Текст книги "По соседству с герцогом"

Автор книги: Селеста Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 39

Он поторопился. Колдер понял это в тот момент, когда начал входить в нее. Дейдре все еще была слишком чувствительна после нынешнего утра.

Он немедленно вышел, нежно целуя ее губы в молчаливом извинении. Затем спустился вниз по изгибам и склонам ее тела, целуя и пробуя на вкус сливочную кожу, сладкие соски, соленый привкус ее спрятанного в узкой расщелине естества. Когда девушка ахнула и попыталась в потрясении отодвинуться, маркиз в нежном захвате поймал ее запястья и раздвинул ее бедра своим телом. Неужели жена так невинна, что никогда не слышала о такой ласке? После того, что она только что добровольно сделала ему?

Колдер оттолкнул эти кружащиеся сомнения на задворки своего сознания, и скользнул языком между пухлых горячих губ, успокаивая, стимулируя, намереваясь сделать ее полностью готовой для него.

Дейдре лежала пленницей в его руках, испуганная внезапным смущением и осознавая сводящее с ума удовольствие, поднимающееся внутри нее от его занятого делом рта. Это было сумасшествие – чудесное и гораздо большее, чем она могла вынести, и – о, небеса – удовольствие! Потерявшись в экстазе, который дарил ей стремительный, извивающийся, неутомимый язык маркиза, она сдалась, полностью подчинилась, широко раздвигая и вращая бедрами, задыхаясь в безумии, когда каждое прикосновение поднимало ее все выше в то дикое, желанное место, где она никогда прежде не была!

Темнота взорвалась за закрытыми глазами Дейдре. Она смутно слышала, как кто-то издает высокие, животные звуки, но проигнорировала их, когда набегающие волны удовольствия унесли ее мысли прочь.

Когда мир принял правильное положение, и ее дыхание вернулось к ней резкими вдохами, Колдер провел своими большими горячими руками вверх по ее телу, приподнявшись с места между ее бедер, чтобы поцеловать ее груди и шею, шепча успокаивающие слова, пока последняя дрожь все еще сотрясала ее тело.

Дейдре вяло позволила своему мужу снова обвить ее руками, когда он медленно вводил в нее свой возбужденный член. В этот раз он легко скользнул внутрь, благодаря влажности и расслабляющему жару. Взволнованная, она провела руками по его предплечьям, на мгновение насладившись выступающими мускулами, затем передвинула ладони по его широкой спине, наконец, осмелившись обхватить его твердые ягодицы.

Когда она все-таки расслабилась, Колдер отвел назад волосы с ее лица, чтобы взглянуть на нее в полумраке.

– С тобой все хорошо?

Дейдре еще больше растаяла, когда кивнула, внезапно снова став застенчивой. Этот мужчина, этот властный, мрачный, задумчивый тип – которого люди называли Чудовищем – не имел ни одной жестокой косточки в своем теле. Она обвила его руками, уткнулась лицом в его шею, чтобы спрятать внезапно повлажневшие глаза, потому что он подумает, что эти слезы от боли, а не от сочувствия и сострадания и глубочайшего понимания.

Медленно Брукхейвен начал выходить из нее, а затем снова глубоко погружаться. Дейдре заставила свое тело расслабиться при этих движениях, ощущая, что напряженность немного ослабевает с каждым ударом, хотя она не думала, что когда-либо перестанет ощущать себя растянутой до предела его огромными размерами!

Затем тянущая боль начала превращаться в скользящий, нарастающий экстаз. Она уже знала это удовольствие! Став нетерпеливой – потому что пройдет вся жизнь, прежде чем она устанет от того места, где взрываются звезды – Дейдре приподняла бедра, чтобы принять мужа в себя, неспособная сопротивляться желанию снова провести руками по этим восхитительно твердым ягодицам, ощутить, как они напрягаются и толкаются под ее ладонями.

Девушка скользнула пальцами между ними, совсем немного, так же, как он проделал это с ней. Колдер с удивлением и шипением втянул воздух, но она ощутила, как его член еще больше увеличился, и появилась новая напряженность в контролируемом ритме его толчков. Она ценила, что муж так заботится о ней, но она чертовски устала от его постоянного самоконтроля! Действуя импульсивно, Дейдре крепко сжала его ягодицы и укусила твердые мускулы на его груди.

Звериный рев, который вырвался у ее мужа, завибрировал глубоко внутри девушки, разбудив ответную волну буйства, которая возникла как беззвучный крик, когда Колдер утратил свой знаменитый контроль и глубоко вошел в нее!

Потерявшись в ней сейчас, он совершал мощные точки туда и обратно, врываясь в нее, заставляя Дейдре издавать гортанные крики от сумасшедшего удовольствия, пока она наслаждалась его дикой силой.

Затем она упала, или поднялась – она не знала, и ее это не беспокоило. Все, что она понимала – это то, что этот бушующий вихрь удовольствия начисто стер воспоминания о взрывающихся звездах из ее памяти. Теперь ей хотелось еще, она желала чего-то более мрачного или жесткого, и стало ясно, что появившаяся в результате боль только подтвердит эту уверенность. Никаких барьеров мысли, никаких стен благоразумия или планирования не было сейчас между ней и ее мужчиной.

С завершающим ревом Колдер сильно толкнулся в нее, увеличился в размерах внутри ее тела, взорвался там, растягивая ее до самой последней частицы оставшегося места, поднимая ее удовольствие на новую высоту, до тех пор, пока Дейдре не завопила, не сдерживаясь, от восторга, который затопил ее.

Затем… тишина, кроме их смешанного дыхания и стучащих сердец. Полумрак окутывал их, охраняя этот момент, удерживая их неподвижными и бессловесными на долгое время после того, как их дыхание восстановилось, а пульс замедлился.

Потом Дейдре ощутила, как ее муж пошевелился и напрягся, и поняла, что стены снова возведены, хотя он все еще находился в ней наполовину твердый, хотя ее руки все еще цеплялись за него, хотя он все еще прижимал ее обнаженное тело к своему сердцу. Когда Колдер поднял голову, чтобы посмотреть на жену, она смогла увидеть в его глазах, что ее любимое Чудовище снова посажено в клетку.

– Я причинил тебе боль.

Девушка вздохнула.

– Нет, ты этого не делал. Я в порядке. Немного… утомилась, как после верховой езды… возможно, но в остальном, все просто замечательно.

Он медленно вышел из нее, но ее быстро заглушенный вздох выдал ложь, которую она сочинила. Ей было больно! Колдер слез с постели и зашагал, обнаженный, к умывальному тазу, чтобы намочить чистую тряпку. Дейдре не позволила очень привлекательному виду пройти незамеченному. Она, может быть, и испытывала боль, но ведь не умерла!

– Я не должен был позволять тебе поколебать мой самоконтроль, – сухо проговорил он, когда вернулся. – Это было более грубым, чем нужно.

Девушка не могла не рассмеяться недоверчивым смехом в ответ на эти слова.

– Это было грубым? А ты был здесь? – Она покраснела. – Думаю, что я, должно быть, потревожила даже воронов в Тауэре своим кошачьим концертом! – Затем осознание заставило ее прикусить губу. – Ты думаешь, что слуги все слышали?

Колдер фыркнул.

– Нет. Им платят чрезвычайно много за то, чтобы они не слышали подобного. – Он потянулся, чтобы обмыть ее, но, внезапно застеснявшись, Дейдре взяла у него тряпку. Однако он не отвернулся, а лег рядом с ней.

Помимо всего прочего, это была его кровать.

Дейдре быстро вымыла бедра, хотя мало что можно было сделать с пятном на покрывале. Она подняла глаза, чтобы посмотреть, заметил ли это Колдер, только чтобы обнаружить, что он уже крепко спит, обнаженный и беззаботный, напряжение прошлых недель ясно читалось на его красивом лице.

Она сводила Колдера с ума и знала об этом. По большей части это было намеренным. И часть происходящего с ним была определенно взаимна. Но это не сдерживало ее сожалений по поводу того, через что она заставила пройти своего мужа.

Забросив грязную тряпку под кровать – ребяческий поступок, но Дейдре не могла вынести того, что она останется на виду – девушка свернулась на кровати рядом с супругом, наблюдая за тем, как он спит.

Его занятия любовью носили следы горечи – или это была безнадежность? Она так крепко прижимала его к себе, но сейчас задумалась о том, ощущал ли он вообще ее руки, обнимавшие его?

Она защитит Колдера от его собственной темноты, если сможет – разорвет годы одиночества и сожалений и заменит их удовольствием и радостью.

И все же, как заставить его узнать это? Этот мужчина слышал каждую ложь, которую только может произнести женщина, и верил ей – однажды. Как Дейдре может заставить его поверить в нее сейчас, когда она не сделала ничего, а только отталкивала с тех пор, как снова вошла в этот дом в качестве его жены?

Брукхейвен нанес ущерб ее гордости. Он опрокинул ее ожидания, как будто они были всего лишь карточным домиком. Он рявкал, отдавая приказы, и ставил ультиматумы, нисколько не заботясь о ее мнении. Дейдре уже тогда поняла, что маркиз не имеет ни малейшего понятия, что за женщина живет за ее идеальным лицом, под этим элегантным платьем. Она любила его с шестнадцати лет. А он даже не знал, что она существует.

Девушка отвела назад темные волосы с его гордого лба, пока он спал.

– Ты глупый человек, – прошептала она. – Если честно, то я не знаю, почему я тебя так люблю.

Колдер не любит ее. Как можно любить незнакомку?

Кажется, ее первой ошибкой было то, что, прежде всего, она сама сделала ему предложение. Дейдре сделала все неправильно, думая, что она очень умна – ухватила его в самый уязвимым момент, предложила аргументы, наиболее подходящие для того, чтобы завоевать его.

Она поступила в точности как Тесса – только еще хуже, потому что мотивы Тессы всегда были ясны, всегда на поверхности. Тесса хотела того, что было самым лучшим для нее самой, в наиболее материальном смысле.

Она, Дейдре, вела более значительную игру. Она предложила бессердечный союз – ложь, потому что каждое слово произносилось в надежде завоевать его сердце.

Итак, что делать теперь? Она не может повернуть время вспять. Она едва ли может отправиться обратно в этот дом на Примроуз-Сквер, надеть свои девственные платья и завоевать мужа обычными способами, через древний ритуал ухаживания. Мужчине нет необходимости ухаживать за собственной женой!

Если только…

Дейдре перекатилась на спину и пристально уставилась на балдахин над головой. Тени от догорающих углей превратили огромную комнату в подобие первобытной пещеры, без углов или прямых линий.

Она потерпела поражение, подбираясь к своему мужу с фланга.

Возможно, настало время попробовать что-то более прямолинейное?

Глава 40

Несколько часов спустя Дейдре прибыла обратно в дом, снимаемый Тессой, щедрые подарки Лемонтёра была упакованы и погружены на крышу экипажа. Она не ожидала, что получит такую помощь от слуг, но Фортескью заметил синяки, которые Баскин оставил на ее обеих руках и стал совершенно мертвенно-бледным.

Она начала протестовать, но Фортескью поднял вверх руку.

– Я был здесь в тот день, когда умерла леди Брукхейвен, миледи, – загадочно заявил он. – Я знаю, что даже для такого мужчины, как его сиятельство, существует возможность зайти слишком далеко.

Когда девушка вышла из экипажа перед домом Тессы, Софи уже вышла, чтобы поприветствовать ее.

– Что это? – Первая куча картонок увеличилась до двух. Она уставилась на Дейдре. – Ты сошла с ума? Ты в опасности? Могу я переехать в Брук-Хаус и занять твое место?

Дейдре фыркнула.

– Ты даже не хочешь сначала узнать, не в опасности ли я?

Софи пожала плечами.

– Не особенно. Любое место, вероятно, лучше, чем это, хотя Тессы и нет дома в настоящий момент.

Дейдре с облегчением вздохнула. Ее мачеха была трудной в общении даже в самые лучшие времена – а этот случай был определенно не из них! Когда Тесса узнает, что Дейдре оставила своего мужа, почти-уже-герцога, то она придет в такую ярость, что, вероятно, они полностью лишатся еще одного штата слуг!

– Что ж, это, по крайней мере, милосердно. – Она взяла Софи под руку. – Почему бы тебе не проводить меня в мою старую комнату?

Софи приподняла бровь.

– Ты уже забыла, где она? Ты замужем меньше недели.

– Колдер не любит меня.

Софи заморгала.

– Это имеет значение? Я думала, что нет.

Дейдре вздохнула, позволив своим глазам закрыться на один обессиленный момент.

– Это имеет значение.

– Но ты думала, что Феба сошла с ума, потому что отказалась от маркиза!

Дейдре покачала головой, ее губы скривились в жалкой усмешке.

– Нет, я думала, что Феба сошла с ума, потому что отказалась от этого определенного маркиза. Я так ужасно хотела его… я так сильно люблю его…

Она пожала плечами.

– У меня никогда не было ни малейших проблем с тем, чтобы побудить мужчину признаться мне в вечной любви. Думаю, я считала само собой разумеющимся, что вскоре он будет так же без ума от меня, как и я от него. – Девушка подняла взгляд на Софи, пытаясь сморгнуть слезы, набежавшие на глаза. – Я полностью и целиком попалась в собственную ловушку, не так ли?

Софи склонила голову и, не вздрогнув, посмотрела на нее в ответ.

– Да, это так. – Затем она села рядом с Дейдре и, успокаивая, обняла ее за плечи одной рукой. – И, тем не менее, все это по-настоящему печально.

Такая доброта была последним, чего Дейдре ожидала. Она никогда не была особенно любезна по отношению к своей застенчивой кузине, хотя они и заключили своего рода перемирие, когда Фебе понадобилась их помощь. Сейчас это сострадание совершенно опустошило последние остатки ее самоконтроля. Девушка прижалась лицом к шее Софи и заплакала по Колдеру и Мэгги и по своему собственному несчастному концу.

Этот момент утешения и поддержки ничего не изменил. Колдер все еще презирал ее, она все еще собиралась провести в одиночестве остаток своей жизни, и Тесса все еще проявит себя как самая отвратительная сука, когда узнает об этом деле – но утешение все равно помогло. То обстоятельство, что у нее в мире есть Софи и Феба, к которым можно обратиться, это было больше, чем она могла рассчитывать с тех пор, как потеряла папу и наверняка больше, чем она заслуживает.

Наконец, опустошенная слезами, с уменьшившейся – во всяком случае, на данный момент – болью до пульсации в голове и тошнотворного беспорядка в животе, Дейдре подняла голову и в последний раз захлюпала носом.

– Сп… спасибо тебе.

Софи вручила ей простой белый квадратик ткани, чтобы осушить глаза.

– Я подумала, что в какой-то момент мне придется построить для нас ковчег.

Это вовсе не было забавно, но Дейдре беспомощно рассмеялась в носовой платок. Чувствуя себя немного легче, хотя и все еще опустошенной, она сумела улыбнуться Софи сквозь слезы.

– Ужасно. Тебе придется ограничить свои усилия всего лишь этим платком.

Софи улыбнулась, отчего ее тонкие черты лица озарились редкой вспышкой великолепия.

– Всегда пожалуйста. – Затем она поднялась и быстро разгладила свои юбки. – Сейчас пришло время приподнять твой красивый зад. Тебе нужно составить план.

– План?

Софи сложила руки на груди.

– Ты хочешь сказать мне, что собираешься бросить это вот так? Разве ты ничему не научилась из тех сказок, что я переводила для вас? В конце никогда не бывает большой награды, если ты вначале не пройдешь какое-то серьезное испытание. Это – твое испытание. Ты должна доказать, что достойна Брукхейвена, и вернуть его обратно.

– Достойна его?

Софи протянула руку, чтобы дернуть Дейдре за ухо, как непокорного студента.

– Не веди себя, как попугай. А сейчас мы должны выяснить, где именно все пошло ужасно неправильно…

Дейдре потерла свое ухо и сделала гримасу.

– Что ж, я определенно не дергала его за уши!

Софи хмыкнула.

– Возможно, ты должна была это сделать? Мужчины могут быть такими тупоголовыми.

Дейдре прищурила глаза.

– С каких это пор ты сделалась такой сведущей в отношениях с противоположным полом?

– Я – в отличие от некоторых, кого я могу упомянуть – очень быстро учусь. Итак, ты была доступна для него?

Дейдре покраснела и отвела взгляд.

– Софи!

– О, ради Бога. – Софи махнула рукой в воздухе. – Я выросла в деревне, Ди. Я знаю, как происходит спаривание. Я всего лишь не имею понятия, как вести себя в обществе.

Дейдре откашлялась.

– Ах, ну… да, я была доступной для него.

– Он хотел тебя?

«Хотел» было слишком бледным словом, чтобы описать тот темный голод, который Колдер испытывал этим утром. «Вожделение» казалось слишком простым, а любовь – что ж, разве любовь, помимо ее собственной, вообще присутствовала?

– Это… сложно. Да, он хотел меня. – По крайней мере, на какой-то отрезок времени.

Глаза Софи сверкнули.

– Ага! Это – замечательно. Двойственность переживания, с которой мы можем работать!

Дейдре рассмеялась, несмотря на то, что хмурилась.

– О чем ты говоришь, сумасшедшая?

Хотя они и обсуждали ситуацию, кажется, в течение нескольких часов, Софи не смогла придумать лучшего плана, чем тот, что был у Дейдре, по которому Колдера можно было соблазнить на правильное ухаживание за женой – то есть начать заново, так сказать.

Беседа начала смещаться в другое русло, и потом возникла внезапная и настоятельная потребность в сладостях…

Софи покачала головой и бросила в рот еще один кусочек ириски.

– Я думала о том, как все это несправедливо, – произнесла она после того, как похрустела конфетой. – В конце концов, у меня столько же глаз и ушей и конечностей, как и у вас. У меня голубые глаза – то есть серо-голубые, во всяком случае – и светлые волосы. И все еще же общий эффект настолько отличен… – Она пожала плечами. – Я всегда полагала, что для тебя все происходит намного легче. – Девушка выпучила глаза. – За исключением Тессы, конечно же.

Дейдре захихикала.

– О да, пожалуйста, давай исключим Тессу. В любом случае, где же моя дорогая мачеха?

Софи сделала глубокий удовлетворенный вдох.

– Она покинула нас. – В ответ на испуганный взгляд Дейдре она засмеялась. – О, я не прикончила ее или что-то в этом роде, хотя это и приходило мне в голову один, два или тысячу раз. – Кузина наклонилась ближе с улыбкой заговорщика. – Тесса завела любовника.

Дейдре просто пожала плечами.

– Не могу представить, почему ей потребовалось так много времени. Она редко обходится без них.

Глаза Софи расширились.

– Она вела себя так, когда ты была маленькой?

– Она вела себя так уже через месяц после смерти моего отца. – Старая ярость зашевелилась внутри, а затем улеглась. – Это не имеет значения. Тесса – аморальная кошка. Можно только надеяться на то, что ее внешность поблекнет раньше, чем ее выносливость.

Софи перекатилась на спину и уставилась в потолок.

– Тесса так красива… почти так же красива, как и ты.

Дейдре приподняла бровь.

– Спасибо. Большинство людей сказали бы это наоборот.

– Готова поспорить, до тех пор, пока она не откроет рот.

Дейдре рассмеялась.

– Совершенно верно.

– Красивая, но такая отвратительная. А вот ты – красивая, но такая печальная. И вот я, некрасивая, но все же провожу время самым замечательным образом…

Ее голос мягко затих – слишком мягко. Дейдре резко подняла глаза.

– Ну и ну, Софи Блейк, ты встретила мужчину.

Софи сделала гримасу.

– Едва ли. Ты и Феба окрутили двух единственных сносных джентльменов в Обществе, а мне не позволяют вращаться в других, более интересных кругах.

Тем не менее, на ее щеках появился слабый румянец, который привнес что-то новое в смесь черт, составляющих «некрасивое» лицо Софи. Она выглядела… хорошенькой? Вот это да.

Кто бы этот тип ни был, он должен быть замечательным парнем, если сумел разглядеть за неловкой застенчивостью прекрасное остроумие. Кто это может быть? Насколько Дейдре знала, единственным мужчиной, рядом с которым Софи не была совершенной простушкой, это…

О нет. О, небеса.

– Софи… Софи, это не… ты не потеряла свою голову из-за Грэма, ведь нет?

– Конечно же, нет! – И все же краткий, запаниковавший взгляд, который Софи бросила на нее, рассказал девушке обо всем.

– Ох… но Софи. Грэм… – Грэм был слишком привлекательным, слишком знатного происхождения, слишком легкомысленный. Список был слишком длинный, и он вел к одному несомненному исходу – к разбитому сердцу Софи.

Румянец на лице кузины стал еще ярче.

– Тебе не нужно беспокоиться, Ди. У меня нет никаких иллюзий по поводу Грэма. Это выглядело бы, как он сказал, словно мы тигр и жирафа. – Она пожала плечами, отбрасывая в сторону невозможность быть любимой, словно это была всего лишь раздражающая мысль.

Софи была идиоткой, если думала, что заслуживает чего-то меньшего. Черт бы побрал Грэма за то, что прокрался в сердце Софи тогда, когда сам он не хотел ничего большего, кроме как умного товарища, чтобы развеять свою скуку. Теперь каждый последующий мужчина, каждый педантичный банкир или ученый, который мог бы оценить замечательные качества Софи, будет рассматриваться через туманное стекло первой любви. Кто среди них сможет пережить сравнение с красивым, очаровательным, неотразимым в его собственном бесполезном стиле лордом Грэмом Кавендишем?

– Я собираюсь извлечь его внутренности, – четко заявила Дейдре. – Очень тупой ложкой.

Софи засмеялась, в смущении прикрыв лицо.

– Ты не сделаешь ничего подобного. Кроме того, какой он нанес урон? Я ему нравлюсь и заставляю его смеяться. У меня есть новый друг и замечательные фантазии, которые я заберу с собой домой после сезона, что намного больше чем то, с чем я приехала.

Дейдре сникла перед лицом искаженного восторга Софи. Сейчас она была счастлива, но кузина и понятия не имеет о той боли, которая ждет ее, когда Грэм заскучает и отправится к другим, более интересным товарищам – что он всегда делал, рано или поздно.

– Софи, это… – Это ранит, когда тебя не любят. Это делает тебя пустой и больной, и, ох, такой холодной внутри.

Девушка не могла сказать этого вслух, только не тогда, когда глаза Софи смягчались лишь при одной мысли о Грэме, не больше, чем она могла произнести это вслух для себя.

Вместо этого Дейдре улыбнулась и протянула руку, чтобы отломить еще две пластинки ириски от всей порции. Вручив одну из них Софи, она высоко подняла собственную пластинку.

– Тогда – это за замечательные фантазии, – провозгласила она.

Софи криво улыбнулась и тоже подняла собственный кусочек ириски.

– И к тому же за новых друзей!

Дейдре сморгнула слезы, которые подступили при мысли, что она больше не полностью одинока.

– Тогда и за новых друзей.

Они торжественно чокнулись ирисками, которые немедленно раскрошились на покрывало от этого удара. Девушки посмотрели в ужасе на беспорядок, затем небесно-голубой взгляд встретился с серо-голубым.

Их смех был слышен по всем коридорам в доме… если бы там был кто-то, чтобы услышать его.