоя отлетела в угол и упала на кровать. А негодяй, приподняв, снова отвесил такую оплеуху, что бедная женщина замолкла и лишь тихо всхлипывала. Решив, что взял верх, Дмитрий хладнокровно предупредил:
– Если не дашь, что прошу – получишь еще! Смотри, не оставь дочь сиротой, – он криво усмехнулся. – Я улечу и исчезну!
Зоя знала, что он на это способен, но все же попыталась защитить кровное.
– А что толку? Все равно ничего не получишь! – отчаянно врала она. – Баксы я сразу отвезла к матери. Здесь же у меня не разживешься. Если б было, все бы отдала – лишь бы тебя больше не видеть!
От ее слов Голенко пришел в бешенство. Неужели остался ни с чем? У матери получить мог только на дорогу. Он и не думал себя винить за то, что все спустил в кабаке. Яростно замахнулся на Зою, будто из-за нее попал в тяжелое положение, но опомнился и свирепо пригрозил:
– Если сейчас ничего не найду – убью!
Дмитрий принялся лихорадочно обыскивать ее комнату, выбрасывая на пол содержимое платяного шкафа и ящиков комода – он отлично знал, где его сожительница прятала деньги. А Зоя, лежа на кровати, боязливо наблюдала за ним, молясь Богу, чтобы ничего не нашел. Правда, основную сумму – целое состояние – на этот раз схоронила в ящике, где держала картошку, но конверт с «материальной помощью» лежал под бельем. И Голенко его нашел!
– Не знаю, что бы с тобой сделал, если б даже это не нашел! – очень довольный, бросил ей на прощанье Дмитрий. – Наверное, не соврала мне, что остальное отвезла к матери. С тебя и того хватит!
Он вышел, оставив ее с дочкой ночью среди этого разора, и Зоя даже не поднялась, чтобы прибрать в комнате. Она лежала ничком на кровати, глотая злые слезы и посылая проклятия своему бывшему любовнику.
– За что ты так наказал меня, Боже, – рыдая, горько сетовала она. – Я ли не любила его, не заботилась? Даже от тюрьмы спасла! Он же меня не только предал, а еще и обворовал!
* * *
Ночью Дмитрий почти не спал – мешали стоны и крики, доносившиеся из спальни. Это неутомимый «авторитет» доводил себя и его мать до исступления.
«Надо же, мужику полтинник и ей за сорок, а они нам, молодым, сто очков вперед дадут! – не без зависти думал он, силясь уснуть. – Хоть бы, поскорее выдохлись!» Только под утро к нему пришел сон, но зато долгий и прекрасный!
Голенко увидел себя – как в американском кинофильме – на богатом светском приеме в саду шикарной виллы; в белоснежном смокинге, он потягивал из фужера виски со льдом, слушал увешанную бриллиантами красавицу-блондинку, а она, млея от страсти, тянула его за руку:
– О, май дарлинг! Пойдем в дом! Ты увидишь, чем я владею, и еще покажу тебе мои драгоценности. Со мной станешь самым богатым в мире!
– Купить хочешь? – насмешливо бросил он в ответ. – Что ж, посмотрим: во что меня ценишь!
Вилла была роскошной. Блондинка льнула к нему и, затащив в спальню, вне себя от страсти, прошептала:
– Возьми меня, дарлинг, я этого хочу!
Разумеется, и Дмитрий сгорал от желания и, заключив в объятия, повалил на огромную кровать-«сексодром». Он уже был близок к тому, чтобы овладеть, но, взглянув на ее лицо, оторопел – это была Зойка! «Не может быть! Как она сюда попала? Да еще по ихнему так ботает! – изумился он. – Ну просто копия! Надо проверить!» Он сразу остыл и, отстраняя от себя, бросил:
– Нет, милашка, если хочешь захомутать, покажи свое богатство!
«Зойка» встала и, выдвинув ящик комода, позвала:
– Вот, можешь посмотреть!
Дмитрий мигом соскочил с кровати и застыл как зачарованный! Ящик был набит золотыми украшениями, на которых, переливаясь яркими лучами, сияли драгоценные камни. «Ты сама на хрен мне не нужна, а вот камушки очень даже пригодятся! – алчно подумал Голенко. – Но как их у тебя умыкнуть?» И счастье ему улыбнулось! Зойка сказала:
– Можешь любоваться, а мне надо в туалет. Я сейчас вернусь.
Это ему было и нужно. С лихорадочной быстротой Дмитрий стал хватать и распихивать по карманам драгоценности, но тут кто-то взял его за плечо и стал грубо трясти. «Все, попался! Теперь я пропал!» – с отчаянием подумал он... и проснулся.
Перед ним стояла мать и настойчиво трясла его, приговаривая:
– Ну вставай же! На самолет опоздаешь, и Илья хочет с тобой поговорить.
Все еще под впечатлением сна, Дмитрий разочарованно протер глаза. Было уже совсем светло, и он почувствовал голод. А с кухни донесся аромат свежесваренного кофе. Сев на кровати, он потянулся, потом встал на ноги и хмуро бросил:
– Сейчас приду, ма! Только умою рожу.
На кухне его уже ждала скворчащая яичница, которую Оксана поставила перед ним прямо в сковороде. Резник уже поел и читал утреннюю газету. Он обождал, пока Дмитрий примется за кофе, и только тогда, отложив ее, сказал:
– Надеюсь, ты хорошо запомнил: для того, чтобы наш хакер умыкнул все со счетов концерна, тебе надо узнать пароли. Это – твоя главная задача!
– Легко сказать! А как мне это сделать?
– Вот и пошевели мозгами! Да еще кое-чем, – похабно ухмыльнулся Резник. – За этим дело у тебя не станет. Да и фейс подходящий.
Дмитрий согласно кивнул, а «авторитет» наставительно добавил:
– Только действовать надо исподволь – чтоб ни одна сука не заподозрила. Тогда, – он снова, алчно блестя маленькими глазками, ухмыльнулся, – все ваше, как говорится, станет нашим!
«До чего нация жадная! – презрительно подумал Голенко, с ненавистью глядя на волосатую грудь сожителя матери. – Столько уже награбил, и все ему мало», – и, отведя глаза, чтобы себя не выдать, спросил:
– А что мне-то обломится? Хочу иметь третью часть!
– Бери выше! Как заполучим контрольный пакет, акции оформим на твое имя, и ты станешь главой «Алтайского самородка» – заместо твоего дружка, – усмехаясь пообещал Резник, но было неясно, шутит он или говорит серьезно. – Надеюсь, тебя это устроит?
– Вполне! – не слишком ему веря, буркнул Дмитрий, допивая остатки кофе.
Глава 6.
Возвращение Дмитрия
В тот день погода была летная, и рейс из Одессы прибыл в Москву без опоздания. Голенко ожидал, что в аэропорту его встретит друг детства, но Петр вырваться не смог и прислал за ним машину с шофером. Это обидело Дмитрия, и по дороге он посетовал водителю – такому же, как он, плечистому парню из десантуры, судя по «фирменному знаку» – тельняшке, видневшейся в расстегнутом вороте его камуфляжной куртки.
– Мы с твоим шефом пацанами были неразлучны, – с недовольным видом поведал ему Голенко. – Будь то на улице, за компьютером или в спортзале. Ты знаешь, что у твоего шефа черный пояс по каратэ, а его батя – вообще чемпион?
Водитель лишь удивленно на него посмотрел, и Дмитрий продолжал, без зазрения совести привирая:
– А я, хоть разряда не имел, не раз бросал его на лопатки. Что касается уличных стычек – тут я был первым номером! Не раз пострадал, его выручая!
Он взглянул на водителя, как бы ища у него сочувствия, и пожаловался:
– Вот и обидно, что не счел нужным меня встретить. Слишком важным стал и таких, как мы, ниже себя считает. Разве это правильно?
Дмитрий явно хотел расположить к себе простого парня, и ему это удалось.
– Да, Петр Михайлович – хороший человек, но строгий не по годам, – отозвался наконец бывший десантник. – Мы ведь с ним ровесники.
– Вот я и говорю: нечего ему задаваться перед нами. Тоже не пальцем деланы, хоть и не так богаты. Мы нужны ему и приносим пользу!
На этот раз водитель промолчал, и Дмитрий, желая завести дружбу, сочувственно спросил:
– Что, попадает от него, если что не так? – и, не дождавшись ответа, заверил: – Можешь на меня рассчитывать. Всегда поддержу! Я – моряк и достаточно натерпелся от начальства. А Петя – старый друг и меня послушает. Тебя как звать-то?
– С утра звали Федором, – улыбнулся водитель и уже по-свойски спросил:
– А ты будешь у нас работать, Дмитрий... Тенгизович? Почему у тебя такое отчество... чудное? Еле его прочитал на шпаргалке, что мне дали. Ты что, не русский?
– Русский. Но папаша был, похоже... грузин, – неохотно объяснил Голенко. – Я его и не помню.
– Понятно, – сочувственно кивнул водитель. – Я ведь тоже вырос без отца.
На этом разговор у них прервался, так как они уже миновали Даниловскую площадь и подъезжали к новому офису концерна «Алтайский самородок».
* * *
Сидя за длинным столом у себя в кабинете, Петр проводил совещание с партнерами концерна, когда к нему подошел помощник и доложил, что в приемной ожидает Дмитрий Голенко. Петр молча кивнул и объявил перерыв в работе:
– Господа! Мы заседаем уже два часа и пора немного отдохнуть. Предлагаю пройти в гостевой зал – там вам предложат перекусить и освежающие напитки.
Затем, обращаясь к помощнику, распорядился:
– Проводите господ в гостевой и скажите Голенко, что он может зайти!
Партнеры с довольным видом поднялись из-за стола и последовали за помощником, а Петр откинулся на спинку кресла, с интересом обратив взор на дверь кабинета, откуда должен был появиться Дмитрий. «Сколько же мы не виделись? Год, полтора? Нет, пожалуй, больше, – пытался он вспомнить дату их последней встречи. – Не больно везло бедняге – вот даже чуть за решетку не угодил!»
Когда в дверях возник здоровенный детина с грубым обветренным лицом, но знакомой с детства озорной улыбкой, Петр сам заулыбался и, вскочив, вышел ему навстречу.
– Здорово, Митяй! Очень рад тебя видеть! Теперь все неприятности оставишь позади! Будем вместе работать.
«Ну да, вместе. Может, место в Совете директоров предложишь? – со злой иронией подумал Голенко. – Кто ты, и кто я». А вслух, широко раскрыв объятия и изображая бурную радость, воскликнул:
– И ты будь здоров, старина! Уж я так скучал по тебе, так счастлив, что мы снова свиделись! Ведь у меня никогда не будет такого друга, как ты!
Он стиснул Петра в своих медвежьих объятиях с такой силой, что наверняка раздавил бы, если бы на его месте был кто-нибудь послабее. Когда вдоволь наобнимались, Петр, отступив на шаг и оглядев Дмитрия, заключил:
– Да, силы у тебя хоть отбавляй, но вид довольно помятый, – и, глядя прямо ему в глаза, потребовал: – А ну, говори как на духу: наверное, как все моряки, крепко зашибаешь? – он сделал выразительный жест, щелкнув себя по горлу. – Мне надо знать правду, чтобы подобрать тебе подходящую работу.
– Вижу, Петя, что меня очернили в твоих глазах, – изобразил обиженного Дмитрий. – Я, конечно, далеко не ангел, но и не прощелыга. Да, меня чуть было не посадили. Но сам знаешь народную мудрость: от сумы и от тюрьмы никто не застрахован! К тому же выяснилось: этот фраер сам был виноват.
– Ладно, Митяй, о прошлом забыли! Надо думать о будущем, – мягко произнес Петр и, взглянув на часы, заторопился: – Сейчас нет времени с тобой как следует пообщаться – у меня перерыв в заседании. Потолкуем и отпразднуем встречу вечером в ресторане.
– А куда мне сейчас деваться? – растерянно посмотрел на него Дмитрий.
– Как куда? Тебе разве не сказали? – удивился Петр. – Сейчас тебя отвезут в гостиницу – там уже снят номер. До шести делай, что хочешь, а потом жди моего звонка.
* * *
Гостиница, куда устроил Петр Дмитрия, была трехзвездочной, но уютной и находилась вблизи Даниловской площади, откуда можно было добраться до работы и пешком. Тем не менее, осмотрев свой небольшой номер, он сделал недовольную гримасу.
– Поскупился Петро на гостиницу покруче, – язвительно проворчал, опуская на пол свой потрепанный чемодан. – И чего это, разбогатев, человек становится жадюгой?
Быстро разобрав вещи, Дмитрий помылся с дороги и отправился в центр – ему не терпелось полюбоваться на столицу, насладиться ощущением, что снова становится москвичом. Было морозно, валил снег, но Голенко не чувствовал холода. Улицы были залиты светом, ослепляло сплошное разноцветье реклам и витрин дорогих магазинов, и ему было радостно находиться в этой спешащей по своим делам толпе. За последнее время Москва еще больше похорошела.
«Позвонить, что ли, Хлебниковым? Вот обрадуются, что вновь помощничка обрели, особенно старая карга, – насмешливо подумал он, закончив осмотр роскошной витрины очередного бутика. – Нет, отложу это на потом – от них скоро не вырвешься. Один дядя Олег замучит расспросами».
Выпив по дороге пару бутылок пива и потратив последние деньги на дорогие сигареты и всякие мелочи, Дмитрий к пяти вернулся в гостиницу и стал готовиться к встрече с Петром. «Наверное, потащит меня в шикарный кабак, а в чем я туда пойду? – озадачено размышлял он, открыв шкаф и критически глядя на висящие вещи. – Он-то «упакован в фирму», а я в своем прошлогоднем костюме, который и сидит-то на мне, как на корове седло, буду выглядеть рядом с ним просто смешно».
Немного подумав, Дмитрий решил костюм не надевать, а пойти в том, что ему шло больше всего: красивом пуловере, приобретенном полгода назад в Канаде, вельветовых брюках и желтой замшевой куртке. «В этом буду похож на иностранца, – не без иронии подумал он. – У нас их очень уважают, как бы ни выглядели. Надеюсь, и Петька не слишком расфуфырится». Успешно решив эту проблему, тщательно побрился, набриолинил и с трудом зачесал на пробор свои черные как вороново крыло, непокорные волосы и стал ждать звонка, листая иллюстрированный журнал.
Петр позвонил, как и обещал, ровно в шесть.
– Ну как, Митя, устроился? – коротко спросил. – Ты готов?
– Спасибо, Петя, жилье – что надо! – лицемерно изобразил радость Голенко. – И нахожусь в готовности номер один – так жрать хочется!
В этом он не лукавил, и Петр понимающе заверил:
– Ничего, ждать долго не придется! Через пять минут машина за тобой уже прибудет, и в ресторане все заказано по телефону. Я туда подъеду через полчаса. Если приедешь раньше, подожди в холле. Столик заказан на мое имя.
* * *
В небольшом, отделанном с солидной роскошью зале частного ресторана в деловом центре Москвы было уютно, и слух услаждала классическая музыка, исполняемая камерным квартетом. Она не только не отвлекала, а наоборот, создавала приятный фон для задушевной, доверительной беседы. Петр и Дмитрий пробыли здесь уже полтора часа и успели вспомнить почти все интересные события своей детской дружбы. Одну бутылку коньяка они опорожнили и пошли по второму кругу.
– Знаешь, Мить, мне все это время не хватало друга, который всегда был бы рядом, – расслаблено откинувшись на спинку стула, признался Петр. – Того чувства локтя, какое было, когда вместе с тобой отбивался от уличного хулиганья.
– Но ведь у тебя, как я понял, есть близкий друг – этот твой заместитель Казаков, – скрывая свой интерес за небрежным тоном, сказал Дмитрий.
– Виктор мой верный и преданный товарищ еще с института. Он всегда даст верный совет. Но, – Петр сделал паузу, думая, как ему лучше объяснить, – мы с ним все-таки совсем разные люди. Ему заедут по роже, а он не даст сдачи!
– Неужто такой христосик? – презрительно усмехнулся Дмитрий. – Он что, шибко верующий или просто трус?
– Ни то и ни другое! Это противоречит его убеждениям. Если ударят или иначе оскорбят, подаст на обидчика в суд.
Для Голенко лучшим судьей в подобных случаях был его пудовый кулак, и таких, как Казаков, он презирал.
– Да уж, хлипкий у тебя дружок, – в его голосе было искреннее сочувствие. – На такого не надейся в крутой ситуации. Подведет!
– Я и не надеюсь. Сам знаешь: если нападут, рассуждать и уповать на законы некогда. Надо давать, как сейчас говорят, адекватный отпор!
– Это точно! Промедлишь – и надевай белые тапочки, – согласно кивнул Дмитрий и самодовольно добавил. – На меня-то ты вполне можешь положиться – в каких переделках только не побывал!
– Уверен в этом: смелости тебе, Митяй, не занимать. Но главное не это. В охранниках и телохранителях у меня недостатка нет.
– А тогда в чем же дело? – не понял его Голенко.
Прежде, чем ответить, Петр налил ему и себе коньяка.
– Все очень просто. Мне необходим верный друг, способный поддержать в любой ситуации. Меня всегда выручал отец, но пора уже решать проблемы без его помощи.
«Наверное, поссорился с папашей, а может, тот уже постарел и не тянет», – почти угадал Дмитрий, но вслух с преувеличенной сердечностью заверил:
– Можешь рассчитывать на меня, как на самого себя! Я не хуже него со всеми справлюсь, – он самодовольно повел широченными плечищами. – Ничего не побоюсь и, как видишь, Бог силой не обидел!
– Ладно, я верю тебе, Митяй, – благодарно взглянул на него Петр и, подняв свой бокал, предложил: – Выпьем за настоящую мужскую дружбу.
Они выпили по полной, и Дмитрий, намазывая на хлеб толстый слой черной икры, уверенно предположил:
– Значит, возьмешь меня, как своего человека, в личную охрану? Может, Петя, начальником поставишь? А что? Я справлюсь!
– Ты не понял, – отрицательно замотал головой Петр. – Я же сказал: охранников у меня хватает. Как механику тебе подойдет должность завгара. И положение видное, и зарплата высокая. Будешь доволен!
У Голенко вытянулось лицо.
– Не понял. А как же насчет – «плечом к плечу»? – спросил он, не скрывая разочарования. – Я, конечно, справлюсь, но... далеко от тебя буду.
– Тебе и не надо все время быть рядом. Каждый будет заниматься своим делом. Но если понадобится – я позову! – Петр бросил на него теплый взгляд. – Если работа завгара не по душе – скажи прямо!
– Отчего же, должность хорошая, – отводя глаза, ответил Дмитрий и с искренней горячностью заявил: – Но я не желаю просто быть твоим подчиненным – мы же с тобой друзья! Я рассчитывал работать вместе, – решился он сыграть ва-банк. – Пожалуй, устроюсь в другую фирму. Когда понадобится, позовешь меня!
– Неужели ты согласен быть простым телохранителем? И зарплата не очень большая: нельзя же тебе платить больше других.
Это был решающий момент задуманной Резником авантюры, и Голенко нельзя было подкачать. «Петька не должен понять, что я леплю ему горбатого», – опасливо подумал он и, мобилизовав все свое коварство, вдохновенно разыграл из себя самоотверженного друга.
– За годы скитаний я понял, Петя, что у меня дороже и ближе тебя никого нет. Мать не в счет, и она – женщина. Поэтому деньги и положение для меня – дело второе. Важнее – твои интересы!
Дмитрий подошел к шефу и сделал паузу, переводя дыхание.
– С чем я вполне справлюсь, так это с работой твоего личного водителя, – задушевным тоном предложил он и добавил: – Это позволит мне всегда быть рядом и помочь – когда не смогут другие!
– Но у меня уже есть личный водитель, и он хороший парень, – растерянно произнес Петр. – И обижать его не хочется, и, по-моему, такая работа тебя может унизить в глазах других. Ты это учитываешь?
– Все я учитываю, Петя! – уверенно ответил Дмитрий. – Как верный друг, трезво оцениваю себя и знаю, где принесу тебе пользу! А парня устроишь водителем к кому-нибудь из своих заместителей.
Петр не был готов к такому варианту и не любил отступать от задуманного. Но он давно хотел помочь другу детства встать на ноги и поэтому, вопреки своей воле, решил удовлетворить его желание. И, вновь наполнив бокалы, с улыбкой сказал:
– Значит, так тому и быть. Я распоряжусь, и можешь приступать к работе хоть завтра. А сейчас выпьем за нашу нерушимую дружбу!
* * *
Когда солидный лимузин главы «Алтайского самородка» заехал за ним на следующий день, за рулем уже сидел не бывший десантник в камуфляже, а Дмитрий Голенко, в щегольской кожаной куртке, купленной им еще в Одессе. Петр принимал ванну, и дверь ему открыла Даша. Муж ей сказал, что взял водителем своего друга детства, и она, много о нем слышавшая, с откровенным женским интересом разглядывала вошедшего огромного широкоплечего парня. В его грубоватом, с крупными чертами, обветренном лице было много мужского обаяния. Дмитрий привык к успеху у женщин и, разумеется, это заметил.
«Шикарная баба и, кажется, на меня глаз положила, – самодовольно подумал он, стараясь сообразить, какую сможет извлечь из этого пользу. Ничего определенного ему на ум не пришло, и он мысленно усмехнулся: – Чую, Петька, я и тут одержу над тобой победу. Надо ей понравиться – это пригодится». И с широкой улыбкой эдакого добродушного увальня, представился:
– Будем знакомы! Я Дмитрий, друг Пети. «Морской бродяга», о котором вы наверно слыхали. Мы вместе росли, и это я выручал его в уличных боях, – похвастался он и, заметив ее недоверчивую усмешку, приосанился: – Что, разве на меня непохоже?
– Что вы, Дима, фигура у вас внушительная, – шутливо ответила Даша. – Хотя, по-моему, Петя всегда сам справляется, – в ее голосе прозвучала гордость за мужа. – Один устоит против нескольких человек. Без посторонней помощи! Он побеждает даже отца!
Дмитрий конечно это знал – как и то, что в детстве, хоть был крупнее Пети, именно тот выручал его в уличных мальчишеских драках. И все же без зазрения совести соврал:
– Теперь-то это так, а в детстве все было по-другому. Хотя, похоже, и сейчас Петя нуждается в моей защите, – гордо выпятил он грудь. – А я вновь готов костьми лечь за вашего мужа! Он отлично знает.
Эти слова напугали Дашу.
– А что, ему сейчас угрожает опасность?
– Постоянно, Дашенька! Вы разве не читаете газет и не смотрите ящик? Те, кто много имеет, находятся под прицелом.
Видя, что лицо у нее померкло, Голенко понял, что переборщил и, «сменив пластинку», скромно спросил:
– Ну как, мой друг и шеф готов ехать? Скажите, что жду его в машине!
Он повернулся, чтобы уйти, но Даша его остановила:
– Дима! Вы не просто водитель, вы – наш друг. Петя еще в ванной. Может, пока подождете на кухне и выпьете чашечку кофе?
«А что? Может пойти и еще с ней побалакать? – соблазнился было Голенко, но во время одумался. – Нет, будет перебор!» И, бросив на хозяйку огненный взгляд своих черных глаз, вежливо отказался:
– Благодарю вас за радушие, но я должен придерживаться правил, которые налагает на меня должность. Так надо!
Однако, выходя, когда она запирала за ним дверь, оглянулся и по-свойски ей бросил:
– Вижу: повезло Петьке! Уверен, что подружусь и с вами, Даша!
* * *
Олег Хлебников, несмотря на откровенное пренебрежение, проявляемое к нему Дмитрием, постоянно заботился о нем. Последние две недели, возя группу любознательных французов по Золотому кольцу России, он не смог связаться с Москвой и поэтому не знал о его приезде. «Ничего, как только вернусь, сразу позвоню Пете, – успокаивал он себя. – Уверен, что ему удалось вызволить Митьку из тюрьмы». Однако в пути автобус попал в пробку, вернулись они с большим опозданием, и группу сразу повезли ваэропорт.
И вот, когда Олег, сказав «адьё» последнему улетавшему французу, вышел из аэровокзала, он нос к носу столкнулся не с кем иным, как с Дмитрием, который доставил какого-то очень важного иностранного клиента концерна и, проводив, шел к своей машине. Оправившись от шока, Олег с радостным воплем раскрыл ему свои объятья:
– Митька! Как же я рад тебя видеть! Значит, Петя тебя вытащил?
Большой и грузный, он выглядел мелким рядом с двухметровым верзилой, который при виде «отчима» вовсе не проявил родственных чувств, а довольно равнодушно бросил:
– Привет, дядя Олег! Ты чего так суетишься? Я был невиновен – вот менты и выпустили.
– Ты хочешь сказать, что Юсупов ни при чем? – непонимающе посмотрел на него Хлебников. – А как тогда ты здесь очутился? Разве это не его лимузин?
– И лимузин его, и я у него служу водилой, – не скрывая злости, подтвердил «пасынок». – Но взял он меня потому, что я ему очень нужен.
Поскольку его опекун продолжал таращиться в недоумении, Дмитрий пояснил:
– Сам знаешь, как сейчас себя чувствуют те, кто много нахапал. Вот и он не доверяет своей охране. А мы с Петькой – старые друзья, и он надеется, что я-то его не подведу. Теперь все понятно?
«Напрасно Петя тебе так доверяет», – очень хотелось ответить Олегу, ибо уже знал его порочную натуру, но он сдержался и, не желая ссориться, спросил:
– Ты, может, зайдешь к нам на днях? Мама о тебе все время спрашивает – очень привязалась, когда ты жил с нами.
– А она болеет или больше притворяется, чтобы за нее другие все делали? – насмешливо поинтересовался Дмитрий. – Наверно, старая барыня надеется, что снова буду у нее на побегушках?
Хлебников бросил ему с укором:
– Зря ты, Митя, не ценишь хорошего отношения к себе. Кто еще, кроме нас, о тебе заботится? Только не говори, что твоя беспутная мать!
Он тут же пожалел о сказанном – так свирепо взглянул на него «пасынок».
– Еще раз услышу от тебя такое, – Дмитрий задохнулся от ярости, – и просто не знаю, что с тобой сделаю! Что же она от тебя сбежала и сошлась даже со старым евреем, если ты такой хороший? Это ты со своей каргой ее за человека не считали – вот мать и сбилась с дорожки!
В его словах была горечь правды, и Хлебников умолк, понимая: одно лишнее слово – и они порвут навсегда! Это для него было немыслимо и, овладев собой, он укоризненно произнес:
– Ладно, Митя, не будем ссориться! Ты к нам несправедлив и поймешь это сам, когда немного остынешь. Наш дом для тебя открыт.
Сказав это, он повернулся и пошел к стоянке такси.
* * *
Поначалу Петр сомневался, что правильно сделал, назначив Дмитрия своим личным водителем. Того же мнения был и его отец.
– Мало того, что ввел в дом, по сути, мало знакомого нам человека, так как за годы шатания по миру Митя сильно изменился и, судя по известным фактам, приобрел уголовные наклонности, – неодобрительно поморщился он, когда Петр, заехав вечером навестить сестер, сообщил ему о своем решении. – Негоже и то, что он будет у тебя в услужении. Друзья должны быть на равных! Иначе это ранит самолюбие – с вытекающими негативными последствиями.
