Текст книги "По соседству с герцогом"
Автор книги: Селеста Брэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Глава 32
Ранний и внезапный конец ужина для Фортескью лишь увеличил то, что сейчас было его любимым временем дня. В данный момент он уединился в своем офисе, склонившись над роскошной пламенеющей головкой, вдыхая мягко согретый воздух, который поднимался от ее бледной, северной кожи, и с помощью самой железной выдержки удерживая сознание на своей задаче.
– Это достаточно хорошо, – спокойно произнес он. Было безумием то, что его пульс ускоряется как у лошади на беговой дорожке! Затем дворецкий указал на одну ошибку в ряде чисел. – Но вот здесь, видишь?
Она низко склонилась над столом.
– О! – Девушка быстро исправила ее и откинулась назад с улыбкой.
– Уверена, я должна была догадаться, что эта цифра выглядит страннее, чем шестипалый кот!
Фортескью не рассмеялся.
– Патриция, есть кое-что, что я хотел бы сказать. – Он обогнул стол и присел на свое обычное место. – Ты очень быстро учишься, но ты поднимешься еще выше, если удалишь остатки ирландского говора из своей речи.
Она отпрянула в ответ на эти слова.
– Неужели? И что я тогда буду использовать вместо сердца, если сделаю такую трусливую вещь?
Фортескью откинулся назад в своем прекрасном кресле дворецкого, почти таком же замечательном, как и кресло в кабинете его сиятельства.
– Неужели это так трусливо – хотеть улучшить себя?
– Улучшить к чему? Чтобы стать лжецом? – Девушка покачала головой. – У меня нет возражений против того, чтобы разговаривать правильно, но нет ничего постыдного в том, чтобы быть ирландкой. – Она сглотнула, отведя взгляд, чтобы скрыть внезапный блеск в своих глазах. – Иногда только мой собственный голос – единственное, что заставляет мой дом выглядеть реальным, здесь, в этом вашем прекрасном городе. Кажется, что до дома ехать больше недели, когда ты среди всех этих каменных стен и красиво одетых людей…
Патриция сделала вдох и заставила себя успокоиться. Он не захочет, чтобы его время впустую уходило на ее слезы. Вот он сидит, с таким выражением на лице, как будто уселся на булавку в церкви. Если бы он был мужчиной из ее мира, она дразнила бы его до тех пор, пока он не рассмеялся бы громко и свободно. И разве он не выглядел бы красивым ирландцем, с этими плечами и синими, синими глазами – темный ирландский, вот как называют этот цвет здесь, с волосами цвета ночи и лукавой белозубой улыбкой…
Фортескью пошевелился, чтобы заговорить и на мгновение Патриции почти показалось, что с его языка послышится плавный низкий ирландский говор – помоги ей Мария, она поцеловала бы его прямо в губы только для того, чтобы услышать звук родного дома!
Вместо этого он заговорил на совершенном, холодном, резком английском – каждое твердое слово падало как градина на ее ухо.
– Конечно же, никто не заставляет тебя делать что-то, – чопорно произнес дворецкий. Помоги ему Небеса, этот человек не знал другой манеры произносить слова, это несомненно. – Я только хотел предложить тебе ценный совет.
Теперь он пристыдил ее, это было именно то, что она должна была ощущать после своей вспышки против его щедрости.
Патриция разгладила юбки и села так прямо, как только могла.
– Тогда я подумаю об этом, сэр, – ответила она, стараясь сохранять свой голос таким же холодным и деловым, как и у него. – Должна ли я закончить читку… я имею в виду чтение?
Фортескью кивнул, выражение его лица было ровным и спокойным – и все же она заметила, что испортила те легкие отношения, которые установились между ними во время вечеров, проведенных вместе. Девушка подавила вздох. Англичане такие раздражительные, их так легко оскорбить, и они так медленно прощают.
Тебе бы лучше приглядывать за собой, Патти-девочка, и не задирать нос слишком высоко, или этот тип скоро устроит так, что твои большие ноги снова окажутся на улице.
Ей придется хорошенько помнить о том, что только по требованию ее сиятельства ей предоставили эту возможность – а положение ее сиятельства в Брук-Хаусе в данный момент было не слишком высоким.
Бедняжка миледи.
Колдер шагал вдоль и поперек своей большой спальни и обнаружил, что она недостаточно большая, чтобы вместить его раздражительное настроение.
На краткий, причудливый момент он пожелал оказаться в компании своего брата. Рейф в точности знал бы, как очаровать женщину и избавить ее от боли в глазах, как заставить ее улыбаться, а не хмуриться…
Но при этом у Рейфа была привычка добиваться не только улыбок от женщин Колдера. Не имеет значения. Ему не нужен шарм Рейфа для этого дела. У него есть кое-что, чего нет у его брата – безграничные ресурсы. Деньги не могут купить любовь, но на них можно приобрести прекращение военных действий, по крайней мере, на достаточно долгое время, чтобы маркиз смог выяснить, когда именно все это пошло чертовски неправильно.
Что заставит такую женщину, как Дейдре, улыбаться?
Его сознание перебирало каждый момент, который Колдер провел с ней за этот прошедший месяц: ужины в Брук-Хаусе с ее кузинами и противной мачехой, то, как она сделала ему предложение с таким же спокойствием, с каким он сделал бы предложение о партнерстве, выражение ее лица, когда она шла по проходу, чтобы встать рядом с ним, ее обычная элегантная красота, еще более возвеличенная этим платьем от Лемонтёра…
Маркиз сделал вдох, а потом медленно выдохнул. Затем позволил своему сознанию задуматься над немногими улыбками с того дня, как он отдал приказ о том, что не будет ни приемов, ни балов, ни новых платьев.
О да, это должно подойти для начала.
На следующее утро Дейдре проснулась и обнаружила себя на шелковых небесах. Она заморгала и протерла глаза, а затем осмотрелась еще раз.
Платья. Платьями была завалена каждая поверхность. Оттенки всех драгоценных камней, шелковые и кружевные, с лентами и жемчугом. Даже воздух в комнате был наполнен ароматом этого особенного головокружительного запаха дорогой ткани!
Девушка медленно села и обнаружила, что платья даже были растянуты поверх ее тела, пока она спала. Она потянулась к прелестному творению из плиссированного шелка полуночно-синего цвета, как раз такого оттенка, который оттенит золото ее волос!
Ткань зашептала от ее прикосновения. Я настоящая, говорила она. Погладь меня. Пошурши мной. Носи меня.
– Хорошо, – прошептала Дейдре в ответ. – Если вы настаиваете.
Тихий смех раздался где-то в комнате.
– Кто здесь?
Ангел выскочил из-под облака органзы кремового цвета – то есть если бы ангелы были низенькими, аккуратно одетыми мужчинами с искрящимися глазами и шаловливыми чертами лица.
– Доброе утро, миледи.
Она задохнулась.
– Лемонтёр! Что вы здесь делаете? – Проснуться и обнаружить свою спальню заполненной ошеломляющими платьями было почти сказкой, но проснуться и обнаружить, что их создатель пришел сам, чтобы доставить их? Это было просто чудом!
Дейдре улыбнулась самому желанному в Лондоне модельеру. Она не ощущала неловкости из-за того, что видит его при таких интимных обстоятельствах, потому что он не раз видел ее и в меньшем количестве одежды во время всех примерок перед свадьбой.
Кроме того, Лемонтёр просто был мужчиной не того типа.
Модельер усмехнулся ей в ответ и широко развел руки.
– Пещера Али-Бабы, не так ли?
– В дюжину раз больше, чем пещера Али-бабы! – Дейдре рассмеялась и выбралась из постели, перебегая от кучи платьев к грудам шляпных картонок, а затем – к штабелю коробок с перчатками. – И туфли! И гребни! И подходящие по цвету ридикюли!
Это был рай, настоящий рай, манна, которую жаждала проглотить маленькая часть души Дейдре, изголодавшаяся по моде. Затем она остановилась, разноцветные ленты выскользнули из ее пальцев, чтобы волнами улечься на пол.
– Но… его сиятельство не позволит этого.
Девушка огляделась, стремясь к красоте, окружающей ее, а затем спокойно заложила пустые руки за спину.
– Мне жаль, Лемонтёр, – произнесла она со всем достоинством, которое могла собрать в этот унизительный момент. – Боюсь, вы принесли все это напрасно. Я полагала, что вы знаете о том, что его сиятельство отменил все мои заказы.
Лемонтёр улыбнулся, его глаза прищурились от восхищения.
– О, я знал. Конечно же, я продолжал работать над ними, потому что знал, что со временем вы заставите его передумать. Без сомнения, так и произошло, потому что он начал стучать в мою дверь в середине ночи, сам великий Брукхейвен, а затем шагал взад и вперед в моем холле, удвоив заказ и заплатив втрое, чтобы большую часть платьев доставили первым делом этим утром. – Он подмигнул ей. – Кающиеся мужья всегда создают мне хорошую месячную выручку!
– Колдер сделал это? – Дейдре оглянулась вокруг, яркие цвета и роскошные ткани теперь значили для нее больше, чем когда-либо. Ее нижняя губа начала дрожать, а блестящие тени начали затуманивать ее глаза.
Лемонтёр предложил ей свой носовой платок с привычной скоростью и подвел ее к свободному креслу.
– Вот так, милая. Присядьте. Позвольте мне налить вам чаю.
Сквозь резко нахлынувшие эмоции, Дейдре пришлось фыркнуть.
– Значит, это происходит часто?
Лемонтёр вручил ей дымящуюся чашку чая с подноса, который был почти скрыт коробками, а затем присел на ручку кресла рядом с ней. Ему пришлось это сделать, потому что в огромной, заполненной платьями комнате больше негде было сесть!
Он мягко потрепал девушку по плечу, пока она потягивала чай.
– Чем щедрее мужчина, тем больше платков я приношу. Лорд Брукхейвен потянул на полную дюжину. Это рекорд!
Дейдре рассмеялась и промокнула глаза.
– Тогда я надеюсь, что вы закажете новый запас специально для меня, потому что маркиз – непредсказуемый человек.
– Ерунда, – быстро ответил Лемонтёр. Хотя он и сидел выше нее, их глаза были почти на одном уровне. – Такого не бывает. Мужчины так же просты, как и заводные механизмы. Поверни ключ в одну сторону – и все работает гладко. Поверни ключ в другую сторону – и ты сломаешь пружину, и он уже никогда не станет правильно работать.
Девушка пристроила чашку на коленях и, затаив дыхание, уставилась на него.
– А что является ключом?
Модельер долго и загадочно улыбался ей, а затем наклонился вперед и нежно постучал пальцем по ее носу.
– Любовь, конечно же! Любовь – это всегда ответ.
– О. – Дейдре поникла, надежда покинула ее. – Я не знаю, как заставить его любить меня. Думаю, что он хотел какую-нибудь милую девушку, вроде Фебы.
Лемонтёр щелкнул языком.
– Вы не можете заставить мужчину полюбить вас. Все, что вы можете сделать – это любить его. – Он встал и подтянул до совершенства свои манжеты. – Может быть, вы не являетесь любезной или простой, миледи, но вы сильны. Вы должны быть такой. В конце концов, требуется стальная воля, чтобы выжить рядом с леди Тессой! – Он прищурил глаза, глядя на нее. – Попытайтесь. Его сиятельство – хороший человек и не глупее большинства. Он подхватит темп.
Затем модельер изобразил аккуратный маленький поклон и оставил ее в комнате, окруженную грудами щедрости Колдера, держащую чашку чая в руке и с новой надеждой, расцветающей в сердце.
Глава 33
Колдер ожидал в собственном переднем холле, словно нервный поклонник, а его беспокойство привело к тому, что даже уравновешенный Фортескью начал с раздражением вздыхать. Платья отправились наверх с Лемонтёром, его тяжело нагруженные подчиненные следовали за ним, как утята. Сейчас Колдеру не оставалось ничего другого, кроме как ждать, когда модельер покинет дом.
Ждать проклятого портного! И все же, маленький человечек знал женщин как ни один мужчина в Лондоне, и он настаивал, чтобы Колдер оставался внизу до тех пор, пока ему не будет дано разрешение подняться.
Как раз в тот момент, когда Колдер собирался отбросить этот совет в сторону, портной легко сбежал по лестнице, держась одной рукой за перила, с удовлетворенной улыбкой на лице. Однако сперва он обратился к дворецкому.
– Мистер Фортескью, не будете ли вы добры, послать сейчас наверх к ее сиятельству то прелестное огневолосое создание? Я уверен, что госпожа готова кое-что примерить.
Затем Лемонтёр усмехнулся Колдеру.
– Милорд, пожалуйста, подождите в точности пятнадцать минут перед тем, появиться наверху. – Он подмигнул. – Я уверен, что ожидание будет того стоить.
Модельер взял свою шляпу у Фортескью и нахлобучил ее на голову, сделав паузу, чтобы добавить едва заметный наклон привычным движением указательного пальца. Затем он поклонился.
– Доброго дня, милорд. – Он удалился энергичным шагом.
Колдер проигнорировал эти слова, его глаза были устремлены на высокие часы в холле. Четырнадцать минут и еще немного. Он не знал, почему без вопросов подчиняется приказам Лемонтёра. Возможно, потому, что методы портного и прежде срабатывали так же хорошо?
Наконец минутная стрелка щелкнула на четырнадцатой минуте. Плюс еще одна минута, чтобы подняться по лестнице – хотя он был уверен, что, торопясь, мог бы подняться гораздо быстрее – и пройти по коридору к комнатам маркизы… а затем постучать в дверь…
Патриция открыла ее, быстро присев, когда увидела Колдера.
– Да, милорд?
Голос Дейдре послышался позади горничной.
– Впусти его, Патриция.
Девушка широко распахнула дверь, и он увидел видение в полуночно-синем платье. Горло Колдера пересохло при виде прекрасной женщины, стоящей перед ним. Как случилось, что иногда он забывал, как она великолепна?
Это платье особенно нравилось Колдеру – неужели она каким-то образом узнала об этом? Оно было плиссированным, с облегающим лифом, и подчеркивало лучшие части ее тела, показывая их без той очевидной демонстрации, которую он презирал. Остальной мерцающий шелк спускался прямо до пола, не отвлекаясь ни на рюши, ни на банты. Только роскошный синий шелк, обрамляющий прелестную, соблазнительную женщину.
Потом улыбка, которую она подарила ему, еще больше ослепила Колдера. Предложенная без принуждения, восхищенная и реальная – он ощутил себя так, словно его озарил свет летнего солнца. Маркиз открыл рот, чтобы заговорить, но, кажется, он забыл, как это делается.
Дейдре с восторгом обернулась кругом.
– Разве оно не прекрасно? Я влюбилась во все платья, но думаю, что это мое самое любимое!
Слишком прекрасно. Он откашлялся, наконец, справившись со своей речью.
– Я рад, что они вам нравятся.
Девушка нежными пальцами гладила шелковые подарки, пока шла навстречу Колдеру.
– Я должна поблагодарить вас. Вы были безмерно щедры… Колдер. – Сейчас ее глаза были опущены, а голос стал застенчивым.
В первый раз она назвала его по имени. До настоящего момента он и понятия не имел, как жаждал этого. Что-то вечно напряженное, казалось, начало раскручиваться внутри него.
– Что ж. – Маркиз сглотнул. – Вы были добры к Мэгги. Она очень полюбила вас. Я… благодарю вас.
Дейдре подняла голову, чтобы встретиться глазами со своим мужем. Эти слова «благодарю вас» казались необычно открытыми и незащищенными. И вовсе не были похожи на те нудные изречения «подходящих к случаю вещей», которые она ожидала от него услышать. Это были простые слова человека, который чувствует глубже, чем может выразить.
Все, что вы можете делать – это любить его.
Несомненно, это заслуживает попытки. Дейдре потянулась к его руке и вложила свою ладошку в его ладонь.
– Кому-то может показаться, что то, что вы сегодня сделали для меня… никто никогда прежде не делал ничего подобного для меня.
Она заметила, как Патриция выскользнула из комнаты, после того, как послала ей лукавую ободряющую улыбку из-за спины Колдера.
Дейдре сделала вдох и продолжила.
– Это особенно великодушно после того, как я обращалась с вами.
Колдер заморгал.
– Того, как вы обращались со мной? – Его голос был низким и серьезным, мягким как бархат, темным, как кофе. Его рука была теплой вокруг ее ладони, кончики пальцев прикасались почти нежно. – Я думал, что это мне нужно извиняться.
Она склонила голову, не в силах устоять и не поддразнить своего мрачного лорда.
– Вам определенно много за что нужно извиниться.
Он кивнул.
– Я знаю. За то, как я прикасался к вам на фабрике…
Дейдре взмахнула свободной рукой.
– Не за это. Тогда мне понравился каждый момент. Надеюсь, что вскоре вы проделаете это снова.
Маркиз уставился на нее с открытым ртом.
– Что? Но… я…
– Думаю, что, несмотря ни на что, с вашей стороны было довольно плохо остановиться. Как будто вы нарушили обещание, не так ли?
– Мы были на виду у всей фабрики. Вы не хотели, чтобы я останавливался?
Девушка сердито вздохнула.
– Я не хотела, чтобы вы останавливались, – медленно подтвердила она, как будто объясняла идиоту.
После этих слов у него вырвался короткий смешок.
– Я совершенно уверен, что вы наполовину безумны.
Дейдре приободрившись, усмехнулась.
– На самом деле я разочарована. Не по-джентльменски позволять леди ощущать себя подобным образом.
Что-то похожее на улыбку изогнуло углы его губ. Она обрадовалась, увидев это.
– Не думаю, что вы хоть чуть-чуть похожи на ту, кем я вас считал.
Дейдре безразлично пожала плечами, но ее взгляд скользнул в сторону.
– Сожалею, что разочаровала вас. – Она попыталась уменьшить боль, заменив ее самоиронией. – Однако контора, где принимаются жалобы, находится за следующей дверью, направо.
Маркиз прислонился плечом к столбику кровати, не выпуская ее руки. Он выглядел невыносимо прекрасным в такой позе, разглядывая ее свысока своими темными глазами, с самым крошечным намеком на улыбку в уголках губ.
Я не растаю. Я не растаю.
– Как такая красивая девушка, как вы, стала такой необычной?
Она застыла. Итак, он считает ее красивой. Это было приятно, но так как большинство мужчин считали ее красивой, то это имело гораздо меньшее значение, чем то, что он находил ее необычной.
– Я едва ли соглашусь, что оскорблять меня – это правильное поведение в настоящий момент.
– О, неужели? – Его голос стал еще ниже. В ответ у нее задрожал живот. – А какое поведение будет правильным, как вы думаете? Должен ли я упасть на колени и умолять о прощении за то, что был груб с вами?
– Нет.
– Должен ли я польстить вам и заявить, что вы – самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видел?
Дейдре вздрогнула.
– Господи, нет.
Колдер наклонил голову, изучая ее с каким-то новым выражением в глазах.
– Несмотря на все свои прихорашивания, вы нисколько не тщеславны, не так ли?
Она поморщилась.
– Прихорашивание предназначено для вас, а не для меня, – парировала она сварливым тоном. – Я мечтаю бегать по дому с непричесанными волосами, обломанными ногтями и с зеленью, застрявшей в зубах.
Он с недоверием фыркнул.
– Не может быть.
Девушка подавила усмешку.
– Ох, ну хорошо. Я люблю чистые зубы.
Маркиз уселся на высокую кровать, отчего их глаза оказались на одном уровне.
– Так же, как и я.
Он был таким большим перед ней. Иногда что-то древнее и женское отвечало только на одни его размеры. Сильный мужчина, хорошая защита. За исключением того, что ей не нужна была защита, не по-настоящему. То, чего она хотела, было более сложным и необходимым.
Дейдре любила его, все в нем – его мрачность и задумчивость, нерешительный вид, одиночество и переменчивость, и то, что он принадлежит ей – если только она уже все не разрушила.
Я хочу, чтобы ты любил меня – всю меня – а не только красивую внешность.
Колдер поднял руку, чтобы отвести назад выбившийся локон волос с ее виска.
– Мне нравится, что ты красивая, – нежно произнес он. – Мне нравятся твои глаза, как раз вот этот оттенок голубого, и твоя фигура в ее нынешней форме. – Он обхватил ладонями ее талию, распластав пальцы, как будто измеряя. – Хотя думаю, что ты могла быть иметь немного больше…
Задыхаясь от его прикосновения, девушка с удивлением уставилась на него.
– Вы сказали, что не хотите, чтобы я растолстела!
Он приподнял бровь.
– И что после этого вы стали делать?
Она открыла рот, чтобы ответить, но затем остановилась. Я съела все, что было передо мной, даже ветчину!
Ее пальцы подогнулись от воспоминания. Ей пришлось сглотнуть, прежде чем она снова смогла заговорить.
– Итак, позвольте мне предположить, правильно ли я поняла вас – вы считаете, что я слишком худая?
Колдер пожал плечами.
– Думаю, что вы очень усердно трудились, чтобы стать худой. Я бы предпочел видеть то, как вы едите и получаете удовольствие. Мне вы нравитесь такой, какая есть. И вы будете мне нравиться точно так же, если будете есть ветчину каждый день своей жизни.
Дейдре склонила голову набок и позволила своей улыбке шириться до тех пор, пока он не заморгал, словно был слегка ослеплен.
– Это, милорд, выгодная сделка.
Маркиз шумно вздохнул и опустил голову, прижавшись лбом к ее груди.
– Я не бойкий и не убедительный человек. Я не знаю, как вести приятную беседу или красиво извиняться, и не имеет значения, как сильно я хочу этого.
Она неуверенно подняла руку, чтобы положить ее на его густые темные волосы. Он издал низкий звук при ее прикосновении, словно раненое животное, наконец-то получившее передышку. Девушка позволила своей руке скользить, ощущая шелковистую свежесть его волос кониками своих пальцев, до тех пор, пока ее ладонь не легла на его затылок. Она ощутила, как мускулы Колдера расслабляются под ее рукой, и почувствовала, как гордость и надменность покидают его широкие плечи. Его руки сжались вокруг ее талии, не от желания или, по крайней мере, не целиком от этого, но так, словно он молчаливо цеплялся за нее, неспособный рассказать ей о своей потребности.
Он так хорошо исполнял роль великого лорда Брукхейвена, что было легко забыть о том, что он всего лишь человек, и так же подвержен сомнениям и одиночеству, как и любой другой в этом мире.
Вы не можете заставить мужчину любить вас. Все, что вы можете делать – это любить его.
В этот момент Дейдре осознала, что она ни разу ничем не одарила этого мужчину. Она обвиняла его, называла его надменным и бесчувственным, и все же он первым дал ей что-то. Она требовала его внимания, сражалась за его уважение и жаждала его любви – и ни разу не предложила ему ничего из своих чувств.
Она жила своей жизнь, защищая себя и свою гордость и свою безопасность – возможно, слишком хорошо. Это была старая жизнь. Настало время отбросить эту защиту.
Прощай, Тесса.
Здравствуй, Колдер.
