Текст книги "В завоеваниях рожденные"

Автор книги: Селия Фридман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Справедливый гнев наполнял все существо Принца. Высоко над ним в темноте приближающейся ночи горела звезда Кейга. Эта планета потребовала выполнения законов. И хотя Кеймири пытались запугать ее, но военные отказались выступить. Неслыханно. Но если подобное возможно, и если бы в Центре появился настоящий глава, то стало бы возможным добиваться справедливости, правитель не был бы под давлением Кеймири.

"Да, – мрачно подумал Принц, – пришло время для Седан-Мурама заявить о себе. Я должен поговорить с остальными".

"Планеты восстают, одна за одной, протестуя против анархии в Кеймирате. Некоторые искренно хотят "изменений в Центре". Остальные пытаются решать экономические и политические проблемы. Абсолютная монархия принесет пользу каждой планете и колонии, страдающим от прихотей представителей современного региона. Они это знают после того, как Флот Границы решил не вмешиваться. Теперь все – дело времени, Торжа. Более умелое правительство означает более умелое ведение Войны. Мы должны выступить – нам нужно остановить...".

"Но мы не должны выходить из рамок законности, Анжа. Или же мы не должны выступать совсем".

Главный Командир Ламос посмотрел на записку – да, адрес тот. Дверь отворилась. Не успела она закрыться за ним, как следом вошел человек, которого Ламос знал хорошо.

– Ты неплохо выглядишь, – сказал Затар, используя Тон легкого приятного удивления.

Да, так оно и было. Жизнь на Гарране сделала свое. Ламос не только сильно похудел – он познал вкус радостей, не ведомых ему ранее. Древняя кровь браксана, бегущая по венам этого когда-то очень полного человека, теперь, казалось, нашла свое "я" в новом теле.

Нет, он был не там, где человек настолько зависел от техники в залитой звездами Пустоши, что становится частью механической души, а там, где реальны грязь и кровь, насилие и разбой.

– Я говорил, что обязан тебе, – сказал Ламос Затару.

– Я всегда к твоим услугам.

– Расскажи мне о своем влиянии на офицеров флота.

– Смотря что тебя интересует. Командиры любят, когда среди них есть браксана, если он, конечно, не суется в их драгоценные правила, я старался облегчить их жизнь – по возможности. Можешь быть уверен, они этого не забудут. Что еще ты хочешь знать?

– Ты знаешь проблему с Кейгой?

– Ты хочешь сказать, что как-то связан с этим?

Годы могли научить Ламоса говорить и выглядеть подобным браксана, но потребовались бы века, чтобы отучить его от прямолинейности.

– Твой флот призовут выступить – дисциплинарная акция против Кейги, возможно, и против других планет.

– Ах, это! – сказал Ламос. Затем, улыбнувшись, спросил:

– А как насчет Курга?

– Курга?

– Задача моего Флота на сегодня. Высокоразвитая планета, пять колоний, совершенно независимая... Ты наверняка знаешь? – Ламос был удивлен, когда Затар отрицательно покачал головой. – Кеймири, при всем моем уважении, мой Флот предпочитает выполнить более существенное задание, а не играть роль межзвездной полиции на неприписанном участке. Уже много месяцев мы разрабатываем план действий на Курге. И я не представляю, что кто-то сможет нам помешать, будь это даже человек из Центра. Мы – не Флот Границы, ты это знаешь.

– Ты гарантируешь? – тихо спросил Затар.

– Конечно, – его глаза сверкали. – Могу спорить.

Кеймири поднял руку, чтобы показать кольцо на указательном пальце.

– Это – планета, – Затар протянул кольцо Ламосу. – Прелестное местечко. Недалеко от Границы войны. Возможно, ты знаешь. Я даже там навел порядок.

– Хорошо, что я покинул Центральные планеты, – Ламос взял кольцо. – Без сомнения, это ценный подарок. – Он поклонился. – Я прослежу, чтобы флот поступил должным образом.

"Честь нации – гордость нации. Мы не должны поступать так, как поступали враги наших предков, говорившие слова, которые потом ничего не значили, потому что поступки говорили иное. Давайте пойдем навстречу будущему с чистым сердцем, сохранив нашу честь, невзирая на все искушения..."

– У нас нет выбора, – Уайрил говорил официальным тоном, – и что еще важнее – у нас нет времени. Кеймири, мы спорим уже достаточно долго, и с каждым днем Центр теряет свою силу и свой Образ. У нас может быть только одна линия действий, необходимо обсудить детали. Поэтому, во благо Большого Салоса, я собираюсь настоять на принятии решения тотчас же. Голосуйте за собственное уничтожение, если хотите, но призовите лучше свой разум... Кеймири, данным мне правом я, Кеймири Центра, Большого Салоса, Бракси и Алдоуза, представляю следующее положение для их принятия:

1) Кеймири выбирают одного из представителей Центра, который должен выступать как полномочный правитель и который должен обладать правами, позволяющими ему эффективное правление;

2) Кеймири должны сделать этот выбор немедленно, поскольку обстоятельства не терпят отлагательств;

3) Я, Лорд Уайрил, предлагаю на пост правления Затара, сына Винира и Касивы, поскольку считаю его единственным человеком, способным навести порядок должным образом.

Установилась тишина. Затар встал и, в соответствии с обычаем, покинул зал. Затем начались дебаты. Некоторые Кеймири были разъярены.

Но исход был уже ясен.

Оставшись одна в комнате наблюдений, Анжа почувствовала всю тяжесть своего отчаяния. Ее мысль коснулась звезд.

(Я ПОТЕРЯЛА ЕГО!)

Луч скользнул по планете, мысли дюжиной змей поползли в пространство, словно корабли-разведчики; попытались найти себе убежище в океане людского отчаяния в опустошенных колониях. Раненый воин, казалось, искал себе успокоения среди страдания других...

– (Мы были так близки к победе. Мы могли и выиграть эту треклятую войну!)

И боль подкрадывалась с другой стороны:

– (Я больше не увижу его. Он – на Бракси.)

Она скользнула сквозь мысленное пространство тысячи людей. Впечатление было смутное – слишком далеко, но отчасти приносила успокоение сама мысль, что и там страдают, там знают горечь потерь... Инстинктивно она тянулась к тем, кто страдал в этот миг. Она вздрогнула от боли, которая отразилась в ней...

...Ты потерян навсегда, мой любимый, я все ждала, чтобы вернуть тебя в мир живых!

...какая пустота, какая боль, какая тоска!

...я хочу тебя, но только тебя...

...если разрушена наша семья, то стоит ли жить мне?

Потрясенная, она вернула свой мысленный луч. Она боялась вновь повторить опыт. Ведь ей всегда казалось, что ею движет ненависть, жажда славы, а не боязнь разрушенного единства души и тела. Она так долго питалась ненавистью, что не пыталась анализировать свои чувства.

Ациа живут вдвоем... Но и она – ациа. Неужели этот ацийский инстинкт в конце концов пробудился в ней? Хаша, если в этом дело...

– Я подумал, что ты можешь быть здесь.

Она обернулась:

– Тау! Ты напугал меня. – Она быстро смахнула слезу. Руки дрожали. – Я пытаюсь убедить себя, что они правы. Но я не могу. За кого они себя почитают! – В ее голосе зазвенел гнев. – Вся моя жизнь проходит в служении им, а они связывают мне руки тогда, когда победа на пороге! Черт с ними и с их чертовой гордостью!

– Они – твой народ, – тихо сказал он.

– У меня нет народа, – горько ответила она. – Только несколько знакомых, может быть, Торжа. Может быть. Но ациа? – Вся ее боль, сдерживаемая в течение долгих лет, начала выплескиваться наружу. – Мы могли бы победить. – Она горько рассмеялась. – У него новый титул. "Притьера". Ты знаешь, что это значит? На древнебраксианском "при" значит "долгожданный", а "тьера" – "правитель". Но "тьера" имеет тот же корень, что и "тиер" – "яд, действующий не сразу". Подходяще?

– Но можно же продолжать борьбу...

– Я думала об этом. Но необходимо нарушить договор, а это измена с официальной стороны. Альтернативы – нет. Тау, я доверяю очень мало кому. Торжа – одна из них. Она верила в меня, рисковала ради того, чтобы дать мне возможность служить на Границе. Я не могу предать ее, даже если этого очень хочу. Кроме того, большинство из экипажа не согласится. Они верят мне, но они служат Ации – это для них главное. Они должны выполнять предписания. Я должна выполнять предписания. Я ничего не могу одна.

– Ты не будешь одна, – в его голосе звучало напряжение, – ты, конечно, права по поводу экипажа. Ты права по поводу Ации. Мир будет длиться долго, браксианцы соберутся с силами, и тогда будет слишком поздно. Война не принесет нам больше пользы. Но есть и другие пути.

Она поразилась:

– Я никогда не думала, что ты скажешь нечто подобное.

– Ты забыла, что прежде чем я начал служить здесь, я уже простился со своей жизнью. Я согласился служить тебе, потому что я верил – ты уничтожишь Центр. Я и сейчас в это верю. И есть люди, их немного, они тоже верят. Твои экстрасенсы преданы не Империи, только – тебе. Найди нужное решение, Анжа, и найдутся те, кто пойдет за тобой.

– Об этом вы не говорили...

– Часто.

– Но никогда – при мне!

– Я думаю, все считают, что ты и так знаешь все.

Удобная ложь. Правда в том, что если бы раньше она услышала нечто подобное, то могла бы посчитать изменой. Но не сейчас.

Она устремила взгляд на звезды. Там – ее дорога? Дорога к Затару? Нет, это уже мечта, которой не стать реальностью. Если она не откажется от нее, то это стремление может разрушить ее душу. Большинство ее мыслей о нем, и не утихает боль потери. Но Бракси должна быть уничтожена. И не руками Звездного Контроля! Ациа просчитались, когда заставили ее подписать мирный договор.

– Дай мне время, – прошептала она. Она когда-то считала, что Бракси должна быть уничтожена ее "Завоевателем", но сейчас она должна все просчитать. Что она может сделать, чтобы заставить пасть Центр? Что может сделать горсточка людей, чтобы уничтожить величайшую державу, которой еще не знала Галактика?

– Хорошо, Затор. У тебя есть народ, с которым ты живешь и которым правишь. У меня нет народа. У меня нет другой цели, кроме уничтожения бракси и браксана. Если только ты...

Она тряхнула головой, стремясь отогнать видение. С этой болью ей теперь придется жить.

– Главное – это Бракси. И должен быть путь...

22

Харкур: Величайший враг человека

его собственный страх.

Фериан быстро проходил по залам. И не то, чтобы эротические экспонаты его не интересовали. Даже если посетитель бывал в этих залах, то здесь всегда появлялось что-то новое, привозимое из разных уголков Центральной Империи. И Фериан с удовольствием бы занялся осмотром. Но не сейчас... Нет, сейчас ничто не должно отвлекать его. Он не должен опоздать на встречу, и мысли должны быть собраны, когда он дойдет до места.

С внешней стороны и беспокоиться было особенно не о чем. Затар пригласил Фериана отобедать в ресторане. Они уже встречались раньше с этой же целью. В Куратском немногочисленном обществе браксана социальные контакты подобного рода были весьма естественны.

Когда-то Фериан с удовольствием принимал браксана в своем Доме. Но это было до эпидемии, до того, как Затар заставил Фериана встретиться с НЕЮ и увидел, как они общаются, и черные глаза внимательно следили за ними, пытаясь разгадать неведомый секрет...

И вернулся Страх – тот самый, который проник в его сердце еще тогда, когда он увидел ужас, притаившийся в разуме гибнущего ребенка. И тот Страх, который пропитал его первые годы на Бракси, когда он искал свое место среди этого народа...

Сейчас он старался спокойно осмыслить приглашение, проанализировать причину собственной нервозности. Зачем он понадобился Затару? Кеймири теперь Притьера, его время драгоценно. Зачем ему тратить его на человека, который вряд ли может оказать какую-либо помощь, или наоборот представлять собой угрозу? И почему именно здесь? Наверное, предполагал Фериан, Притьере необходима нейтральная почва, поэтому он не хотел встречи в чьем-либо Доме. И это тоже настраивает на тревожный лад. И почему он предложил Фериану встретиться в отдаленном уголке ресторанных залов для браксана? И где та часть ресторана, куда Фериан должен прийти? Следуя указаниям записки, Фериан очутился в малознакомом ему месте. Он вновь взглянул на записку, завернул за угол и...

Остановился.

Всмотрелся.

"Шем Ар", – гласила записка.

Конечно, Фериан вспомнил, что он здесь был однажды – когда в первый раз прилетал на Бракси. Это крыло Музея было посвящено самым запретным удовольствиям, образ которых пугающ, табу на которые трудно оспорить. Но и они должны были найти место в этой коллекции человеческих развлечений. Здесь, в отдаленном уголке Музея, наедине с самим собой, мужчина мог изучить этих женщин – служительниц Ар, и признать, вопреки всем браксианским традициям, что их сексуальная притягательность трудно преодолима.

У входа в зал новая фигура, статуя из обсидиана, которую могли бы изваять очень давно, еще в дотехническую эпоху. Просто, но производит впечатление. Фериан сделал шаг вперед, словно очарованный, вопреки самому себе.

Это была она, Анжали Митех. Из вулканического стекла. Именно такая, какою он ее знал. Тот же самый властный взмах головы, повелительный жест руки – наверное, так она отдавала команды экипажу "Завоевателя"... Статуя была Произведением гения, уловившего самую суть женщины, ее силу; казалось, стекло ожило. И только золотой браслет, охватывающий запястье, вопреки всей силе натуры, говорил о ее рабстве...

– Тебе нравится?

Он вздрогнул, услышав голос Загара. Но не смог оторвать глаз от фигуры.

Должно быть она добровольно сдалась, подчинилась – браслет говорил об этом? Но она все еще распоряжается судьбой. Какой человек сможет обладать ею, не сломав ее волю, кто осмелится владеть ею?

– Это великолепно, – выдохнул Фериан.

– Спасибо, – Затар улыбнулся, приблизившись, к нему, он явно был рад произведенному впечатлению. – Это я заказал ее. Пойдем?

Затар указал рукой на вход, за которым начиналась сама выставка. С некоторым сомнением Фериан последовал за ним. Воспитанный среди народа, где женщины нередко управляли мужчинами, Фериан плохо понимал то отношение к женщинам, которое исповедовалось на Бракси. Но трудно было не поддаться воздействию этих произведений искусства. Повсюду царили Шем Ар – они боролись, они гибли, они жили – образы были и притягательны и отталкивающи одновременно. Многие фигуры были ацийской национальности, некоторых Фериан даже знал... Дух Шем Ар покорял, вознесенный на алтарь человеческой расы, он разжигал желание, которое никогда не должно найти своего удовлетворения – только в мертвом искусстве...

Фериан был рад, когда они наконец-то пришли в ресторан, и тут же опустился на подушки. Притьера опустился рядом с поразительной грацией. Тут же появилась официантка. Когда она покинула их, Затар включил звуконепроницаемую систему.

– Я люблю смешивать политику и удовольствие. Если ты не возражаешь...

– Конечно, нет, – Фериан пытался понять, куда клонит Затар.

– Моя новая должность требует от меня некоторых вещей. Но и представляет массу новых возможностей. Мне нужна информация, Фериан, я думаю, она у тебя, есть. Я хочу вспомнить некоторые особенности наших традиционных взаимоотношений с ациа. Я надеялся, что ты, учитывая твое социальное происхождение, сможешь мне помочь.

На самом деле Фериан хотел этой беседы, потому что хотел понять самого себя.

– Я – слуга Притьера, – ответил Фериан. Он так действительно думал. Что вы хотите знать? Было бы даже забавно, – Фериан попытался засмеяться, – использовать весь этот забытый груз моей памяти.

Затар поднял бровь – знак любопытства. Но в этот момент всплеск света обозначил приближение официантки, которая, шагнув сквозь звуконепроницаемую преграду, подала еду.

Когда она удалилась, Затар сказал:

– Возможно, мы сможем быть полезны друг другу, Лорд Фериан. Я благодарен тебе за то, что ты пришел. – С легкой усмешкой он отметил; хорошо, что ациа послали тебя.

Фериан заставил себя отпить глоток вина.

– Не думаю, что они послали меня именно для этой беседы.

– Я буду говорить откровенно: мне нужна правдивая информация о ментальной активности в Империи.

Фериан вздрогнул:

– Почему вы считаете, что я знаю об этом?

– Я всегда подозревал, что та секретность, которой ациа якобы окутывают свои исследования в области психики, – наше собственное изобретение. Ациа наверняка хорошо знали законы человеческого менталитета, но нас никто не учил этому. Экстрасенсорная энергия существовала миллионы лет. Там наверняка были какие-то понятия, известные многим ациа.

Фериан кивнул, стараясь быть осторожным:

– Они открыто говорят об экстрасенсорной энергии.

– Как я полагаю, Фериан, ты знаешь многое. Невзирая на то, что ты долгое время был изолирован от ацийского общества, ты жил среди врагов довольно долго, – он вздохнул. – Обстоятельства складываются так, что мне придется принимать решения, подобные которым не приходилось принимать ни одному браксианскому монарху. Мне нужны факты. Мы больше не можем игнорировать психическую проблему. Телепатический контакт мгновенен, не требует никакой техники. А его эффективность в случае войны невозможно переоценить – Анжа ли Митех это ярко продемонстрировала. Нельзя больше прятаться за неприятие сверхъестественного, игнорировать психическую силу – глупо, а на данном этапе – самоубийство. Мне нужна твоя помощь.

Фериан был смущен.

– Вы предполагаете, что Центр терпимо отнесется к психической активности?

– Я предполагаю использовать ее. Если мы не умеем делать то, что умеет враг, то это – наша слабость, которую игнорировать нельзя, – задумчиво он глотнул вина. – Используя энергию, мы сможем контролировать ее. Нужно понять, что к чему. И именно здесь ты должен мне помочь.

Фериан не знал, что ответить. Кеймири, конечно, заметил его смятение.

– Все, что я могу. Но я знаю очень мало.

– Все, что вы знаете, будет кстати. – Он говорил тоном торжества. – Для начала меня интересует классификация, вводимая Институтом. Точнее, в чем разница между телепатом и инструктором?

Фериан старался скрыть свой страх – он знает!

– Я... это совсем не то, в чем я хорошо ориентируюсь, Притьера!

Фериан занялся едой, стараясь собраться с мыслями. Как много может знать обычный человек – неэкстрасенс? Как много может помнить полубраксана и полуациа после всех этих лет? В конце концов он выдавил из себя:

– Мне кажется, разница связана со способностью, к... абстрактному мышлению. Люди не развивают своих психических талантов до того, как начнут функционировать все остальные чувства. Есть тенденция перераспределять психический потенциал по различным каналам. – Фериан подумал: "Может быть, этого хватит? Это общеизвестные факты". – Но у инструкторов иные законы.

– Способностью к абстрактному мышлению обладают все экстрасенсы!

– Нет. В той степени, в какой ею обладают инструктора, мало кто обладает. Но бывает. Если один человек хочет послать мысленно информацию другому, то этот, другой, услышит, возможно, голос или увидит картинку. Таким образом возможно получение информации и в привычных сенсорных образах.

– А инструктора?

– Я не знаю деталей, Притьера.

– Я уверен, что существует прямая угроза интимности человеческого сенсорного мира. И не исключено, что Институт провоцирует это...

– Требуется огромное мастерство, совершенное владение своей темой, чтобы прочесть мысли человека, который этого не желает, – Фериан с легкостью говорил об этом. – Что касается провокаций... – он попытался что-либо вспомнить, в частности, а был ли он нетелепатом в Империи? Только инструктор могут войти в мир другого человека.

– Почему?

"Почему ты считаешь, что я знаю?" – Фериану не хотелось отвечать, но он знал, что если он солжет, заявив о своей неосведомленности, то Затар это заметит сразу. Ситуация становилась опасной.

– Я думаю, это так. Возможно, я не прав, Притьера. Я никогда не изучал этой области. Если мысленный образ ввести в ваш разум, то, конечно, должен быть какой-то итог, будут побочные эффекты. Что именно будет означать этот мысленный образ для вас? Какие другие формы трансляции существенны для инструктора? Если в мысленной передаче не присутствуют дополнительные образы, то возникает как бы подводное ментальное течение, которое и определяет личностные установки.

– Таким образом, инструктор может работать без образов. Можно сказать, с помощью только "чистой" мысли, и без риска для себя вторгаться в мир другого человека и изменить способ мышления?

"Откуда я все это знаю? – подумал Фериан. Но он с облегчением вслушивался в свои собственные слова. Если уж браксана разбирается в мире телепатов, то вполне понятно, что и он знает кое-что о том мире. Он постарался успокоиться:

– Мне так кажется.

На какое-то время они погрузились в молчание и занялись едой. Фериан не спешил продолжать беседу. Но потом Затар заговорил вновь:

– Мне кажется, что некоторая доля психической силы сама по себе не так ужасна.

Фериан постарался не выдать своего волнения:

– Я понимаю вас.

Затар быстро взглянул на него:

– Рад слышать.

И вновь Фериан почувствовал неприятное, неосознанное волнение. И ему вновь захотелось, чтобы его дар вернулся к нему, тогда он, наверное, мог бы определить положение беспокойства. Затем, испуганный, он постарался прогнать эту мысль.

– Фериан, настоящий телепат – это ужасно, мы не сможем к этому привыкнуть; Что касается инструкторов – это опасные создания, здесь я придерживаюсь традиционных взглядов. Но есть некоторые вещи, которые я хочу понять. – Он встал. – Спасибо. Ты очень помог мне, Фериан. Я ценю твою помощь. Не доставишь ли ты мне удовольствие и не посетишь ли мой Дом на четвертый день от сегодняшнего? Вечером ко мне приходят несколько человек, и я буду рад, если ты присоединишься к нам.

– Разве я могу отказаться? ("Разве я могу?") Это – большая честь для меня.

– Прекрасно. Ниен даст тебе знать точное время. Я буду ждать с нетерпением.

"Мне бы тоже хотелось радоваться этой вечеринке", – хмуро подумал бывший инструктор.

ОН ЗНАЕТ.

Эта мысль пришла к нему посреди ночи, он проснулся. Ужасная уверенность в том, что секрет, который был гарантией его безопасности, больше не является секретом. Но как? Почему? Что может спасти его здесь – на Бракси?

Самая неприятная часть вечеринки началась после ужина. Хотя он и чувствовал себя неловко среди всесильных Кеймири, но Фериану начало казаться, что приглашение на этот прием не носило в себе никакой подоплеки и не связано с подозрением Притьеры по поводу его ацийского прошлого. Так он по крайней мере думал до того, пока не началось выступление – часть программы вечера.

– Мой поэт, – представил Затар. – Я надеюсь, вы все знаете ее творчество.

Все хорошо ее знали, хотя Фериан много лет уже не слышал выступлений Ланствы. Она была женщиной простой крови, но ее любовь к искусству, которая, казалось, исходила из самого ее существа, делала ее прекрасной во время декламации. Она подождала, пока все успокоятся:

Чьи это мысли, которые я осмеливаюсь назвать своими?

Мое ли это существо, сохранность которого – мое святилище?

Как осмеливаюсь я одеть мое желание в ритуал тишины?

И вызвать вторжение, которого я не перенесу?

Комбинация тонов, которые она использовала, была выше понимания Фериана. Они слишком быстро менялись, их цель была – художественность, а не точность. Но что-то в ее речи сильно тревожило его, то, что лежало в мелодичном напеве слов и в таинственном аромате поэтических картин. То, что было направлено на него. ИМЕННО на него...

Моя душа – бастион. Я укрепил его пушками.

У меня есть враг, чья суть – жадный огонь.

Я поднимаю руку, я поднимаю меч – это мой вызов,

Но в это время сила врага течет в мою кровь.

"Мне не нравится это", – подумал Фериан.

Где мои мысли, а где страх, не принадлежащий мне?

Крепость моей надежды пала, пушки взорваны,

Мою руку направляет ветер, чуждый моей душе,

И враг, принесший разрушение, уйдя, остался...

Фериан старался не вслушиваться в ее слова. "Есть другой смысл, говорил он себе. – Если знать все тоны, а я их не знаю, то все может быть понято по-другому. Должно быть понято по-другому".

Он постарался подумать о другом – если он не будет ее слушать, то, может быть, ее слова перестанут звучать в его ушах. Перестанут оказывать свое воздействие.

Секрет его жизни – темный секрет. Он должен поделиться с кем-то. Но он не должен его выдавать. Он виноват. Но он и страдает.

Что-то заставило его посмотреть на Затара. Тот наблюдал за ним.

"Зачем ты это делаешь?"

У слов не было силы пробиться сквозь пространство. Когда-то он смог бы найти ответ, коснуться разума Затара. И найти там решение, причем Затар даже этого бы не заметил. Но сейчас он мог использовать только слова, а это накладывало определенные ограничения.

"Я так уязвлен", – подумал Фериан. Он вновь надел маску внимания и повернулся к поэтессе, стараясь не пускать ее слова в свой разум, избавиться от этого томящего беспокойства.

Затар продолжал наблюдать. Фериан знал это, он был в этом уверен, даже не глядя на Притьеру.

Чувствуя озноб, он понял – дар возвращается к нему.

Ему снился кошмар.

Анжа ли Митех кричит в темноте, разрывая его плоть. Брызжет кровь. Его руки в тяжелых браслетах не в силах остановить ее. Он проснулся в холодном поту. Рядом с ним Лин, прижавшаяся к его локтю. Она тоже проснулась.

– Мне только что снился сон, – прошептала она. Его дыхание остановилось – он знал, что она скажет. – Тебя живого раздирали на куски.

Фериан понял, что ему страшно.

Притьера вызвал его вновь.

– Не волнуйся, – Затар, казалось, был рад. – Ты так ведешь себя, как будто я хочу обвинить тебя в том, что у тебя нет сведений...

(Нет ли?)

– Я чувствую себя неважно, Притьера. – И это было правдой.

Затар передернул плечами:

– Значит, пора перейти к делу.

"Я уже перешел! – подумал Фериан. – Но какое у тебя право требовать что-либо от меня? Вытягивать из меня сведения? Я болен этим беспокойством, я теряю контроль над собой, контроль, который был моим единственным оружием в течение многих лет, оружием против браксана".

Он дрожал. Нет, нужно собраться с силами, Затар может заметить.

– Что вы хотите знать?

– Расскажи мне об этикете Телепата.

– Это просто обычай, как мне кажется. Разум вырабатывает... э-э... поверхностные, самые очевидные мысли, своего рода текущий комментарий непосредственных событий. И это все может быть считано. Но предполагается, что без согласия и поощрения объекта вторжения нельзя понять что-либо.

– То есть это – своего рода забота о невторжении в интимный, личностный мир? Таким образом, вторжение, как ты это называешь – из чего же оно состоит? Что это?

Фериан заставил себя солгать:

– Я не знаю, Притьера.

– Ничего? Даже не слышал?

Затар не примет его отказа. Они ступили на опасную почву. Как много может действительно знать нетелепат?

– Я могу рассказать только то, что я слышал. – Он попытался рассмеяться, но звук показался не естественным даже ему самому. – Вы не можете ожидать, что я знаю детали.

(Можете?)

Мысль была неоформленной, только нечто, подобное шороху, коснулось его разума.

– Конечно, – тихо сказал Притьера. – Но ты и так мне помог, Фериан. Даже то немногое, что ты рассказал, более ценно, чем информация из других источников. Тебе предстоит играть важную роль в моих дальнейших планах.

– Каких планах?

Затар улыбался:

– Я пока вряд ли могу что-либо сказать. Многое нужно обдумать. Но я скажу следующее: традиционная нелюбовь браксана к телепатии – обыкновенная концепция. Нельзя вторгаться в разум человека. Но я уже говорил, мы можем терпимо отнестись к экстрасенсам невысокого ранга, но что касается элиты телепатов и инструкторов – то они для нас неприемлемы.

Эти слова перекликались с тем, что думал Фериан. Если Затар обладает экстрасенсорным даром, то во внешнем слое мозга Фериана он читает сейчас отражение собственных подозрений: "Но как могло случиться, что психологический потенциал не исчез за все эти годы кровного отбора?".

– Ты говорил мне, что сила проявляется порой не сразу. Разве не исключено, что дети с дополнительным психическим потенциалом, которых мы по традиции умерщвляли, – это не очень сильные экстрасенсы, к которым дар приходит еще в утробе матери? Но есть и другие...

– Дар заметен с рождения, – выпалил Фериан.

– В Институте так не считают.

Он встретился взглядом с Притьерой, постарался унять дрожь в голосе:

– Мне известны лишь слухи, – тихо сказал Фериан.

(Только слухи?)

Ад. Планета – ничья. Давит атмосфера, ручьи расплавленной горной породы прорезывают измученную землю, они вырываются на поверхность – кровавые потоки, объятые паром... Море. Крошится кровавый лед. Вода кишит кричащими, страдающими существами, рваная плоть, подхваченная волнами, выбросила на берег. И земля дрожит в преддверии урагана...

– Мой Лорд!

Лин трясла его за плечо. Он прижался к ней – перед глазами медленно таяло видение.

– Что случилось? – она была напугана его страхом.

Постепенно дрожь улеглась.

– Кошмар.

Дыхание давалось Фериану с трудом. Ее пальцы медленно ласкали его, ее забота придавала ему сил. Неожиданно он отпрянул, словно устыдившись:

– Всего лишь... приступ... страх... ничего. Все будет хорошо.

– Хорошо? – она не хотела выспрашивать, она только хотела помочь.

– Хорошо, – выдавил он из себя. – Спи. Не волнуйся.

Темнота. Он чувствовал ее тело, тело женщины рядом с ним. Пустота и страх. Чужие. Не принадлежащие ему пустота и страх.

(Прости. Прости. Прости. Оставь меня!)

Видение возвращается...

Улица Курата. Женщина проходит, недовольная своим поручением. Проходит другая, пряча желание страсти, но жаждая внимания. Проходит мужчина, раздраженный не очень удачным положением дел, проходит другой, размышляя над планом мести, третий – в предвкушении обеда. Проходит беременная женщина, еще не подозревающая о своем новом состоянии ("О, Большой Салос! Избавь меня хоть от этих деталей!").

Вожделение. Похоть. Страсть. Спешка. Усталость. Раздражение. Предвкушение. Озабоченность.

Дом Затара.

Он положил руку на панель, двери отворились.

– Лорд Фериан! – объявил себя пришедший.

Стражник кивнул:

– Вас ждут, Лорд. В...

– ...кабинете. Да, я знаю. – Встревоженный своей беспечностью, Фериан торопливо добавил: – Лорд Затар сказал мне.

Слуга пожал плечами.

"Ар! Я веду себя, как дурак! Даже дети умеют отличить сказанное от считанного с верхнего слоя мозга. Слушай только голос, больше ничего...".

Затар поздоровался, но вина не предложил. Алкоголь всегда усиливает телепатическую чувствительность, Фериан это знал.

– Я рад, что ты пришел, Лорд Фериан.

"Он знает, он знает, он знает...".

– Рад служить вам.

"Оставь меня!"

Они сели. Затар включил устройство для записи:

– Расскажи мне, что ты знаешь, о Дисциплинах.

"Ничего! Ничего! Что может нетелепат знать об этом?".

– Я действительно не знаю, Притьера.

– Ничего? (Я не верю тебе!). Даже некоторых названий?

– Есть... Дисциплина Контакта, кажется... (Почему я начал именно с нее? Зачем мне это?). И что-то... связанное с воспоминаниями, воспроизведением прошлого...