Текст книги "Этюды любви и ненависти"

Автор книги: Савелий Дудаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)

Переменил религию – "изменил своему Богу", значит способен изменить своему государю, своей родине. Но мало ли мы видели изменников и предателей, оставшихся при своей религии? И, наоборот, мало ли видим примеров обратного свойства? При чем тут религия, которая в массе ведь понимается не как кодекс морали, а как символ, определяющий взаимоотношения к Богу? Кому и где это служит преградой?

Если не встречаем среди русских православных перехода в другие религии, то потому, во-первых, что это прямо запрещалось законом, – не было физической возможности осуществить такое намерение; во-вторых, это было просто не выгодно, до крайности; а когда теперь обстоятельства изменились, то не только готовы менять отечество, – переходят в другие подданства. А ведь это подлинная измена своей родине! И делается это с легким сердцем, иногда лишь ради мизерных расчетов. И ни откуда не встречает порицания. Все относительно в нашей жизни, полной всевозможных противоречий…

Можно ли представить себе более преданных своей новой религии после отказа от старых своих богов, как это было, например, с царицей Александрой Феодоровной и великой княгиней Елизаветой Феодоровной. Почему обменять своего Бога на корону или великокняжеское положение, с точки зрения морали, допускается и даже поощряется, и требуется, хотя можно ведь существовать без короны; а когда голодный человек совершает пустую, с его точки зрения, формальность ради куска хлеба, то это зазорно?

Ведь такие мистические души, как Александра и Елизавета Феодоровны, оказавшиеся настолько рьяными фанатичками в православии, наверное, еще в лютеранстве были привязаны к своим религиям всеми фибрами души. Для них-то перемена религии была ведь настоящее сальто-мортале. И все же они совершали этот скачок, когда потребовали обстоятельства. Тогда как затравленному и гонимому еврею, жаждущему только человеческого существования, такой шаг вменяется в вину, хотя никаких скачков, по совести, ему делать и не приходится.

Я привел пример с Александрой и Елизаветой Феодоровнами просто по его яркости.

Но что сказать про многих наших выспренных аристократов или заслуженных бюрократов, которые со скандальной и преступной легкостью теперь изменяют… не своему Богу – они бы и это сделали, но это никому не нужно, никто этого не спрашивает, – а… своему отечеству, отказавшись от русского подданства – от России, как только их оттеснили от государственного пирога, который они привыкли расхищать сами из поколения в поколение, старательно не подпуская других. Можно ли сравнивать положение подобных аморальных людей с положением гонимого еврея, поставленного в невозможность сколько-нибудь человеческого существования и вынужденного совершить формальность для перемены религии, чтобы только получить возможность дышать воздухом, буквально: ведь это не везде позволительно было евреям.

Подумайте только. Сколько варварства скрывается в этом вопросе, задрапированном с виду такими красивыми принципами: отнимают у человека право на… существование, подвергают нравственным пыткам и гонениям всякого рода, сами указывают выход, где легко и просто найти убежище; и когда человек воспользуется этим выходом, упрекают его в отсутствии стойкости. Можно ли представить себе провокацию худшего сорта! Ведь по элементарному здравому смыслу ясно, что быть стоиком в этом случае значило бы преклониться пред явными предрассудками, которые представляются мне глупыми, жестокими и несправедливыми.

Пристойно ли, однако, оставлять ряды слабых и гонимых, и переходить к сильным и гонителям? Да, это было бы так, если бы христианство было в борьбе с еврейством.

Но ни по букве, ни по духу христианского вероучения вообще и православного в частности нет никакой вражды к еврейству; напротив, это ведь родственное вероучение, состоящее из Старого и Нового Завета, не имеющее ничего общего с гонением на евреев, народившимся лишь впоследствии, с течением веков, среди темных низин народных, при изуродованном понимании религиозных верований.

А гонители? Разве это народ русский или какой бы то ни было народ в мире? Ведь гонители, одержимые юдофобством, это везде и всюду самые низкие элементы, ограниченные умственно и нравственно независимо от религиозных настроений… своего рода садисты, по выражению Л.Н. Толстого, от которого [юдофобства] недаром всегда старательно отмежевывается все, что есть лучшее, интеллигентное в каждой нации…

Все эти приведенные выше рассуждения, быть может, не представлялись мне вполне ясными тогда, в мои юношеские годы, когда мне предстояло шагнуть через Рубикон; но смутно я это сознавал и понимал это одинаково тогда, как и теперь, на склоне дней моих, когда приходится подводить итоги… Самое важное, что я старательно и неусыпно держал под светом моей совести, это было то, что, оставив ряды угнетенных, продолжал бороться, активно или пассивно, против гонений, видя в такой борьбе сокровенное разумное служение России, моей Родине, по долгу Совести и Присяги, следуя этим путем также и велением сердца»17.

Подобные умонастроения были весьма распространены среди крещеных евреев. Многие из них помогали единоверцам. М.В. Грулев, будучи редактором военного журнала "Разведчик", сумел объединить вокруг него ряд прогрессивных военных деятелей. Неизменно выступал за еврейское равноправие, против преследования всяких инородцев. 15 и 20 июня 1911 г. он получил два предупреждения от военного министра, в которых Грулеву вменялось в вину сотрудничество в газетах "Речь" и "Утро России".

Далее позволю себе небольшое отступление. Известно, что право на жительство в столицах имели еврейки-проститутки. Еженедельно они должны были показываться врачу. И вот с некоторых пор к петербургским лекарям полицейского надзора стали приходить пациентки, ведшие себя очень странно: все они были девственницами.

Желая получить образование в Психоневрологическом институте, организованном проф.

Бехтеревым, где не было процентной нормы, и не имея права на жительство, еврейки записывались в самую древнюю корпорацию, но проституцией, конечно же, не занимались. Полицейские власти, желающие уличить несчастных во лжи, подняли шум.

О, Русь18!

Семья Грулева не крестилась. Одна из его родственниц училась в Петербургской консерватории. Ее постоянно теребили околоточные, от которых она до поры до времени откупалась – законная прибыль блюстителей порядка. Однако в 1886 г. они все же решили выслать консерваторку из столицы. Грулев в парадной форме явился на прием к градоначальнику Н.Н. фон Валю, известному "жидоеду", с ходатайством, подкрепленным тем обстоятельством, что девица его родственница. Валь хитро подмигнул: мол, знаем, с какой стороны родственница, и просьбу удовлетворил: "…пожалуйста, пользуйтесь, оставляю вам родственницу". Грулев, разумеется, открещиваться не стал19.

В Петербурге, во время пребывания в Академии, Грулев столкнулся с антисемитизмом со стороны профессора, полковника Кублицкого (вероятно, родственника отчима А.

Блока – А.Ф. Кублицкого-Пиоттух, тоже военного). Кублицкий не знал, что Грулев еврей. Однажды Михаил Владимирович с женой брата отправился поездом в Павловск на один из знаменитых концертов на вокзале ("Но видит Бог, есть музыка над нами, // Дрожит вокзал от пенья аонид // И снова паровозными свистками // Разорванный скрипичный воздух слит"). Полковник в купе сидел рядом. И представьте себе конфуз – его belle soeur вдруг вздумалось говорить со своим спутником на идиш!

Какого было удивление профессора, представить нетрудно. И он отомстил Грулеву на экзаменах, занизив ему оценку, дабы помешать его назначению в Генеральный штаб.

Это было настолько несправедливо, что бросалось в глаза, и генерал М.И.

Драгомиров дал Грулеву самую блестящую характеристику и способствовал его карьере.

Антисемиты вполне справедливо подозревали неофитов, крестившихся, как правило, ради выгоды, в неискренности. Справедливость их упреков не подлежит сомнению. Но ни один из них не счел нужным объяснить, что вынуждало людей притворяться.

Требовать от загнанного в угол человека соблюдения христианской морали, которую сам обвинитель не соблюдает, нелепо.

Крещеный еврей в глазах иудеев и христиан остается евреем. Вода святой купели "не смывает первородного греха", не прибавляет достоинств и недостатков. Некий юдофоб все из того же черносотенного журнала "Прямой путь", подписавший свою статью Р-ко, сетовал на то, что некогда студент-еврей получал пособие как нуждающийся иудаист: "Факт печальный, что и говорить. Но… все-таки утешение.

Лучше, когда благоденствует враг, чем, злорадствуя, наслаждается благами предатель". Ибо в новом состоянии христианина, ввиду своего полного превосходства в учебе, он отнимает стипендию у своего брата-христианина. Ужасно: "Отраднее все же (относительно, разумеется) видеть, когда обыкновенный жид получает пособие, чем узнавать, что крещеный жид на законном основании захватил Императорскую стипендию. Это нечто худшее". Согласно Р-ко, крещеный еврей из иудаиста становится Иудой! Далее автор сетует по поводу процентной нормы, которую евреи всеми правдами и неправдами обходят. Излюбленной и наиболее циничной формой обмана как раз и является принятие христианства. Не думайте, продолжает сокрушаться автор, что Еврей, вошедший в лоно церкви, ассимилируется и станет на стражу интересов России. Нет, и еще раз нет. Аргументы берутся из еврейского лагеря, из газетного листка "Студенческая жизнь". Кто-то "из стаи" еврейских прислужников забил тревогу: число ренегатов постоянно растет. По Р-ко, того и гляди, что жидов не останется. Несмышленой "жидовской прислуге" отвечает студент Виктор Гур-чъ: «Если еврей переходит в христианство… то лишь затем, чтобы получить возможность учиться… Этот переход не обусловливает собой переход в другую национальность и представляется лишь наружной оболочкой, а в душе еврей остается тем же "жидом" (здесь автор прерывает цитату восклицанием: "Как откровенно, не правда ли?"). – Есть ли это уступка господам "жидка"? Конечно нет… Измена ли это народу? Душой этот еврей с ним, и с своим прежним народом пойдет бороться за его права…»20.

Далее автор негодует: ведь над церковью и русским человеком, который в конце концов смиряется с фактом, таким образом просто глумятся. А выкрещенные евреи пользуются покровительством высокопоставленных восприемников, которые помогают новоиспеченному рабу Христову делать карьеру. Вследствие этого фактически нет государственных мест, даже самых высоких, куда бы не добрался неофит: «Эти-то господа, принесши присягу на верность Престолу и Отечеству… "остаются со своим народом и идут бороться за его права…" Это значит, что государство согревает у себя на груди ядовитых змий и предателей, ибо жид явный становится жидом тайным; а тайный враг в сто крат опаснее врага явного… втершись во все органы управления, они не только тащат за уши весь свой кагал, но сейчас же в целях "борьбы за его права" начинают оказывать тлетворное влияние на окружающую среду, распространяя свои жидовские идеи, сея смуту и политический разврат. Как чиновник-администратор он в дугу гнет русского человека и беспредельно мирволит Иудею; как профессор и воспитатель он не просвещает русское юношество в духе любви к родине, уважения к закону, а старается изо всех сил навербовать побольше себе приспешников в деле развала школы, в деле государственного разгрома, воспитывая прежде всего в нем отвратительный космополитизм». Далее автор требовал категорически запретить переход иудеев в христианство и поступать так, как поступил настоятель монастыря архимандрит о.

Серафим. Когда к нему явился еврей с просьбой крестить его, признавшись, что решился на это ради поступления в высшее учебное заведение, архимандрит указал просителю на дверь, не желая "пускать волка в овечьей шкуре в стадо овец". Вот если бы все священники поступали подобным образом, назидательно мечтал г-н Р-ко, то процент новообращенных сократился бы наполовину. От себя добавлю: честный еврей, "раскрывший карты" перед пастырем, вероятно, послужил примером для других абитуриентов: они-то, скорее всего, до конца стояли на том, что их озарил свет истинной веры, и благополучно крестились.

В заключение этого краткого экскурса в "историю неофитства" отмечу, что переход евреев в православие сопровождался множеством казусов. Об одном таком казусе поведал в мемуарах бывший народоволец, зять кяхтинского миллионера, редактор "Сибирского обозрения" Иван Иванович Попов (1862-1942). Он был левых убеждений и очень нелюбим антисемитами, которые распускали о нем всевозможные слухи. Например, В.А.

Грингмут опубликовал в "Московских ведомостях" ссыльный формуляр Попова с весьма "ядовитыми" комментариями. А.П. Пятковский в "Гласности" обвинил "Сибирское обозрение" в юдофильстве, в получении субсидии от Ротшильда и даже в том, что «редактор Иван Иванович Попов ("у нас и такие жиды бывают") берет взятки с евреев». Попов не раз получал анонимные карикатуры, на которых евреи подносили ему "золото в мешках"21. Ну а об угрозах и говорить не стоит…

Вернусь, однако, к тому, с чего начал, – к казусу. И.И. Попов с большой теплотой отзывался о Михаиле Фундаминском (старшем брате известного эсера Ильи Исидоровича Бунакова-Фундаминского, погибшем в немецком лагере и накануне смерти принявшем христианство). Фундаминский-старший был сослан в Восточную Сибирь, какое-то время работал в Иркутском краеведческом музее и вскоре умер. При обмывании тела, кроме семейного медальона, на покойном обнаружили два золотых креста. Смущенный раввин не знал, что делать. Связались с Поповым и его женой, которые уверяли, что покойный был еврей. Это же подтвердил ссыльный М.А. Кроль. Но лишь после письменного подтверждения этого факта Поповым тело Фундаминского нашло упокоение на еврейском кладбище. А ведь в свое время Фундаминские были известной шкловской фамилией бриллиантщиков, переехавших в Москву22.

Примечания

1 Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4 т. М.; Л., 1958-1959. Т. 1. С. 396-397. Впервые «Баллада» была опубликована в «Саратовском листке» в 1876 г., т. е. при жизни поэта не печаталась. 2 Никулин В. Записки театрального директора. Нью-Йорк, 1942. С. 24-25. 3 Там же. С. 25-26, 32-33, 38-39. 4 Там же. С. 192-193. 5 Там же. С. 195. 6 Кугель Р. Листья с дерева. Л., 1926. С. 121-123. 7 Никулин В. Указ. соч. С. 252-254,329-330. 8 Никулин Л. Годы нашей жизни. М., 1966. С. 212. 9 Федоров Д. Современное состояние русского драматического театра: Докладная записка В.М. Пуришкевичу // Прямой путь. 1910. № 9. С. 102. 10 Разложение русского театра // Там же. № 11. С. 226. 11 Бодиско Дм. Легче предупреждать зло, чем пресекать его // Там же. № 9. С. 295. 12 Там же. 1911. № 7. С. 35-36. 13 Гиацинтова С.В. С памятью наедине. М., 1989. С. 76. 14 Там же. С. 19. 15 Кауфман А.Е. Евреи в русско-турецкой войне 1877 года // Еврейская старина. 1915. Т. VI. С. 57-58. 16 Грулев М.В. Записки генерала-еврея. Париж, 1929. С. 95. 17 Там же. С. 104-106. 18 Там же. С. 173-176. 19 Там же. С. 141-143, 146. 20 Р-ко. «…Сетуя хожу, всегда оскорбляет враг…» // Прямой путь. 1911. № 6. С. 402– 403. 21 Попов И.И. Минувшее и пережитое. Сибирь и эмиграция: Воспоминания за 50 лет. Л., 1924. С. 211-212,243. 22 Н.Н. Из впечатлений минувшего века: Воспоминания среднего человека // Еврейская старина. 1914. Т. VII. С. 432.

Еще немного о Нилусах

Я уже писал о том, что когда-то работал в Центре восточноевропейского еврейства при Иерусалимском университете, который возглавлял ныне покойный профессор Шмуэль Эттингер. Центр занимал обширное подвальное помещение. И друзья, и недруги профессора называли его «подвал имени Эттингера». Я обретался в самом отдаленном углу, отгороженном от библиотеки гофрированной пластиковой стенкой, куда мне удалось втиснуть огромный стол, от которого все отказались, а мне он нравился – именно размерами. Стол мой был весь завален книгами, бумагами, карточками и прочими атрибутами псевдоактивной деятельности. Гордостью моего уюта были разнообразного содержания плакаты, вызывавшие восторг многочисленных посетителей. Кроме них, висела огромная карта Советского Союза с пришпиленным к ней плакатом с надписью «Я славлю начальство, которое есть, но трижды, которое будет!» Ниже – та же надпись, но с вопросительным знаком. (Позднее одна доброхотка объяснит преемнику Эттингера смысл надписей – и я буду изгнан из Рая.) Кроме карты и плакатов, на той же стене примостилось большущее генеалогическое древо Петра Павловича Шафирова, которое иногда приносило «урожай». Так, Евгений Евтушенко, увидев у меня одну редкую фотографию (группа мужиков, у некоторых в руках – скрипки и виолончели), вынужден был нарисовать свое семейное древо, включая родственников-субботников из сибирского городка Зима, дабы доказать, что на фотографии зафиксировано освящение синагоги в этой далекой глуши. Надпись на другом плакате гласила: «Книга – вместо водки», и как раз из-за него при нужде извлекался сосуд, из коего я потчевал посетителей, не забывая, разумеется, о себе. Было еще несколько плакатов, которые любил Эттингер. Например, вариации на тему «Сумасшедшего дома» А.Ф. Воейкова:

 
Я за водку – христианин,
За карьеру – мартинист,
Из-за женщин – мусульманин,
А по службе – сионист.
 

К слову сказать, Евгений Александрович спросил, кто такие мартинисты, пришлось объяснить.

Одним плакатом я особенно гордился: на нем был изображен заяц. (Рисовала плакаты по моей просьбе сотрудница издательства "Алия", что помещалось двумя этажами выше, Ирина Фумбарова.) При чем здесь заяц? А все просто: он олицетворял Саввину максиму: "И зайца в Палестине можно научить зажигать субботние свечи".

А вот дивная цитата из публициста и погромщика А. С. Шмакова: «Или вот еще "русская" скульптура. Кто ея творцы: Антокольский, Гинзбург, Аронсон, Бернштам, Синаев-Бернштейн – русскому человеку хоть с моста в воду». И то правда… И, наконец, печальное резюме: "Каждый Савка – кузнец своего несчастья".

Особо выделялся на стене портрет благообразного старца с роскошной бородой и сократовским лбом. Посетители иногда вопрошали: "Савва, а зачем тебе портрет Маркса?" Торжествующий озорник ответствовал – это не автор "Коммунистического манифеста", а Сергей Александрович Нилус, незабвенный редактор и издатель манифеста антисемитов, или "Протоколов сионских мудрецов"1.

Итак, что нам известно о семье Нилуса? Вот выписка из дворянской родословной книги от 14 января 1858 г.: "Нилус Александр Петрович (родился в 1816 г. – С. Д.), титулярный советник, сорока одного года, в отставке, жительствует в Мценском уезде. Холост. Недвижимого имения за ним в Мценском уезде крестьян 202 души.

Титулярный советник Александр Петрович Нилус, указом Герольдии, последовавшим в Смоленский Кадетский корпус 18 октября 1823 г. за № 7257, по заслугам отца его генерал-майора Петра Богдановича Нилуса признан в дворянском достоинстве. (Дед Сергея Нилуса, П.Б. Нилус, был не столбовым, а личным дворянином. – С. Д.). В дворянском депутатском собрании определение состоялось 1854 года июня 17 дня".

Титулярный советник Александр Нилус "утвержден в дворянстве указом из Герольдии, последовавшим 14 генваря 1858 года за № 362"2. О личных качествах отца С.А.

Нилуса и его дяди можно судить по переписке семейства Аксаковых: "В самом деле – как это глупо, звать к себе людей порядочных и Нилуса, известного мошенника", – писал И.С. Аксаков в письме от 6 октября 1845 г. В примечаниях к переписке говорится, что, возможно, Петр Нилус был агентом III отделения. Отец Ивана Аксакова С.Т. Аксаков предостерегал сына и знакомых от всяких дел и общения с Нилусом, памятуя о его весьма неблаговидной деятельности в Калуге. Однако авторы комментариев к "Неизвестному Нилусу", стараясь обелить "героя", считают, что, возможно, негативные факты биографии относятся не к отцу Нилуса, а к его дяде 3.

Фамилия Нилус достаточно редкая. Вероятно, происходит от древнегреческого названия реки Нил4. На иврите Нил так и называется "Нилус". Возможно, имя Нил, например Нил Сорский, тоже производное от "Нилус".

Граф А. дю Шайла (со слов Сергея Александровича) утверждал, что род Нилуса по отцовской линии происходил от плененного во время одной из кампаний Северной войны (1700-1721) шведа5. Родословная матери будущей знаменитости (будем объективны – знаменитости в не таких уж широких кругах имперской элиты) ведет свое начало от Малюты Скуратова6. Мать звали Натальей, ее девичью фамилию установить не удалось, равно как число членов семьи Нилусов. Известно лишь, что родной брат Сергея, Дмитрий Александрович Нилус, дослужившийся до чина действительного статского советника (1902), был председателем Московского окружного суда. В частности, вел дело Н. Баумана7. Братья не дружили и даже враждовали. Сергей считал Дмитрия атеистом, тот, в свою очередь, считал брата сумасшедшим.

Из других Нилусов (однофамильцев или, может быть, родственников), родившихся до революции 1917 г., известны следующие*:

Нилус А. (других данных, увы, нет), автор юридических заметок в "Киевлянине" (1880).

Нильский (настоящая фамилия Нилус) Александр Александрович (1841-1899), актер.

Родился в Москве, окончил здесь гимназию, затем – театральное училище в Петербурге. Автор воспоминаний "Закулисная хроника". В некрологе, опубликованном в "Ниве", сказано, что долгое время был премьером Александрийского театра. Своим дебютом на этой сцене ему обязана знаменитая М.Г. Савина. Короткое время возглавлял антрепризу русского театра в Гельсингфорсе.

Нилус Александр Богданович, архитектор конторы строений (в 1785 г. в чине капитана).

***

* Часть сведений о Нилусах взята из "Азбучного указателя имен русских деятелей…

Русского биографического словаря" (СПб., 1887-1888. Ч. 2).

***

Нилус Александр Михайлович, преподаватель Института путей сообщения.

Нилус Андрей Александрович (1858-1941), генерал-лейтенант артиллерии, военный писатель, профессор Михайловской артиллерийской академии, автор нескольких учебников по артиллерийскому искусству и ряда статей, в том числе: "Полевые орудия будущего"; "О звуковых явлениях, сопровождающих полет снарядов". Изобрел светящийся снаряд для полевых мортир (удостоенный серебряной медали на выставке в Париже), кроме того, изобрел прибор для ночной наводки орудий береговой артиллерией. Это лишь малая часть информации о его многогранной деятельности.

После революции – в эмиграции, сначала в Югославии, затем в Сирии. Некоторые исследователи считают его братом С.А. Нилуса, что маловероятно8.

Нилус Богдан Михайлович, московский губернский архитектор, гражданский инженер, автор "Сборника проектов договоров по подрядам на строительство" (М., 1909).

Явный потомок упомянутого ранее А.Б. Нилуса, архитектора конторы строений.

Нилус Богдан Иванович, генерал-поручик (1795); генерал-майор (1787), в службе с 1757 г., умер в 1800 г. Кое-какие сведения о нем можно почерпнуть из "Записок" Ф.Ф.

Вигеля, в частности, что немец Богдан Иванович был артиллерийским генералом, весьма преклонных лет, но, несмотря на возраст, руководил танцами молодежи, а порой сам лихо выплясывал. Вигель дружил с его сыном, пошедшим по стопам отца, имени которого не называет. В примечаниях сказано: "…почтенный друг мой Нилус в генеральском мундире, покрытый ранами и крестами Русскими и иностранными, окончил достославный поход 1812-1813 и 14 годов, бывши везде примером храбрости.

Прослужив еще несколько лет и женившись, он нашел успокоение в окрестностях Одессы, и император Александр, сохранив ему все содержание, дал бессрочный отпуск"9.

Нилус Е.Х., агент Правления Общества КВЖД, автор "Исторического обзора КВЖД" (Харбин, 1923). К сожалению, расшифровать инициалы не удалось.

Нилус Николай Богданович, автор книги "К 25-летию деятельности Одесского городского Кредитного общества" (Одесса, 1896).

К этой же фамилии мы можем отнести мать декабристов Булатовых – Марию Богдановну Булатову, урожденную Нилус, жену генерал-лейтенанта М.Л. Булатова. Ее сын – Михаил Михайлович оставил воспоминания, в том числе и о матери, частично опубликованные в "Русской старине" в 1874 г.

Однако наибольший интерес для нас представляет Петр Александрович Нилус (1869-1943), художник, литератор, друг И.А. Бунина и А.И. Куприна, член Товарищества передвижников10. Окончив в 1896 г. Одесскую рисовальную школу, он поступил в Петербургскую Академию художеств, в класс И.Е. Репина. Не раз участвовал в выставках передвижников11. После удачного дебюта в столице вернулся в конце 80-х годов в Одессу, где к этому времени образовалось Товарищество южнорусских художников, членом которого Нилус оставался многие годы.

Г.В. Шварц-Бостунич счел П.А. Нилуса родственником Сергея Нилуса. П.А. Нилус какое-то время после революции жил в Болгарии, что, по словам Бостунича, и привело к путанице. Англичане, издавшие "Протоколы Сионских мудрецов", искали Петра Александровича в апреле 1921 г. в Сербии, ошибочно приписав ему этот труд12.

Но не только англичане ошиблись. Так, престарелый И.Е. Репин писал Куприну из Финляндии, что наслышан об успехах Нилуса в Париже: "За Петра Алекс. Нилуса радуюсь. В Париже нам редко кому счастливится. Как бы я желал прочитать нашумевшие его книги"13. Никакого литературного успеха Петр Нилус в Париже не имел – речь явно идет о скандальной славе Сергея Нилуса.

О П.А. Нилусе известно сравнительно много. Он родился на Украине в деревне Бушены Подольской губернии в семье помещика. Отец был юристом, а дед генералом, участником Отечественной войны14.

В начале творческого пути П.А. Нилус всецело разделял художественные вкусы и принципы передвижников. Его связь с И. Репиным и В. Стасовым в этот период не случайна. Но особый факт его биографии – дружба с Иваном Буниным, продолжавшаяся более четырех десятков лет (они познакомились в 1898 г. в Одессе). Их переписка огромна. Сохранилось более ста писем Нилуса Бунину. Дружбу украшали (нынче не скажешь) взаимные дары: Бунин посвятил Нилусу стихотворение "Счастье" (Нет солнца, но светлы пруды, 1901), а Нилус в тот же год посвятил Бунину картину "Одиночество".

В 1906 г. П.А. Нилус написал первый рассказ "Утро", который тоже посвятил Бунину, считая его своим крестным отцом в литературе. Конечно, он был многим обязан мэтру, но критики единодушно констатируют, что Нилус не поддался искушению писать, как Бунин, сохранив индивидуальность, свое литературное лицо. (Через сорок лет, в 1946 г., И.А. Бунин напишет в короткой заметке "Памяти П.А. Нилуса":

«Наследие оставил он большое… картины его находятся во многих русских и европейских музеях и частных собраниях: в Одессе… в Третьяковской галерее, в бывшем музее Александра III и в музее Академии Художеств, в Париже, Страсбурге, Гренобле, Лондоне, Нью-Йорке, Загребе, Белграде, Софии… Был он и талантливым беллетристом, – повесть его на "На берегу моря"… книга рассказов… имели крупный успех; был знатоком музыки, обладал чуть ли не абсолютным слухом; пленял всех знавших его добротой, благородством, вечной молодостью сердца…»15 В годы Гражданской войны и в эмиграции Нилус и Бунин были вместе. В Париже Бунины, Куприны и Нилусы какое-то время жили в одном доме. Я так подробно рассказываю о П.А. Нилусе не случайно. Сын помещика Подольской губернии был женат на… Берте Соломоновне. Как в те времена православный мог соединить судьбу с еврейкой, не очень понятно. Если она перешла в православие, то как сохранила имя и отчество? Официальный брак был возможен только в том случае, если Берта Соломоновна "восприняла" евангелическое-аугсбургское (протестантское) вероисповедание. Известно, что Петр Александрович с большим сочувствием относился к евреям и их проблемам. Так, в 1906 г. он вместе с К. Чуковским, С.

Юшкевичем (и другими) принял участие в "Литературно-художественном сборнике. В пользу еврейских детей, осиротевших во время октябрьского погрома в Одессе".

Есть интересная запись в дневнике И.А. Бунина во время его путешествия по Святой земле в 1907 г.: "Капернаум. Жарко, сухо, очаровательно. У берега олеандры.

Развалины синагоги. Раскопки… Из Коп[ернаума] в Тубху, на лодке же. Из гребцов один молодой красавец, другой похож на Петра Ал. в валеной ермолке" (курсив мой.

– С.Д.)16. Бунину показалось, что Нилус похож на семита: восприятие внешности человека (да и не только внешности) субъективно. Дочь А.И. Куприна описывает Нилуса иначе: "лицо у него широкое, калмыцкое, всегда немного загорелое, как у капитана дальнего плавания"17. Он ей напоминает отца, в жилах которого текла татарская кровь…

Подвожу некий итог: в небольшом списке Нилусов наличествуют представители технической и творческой интеллигенции. Принадлежат ли они к одному семейному корню – сказать трудно.

Редактор и издатель "Протоколов сионских мудрецов" С.А. Нилус в первые годы советской власти скитался по градам и весям России. Его несколько раз арестовывали, но, к удивлению мемуаристов, отпускали. Часть из них считает, что недремлющие органы не знали, кто он. Последнее опровергается свидетельскими показаниями. Я уже высказывался по этому поводу – мне кажется, что советская власть в 20-х годах до "кондиции еще не дошла": сумасшедших тогда не расстреливали. Во время скитаний Нилус два года прожил в Чернигове – с апреля 1926 по май 1928 г. (с перерывом в апреле-мае 1927 г., когда его в четвертый раз арестовали и перевезли в киевскую тюрьму, но, как и в прежние разы, вскоре выпустили)18. В Черниговском архиве, по моему разумению, должно было храниться его дело. Странно, что оно до сих пор не опубликовано и никто из писавших о Нилусе на него не ссылался. В первую очередь, это упрек издателям двухтомника "Неизвестный Нилус". Может быть, не ссылаются потому, что образ борца-мученика против всемирного еврейского заговора не вырисовывается? Кстати сказать, даже Григорий Васильевич Шварц, будущий обер-штурмбанфюрер СС Грегор Вильгельм Шварц-Бостунич, называл Нилуса кликушей19. Как бы то ни было, я хотел ознакомиться с делом Нилуса и обратился в Черниговский архив. Каково же было мое удивление, когда мне сообщили, что оно отсутствует. Кто и с какой целью его изъял, неизвестно. Мой черниговский корреспондент Семен Григорьевич Бельман (которому я приношу благодарность) "в качестве компенсации" выслал мне копии дел двух других Нилусов, находящихся в местном архиве.

Первое дело – штабс-капитана Богдана Богдановича Нилуса – начато 27 мая 1895 г. и закончено 17 августа 1896 г. (всего на 6 листах), весьма простое. Холостяк 62 лет, отставной офицер, не имея пенсии и проживая из милости в частном доме, просит вспомоществования. Чем закончилась его "эпопея", из дела неясно. Обращает внимание опросный лист, высланный из Высочайшей канцелярии: он мало чем отличается от анкеты, которую заполняли в отделе кадров в советские времена. Что же касается имени и отчества этого Нилуса, то можно предположить, что штабс-капитан приходится каким-то родственником Сергею Александровичу Нилусу. Напомню, что отчество деда было Богданович, равно как отчество генеральши Марии Булатовой, урожденной Нилус, жены генерал-лейтенанта и генерал-губернатора Сибири (1760-1825) и матери детей-декабристов20. Имя Богдан, видимо, семейное – оно дважды встречалось у известных нам Нилусов (архитектора и финансиста).