Текст книги "Очкарик 2 (СИ)"
Автор книги: Семён Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 18
Асем не стала говорить новой подруге, что на самом деле под утро была здорово истощена.
Организм человека, несмотря на молодость и относительное здоровье, за предыдущее время где-то здорово истрепался.
К тому же, магический температурный удар явно не прошёл для хумана бесследно. Самое интересное, что в мозгах разумных вроде бы нет нервных окончаний. Опасность таких магов– недоучек, как сын старосты – это такие вот подлые заклинания и касты. Видимо, семейные и передающиеся по наследству.
Ты думаешь, что его убил – а у тебя или мозг обожжен, или часть печени отварена прямо внутри живота. Последнее, правда, не проигнорируешь – там с нервной чувствительностью всё в порядке.
Провозившись с Вадимом последние сутки, орчанка начала подозревать, что талантом целителя её создатель не обидел: вынужденно настроившись на нового товарища, она через некоторое время, кажется, даже чувствовала его тело лучше него самого. Раньше у неё такое бывало только с животными.
Из сомнамбулического состояния её вывели кони, громким ржанием предупредившивые издалека, что за несколько лиг в их направлении движется одинокий верховой.
– Чужие? – и полукровка уже пообтесалась в степи.
Суть сигнала копытных она, похоже, тоже понимала, хотя и не в деталях.
– Один. Верхом. – Коротко кивнула Асем и начала подниматься с кошмы.
– Ты куда? – заволновалась Хе. – Давай будить Вадима?! Или ты сама умеешь обращаться с этой его штукой, убивающей магов?!
– НЕ ВЗДУМАЙ ЕГО БУДИТЬ! – орчанка зашипела не хуже дикой горной кошки, доходящей размерами до человека.
Она решила сохранить в полной тайне ото всех, что эту ночь боролась если не за жизнь, то, как минимум, за психическое здоровье человека.
Как следствие – дочь кочевого народа чувствовала себя измельченным фаршем, но не хотела об этом говорить вслух. Потому что тогда пришлось бы рассказывать, что невидимым энергетическим щупом она всю ночь поддерживала мозг своего спутника.
Почему-то она решила сохранить в тайне от всего мира свои новые открывшиеся способности.
Если честно, у неё появились даже свои планы и ожидания от их совместного путешествия за это время. Они были аморфными и не до конца оформленными даже еще там, во дворе заведения.
Но за эту ночь она поняла окончательно, что именно ей интересно.
Даже тень подозрения в недееспособности не должна в будущем упасть на того, кто легко поднимает руку на всех врагов без разбора, включая собственный родной народ. Защищая инородцев вместе со своей крайне необычной идеей того, что все разумные должны быть равны от рождения.
– Поеду посмотрю, кто там, – коротко пояснила она метиске в надежде, что та успокоится.
После чего тихим, почти неслышным свистом подозревала коня.
– Эй, не оставляй меня одну! Или его давай разбудим! – не отказывавшая себе всю ночь в хмельном Хе сейчас, кажется, была далека от адекватности.
Асем покачалась на носках, всерьёз прикидывая: а не треснуть ли собеседнице в лоб? Локтем, сверху?
В её нынешнем состоянии, иная аргументация и пространные словесные объяснения были почти недоступны. Скажем, неохота было тратить силы на сотрясание воздуха.
Видимо, что-то такое мелькнуло в её взгляде, потому что в следующее мгновение подвыпившая полукровка сделала шаг назад:
– Эй, ты чего?..
– Я верхом на самом лучшем коне в степи, – снизошла до объяснения орчанка, вдохнув. – Поясняю: этот десяток – племенной, если тебе оно о чем-то скажет. Зрением и слухом меня могут переплюнуть только свои, и то не все. Их опасаться не нужно. Если там кто-то опасный – я успею вернуться намного раньше, чем он доскачет до нас, в любом случае. Тогда и будем будить человека. А сейчас ему очень нужен отдых.
– Не хочу оставаться одна, – нетрезвым голосом призналась подруга.
– Сейчас ударю, – не имея сил на дискуссии, предупредила Асем. – Ты не одна. Если тебе нечем заняться, лучше ляг рядом с ним под шкуры и плотно прижмись к нему. Женское тело рядом с мужчиной очень помогает исцелению. – Договорив последние слова, орчанка с досадой прикусила язык, спохватившись, что проговорилась.
К счастью, метиска не настолько соображала, что вообще происходит.
– М-да, и от хмельного иногда бывает польза, оказывается, – проворчала себе под нос дочь кочевого народа ровно через удар сердца.
С облегчением отмечая, что Хе, согласно кивнув, сбросила с себя полностью одежду и дисциплинированно полезла на кошму к Вадиму.
Как ни парадоксально, но само присутствие молодого и здорового женского тела рядом оказывает на взрослого мужчину то влияние, которое один медик-маг в далеком южном городе называл «терапевтическим влиянием». Асем не до конца понимала слово, но очень хорошо запомнила суть явления.
Интересно, жив ли отец? Речь тогда была о нём…
***
По степи семенил самый странный отпрыск из всех копытных, каких Асем когда-либо видела.
Ориентируясь на ощущения своего коня, она, скрываясь в естественных складках местности, предусмотрительно заехала к одинокому путешественнику сзади, со стороны спины.
Весьма крепкий и абсолютно тупой, как дрова для костра, потомок кобылы и осла шагал по чужому краю, как ни в чём ни бывало.
Орчанка слышала, что подобных копытных разводили многие оседлые. Смешанное потомство ослов и коней, хотя и отличалось крайней несообразительностью, но зато было весьма неприхотливым к кормам, устойчиво к холоду и разным болезням. Самое главное – но об этом она знала только умозрительно – тянуть плуг или упряжку такой вот, к-хм, более чем странный полукровка способен много дольше даже самого выносливого коня.
Кстати, старики говорили, что такие вот смеси и живут дольше лошади.
– Воистину, брат Хе в её происхождении и судьбе, – перегруженная за сутки голова требовала разрядки. Оттого Асем говорила вслух сама с собой. – Хорошо хоть, не по разуму. Та тоже всякую гадость в рот тащит; что сожрать, что выпить… И тоже родом от весьма разных родителей…
Проехав за абсолютно беспечным всадником пару сотен шагов, орчанка убедилась, что тот даже не подозревает о её присутствии за своей спиной.
Удивленно раскрыв глаза от такой дури – не те сейчас в степи времена, чтобы так ездить – она коротко свистнула, обращаясь скорее ко всаднику, чем к его… к-хм, назвать это недоразумение скакуном язык не поворачивался.
– Здравствуй, сестра! Я тебя ищу! – обернувшийся на её свист Риф улыбался открыто и светло.
– Приветствую и тебя, – вежливо ответила парню Асем, про себя удивляясь. – Что случилось?
У неё вертелось на языке, что надо быть абсолютно под стать своему ушастому қасыру мозгами, чтобы так беззаботно разъезжать в это время, по этим территориям.
Парень говорил на двух языках: на очень скверном всеобщем, и – как на родном – на северо-восточном орквудском наречии.
Оно хотя и отличалось от ork'sha, как отец-ишак этого копытного непотребства от его же матери-кобылы, но орчанке было понятным – поскольку путешествовала та много (и большинство родственных языков знала).
– Говори на своём, – предложила она, чтобы сэкономить время.
– У нас беда, – приветливость в одно мгновение спала лица паренька.
Орчанка вопросительно подняла бровь.
– Я периодически бью сусликов в степи, – смущенно признался то ли гость, то ли случайный знакомый. – На рассвете увидел отряд орквудов… Шагают в нашу сторону, пешком.
– Ты же им родня? – уточнила дочь кочевого народа. – Да и хуманы вроде бы с ними не ссорились?
Она не стала язвить на тему того, что является не самым лучшим источником помощи в данном случае. По многим причинам.
– Я подъехал, поздоровался, – кивнул Риф, нахмурившись. – Они приняли почти как своего. Наверное, из-за языка – я же по-хумански не особо. Стали расспрашивать, что да как… лепешкой угостили…
– Орквуды. Наемники. Пешком в степи. – Повторно уточнила Асем, красноречиво глядя на собеседника. – Вначале приняли тебя за человека? Затем убедились, что ты человеком только выглядишь?
– Да! На моего жеребца поглядывали, – парень озадаченно потрепал копытное нечто по холке.
Асем подавилась собственной насмешкой, чтобы не комментировать достоинства «коня» вслух.
– В общем, они напасть хотят на нас, – выдал главное Риф.
– На всё воля создателя! – орчанка, добросовестно пытаясь справиться со злорадством, осенила себя ритуальным жестом. – Воистину, «бойся мольбы невинно притесненного, даже если он является неверным»…
– «… Ибо между его мольбой и создателем нет преград!» – подхватил Риф, отзеркаливая тот же жест.
***
Примечание.
В нашем мире цитата – перефразированный хадис, из достаточно известных ("Хадисы о мольбе невинно притесняемого")
***
– Ты можешь помочь? – без какого-либо перехода спросил, к-хм, почти товарищ.
– Ты шутишь. – Асем не спросила, а заявила утвердительно.
– Раньше у нас были маги. Они не зарегистрированные, тайком от конклава, – смущаясь, пояснил свою логику Риф. – Но это и хорошо. Орквуды – не первые же, кто к нам с оружием приходит. Вот одно дело – несколько десятков воинов против сотни крестьян. А другое дело – когда есть три мага. Были…
– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, – спокойно ответила орчанка, не прикасаясь к поводьям и коленями заставляя жеребца подстроиться под своеобразный шаг необычного копытного родственника.
– С тобой был человек. Он смог убить всех трёх магов, значит, он сильнее.
Асем смотрела на собеседника широко раскрытыми глазами, добросовестно прикидывая, как бы его не обидеть откровенным ответом.
– Плюс, он всё-таки человек. А не ваш, и не дроу. Значит, должен хотеть помочь своим. Тем более что староста его ведь и так живым отпускал, – простенько завершил логическую конструкцию парень.
– И ты хочешь, чтобы я попросила своего человека помочь людям, которые хотели меня убить? – набираясь терпения, спокойно спросила дочь кочевого народа.
– Тебя только пара десятков хотели убить, далеко не все люди, – вздохнул не самого изощренного ума мальчик. Впрочем, это компенсировалось запахом чистейшей правды, который он издавал. – Это самые противные из людей хотели, которые вместе с магами и их соседом вечно увивались. Остальные-то к тебе без зла.
– Да, их просто не было рядом, – коротко кивнула Асем.
– В вашем отряде ты наверняка главная, – неожиданно удивил странным выводом Риф. – Ты можешь приказать человеку, чтобы он и этих орквудов убил?
– Я тебе сейчас одну вещь скажу, откровеную. Только ты не обижайся.
Глава 19
– Какую? – насторожился Риф.
– Или не скажу, – чуть подумав, поправилась Асем. – Вначале несколько вопросов задам. Почему ты считаешь, что я главная? Человек, следующий со мной, что, настолько непохож на мужчину?
– У тебя кони. Все кони, на которых вы путешествуете, – абсолютно не задумываясь, ответил паренек. – Видно же, что ваши кони только тебя и слушаются. Твой человек верхом – как собака на заборе.
– Хм, так заметно? – мгновенно смутилась орчанка.
– Людям – не особо, – пожал плечами представитель дальнего родственного народа. – Можно сказать, совсем незаметно, если даже наш староста решил, что главный у вас – он.
– Ты не сильно похож на того, кто от человека отличается, – заметила дочь кочевого народа.
Асем понимала, что поступает не очень хорошо. Вместо того, чтобы дать четкий и однозначный ответ, она продолжала беседу, словно бы оттягивая самую последнюю фразу. Проставляющую все точки на свои места.
С другой стороны, с таким сильным напряжением собственной воли на фоне длительной бессонницы (вернее, на фоне полного отсутствия сна), она сталкивалась впервые.
Её ощущения сейчас были – как будто в голову залили большой казан кипятка. Собственные мозги ощущались кусками сваренного мяса и совсем не хотели соображать.
– Какая разница, на кого я похож? Главное – кем я на самом деле являюсь.
– Хорошо сказано… Отвечу сразу, чтобы не длить бесполезную беседу. Кони под нами действительно мои, все до единого. И не только они. – Асем выдохнула, подбирая слова поделикатнее. – Но человек не является ни моим слугой, ни в чем-то зависимым от меня. Он волен поступать так, как сам решит. Приказывать ему я не могу, особенно приказывать воевать за чьи-то чужие интересы.
– Я понял…
Огорчение на лице Рифа была таким неподдельным и искренним, что орчанка не удержалась:
– Слушай, а ты что, правда вот так считал – я плюну и забуду попытку меня убить? Допустим даже, он был бы мой слуга, – кочевница разгорячилась не на шутку. – С чего мне рисковать им? Для чего мне защищать хуманов? Ты что, правда считаешь, что я должна вот так всё простить и забыть?
– Мы с тобой из не чужих друг другу народов, – вздохнул парень. – Тебя же сейчас я прошу, а не хуманы.
Асем грязно выругалась, несмотря на полную недопустимость этого действия.
Услышав столь неподобающие слова из уст приличной девушки, её собеседник разинул рот от удивления.
– Значит так. Человек вами ранен, находится на излечении. Ему сейчас не то что воевать, а даже двигаться нежелательно. Просить его ни о чём не дам. Понятно? – резко выдала она.
– Куда уж понятнее, – спокойно кивнул Риф, натягивая поводья своего мула и отдавая ему команду развернуться.
Длинноухое недоразумение выполнило только первую часть молчаливого приказа своего хозяина: тупая скотина остановилась на месте.
Разворачиваться либо трогаться куда-то потомок осла и кобылы не спешил.
– Идиот. Такой же, как твой скакун, – отбросив приличия, констатировала орчанка. – Я – последняя в своем роду. Если меня не станет, всё прервётся. Твои эти люди хотели меня убить, часть из них… Вторая половина просто промолчала. Я не знаю, каким надо быть… нечистый! – ругнулась она ещё раз. – Даже слово пристойное на ум не приходит!.. Я не буду спасать своих убийц.
– Можешь не разоряться, – нахмурился собеседник, продолжавший всё это время активно шевелить пятками. – Мой скакун просто с места не трогается, я бы уже давно развернулся и уехал…
– Идиот, – опустила ресницы орчанка. – Твой «скакун» чует запах пары моих кобылиц. Ветер вон с той стороны, а у твоей скотины на удивление чувствительные ноздри. Он же не идиот… – она еле удержалась, чтобы не добавить «в отличие от своего хозяина». – Он не идиот, – повторила Асем, – уезжать от такого интересного общения. Если у него не получится сейчас, больше он таких кобылиц никогда и нигде не увидит. В ваших окрестностях, так точно.
– Помоги, – коротко попросил Риф.
Вкладывая в свои слова гораздо больше чувств, чем старался показать.
– Да будьте вы прокляты вместе, идиот-хозяин с таким же кретином-ишаком! – простонала Асем, проклиная мысленно саму себя. – О создатель, чем же я тебя прогневала?
– Ты чего? – насторожился пацан.
– Рот закрой.
Дальше орчанка, склонившись со своего седла к более низкому копытному, почесала упрямое недоразумение между ушей и, вложив в свои слова толику силы, приказала ему следовать за собой.
***
– Ух ты! – Риф глядел на Хе, не скрывая крайней степени восхищения.
Полукровка, после появления подруги со спутником, повинуясь команде, растолкала человека.
Сейчас, выбравшись из-под шкур, она стояла абсолютно раздетой в лучах утреннего солнца – и решала, надеть жилет или рубаху.
– Могу не справиться, – честно предупредил Вадим после того, как выслушал Асем. – Слушай, мать. Я тебя поддержу в любом решении, но ты сначала объясни мне свою логику?
– Нет у меня этой твоей логики, – огрызнулась дочь степного народа. – У нас и слова такого в языке нет. Я понимаю, что это значит рассудительность, но самого слова раньше не слышала даже. Его дурака жалко, – она кивнула на паренька, мало что не капающего слюной в возбуждении себе на грудь.
Хе, наконец приняв решение, натянула на себя жилет. После чего принялась влезать в штаны.
Она ещё не до конца протрезвела, поэтому движения её точностью не отличались.
– Переводи, – коротко кивнул человек орчанке и вручную развернул Рифа лицом к себе. – Сколько разумных движется в отряде, который ты заметил?.. Вооруженны чем?.. Скорость движения?.. Защитные средства у такого отряда какие?.. А у каждого отдельного бойца?…
* * *
Там же, через некоторое время.
Несмотря на абсолютно полную скорбность разума, глаза у пацана оказываются острыми. Плюс шагающие на абордаж деревни орквуды, похоже, действительно приняли его за своего.
Я очень удивлен точностью и деталями его ответов, но на ключевые вопросы у него практически нет пробелов.
– Я не справлюсь, – честно и искренне сообщаю Асем после экспресс-анализа. – Могу объяснить, почему.
– Не сейчас, – хмурится она. – Знаешь, на всё воля создателя. Можно подумать, я за этих хуманов очень переживала… – на её лице отражается явное облегчение. – Не говоря уже о том, что тебя ещё лечить и лечить.
– Эээ, а со мной что не так? – мгновенно улавливаю главное в её словах.
Вообще-то, ощущения у меня действительно странные. Но я их списывал на особенности ситуации. Плюс камень в голову – не самый лучший массаж. Могло ведь и кость пробить. Попади сбоку и в висок.
Буквально через полминуты, к своему несказанному изумлению, узнаю об ожоге мозга.
Оказывается, в этих краях возможно и такое.
– Это магия такая, – с досадой поясняет орчанка. – Тот каст, что у тебя перед глазами сформировался… – дальше следуют технические подробности некоторых тэтэха местных магических конструкций. – Слушай, – схватывается она. – А ведь ты же не только воевать с ними можешь. Ты же ещё и посоветовать что-то можешь?
– Могу. Но не уверен, что страдаю всепрощением. Лично я считаю, что ваши местные боги просто со скоростью звука всё расставляют на свои места.
– Дай свой совет мне, – решительно предлагает она. – А я подумаю, что из твоих слов ему перевести.
* * *
Там же, через несколько минут.
-… только бегите. Причём – несколькими группами, в разные стороны. Тот отряд, который описал ты, не захочет разделяться и дробиться на маленькие кусочки, которые не смогут защититься самостоятельно в степи.
По большому счёту, совет Вадима был толковым.
Если отбросить весь идиотизм ситуации, она бы и сама порекомендовала что-то подобное.
Решение не то чтобы лежало на поверхности, но и пешие орквуды в бескрайней степи – достаточно предсказуемое явление. Понятно, что они шли грабить. Поскольку орчанка очень хорошо могла рассказать, почему они путешествуют пешком.
– Знаешь, каждый день с тобой приносит что-то новое, – задумчиво сказала она, касаясь виском плеча Вадима и замирая в таком положении на некоторое время.
Риф, оседлавший одного из подаренных ею коней, гнал того галопом по направлению к своему дому.
– Этот лошак чем-то интересен? – Вадим обнял её за плечо (ну слава богам! Додумался наконец…) и, щурясь против солнца, тоже смотрел вслед всаднику. – Жалеешь, что отдала своего коня в обмен?
– Какой обмен?! – фыркнула Асем, не пытаясь даже сдержать своих чувств. – Подарила! Этот родственник нашей Хе, – она кивнула на мула, – говоря твоим языком, имеет отрицательную стоимость.
– Ух ты…
– Это ублюдок ишака и кобылы, – она уже поняла, что товарищ в копытном племени понимает ещё меньше, чем казалось изначально. – Ценность имеет только для оседлых, которым надо пахать много земли. Нам – обуза.
– А если на мясо его пустить? – оживился человек. Потом, правда, вовремя спохватился. – А-а-а, ишак – нечистое мясо?
– Да. «Сам честный, труд его добрый, а мясо нечистое», – кивнула орчанка.
– О! У нас тоже есть точно такая поговорка! Какие дальнейшие планы? – Вадим не стал углубляться в вопросы коневодства. – Следуем дальше, к месту этого вашего курултая? По пути заезжаем в нейтральные поселения и города?
– Да. Только дня полтора ещё проведем здесь. – Асем красноречиво кивнула в сторону небольшого распадка, из которого доносились звуки опустошающей желудок Хе. – Наша полногрудая спутница не послушалась меня, теперь из неё свинина с пивом сутки выходить могут. Будут… – орчанка задумалась, сказать ли человеку о своих открывшихся целительских талантах.
Она, неожиданно для себя, высвободила руку и обняла человека в ответ. Плюнув на никому не нужные теперь правила, свою ладонь Асем положила ему вообще на ягодицу, и плотно сжала.
Вообще-то, бабушка и другие старшие женщины строго-настрого запрещали испытывать на прочность великодушие мужчины в собственный адрес.
Вадим согласился дать совет Рифу только после того, как она заявила в лоб:
– Я не просто пойму, а ещё и очень обрадуюсь тому, что ты этому проклятому создателем аулу даже советом не поможешь. Но после этого я буду всю жизнь тебя бояться; короткую ли, долгую ли.
– Почему? – кажется, настолько сильно человек раньше вообще не удивлялся.
По крайней мере, вместе с ней.
– Потому что я никогда не видела под этими звёздами, чтоб разумный отдал на растерзание своих чужому народу. Особенно – кому-то навроде головорезов-орквудов.
– Моё решение обоснованно выглядит для твоего разума – но пугает твою душу? – тут же оживился товарищ.
По опыту, она поняла: он, как обычно, думает какими-то своими непонятными словами. Но говорит их сущностями ее языка.
– Ты умный, – коротким кивком подтвердила она тогда.
***
Риф честно бегал от дома к дому, тормошил всех подряд. Но так и не смог заставить людей себя послушать.
Сытые и отвыкшие от опасности обыватели, привыкшие годами прятаться за спинами семьи потомственных магов, просто не верили.
Когда, в полном соответствии с его ожиданиями, запылали крайние дома сразу с трех сторон, он мстительно плюнул в пыль:
– Иногда и от дурачка-полукровки бывает польза!
Когда он через уже никому ненужные посевы выехал к десятникам орквудов, старший отряда не демонстрировал того радушия, что раньше:
– Если хочешь остаться в живых, конягу своего отдаёшь мне. Сам присоединяешься к моему отряду – за пару сезонов станешь полноправным бойцом.
– Этот конь – подарок, – спокойно ответил Риф.
Его состоящая из двух половин душа сейчас разрывалась.
Одна половина орквудской крови злорадствовала: люди сейчас черпали полной мерой за пренебрежение к полукровке, бывшего, к тому же, не самым умным из всех.
Вторая половина, которой он относил себя к людям, просто вопила о неправильности происходящего.
– Тебе решать, – старший орквуд молча направил дорогой гномий самострел в направлении парня. – Второго предложения не будет.
