Текст книги "В завоеваниях рожденные"

Автор книги: Селия Фридман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

– Я не боюсь тебя, – сопел он, ощущая, что его тело наполняет страх.

– Что ты хочешь предложить?

– Хайарак. И – ты свободен.

Ациа, казалось, тоже были удивлены. Какой-то офицер выключил телефон и бросил несколько гневных слов девочке, Правителю и Кровавым Буквам. Но гневный характер его жестов постепенно смягчился. Ли Дар взял телефон:

– Я подтверждаю предложение Анжи ли: Хайарак на твою свободу. Если ты победишь, то будешь свободен. Мы доставим тебя до Границы и дадим корабль, который отвезет домой. Если ты проиграешь... – он передернул плечами. Хайарак все решит.

– Ваше слово? – в его голосе было презрение.

– На мое слово можно положиться. Я отвечаю за околопланетные службы. Звездный Капитан эр Лиц берет на себя ответственность за Имперские военные силы.

– А кто мой соперник? Ни один дариец не будет драться с человеком на арене – теперь мое происхождение известно.

Девочка взяла телефон, помедлила минуту, оглядев здание. Хотя стекло и непроницаемо снаружи, он почувствовал себя беззащитным перед ее взглядом.

– Я твой соперник, – тихо сказала она.

Так что – ребенок? В Хайараке будет принимать участие ребенок?

В приступе ярости он отошел от окна. Его жизнь они могут взять, по его Достоинство – никогда! Он распахнул ногой дверь и заметался по комнате. Дарийцы пресмыкались перед ним. Нация полуживотных-полурабов, среди которых только Кровавые Буквы заслуживали уважение. И ему суждено умереть, разыгрывая бой с ребенком, девочкой, на забаву Ацийской Империи?

Он с силой стукнул кулаком по двери, которая чуть не слетела с петель.

– Я – бракси! – но его восклицание было заглушено гулом дарийцев, и Главный Код его языка не был услышан никем.

Он был напуган. Ему когда-то казалось, что он предвидел все. Но не это. Чего они добиваются, заставляя сражаться против этого ребенка с кроваво-красными волосами? Что знают они, неизвестное ему? И кто она, в конце концов? Варик вновь услышал голос Правителя, но его телефон был слишком далеко, слой он не смог различить. Да и не желал.

Думай, Варик, думай. Ярость отбушевала. Ситуация ясна. Если Кровавые Буквы поддерживают ациа, то сделать что-либо трудно. Все пути ведут к смерти. Остается только выбрать лучший.

Если они дают слово, они его сдержат – ациа держат слова. Но у тебя, Варик, нет пути – так решили бракси.

Я должен сражаться с ребенком? В ней есть что-то, чего я не знаю. Твои преимущества очевидны – сила, инстинкт, рефлексы. Никто из подростков не сравнится со зрелым мужчиной. Но у ациа явно есть камень за пазухой. Что он собой представляет – тебе не узнать до тех пор, пока ты не выйдешь на арену.

Я – выше, сильнее. Я знаю Хайарак. Каков бы ни был ее секрет, как она выдержит бой?

Ациа считают, что – да.

Ациа могут ошибаться.

Я тоже могу ошибаться.

Ребенок...

В социальных законах бракси нет указания на то, что нельзя убить ребенка, разнести его на куски.

Внезапно Варик засмеялся. Жить, как он жил, делать то, что он делал, а теперь начать размышлять над ситуацией, которая была сплошным сумасшествием, если посмотреть в корень! Да, он будет драться, потому что другого выхода нет. И завтра ночью он будет мертв или свободен. Но он никогда не станет пленником ациа. Если он победит... Нет! Когда он победит, он попросит не только свободу. Его отправят домой, и браксана узнают его гнев. Это будет платой за то, что ему пришлось унизить себя до боя с ребенком.

Он в последний раз глянул на дверь, за которой томились заложники. Никогда больше он не увидит этих жалких существ. Он рад этому.

Тяжелое дарийское солнце спускалось к зениту, когда Варик вышел на арену. Быстрым презрительным взглядом он окинул толпу. Свободных мест не было. Многие ряды были заполнены Кровавыми Буквами – они прилетели со всей планеты на этот необычный Хайарак.

"Вы прилетели сражаться? – подумал Варик. – Или потому, что в этот день должен умереть человек? Или двое...".

Сектор номер четыре занимали представители ациа – завоеватели Дари.

"Я не достанусь вам. Вы отправите меня домой. Или я умру. Но я не буду вашим".

Ациа: представители властей, три Директора, на почетных местах Звездный Контроль, Охрана и... какое-то неизвестное учреждение, отличительный знак которого – красная лента, перехватывающая лоб под бровями.

Варик усмехнулся. Теперь он – бракси. Его кожа, возможно, отливает темным блеском, как и кожа дарийцев, но его повадки, высокомерие, его суть – браксианские. Почему ациа согласились на это? Очень скоро он увидит своего врага, а потом отправится домой... Как приятно предвкушать эту сладкую месть!

Девочка ступила на арену с противоположной стороны. Взгляды сосредоточились на ней.

"Что в ней такого, что ациа уверены в моей смерти? В чем кроется опасность, какой неизвестный мне фактор даже Звездный Контроль считает способным уравновесить мой опыт бойца Хайарака?"

Он внимательно посмотрел на нее. Бледная кожа сделала бы честь любому браксана. Странные красные волосы, уложенные в тонкие косы, струились по спине – казалось, ее истязали хлыстом... Он слегка нахмурился – она была хороша развита, мышцы упруги. Раньше она казалась ему моложе.

Неважно.

– Куар Анжа ли, – начал он, соединив два ее имени для традиционного ритуального приветствия. – Я удивлен, как ты отважилась выступать в этой насмешке над Хайараком!

Пусть Кровавые Буквы получат свое!

Стальные глаза не мигая смотрели на него:

– Твоя недостойная кровь зальет эту арену, бракси. Ты падешь здесь – на виду у своих врагов. Ты узнаешь страх, которого ты никогда еще не испытывал.

– А тебя ждет участь ребенка, который мечтал о крови...

– Тогда начнем.

Гнев кипел в нем, но он пытался не выплеснуть его наружу. "Она не произнесла своего имени на Хайараке. Мастерица мелких оскорблений. Но поможет ли тебе это, когда чужие люди вкусят твоей крови?"

Он медленно кружил вокруг нее, пытаясь по ее движениям угадать характер будущего боя. Она сделала выпад – это был слабый, безопасный рывок. Он просто отступил в сторону. "В чем твой секрет, ребенок? Почему ациа считают, что ты можешь победить меня?"

Ее следующий выпад чуть не задел его локоть, но превосходная тренированность помогла ему уклониться.

"Хорошо, – хмуро подумал он, – но недостаточно хорошо".

Он парировал удар и нанес ответный. Кончик меча задел ее плечо, потекла тонкая струйка крови.

"Сейчас... Пора кончать с этой таинственной канителью".

Он поразился, когда ее глаза засверкали. Все ее тело подтянулось, мускулы напряглись.

"Тебе это знакомо? Ты знаешь этот Закон – Закон Первой Крови? Вдыхаешь этот запах, и он становится твоей силой? В этом твой секрет, ребенок иного народа? И ты считаешь, этого достаточно?.

Ему нужно было сразу атаковать ее вновь, он пожалел, что потерял время, пораженный тем, что Анжа знает Закон, Варик сделал выпад, но девочка уже стала... другой. С молниеносной быстротой она без труда парировала его удар.

Теперь он понял, что будет нелегко. Он стал осторожнее – подобно охотнику, кто испытал на себе зубы своей жертвы. Преимущество было пока на его стороне, но разрыв сокращался. Каков итог действия Первой Крови для человеческого ребенка? Он передвигался быстрее, чем она, но медленнее, чем в начале боя. Ее меч отражал его удары с большей силой.

Варик старался не думать, сосредоточиться на Хайараке. Но семена сомнений уже были брошены и дали свои ростки.

"Почему тебе удалось завоевать доверие Империи? Почему?"

Он наступал на нее, но она отражала удары с умением опытного бойца. Ее меч скользнул рядом с его плечом. Она умеет драться, он вынужден это признать. Этого Варик не ожидал.

Под жарким солнцем слышался лязг оружия. Время словно остановилось. Лишь длинные тени напоминали о быстротечных минутах. Красные волосы девочки горели в закатных лучах. Он не мог достать ее, его удары – самые мощные, какие только могла позволить рука, – встречали несгибаемый меч.

Он почувствовал страх. Бояться женщину – этого не позволяют себе бракси. Но солнце, казалось, лизало его кровь... Царапина на руке, открытая рана на щиколотке, и там, и там... Их все больше – этих саднящих уколов. Она передвигается слишком быстро, всегда готова встретить его удар и... есть что-то еще. Страх, говорили первобытные браксианские воины, это чувство, которое может принести пользу. Страх заполонил Варика и придал ему силы. С новой энергией он нападал на Анжу, страх стал источником его нарастающей мощи, под напором которой ей пришлось отступать. Он знал, что должен менять тактику. Бессмысленно истечь кровью от дюжины мелких ран. Он должен сломить ее оборону. Есть смысл попробовать ударить изо всей силы так, чтобы ее меч был перпендикулярно его – более легкое оружие Анжи не выдержит. Если оно сломается или хотя бы треснет, то победа будет за ним.

Они передвигались по арене, и тут он обратил внимание, что линия, обозначавшая границу круга, рядом с нею. Он готов был разразиться истерическим смехом, предвидя свой триумф.

"Она не пересечет ее. Тот, кто испытал на себе действие Закона Первой Крови, не может зайти за эту черту. Она не заступит за нее, у меня есть преимущество!".

Она все ближе и ближе к черте. И тут он размахнулся, чтобы нанести свой сокрушительный удар...

Она увернулась.

До того, как он ударил.

Холодный пот выступил у него на лбу. "Нет, – подумал он. – Нет, я не верю".

Варик снова сделал выпад. С легкой улыбкой она увернулась вновь. Страх начал сводить судорогой его тело.

"Не может быть!" – стонал его ум.

Ее движения словно предвидели то, что он задумывал.

И теперь он понял, о чем пытался догадаться с того самого дня, как она вышла на свою охоту.

"Телепатия!".

Она кивнула – к его ужасу!

"Не может быть!".

"Это так!".

И мысль, Ее мысль пронзила его, он вспомнил слова: "Ты узнаешь страх, которого не испытывал никогда".

"Нет!".

Она улыбалась, кружась вокруг него, казалось, самое трудное для нее позади. Выстоит ли он против этой могущественной власти?

Он должен.

Ему потребовалось все его умение, чтобы отразить очередной удар, и только царапина пролегла на бедре. Хотя удар мог быть смертельным.

Она – не человек! Он знал, что ациа не считали эту силу противоестественной, и он проклинал сейчас свой народ, который был равнодушен к психической мощи.

Он проигрывал бой, это становилось все очевиднее. Теперь она искала возможность поразить мышцу, которая выведет из строя руку, ногу, все тело... Хуже всего была его уверенность, что раньше она забавлялась с ним. И это ранило его браксианскую гордость сильнее, чем ее меч изранил его тело.

"Я не дам ребенку победить себя! – он произнес это мысленно, но надеялся, что она поняла. Он знал, что ациа напряженно следят за ним, он был им нужен в качестве игрушки, для упражнений ума. "Нет, вы не получите меня!".

Он вновь атаковал. Он не собирался быть куклой в руках ребенка. К его удивлению, она не смогла увернуться, и кровь заструилась из ее плеча.

Бессознательная ярость! В этом спасение?

Он постарался ни о чем не думать. Преимущества пока на ее стороне, но за каждую нанесенную ею рану, он нанесет ответную... Вид ее крови разъярил его.

Он вновь загнал ее к самой границе арены. Рядом с чертой она будет ограничена в движениях. Появилась надежда, слабая, но благословенная. Он почти освободился от парализующего страха, все его умения вернулись к нему.

Сейчас...

Низкий удар под углом пригвоздит ее к бордюру. Сверкающее лезвие взметнулось в воздухе...

Она отбросила свой меч.

Схватила его запястье.

И мир потемнел...

"Почувствуй мою ненависть. Пусть она течет по тебе. Это будет моя ненависть. И твоя".

Море боли. Ужас. Что-то грубое, чужеродное вторглось в его мозг. Все остальное исчезло. "От тебя у меня нет секретов. Я войду, я раздену твою душу и плоть. Испробуй мою ненависть!".

Он противился вторжению, чувствуя, что тонет в этом море. Где она поверхность, блаженный воздух? Он стал частью ее разума, не желая того, и эти токи боли, ненависти сотрясали его мир – бессильный, тонущий корабль, гибнущий в неизбывных волнах.

"Ты лишишься сейчас всего, что делало тебя человеком. Тебя нет – ни образа, ни гордости, ни секретов. Я буду владеть твоим страхом, и он будет разрастаться до тех пор, пока ты не перестанешь существовать".

Варик пытался бороться, но его никогда не учили сражаться с этой силой. У его народа сохранились лишь легенды о мутантах, которыми пугали детей и считали несуществующими.

"Посмотри на меня!".

Он сделал это против воли. Ее ум не был молод. Она прожила десять жизней – жизней своих учителей, их глазами и ушами видя и слыша все. Ту боль, которую она пережила, не пережил бы и взрослый. Это было дитя ненависти и насилия, в ней не осталось места для теплых чувств. Они не взрастут в ней – нет почвы, чтобы бросить семена добра...

Этот больной мир взрослых слишком рано коснулся ее, она впитала в себя ненависть и жажду убивать, но ее тело не годилось для исполнения заветных стремлений – до сегодняшнего дня.

– Ты будешь принадлежать мне, – сказала она ему, и в ее тоне он уловил чувственные нотки. Угроза заставила его кровь заледенеть в жилах. Внезапно он понял:

– Ты – браксана...

Уже ее глазами он увидел, как она взяла его меч из неподвижной руки и нанесла ему удар. Он не мог уклониться. Боль взорвалась в нем, и он увидел этот удар, разрывающий его грудь тысячью глаз тех, кто собрался на его смерть.

Темнота – и конец.

Десять тысяч пар глаз неотрывно следили за тем, как Анжа ли, дрожа от возбуждения, одним мощным рывком, выдернула меч из тела поверженного врага. Казалось, что теперь, когда бой окончен, ее силы истощены. Длинный меч выпал из рук...

Никто не шевельнулся, когда она опустилась на колени рядом с павшим. У каждого зрителя словно было право стать свидетелем того, как Анжа подставила сложенные ладони под ручей крови из смертоносной раны. Кровь наполнила горсть – кровь бракси, она знала это. Ее ноздри затрепетали, когда она выпила эту багровую жидкость.

– Будут еще, – прошептала она, ни к кому не обращаясь. – Я клянусь.

Начался ритуал у тела павшего. Двое из Кровавых Букв прошли на арену с наркотическими маслами, которые вернут ей силы. Лаун Сет настоял на своем праве быть одним из них, и он первым подошел к ней, протянув руку...

И неожиданно с криком отскочил, как будто его обожгло.

В ее глазах стояла печаль.

– Я не сказала, что могу, – мягко произнесла она, не закончив.

Второй Кровавая Буква, так же как и Лаун Сет, не смог ее коснуться.

– Нет, – прошептала она. – Я не...

Истекая кровью, она качнулась.

– Куар, – начал Лаун Сет.

– Закончите ритуал, – пробормотала Анжу, – сделайте все как должно. Не нанесите никому оскорблений.

– Нет никакого оскорбления, Куар, – и добавил: – Кровавая Буква.

Она пыталась что-то сказать, но силы покинули ее. Закрыв глаза, она упала. Лаун Сет инстинктивно бросился к Анже, сознание покинуло ее, и он смог подхватить девочку.

– Закончите, – прошептал он, и остальные кивнули в согласном единении своего клана. Быстро дав указания, Лаун Сет унес ее с арены.

Ритуал начался.

– Мне все равно, кто вы, – сказал дариец. – Мне все равно, кем вы служите. Мой ответ – нет.

– Но... – начала Торжа. Эбра положил руку на ее плечо.

– Если они говорят "нет", значит – нет. Формально она – не гражданин Империи. Торжа, она вне вашей юрисдикции.

– Но когда дело касается военной безопасности...

– Звездный Контроль не может переступить через Дарийские власти, она не гражданин Ации. Это специальное примечание к Закону о Завоевании. Здесь душно, может быть, нам выйти на террасу?

Дарийская ночь была прохладной. Он глубоко, с наслаждением вздохнул.

– Восемь стандартных дней в этом чертовом корабле! Это не для меня. Ты-то привыкла, Торжа. Мужчине нужна земля, чтобы упираться ногами.

– А как насчет пяти лет в космосе, о которых я слышала? Героическая жертва – отказаться от твердой поверхности под ногами? Бесконечные битвы и кровопролития и ни минуты передышки?

– Это было давно. Кабинетная работа излечивает от подобных глупостей. Ты сама это поймешь, – он облокотился на металлический бордюр. – Пересечь половину Империи, чтобы увидеть какого-то ребенка, один Хаша знает зачем! А эти примитивные местные жители не способны усвоить ничего мало-мальски важного! Какой идиот выдумал идею конституционной Империи? Хаша, только сейчас я понимаю, что у нас нет тех возможностей...

Позади них раздались шаги по грубому каменному полу – к ним приближался человек.

Торжа узнала Лаун Сета:

– Кровавая Буква, – объяснила она Эбре, – который присматривает за Анжей ли. Начальник ни Кахва, Звездный Контроль, – представила она Эбру воину.

Дариец, казалось, не обратил внимания:

– Мне сказали, что вы здесь. Если вы хотите повидаться с ней, то можете это сделать.

Торжа устремилась к двери, Эбра последовал за ней, но Лаун преградил дорогу, глаза холодно блеснули:

– Только она.

Эбра заколебался, потом пожал плечами и отступил.

– Ну что ж, иди, Звездный Капитан. Я буду ждать здесь. – Затем добавил на непонятном для Лауна языке: – И когда вернешься, не забудь объяснить, для чего я здесь.

Лаун Сет жестом указал Торже куда идти. Потом обернулся к Эбре:

– Анжа – не одна из вас, – тихо сказал он. – Она больше походит на нас. Лучше ациа оставили бы ребенка в покое, пока она пытается вылечиться. Мои люди знают, что делать.

"Знают ли?" – подумал Эбра, но ничего не сказал.

Кровавая Буква провел Торжу по хорошо охраняемому коридору к маленькой комнате в тупике. По дороге он разъяснил:

– Она будет жить. Я рад этому. Бывает, что лекарства не приносят пользы – не тот состав или индивидуальное неприятие. Исход бывает фатальным. Здесь все прошло хорошо. Но полное выздоровление наступит нескоро. Здесь, – он указал на дверь. – Она спрашивала о тебе. Поэтому ты здесь. Но должен напомнить: ее тело истощено, как и разум. Постарайся не показывать своего волнения, если сможешь.

Она быстро посмотрела на него:

– Это так заметно?

Он рассмеялся, хотел сказать что-то насмешливое, но передумал:

– Да. Входи.

Девочка лежала на простой больничной кровати, тяжело дыша. Свет из коридора ворвался в комнату, которая не была освещена. Когда Торжа закрыла дверь, они оказались почти в полной темноте. Окно было закрыто плотной занавеской, и только слабый свет просачивался сквозь щели.

– У меня глаза видят даже в темноте, – объяснила девочка. – Лаун Сет сказал, что это бывает в таких случаях.

Голос походил на шепот, но казалось, причина кроется не в физической истощенности.

– Ты слышишь? – мягко спросила Торжа.

Девочка улыбнулась:

– Да. Но это не тема нашей беседы?

Она хотела сесть, но слабость не позволила ей, и Анжа вновь упала на подушки.

– Ты знаешь, зачем к здесь? – спросила Торжа.

– Ты думаешь, я читаю твои мысли? И да, и нет. Я не могу... как бы это сказать... извлечь из тебя информацию. Но явные мысли, эмоциональный фон все это считывается легко.

Можно сравнить с книгой – про что она, можно узнать, глядя только на обложку.

– Я читала книги.

– Мало кто их читает.

– Те, кто изучают браксианскую культуру, читают.

Девочка была заинтересована.

– Ты специалист по межнациональным контактам?

Торжа кивнула.

– И это связано с тем, что ты здесь?

– Это связано с бракси.

Торжа пододвинула стул к кровати. Веки ребенка были почти закрыты, но даже под этой тонкой пленкой глаза жили своей жизнью.

"Ее трудно убить", – подумала Торжа.

– Анжа ли, ты осознаешь, что ты сделала?

Сквозь эти тонкие, обожженные солнцем, ресницы прорвался взгляд проницательных глаз:

– Что?

– Ты – Кровавая Буква. – Торжа пристально посмотрела на левую руку девочки – глубокий темный шрам соединял запястье и локоть. Рука инстинктивно дернулась, стараясь избежать взгляда Звездного Капитана. – Ты – Кровавая Буква человеческой расы. Не какой-нибудь лазутчик, опозоривший Хайарак своим присутствием, ты – та, кого Кровавые Буквы сами удостоили чести быть одним из них. Не знаю причин – факт остается. Жизнь человека стала ценнее в восприятии дарийцев. Кризис теперь позади, ситуация улучшилась. За один день ты сделала столько же, сколько два столетия дипломатических усилий. Анжа ли, – голос Торжи стал глуше, – зачем ты охотилась за бракси?

– Для собственного удовольствия, – резко ответила девочка.

– Твои враги будут гордиться таким ответом.

– Кто сказал: "Чтобы охотиться на бракси, нужно думать как бракси"?

– Дармел ли Тукон.

– Мой отец. Моя семья давно служит Империи. Если бы... да... я бы присоединилась к ним.

"Сейчас, – подумала Торжа, – скажи ей!".

– Ты можешь это сделать.

Девочка посмотрела на нее с изумлением:

– Что ты хочешь этим сказать? Я даже не могу считаться гражданином Империи. Мне запрещено пользоваться системой Охраны.

– Я знаю это.

– Тогда как...

– Дай мне рассказать тебе о правительстве Империи. Император – очень практичный человек, терпеть не может всю эту бюрократическую чепуху. Если военные власти скажут, что ты им нужна, он вернет тебя. Эбра ценит мое мнение и поддержит это решение. Звездный Контроль – тоже.

– Этого мало.

– Совет Справедливости никогда не изменит своих решений, это поставит под сомнение всю его работу. Что касается Объединенного Совета Национальностей, то начальник Звездного Контроля занимает видное место в Совете Человеческой Расы. Он может выступить в твою защиту и обжаловать решение Совета Справедливости, если к тому будут предпосылки.

– Это ни Кахва собирается выступать в мою защиту?

– Сомневаюсь. Но Эбра выбрал себе преемника.

Глаза девочки широко открылись, она поняла:

– Тебя.

Торжа согласно кивнула головой:

– Это еще не решено. Но я согласна.

– Понимаю. Это означает, что трое из Большой Пятерки будут женщины.

– Две женщины и один – транссексуал, таким образом – баланс: пятьдесят на пятьдесят. Для браксианского мира это неприемлемо – они не примирились бы с женским большинством в правительстве. Для нас это неважно, вопрос пока не существенен, если речь идет о власти, но для них подобный поворот событий – превращение Империи для мужчин в государство для женщин. Формальное сообщение такого рода может усилить напряженность и даже породить военные конфликты.

Она наклонилась к Анже:

– Я хочу, чтобы ты вошла в состав Звездного Контроля.

В темных непрозрачных глазах девочки засветилась радость.

– Придется еще многое сделать...

– Ты согласна?

– Меня не отпустит Институт.

– Два года будет еще продолжаться твоя подготовка. После этого ты покинешь Институт.

– У тебя есть ответы на все вопросы.

Торжа улыбнулась:

– Я все продумала. Не люблю воздушные замки, Анжа ли. Я вижу в тебе мощный потенциал, который нельзя растрачивать попусту. Граница Войны – вот где ты будешь нужна. Что ты скажешь?

Девочка глубоко задумалась:

– Что я могу сказать? Это – все, о чем я только могла мечтать. Мне нечего терять. Да, Звездный Капитан, да.

– Тогда отдыхай и набирайся сил. Эбра сейчас на Дари, мы можем заняться твоим делом. Совет Справедливости будет иметь дело со мной.

"А также Совет Национальностей. И Император. А также Институт, где считают, что ребенок принадлежит им... Но это только самая легкая часть.

Но как, Хаша, мне объяснить все это Эбре?"

6

Харкур: Чем сложнее язык, тем больше возможностей с его

помощью влиять на мировоззрение людей.

149 Пока отступает вода (ожидание ужаса, а высшая точка – 150)

150 Тело остается – безжизненное

(сожаление, болезненное удовлетворение)

151 Бледная рука на мокром камне (это конец)

152 Вновь всплеск воды, словно последнее желание

укрыть эту мертвую руку саваном.

Я ждала.

Собравшиеся молчали. Их лица – словно маски равнодушия. Они браксана.

В конце концов Кеймири Затар кивнул. Я разрешила себе вздохнуть.

– Хорошая работа, – он махнул слуге, чтобы тот принес мою награду. Хотя я думаю, что последний образ был несколько безвкусен. Некий вторичный эротический выплеск.

Я и сама ругала себя за такой выбор, но тут постаралась защититься:

– Перед такой аудиторией... Разве эротическое содержание не было присуще самому образу? Воспользоваться здесь разговорными сексуальными модуляциями кажется мне излишним и утомительным. Пришлось бы пожертвовать скрытыми смыслами.

– Я согласен с твоим выбором, но меня удивляет, что не-браксана смог уловить столь тонкие вещи.

Когда передо мною легли золотые синаи, я постаралась не выдать своего изумления. – Возьми их, женщина, твой спектакль стоил того.

Я поклонилась:

– Благодарю, Кеймири.

– Настоящего поэта трудно найти, а женщину – тем более. Почему ты занялась искусством?

Я воспользовалась интонацией вызова, как поступила бы и моя мать:

– Отказавшись от поисков других путей, я начала получать радость от искусства.

Он засмеялся, многие заулыбались. Безусловно, их смутило то, что я говорю с иронией, но не использую Иронический Разговорный Тон. Более двух мыслей зараз они не способны осмыслить!

"Мои учителя, – подумала я, – были правы: чем ярче поэт, тем труднее ему найти слушателей".

– Ты – настоящий мастер своего дела, – сказал Затар. – Твое мастерство композиции столь же хорошо, сколь и твой ум?

Я кивнула с чувством враждебности. Он продолжал:

– На девятый день зенита я организую праздник для девочки из Кеймири и членов их Домов – всего сорок человек. Мне хотелось бы чего-либо оригинального, без сложных подтекстов, вне политики. Но что-то броское. Что-то, что может произвести впечатление – некоторые из гостей не знакомы с тонкими чувствами.

В его голосе ясно звучало обещание.

– Мне нужен список гостей.

Я не была уверена, что это – вежливая просьба, но он улыбнулся:

– Я вышлю список. Ты живешь...

Я глянула на золото:

– В Курате, у Декорва.

– Я знаю этот дом. Есть еще что-нибудь?

– Нет, – но тон моего голоса говорил: да.

– Хорошо, – но я поняла: позже.

Я полетела домой как на крыльях.

Список, посланный Затаром, не замедлили принести. Прекрасный справочник – лучшее нельзя и желать. Девять Кеймири с самыми различными вкусами и еще домашние... Что вы скажете о браксана, ждущем дерзостей, но не желающем их сносить? Или жаждущем лести, но ненавидящем низкопоклонство?

У меня было множество тем и стихов, способных заполнить библиотеку литературных записей. Некоторые были слишком сложными, другие недостаточно психологичными. Пол моей комнаты был усыпан отброшенными листами с неоконченными записями. Мне хотелось хотя бы найти тему – пусть я потом не смогу найти слов, так у поэтов бывает.

Но не иметь никакой зацепки – такого не пожелаешь даже ациа!

Исторический пласт я отвергла сразу. Эти образы – на любителя. История – субъективная наука, и каждый видит здесь все по-своему. Нет хуже испытания для поэта, чем услышать: "Прекрасно, но в битве при Кос-Торре принимало участие 436 ациа, а не 432, не так ли?".

Я отбросила также все чувственные сказки. Разнообразие сексуальных вкусов у этой публики столь велико, что для автора не представляется возможным угодить если не всем, то даже многим. Было нежелательным даже вмешивать хоть намек на эротику, поскольку Хозяйка Дома Кеймири Ретева считала сексуальные темы вульгарными.

Трудно было придумать ситуацию хуже этой! Таджхайн!

Это восклицание, вырвавшееся невольно, навело меня на мысль... Таджхайн – неприкосновенный бог-учитель браксана. Отважусь ли я прибегнуть к религиозной теме – перед лицом народа, который с презрением относится к тем, кто сделал религию смыслом своей жизни?

А почему бы и нет?

Далеко за полночь я продолжала работать. Однажды мне пришлось выйти на улицу, чтобы найти чистую кассету для диктофона, и я с трудом избежала встречи с мужчиной, вышедшим на поиски удовольствий. Я работаю, и это достаточная причина отказать ему. Вряд ли стоило совмещать поэзию и попытки удовлетворить сексуальные потребности незнакомца. Хотя и очень трудно этого избегать...

К середине дня я почувствовала, что может родиться шедевр. Начало рассказ о слове, потом образный переход к теме величия. Я чувствовала, что дело идет. Образ накладывался на образ: что-нибудь для каждого. На поверхности – сюжет: кровавая история божественного происхождения клана браксана. Для Загара и ему подобных, которым и призван служить поэт, тысяча разных смыслов, кое-где тонкий юмор, масса подтекстов – так может творить лишь истинная Служанка Поэзии.

На четвертый день я сплела этот узор – словесный гимн Войне, Страсти и Высшему Вероломству. "Я расскажу вам о смерти Создателя", – обещала я, склонив голову на стол. И во сне вновь тысячи линий сплетались, рождая голос. И в этом голосе я слышала речь браксана.

Поэт Ланта.

Я поклонилась, сердце дико заколотилось. Я знала, что по крайней мере двое Кеймири не любят мое искусство, значит я должна победить, и моя жизнь, – цена этой победы. Остальные должны быть довольны, их можно покорить настоящей поэзией, а мои стихи именно из этого ряда...

1 Я расскажу вам о смерти Создателя

(Триумф) удовольствие (конец)

2 И вы будете сожалеть и боги будут сожалеть

(Превосходство и слабый всплеск удовлетворения)

3 И те, на кого снизойдет благодать

(Превосходство)

4 Падут на колени, перед судьбой небес

(Насмешливый приказ)

5 И не поднимут своих недостойных глаз,

чтоб взглянуть на Пустоту живущих богов.

На тринадцатый строчке я поймала их внимание – я знала, что это будет так, у меня были достойные учителя. Поэзия, когда ее исполняют, – особая форма искусства. Захватить аудиторию непросто, даже если долго готовиться. Многим поэтам не удается найти контакт с публикой, если поэтический текст кажется слишком близким сердцу автора. Свой текст я считала чем-то одушевленным, и, отдавая его этим браксана, мне хотелось, чтобы он вошел в них, стал их частью, как первородное слово младенца.

В стихах родился живописный образ Создателя. Здесь бродила, как свежее вино, мифология разных народов, но главное – это то, что бог был причастен к сотворению Всего в этом мире. И притягательность его незыблемой мощи была непреодолима. И в этом основной драматизм поэтического повествования. Средь подводных течений сюжета нашел себе место и ручеек иронии – я позволила им смеяться над своим Создателем – Авра-Салосом, который сотворил эту вымышленную вселенную. Авра-Салос не был прародителем браксана.

Мой голос стал глуше, когда я начала рассказ о Таджхайне. Моя речь стала почти бессвязной, когда я говорила о хаосе, в котором родилась Ар жена Первородного и прародительница всех женщин. Ее рождение собрало воедино свободные мысли небес, и возникла Пустыня Создания.

Эти браксана были в моих руках, я видела это. Я работала вдохновенно, читая отдельные куски наизусть, иногда импровизируя. Я угадала...

Ар в своей бессмертной славе пересекла небо, Ар – богиня хаоса, чья свобода ограничила волю мужчины, склоняющегося перед женщиной. И в этот момент я знала, что они опасаются этой богини – эти браксана, никогда не способные открыто признаться в своем страхе, постоянно разыгрывающие лживый спектакль безверья. И хотя большинство не понимало всех подводных смыслов, бессознательно они впитывали в себя мой стих. Я видела это по их жестам и глазам.