Текст книги "Тонкая структура (СИ)"

Автор книги: Сэм Хьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Глава 22. Покидая реальный мир

Когда спутниковое радио Чэна подает сигнал, он, извинившись, встает из-за стола и незаметно покидает Хорнпайпер через черный ход. За дверью есть небольшая лестница, которая ведет вниз, к расположенной позади здания парковке. Он садится и включает динамик, ожидая разговора с Арикой.

Вместо этого он слышит голос своей жены Сьюзи, которая находится на грани истерики. Чэну приходится попотеть, чтобы выудить из нее подробности. В итоге он узнает, что Арика, как он и просил, заглянула к Сьюзи, когда та была дома. Но вместо того, чтобы хоть что-то ей рассказать, Арика сообщила Сьюзи, что ее отпустили до конца дня из-за неудачного эксперимента. Они пообедали и посмотрели телевизор. Несколько часов спустя кто-то постучал в дверь. Судя по описанию, Чэн приходит к выводу, что этим кем-то, скорее всего, был Моксон.

В этот момент Арика безо всяких объяснений схватила Сьюзи Куан и улетела вместе с ней из города. Теперь они обе стоят посреди пустынного клочка кустарниковых зарослей на вершине невысокой скалы, с которой открывается вид на шоссе, ведущее к южному краю Бруксбурга.

Арика ведет себя замкнуто и не реагирует на вопросы, а Сьюзи, по вполне понятным причинам, совершенно выбита из колеи.

– Она сверхчеловек, – объясняет Чэн. – Арика – сверхчеловек. Кроме нее, есть и другие. Моя работа – как раз в том, чтобы их изучать. Выяснить, как работает их сила. Никто не знает, откуда они взялись. А США, понятное дело, хочет их взять под контроль. Я не мог тебе об этом рассказать. Я сожалею, что мне пришлось держать это в тайне, но я ведь говорил тебе насчет закона о борьбе со шпионской деятельностью. По закону я обязан был держать рот на замке. И… ты сказала, что тебя это устраивает.

– Но это же магия! – восклицает Сьюзи Куан.

– Это не магия. Просто… просто все выглядит так, будто правила, по которым действует наш мир, только что поменялись. Эта штука не работает, как астрология, Таро или превращение воды в вино. Никаких чудес. Как и все в этом мире, она подчиняется правилам, которые можно изучать, но сейчас мы находимся в таком положении, будто нам показали конечный результат тысячелетнего научного прогресса, а то, что происходило в этом промежутке, просто вырезали. Неудивительно, что все это кажется невозможным. Люди не могут летать. Но ведь и картинки не умеют разговаривать. А… а… груды металла на колесах не могут самопроизвольно ехать в гору. И здания не могут быть в полкилометра высотой. Такая уж у меня работа.

– Но она умеет летать, – говорит Сьюзи. – Как ей это удается?

– Я не знаю, – отвечает Чэн. – Я ничего не знаю, пока что. Но сегодня я встретил человека, который, вероятно, имеет к происходящему какое-то отношение. Так что теперь мы набираемся знаний. Вот что важно. А теперь ты должна меня выслушать. Сегодня, на авиабазе, они кое-кого убили, а я стал свидетелем. Они убили сверхчеловека. Это был какой-то мужчина из Малайзии. Они накачали его успокоительным, а потом убили.

– Что?

– Они убили его из-за страха перед его способностями. И не прислушались к моим словам.

– Мне тоже страшно.

– Знаю. Поэтому я обратился к Джейсону и Арике, чтобы они помогли мне сбежать. Ты ведь знаешь Джейсона Чилтона, которого я все время упоминаю? Он тоже сверхчеловек. Он доставил меня в Англию. Здесь я буду в безопасности.

– Они и тебя пытаются убить?

Чэн прикладывает радиостанцию к другому уху.

– Без понятия. Я не знаю, что они могут попытаться со мной сделать. Как и того, что, по их мнению, я могу попытаться сделать с ними. Но нельзя стать самой влиятельной страной на планете, просто так отпуская на свободу людей, владеющих военной тайной. Так что я вернулся домой. И… дальше начинается самое сложное. Теперь ты тоже Вовлечена. Вовлечена с большой буквы. Я беспокоился, что они попытаются воспользоваться тобой, чтобы добраться до меня, и именно это собирался сделать Моксон, когда заявился к тебе на порог. Так что тебе тоже нужно вернуться в Англию. Взять с собой столько, сколько сможешь унести и переехать домой. Сегодня же.

– Что? Нет. Нет, это же мой дом. Наш дом. Я не могу просто взять и съехать за пять секунд. Ты что, спятил?

– Для меня все, как во сне, если ты об этом, – признается Чэн. – Но я просто впитываю происходящее по пять минут за раз и как-то справляюсь. Насчет завтрашнего дня того же сказать не могу. Знаю только, что оставаться там, где ты сейчас, небезопасно. Даже если тебя будет защищать Арика.

– И вот еще что! Она… – Сьюзи осекается и оглядывается. Арика рассеянно смотрит на дорогу, но все еще находится в пределах слышимости, и почти наверняка следит за их разговором. – За последние несколько часов она произнесла максимум слов десять. У меня такое чувство, будто я ее совсем не знаю. Никогда не знала.

– В ее жизни произошла трагедия, – объясняет Чэн. – Ее вины в этом нет, но она все равно корит себя; она наделала ошибок и нуждается в помощи, но никто не может заставить Арику ее принять. Так что просто обращайся с ней, как с обычным подростком. Другом и телохранителем в одном лице. – Чэн не добавляет: и тогда она, возможно, не станет мнить себя богом.

– Чэн, я не брошу дом! Это же наш дом! Мы только что сделали ремонт!

– Знаю, – отвечает Чэн. – Мне жаль. Мне жаль, что я оказался втянутым в эту меганауку, ведь мы с тобой повязаны, и я не мог и представить, что это может вылиться в какой-то конфликт. Просто я думаю, что оставаться в этой стране тебе небезопасно.

– А что, если они будут преследовать нас и в Англии?

– Англия – это не Америка. Правительство США там не всесильно. А если возникнут проблемы… – Чэн делает вдох, затем выдох… – Мы всегда можем переехать в Китай.

Китай. – Это же просто смешно.

– Это испытание человечества. Испытание нашей способности приспосабливаться. Возьми несколько сумок с вещами, отправляйся в аэропорт и быстрее улетай оттуда.

– Ладно. Ладно.

– Береги себя. Передай радио Арике, хорошо? Люблю тебя.

– И я тебя.

Разговор ненадолго прерывается, пока Сюзи возвращает Арике спутниковую радиостанцию.

– Алло, – раздается голос Арики.

– Арика, мне нужно, чтобы ты позаботилась о моей жене, – говорит Чэн. – Просто проследи, чтобы с ней все было хорошо, ладно? Ты ее ангел-хранитель. Ты практически неуязвима и можешь летать. Оружия против Стихий не существует. Но Сьюзи по большому счету не часть нашего мира. Она хрупка.

Арика бросает беглый взгляд на Сьюзи, которая рассеянно переминается с ноги на ногу, время от времени отгоняя насекомых.

– Я буду за ней приглядывать, – обещает Арика.

– Спасибо. Извини, что взвалил на тебя столько всего за раз. Ты в порядке?

– …Более-менее.

– Арика, тебе ведь восемнадцать, так?

– Почти. А что?

– Да так. Просто интересно. Позвони мне, когда Сьюзи примет решение.

– …Хорошо.

– Удачи.

К тому моменту, когда Чэн отключает радиостанцию, Митч уже вышел из паба и ждет позади него.

Чэн поднимает на него взгляд.

– Полагаю, вы слышали бóльшую часть моего разговора.

– Я даже не знаю, что именно я слышал. Вы что, какой-то правительственный агент? Мне можете сказать. Сейчас я во что угодно поверю.

– Я не хочу вам об этом рассказывать, – говорит Чэн. – И вы бы мне все равно не поверили. Просто считайте, что «у меня в голове есть секретная информация». А к секретной информации умные правительства относятся, как к вирусам.

– Внутри вы упоминали «летающих людей».

Какое-то время Чэн отстраненно смотрит в пространство. На небе загораются звезды.

– Информация ждала, пока мы ее найдем. Как электрический заряд в грозовом облаке. Вы приподняли проводник в гиперпространстве, и информация в нас просто заземлилась. Звучит логично. Кажется, я вам верю. Я думаю, мы можем помочь друг другу.

– Вы сможете вернуть меня домой?

– У меня есть полный исходный текст нашей Вселенной, – отвечает Чэн. – Теоретически я всемогущ. Так что это лишь вопрос времени. Сколько у вас его в запасе?

– Не знаю, – признается Митчелл Калрус. – В теории – весь остаток моей жизни.

Глава 23. Яйцо Ула (часть 1). Артефакт был совершенно непроницаем для любых форм материи за исключением живой человеческой плоти

Объект получил обозначение 88-0009-ATY,но в документах упоминался также и под названием «Яйцо Ула» или просто «Яйцо». Строго говоря, он не было яйцеобразным, а имел форму эллипсоида, или трехмерного овала. Одна целая и восемь тысяч девятьсот восемьдесят восемь десятитысячных метра по длинной оси, поперечное сечение в форме круга, достигающего максимального диаметра в семь тысяч триста сорок десятитысячных метра. Размером примерно с человека. Отполированный до зеркального блеска. Абсолютно бесшумный, абсолютно инертный. Ни движения, ни поддающейся измерению температуры, ни исходящих изнутри шумов или вибраций, ни электромагнитного излучения.

В него можно было просунуть руку. Если на вас было кольцо или часы, они встречали препятствие. То же самое с подкожным имплантатом. Но рука сама по себе проходила сквозь него без каких-либо затруднений. Рукав рубашки упирался в внешнюю оболочку и собирался в складки, в то время как рука свободно проникала внутрь на всю длину. Для всего остального Яйцо оставалось непроницаемым. Его оболочку нельзя было повредить ни ножом, ни скальпелем. Ни дрелью. Ни пулями. Оно не поддавалось лазерам. Промышленный гидравлический пресс, стоивший баснословных денег, был уничтожен при попытке сломать Яйцо грубой силой.

Испытания с применением лазеров дали кое-какие интересные результаты. Их свет испытывал полное отражение. Полное в прямом смысле слова. Весь свет, попадавший на поверхность Яйца, отражался обратно. С точки зрения термодинамики зеркальная поверхность с такими свойствами просто невозможна. Все зеркала несовершенны. Но не это. То же самое повторялось и в испытаниях с тепловым излучением, микроволнами, ультрафиолетом, гамма-излучением, рентгеновскими лучами, радиоволнами…, что исключало любую возможность просканировать внутренность Яйца. Кроме как просунуть в него руку и ощупать.

В итоге так и поступили.

Добровольцам предстояло проявить смелость. Внутри могли находиться механизмы, химические вещества, быстродвижущиеся острые ножи, да и вообще все что угодно. Пользоваться защитной одеждой им, очевидно, было нельзя; перчатки, в отличие от голых рук, не смогли бы преодолеть оболочку Яйца. Но систематический поиск внутри Яйца ничего не дал. Сообщалось, что на ощупь внутреннее пространство было теплым; более того, помещенная в него рука быстро начинала перегреваться. Как выяснилось, тепло исходило от тел самих испытуемых; оно не могло выйти за пределы Яйца, так как отражалось от его оболочки и возвращалось к их рукам. Температуру самого Яйца засечь так и не удалось.

Яйцо было проницаемым для живой человеческой плоти. То же самое касалось и частей тела, которые обычно считаются «мертвыми»: ногти на ногах, верхний слой кожи, волосяной покров, зубная эмаль. Кровь. Кровь, вытекающая из открытой раны на человеческой руке. И даже обрезки ногтей.

При этом Яйцо не пропускало воздух. Включая тот, что находился во рту, носу и легких. В результате ни один из добровольцев не смог бы забраться внутрь Яйца, не рискуя повредить себе легкие, поэтому таких попыток не предпринималось. Зубные пломбы – нет. Контактные линзы – снова нет. В остальном человеческая голова проникала внутрь безо всяких проблем, хотя ощущения от такого погружения были довольно неприятными и отчасти напоминали то, что испытывал погребенный заживо человек.

После этого на очередной планерке возник очевидный вопрос: почему все эти испытания проводились не на животных – а именно, лабораторных крысах, а на живых людях.

Для крыс Яйцо оказалось непроницаемым.

То же самое произошло и с древесиной. С неорганикой. Металлом. Мертвой растительной массой. Живыми растениями. Живыми крысами. Живыми мышами. Мертвой животной плотью – мясом. Живыми высшими животными. Собаками. Приматами – для экспериментов была доставлена самка человекообразной обезьяны, которую впоследствии вернули целой и невредимой. Но людей Яйцо пропускало.

Живых людей – да. Живую человеческую плоть – да. Мертвую человеческую плоть – нет. По крайней мере, так казалось поначалу. Отрубленная человеческая рука – нет. Череп – нет. Органы в состоянии консервации – нет. Впоследствии выяснилось, что Яйцо не создавало преграды для органов, удаленных хирургическим путем. Изначально исследователи были поставлены в тупик. Но затем им удалось открыть закономерность: проницаемость Яйца зависела от того, в каком состоянии – живом или мертвом – находился человек, которому принадлежала испытываемая часть тела. Часть тела живого человека? Да. Часть тела мертвого человека? Нет.

За этим последовало обсуждение этической стороны вопроса.

В качестве кандидатов было выбрано несколько заключенных, приговоренных к смертной казни. Несколько из них были заинтересованы в том, чтобы посодействовать развитию науки в обмен на сравнительно быстрое и мирное исполнение приговора. Был выбран один испытуемый. Обработана целая кипа бюрократических и юридических документов. Мужчина был доставлен в экспериментальную лабораторию у горы Тарцаль. Его рука была помещена на сорок сантиметров вглубь эллипсоида, в область центра, после чего испытуемого заставили дышать воздухом, в который постепенно подмешивался угарный газ, вызывая тем самым сон, затем удушье и, наконец, смерть. Начало эксперимента было запланировано на 1 июля 1988 года, в 14:00 по местному времени.

С этого момента официальные записи прерываются на четыре дня.

5 июля, около полудня, после того, как оперативный командующий Тарцальской лаборатории пропустил два запланированных коммюнике, грузовик с отрядом вооруженных следователей остановился у входа на первый этаж комплекса. По прибытии выяснилось, что система Аварийной Изоляции Секретной Зоны (АИСЗ) была активирована в ручном режиме; в результатешахты грузовых и пассажирских лифтов, пожарные лестницы и замаскированные вентиляционные шахты были залиты слоем цемента толщиной в два с половиной метра.

Суть АИСЗ – варианты которой до сих пор находятся в эксплуатации, хотя и никогда не приводились в действие – сводится к защите внешнего мира от последствий катастрофической аварии в секретной лаборатории. Типичным примером может служить угроза биологического инфекционного агента или радиационного облучения. Она защищает планету не только от опасных утечек, но и от знания о самом существовании секретной лаборатории.

Поскольку на базе не было опасных веществ биологической или вирусной природы, следователи предположили, что виной всему была утечка топлива в атомном генераторе Тарцальской лаборатории, которая вынудила оперативного командующего, опасавшегося, что авария разрастется до масштабов Чернобыльской катастрофы, храбро принести в жертву и себя, и своих подчиненных.

Погибло тридцать восемь человек.

В итоге инцидент засекретили. Сделать это было не так уже сложно; для всех тридцати восьми сотрудников секретной базы уже были подготовлены безупречные легенды. Проект был заброшен, а база опечатана. О происшествии забыли, пока оно вновь не всплыло сорок восемь часов тому назад.

На деле же никакой утечки не было.

Глава 24. Яйцо Ула (часть 2). Полудома, катакомбы, сумеречные зоны

Две фигуры, жалуясь друг другу, устало пробираются в сумерках через горную долину где-то в туманной украинской местности.

– … Я к тому, что если говорить в общем, то я, конечно, знала, что такие низкие температуры бывают где-то в лабораториях, но не думала, что можно настолько замерзнуть. Долго еще? Мы можем сделать привал? Мне кажется, я вот-вот околею. – Это Рула. Смерть от холода ей, конечно, не грозит. Просто она ненавидит погоду. Любую – за редкими исключениями.

Александр не считает, что сейчас настолько холодно, но решает промолчать. – Если мы остановимся сейчас, ты замерзнешь еще больше. Впереди пещера. До нее явно осталось не больше километра.

– Точно! Алекс! И эта таинственная пещера! Прошлый раз ты ходил в этот поход летом. Тогда было Солнце! И хорошая видимость, между прочим! Я впервые в жизни так замерзла. Если мы умрем от переохлаждения, я тебя прикончу.

– Слушай, сегодня сильно хуже уже не станет, а завтра погода начнет налаживаться. Мы найдем пещеру, разложим плиту, согреемся, и все будет нормально. С нами все будет нормально! Это где-то за теми деревьями. Мы будем наблюдать за звездами. Завтра здесь будет красиво и солнечно, и к полудню мы уже будем в Сколиаве. Дальше нам идти только вниз.

– Ты обещал живописную природу. А это меня бесит. Я вижу один туман. И тщедушные сосенки. Мы ее никогда не найдем.

Двадцать минут они бредут в относительной тишине. Затем Александр сообщает: «Вот она». Он указывает в направлении длинной укатанной грязевой борозды, начало которой виднеется впереди. – В прошлый раз я там подскользнулся, когда спускался с холма. Дальше сворачиваем налево, и пещера будет примерно в двухстах метрах по этой тропинке. Если бы не туман, мы бы увидели ее, еще когда спускались в долину.

– Я вижу обертку от шоколадки, – с укоризной замечает Рула.

– Где?

– Там.

– Значит, – с виноватым видом замечает Александр, подбирая обертку и засовывая ее в карман, – мы идем правильно.

Спустя еще десять минут они достигают цели. Рула скрепя сердце признает, что несмотря на убогий и жутковатый вид, пещера, по крайней мере, может защитить их от разгула стихии. Чтобы согреться, она забирается в свой спальный мешок, а Александр тем временем достает плиту и начинает разогревать бобы. Когда ужин, наконец, готов, Рула уже спит, так что в итоге он все съедает один. После этого ложится сам и, прижавшись к Руле, пытается занять как можно более удобное положение.

* * *

– Просыпайся.

Александр барахтается внутри спального мешка, тщетно пытаясь выбраться наружу. Он издает примитивные, проточеловеческие звуки и щурится. Снаружи все еще темно. Точнее, очень темно. Он сверяется с часами – сейчас нет и семи утра.

– Там туннель, – сообщает Рула. – Видишь? Внутри пещеры.

Александр щурится в том направлении, куда, по его мнению, указывает Рула. На некотором расстоянии от них, в глубине пещеры виднеется бледный желтоватый круг – вход в туннель, размером примерно со взрослого человек – судя по всему, освещенный изнутри миниатюрной лампой накаливания. Свет едва виден; в дневное время его бы даже не заметили.

– Ерунда это все, – лукаво отвечает он. Вообще-то он не имеет ни малейшего понятия, что это за туннель. Александр знает лишь, что сейчас он, строго говоря, еще спит, и хочет оставаться в таком состоянии и дальше.

– Он был тут и раньше, – замечает Рула. Она держит в руках его цифровую камеру и, судя по всему, уже пролистала список снимков до фотографии, которую он сделал во время предыдущего похода. – Вот. – Она передает ему камеру, на экране которой изображена фотография, сделанная внутри пещеры. Двое улыбающихся мужчин за пятьдесят – отец и дядя Александра – стоят плечом к плечу в походной экипировке. По земле разбросано туристическое снаряжение. Вспышка освещает находящуюся у них за спиной внутренность пещеры. Вход в туннель едва заметен – если заранее знать, куда смотреть.

Алекс сравнивает фотографию с тем, что он видит перед собой в реальности. Та же местность. Тот же вход в туннель. Который, судя по всему, остался незамеченным, когда он был здесь с отцом и дядей.

– Так кто же это построил? – спрашивает Рула.

– Сейчас шесть сорок утра, – недовольно возражает Алекс, возвращая ей камеру. – Ложись спать.

– Не могу, – отвечает Рула. – Сейчас слишком холодно, и мне мешает этот гул.

– Гул. – Александр ненадолго вслушивается. Она права. Звук идет из туннеля.

* * *

Туннель оказался узким – ширины едва хватает, чтобы человек пролез через него боком. На земле у входа и дальше вглубь довольно много пыли и мусора – кем бы ни были строители этого места, прибираться за собой они явно не стали. Крошечные лампы на черных витых проводах вкручены в потолок с интервалом в несколько метров. Света хватает, чтобы увидеть, как туннель уходит как минимум на десять метров вниз, после чего изгибается и теряется из вида.

– Что, по-твоему, находится внизу? – спрашивает Рула.

– Скорее всего, шахта. Или археологические раскопки. Рула…

Рула зажигает факел и начинает спускаться, соскребая с обеих стен каменную крошку в попытке удержать равновесие.

– Я вернусь через несколько минут.

Александр испытывает отчетливо тревожное ощущение, что ему уже доводилось видеть подобное в кино. – Внутри может быть опасно, – возражает он. – Там могло произойти обрушение.

Рула продолжает идти вперед и вскоре исчезает из вида. Слова «Я скоро вернусь» отдаются эхом от стенок туннеля.

Александр, щурясь, вглядывается в темноту. Полминуты он бродит по пещере, засунув руки в карманы. Затем, выругавшись, достает из вещмешка еще один факел и спускается следом за Рулой.

* * *

Преодолев тридцать метров узкого туннеля, Александр, жмурясь, оказывается посреди подземного коридора, освещенного флюоресцентными лампами. Стены здесь выкрашены серовато-зеленой краской, потолок низко нависает над головой. Справа коридор заканчивается прочной деревянной дверью с небольшим окошком из армированного стекла, за которым не видно ничего, кроме темноты. Слева он тянется чуть дальше, после чего сворачивает направо и углубляется внутрь горы. Похожие двери располагаются напротив входа в туннель и сразу за углом. На полу валяется огромная механическая дрель и целая гора из обломков – настолько большая, что Александру приходится перелезать через нее, чтобы пройти дальше.

– Рула?

– О, ты здесь, – кричит Рула. Мне кажется, это старая советская лаборатория!

– Нам точно не стоит здесь оставаться. Что, если мы не одни?

– Здесь никого нет. Слушай. Это просто гул. Скорее всего, его издает старый генератор. – Рула тянет Александра вперед, и он неохотно следует за ней по коридору.

Похоже, что все флюоресцентные трубки либо не работают, либо мерцают.

– То есть кто-то построил все это в прошлом году?

– Нет, скорее всего, этому месту уже не одно десятилетие. Но недавно кто-то прорыл сюда ход.

– Так почему же генератор до сих пор не заглох? – спрашивает Александр.

– Потому что его перезапустил тот, кто прорыл туннель, глупенький.

Александр на мгновение останавливается у черно-желтой предупреждающей ленты на полу. Лента тянется через весь пол, идет по стенам и потолку, образуя замкнутое кольцо, окружающее коридор. Второе такое же кольцо находится чуть дальше, примерно в десяти сантиметрах от первого. На полу и потолке между двумя лентами располагаются узкие металлические рельсы; внутри каждой из стен виднеется край толстой металлической плиты. На примыкающей к ленте стене Александр замечает пару маленьких клавишных панелей, на каждой из которых имеется большая красная кнопка с выведенной снизу трафаретной предупреждающей надписью. Это защитная дверь, которая сейчас задвинута внутрь стены.

Не заметив, что он остановился, Рула минует еще несколько темных дверей и заворачивает за угол. Следом раздается ее крик. Александр бежит к ней и тоже кричит, увидев прислонившийся к стене скелет.

Труп серый, и уже успел порядком разложиться. Было бы непросто определить его пол, не будь на нем толстого свитера – судя по всему, мужского размера – с кошмарным сочетанием цветов. Темные брюки, очки с толстыми стеклами, дешевые часы.

– У него в руке пистолет, – замечает, приходя в себя, Рула. – Он пытался себя защитить. Смотри. У него в свитере большая дырка. А на стене пятно. Его кто-то застрелил. Охрененно большой пулей.

– Здесь? – Александр долго оценивает ситуацию испытующим взглядом. Стена позади трупа серая, и это отличает ее от тошнотворного бледно-зеленого цвета, в который выкрашен весь остальной комплекс. Собственно говоря, вид этой стены наводит на мысль, что раньше здесь было продолжение коридора, но затем его изолировали. Теперь на этом месте осталась всего одна полоса черно-желтой ленты с расположенными за ней углублениями в стенах, полу и потолке, а дальше – сплошной бетон.

Рула делает снимок, воспользовавшись камерой Александра.

– Он здесь не меньше десяти лет, – замечает она. – Сюда.

* * *

Александр понимает, что Рула идет вдоль синего промышленного кабеля, протянувшегося через пол комплекса.

– Я хочу выяснить, куда он ведет, – объясняет она.

Они проходят мимо еще двух тел – на этот раз одетых в военную форму советского образца и распластавшихся на полу с лежащими неподалеку пулеметами. Рула едва не поскальзывается на стреляных гильзах. Она делает еще несколько снимков мрачной, похожей на лабиринт, базы. Продвигаясь дальше, они снова то тут, то там видят оставленное на полу оружие. Раскиданные повсюду документы. Брошенные пенопластовые стаканчики из-под кофе. Кругом полно пыли, и витает запах застоявшегося воздуха. Александр наклоняется, чтобы подобрать ксерокопию какого-то документа. Текст вполне читаем, но разобраться в нем совершенно невозможно. Слишком много научной и военной терминологии.

– В этом документе есть рисунок. На вид – большое яйцо.

– Алекс, а вон на ту штуку оно похоже? – Рула впереди, у следующей T-образной развилки.

Он бежит к ней и, взглянув туда же, куда смотрит Рула, ошарашенно замирает на месте. На полу выпуклыми грудами металла лежат грубо погнутые и разломанные противовзрывные двери, буквально усыпанные разноцветными знаками – красно-белыми, бело-синими, черно-желтыми. Внимание. Неопознанный объект. Внимание. Неизвестная угроза. Риск радиационной опасности. Риск биологической опасности. Риск меметической опасности. Позади находится испещренный предупреждениями арочный проем – точно такой же, как и в любом другом месте этого комплекса, – а за ним – огромный кубический бункер метров двадцать пять шириной.

В центре бункера, подвешенное на сложной конструкции, отчасти состоящей из обычных строительных лесов, а отчасти – из объемистых гидравлических амортизаторов, – располагается зеркальное яйцо. Оно полностью бесцветное (и лишь отражает цвета окружающей обстановки), удерживается в вертикальном положении, а его размера как раз хватает для того, чтобы внутри поместился кокон со взрослым мужчиной. Сверху на него светят два прожектора, которые отражаются аккурат в глаза Александра и Рулы, отчего создается впечатление, будто яйцо смотрит на них парой ослепительно ярких, немигающих глаз.

В случае аварии дверь будет

закрыта и заблокирована

автоматически

Персонал, требующий доступа

к бункеру A/T/Y,

ВКЛЮЧАЯ СЛУЖБЫ ЭКСТРЕННОЙ

ПОМОЩИ,

должен получить разрешение

оперативного командующего

*** ВНИМАНИЕ: Далее в силу

вступают сдерживающие

процедуры А. И. С. З. ***

На полу комнаты разбросаны тела восьми человек. Повсюду – брошенное исследовательское оборудование. Слева от двери, в непосредственной близости от нее, располагается древний компьютерный терминал 1980-х годов, с навалившимся на него скелетом в белом халате. Осторожно приближаясь к Руле сзади, Александр понимает, что верхняя часть помещения окружена балконом, на который можно подняться при помощи лестницы – оттуда за происходящим наблюдает еще несколько мертвецов. Синий кабель, вдоль которого шла Рула, подключен к промышленной электроророзетке, вмонтированной в пол комнаты.

– Как думаешь, что это такое? – спрашивает Рула, зачарованная собственным отражением. – Американская спутниковая технология? Похоже на продвинутую модель Спутника. Или просто большую каплю ртути.

– Мне здесь не нравится, – замечает Александр. От этого места у него по коже ползут мурашки. Ему кажется, будто за ним наблюдают, будто мертвые тела движутся, когда он на них не смотрит. – Нам нужно отсюда выбираться.

Рула фотографирует каждый закоулок. Снимок яйца она делает дважды, так как в центре первого из-за отраженной вспышки остается яркое белое пятно.

Посередине опоры, на которой держится яйцо, располагается передвижная медицинская койка. Несмотря на стоящий рядом подъемник, Рула поднимается к ней по лестнице. Койка снабжена фиксаторами для рук и ног, изготовленными из кожи и овчины. Фиксаторы разорваны. Сбоку от каталки расположена платформа, по-видимому, предназначенная для врача, работающего с лежащим на ней пациентом. Там же стоят два баллона – предположительно с кислородом или закисью азота, – к которым подсоединен длинный шланг с пластиковой маской на конце. По другую сторону каталки находится яйцо – ровно так, чтобы пациент мог свободно поместить внутрь него свою руку. При условии, что это возможно. Более внимательный осмотр показывает, что фиксаторы для рук на этой стороне каталки остались целыми.

Наклонившись вперед, Рула легонько щелкает по яйцу пальцем, и оно издает легкий стук, поглощая бóльшую часть звука, как сплошной кусок камня.

– Рула, эта штука в крови, – неожиданно замечает Александр. Рула делает шаг назад. Александр прав. Из яйца, ровно там, где находится каталка, торчит кость; струйка засохшей крови тянется вдоль его оболочки до нижнего конца, в тени которого скрывается темная, широкая лужа.

– То есть кто-то засунул туда свою руку, и… и им пришлось отпилить… – начинает было Рула.

– …вся комната в крови. – Александр поворачивается и неожиданно начинает внимательнее разглядывать стены. Он был слишком сосредоточен на яйце. Возможно, его зрительная кора просто списала все на повреждения от воды – отслоившиеся обои или вроде того. Однако подушка на каталке вовсе не красного цвета, она заляпана красными пятнами; на крупных настенных панелях кое-где видны настоящие взрывы, будто их кто-то обрызгал краской, а под многими телами – засохшие темно-красные тени. (Присмотревшись внимательнее, Алекс видит по меньшей мере две раздробленных бедренных кости и руки, сломанные под такими углами, о которых больно даже подумать. Мало того, даже торчащая из яйца кость выглядит так, будто ее отломили, вместо того, чтобы аккуратно отрезать пилой…). Кровавые подтеки тянутся с балконов, от некоторых из лежащих там трупов, где кровь, скорее всего, скопилась и перелилась через край; несколько пятен попали даже на прожекторы, подвешенные на цепях в двадцати метрах от пола. Местами виднеются кровавые отпечатки ног.

В человеческом теле содержится довольно много крови, но она не находится там под высоким давлением.

Когда Александр встречается взглядом с Рулой, сомнений не остается: она, наконец-то, начинает понимать суть происходящего. Рула первой добирается до выхода и мчится по коридору, вновь следуя вдоль лежащего на полу синего кабеля. На бегу Александр замечает развешанные то здесь, то там зеленые знаки аварийного выхода. Когда они снова оказываются у T-образного перекрестка, где был найден первый скелет, синий кабель заворачивает вправо, туда, откуда они и пришли, в то время как светящиеся бегущие человечки на зеленых знаках указывают налево, в сторону мертвого ученого и залитого бетоном коридора.