Текст книги "Императорские изгнанники (ЛП)"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
– Ты не ошибся, – пробормотал Катон. – Но я дам ему ровно такой же шанс, как и всем остальным, проявить себя в бою.
Он повернулся к Плацину и другим офицерам. – Что вы думаете?
– Как будто ваша речь была коротковата, господин.
– Я сказал сейчас все, что хочу. Мне просто нужно было увидеть их как строй и дать им знать, чего им следует ожидать.
Аполлоний выразительно выгнул дугой бровь. – А что ты думаешь о Шестой Галльской когорте в качестве подразделения?
– Я видел и лучше.
– А ты видел хуже?
Массимилиан повернулся, чтобы присоединиться к ним, поэтому Катон проигнорировал вопрос и вместо этого отдал приказ. – Офицеры, я хочу, чтобы вы обошли весь лагерь и составили список работ, которые необходимо выполнить. Не упустите ни одной детали. Я хочу, чтобы это место выдавило слезу гордости из глаз самого закаленного центуриона из когда-либо живших. И я хочу, чтобы это было сделано в течение двух дней. Центурионы Плацин и Массимилиан, вы вернетесь в штаб вместе со мной. Нужно составить необходимые планы.
*************
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Помещения префекта Вестина были хорошо обставлены, без сомнения, благодаря доходам от процветающего побочного бизнеса, который он вел в своей роли командира когорты. Стол из черного дерева, инкрустированный жемчугом и серебряными цветочными узорами, стоял перед большим окном со ставнями, выходившим с видом на двор претория, стены форта и порт за ними. Море ярко сверкало на километры вдаль, и несколько грузовых кораблей и рыбацких лодок грациозно плыли по зыбкой глади. Одна стена была расписана так, чтобы изобразить сельскую сцену у озера, окруженного деревьями и горами, с храмом на берегу. Пастух, опираясь на посох, рассматривал великолепный вид. Катон признал, что это была прекрасная работа. Достойная лучших домов Рима. Другая мебель кабинета – мягкие скамейки, полки для свитков и вощеные дощечки – также работа настоящих мастеров.
– Наш хозяин – человек некоторого вкуса, не говоря уже о значительных средствах, – сказал Аполлоний, осматривая антураж. – Учитывая, что он предпочел проводить большую часть своего времени в другом месте, я могу лишь вопрошать каково же великолепие его другого жилья.
Катон обыскивал взглядом документы на полках, пока не нашел то, что искал: свернутую карту острова. Разложив ее на столе, он подгрузил углы вощеными дощечками и жестом приказал остальным собраться вокруг.
– Ты знаешь это место, Массимилиан. Скажи, где находятся эти разбойники и где совершаются их нападения по последним сообщениям.
Центурион наклонился вперед и указал на центр острова к востоку от Тарроса. – В этом регионе есть густой лес, который покрывает большую часть равнины между окружающими его холмами. Племя баларов контролирует этот район. Зимой земля похожа на болото, но вам не придется долго привыкать к этому месту с учетом времени, проведенного вами в Британии, господин. – Он взглянул на Катона с быстрой улыбкой, прежде чем продолжить. – Летом большая часть его высыхает, но есть места, где сохраняются болотные условия и воздух напрочь забит комарами. Любой патруль или колонна, посланные в этот район, молит о том, чтобы Юпитер поразил их молнией на месте. Я знаю это по опыту, когда два лета назад гнал разведывательный отряд в лес. Половина парней моей центурии пролежала на больничных койках большую часть месяца, и восемь из них умерли, – он провел пальцем по пергаменту и коснулся участка к югу от покрытой лесом равнины. – Еще одно племя, доставляющее нам неприятности, – это иленсы. Тут пейзаж совсем другой. Холмистая, местами почти гористая.
– Там отмечены города, – вмешался Аполлоний. – Их удерживает враг?
– Нет. Мы по-прежнему контролируем города. Пока что. Разбойники начали устраивать засады на дорогах. Это, в свою очередь, вынудило торговцев путешествовать в составе групп повозок, охраняемых наемными людьми и даже отрядами гладиаторов, нанятых ланистами острова. Вдоль основных маршрутов расположены военные заставы, укомплектованные людьми из трех когорт, что является одной из причин того, что ряды на плацу сейчас выглядели разреженными. Я бы сказал, что четверть всех сил провинции занята охраной дорог, проходящих через территорию или вблизи территории, контролируемой баларами и иленсами. Это работало достаточно хорошо, пока они не стали более амбициозными и не начали совершать рейды прямо по всему острову. Они создают хаос в одной области, на время, достаточное для того, чтобы мы отправили туда колонну, чтобы разобраться с ними, а затем они бегут обратно в лес и на холмы. И пока мы с этим справляемся, они наносят удар где-то еще, и мы должны послать еще одну колонну, чтобы их отогнать. Массимилиан в отчаянии стиснул зубы. – Мы гонялись за нашими хвостами весь год, господин, и они наносили удары по своему желанию в удобное им время и оставляли нас в дураках каждый раз, когда мы пытались их выследить.
Катон задумчиво кивнул на мгновение. – Мы не сможем выполнить эту работу с помощью имеющихся у нас сил. Нам понадобится больше солдат.
– Удачи с этим, господин. Наместник не проявил интереса к увеличению финансирования, и я смею сказать, что вы получите такой же ответ, если запросите Рим.
– Тогда мы найдем людей и деньги, чтобы заплатить им из других источников. Если торговцы могут заплатить за охрану своих конвоев, они могут позволить себе помочь укомплектовать аванпосты вдоль дорог. Это освободит наших солдат для выполнения других обязанностей.
Плацин почесал подбородок. – Других обязанностей, господин?
– Верно. Я думал об этой проблеме с тех пор, как мне впервые заявили об этом задании. Мы собираемся сделать то же самое, что и в Британии, когда обрушились на горные племена. Мы направляли вспомогательные войска в те области и строили форты, чтобы контролировать их, затем шли дальше и делали то же самое снова. Постепенно мы выдавим бандитов и уничтожим все их поселения, которые найдем. Мы также захватим тех людей, которые снабжают их едой и кровом. Они не протянут долго, когда начнут голодать. Их банды распадутся, а затем мы выследим главаря и положим этому конец.
– На словах звучит довольно просто, – сказал Аполлоний.
– Это и есть просто, – согласился Катон. – Это работало достаточно хорошо в Британии, в большем масштабе. – Он указал на карту. – Наши основные усилия будут проходить с запада, используя Шестую Галльскую. Две другие когорты будут продвигаться вперед с севера и юга, а я прикажу морской эскадре вооружить своих матросов, и с морской пехотой они могут двинуться с восточного побережья. Мы окружим врага со всех сторон и медленно сузим кольцо окружения, чтобы расправиться с ними. Есть вопросы?
Массимилиан кивнул. – Одна вещь. Я имел дело с этими ублюдками достаточно долго, чтобы знать, что они легко могут опередить наших людей. Пешком и верхом. Это не станет сюрпризом, особенно после того, как вы убедились в том, какова реальная мощь нашего конного контингента.
– Тогда нам понадобятся лошади получше, – сказал Катон. – Лучшее, что мы можем найти в провинции.
– Лошадей мы не можем себе позволить, господин. Как я уже сказал, пропретор не собирается открывать казну провинции. Он хочет выжать из нее столько, сколько сможет получить, к моменту когда срок его полномочий истечет, и он вернется в Рим.
– Решение очевидное, – сказал Аполлоний. – Мы не будем вообще платить за лошадей.
– Ты прав. – Катон скрестил руки на груди. – Если мы не можем рассчитывать на наместника или официальных лиц в Риме, нам придется взять то, что нам нужно, из ресурсов, имеющихся на острове. Это означает, что нам потребуется реквизиция ездовых животных у местных коневодов. Нам также нужно будет заставить торговцев раскошелиться, чтобы нанять людей и оплачивать их снаряжение. В крупных городах и портах будет местное ополчение. Мы их тоже подключим. Они могут укомплектовать форты и освободить людей, чтобы пополнить ряды колонн преследования. С хорошими лошадьми мы сможем соответствовать темпам передвижения наших врагов.
Остальные одобрительно кивнули, прежде чем Плацин заговорил. – План достаточно хорош, господин, но он хорош настолько, насколько предполагается, что реализующие его люди будут ему соответствовать. Многие из тех, кого мы вытряхнули из казарм и погнали на плац, не в состоянии бегать за разбойниками через леса и холмы.
Катон кивнул. – Итак, первая задача – отсеять тех, кто слишком стар или непригоден для марша в колоннах преследования. Массимилиан, я хочу, чтобы силы вернулись к когорте, чтобы ты прошелся по каждой центурии, человек за человеком, и выбрал лучших. То же самое и с лошадьми. Я хочу только сильнейших. Избавься от всего остальных. Продай их на местном рынке и получи за них все, что сможешь. Мы скоро получим цифры от коневодов в окрестностях Тарроса о количестве имеющихся лошадей. Но не говори ни слова о том, как мы собираемся их реквизировать. Это ясно?
– Отлично, господин, – ухмыльнулся Массимилиан. – Мне не терпится увидеть их лица, когда мы придем за их лошадьми.
– Мне кое-что пришло в голову, – вмешался Аполлоний. – Я сомневаюсь, что местные землевладельцы любезно отнесутся к конфискации их скакунов. Они забросают своими жалобами Рим. И я сомневаюсь, что император будет счастлив разобраться с разбойниками только для того, чтобы у него образовалась новая толпа потенциальных бунтовщиков. Я бы посоветовал тебе смягчить удар, дав им расписку за каждую лошадь и обещание ее возврата в целости и сохранности или же справедливой компенсации в случае ее потери. Они могут ворчать, но пока что это все, что им нужно. А когда все закончится и ты вернешься в Рим, что ж, тогда это будут чужие проблемы.
Два центуриона смотрели на него с презрением, прежде чем Массимилиан заговорил. – Могу я спросить, где вы его нашли, господин? На мой вкус, он слишком много думает как политик, а не солдат.
Катон рассмеялся. – Просто будь благодарен, что он на нашей стороне. Я уверен, что вы оцените его особые таланты так же, как и я в будущем.
– Если вы так говорите, господин, – с сомнением ответил Массимилиан.
Убрав вощеные дощечки, Катон свернул карту и положил ее обратно на полку. – Теперь вы знаете, как я собираюсь бороться с разбойниками. Но сначала нам нужно привести эту когорту в форму и подготовить ее к выступлению против врага. Я передаю эту работу Плацину и другим преторианцам. Не обижайся на это, Массимилиан, но я хочу, чтобы эти люди встряхнули тут всех, и солдаты лучше воспримут это от посторонних, чем от тех офицеров, которые уже позволили себе снизить стандарты. К тому же ты мне понадобишься здесь, в штабе, чтобы давать мне советы относительно местности в этой провинции.
Было трудно передать обучение Плацину и другим добровольцам, не ставя под сомнение профессионализм старшего центуриона когорты и других офицеров, но их нужно было встряхнуть не меньше, чем рядовых. Катон решил перейти к другим вопросам, прежде чем кто-то мог выдвинуть какие-либо возражения, которые ему бы пришлось отклонить, тем самым усугубив недовольство местных офицеров.
– Что ты думаешь о других когортах на острове?
– Честно говоря, господин, я не имел к ним никакого отношения. У меня была причина всего несколько раз побывать в их расположении за последние два года. Они в таком же состоянии, как и парни здесь. Из этих двух когорт я бы сказал, что ребята из Восьмой Испанской находятся в лучшей форме. Их префект был переведен из легионов, поэтому он изо всех сил старается держать их в тонусе. У него также есть люди, служащие на заставах, так что его когорта тоже будет слабой. Что касается Четвертой Иллирийской в Ольбии... Они здесь дольше всех, и я сомневаюсь, что в ком-то из них осталось хоть капля иллирийской крови. Вы знаете, как обстоят дела с многолетними войсками в гарнизоне. Они связываются с местными женщинами, и их дети потом идут по стопам отцов, и так продолжается одно поколение за другим, пока первоначальное название подразделения не потеряет свой изначальный смысл. Скорее всего, некоторые из них даже имеют тесные связи с людьми, с которыми собираются драться. Их командир в этом тут не поможет. Префект Тадий – сын сенатора, к которому прислушивался последний император, и который владеет несколькими большими хозяйствами на острове. Тадий предпочитает легкую жизнь суровым армейским тяготам. Любитель задрать подол, к тому же они с префектом Вестином, мягко говоря, не совсем друзья.
– Как так?
– Одна из причин, по которой Вестин проводит так много времени в Каралисе, – чтобы присматривать за своей женой. Ходят слухи, что они с Тадием однажды ночью выпили слишком много вина и плохо себя вели.
– Если это правда, то почему бы просто не перевезти ее сюда, в Таррос?
– Потому что Каралис – чуть ли не единственный город на Сардинии, где есть достаточно развлечений, чтобы развлечь аристократов. Даже если кто-то может отрезать кусочек от его жены, Вестину нравится, когда само его существо имеет достаточно удобств, чтобы проводить там время с пользой.
Катон раздраженно надул щеки. – Итак, у нас есть три третьесортных когорты, двумя из которых командуют пятисортные люди, играющие в солдат... Возможно, мне придется столкнуть их головы вместе, когда я вызову их сюда, чтобы проинформировать их о кампании. Лучше разобраться с этим как можно скорее. Я отправлю сообщения всем трем командирам, как только мы здесь закончим. Кому-нибудь еще есть что сказать?
Он оглянулся, и Аполлоний кивнул.
– Еще кое-что, господин. Это небольшой вопросик касательно чумы, поразившей юг острова. Если она распространится, у нас будут всевозможные дополнительные проблемы.
– Это правда, – признал Катон. – Но если это коснется наших людей, скорее всего, от этого пострадает и враг. В любом случае это дело пропретора. Если Скурра все понимает, то он установит карантин во всех городах или поселениях, где болезнь выходит из-под контроля. Если он будет действовать достаточно быстро и решительно, велика вероятность, что ее удастся сдержать.
Аполлоний насмешливо усмехнулся. – Он политик. Политик, который заботится о себе и старается не доставлять больше неприятностей, чем он может себе позволить. Ты когда-нибудь встречал подобного человека, который действовал бы быстро и решительно? Запомни мои слова, господин. Я боюсь, что чума будет такой же опасной, как и враг.
Катон обдумал свои слова и вздохнул. – Будем надеяться, что ты ошибаешься.
*************
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Следующий день выдался безоблачным, и небо было наполнено темной лазурью, из которой вырывалось болезненно яркое солнце, заливающее ярким светом пейзаж по обе стороны дороги, ведущей вглубь провинции от Тарроса. Катон, Аполлоний и Массимилиан ехали во главе десяти ауксиллариев верхом на лучших лошадях когорты. Сами люди были отобраны старшим центурионом и были в хорошей форме и сильными; солдаты должны были олицетворять бескомпромиссную роль, выбранную для них Катоном. Их доспехи и ремни с мечами были очищены и отполированы до приемлемого блеска, а их лошади были достаточно хорошо ухожены, чтобы удовлетворить критический взгляд Катона.
Позади них, за пределами каструма, остальную когорту тренировали и тренировали Плацин и другие преторианцы, выкрикивая приказы и оскорбляя людей, отправив их ускоренным шагом вокруг уже полного пыли открытого пространства тренировочной площадки. Солдаты несли плетеные тренировочные щиты и мечи, которые были тяжелее настоящего снаряжения вдвое, чтобы нарастить мышцы и повысить выносливость.
Никого не исключали из утренних тренировок с целью того, чтобы те из ауксиллариев постарше оказались достаточно сильными и могли не отставать от своих младших товарищей. Точно так же было и с относительно новыми рекрутами, которые были либо маленькими, либо полными или немощными, которых нужно было также проверить на прочность, чтобы убедиться, что они способны сыграть свою роль в предстоящей кампании. Хотя этот процесс мог уменьшить количество людей, доступных для колонн преследования, Катон отказался от перспективы, чтобы марш колонны мог быть задержан из-за отставших. Тех, кто не привык к длительным маршам и да еще и боям по их окончании, лучше оставить в стороне и укомплектовать ими аванпосты и форты, которые будут окружать территорию врага.
Отправив послания другим командирам когорт и триерарху, отвечающему за небольшую эскадру бирем и либурн провинции и прикрепленных к ним морских пехотинцев, Катон был доволен тем, что его приготовления к кампании были уже в процессе. Если боги будут благосклонны, у него скоро будет достаточно людей, лошадей и укреплений, чтобы напасть на разбойников и отрезать их от необходимых припасов. Голодные и пойманные в ловушку, они будут вынуждены бороться или сдаться. Тогда впервые за два столетия провинция освободится от разбойников, и ни одно отдаленное поселение, ферма или вилла не подвергнется риску набегов. Люди больше не будут ждать наступления темноты в страхе и не будут ходить по дорогам острова, тревожно оглядываясь из стороны в сторону в ожидании засад. «Если ... когда», – поправился Катон – «мне это удастся, то подам заявку на постоянное место в качестве командира когорты в какой-нибудь тихой провинции и возьму с собой сына». Луций мог бы спокойно расти и превратиться в мужчину, а Катон ушел бы на пенсию, чтобы прожить свою жизнь в комфорте и довольстве. Точно так же, как Макрон, когда он и Петронелла достигли Британии.
На мгновение он почувствовал печаль из-за того, что Макрон больше не служил с ним. Ветеран очень захотел бы привести Шестую Галльскую когорту в форму и повести ее в бой. Были некоторые люди, которые, казалось, были рождены, чтобы стать солдатами, поскольку волки были рождены для охоты, и любая другая жизнь была для них неестественной. Макрон был таким человеком, по оценке Катона, и он не мог не задаваться вопросом, приспособится ли его давний товарищ и близкий друг к гражданской жизни. Он надеялся на это в основном ради Петронеллы, но также из соображений возраста Макрона. Крепкий центурион, которого он впервые встретил в Германии, постарел, как и все, и травмы и ранения, которые он перенес в армейские годы, все больше сказывались на его суставах и его способности не отставать от молодых людей.
– Прекрасное утро, – весело прервал его мысли Аполлоний. – Как раз то, что нужно, чтобы человека заставили побыть несколько дней конокрадом.
– Термин, который здесь применим – это реквизиция.
– Возможно ты предпочитаешь этот термин, но я осмелюсь сказать, что наши жертвы выберут более подходящее слово для того, чем мы занимаемся.
– И пускай. Если они не видят, что должны принести жертву ради общего блага, что в конечном итоге несколько облегчит их жизнь, то я не испытываю к ним сочувствия.
– Такие жертвы для простых людей. Вот как обстоят дела с войной. Бедные голодают. Обычно грабят и сжигают их фермы, насилуют их жен и дочерей; и вроде бы, всех их продают в рабство, если их сторона проиграет. Для богатых и влиятельных – другое дело. Они любят говорить о хорошей войне, но никогда не расплачиваются за нее, и часто находят способ, чтобы дар победы осыпал их новыми способами обогащения, пока бедняки борются за восстановление своей разрушенной жизни...
Катон заметил, что на лице его собеседника появилось мрачное выражение. Аполлоний смущенно зашевелился и засмеялся. – Прошу прощения за испорченное настроение нашей счастливой сельской экскурсии.
– Мне показалось, ты говоришь от чистого сердца, – сказал Катон. – Возможно, это редкий момент для лучшего понимания твоего происхождения.
– Я просто думал вслух, вот и все. Я бы больше ничего и не услышал в моих словах.
– Разве? – Катон весело посмотрел на него.
– Нет, – коротко заключил Аполлоний и повернулся к Массимилиану. – Скажи мне, центурион, какой удачливый землевладелец первым примет нас?
Массимилиан поднял витис, покоящийся у него на бедрах, и указал на далекое здание на вершине холма. Белые стены большой виллы выходили на террасированные склоны, где упорядоченными рядами росли оливковые деревья. За виллой раскинулись луга, окруженные стенами из сухого камня, а крошечные фигурки козлов и лошадей усеивали зеленое пастбище. – Вот с чего мы и начнем. Хозяйство принадлежит какому-то аристократу в Риме и управляется распорядителем. Там прекрасная конюшня с множеством хороших верховых животных. Они разводят их для гонок. Лучше всего начать с них до того, как станет известно, с чем мы едем по землевладельцам, и у них будет шанс отвести лошадей куда-нибудь и спрятать их.
Дорога начала извиваться легкими петлями, поднимаясь по склону к дому, и через час отряд всадников добрался до стены высотой по пояс, огибавшей просторные владения. Они свернули в длинную аллею, затененную древними тополями, возвышавшимися над ними, как витые колонны храма. По обеим сторонам оливковые деревья простирались так далеко, как Катон мог видеть, а затем огибали холм, на котором были построены вилла и конный завод. Через метров восемьсот они подъехали к воротам в высокой стене, которые окружали виллу и хозяйственные постройки. В тени сидела на корточках фигура, рядом с ней стояли круглый щит и тяжелое копье. Заметив всадников, он пошевелился и небрежно поднялся, поднял копье и шагнул вперед, чтобы заблокировать ворота.
– Волосатые яйца Юпитера, да он настоящий гигант, – воскликнул Массимилиан.
Они были уже достаточно близко, чтобы Катон узнал в нем одного из германских охранников Клавдии Актэ. Высокий и широкоплечий, у него были светлые волосы и борода, ниспадающая на кольчужный доспех. Его руки были мощно мускулистыми, а вид у него был надменный, как у истинного воина.
– Я понятия не имел, что мы так скоро воссоединимся с этими зверями, – сказал Аполлоний. – Надеюсь, они не доставят нам проблем, когда любовница Нерона узнает причину нашего визита. Как бы я ни ценил тот факт, что люди за нашими спинами – лучшее, что выбрала для нас когорта, парни впереди нас – выбор Империи.
Германец поднял руку и окликнул их на своем языке. Слова могли быть странными, но намерение было безошибочным, и Катон остановил других всадников и провел последние несколько шагов вперед к воротам. Он приветливо улыбнулся и указал в сторону виллы, затем на себя и своих людей. – Мы пришли повидать госпожу Клавдию. Открой ворота.
Он изобразил действие, и германец заколебался, прежде чем кивнуть и зашагать к воротам, чтобы сильно по ним постучать. Голос раздался с дальней стороны, и последовал короткий обмен мнениями, прежде чем запирающая решетка отодвинулась и ворота распахнулись. Германская охрана махнула им рукой.
За воротами было большое открытое пространство перед виллой. Слева находились конюшни, сбоку груды соломы и корма. Справа было жилище рабов, длинный низкий блок с обычными дверями и маленькими ставнями на окнах, похожий на казармы стандартных постоянных легионных каструмом, которые были знакомы Катону. Вокруг комплекса располагались и другие постройки: амбар, мельница, кузница и складские сараи. Вилла была простой конструкции, но достаточно большой, чтобы казаться внушительной. Фасад простирался на метров пятьдесят в поперечнике, а балкон огибал первый этаж, давая жильцам прекрасный вид на окружающие сельские пейзажи и возможность наслаждаться прохладным бризом с любого направления. Некоторые из слуг и рабов виллы работали в конюшнях, и со стороны кузницы звякнул молоток, где тонкий столб дыма поднялся в небо и постепенно рассеялся. Двое германцев стояли по обе стороны ворот, еще двое охраняли вход на виллу. Остальных нигде не было видно.
Катон подъехал к перилам перед конюшнями и приказал спешиться. Перебрасывая поводья через деревянные перила, он тихо разговаривал с Аполлонием и Плацином. – Я найду Клавдию Актэ и переговорю с ней, вы же осмотрите конюшни и отметьте лошадей, которые нам нужны. Ах да, и еще. С таким же успехом можно присмотреть как можно больше хорошего снаряжения, раз уж мы тут.
Медленно подходя к дому, он потер свой зад, чтобы облегчить дискомфорт от сидения в седле. Впереди на солнце показался декурион, командовавший германским отрядом.
– Ах, префект Катон, рад снова вас видеть, господин. Что я могу сделать для вас?
– Я здесь, чтобы увидеть госпожу Клавдию.
– Она внутри, господин. – Декурион тем не менее не ушел с пути. – Могу я передать ей причину вашего визита?
– Я сам ей скажу, благодарю. Это официальное дело, так что отведи меня к ней, а?
– Как прикажете, господин. Следуйте за мной. Должен предупредить, что госпожа не совсем готова принимать официальных посетителей. Да, и вилла тоже.
Вблизи Катон увидел, что зеленая краска на ставнях поблекла и местами отслаивалась. Очевидно, владелец собственности до того, как Нерон подарил ее своей любовнице, не особо заботился о поддержании порядка. Повсеместное пренебрежение было видно и внутри, с полосами пыли на кафельном полу и на мебели в холле. Багаж Клавдии был сложен по бокам вестибулума, и Катон видел, как рабы подметали полы и стирали пыль и паутину по всему коридору, тянущемуся вдоль здания. Декурион провел его через дверь в огороженный сад позади дома. Клумбы заросли сорняками и дикими кустарниками, а пруд посередине давно высох и был полон мусора и мертвых листьев. Несколько рабов усердно работали, выкорчевывая сорняки в углу сада; среди них была женщина в простой длинной коричневой тунике и соломенной шляпе. Она сидела на корточках над оголенными корнями, которые она схватила обеими руками и пыталась вырвать из земли.
– Это она? – спросил Катон.
– Да, господин.
– Я поговорю с ней наедине.
Декурион неуверенно кивнул. – Будьте с ней помягче, господин. Ей пришлось нелегко.
– В самом деле? – Катон указал на заднюю часть виллы. – Кажется, у нее дела идут неплохо. Немногие бывшие рабы могут похвастаться таким прекрасным домом.
– Это может быть так, господин. Но именно в Риме она родилась; это все, что она знает. Она не просила передать ее в пользование Нерона, и ей пришлось много работать над тем, чтобы он оставался милым. Я видел, что он с ней делал... Как я уже сказал, буду благодарен, если вы не сделаете ей хуже.
Катон не ожидал такой чуткости от одного из личных телохранителей императора. Возможно ли, что отношение декуриона к своей подопечной возникли из каких-то нежных чувств? Были ли у него чувства к ссыльной женщине? Затем ему в голову пришла более мрачная мысль. Возможно, декурион получил определенный приказ относительно Клавдии, тревоживший его совесть.
– Я не хочу причинять ей вреда, декурион.
– Благодарю, господин. Если понадоблюсь, я буду в нашей столовой.
Пока декурион возвращался на виллу, Катон продолжал путь к небольшой группе садовников. Внимание Клавдии было сосредоточено на корнях; она стиснула зубы и попыталась вырвать их, когда ее посетитель подошел со стороны.
– Не мог бы я тебе помочь с этим?
Она быстро огляделась, ее бровь нахмурилась, и она слегка растерялась, прищуренно глядя на него. – О, это ты.
– Похоже, ты выбрала какое-то растение, которое явно сильнее тебя, – легкомысленно сказал Катон. – Позволь мне разобраться с ним.
Не дожидаясь ответа, он наклонился, взял жесткую, скрученную связку корней обеими руками и потянул осторожно, а затем еще сильнее, растение упорно сопротивлялось его попыткам сдвинуть корни. Клавдия отступила на шаг и встала, уперев руки в бедра, наблюдая за ним с веселым выражением лица, что только задело его гордость. Стараясь не выдать своего растущего чувства разочарования, он напряг мышцы изо всех сил, мускулы его предплечий дрожали и вздымались от усилий. Вдруг безо всякого предупреждения корни вылетели с легким треском, и он с размаху упал на спину, волоча за собой пучок. Удар от его приземления слегка выбил из него дыхание, и он услышал, как она рассмеялась, а ее примеру последовали другие, работавшие вместе с ней.
Откинув корни в сторону, он встал со всем достоинством, которое он мог собрать с учетом обстоятельств, и смахнул пыль и грязь со своих пальцев, глядя на нее хмуро.
– Иногда ты слишком стараешься, мой дорогой префект Катон! – Она широко улыбалась, обнажая хорошие зубы, и в ее лице был радостный блеск, в котором ничего не было злобного или надменного, в нем угадывался простой восторг от неожиданности случившейся веселой заминки. Какой-то родственный импульс зашевелился в его сердце, и он не мог не улыбнуться в ответ.
– Если эти несчастные корни этого острова слишком крепки для меня, то только боги знают, как я собираюсь бороться с разбойниками.
Она снова рассмеялась, затем виновато подняла руку. – Прости меня; давно я не находила ничего столь забавного.
– Тогда мне приятно быть источником твоего веселого настроения.
Они обменялись еще одной улыбкой, прежде чем она внезапно взглянула на свою тунику и коснулась рукой запачканной шляпы на своей голове. – Ой! Как я сейчас выгляжу? Ты, наверное, будешь смотреть на меня свысока, как те высокомерные сенаторы в Риме.
– Надменно? Я?
– Прошу прощения. Я не имела в виду обиды. Во всяком случае, ты понимаешь, о чем я. Я уверена, что у тебя было то же самое, когда ты поднялся до всаднического сословия.
К счастью для Катона, армейская карьера избавила его от подобного снобизма. О солдате говорили громче его подвиги и деяния, чем происхождение. Но он мог легко догадаться о язвительных замечаниях, которые отпускались за спиной Клавдии, а иногда и прямо ей в лицо.
– Неважно, – она слегка коснулась его руки. – Теперь у меня отняли эту жизнь. И скатертью ей дорога… Жарко, можно было бы немного освежиться. Идем со мной.
Она отвела его на другую сторону сада, где вдоль стены тянулась решетка. Неухоженная виноградная лоза покрыла каркас, но было обрезано достаточно, чтобы освободить небольшую площадку, где кушетка была поставлена перед низким столиком. Клавдия позвала одного из своих рабов принести им воды, а затем села на край ложа. Катон заколебался, поэтому она наклонилась и похлопала по дальнему концу. – Я не кусаюсь, префект.
– Благодарю, госпожа.
– Можешь называть меня Клавдией. Я бы предпочла, если бы ты это сделал. Я была Клавдией гораздо дольше, чем была «госпожой», а теперь я снова стала простой Клавдией. А я, стало быть, буду звать тебя Катоном, если можно?
Он кивнул, садясь, думая про себя, что немногие когда-либо сочтут ее простой, несмотря на то, что она была одета как одна из прислуги на вилле, а не ее хозяйка.
Она увидела, что он рассматривает ее одежду, и снова засмеялась. – Не совсем то, что ты ожидал, что должна носить на себе бывшая возлюбленная императора. Ты об этом думаешь, а?
