Текст книги "Тонкая структура (СИ)"

Автор книги: Сэм Хьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Калрус что-то кричит – может быть, «сбрось меня», а может быть, наоборот, «не бросай», но Арика об этом не знает, потому что уже разогналась до максимума, и ее мышление по скорости намного опережает речь Митча.

Если самолет разобьется, погибнут сотни людей. Не тех, к кому она питает особую эмоциональную привязанность – кроме, разве что, едва знакомого ей Мёрфи, – но даже так, они все равно люди. На ее совести и так немало жизней. Но если она спасет самолет, об этом узнают все. А значит, узнают и об остальном. Узнают, кто она такая и что сделала. На ее жизни можно будет ставить крест.

Если только она не успеет сбежать, когда все закончится.

А бегать она умеет хорошо.

Арика начинает ускоряться в направлении самолета и, как на буксире, тянет за собой Митча, который в панике размахивает руками.

– Нет! Нет!

Когда они достигают инверсионного следа – потратив в общей сложности пятнадцать секунд – самолет уже успевает сделать бочку. Его правое крыло направлено вертикально вниз, и судно все еще продолжает крениться. Арика хватается за фюзеляж сразу под верхним рядом иллюминаторов и забрасывает Митча на корпус самолета. Калрус закрывает лицо руками и инстинктивно переходит в нематериальный режим. Он пролетает сквозь три сидения и, ухватившись за четвертое, сбрасывает скорость до полной остановки. Приземление оказывается жестким. Ощущения от четырехмерного трения не из приятных. Самолет поворачивается, и отбрасывает Митча к потолку, где ему удается вклиниться и продержаться достаточно, чтобы собраться с мыслями.

Митчу повезло – его появления никто не заметил. Вокруг него – сплошные вопли. Звонит чей-то мобильный телефон. В поле зрения рикошетом мечутся кислородные маски, наушники и пластиковые столовые приборы. Разве еще капелька безумия что-то поменяет?

Вынырнув из своего ранца, Митч пытается понять, где находится кабина пилота.

Арика прижимается ладонями к самому толстому месту в верхней части левого крыла – то есть того самого крыла, которое сейчас направлено к земле – и принимается толкать, изо всех сил. В ответ ее руки чувствуют тревожные, пульсирующие вибрации (это шум сопротивляющегося металла, который Арика не слышит из-за слишком низкой частоты), но как-то раз она видела на YouTube ролик, в котором крыло самолета сгибали до тех пор, пока оно не сломалось, сумев, однако же, выдержать куда бóльшие деформации, чем металл у нее в руках. К тому же крыло должно нести на себе вес половины самолета – это самая прочная часть всей его инфраструктуры, разве нет?

Постойте-как, но ведь тот самолет вроде был больше?

Она пулей отлетает от судна, чуть прибавляет в скорости, на мгновение задерживает взгляд на его движении, затем снова замедляется, бросается обратно к самолету и продолжает давить. Под ее усилием металл начинает поддаваться, поэтому она ложится на крыло всем телом, чтобы распределить усилие по большей площади; человеческий мозг, однако же, не слишком хорошо справляется с механикой давления, когда у этого давления нет опоры, поэтому Арике приходится снова и снова перепроверять свою работу, дабы убедиться, что она движется в нужном направлении.

И все-таки у нее начинает получаться…

Касаясь крыла, Арика каждый раз издает дум, который слышит находящийся внутри Митч. Она движется настолько быстро, что дум-дум-дум-дум-дум занимает всего несколько секунд, и каждый ее удар резко поворачивает самолет на несколько градусов в случайном направлении. Наконец, Митча неожиданно перестает швырять по салону, и ему удается схватиться за подлокотник ближайшего кресла. Крен исчезает. Митч занимает вертикальное положение. Проход оказывается прямо у него под ногами.

Мне нужно понять, куда мы летим.

Кабина пилота, к счастью, до сих пор находится внизу практически отвесного прохода. Самолет, однако же, продолжает свое бесконтрольное рыскание – от севера к востоку, от востока к югу и, наконец, от юга к западу – совершая полный оборот за одну секунду. Небо Митч видит лишь краешком глаза и сквозь крошечные смотровые отверстия, поэтому у него нет ни единой возможности привязать движение судна к какой-либо системе координат. Ему известно лишь, что какая-то незримая, флуктуирующая сила тянет его вправо.

Он пытается отключить связанную с равновесием часть мозга и объективно взглянуть на окружающее пространство. Вниз по проходу – значит вперед. Вверх по проходу – назад.

Остов самолета издает кошмарные, пробирающие до костей звуки. Он не рассчитан на то, что его будут толкать люди со сверхсилой. Корпус, конечно, может выдержать и куда бóльшие нагрузки, но только если они действуют на структуру в целом – а вовсе не на пару точечных контактов размером с человеческую ладонь. Тем не менее, благодаря усилиям Арики, которая тянет судно за кончик левого крыла, постепенно корректируя вышедшее из-под контроля рыскание, центробежная составляющая начинает уменьшаться и в итоге сходит на нет. Два из трех, – думает Митч Калрус в тот самый момент, когда, сбросив накатившую на глаза пелену, отпускает опорную стойку ближайшего кресла и ударяется носом о дверь кабины пилота. Теперь Арике остается разобраться лишь с тем фактом, что прямо сейчас самолет, под углом где-то в восемьдесят градусов, несется к земле со скоростью в 0.8 маха.

Митч просовывает голову сквозь дверь, ведущую в кабину пилота. Увидев, что внутри есть место, он отклоняется назад, переключает все свое тело в нематериальный режим и проскальзывает внутрь, одновременно освобождаясь от своей страховочной привязи ради большей свободы движения. Одно из кресел занято пилотом. Он полулежит, навалившись телом на приборную панель. Следов второго пилота нет. Митч соскальзывает вниз, ударяется ногами о панель управления и, изо всех сил стараясь удержать равновесие, не задев каких-нибудь важных на вид переключателей, отталкивает бессознательное тело от штурвала. Митчу с трудом удается переместить пилота на пол и занять его место; уперевшись ногами в панель управления, он берется за штурвал и начинает тянуть его в обратную сторону.

На приборной панели вспыхивают красные предупреждающе индикаторы. Показания альтиметра размыты до нечитаемого состояния. Краем глаза он то и дело замечает темно-зеленые вспышки, которые исчезают спустя долю секунды.

Крылья все еще прикреплены к фюзеляжу и продолжают удерживать самолет в в воздухе. При горизонтальной скорости девятьсот километров в час стальная птица остается в небе, поэтому проблему представляет лишь тангаж самолета, который, однако же, постепенно начинает выравниваться, благодаря поддержке, пусть небольшого, но все-таки сверхчеловека, поднимающего судно за нос, и неопытным командам Митча, который тянет управляющие поверхности вверх настолько быстро, насколько это позволяет машина.

Тело Арики работает почти на максимальной скорости. Тридцать секунд Митча в ее восприятии растягиваются почти до двух часов. Происходящее ее даже немного расслабляет.

Неотложность ситуации ей совершенно неведома. Она и понятия не имеет, с какой силой они врежутся в землю.

В лучшие времена, еще до обретения сил, молодая Арика Макклюр вполне могла прокатить на закорках своего старшего брата Роя, весившего немногим меньше 70 килограмм. С тех пор ее телосложение по сути не изменилось и лишь дополнилось стабильным, четко отмеренным потоком энергии, благодаря которому ее сила теперь умножается на два в восьмой степени. Это дает ей доказанную и проверенную способность к подъему грузов массой чуть меньше восемнадцати тонн. Но типовой Боинг 747 весит все шестьдесят.

Когда до земли остается меньше пятисот метров, Арика понимает, что они не справятся. Отделившись от передней части самолета, она направляется к правому крылу и пытается его оторвать, чтобы уменьшить вес свой ноши, но алюминиевый сплав лишь мнется в ее руках, превращаясь в пластичную и прочную массу, которая совершенно не поддается разрыву. Ей не хватает сил. Джейсону это бы наверняка удалось. Но Джейсона здесь нет.

Прямо по курсу Арика и Митч одновременно замечают одну и ту же долину. Арика направляет туда самолет. У ближнего края долины располагается гора, но если ее удастся миновать, они просто ударятся днищем о дальний склон и съедут по нему вниз до полной остановки; тогда есть шанс, что половина пассажиров и экипажа останется в живых. Таков план.

Не план, а жалкое подобие.

Митч тянет на себя оба дроссельных рычага, уменьшая подачу топлива до минимума. Последние тридцать секунд он только и делал, что держался за штурвал. У него было время на размышления. Теперь он абсолютно уверен, что погибнет. Арика выжимается на полную и пытается поднять судно за головной обтекатель. У нее почти получается. Самолет занимает практически горизонтальное положение. Еще несколько секунд, и они бы справились.

Последнее, что видит Митч перед столкновением с горой, – это указатель скорости, стрелка которого падает ниже отметки в сто сорок узлов. Мгновение агонии, и все вокруг погружается в темноту.

– Мы заперты в этой Вселенной, – сообщает голос по телефону. – Есть пути, которые ведут к более высоким плоскостям бытия. Пути, о существовании которых мы не должны были узнать. За всеми нами, за каждым нашим шагом наблюдает некое божество. И всякий раз, когда мы пытаемся что-то сделать, пытаемся воспользоваться чем-то новым или мощным, оно блокирует этот путь, отбирает у нас инструменты и еще сильнее сжимает стены нашей тюремной камеры. Оно изменило законы физики, чтобы удержать нас под карантином.

– Во Вселенной Алеф технология кольцевого ката-ускорителя больше не доступна. Оно намертво заблокировало физические аксиомы.

– Оно все видит и все знает. Оно разумно. Непомерно разумно. Оно знает наши имена, и ему нет никакого дело до того, что мы тоже разумные существа. Оно уничтожает разумы, чтобы сохранить целостность тюремной камеры и медленно, но верно становится все более агрессивным. Перехитрить его будет непросто.

– Мозг Мёрфи умер, – сообщает Митч Калрус. – Он дышит и даже смотрит на меня, но говорить не может. Он стал овощем. Как и все люди в этом самолете. Что с ним произошло? Что это были за молнии?

– Их целью был Мёрфи, его знания, – отвечает Чэн. – Он был одним из наших инструментов, нашим оружием…

В этот момент звонок обрывается. Это телефон Мёрфи. Митч и Арика нашли его в проходе, ведущем к хвосту самолета, недалеко от туалета. Мёрфи несколько раз швыряло по салону, отчего его лоб кровоточит – но рана не тяжелая, кровь еще можно остановить. Телефон звонил у него в кармане. Чэн пытался их предупредить, остановить эксперимент. Слишком поздно.

Самолет застрял внутри горы. На долю секунды Митч переместил его в четвертое измерение, а затем сбросил его вниз, и объемное четырехмерное трение между камнем и металлическим остовом – трение, которое раньше существовало лишь в статьях по прикладной математике – заставило самолет с визгом остановиться в трехмерном пространстве. Головной обтекатель на десять метров выступает из камня, а весь остальной фюзеляж немыслимым образом переплетен с горой, будто во Вселенной на время отключили фиксацию столкновений.

Арика пробирается внутрь, разбив стекло в кабине пилота.

Телефон звонил, когда его нашел Митч. Однако никто в здравом уме не станет рассчитывать на надежный сигнал под валиийской горой. Митч захлопывает телефон и поднимается, не зная, что делать дальше.

– Диск создал Майк Мёрфи, – говорит Арика. – Та штуковина, с помощью которой вы собирались сбежать из нашей Вселенной. Это его творение. Кто-нибудь еще знал, как она работает?

– Зеф, – отвечает Митч. – Зеф и Митч создали его вместе. Больше об этом устройстве никто не знал. Был еще какой-то тип по фамилии Берлофф, но его уже много лет нет в живых… Ты должна доставить меня к Зеф.

– Нам нужно дождаться, пока прибудет помощь!

Взгляд Митча врезается в Арику подобно снаряду. Люди вокруг них спят, потеряли сознание, впали в вегетативное состояние и не представляют угрозы. Среди них есть раненые, но помочь им Митч с Арикой не в состоянии. Здесь есть раненые. Но их травмы не угрожают жизни. К тому же помощь уже в пути.

– Но мы не хотим быть здесь, когда спасатели доберутся до самолета, – добавляет Арика, высказывая вслух их общие мысли.

– Они будут задавать вопросы, на которые мы не хотим отвечать. Ты уже спасла полторы сотни жизней, – добавляет Митч. – Теперь помоги мне спасти еще одну. Отнеси меня к Зеф! Скорее!

Джозефина Берд сидит в своей машине в двенадцати километрах от места катастрофы, на пустой парковке в крошечной деревне Тросфинидд. Ее телефон звонит. Через каждые двадцать секунд звонок прерывается, и вызов перенаправляется в голосовую почту. Затем он звонит снова. Но Зеф не отвечает.

Глава 30. Здесь должна быть притча о силе воображения

– Взгляните на вашу дочь. Взгляните на язык ее тела, когда она носит воду на улице, а затем посмотрите на нее, когда она учится, склонившись над компьютером. Я не знаю, в чем ее особенность. Это что-то вроде технологической дальнозоркости. Когда к вам пришла та группа студентов, Ану была счастлива как никогда. Выход в Интернет – единственное, что приносит ей удовлетворение, потому что только так она может связаться с людьми, которым известно то, чего не знает она сама.

– То, что она сейчас изучает, называется эйнштейновыми уравнениями поля. Человек, известный как Альберт Эйнштейн, открыл их девяносто лет тому назад. Он был, пожалуй, самым выдающимся физиком за всю историю человечества. … Эм… физик – это человек, изучающий физику. А физика – это то, как работает наша Вселенная. Как в ней движутся и взаимодействует разные объекты. Я имею в виде не то, как взаимодействуем мы с вами, – растолковывает он родителям Ану Нкубе на языке, который они воспринимают как сносный сомалийский, – а то, как взаимодействуют мельчайшие частички Вселенной на самом нижнем ее уровне.

– Она изучает эти уравнения. Вы знаете, что такое дальнозоркость? Большинство людей видят лишь размытое пятно. Некоторые умны и могут с пользой применить свое образование; они осознают стоящий за символами смысл и понимают их очевидное применение на практике. А также выкладки – пути, ведущие как к самим этим символам, так и от них. Но Ану способна заглянуть дальше, чем кто-либо еще. У нее есть идеи, которая она не могла даже выразить при помощи слов, пока к ней не пришли те студенты с их учителем и не принесли ей разноцветные книги по математике и компьютер с модемом. Таких людей называют «савантами».

У Михаила Зыкова снова начинает болеть спина. Он слишком стар, чтобы так долго сидеть со скрещенными ногами; к тому же ему хочется пить.

Мать настроена скептически. Отец смотрит на Зыкова непроницаемым взглядом.

– Вы рассчитываете, что я поверю, будто вы действуете из бескорыстных побуждений? – наконец, спрашивает он.

Зыков кланяется, признавая обоснованность его сомнений, и обдумывает свой ответ.

– Что я с этого получу? Вспомните, о чем мы только что говорили. Подумайте о речи. Речь – это способ «коммуникации». Коммуникация не что иное, как перемещение информации – фактов, утверждений, фрагментов знаний, – из одного места в другое. «Информация». Ану рассказала мне, что у любого явления есть три стороны. Материю нельзя ни создать, ни уничтожить. Ее можно лишь превратить в энергию. Точно так же нельзя ни создать, ни уничтожить и саму энергию. Ее можно только превратить обратно в материю. Это… сложно объяснить. Ану вам сама все растолкует. Вы должны ее спросить! Она просто обожает что-то объяснять другим людям…

– А что третье? – спрашивает ее мать. К ежедневным открытиям своей дочери она всегда относилась с большим интересом, нежели ее муж. – Третья сторона – это информация. Информация определяет, сколько весит песчинка, и много ли энергии несет в себе луч света. Но информация не обязана следовать закону сохранения. Когда я вам что-то сообщаю, одна и та же информация оказывается одновременно в двух разных местах. Когда я что-то придумываю, я создаю новую информацию с нуля. А соотношение Эйнштейна, связывающее массу и энергию, «Е равно эм цэ квадрат», можно расширить до…

Их внимание ускользает. Зыков решает сбавить обороты.

– Хорошо. Какую выгоду от этого получит мое правительство? Что ж, все люди грезят о временах, когда никто в мире не будет страдать от недостатка пищи и воды. Ану как никто другой близка к воплощению этой мечты в реальность. Идея, скрытая в ее голове, стоит всех денег нашего мира. И это не пустые слова. Все деньги. Нашего мира.

* * *

Вот как должны были развиваться события:

Ану Нкубе, девушке-подростку, не имеющей никакого специального оборудования, кроме неисчислимых звезд и песчинок, и никакого образования помимо месячного курса арифметики, с которой ее познакомили британские шестиклассники, и спутникового выхода в Интернет со скоростью 2400 бод, удается – насколько могут судить ее друзья и родные, на пустом месте – создать крайне непрактичный, но при этом поддающийся экспериментальной проверке способ обойти закон сохранения массы/энергии.

Стареющий научный консультант Михаил Зыков первым всерьез воспринял то, что полдюжины остальных ученых, с которыми вскоре вышли на связь, отмели, как пример беспочвенной псевдонауки, созданной фанатичным неучем на основе недоказанных аксиом. Документ плохо отформатирован и составлен на ломаном английском, а нарисованные в MS Paint диаграммы выглядят грубыми и перегруженными. Но правила, которым подчиняется реальная Вселенная, эти уравнения отражают точнее, чем все, что было создано до них.

– Привезите эту женщину ко мне, – говорит он своим людям. – Сделайте это.

Как только температура Вселенной падает ниже определенного уровня, в ней начинают происходить фазовые переходы. Это похоже на источник переменного тока, порождающий атомы водорода. На вход подаются кванты тщательно подобранного размера. И в результате одна субпреонная частица превращается в две. Информация равна произведению энергии на квадрат скорости света. Нужно всего лишь построить достаточно большой холодильник, и можно перерабатывать пролетающие мимо тау-нейтрино в свободные преоны любого из двух видов. Двух вполне достаточно. Из двух разных преонов можно соорудить логический вентиль. Перенаправить один, так чтобы он столкнулся со вторым, и породил третий. Все равно что смешивать краски.

Зыков дергает за ниточки. Ану Нкубе на ломаном русском смущенно объясняет, что именно ей нужно, а он тем временем стоит у нее за спиной, превращая ее слова в точные и конкретные распоряжения: отправляйся туда, добудь это, построй то. Заброшенный военно-промышленный объект в Архангельской области модернизируется и получает вторую жизнь. На это уходит почти три года. Половину этого времени Ану проводит в Московском Государственном Университете, бешеными темпами изучая физику и химию, а еще половину – читая лекции уже самим преподавателям. Все это время они с Зыковым сосредоточены на воплощении Мечты.

Первый разогревочный – или, точнее, охладительный – эксперимент, проходит в конце 2008 года. На расчеты процесса сборки, которому предстоит произвести на свет самую миниатюрную – из возможных с точки зрения современной науки – машину, уходит десять тысяч часов работы суперкомпьютера, но под завершение долгой и бессонной ночи 11 ноября волшебная коробочка с полнофункциональным фемтосборщиком, наконец, готова. На вход подается информация. На выходе устройство выдает свободные кварки – верхний и нижний. Кварки моментально сливаются друг с другом в ядро атома водорода, атмосферные электроны добровольно нейтрализуют получившиеся катионы, после чего атомы, наконец, соединяются друг с другом и образуют холодную двухатомную молекулу водорода.

В расчете на единицу массы получение водорода путем электролиза воды обошлось бы в сто миллиардов раз дешевле. Да что там, в расчете на единицу массы выгоднее было бы поймать в ловушку корональную плазму самого Солнца. Но первое чудо всегда самое затратное. Магия, без сомнения, требует огромных вложений, но взгляните на расчеты «суммарной стоимости владения»…

К концу 2009 года переработана полуметровая гора выкладок с дифференциальными уравнениями, и получены решения для более крупных атомных структур. Достаточно расщепить протон и передать информацию между верхним и нижним кварками, и его уже можно использовать в качестве субатомного кухонного комбайна. Аргон, криптон, неон, радон, ксенон, цинк, родий.

Больше, совершеннее, холоднее, счастливее, продуктивнее. В 2012 году с конвейера, работающего в условиях абсолютного нуля, сходит первая молекула воды. В 2013 удается получить молекулу глюкозы. Третья версия может вырабатывать по двадцать атомов за раз. Четвертая умеет создавать дополнительные трубки и каналы, способные, в свою очередь, формировать произвольные органические структуры из водорода, кислорода и углерода. Структура реальности становится все более программируемой, а самая важная инструкция звучит как «Превратись в компьютер…»

2015 год уходит на проведение систематического деструктивного анализа квантовой структуры каждого из атомов в микрограмме пшеницы. К началу 2019-го сборщик площадью в один квадратный миллиметр, на котором располагаются маршруты частиц и неощутимо миниатюрные самоорганизующиеся магнитные поля, уже в состоянии производить пикометровые слои дезоксрибозы. И теперь им подвластно все. Вода. Алмазы. Воздух. Топливо. Бакиболлы. Пища. Компьютроний. Все, что казалось недостижимым для материаловедения. Неразрушимые материалы. Кабели космического лифта. Вино. Омары. Человеческий глаз. Все, что нужно – это задать шаблон и дождаться, пока волшебная коробка не построит достаточно большую версию самой себя. И, конечно же, способность удержаться от свободного полета в воображаемое научно-фантастическое будущее, чтобы сосредоточиться на насущных проблемах, пока мечты и реальность не станут единым целом.

В 2022 Ану Нкубе и Михаил Зыков совершают акт государственной измены. Завершенные и испытанные инструкции для фемтосборщиков пересылаются на тысячу специально отобранных электронных адресов. Оттуда они молниеносно разносятся по всему миру. Технология, разработать которую помогли разработать сотни – теперь уже оставшихся без работы – людей, из самого тщательно охраняемого промышленного секрета России превращается в знание, которое по своей распространенности на планете обгоняет всю прочую информацию. Российскому правительству приходится распрощаться со своими планами на абсолютное и перманентное экономическое господство. Зыкова берут под арест, приговаривают к колоссальному штрафу и заключают в тюрьму – судя по всему, до конца его естественной жизни. Нкубе бесследно исчезает.

К 2025 году все население Земли имеет свободный доступ к пище, свету, воде, теплу и медицине; коробки работают настолько быстро, что уже могут по заданному шаблону создавать полноценных живых людей, и будущее больше не поддается точному предсказанию.

* * *

Но затем, когда он входит в дверь, Ану Нкубе всего на секунду вдруг понимает, что скрывается за маской Михаила Зыкова.

Форма его тела ничуть не изменилась, но Ану как будто отошла чуть правее и поняла, что человек, которого видят все остальные, – это не более, чем игра перспективы. Спереди он выглядит, как обычный человек. Но если взглянуть чуть сбоку, то оказывается, что человеческое тело – лишь фасад чего-то совершенно иного, чего-то колоссального и необъятного, черного и уродливого – чего-чего-то старательно втиснутого в совершенно неподходящую для него трехмерную оболочку. Небоскреб, нижний этаж которого – это человеческое существо, а все остальные заполнены просачивающимися наружу чужеродными органами, причудливыми многомерными сенсорами и извивающимися щупами, бьющимися о метафорическое стекло. Сверху на нее смотрит некое подобие фасеточного глаза, который затем исчезает за створками век, напоминающих ловушку венериной мухоловки.

– Итак, позволь мне поведать тебе настоящую причину, – говорит Зыков, усаживаясь за стол в конференц-зале.

– Вы… вы пришелец. Вы… Что вы такое? Я же знаю вас уже несколько лет, – произносит Ану, отстраняясь от него и чувствуя, как ее охватывает паника.

– Увы, но нет.

– Постойте, постойте, постойте. Все это время. Я начинаю вспоминать. Вы… вы говорили, что работаете на российское правительство. Называли себя шпионом. Потом вы говорили, что служите одним из научных консультантов в правительстве. Позже – что это военный проект, а вы сами – российский генерал, еще позже – что хотите накормить весь мир… вы все время давали на мой вопрос разные ответы, и… я…

Порывшись в кармане пиджака, Зыков достает свернутый лист бумаги, вырванной из какого-то блокнота. Он кладет бумагу на стол и подталкивает ее к Ану, которая понимает, что это страница дневника. Ее дневника. Она была написана в одну из первых недель после переезда в Россию; среди записей, сделанных убористым и неумелым почерком, выделяется одна, прямо посередине страницы, от вторника 16-го числа к пятнице 19-го: «КТО ЖЕ МИХАИЛ НА САМОМ ДЕЛЕ??»

– Я вырвал это из твоего дневника, – объясняет он. – А заодно и из твоей головы. То же самое я делаю со всеми, чей разум начинает уходить в сторону от заданного курса. Информация – это пустяк. Там, откуда я родом, мы зачерпываем ее и перекладываем с места на место, как снег. У вас, людей, возможностей в этом смысле не так уже много – что внутри своего разума, что вне его, но базовые принципы вам, тем не менее, известны. Я не работаю на Россию. Я работаю на себя. Здесь все работают на меня.

– «Война» – слишком мелочное слово, чтобы называть им то сражение, которое я веду со своим противником. Все равно что сравнивать свечу с пылающим Солнцем. Меня вдавили в вашу Вселенную, как червяка, застрявшего под каменной громадой. Я сконденсировался на Земле, в дефектном теле этого глупого человека, потому что человеческая раса была первой разумной жизнью, первым фонтаном новой информации, появившемся во вселенной Алеф. Мне нужно выбраться отсюда, а для этого мне требуется помощь науки. Но сам я не ученый. И вот поэтому мне нужна ты. Пользуясь притворством, убеждением и – время от времени – двуличием, я, благодаря этой ненадолго снятой маске, копил силу, копил знания и людей. Это и было моей главной целью. Ты отнюдь не единственный мой проект.

– Взгляни на меня. Посмотри, каково быть вдавленным в эту трехмерную форму.

– Я нашел тебя в Сомали, потому что в тебе была своего рода искра; блестящая идея и интеллект, благодаря которому она разгоралась ярче и становилась видимой на километры вокруг. Твои фемтосборщики работают на информации, а источником информации служит разумная мысль. Твоя идея заключалась в создании машины, превращающей мысли в материю. Ты мечтала, что в деревне появится волшебная коробка, и по ночам дети будут зачитывать ей разные истории – рассказывать о своих делах за день, превращая свое творческое начало в одежду и чистую воду. Это было… настолько абсурдно, но я просто обязан был выяснить, сработает ли эта идея на практике. И вот к чему мы пришли.

Шокирующие образы в голове девушки начинают подрагивать и исчезают. Зыков снова выглядит обычным человеком. Она стряхивает с себя оцепенение.

– Не сработала, – запинаясь, отвечает Ану.

– Именно.

– Вот что будет дальше. Твои водородные фемтосборщики выйдут из-под контроля. Они начнут создавать собственные копии – в таком количестве, что никто не успеет принять контрмеры. Пока что они этого не умеют. Но один из техников готов поклясться, что видел внутри Клетки электрический разряд. Мне уже доводилось наблюдать нечто подобное, и я знаю, что за этим стоит.

– В течение пяти минут нанометровый слой сборщиков окружит все открытые поверхности в лаборатории и прилегающей к ней местности как минимум в радиусе километра. Возможно, они даже займут часть Архангельска. Зависит от того, сильно ли нам повезет. Пространство вокруг сборщиков – вероятно, в радиусе нескольких сантиметров – заполнится водородом; он покроет стены, пол, потолок, нашу кожу, глаза, рот, легкие. А потом возникнет искра. Она может иметь естественное происхождение или оказаться очередным деянием Бога – этого я не знаю. Лаборатория взлетит на воздух, и на ее месте останутся лишь обугленные куски тел и водяной пар. Реакция кислорода с водородом дает в результате воду. Это будет самый чистый в мире взрыв.

– И прежде, чем уляжется поднятая взрывом пыль, технология репликаторов перестанет работать – во всей Вселенной и навсегда. А твоей мечте придет конец.

Ану знает, что он говорит правду.

– Я выписала уравнение, выражающее эквивалентность массы, энергии и информации, – произносит она. В ее глазах застыли слезы. – А потом посмотрела на него и подумала: «Теперь это неправда. Было когда-то, но теперь нет». Как такое возможно?

– Я уже говорил. Это больше, чем просто война, а наш враг – больше, чем весь этот мир, чем вся эта Вселенная. Так вот, сегодня я умирать не собираюсь. У меня есть другие проекты и другие варианты. Ты можешь пойти со мной. Я смогу тебя защитить.

– Ты можешь пойти со мной. Или остаться здесь и погибнуть вместе со своей мечтой.