Текст книги "Последнее искушение. Эпилог"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Затем, что в центре меня могут увидеть знакомые. А в портовую забегаловку ходят только местные, и нас никто не узнает, – привела Оксана резонный довод и кокетливо добавила: – Не желаю, чтобы донесли мужу – он у меня очень ревнивый!
«Ну и пройдоха! Наверное, меня хотят напоить и обчистить, – заподозрил провокацию Сальников. – Но как говорится: фиг вам!» Опытный оперативник, он не испугался – знал все уловки бандитов – и вслух бодро сказал:
– Ладно, привык уступать желанию дам. Встретимся в «Якоре»!
* * *
Зимой дни короткие, и Сальников отправился на встречу с Оксаной уже в сумерках, а когда добрался до порта, совсем стемнело. Кафе «Якорь» нашел тоже не сразу. Его все тут знали, но портовые улочки были плохо освещены и находилось оно в дальнем тупике у самого моря. Это был третьесортный кабачок – здание обшарпанное, кругом грязь, около входа груды мусора и пустая тара. Опытный детектив, Виктор сразу почуял недоброе, но отступать уже было некуда.
«Похоже, вляпался, – озабоченно подумал он, войдя и осматривая небольшой полутемный зал с низким потолком, до отказа заполненный разношерстной публикой. – Не лучшее место для деловой встречи, да и мест свободных нет». Но оказалось – Оксана его уже ждала за столиком у дальней стены и рядом с ней никого не было. Вблизи веселилась шумная компания здоровенных мужиков, по виду портовых грузчиков, но внимания на нее они не обращали, и подозрения у Сальникова не вызвали.
Увидев москвича, Оксана помахала ему рукой. Виктор подошел, поздоровался и, сев напротив, недовольно бросил:
– Скверное место! И слишком грязно, и такой гам, что мы не услышим друг друга. Может, найдем здесь другое, более тихое заведение?
– Нет уж! – категорически отказалась Оксана – Я и сюда-то еле вырвалась. Давайте, поговорим быстрее, не то меня дома хватятся.
«Ну и врать ты здорова!» – мысленно вознегодовал Сальников, но взял себя в руки и вежливо спросил:
– Вы что предпочитаете: вино, водку, коньяк? Надо сделать заказ.
– Мне только кофе и пирожное, – снова отказалась Голенко и жеманно пояснила: – Если от меня будет разить спиртным, муж такое устроит!
Сальников был сбит с толку. «Ничего не понимаю! Как же они думают меня охмурить, если не опоят? – недоумевал он. – Надо удвоить бдительность!» Но на этот раз она его подвела. Хотя в досье была фотография Резника, Виктор не опознал его среди соседей– «грузчиков». Но это он со своими подельниками бражничал за соседним столиком, исподволь наблюдая за подозрительным москвичом.
Между тем, когда неопрятный официант с недовольным видом принес им заказанное – по его мнению слишком мизерное – Оксана заявила:
– Я ведь передумала и решила встретиться не потому, что знаю, как помочь сыну. Думаю, вы и без моей помощи спасете его от тюрьмы.
От удивления у Сальникова расширились глаза – такого он не ожидал, а Оксана продолжала:
– Петя Юсупов, с кем мой Митька пацаном был неразлучен, стал очень богат и ему это под силу. Значит, вам от меня что-то еще нужно, – она остро взглянула на Сальникова. – Я не так глупа, как вы думаете, и боюсь – вы не тот, за кого себя выдаете. Больше похожи на сыщика!
«А она, и правда, не глупа, – подумал Виктор. – Попробую с ней поговорить напрямую – будет больше толку».
– Ну что ж, – добродушно улыбнулся он, играя в откровенность. – Это верно: я частный детектив. Но действую по заданию Юсупова в интересах вашего сына, а значит, и ваших тоже.
– И в чем состоят мои интересы? – недоверчиво бросила Оксана.
– Юсупов хочет не только спасти от тюрьмы, но забрать к себе вашего сына, дать ему хорошую работу. Разве это не в ваших интересах?
– В моих, но чего вам от меня надо? Это с Митей надо говорить, не со мной.
Сальников сделал глоток скверного кофе, поморщился и объяснил:
– Вот тут вы ошибаетесь, Оксана! Ваш сын, ради большего оклада, может взяться за работу, с которой не справится, подведет Юсупова, и это плохо кончится. Вы знаете своего сына и должны подсказать, что можно ему доверить, а что нет. Разве не так? – он вопросительно взглянул на нее и включил запись.
– А что, вы правы: кому же его знать как не мне? – согласно кивнула Оксана. – Но он очень способный и справится с любой работой, даже самой ответственной, – сочла она нужным похвалить сына, но все же неосторожно добавила: – Вот только уж очень погулять любит и выпить. А чему удивляться: вся Россия пьет! Отсюда и все беды!
Свидетельство матери Дмитрия являлось самым важным аргументом, и довольный сделанной записью, Сальников уже ничуть не жалел о посещении этой отвратительной дыры. А Оксана, продолжая «трудоустраивать» сына, посоветовала:
– И не вздумайте давать работу, связанную с материальной ответственностью! У Митьки всегда из-за этого были неприятности. А так – голова у него работает, и силен как бык!
Она перевела дыхание и, словно ее осенило, выпалила:
– Вот! Мой бугай вполне может быть телохранителем у Пети! Говорят, им много платят, да и работенка эта по нему – кулаки у него пудовые и подраться любит.
Оксана бросила взгляд на соседний столик и, заметив знаки, которые делал ей Резник, извиняющимся тоном произнесла:
– Я ненадолго вас оставлю. Мне надо в туалет.
Сальников ничего не заподозрил. А Оксана, зайдя в дамскую комнату, достала из сумочки мобильник и, когда Резник отозвался, торопливо сообщила:
– Он расспрашивал, на что способен мой Митька. Юсупов, вроде, хочет взять его к себе на работу. А сам он – сыщик, нанятый Юсуповым. Во всяком случае – так говорит.
– Ну что ж, мы это проверим. Возвращайся домой! – коротко ответил Резник и прервал связь.
* * *
Если бы Сальников мог заранее знать, как его будут «проверять» бандиты Резника, то вряд ли поехал на эту встречу. Не дождавшись Оксаны, он понял, что она сбежала, и рассчитался с официантом. «Наверное, не захотела, чтобы я ее провожал. Может, ее «авторитет», и правда, ревнив как Отелло? – благодушно подумал он. – Главное – дело сделано!» На сей раз интуиция не подсказала ему о надвигающейся опасности.
Виктор прошел в гардероб, облачился в свой пуховик и покинул портовый кабак, насвистывая мотив модного шлягера. Однако, когда миновал ярко освещенный «пятачок» перед подъездом кафе, дорогу ему загородили двое. Бывший спецназовец не растерялся. Быстро оглянувшись, он увидел за спиной еще двоих, достал мобильник и подал сигнал о помощи.
«Да, недолго смогу продержаться. Но убивать меня, вроде бы, не из-за чего», – трезво, без паники подумал Виктор.
– Вам чего надо, ребята? Если сигаретку, то я некурящий, – простодушно, по-свойски обратился к ним, стараясь выиграть время. – А если бабки – то вот они! – добавил, доставая из кармана бумажник. – Правда, много с собой не ношу.
– Ты кончай ваньку валять: видели как доставал мобилу, – грубо бросил огромный, как шкаф, громила. – А ну быстро скидавай с себя все – мы разберемся, что у тебя есть, и чего нет!
– Да что вы, кореша! Я свой – отмотал срок в Сиблаге. Это не по понятиям!
Говоря, Сальников прижался к стене дома – чтобы отбиваться, когда они нападут, и затянуть сопротивление. Вся надежда была на подмогу, но она, как всегда, запаздывала, и это решило дело. Громила ударил его в живот, от чего Виктор согнулся, и когда кто-то врезал по голове кастетом, он без сознания рухнул на землю. Не теряя зря времени, бандиты обшарили его карманы. Они нашли паспорт, удостоверение сотрудника детективного агентства и протянули подошедшему Резнику.
– А он не наврал, что частный сыщик, – бегло просмотрев документы, бросил «авторитет». – Надеюсь, братки, вы его не сильно зашибли?
– На нем шапка была – вон валяется, – равнодушно ответил кто-то из братков. – В больнице оклемается!
– Это хорошо. И документы суньте обратно, – удовлетворенно бросил Резник. – Нам нужно, чтобы те, кто его послал, вытащили Гольца из тюряги.
В это время со стороны улицы послышалось завывание милицейских сирен, и бандиты растворились во тьме, оставив лежать уже пришедшего в себя и стонущего сыщика.
* * *
Меховая шапка спасла Сальникова от серьезной травмы черепа. У него не нашли даже сотрясения мозга. Однако из-за гематомы от ушиба кровоизлияние опустилось со лба на глаза, образовав черную маску, и на него было страшно смотреть. Побаливал правый бок: сильный удар в живот тоже не прошел без последствий. Но Виктору было не привыкать к боли, и уже к вечеру следующего дня он позвонил своему другу и начальнику.
– Мне, Мишка, тут немного не повезло: получил кастетом по башке от местных бандюков – так что говорю из больницы, – бодренько докладывал он будто с ним не произошло ничего особенного. – Как это случилось, расскажу дома, а пока сообщу главное.
Его звонок застал всю семью за ужином. Михаил, Света и их дочурки уже покончили с едой и пили чай.
– Это Витек из Одессы, – бросил Михаил жене в ответ на ее вопросительный взгляд. – Опять там попал в переделку! Не везет ему что-то, – и уже обращаясь к другу, озабоченно произнес:
– Ты погоди докладывать! Скажи лучше: у тебя все цело? Как тебя там лечат? Что советуют врачи?
– Да не бери в голову, Миш! Говорю же – на этот раз все обошлось. Но недельку здесь еще проваляюсь: хотят получше обследовать. Все-таки их четверо было на одного.
– А где и за что они тебя?
– В портовом кабаке – у меня там была встреча. А напали, чтобы проверить, кто я такой. Ни денег, ни документов не взяли.
– Ты прав – так и есть, – согласился с ним Михаил. – Ну докладывай, что удалось узнать о матери и сыне Голенко!
– Подробно доложу вернувшись. Самое важное у меня записано на пленку. Я ее так спрятал, что бандиты не нашли, – довольным тоном сообщил Виктор. – Там убедительные аргументы для Пети. Он не должен брать к себе бывшего друга. Дмитрий Голенко – опасный тип.
Михаил нахмурился – представил тяжелый разговор с сыном.
– Ты в этом уверен, Витек? Петя благороден и великодушен. Вопреки всему захочет помочь другу исправиться.
– А наша задача – его разубедить! – уверенно заявил Сальников. – Думаю, те факты, что привезу, помогут в этом. Петя любит Митьку, но факты, как говорят англичане, – упрямая вещь!
– Ну что ж, раз так, придется его образумить, – вздохнул Михаил, но лицо его выражало твердость. – И сделать это надо до того, как Петя примет решение. Я сына знаю: он потом не отступится!
* * *
Перед выпиской из больницы к Сальникову пришел посетитель. Это был следователь милиции Василюк. И без того низенький и щуплый, без погон, в штатском он выглядел и вовсе невзрачно. Молча протянув удостоверение, подождал, пока Виктор с ним ознакомится, и без лишних слов объяснил цель своего визита:
– Я пришел, Виктор Степанович по поводу вашего заявления о нападении неизвестных лиц у кафе «Якорь».
– Выходит, вы их не установили, – констатировал Сальников. – Впрочем, так я и думал.
– Это почему же? – остро взглянул на него старлей.
– По тому, как не торопились прийти мне на помощь, и как спокойно вели себя бандиты, хоть видели, что я сообщил по мобильнику о нападении.
Василюк поморщился, но выдержка у него была отменная, и он вкрадчивым тоном, не глядя на пострадавшего, прозрачно намекнул:
– Вам, наверное, Виктор Степанович, хочется поскорее вернуться домой, а расследование происшедшего... инцидента, – он паузой как бы подчеркнул это слово, – займет много времени. Так не лучше ли будет закрыть это дело?
Старлей поднял глаза и в упор посмотрел на Сальникова.
– И нам будет меньше мороки, и вам не придется здесь задерживаться.
Столь откровенное пренебрежение своим долгом повергло Виктора в шок, но ему стало ясно: если откажется, то застрянет здесь всерьез и надолго – ловить преступников явно не собирались. И, немного подумав, хмуро спросил:
– Если я правильно понимаю, вы предлагаете мне забрать назад свое заявление. И тогда я смогу отправляться на все четыре стороны?
– Не совсем так, – с хитрой ухмылкой уточнил Василюк. – Но, если вы захотите забрать свое заявление, мы закроем дело – и вы свободны!
Сальников взглянул на него с такой ненавистью, что тщедушный старлей съежился. Сальников махнул рукой:
– Ладно, считайте, что заявления уже нет.
Глава 5.
Казаков действует
Несмотря на периодические размолвки, происходившие у Петра с отцом, их совместные тренировки в спортзале агентства Михаила оба считали святым делом, и проводили их, как говорится, «в любую погоду». Вот и сейчас, во время азартной схватки на татами они ни о чем не думали, кроме борьбы. Годы сказывались, и Петр уже много раз брал верх над отцом. Но в этот день ему никак не удавалось, и, когда наконец сели отдохнуть, он недоуменно посетовал:
– Не понимаю, что со мной происходит. Сил невпроворот и в технике тебе, вроде, не уступаю, а ты меня побеждаешь. Я же намного моложе!
Михаил вытер влажные волосы махровым полотенцем и серьезно ответил:
– Дело ведь не только в возрасте, силе и технике, сын. Успех и в борьбе на добрую половину зависит от морального состояния. А оно у тебя в последнее время не на высоте.
– Сейчас опять начнешь меня воспитывать, папа? – вскипел Петр. – Неужто я не доказал, что могу жить своим умом? Ну что вы все меня поучаете? А потом еще говорите о моральном состоянии. Как же ему не быть плохим?
– А почему ты так болезненно реагируешь на это? И мы с мамой, и все родные, желаем тебе только добра! – укоризненно посмотрел на него отец. – Ну кто еще скажет тебе правду, чтобы избежал ошибок? Мы что же – должны молча наблюдать, как ты их совершаешь?
– Ну чего вы так меня опекаете? – с досадой возразил Петр. – Ничего страшного, если в чем-то и ошибусь! Каждый может ошибиться. А вы разве не делали ошибок?
Лицо Михаила омрачилось, и он с горечью сказал:
– Ошибки были, и очень серьезные. Одна из них нас с мамой даже разлучила. Вот и хотим уберечь тебя. Ведь знаешь поговорку: лучше учиться на чужих ошибках!
Петр угрюмо умолк, а отец мягким тоном продолжал:
– Ну сам подумай: разве мы можем спокойно наблюдать за твоим разладом с Дашенькой? Ведь мы любим ее, не говоря уже о Юрочке – продолжателе нашего рода. Если разрушишь семью – допустишь роковую ошибку!
Петр молчал, опустив голову, и Михаил решил, что надо сказать о Дмитрии.
– Или вот ты хочешь вызвать в Москву и взять к себе сына Оксаны Голенко, с которым дружил в детстве. Казалось бы, что такого? Но это будет ошибкой, чреватой для тебя большими неприятностями.
– А как ты об этом узнал? – вскинул на него глаза сын.
– Дядя Витя был в Одессе, где живет этот беспутный парень, и узнал о нем много нехорошего, – ответил Михаил, не говоря всей правды, чтобы не подвести Казакова.
Однако Петр сразу обо всем догадался.
– Ну, а какое дело его туда привело, и зачем он вынюхивал все о Митяе? – вспыхнув, пристально посмотрел он в глаза отцу. – Не ты ли послал туда дядю Витю? Я тебя об этом не просил!
Михаил никогда не обманывал сына. Не смог солгать и на этот раз.
– Ошибаешься, я его не посылал. Дядя Витя навел справки по просьбе тезки – твоего помощника. Казаков – верный друг и беспокоится о твоем благополучии и успехе вашего дела.
Разгневанный Петр даже вскочил с места:
– Я так и подумал. Ну он у меня получит! Какое право вы имеете действовать за моей спиной, ничего не сказав и не посоветовавшись?
Но Михаил был не из тех, кто отступает.
– Сядь и успокойся! Ты что о себе возомнил? – строго осадил он сына. – Мы еще не в твоем подчинении! И к Казакову тоже несправедлив – он ведь хочет во время тебя предостеречь, а для этого нужны факты. Вот почему я разрешил дяде Вите выполнить его просьбу. Между прочим, он там из-за этого пострадал.
Все еще в гневе Петр раздраженно махнул рукой.
– Ничего слышать не хочу! Не лезьте в мои дела! – однако до него дошло сказанное, он сел и, после паузы, спросил: – А что там случилось с дядей Витей?
– Он попал в больницу. На него напали бандиты, как-то связанные с твоим бывшим другом, – коротко ответил Михаил. – Ты ведь знаешь, что он арестован, и ему грозит тюрьма?
– Да все я знаю, – буркнул Петр, и чтобы закончить этот тяжелый разговор, предложил: – Давай лучше продолжим схватку! Хочу взять реванш.
– Нет, хватит на сегодня! И настроение уже не то, и у тебя все равно это не выйдет, – пошутил отец, чтобы смягчить свой отказ.
Он тоже поднялся и, прихватив полотенце, проследовал в душ.
* * *
На следующий день, приехав в офис, Петр сразу вызвал к себе Казакова. Обычно звонил сам, а тут его распоряжение передала секретарша, и Виктор, предчувствуя выволочку, приуныл. «Ну конечно же Сальников рассказал все отцу Пети, а тот, несмотря на мою просьбу, не стал от него это скрывать, – удрученно думал он, идя к шефу. – Глупо было на это рассчитывать».
– Никак не ожидал от тебя такого, Витя! – вместо приветствия, гневно бросил Петр, когда он вошел в кабинет и, не предложив сесть, потребовал отчета: – Как я должен это понимать? Считаешь себя умнее? Почему действуешь за моей спиной? По какому праву? Я для тебя уже не начальник?
Казаков стоял перед ним, опустив голову как провинившийся ученик. Но все же, собравшись с духом, постарался оправдаться:
– Брось, Петя! Ты сам в это не веришь – ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Все распоряжения выполняю беспрекословно! Но ты еще не принял решения, и я стараюсь собрать факты, чтобы оно было правильным.
Он снял и протер свои сильные очки – всегда это делал, когда волновался, чтобы успокоиться.
– Я действительно обратился к Сальникову без твоего согласия. Поступай как сочтешь нужным, но с учетом всех фактов, – заключил он. – Так будет вернее!
В его словах было столько искренности, что Петр смягчился и, вздохнув, предложил:
– Ладно, садись. Верю, что предпринял это для моей пользы. Но больше не поступай в том, что касается меня, на свой страх и риск, – строго предупредил своего заместителя. – Иначе – конец нашей дружбе и совместной работе!
Казаков молча сел в мягкое кожаное кресло, и Петр, немного подумав, распорядился:
– Коли ты сам заварил эту кашу – тебе ее и расхлебывать! И ты ошибся, будто мной не принято решение. Я друзей в беде не бросаю. Может, Митяй и пошел по кривой дорожке, но кто же еще поможет ему с нее выбраться?
Он с укоризной посмотрел на Виктора.
– Жаль, что ни ты, ни отец этого не понимаете! А для меня этот вопрос важнее текущих дел! Так что отравляйся в Одессу и возвращайся, только вызволив Митьку из каталажки! Все понял? Тогда действуй!
Казаков молча поднялся, зная: сейчас спорить с Петром бесполезно. «Ну и благородная у него натура! – с уважением к другу подумал он. – Редкостное великодушие! Но оно его подведет», – остался он при своем мнении, а вслух сказал:
– Не беспокойся, Петя! Сделаю так, как приказал, и завтра же буду в Одессе. Но ты еще хорошенько над этим подумай, – не удержавшись добавил, бросив на него дружеский взгляд поверх очков, – и все взвесь!
* * *
В КПЗ – камере предварительного заключения местного отдела милиции было душно и царил полумрак – маленькое зарешеченное оконце выходило во внутренний дворик тюрьмы и плохо освещало помещение. Дмитрий Голенко, сидевший на нарах рядом с бритоголовым крепышом, все тело которого было покрыто похабными татуировками, взглянул на краешек голубого неба, видневшегося в оконце, и мечтательно произнес:
– Ну и заживу, когда выйду на волю!
– С чего это вдруг у тебя будет такая житуха, Голец? – недоверчиво бросил бритоголовый. – Думаешь, снова возьмут на какую-нибудь посудину? Не надоело по свету шататься? И что хорошего в жизни моряка?
– А я и не думаю об этом. Отплавался! – с уверенной наглостью похвастался Дмитрий. – Буду жить в столице и не ханку дешевую жрать, а как в кино – виски да шампанское!
Бритоголовый скептически усмехнулся, но в вопросе, который задал, была откровенная зависть:
– И откуда же на тебя свалится такая благодать? Наследство там тебя ждет?
– Считай, что так, – хитро прищурился Дмитрий. – Но само оно на меня не свалится, его мне еще добыть предстоит.
– Больно ты много туману нагнал. Может, объяснишь?
– Ладно, слушай, – Дмитрий благодушно откинулся на спину и приоткрыл ему то, о чем мечтал. – Мой дружок в Москве берет меня к себе. Он высоко взлетел и богат, как Рокфеллер. Вот и я скоро буду плевать на всех свысока!
– Ишь, губу раскатал! Думаешь, он с тобой поделится? И сначала тебе надо из тюряги выбраться, – насмешливо бросил сокамерник.
Дмитрий выпрямился и посмотрел на него с видом превосходства.
– За этим дело не встанет. Мой дружок уже прислал человека, который отмажет меня у продажных ментов – я же сказал: у него бабок немерено. Ими он, конечно, со мной делиться не будет, но я свое получу!
– Это как же? – недоуменно поднял брови бритоголовый.
– А отберу у него все до копейки! – рассмеялся Дмитрий, и было не понять: всерьез он это сказал или шутит. – По миру пущу, и он у меня будет милостыню просить.
Однако бритоголовый принял это за чистую монету.
– Ничего, Голец, у тебя не выйдет! Что ты против него? Эти столичные денежные тузы – те еще хитрованы. Снова окажешься на нарах!
– Все получится! – Дмитрий не сомневался в успехе. – Один не сумел бы, но за мной Резаный! Это он все придумал. Будь уверен – мы добьемся своего!
– Не сомневался в этом и бритоголовый – согласно кивнул.
– Да уж, раз с тобой он, вы обчистите московского фраера, как бы тот ни был ловок и хитер.
* * *
Виктор Казаков вошел в свой гостиничный номер и устало опустил на стул кожаный дипломат. День он провел очень успешно и добился, чего хотел, но проведенные переговоры с коррумпированными чиновниками отягощали его совесть. Хотя исполнительному директору концерна и приходилось частенько решать деловые вопросы в обход закона, привыкнуть к этому он не мог. Быстро раздевшись, Виктор прошел в ванную и лишь после того как принял холодный душ, как бы смыв с себя прилипшую грязь, позвонил Петру в офис «Алтайского самородка». Было уже около семи вечера,но своего шефа он застал на месте.
– Ну вот, кажись, я все здесь уладил, хотя осталось ощущение, будто в г... вымазался, – доложил ему с брезгливой гримасой. – Само собой, обойдется это нам в кругленькую сумму – такова цена того, чтобы свидетельские показания против Голенко заменили, и его можно было освободить.
– А в чем его обвиняют? – деловито спросил Петр.
– В предумышленном покушении на убийство. И наверняка посадят – даже, если удастся доказать, что был в состоянии аффекта.
– Тогда как же его освободят? – удивился Петр. – Разве они смогут замять такое дело?
По лицу Казакова проскользнула ироническая усмешка.
– Дело, конечно, замять нельзя, но сделают хитрее: следствие получит новые показания свидетелей – в пользу Дмитрия.
– Теперь понял. Трудное это дело и стоит денег, – заключил Петр. – Ты уверен, что они с ним справятся?
– Уверен, так как я им в этом помогу. Возьму на себя самое трудное.
Он перевел дыхание и объяснил:
– Главные свидетели, кто может спасти Дмитрия – это девушки. Одна из них его сожительница, а другая – партнерша пострадавшего, из-за которой и вышла драка.
– Так что, милицейские не могут взять с них нужные показания? – с досадой перебил его Петр. – За что тогда с нас деньги лупят?
– С девицы, из-за которой подрались, возьмут – и с других тоже. Все покажут, что твой бузотер ранил ее кавалера случайно, и тот во всем сам виноват. А вот с подругой Дмитрия, боюсь, у них ничего не выйдет.
– Это почему же? – возразил Петр. – В милиции это делать умеют.
На лбу Казакова собрались морщины.
– Ну как тебе покороче объяснить? В общем, Дмитрий там ее очень сильно оскорбил, и она не желает его выгораживать. Девка такая, что угрозами ее тоже не возьмешь. Тут может коса найти на камень.
– А ты что сделаешь, если они не берутся? Влюбишь в себя? – с иронией поинтересовался Петр. – Думаю, опытный следователь скорее ее уговорит.
– Нет, Петя, только я могу это сделать и самым простым путем: предложу деньги. Она небогата, одна растит дочку – и это решит дело, – убежденно ответил Казаков и добавил: – Если, конечно, сумею найти к ней подход.
Его доводы убедили Петра, и он удовлетворенно заключил:
– Что ж, Витя, действовал ты молодцом. Остается довести дело до конца.
* * *
Зоя работала маляром в строительной фирме, дела которой шли из рук вон плохо. Как раз был день зарплаты, и она с кислым видом отошла от кассы, пересчитывая свою жалкую получку, когда дверь бухгалтерии приоткрылась, и ее окликнули:
– Зойка, тебя кто-то важный спрашивает по телефону! Вроде, представитель какого-то благотворительного фонда.
Звонил ей, конечно, Казаков, а назвался представителем, чтобы сразу заинтересовать Зою и вызвать на контакт. И когда она взяла трубку, уверенная, что произошла ошибка, еще больше изумилась, услышав:
– Это Зоя Трофимовна Линчук? Вы мать-одиночка, и у вас есть двухлетняя дочь Елена?
– Да, так. А кто вы? – пролепетала Зоя и испуганно заявила: – Хоть мне и трудно, но дочь я в приют не отдам!
– Не об этом речь, Зоя Трофимовна! Никто не собирается отнять у вас дочь! Мы просто хотим оказать вам материальную помощь. Наш фонд и создан для поддержки матерей-одиночек.
Не давая ей опомниться, Казаков предложил:
– Поскольку я прибыл сюда всего на два дня, давайте встретимся сегодня же! Я вручу вам деньги, и надо будет оформить документы. Все это можно сделать в холле моей гостиницы.
Он назвал гостиницу – одну из лучших в городе, и Зоя застенчиво возразила:
– Нет, туда меня не пустят. Лучше в другом месте, например, на почтамте.
– Со мной вас куда угодно пустят! – уверенно заявил Казаков. – Так что приезжайте к пяти часам, и я вас встречу у подъезда. Это устроит?
Зоя растерялась и не знала, что ответить. «Какая-то авантюра! Кому это вдруг понадобилось мне помогать? – тревожно думала она, так как отнюдь была неглупа. – Но, с другой стороны, мне позарез нужны деньги, а он их предлагает».
– Хорошо, я приеду, – наконец решилась она. – Какие нужны документы?
– Только паспорт, – ответил «благотворитель». – Ваша дочь там записана?
– Разумеется! – заверила его Зоя.
Ровно в пять, успев принарядиться, она подошла к подъезду гостиницы и была приятно удивлена, что ей приветственно помахал рукой очень элегантно одетый молодой господин в очках – его строгий облик вызывал доверие.
– Виктор Казаков, – представился он, слегка пожав ее руку. – Пройдемте в холл, и я вас долго не задержу.
Они прошли в гостиницу мимо огромного швейцара, который подозрительно уставился на Зою – таких «телок» он распознавал с первого взгляда, – но ничего не сказал. Там Казаков провел ее в укромный уголок, где стояли стол и два кресла, а когда уселись, открыл свой дипломат и, достав конверт, сказал:
– Здесь двести долларов. Это – единовременная материальная помощь. Но, – Виктор пристально посмотрел на нее поверх очков, – вы получите в пять раз больше, – чтобы усилить эффект, он сделал паузу, – если окажете содействие в одном благородном деле.
Однако, как раз это Зою успокоило. «Ну вот, я так и знала, – мысленно усмехнулась она. – Никто зря не швыряется бабками. Интересно, что ему надо? Ясно ведь, что не я сама. Как бы не продешевить». И, потупив глаза, спросила:
– А что это за дело? Оно, наверное, трудное – раз предлагаете штуку баксов.
– Совсем нетрудное, – заверил ее Казаков. – Но ответственное. Поэтому так дорого его ценим.
– Поня-атно, – протянула Зоя, решив поторговаться. – За него мне отвечать придется, – и с наглым намеком добавила: – Значит, дороже стоит.
«А она готова согласиться. Дело в деньгах, – мысленно обрадовался Виктор и, сделав вид будто колеблется, согласился:
– Ладно, мы вам набавим еще пятьсот, но это максимум!
И, вынув из дипломата лист бумаги с отпечатанным текстом, объяснил:
– Богатый человек, возглавляющий наш фонд, – друг вашего знакомого, Голенко. Ваша помощь нужна ему, чтобы вызволить друга из беды, и это благородное дело! Разве вы не согласны?
Лицо у Зои – даже под толстым слоем макияжа – сразу потемнело.
– Этот гад ползучий – предатель, и тюрьма для него – самое подходящее место! – запальчиво бросила она. – Пусть получит, что заслужил!
Явно сгоряча, она вернула Казакову конверт.
– Ничего не сделаю для этого негодяя! Мало он надо мной поиздевался!
Но умный Виктор знал, что это вспышка временная, и мягко произнес, отводя ее руку с конвертом.
– Одно к другому не относится, дорогая Зоя Трофимовна! Эти деньги вам даны как материальная помощь. А вот полторы тысячи долларов, – он вновь сделал паузу, – надо еще заработать, и мой совет: не отказывайтесь!
Зоя промолчала. По лицу было видно, что внутри нее идет борьба, а Виктор продолжал ее убеждать:
– Ну досадил вам этот Голенко, так стоит ли ему мстить? Больше он вас не побеспокоит: его друг, о котором, наверное, слыхали, берет к себе в Москву. А такие деньги вам здесь очень пригодятся!
Это решило дело. Зоя взяла в руки бумагу и, не читая, спросила:
– Я ее должна подписать? А меня саму за это не посадят?
– Не бойтесь! – заверил ее Казаков. – В ней вы лишь свидетельствуете, что пострадавший напал с ножом на Голенко, и вы видели, как он сам напоролся на свой нож. Вы и в дальнейшем должны утверждать это!
– А что? Ведь почти так и было, – приободрилась Зоя, беря протянутую им ручку. – Я все поняла и подтвержу это хоть под дулом пистолета.
* * *
На юге зимы почти не бывает. Вот и в тот день снег растаял, на улицах была слякоть, и шел мелкий осенний дождь. Но Дмитрий, выходя из тюремного изолятора, этого не замечал – у него было отличное настроение. А на улице его уже ждала машина. В ней сидел Казаков. Завидя Голенко, он приоткрыл дверцу и, махнув рукой, крикнул:
– Дмитрий, сюда!
Голенко плюхнулся на заднее сидение рядом с Казаковым.
– Большое спасибо, что вытащили из тюряги! – задыхаясь от радости, сказал он Казакову. – Я Пете век буду благодарен.
– Ты это выскажешь в Москве, а здесь не забудь поблагодарить Зою, – ответил Виктор. – Ей не меньше ты обязан тем, что вышел на свободу. Это она убедила судей, что ты невиновен, тогда как пострадавший упорно доказывал обратное.
– Да, Зойка вела себя молодцом. Я от нее этого даже не ожидал, – признался Дмитрий и проницательно взглянул на Казакова: – Наверное, вы ей заплатили – уж больно старалась.
– Какая разница? – уклонился от прямого ответа Виктор. – Важен результат.
– Значит, заплатили, – сделал вывод Голенко. – Но вы правы: она здорово мне помогла!
Некоторое время ехали молча, потом Казаков открыл свой кейс и достал из него толстую пачку денег и проездные документы.
– Этих денег тебе вполне хватит, чтобы добраться до Москвы, и на первый месяц жизни, – сказал он, вручая все Дмитрию. – Смотри, не потеряй авиабилеты. Сейчас их достать непросто.
– А вы когда обратно? Может, полетим вместе? – больше из вежливости спросил Голенко. Он вовсе не спешил в Москву – ему хотелось погулять, во всю отпраздновать свое освобождение.
